Текст книги "Жернова судьбы"

Автор книги: Лоринда Скотт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 10 страниц)

3

На улице было темно, холодно и вовсю мело. Грегу понадобилось минут пять, чтобы отыскать машину и взять из нее дипломат. Правда, по просьбе Элизабет еще пришлось загнать пикап в гараж, запереть ворота и включить сигнализацию.

Возвращаясь, Грег в какой-то момент даже испугался, что сошел с тропы и уходит от дома. Выручила тускло мерцающая в снежной замяти внешняя подсветка. Что ж, неудивительно, при такой метели легко сбиться с пути, и это может стоить жизни. Он ощутил нечто вроде благоговейного ужаса перед разбушевавшейся стихией, которая нагрянула откуда-то из арктических просторов, накрыв собой лесистые холмы Вермонта.

Оказавшись наконец на ступеньках дома, он ввалился в прихожую и поспешно захлопнул дверь, чтобы беснующаяся непогода не намела вслед за ним целый сугроб.

– Давай я тебе помогу, – предложила Элизабет и, стянув с него пальто и шапку, поочередно встряхнула их, сбросив на пол комья снега. – Иди в гостиную, грейся, я зажгла камин.

Грег с благодарностью кивнул. Ему приятно было, что за ним ухаживают, и он ощутил себя этаким первобытным охотником, вернувшимся наконец к подруге в пещеру. Правда, его добычей был не косматый мамонт, а самый что ни на есть банальный дипломат с документами.

Грег прошел в гостиную, скинул ботинки и прилег на диван, подложив под голову маленькую подушку. Наверняка сказывалась разница во времени, от этого и мысли становились вязкими, и глаза слипались. Что ж, пока все не так уж и плохо, подумалось ему. Его оставили в доме, тут тепло, уютно… На этом оценка ситуации была прервана, поскольку он провалился в глубокий, спокойный сон…

Так что Элизабет, заглянув в гостиную, застала его уже спящим. Она устроилась в кресле у догоравшего камина, откуда хорошо было видно лицо мужа. Вид у того был усталый. Слишком рьяно отдается работе, подумала женщина, так нельзя. Вот уже год он трудился без отпуска, как заведенный, не зная ни сна ни отдыха. Но при этом никогда не жаловался и вообще избегал с ней разговоров на эту тему.

Странно, а ведь когда-то они могли часами болтать о чем угодно. Но в последнее время, и Элизабет это чувствовала особенно остро, между ними словно выросла каменная стена. Впрочем, скорее всего его молчание было связано не с враждебностью и не с безразличием, а с самой обыкновенной усталостью. Поэтому ему иногда не только говорить, а даже пальцем пошевелить не хотелось. Силы оставались разве что на работу да на эти, увы, безуспешные попытки сделать ей ребенка.

На глаза навернулись слезы, и она торопливо смахнула их. А как счастливы они были раньше! Тогда казалось, что никакие испытания им не страшны и нет на свете ничего такого, с чем им не удалось бы справиться. Конечно, случалось, что они ссорились, но быстро мирились…

Теперь же, если что и связывало их, – так это общие воспоминания об упущенных возможностях, ощущение, что самые заветные мечты так и не сбылись, а в данную минуту еще и усталость.

Элизабет откинулась в кресле и вздохнула. Как ей хотелось побыть одной! Она сама до конца толком не понимала этого, пока не приехала сюда, в лесную глушь. И тут ей показалось, что с плеч свалился тяжкий груз. Наступило вожделенное освобождение от недовольных взглядов Грега, от собственной внутренней неудовлетворенности, от утомительного внимания со стороны подруг, которые хотели бы видеть в ней идеальную спутницу во время вылазок за покупками или советчицу в семейных делах. Кстати, последнее уж совершенно странно. Какая из нее советчица? Но, например, Крис, у которой с мужем разладились отношения, почему-то вдруг обратилась за советом именно к ней. Можно подумать, они с Грегом являли собой идеальную пару!

Элизабет почувствовала, как что-то обожгло ей руку, и, взглянув, увидела слезу, потом еще одну. Пусть себе капают, если им так хочется, подумалось ей. Собственно, это с ней происходило не впервые. Она уже давно научилась беззвучно лить слезы, пока Грег мирно посапывал рядом в постели.

Когда Грег проснулся, в комнате горел свет, за занавесками светлело утро, часы у него на запястье показывали девять. Он лежал, распростершись на диване, и тихонько наблюдал за женой, которая спала в кресле. Она плакала, подумал он, заметив на ее щеках следы слез, темные дорожки от расплывшейся туши. Внутри у него все сжалось, нестерпимо захотелось утешить ее, прижать к себе, приласкать и согреть. Но неизвестно было, разрешат ли ему это сделать.

Из-за чего любимая им женщина может лить слезы? До сегодняшнего дня он наверняка объяснил бы это ее состояние тем, что она не может зачать ребенка. Но теперь такой уверенности у него не было.

Может быть, у нее роман? Впрочем, нет, исключено, он бы это почувствовал сразу. А вдруг она специально избегает беременности, принимает таблетки… Ведь ее нежелание пройти полное медицинское обследование легко объяснить тем, что ей и так хорошо, а ребенок был бы только в тягость. Ведь она накануне прямо заявила нечто подобное. Тогда он пропустил ее слова мимо ушей, подумав, что жена просто пытается хоть как-то себя утешить. Но, может, она действительно не хочет иметь детей? А если и хочет, то не от него…

Эта мысль его отрезвила подобно холодному душу. Кто знает, не исключено, что за неожиданным бегством Элизабет кроется нечто большее, чем просто душевный порыв. У него создалось впечатление, что она тщетно пытается разобраться, нужен ли ей вообще их брак. Впервые за годы совместной жизни в его душе шевельнулся страх.

Грег не сводил глаз со спящей Элизабет. Он страстно желал, чтобы вернулись те дни, когда они понимали друг друга с полуслова и им было легко и весело. Какая она тогда была живая, забавная, остроумная… Ее достоинства он мог бы перечислять до бесконечности. Элизабет и сейчас оставалась такой, вот только что-то погасло в ней, надломилось в душе.

Ему вспомнилась их первая встреча на свадьбе Джессики и Рона. Грегу тогда довелось быть шафером, а ей – подружкой невесты. Он увидел Бетти, и сердце его учащенно забилось. Во время свадебного приема Грег не отходил от нее ни на шаг, сумел завести разговор и познакомиться поближе. Оказалось, что его новая знакомая не только красавица, но и умница.

Элизабет отличалась острым, критическим сладом ума. Впрочем, не менее остра была и на язык. Грег вспомнил, что у них постоянно возникали разногласия, какой бы темы они ни касались – от веяний моды до котировок акций.

– И чем бы ты хотела заниматься в жизни? – поинтересовался он.

Но она только рассмеялась в ответ.

– В настоящий момент я потихоньку загниваю в одной конторе. Но секретарша из меня неважнецкая, и это создает массу проблем. Хотя, с другой стороны, мне ведь надо на что-то жить, заправлять машину, оплачивать счета, возвращать долг за учебу в университете. Поэтому пришлось взяться за то, что предлагали. Однако я постоянно надеюсь на то, что наконец найдется более подходящая работа.

Сам толком не понимая, что делает, он запустил руку в карман и извлек оттуда бумажник, достал визитную карточку и протянул ей.

– Позвони, вдруг что-нибудь подходящее подвернется. Я поговорю с ребятами из отдела кадров. Загляни к нам, если выкроишь время…

Элизабет взяла карточку, поправила складки нарядного платья и, кокетливо улыбнувшись, засунула маленький глянцевый прямоугольник в вырез декольте. Грег краем глаза разглядел кружево лифчика и нежную кожу, отчего сердце застучало еще быстрее.

– Самое надежное место для хранения визиток, там их уже штук сто пятьдесят, – пошутила она.

Ему же ничего другого не оставалось, как закрыть глаза и досчитать до десяти. Вот если бы он сам положил визитку туда…

Грег увидел Элизабет через неделю. На этот раз на ней был строгий деловой костюм, а под жакетом – ослепительно белая блузка, застегнутая на все пуговицы. Но даже сквозь ткань Грегу мерещилась восхитительная грудь, и ему стоило немалых усилий заставить себя переключиться на деловую беседу.

Но уже через пару минут он начал восхищаться ее умом. Они говорили о бизнесе, об инвестиционном анализе, о фондовом рынке, о том, как важно уметь правильно работать с клиентами. Грег не переставал поражаться зрелости ее суждений. Любая другая леди ее возраста, случись ей быть втянутой в подобную беседу, уже давно либо перевела бы разговор на какую-нибудь тему повеселей, либо умерла бы со скуки. Элизабет же, казалось, получала от их разговора истинное удовольствие. У нее была на все своя точка зрения, и девушка не боялась ее высказывать и отстаивать. Они даже пару раз жарко поспорили, не оставив камня на камне от доводов друг друга. Правда, под конец решили, что будет лучше, если каждый останется при своем мнении.

Завершив беседу, Грег улыбнулся и предложил:

– Ну что ж, вливайся в нашу команду. Или уже передумала?

– Ты хочешь сказать, что берешь меня? Серьезно? – искренне удивилась она. Недоумение читалось в ее глазах, слышалось в голосе.

– Такими кадрами не разбрасываются, – ответил он. – Мне нравится твой стиль мышления.

– Но ведь ты со мной во многом не согласен.

И вновь он улыбнулся.

– Я могу не соглашаться с тобой, но это не повод, чтобы на меня обижаться. Кстати, поспорить даже полезно – помогает взглянуть на вещи под новым углом. Как мне кажется, нам в срочном порядке необходимо расширить штат. В общем, мне лично требуется помощник. Что скажешь на это?

Элизабет рассмеялась в ответ.

– И во сколько ты меня оцениваешь?

Грег мысленно прикинул сумму, затем удвоил ее, и, когда озвучил результат, Элизабет вытаращила глаза.

– Должен ли я понимать, что ты согласна?

– Еще как! – кивнула она с несколько преувеличенной готовностью.

Ему же оставалось лишь надеяться, что его новая помощница с лихвой окупит его доверие.

Так оно в результате и получилось. К концу первой недели Грег уже удивлялся, как это он раньше обходился без нее. Их отношения постепенно приобрели более неформальный характер. Случалось, что молодые люди спорили из-за какой-нибудь мелочи, но это только вносило в их отношения остроту, дух здорового соперничества.

Однажды, после очередного ожесточенного спора, в результате которого ей удалось доказать свою правоту, Элизабет, что-то напевая себе под нос, принялась вальсировать по кабинету. Неожиданно Грег ощутил самое приземленное желание: ему до боли захотелось взять ее здесь же, в кабинете, – на столе, на полу, где угодно…

– Ну хорошо, – сдавленно произнес он тогда и на всякий случай ретировался за огромный, заваленный бумагами стол. – Предположим, ты права.

– Предположим? Ты с ума сошел! Я ведь только что доказала, что…

– И я готов уступить, – продолжал Грег с лукавой улыбкой. – Но есть одно условие – ты согласишься пообедать со мной. Считай, что это компромисс.

Элизабет в изумлении замерла и выглядела в этот момент особенно соблазнительно.

– Мне всегда казалось, что компромисс – это когда стороны идут на уступки.

– Вот и я о том же. Я сдаюсь и принимаю твое мнение, ты – мое приглашение.

Его помощница в раздумье склонила голову.

– Но тогда я потребую с тебя роскошный обед.

Грег только рассмеялся ее милой дерзости.

– Готов выполнить и это требование, – ответил он. – Так, значит, идем?

Элизабет притворилась, будто все еще колеблется. Но затем провела розовым ноготком по надутым губкам и задорно расхохоталась.

– Идем! – ответила она и уселась на край стола, отчего взору Грега предстала та часть бедра, какая в ином положении оставалась обычно прикрытой юбкой. – А куда?

– Пока не знаю. Кстати, надо будет переодеться.

– В вечернее платье до пят?

– Желательно, – ответил он, зная, что ему никак не дотянуть до конца обеда, если весь вечер придется лицезреть ее стройные ноги.

Но и здесь Элизабет перехитрила его. Платье на ней действительно оказалось длинным, но имелся и разрез, обнажавший все прелести искусительницы, обтянутые блестящими колготками. Ну за что ему такие мучения!

– Могу я попросить тебя об одном одолжении? – обратился к ней Грег, когда официант принес меню. – Давай не будем говорить о работе. Честное слово, я не хотел бы, чтобы мы с тобой снова переругались из-за какой-нибудь котировки.

– Что ж, не будем, так не будем, – улыбнулась она. – Давай поговорим о тебе. Кстати, откуда ты знаешь Рона? – поинтересовалась она.

И Грег рассказал ей, как они вместе когда-то учились в частной закрытой школе в Массачусетсе. Затем принялся расспрашивать Элизабет о ее детстве и получил в ответ целую повесть о сбитых коленках и каракулях в школьных тетрадках. Она поведала о своих детских проделках с воодушевлением и юмором, лишний раз подтвердив, что каждый взрослый в душе продолжает оставаться ребенком.

После обеда он отвез ее домой. Возле двери Элизабет остановилась и одарила его ослепительной улыбкой.

– Внутри бардак, но, если не боишься, можешь зайти.

Там в самом деле царил бардак, даже еще больший, нежели она сама ожидала. Дело в том, что ее соседка устроила вечеринку и квартира оказалась битком набита народом, который сюда затем и пожаловал, чтобы хорошенько набраться и потанцевать.

– Ой! – растерянно воскликнула Элизабет, обнаружив, что гости оккупировали и ее комнату и деваться ей, в общем-то, некуда.

– Поедем ко мне, – предложил Грег, дав себе обещание, что не тронет ее и пальцем, не говоря уже о том, чтобы приставать с более откровенными домогательствами.

Они прошли в дверь его квартиры, и он нарочно не стал включать свет, чтобы она могла полюбоваться огнями Манхэттена. За окнами сияла ослепительная россыпь разноцветных, рукотворных и небесных, светил – иногда было трудно понять, где кончаются верхние этажи небоскребов, а где начинается звездное небо.

– Красотища! – восхищенно выдохнула она и негромко рассмеялась. – Потрясающе! Такое увидишь не каждый день.

Грег усмехнулся и встал рядом с ней. Он с трудом удержался, чтобы не обнять ее, и тоже уставился в окно.

– Да, красиво, – негромко произнес он. – Иногда, не зажигая света, я сижу здесь часами и просто смотрю. У меня это называется «зарядка аккумулятора».

Она вопросительно повернулась к нему. Взгляд ее, как ни странно, был серьезен.

– Проблемы с «подзарядкой»? Понятно. Знаешь, тебе просто надо почаще отдыхать. Время от времени ходить в зоопарк или сидеть на скамейке в Центральном парке и глазеть на прохожих. Нельзя себя так загонять. Научись расслабляться, радуйся самым обыкновенным вещам.

В ответ Грег лишь грустно улыбнулся.

– Сомневаюсь, что ты сама хоть когда-нибудь отдыхаешь.

– Ты плохо меня знаешь. Я люблю поразмышлять, одна посидеть в тишине. Часто так и делаю. Это только с тобой я такая беспокойная.

Как ни странно, сказанное ею почти полностью совпало с теми мыслями, что вертелись у него в голове, и неожиданно он и она как бы стали единым целым, по крайней мере, духовно.

– Я хотел бы заняться с тобой любовью, – тихо признался он.

Как ни странно, ее улыбка светилась готовностью.

– Хорошо.

Грег закрыл глаза и посчитал до десяти. Сейчас он умрет, сердце его остановится, разорвется, заглохнет, – в общем, произойдет то, что обычно случается с мотором у нас в груди. А если все-таки он останется жив, то, значит, это просто сон.

– Ты такая красивая, – тихо сказал Грег и нежно провел большим пальцем по ее лицу – от виска до губ.

В ответ на эту невольную ласку она легонько коснулась кончиком языка его пальца. И он застонал.

Руки Элизабет скользнули по его груди, по плечам, взъерошили ему волосы, пригнули голову. Их губы встретились в поцелуе. В следующее мгновение что-то сдвинулось в этом мире, словно какая-то первобытная сила, дремавшая до этого в них обоих, вырвалась наконец на свободу. И, обуреваемые страстью, они устремились навстречу друг другу.

Когда же всепоглощающее пламя желания погасло, оставив после себя несколько тлеющих огоньков, оказалось, что молодые люди лежат в постели.

Дрожащими пальцами он гладил ее плечи, грудь.

– Господи, – произнес Грег срывающимся голосом, – это было…

– Потрясающе, – хрипло отозвалась она и, прильнув к нему, поцеловала. – Знаешь, ничего подобного я еще не испытывала.

В ответ на такое многозначительное признание Грег улыбнулся.

– Вот видишь, кое в чем мы можем прийти к общей точке зрения, – поддразнил он ее.

Элизабет ответила ему улыбкой и снова поцеловала.

Таким было начало их бурного и страстного романа, приносившего ему куда большее удовлетворение, чем полные соперничества деловые отношения на работе. Буквально через месяц они поженились и последующие три или четыре года можно было по праву назвать периодом блаженства.

И вот теперь куда что подевалось? – грустно размышлял Грег, лежа на диване в чужом доме посреди вермонтской глухомани. Где страсть, когда-то сжигавшая их обоих без остатка? Где радость общения, веселые розыгрыши и шутки? Жене хотелось выплакаться. А вот этого Грег никак не мог вынести. Ему еще не доводилось видеть ее плачущей, да еще так горько и искренне.

К горлу подступил комок. Он с силой сглотнул, – не хватало еще самому тут разреветься. Когда же Элизабет замкнулась, закрылась от него, окружив себя непробиваемым коконом? И, главное, почему? – мучился он вопросом.

Грег ощутил, что лежит в неудобной позе, шея в результате затекла и болела. Но он не хотел вставать первым, предоставляя жене возможность подняться раньше и привести себя в порядок. Он только крякнул и вытянул ноги, наблюдая за ней из-под прищуренных век. Неожиданно Элизабет вздрогнула и, открыв глаза, присела в кресле. Потом потерла щеки, встала и на цыпочках вышла, выключив по дороге свет.

Оставшись один, он облегченно вздохнул, поднялся с дивана, помотал головой, разминая затекшую шею, потянулся и сделал пару наклонов. Это помогло стряхнуть оцепенение. Впервые с момента приезда он внимательно осмотрелся, придирчиво изучая комнату.

Что ж, вполне уютно, хотя и ничего особенного, но в целом помещение располагало к отдыху. Ему тотчас вспомнился их роскошный дом на Лонг-Айленде, и почему-то сделалось немного грустно. Гостиная в нем была обставлена лучше и с большим вкусом, но в ней отсутствовал домашний уют. Там можно принимать гостей, вести светские разговоры, обсуждать положения на финансовых рынках, но почему-то никогда не возникало желания посидеть в тишине у камина. Да и времени на размеренные семейные вечера у них не оставалось. Неожиданно Грег поймал себя на том, что не может даже вспомнить, когда в последний раз засыпал там, сидя в кресле или на диване.

Он подбросил в огонь угля, поворошил его, чтобы тот горел. Пламя в камине зашипело и начало выстреливать искры, затем заплясало красными и желтыми язычками. Было в этом нечто первобытное. Наверно, точно так же далекие предки сидели и словно завороженные смотрели на огонь. Надо будет почаще растапливать дома камин, подумал Грег.

Ему никак не хотелось признавать свое поражение. Раз Элизабет плакала, значит, она все еще любит его, или, по крайней мере, его персона все еще для нее что-то значит.

Он прислушивался и ждал. Жена плескалась в ванной, потом вышла и направилась в кухню. А вскоре появилась в гостиной с подносом в руках.

– Доброе утро, – произнесла она, и, хотя губы ее улыбались, глаза по-прежнему оставались грустными. – Пока ты спал, я приготовила чай. Надеюсь, это тебя взбодрит.

– Привет, тебе надо было разбудить меня пораньше, – сказал он и про себя отметил, что сегодня она держится куда спокойнее. Хотя нет, в ответ на его слова Элизабет расправила плечи, словно приготовилась обороняться. Неужели восприняла это как критику в свой адрес? Черт…

– У тебя усталый вид, – произнесла она, и в голосе ее прозвучала настороженность. – Я решила, что не надо тебя будить. Знаю ведь, когда ты обычно просыпаешься. Вот, смотри, здесь кусок пирога, думаю, тебе понравится. Вчера купила в местном магазинчике…

– Надеюсь, что он окажется съедобным. Кстати, ты успела наполнить холодильник продуктами? Или, может, мне не есть пирог, а оставить тебе?

Элизабет покачала головой.

– Не беспокойся, еды хватит на несколько дней. Не думаю, что тебе следует садиться на голодную диету.

– В понедельник я должен вернуться в Лос-Анджелес, а сегодня пятница. Надеюсь, этот чертов снегопад когда-нибудь прекратится.

– В конце концов это всего лишь штат Вермонт, а не Северный полюс. К вечеру дороги расчистят, и завтра утром ты сможешь уехать, – бодро сказала Элизабет и вышла.

– Что ж, подождем – увидим, – с некоторым сомнением в голосе буркнул Грег, оставшись один в комнате.

Конечно, ему надо было возвращаться к обычным делам – бизнес не мог ждать. Но его обижало ничем не прикрытое стремление жены поскорее избавиться от него. Он съел пирог, оказавшийся очень даже вкусным, запил его чаем. За отдернутой занавеской по-прежнему сильно мело, день был тусклым, деревья, обступавшие дом, едва просматривались. Грег долго глядел в окно, размышляя о семейной жизни, которая не удалась. Потом вновь прилег на диван, обидевшись на Элизабет за то, что она так до сих пор и не появилась в гостиной. Горестные раздумья и непогода выбили его из обычного жизненного ритма. Он вновь заснул, успев подумать напоследок, что похож на медведя, погружающегося в зимнюю спячку.

Однако сон не принес облегчения. Очнувшись и открыв глаза, он сперва не мог понять, где находится. В комнате было темно и тихо. Но обида на жену, существовавшую теперь отдельно от него, где-то в других комнатах дома, быстро напомнила о себе. Он сам терпеть не мог одиночества, и ему трудно было понять, почему оно Бетти так необходимо.

Грег решительно встал, включил свет, прошел в ванную комнату и умылся холодной водой. В кухне Элизабет, в ответ на его появление, ничего не сказав, поставила на плиту чайник.

– Чай или кофе? – спросил Грег, когда сипенье чайника перешло в свист.

Элизабет в удивлении посмотрела на него.

– Кофе. Только черный и без сахара.

– Не волнуйся, я знаю, как ты любишь. Если пока еще не во всем изменила своим вкусам.

– Что ты имеешь в виду? – тотчас настороженно спросила она.

– Ну, например, теперь ты вегетарианка и предпочитаешь жить в Вермонте.

На это можно было не отвечать, и женщина промолчала. Она ждала, пока муж приготовит кофе. Наконец Грег поставил перед ней чашку, и ей удалось сделать вид, что кроме кофе в данный момент для нее ничего не существует.

Грег тоже молчал и ждал, когда жена встанет из-за стола. В конце концов Элизабет не выдержала и поднялась. Достала из шкафа кастрюлю, переложила в нее спагетти из ярких коробок и поставила в верхнюю духовку. Затем открыла толстую красную бутылочку с широким горлом, и кухню наполнил пряный аромат кетчупа.

– Пахнет вкусно, – первым нарушил молчание Грег.

– Приятно слышать.

– Кстати, запах ужасно знакомый. Уж не таким ли блюдом ты все эти годы потчевала меня? А я-то думал, что ты часами убиваешься у плиты.

Элизабет почувствовала, что краснеет.

– Потчевала, но всего несколько раз, – призналась она. – Было что-то с тунцом или с курицей, точно уже не помню. Обычно вместо тертого сыра я ко всему добавляла взбитые сливки и зелень. Вкус получался более нежный, но это тоже на любителя. Некоторые предпочитают привычное сочетание. Но в том-то и секрет, что рецепт можно изменить как угодно. – Почему-то, произнося эти слова, Элизабет кисло улыбнулась.

Грег медленно покачал головой и усмехнулся.

– Какая изобретательность! Впрочем, это в твоем духе. Мне давно уже следовало понять, что ты ни минуты не будешь сидеть без дела – пассивность не в твоей натуре.

– Можно подумать, что ты часто бывал дома, чтобы обращать внимание на такие мелочи, – ответила она и пожала плечами. – И вообще, неужели тебе это не безразлично?

– Представь себе, что нет. Ведь я все-таки твой муж, – произнес он негромко и как-то особенно вкрадчиво, отчего Элизабет поспешила отодвинуться к дальнему концу стола, где принялась допивать кофе. Почему-то этот разговор беспокоил ее, лишал уверенности в том, что, уехав сюда, она поступила правильно.

– Бесполезно сейчас говорить об этом.

Однако Грег не собирался оставлять эту тему. Почему она решила, что разговор будет бесполезен?

– Мне уже давно следовало догадаться, что ты нашла себе дело по душе, – продолжал он. – Признаюсь, я был настолько невнимателен, что ни разу не поинтересовался, чем же ты занимаешься, оставаясь дома.

– Пожалуй, что так, – ответила Элизабет.

Грег в растерянности только кивнул, встал и пошел к раковине сполоснуть кружку. Затем вернулся к столу, чтобы взять остальную посуду, но в этот момент Элизабет тоже поднялась, и они столкнулись.

Молодая женщина сразу же резко отпрянула, тут же подумав, мол, черт, что за глупость? Сколько лет они прожили вместе и не раз вот так же случайно сталкивались? Но именно сегодняшнее столкновение словно пронзило ее электрическим током. Ноги моментально стали ватными, а тело обмякло.

Элизабет вновь направилась к плите, чтобы проверить спагетти. Сняла крышку, попробовала их вилкой – не жесткие ли? Нет, уже почти готовы. Значит, так, сейчас они с Грегом поужинают, а потом пойдут спать, вернее, разойдутся по комнатам. А если уж совсем быть точной, он останется здесь, внизу, в гостиной, а она поднимется к себе в спальню.

Элизабет вынула из духовки кастрюлю, поставила ее посередине стола на подставку и разложила спагетти по тарелкам.

– Могу ли я надеяться, что к такому шикарному ужину у тебя найдется бутылка хорошего красного вина? – поинтересовался Грег.

Но она промолчала, будто и не слышала его вопроса. Кстати, у нее действительно была припрятана бутылка. Но не стоило ее доставать ни для себя, ни тем более для него. Сейчас ей больше всего требовалось самообладание. Грег, в этом можно было не сомневаться, пустит в ход все свое обаяние, чтобы только заманить ее к себе в постель. Так что нет уж! Лучше обойтись без вина.

– В кране есть вода, – произнесла она тоном своей покойной бабушки.

Грег усмехнулся, взял два стакана, наполнил их водой, поставил на стол и сел.

– Что ж, тогда давай ужинать. А то я уже проголодался.

Элизабет подумала, что правильно поступила, купив лишнюю коробку спагетти. Себе она положила совсем немного, отдав львиную долю Грегу. Он в мгновение ока опустошил полную тарелку и все с тем же голодным видом стал озираться по сторонам, ожидая, не перепадет ли ему что-нибудь еще.

Господи, что за прорва! Она уже забыла, какой у него аппетит. Элизабет мысленно прикинула, сколько у нее чего припасено, и в душу закралось сомнение: сумеют ли они протянуть еще несколько дней, если снегопад не прекратится. В одном женщина была уверена на все сто процентов, – теперь скромные ее запасы будут таять с куда большей скоростью.

– Еще есть банка с рисовым пудингом, – предложила она мужу, но тот в ответ лишь поморщился.

– Предпочитаю домашнюю пищу, – признался он и вопросительно посмотрел на нее. Элизабет заерзала на стуле. – Надеюсь, что хотя бы кофе у тебя настоящий, а не эта растворимая бурда.

– Зачем спрашивать, ты же видел сам.

Грег удовлетворенно вздохнул.

– Возблагодарим Господа за мелкие радости! – улыбнулся он.

Глядя на мужа, Элизабет едва сдержала смешок. Она разогрела рисовый пудинг, положила на гриль, чтобы желтоватый кубик подрумянился со всех сторон, и подала на стол.

– Моя мама готовила точно такой же, – сказала она насмешливо.

Грег поднял на нее взгляд и одарил такой ласковой улыбкой, что Элизабет едва не растаяла.

Живо возьми себя в руки, безмолвно скомандовала она себе и со стуком поставила перед мужем тарелку с пудингом. Нашла из-за чего таять!

Она положила в свою тарелку остатки пудинга, села за стол и, не глядя на Грега, принялась за еду, будто в тот момент ее ничто больше не интересовало. Не дай Бог поднять глаза и поймать на себе его пристальный взгляд, от ее самоуверенности тотчас ничего не останется.

Потом они вместе убрали посуду и привели кухню в порядок. Грег совершил еще одну вылазку в метель и лютую стужу, чтобы принести из подвала начатый мешок угля.

– Это все, что у тебя имеется? – спросил он.

– Я обнаружила этот запас, когда приехала. Еще есть немного мазута для бойлера, где-то полбака. А на лестнице – электрический обогреватель. Можно, конечно, воспользоваться и им, но не стоит увлекаться. Слишком дорогое удовольствие.

– Знаешь, я бы предпочел экономии тепло, – сухо заметил Грег.

И Элизабет моментально перешла в наступление.

– За мой счет? Не забывай – это мой дом, я здесь хозяйка!

– Спасибо, что напомнила, – пробормотал он с обидой.

Молодая женщина на минуту задержалась в дверях.

– Спокойной ночи. Если хочешь, можешь воспользоваться ванной, но только после меня.

– Как мило с твоей стороны!

Элизабет пропустила мимо ушей ехидный комментарий и быстро поднялась наверх, опасаясь, как бы муж не пошел следом. Нет уж, пусть лучше испытывает на ней свой сарказм, чем шарм, решила она и усмехнулась. Но тут же с досадой подумала, что Грег, как ни странно, почему-то легко согласился остаться ночевать в гостиной. Он даже не пытался соблазнять ее или просить лечь с ним в постель.