Текст книги "Водная пирамида"
Автор книги: Луан Старова
Жанры:
Роман
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 11 страниц)
Вскоре показались очертания монастыря, находящегося на вершине скалы. Патрульная лодка остановилась у причала рядом с источниками, воды из которых, бурля, вливались в Озеро. Только их шум и нарушал тишину в этом прекрасном месте. Прежде чем соединиться и единым потоком влиться в Озеро, воды образовывали небольшие озерца – райские заводи, в которых была собрана вся неповторимая красота природы. Эти озерца были не глубокими, а вода в них – кристально чистая, так что взору открывалось озерное растительное царство во всем его многообразии, переливавшееся невиданными красками, в которых преобладали оттенки синего и зеленого. Тут же гордо плавали прекрасные белые лебеди.
У первого озерца для гостей был накрыт стол. В воздухе разливался аппетитный запах жареной форели. Когда небольшая процессия приблизилась к столу послышались звуки песни. Сначала – революционной, а потом народной, всем известной. Красивые девушки в народных костюмах, богато украшенных вышивкой, встретили гостей хлебом-солью со словами – добро пожаловать!
«Вот молодец этот Ягулче, – прошептал про себя секретарь Трим Тоска. – И когда он только успел организовать такой стол, ну, спасибо ему», – добавил он про себя, видя сладкое, блаженное выражение лица республиканского партсекретаря. Трим Тоска, после войны назначенный партией за заслуги в борьбе против фашизма и местных предателей блюсти «братство и единство народов» озерного края, не скрывал амбиции: как человек, представляющий интересы нацменьшинств и однажды открывший дверь к высоким постам в республиканском руководстве. Он ожидал, что это случится как раз к тому моменту, когда его детям придет пора поступать в институт. Все зависело от того, как пойдет дело со строительством первой гидроэлектростанции и плотины на реке, вытекающей из Озера.
С аппетитом поедая форель, гости не переставали думать о планах на будущее, которые, конечно, были связаны с Озером. Всем им хотелось иметь власть над людьми, начав с местного уровня, подняться до республиканского, а потом и федерального. Когда настроение гостей достигло апогея, запели девушки. Все шло прекрасно. Никто и не заметил, как пролетел день.
Ягулче Дримский проявил инициативу. Проконсультировавшись с секретарем Тримом Тоской, он обратился с просьбой к секретарю ЦК Республики перенести рабочее заседание на завтрашний день. Тот сразу дал свое согласие. Ягулче отважно направился к охраннику, у которого был телефон, и позвонил от него в город, сообщив о том, что заседание отложено до завтра.
Поздно ночью, когда лишь звезды освещали своим мерцающим светом Озеро, маленький «пьяный корабль» возвращался в город на истоке реки со счастливыми пассажирами, словно они были победителями в еще одной веселой битве, каких было много в те времена. Ягулче Дримский, недавно назначенный на новую ответственную работу и не имевший ни малейшего понятия, в чем она состоит, выложился весь, стараясь угодить высоким республиканским гостям…
Когда все закончилось, Ягулче Дримский, усталый, но очень довольный, насвистывая призывающую к новым победам революционную песню, направился домой, шагая вдоль реки. Временами он пел – то тише, то громче: С маршалом Тито – на новый бой. А река, живая, спокойная и бесшумная, текла себе, как текла испокон века. Ягулче шел – один под низким небом, усыпанным звездами. Он был слегка выпивши. Теперь вся его нервозность, напряжение и зажатость, страх перед неизвестностью, который терзал его с того самого утра и до момента, пока ему не объявили о назначении, сами собой выбились наружу в виде какого-то дикого радостного экстаза. Ягулче был наедине с рекой. Глядя на ее мирное течение, он вдруг остановился и в кураже закричал:
«Что, проклятая?! Пришел твой черед! Теперь потягаемся. Я буду указывать тебе, как и куда течь. Берега замостим. Мы заставим тебя работать. Будешь крутить турбины! Давать свет людям! Ты еще увидишь, кто такой Ягулче Дримский! Я навсегда изменю твой облик!»
Собрав мысли и силы, видя, что вокруг никого нет, он стал грозить реке снова:
«Нет тебе спасения, тебе и угрям твоим! Уходят они, видите ли, в капиталистические моря, а потом плывут обратно! Так мы и поверили! Детские сказки! Ну, а если даже и возвращаются их потомки, зачем нам эти зараженные чумой рыбы…»
Река и дальше несла свои воды тихо, спокойно. Как и во все времена. Лишь редкая птица, пролетавшая рядом, нарушала направление мысли Ягулче Дримского. Подсознательно его раздражало присутствие на заседании Цветана Горского: «Что нужно этому микробу среди людей власти, партии? Ведь он может начать нести всякую чушь… Ладно, насчет разных жучков-паучков. Но дальше – больше. Про бабочек, на которые он уже потратил кучу булавок, про вид губок, существующих в Озере миллион лет. Глупость какая, могут ли эти губки быть такими старыми?!
Музей они делают! И тут без палки не обойтись. Еще начнет распространять этот проклятый Горский заразу – белогвардейские идеи того русского ученого, который недавно умер. Прости, Господи, его душу за то добро, что он сделал, но зачем ему надо было водить дружбу с албанским эмигрантом с неясным прошлым? Сомнительные элементы! Заговор планировали? И пусть все о них говорят – хорошие люди, но слишком уж они скрытные, а скрытные разве могут быть хорошими? Нет, партия должна держать их на прицеле! Поэтому сейчас, именно сейчас, не место им на озерных работах, на строительстве гидроэлектростанции…»
Так шел Ягулче Дримский, размышляя обо всем этом, вдоль реки, поглядывая на воду, в которой виделись ему угри-предатели, убегающие на запад, шагал в такт маршу победы, подгоняя себя строчкой: С маршалом Тито на новый бой!
Наконец Ягулче дошел до дома. У ворот его встречала жена. В доме горел свет, а вокруг было темно. Она ждала его, бедная, целый день, а потом и ночь. Ягулче Дримский вздрогнул. Он забыл отправить курьера из общины домой. Чтобы тот хоть сказал ей, что все закончилось хорошо, что он получил новое назначение. Таким был Ягулче Дримский, когда дело касалось партии. Партия была превыше всего, важнее, чем эта несчастная женщина.
Ягулче Дримский крепко обнял жену, поцеловал в губы. Такого он никогда не делал на улице. Она, растерявшись, глядела не на мужа, а на окна соседей, не видят ли их чужие глаза. Ягулче Дримский подхватил жену на руки и внес в дом. Как когда-то. В первую брачную ночь…
24
На рассвете нового дня Ягулче Дримский, бодрый и свежий, одетый по-праздничному, с медалью в кармане, чувствуя себя другим, новым человеком, отправился в свою контору. Сначала он зашел в Общину, а потом и в ЦК партии, который размещался в зданиях, находящихся по обе стороны реки. В Общину он пришел первым, а в ЦК уже был на своем рабочем месте секретарь Трим Тоска. Сказавшись ему, Ягулче зашагал в гостиницу. Гости были на завтраке. Он поздоровался со всеми и сел рядом с секретарем Сретеном Яворовым, напротив экспертов из Министерства городского планирования.
За кофе Ягулче вступил в бурный диалог с товарищем Яворовым, довольный тем, что тот время от времени одобрительно похлопывал его по плечу. Ягулче считал эти братские похлопывания, полагая, что они наверняка помогут ему укрепить свои позиции в городе, а может, откроют ему путь и к какому-нибудь посту в республиканском руководстве. Ведь и там, в столице Республики, имелась река, которая впадала в море. Хотя Ягулче спокойнее было у глубоких, неподвижных вод Озера. Быстрые воды слишком далеко уносили его воображение.
Секретарь Трим Тоска, встретив гостей во главе с Ягулче Дримским у входа в здание ЦК, повел их в актовый зал. На стене, над широким письменным столом, накрытым зеленым сукном, были повешены новые лозунги:
Со Сталиным в коммунизм!
Вода, свет, будущее!
Тито, Сталин, будущее!
Столы были расставлены в виде круга. За ними уже сидели местные представители власти, гидроинженеры, эксперты и другие. Одним из последних в зал вошел Цветан Горский. Увидев его, Ягулче изменился в лице, истолковав опоздание Горского как мелкую провокацию. Ягулче так и не понял, кто пригласил Цветана Горского на заседание. Этого он не смог узнать даже у Трима Тоски.
Трим Тоска был искренним и открытым человеком, всегда говорил правду, но мог и не сказать – промолчать. Ягулче Дримский подумал, что кто-то из Республики стоит за Цветаном Горским, да и не его это дело, копать, где не надо. А тем более – в воде.
Сретен Яворов занял центральное место, Трим Тоска сел справа, а Ягулче Дримский – с левой стороны от него. Ягулче и подумать не мог, что будет сидеть на таком почетном месте. Знал бы заранее, медаль бы приколол. А так – время от времени он трогал медаль в левом кармане пиджака. В зале наступила тишина. Все успокоились. Ожидалось, что Сретен Яворов возьмет слово.
Все было, как на суде – на большом судебном заседании относительно судеб Озера, угрей, природы, и в меньшей степени людей, к примеру, Цветана Горского. Горский чувствовал себя так, как будто был обвиняемым и подзащитным в одно и то же время. Он должен был быть и адвокатом, чтобы защищать себя. Небольшую надежду на добрый исход событий вселяло в него присутствие в зале гидроинженеров, экспертов и других специалистов, хотя он сомневался в том, что они займут сторону науки, а не политики.
Цветан Горский сожалел, что рядом с ним не было в тот момент настоящих ученых, влюбленных в Озеро. Он был единственным биологом, присутствовавшим на заседании. Цветан чувствовал свою ответственность, ведь он представлял здесь знания, школу своего великого учителя Игоря Лозинского.
В то тяжелое сталинское время существовала некая не декларируемая, скрытая солидарность людей с Игорем Лозинским, Цветаном Горским, с их делом и миссией. Именно эти анонимные сторонники Лозинского и Горского и помогли спасти коллекцию экспонатов флоры и фауны Озера от гибели в тех страшных условиях, когда из-за одного только слова можно было лишиться головы.
Ягулче Дримский знал многих из них. Держал их на прицеле. Когда будет нужно… Но – пока еще рано… Надо подождать… Он отлично понимал, что людей связывают родственные, дружеские, соседские отношения – один другому сват, брат и так далее. И что, как ни сильна была власть партии, легко они не отступят. Все это Ягулче было хорошо известно.
Раздался голос Сретена Яворова. Он объявил, что после своей вступительной речи он предоставит слово экспертам и гидроинженерам, а в конце – Цветану Горскому. Ягулче рассчитывал услышать и свое имя, хотя он не представлял, что бы он мог сказать. Он хотел выступить, это было сильнее его. Разве не он открывал все собрания в городе? Хотя умом Ягулче понимал, что пока ему лучше посидеть и послушать, сказать он еще успеет.
Сретен Яворов говорил другим голосом, чем вчера – не так громко, менее патетично и революционно, но достаточно прямо. Сверху ему была дана директива, как себя вести. Не мог он в данном случае привлекать людей на свою сторону ни кнутом, ни пряником. Это не годилось. Он должен был говорить более конкретно, по главным пунктам плана, с учетом обстоятельств. Были среди присутствующих умные люди, ученые. Да и сам он был по профессии экономистом, специалистом по плановой экономике, как того требовало время.
И хотя директива есть директива, Сретен должен был не перегнуть палку. Эта встреча не была обычным партийным собранием, на котором нужно было выступить с речью – и не важно, услышали тебя люди или нет, никому от этого ни жарко, ни холодно. Сретен Яворов понимал, что на этот раз ему надо вести себя осмотрительно. Должен был взять верх спокойный ход собрания. Нужно было, чтобы присутствующие высказали свои соображения, а в итоге – чтобы они одобрили проект возведения электростанции и плотины. Решение о строительстве гидроэлектростанции было уже принято за основу на самом верху, но нужно было, чтобы и ученые его поддержали. Сретен Яворов громким ровным голосом читал свой доклад:
– Товарищи, мы находимся на пороге эпохальной трансформации человека. До настоящего времени на здешних просторах еще не предпринималась попытка строительства гидроэлектростанции. Перед нами поставлена задача, имеющая огромное историческое значение. Задача сложная, комплексная. Стратеги нашей партии определили – что и на каком участке земли согласно плану будет построено. Необходимо, товарищи, создать промышленность, чтобы она вдохновила народ, изменила его жизнь к лучшему – от плуга к трактору, такой наш девиз. Мы установили, что Озеро таит в себе большие возможности, которые должны быть использованы на благо человека. Прежде всего, я имею в виду энергию. От нас только требуется – немного подкорректировать природу, но сделать это следует с умом.
При этих словах, в голове Цветана Горского всплыло любимое изречение Игоря Лозинского, что человек станет хозяином природы, сможет руководить ею, только если сумеет ей подчиниться…
Цветан Горский внимательно слушал речь секретаря, а тот продолжал:
– Новый человек сможет получить закалку, построив гигантские объекты! А наша земля – вечная стройплощадка. Опыт наших советских братьев во главе со Сталиным, которые ценою миллионов жизней разгромили фашизм и сыграли решающую роль в освобождении народов, всегда надо брать на вооружение. Советские люди продолжили великую борьбу на стройках социализма, которые являются примером для всего человечества. Советскую страну они превратили в настоящий рай! Посмотрите советский фильм «Сказание о Земле Сибирской», который как раз в эти дни идет в наших кинотеатрах, сами убедитесь!
Но, товарищи, не забывайте! Одной из первых решающих битв, которую повел советский человек, была битва за энергию – за то, чтобы научиться использовать природные источники энергии в интересах человека. Этот исторический опыт для нас, товарищи, является уроком.
Знаете ли вы, какое определение коммунизму дал великий Ленин?
Секретарь оторвал глаза от доклада и посмотрел в зал. Но, разумеется, не для того, чтобы получить ответ, а для того, чтобы набрать воздуха и продолжить. Ягулче Дримский почувствовал себя так, будто он на курсах «Азбука коммунизма», которые когда-то организовывались для неграмотных. Ягулче был быстр умом, он легко запоминал то, что могло ему пригодиться, особенно насчет воды и электрической энергии. Он встал и сказал:
– Я знаю, товарищ секретарь, что такое коммунизм по Ленину.
В зале послышались легкие смешки, что сначала обескуражило Ягулче, Но он быстро овладел собой. Посмотрел на секретаря Яворова и понял, что тот одобряет его поведение. Ягулче громко произнес:
– Товарищ Ленин на Восьмом Всероссийском съезде Советов, состоявшемся 20 декабря 1920 года, сказал, что коммунизм есть советская власть плюс электрификация всей страны.
– Молодец, отлично, товарищ Дримский! Именно так сказал великий Ленин.
Ягулче был доволен. Но даже в момент ликования он не мог оторвать взгляда от Цветана Горского. Хотел еще что-то сказать, но сдержался – не время. Секретарь Сретен Яворов продолжил свой доклад:
– Великий Ленин учил, что великое строительство невозможно без электричества. Только свет, электрический свет может озарить радостью мрачные лица. Правды ради, следует сказать, что заслуга в том, что этот сон Ленина стал явью, принадлежит вождю советского народа товарищу Сталину. Благодаря плану Ленина и его осуществлению Сталиным в период с 1928 по 1932 год, то есть за годы первой пятилетки, производство электрической энергии в стране за счет эксплуатации гидроэнергетических ресурсов выросло в пять раз…
Слушая Яворова, Цветан Горский живо вспоминал муки и беды Игоря Лозинского и его поколения, когда в поисках новых источников энергии строился Беломорский канал. Вопрос состоял не только в том, какой ценой было заплачено за эту электрическую энергию, но и в том, что она по большей части осталась не использованной по назначению.
Цветану Горскому было абсолютно ясно, к чему клонит секретарь. Речь идет о водах Озера. Вот развязка, о которой предупреждал Игорь Лозинский в ту ночь, во время их последнего разговора. Цветан хотел сразу, не медля, отреагировать. Но сдержался, охладил его пыл и строгий взгляд Ягулче, который следил за каждым его движением, видимо, полагая, что уже пришло его время – вести себя как подобает директору строительства.
В голове Цветана пронеслось высказывание Лозинского о том, что намеренная ошибка хуже преступления. А все шло к тому, чтобы заранее найти оправдание ошибке, а в качестве жертвенных агнцев и заложников были приглашены политагитаторы и даже специалисты.
Так думал Цветан Горский, слушая доклад секретаря. А тот продолжал:
– Товарищи! Волна социалистических и коммунистических преобразований докатилась и до берегов нашего Озера с вытекающей из него рекой, которая связывает нас с морем и с миром. Согласно оценкам, наше Озеро – самый большой источник чистой питьевой воды в Европе, которой в будущем будет становиться все меньше и меньше. Мы не осознали еще, какое богатство несут воды Озера и реки. Посмотрите ночью на наши многочисленные горные села, расположенные вокруг Озера. Они утопают в темноте. Мы должны оживить эти воды, получить с их помощью энергию, электричество, свет, который сделает светлой жизнь нового человека.
Секретарь Сретен Яворов время от времени использовал в своей речи разные патетические пассажи, чтобы привлечь слушателей и задержать их внимание. Далее он сказал другим тоном:
– Товарищи, на самом высоком уровне в структурах Федерации, имеется мнение, сложившееся после консультаций с содружеством братских социалистических государств, о том, какие направления являются приоритетными и стратегически важными для ускоренного развития нашей Республики. У нас есть исторический шанс получить возможность воздвигнуть на нашей территории гигантские хозяйственные объекты, особенно в сфере добычи и переработки руды и ценных минералов. В столице предусмотрено строительство металлургического завода, на котором будут работать десятки тысяч людей.
А почему бы не построить металлургический завод в том месте, где добывается руда, сразу подумал Цветан Горский, но не осмелился своим вопросом перебить секретаря партии. Не по этой части его позвали, еще наступит его черед. Он стал дальше внимательно слушать Яворова:
– Как я уже сказал, на самом высоком уровне принято решение возвести на нашей реке несколько объектов, имеющих важное, даже стратегическое значение, а именно: две гидроэлектростанции, одну вблизи Озера, а другую недалеко от границы с нашим западным соседом, с которым мы вместе состоим в братском социалистическом содружестве. Ожидается, что и сосед на своей части реки построит свои гидроэлектростанции. Это станет настоящим мостом, который еще больше свяжет наши страны и осветит совместный путь к коммунизму. Таким образом, товарищи, впервые в истории на этих просторах заработают огромные турбины, которые облегчат нам развитие тяжелой промышленности.
Вы прекрасно понимаете, что на козах и ослах нам не добраться до коммунизма, а газовыми лампами не осветить путь в будущее. Товарищи, перед нами стоят комплексные задачи, а наш человек к такому не привык. Но, работая на строительстве огромных плотин, которые перекроют реку и создадут аккумуляционные водохранилища, наши люди действительно преобразятся. Позже мы создадим и систему гидроэлектростанций – построим сначала одну, потом вторую, за ней – третью. Эти источники – вечные. Я не буду далее углубляться в вопросы возведения плотин. Здесь присутствуют наши опытные гидроинженеры, которые прошли стажировку в Советском Союзе и других социалистических странах.
Но нужно понимать, товарищи, что строительство гидроэлектростанции займет длительный период и потребует больших жертв и усилий. Исторических. В первую очередь надо будет поменять течение реки, а после окончания строительных работ, которые продлятся от двух до трех лет, река будет полностью блокирована.
Строительство первой плотины даст нам драгоценные знания и опыт. Плотины будет возводить наш закаленный рабочий класс, к которому присоединятся крестьяне, солдаты, молодежь.
«Бедные угри, несчастные угри», – шептал про себя Цветан Горский, но время для его выступления еще не пришло. Инженеры долго обосновывали проект по строительству гидроэлектростанций, экономисты говорили о плане строительства, о рентабельности проекта…
Никто, никто не подумал об угрях, сетовал Цветан Горский. Вероятно, этот вопрос оставили ему. Действительно, секретарь Яворов все-таки не забыл про угрей. Объявив, что про них и в целом про животный мир Озера расскажет Горский, он подчеркнул:
– Наша партия всегда думает диалектически, интегрально и материалистически, не упуская детали. Разумеется, мы помним о миграциях угря, который, наравне с форелью, составляет гордость нашего Озера. Мы всегда будем открыты для того, чтобы выслушать все возможные варианты спасения пути угрей в связи со строительством гидроэлектростанций.
У нас уже имеются предложения по созданию параллельных каналов для рыб, по которым бы передвигались и угри. Надо предпринять все усилия, чтобы их путь на нерест и обратно не был нарушен. Но, прошу учесть, что при этом следует думать о двух вещах: чтобы вода, используемая в этих рыбоходных каналах, не уменьшила количество воды, необходимой для эксплуатации электростанций, чтобы дополнительные затраты не превысили бы стоимость производства самого электричества. В будущем по всем этим вопросам будут проведены новые консультации, будет изучен опыт строительства подобных проектов на широких просторах социалистического содружества, от нашего Озера до далекой Сибири.
Важной является и задача сохранения уровня воды в Озере при ускоренном стоке вод. Но наша партия решит и эту проблему. Вам хорошо известно, что вокруг Озера есть много разных рек и речушек – мы изменим их течение. Сначала планируется повернуть к Озеру русло реки, которая протекает ближе всего к городу, для этого не потребуется много усилий. Просчитано, что такая мера наверняка поднимет уровень воды в Озере, что напрямую отразится на эффективности работы наших электростанций на реке…
Цветан Горский на это сразу про себя отреагировал – это пагубно для Озера, для всех его жителей! Озеру наступит конец! Он хотел сразу прервать Сретена Яворова, но не знал, как тот к этому отнесется. Решил: лучше подождать. Впрочем, идея – изменить течение ближайшей к Озеру реки и заставить ее вливаться в Озеро – была самой слабой, не выдерживающей критики, стороной проекта. Несмотря на нараставшее возмущение, Горский постарался заставить себя и дальше с вниманием слушать доклад секретаря партии:
– Я отдаю себе отчет, товарищи, что осуществление данных проектов потребует больших жертв. Мы должны быть готовы пожертвовать в какой-то мере и Озером, если будет нужно, и путем угрей. Для нас на этапе развития и укрепления государства электрическая энергия – самое святое. Главнее ее ничего нет. Ох, я чуть было не забыл сказать вам, что, если строительство рыбоходных каналов окажется делом слишком дорогим, то партия обяжет правительство принять закон, согласно которому Дирекция должна будет изыскивать средства для поддержания нужного количества мальков в Озере путем доставки мальков угрей из водоемов братских социалистических стран. Но предоставим возможность обо всем этом высказаться биологу Цветану Горскому, который откроет наше завтрашнее заседание. То, что он скажет, представляет для нас особую ценность.
Такое представление Цветана Горского скосило Ягулче наповал, словно пуля. Слыша имя Горского, он каждый раз задавался вопросом: «Так кто главнее – я или он, ученик и последователь русского белоэмигранта?! Ну, нет – история все расставит на свои места. Послушаем завтра, как запоет эта птичка. Рано или поздно все равно окажется в моей клетке!»
Сретен Яворов в конце заседания все же обратился к Ягулче Дримскому и дал ему слово. Ягулче до этого разнервничался, поэтому говорил с трудом. Сретен Яворов быстро нашелся и пришел ему на помощь:
– Уважаемые! От имени Дирекции товарищ Ягулче Дримский приглашает всех вас на угря – на ужин в ресторан «Дом у озера»!
Раздались аплодисменты. Бедный Ягулче не знал, радоваться или считать выступление неудавшимся. Но ничего, решил он, главное – он остался в центре внимания. Придет еще время – будет он на самом верху. Рефлекторно Ягулче снова бросил взгляд на Цветана Горского. Тот выглядел явно растерянным. Это внутренне порадовало Ягулче.
Про себя он сказал: «Интересно, придет ли этот защитник природы на ужин – посмотреть на своих любимых угрей, больших и маленьких, зажаренных на гриле, где им, кстати, и место, или все-таки не придет? Если не придет, сразу станет понятно, на чьей он стороне. Тогда пусть только попробует доставать нас в Дирекции своими вопросами – что мы сделали с его проклятыми угрями?! Еще не хватало – из-за каких-то угрей менять Пятилетний план развития всей страны!»
Цветану Горскому было вполне ясно, какая роль в этом фарсе уготована Ягулче Дримскому, выступающему с партийных позиций. Но ему было важно понять, останется ли Ягулче и дальше в тени или выйдет из нее навстречу другим теням? Впрочем, это беспокоило и страшило и самого Ягулче Дримского.
25
Ночь опустилась над Озером. В домах зажгли свет, огоньки украсили Озеро жемчужным ожерельем. Терялось представление о границах, о том, что Озеро разделено ими на части. Некоторые из присутствовавших на заседании направились к ресторану «Дом на озере». Другим захотелось пройтись вдоль реки. Цветан Горский отправился своей дорогой. День был трудным – много разных бед свалилось на его голову. Сначала он дошел до истока, вышел на самый берег. Тот же путь несколько лет назад он в последний раз проделал вместе с Отцом и Игорем Лозинским. Ему стало грустно. Так, в раздумьях, дошагал он до нашего дома. Остановился. Хотел войти, но передумал. Посмотрел на окно отцовского кабинета. Узнал желтый свет, которым светилась лампа. На душе у него стало теплее. Он был радостен от мысли, что тут витает дух дружбы и приверженности пути угрей, живут идеи его ушедшего друга, великого ученого Игоря Лозинского, защитника Озера.
Удрученный случившимся, он не хотел беспокоить Отца. Хотя, впрочем, они договорились увидеться после исторического заседания, от которого зависела судьба угрей и будущее людей, живущих в этих краях. Цветан прошел мимо нашего дома. Снова свернул к реке. Пошел быстрым шагом. Еще раз посмотрел на отцовское окно. Желтая лампа была не видна. Цветан Горский представил себе Отца, склонившегося над книгами, разгадывающего путь угрей и стремящегося одновременно найти выход для себя и своей семьи. Горский надеялся, что завтра, после окончания конференции по угрям, сможет принести Отцу обнадеживающие вести. Успеет ли Отец последовать путем угрей, прежде чем он будет прерван?
Цветан Горский не мог освободиться от тяжести в душе из-за того, что Ягулче постоянно смотрел на него, держа под прицелом. Он долго не мог заснуть, все думал о завтрашнем дне. Старался привести мысли в порядок. Подобрать убедительные слова, которые он завтра твердо скажет в лицо Сретену Яворову, Ягулче Дримскому и другим гонителям угрей из Озера. Уже под самое утро он, наконец, заснул. Первый раз после того, как его не стало, Игорь Лозинский приснился Цветану…
Игорь вернулся в свою далекую Россию. Говорил, что нашел путь, открывающий исход из Беломорского канала. Ведь должен был существовать такой путь!
Сталин признал ошибки. В частности, связанные со строительством Беломорского канала. Отказался от него только из-за того, что тот нарушал путь угрей. Теперь Россия открыта. Свободно можно выезжать из страны. Свободно ездить из города в город, из республики в республику. Игорь Лозинский полностью счастлив на своей родине. Угри снова связывают Россию с Европой и миром.
Во сне Игорь Лозинский подбодрил своего ученика, велел ему вести себя на завтрашней встрече с достоинством, спокойно и уверенно. Нельзя позволить, чтобы мелкие провокаторы отвлекли его внимание от главного – от пути угрей.
Путь угрей, в сущности, – это путь людей. Если даже будет сделана ошибка, угри все равно выживут. Найдут свой путь. Этот путь появился еще до появления человека.
Во сне Игорь Лозинский привиделся Горскому старым, с длинной седой бородой – он стал удаляться в сторону облака над истоком реки из Озера.
Цветан хотел сказать ему, что с его озерной коллекцией все в порядке, что она не пропадет. Как и угри на своем пути.
Но Игорь Лозинский поднимался все выше и выше, пока совсем не исчез в облаках. Цветан Горский кричал ему. Просил остановиться, вернуться!
В комнату вошла напуганная супруга Цветана Горского. Он проснулся. Был весь в поту. Цветан сразу встал, обнял жену. Это был сон, в котором ему впервые после своей смерти привиделся Игорь Лозинский.
Жена Цветана успокоилась. В последнее время она не раз замечала, как во сне он что-то шепчет насчет угрей. Она понимала, какое бремя взвалил на себя ее муж.
Завтракая, Цветан Горский просматривал свои записи, которые собирался озвучить на заседании. Он должен был объяснить, в чем кроется главное зло проекта. Самое страшное – это плотина, преграда, которую создатели светлого будущего запланировали возвести на реке. Она явится балканской стеной, которая перекроет угрям путь к морю.
Жена Цветана с беспокойством наблюдала, как Цветан Горский решительно вышел из дома. Быстро зашагал вдоль реки, стараясь не глядеть на прозрачные воды. Но казалось, что теперь они, хотя и текли в противоположенном направлении, озабоченно смотрели ему вслед.
Он пришел первым. Потом в зал вошел Трим Тоска. За ним – Ягулче Дримский со Сретеном Яворовым, дальше – все остальные. Без какой-либо вступительной речи Сретен Яворов, как было объявлено на вчерашнем заседании, дал слово биологу Цветану Горскому. Цветан направился к трибуне. На этот раз он не чувствовал на себе взгляда Ягулче Дримского. Что-то изменилось в его поведении.
Если бы Цветан Горский был членом партии, все было бы понятно. Они были бы друзьями. Атак – получается, что Горскому оказывает доверие высшее местное, республиканское и партийное руководство, хотя он вне рядов партии. И до сих пор не проявил желания вступить в нее. Странное дело… Если бы Горский хоть заикнулся про это, сразу бы оказался в первых ее рядах. Несмотря на то, что раньше дружил с русским эмигрантом. Вот что думал Ягулче Дримский про Цветана Горского, пока тот занимал свое место на трибуне.
Цветан Горский, разложив свои записи, сказал:
– Я благодарю вас за то, что вы пригласили меня на эту важную встречу, посвященную будущему нашего края. Позволю себе как биолог и ученик доктора Игоря Лозинского поделиться с вами наиболее важными соображениями насчет Озера и его биологического равновесия. В случае, если на реке будут возведены плотины и построены гидроэлектростанции, уровень воды в Озере поднимется до уровня рек и они начнут нести свои воды в Озеро. Особо я бы хотел задержаться на планах изменения пути угрей…