Текст книги "Голубая луна (ЛП)"

Автор книги: Лори Хэндленд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 19 страниц)

Глава 5

Он поднял бровь:

– Соскучились?

Я протиснулась мимо него в комнату, но мужчина был один.

– Что вы сделали с доктором Кадоттом?

Его серьга заплясала, когда он склонил голову набок:

– Сделал?

Вдобавок незнакомец был в очках. Неудивительно, что я его не узнала. Тонкая металлическая оправа округлой формы отвлекала от лица неземной красоты и выразительных глаз – просто очки делали его старше и придавали ученый вид. К тому же в них он выглядел куда сексуальнее, чем когда стоял обнаженный в лунном свете.

Необычный ход мыслей заставил меня нахмуриться. Ну, в общем, непривычный для меня, так как я редко задумывалась о сексуальности других людей, особенно незнакомцев. Хотя в данном случае такие мысли были простительны – ведь я видела больше его тела, чем у любого из моих знакомых.

Я пришла в себя достаточно быстро, чтобы переварить его слова и спросила:

– Вы доктор Кадотт?

– Нет.

Я окинула комнату ироническим взглядом – никто бы не смог спрятаться в этом подобии офиса – и вопросительно подняла бровь.

– Да, я – Уильям Кадотт, но не доктор. Пока что. Существует такая досадная помеха как диссертация, которую я никак не могу закончить. – Он ступил в комнату. – Нужна помощь?

И снова его голос, негромкий, но все же сильный, очаровал меня – так же, как и прошлой ночью. Журчание его речи – негромкой, но энергичной – было достаточно своеобразным, чтобы заставить меня прислушиваться к словам.

Не знаю, хотел ли он загнать меня в угол, но комната была маленькой, а профессор – большим. Я ощущала исходящий от него жар на своем лице. А может, это был румянец – кажется, рядом с ним я часто краснею.

– Нет, – ляпнула я. – То есть, да. Черт!

Я лепетала, как подросток. Ну как, будучи одетым, он мог выглядеть выше, шире в плечах и опаснее?

– Так что именно: да, нет или черт?

Я чувствовала его запах, тот же, что и вчера: смесь свежести, древесины и непонятной дикости. Кадотт пристально смотрел на меня, будто я привлекала его, но это точно не так. Мужчина с его внешностью не стал бы смотреть на женщину, подобную Джесси Маккуэйд. Если только он...

Мысли пришли в полный беспорядок. Если только он что? У него не было причин глазеть на меня. Ни одной. Так почему же он это делал?

– Я хотела поговорить с Уильямом Кадоттом. Не знала, что он – это вы.

– Ясно. – Сняв очки, мужчина положил их в карман своей синей рабочей рубашки и осторожно похлопал по нему. – Правда, без них я не так ясно вижу все, что вблизи. Возраст и слишком много книг.

Я неопределенно хмыкнула: он не выглядел намного старше меня. Правда, внешность обманчива, ведь за ней скрывается уйма всего.

– О чем вы хотели поговорить? Полагаю, вы не собирались арестовывать меня за непристойное обнажение, поскольку не знали, кто я.

– Если вы не против, я бы хотела об этом забыть.

– Правда?

«Нет».

– Да.

Кадотт понимающе улыбнулся, я же в свою очередь постаралась это проигнорировать.

– Поймали своего волка?

– Боюсь, что нет.

В его глазах читалось «Я же тебе говорил», но надо отдать ему должное – вслух он это не произнес.

– А жертве укуса сделали уколы от бешенства?

– Не-а. Ей уже ничего не поможет – на мертвых уколы не действуют.

Его рот открылся, потом закрылся. Кадотт попытался запустить пальцы в волосы, но, наткнувшись на короткую стрижку, опустил руку вниз.

– Разве это не слишком быстро, даже для бешенства?

Я пожала плечами, но не стала углубляться в детали. Клайд не хотел огласки, а я уже и так сболтнула лишнего.

– Чем могу быть полезен? – Ученый глянул на мою футболку. – Вы здесь как полицейский или как гражданское лицо?

Его взгляд задержался на моем бюсте – со мной это случалось часто. Я не интересовала парней как личность, но так как уже к восьмому классу у меня выросла грудь пятого размера, к моему ужасу и разочарованию, противоположный пол стало привлекать то, что находилось под футболкой.

– Я здесь в нерабочее время, проверить кое-что о том случае. – Он посмотрел мне в глаза и больше не косился ниже. – У меня есть вопрос, и мне сказали, что вы эксперт.

– В чем? У меня разносторонние интересы.

Его губы скривились. Я пропустила намек мимо ушей, так как никогда не умела флиртовать. Ничего удивительного. Вместо этого я вытащила тотем из кармана, и вытянула руку ладонью вверх. В центре ладони лежал маленький волк.

Не успела я открыть рот, как Кадотт выхватил камень и поспешно обошел вокруг стола, по пути включив лампу.

– Эй! Это улика, Ловкач!

Профессор ответил ворчанием. Наклонив лампу таким образом, что тотем оказался в круге света, мужчина прищурился, что-то буркнул, а потом вытащил из кармана очки.

– Что это?

– Ш-ш-ш!

Вот и весь флирт. Теперь Кадотт забыл обо мне, поглощенный каменным волком. Ученый бормотал себе под нос и царапал пометки на куске бумаги, который оторвал от чего-то, напоминающего письменную работу студента.

Я уселась на единственный не заваленный книгами стул и стала ждать, при этом рассматривая профессора. Я ничего не могла с собой поделать.

Кадотт был одет не так, как знакомые мне ученые. Но опять-таки, я ходила в профессиональное училище в Мэдисоне. В то время как город имел репутацию рассадника анархии (по крайней мере, в Висконсине), профессора, преподававшие мне полицейские дисциплины, были весьма консервативны. Никто из них не посмел бы надеть выцветшую хлопковую рубашку и еще более линялые джинсы. Не говоря уже о сережке.

Конечно, одного взгляда на джинсы Кадотта оказалось достаточно, чтобы я начала гадать, было ли на нем нижнее белье. То, что мужчина не особо заморачивался по поводу белья под шортами, не означало, что он не надевал его на работу. Я задумалась, как бы чувствовала себя, если бы сидела на его лекции, зная, что под джинсами у него ничего нет. Но, поерзав на стуле, заставила себя прекратить думать о прошлой ночи.

Прошло, наверное, минут пятнадцать, прежде чем он взглянул на меня, поморгав при этом так, словно забыл, что я здесь. Кадотт попытался потереть глаза, но уткнулся костяшками пальцев в очки и снял их.

И почему поведение этого витающего в облаках профессора казалось мне таким привлекательным?

– Ну и? – требовательно спросила я.

– Откуда это у вас?

– Я думала, что здесь я задаю вопросы.

– Я не могу ответить на ваши, пока вы не ответите на пару моих, – сказал Кадотт.

– Ладно. Я нашла это на разделительной полосе сто девяносто девятого шоссе.

Профессор нахмурился:

– Не понимаю...

– Вы тут не один такой. Авария прошлой ночью...

– Со сбитым волком? – Он бросил на меня взгляд, такой же резкий, как и его голос.

– Вот именно.

В одно мгновение его любопытство сменилось рассеянностью. Поняв, что мужчина глубоко задумался, я оставила его в покое до тех пор, пока мое терпение не истощилось. То есть ненадолго. А я и не говорила, что терпеливая.

– Профессор Кадотт?

Мой голос вернул его назад из… где он там был.

– М-м-м?

– Вы можете сказать, что это такое? Кто мог потерять эту вещь? Есть идеи, почему она валялась посреди шоссе?

– Да. Возможно. И ни одной.

Ну что ж, вот что случалось, когда я задавала слишком много разных вопросов. Я начала сначала:

– Что это?

– Тотем или додаим на языке оджибве.

– Ну, это-то я знаю. Но этот отличается от всех других, что я видела в городе.

– Вы имеете в виду фигурки, которые продают две за доллар в магазине футболок?

Я кивнула, и профессор скорчил гримасу:

– Пустая трата вредного пластика. То, что вы нашли, является тотемом волчьего клана оджибве. И тот, кто его потерял, наверное, сходит с ума, пытаясь вернуть тотем.

– Почему?

– Защита семьи, духовная сила, магия.

– Сверхъестественная чушь, – пробормотала я. Я ненавидела мистику.

Профессор быстро и выжидающе глянул на меня:

– Звучит так, будто вы не верите.

– В волшебные камни и духи волков? Вы это точно подметили.

– Думаю, вы верите только в то, что можете увидеть, услышать и потрогать.

– А разве есть что-то еще?

– То, что, как мы знаем, является недоказуемой правдой.

– Наверное, чушь собачья?

– Вера, детектив.

Я фыркнула – моя мать хлопнулась бы в обморок, услышав меня, потому что воспитанной девушке так делать не пристало. А Уильям Кадотт едва улыбнулся.

По какой-то причине, я его умиляла. Как домашний любимец, или ребенок, или слабоумный.

– Вера для дураков, которые не знают, что у них творится в голове, – отрезала я.

В детстве я проводила бесчисленные часы в молитвах, прося, чтобы папа вернулся домой. Но он так и не появился. Столько же времени я молилась о том, чтобы стать такой же, как все. Поэтому молиться я перестала давным-давно.

– Я лучше буду наивным дураком, чем ни во что не верящим человеком, – тихо ответил Кадотт.

Я все-таки верила в определенные вещи – факты, – но не считала нужным сообщать ему об этом. Живя в том краю, где принимали за правду всякие сказки, я быстро смекнула, что спорить с кем-то, кто верит в невероятное, равносильно битью головой о стену. Возможно, однажды и выйдет сдвинуть один кирпичик в этой стене, но, скорее всего, к тому времени ты уже умрешь. Поэтому я сменила тему.

– Как думаете, кому он мог принадлежать?

Профессор отвернулся, а я нахмурилась. Вплоть до этого момента он постоянно смотрел мне в глаза, обращаясь ко мне. Почему же все так внезапно изменилось? Наверное, он не мог врать мне в лицо.

– Профессор? Вы сказали, что, возможно, знаете ответ.

– Я знаком с несколькими людьми из волчьего клана, который живет в этой местности.

– Как так?

– Потому что я один из них.

– Это типа братства?

– Нет.

Кадотт повернулся ко мне лицом, и я заметила, что прежнее выражение умиления испарилось. Неужели я его чем-то обидела? Я не была уверена, каким образом, но опять-таки, я редко понимала, почему выводила кого-то из себя. Королева бестактности? Я?

– По традиции оджибве, каждый человек принадлежит племени, и это передается по отцовской линии. Согласно легенде, мы являемся потомками животного, по имени которого назван наш клан. Поэтому даже если бы вы происходили из племени Лак дю Фламбо, а я – из Гранд Портиджа, как и есть на самом деле, но мы оба были бы из волчьего клана, то нас бы связывала кровь и нам было бы нельзя пожениться.

– Черт, и еще раз черт! – сухо сказала я.

Губы Кадотта дернулись. Возможно, я все-таки не обидела его.

– Другими словами, ваш народ верил, что члены волчьего клана произошли от волка...

– …А в медвежьем клане – от медведя, в журавлином – от журавля. Именно так.

– Интересно, – ответила я.

«И странно».

– Это легенда. Немногие из нас следят сегодня за преданиями о тотеме клана.

– В отличие от вас.

Профессор пожал плечами:

– Это моя работа, даже если я не согласен, что все должно и дальше делаться по старинке.

– А вы знаете, кому мог бы принадлежать тотем?

– Возможно.

Он взял небольшую черную фигурку и покатал камешек между пальцами. Одна мысль о том, что он делает своими пальцами то же самое со мной, заставила меня на секунду забыть, почему я здесь.

– Это не обычный тотем волчьего клана, – продолжил профессор, и я резко вернулась с небес на землю. – Я бы хотел изучить его внимательнее. Никогда не встречал ничего подобного.

– Чем же он отличается от других?

– Волк… какой-то странный, и на нем отметины, которые меня беспокоят. Что-то здесь не так.

Беспокоят? Странный? Не так?

– На что вы намекаете?

– Вы когда-нибудь слышали о маниту?

– О чем? – Мне было трудно уследить за Кадоттом: он слишком часто перепрыгивал с темы на тему. – Вы имеете в виду дух?

– В какой-то степени. «Маниту» значит «тайна», «подобие божье», «сущность». Дух, который заключает в себе все. В легенде говорится, что мир создан Кичи-Маниту, великой тайной.

Великая тайна. Несмотря на мой скептицизм относительно всяких сказок, мне нравилась эта мысль. «Великая тайна» – хорошее обобщающее название для Бога и ему подобных.

– След маниту присутствует во всем, – продолжал Кадотт. – Каждый из нас обладает определенным талантом. У вас это, должно быть, сарказм.

– Ха-ха.

Он выгнул бровь:

– А может, какие-то скрытые способности, которые я обнаружу позже.

– Даже не думайте об этом, Хитрец. А у вас какая черта маниту?

– Кроме моего большого… – у меня перехватило дыхание, – ума?

Воздух с насмешливым присвистом вырвался сквозь мои сжатые зубы.

– Да, кроме него.

– Может, вы дадите мне возможность как-нибудь продемонстрировать мой особый талант.

– Повторю – даже не думайте об этом.

Он улыбнулся:

– Возвращаясь к моей истории, могу сказать, что большинство маниту полезны. Они защищают нас, бедных смертных.

– А какие вредят?

– Есть два вида, и оба охотятся за людьми. Вендиго, или Великие Каннибалы, и мачи-овишук.

– Можно перевод? – попросила я.

Его улыбка померкла:

– Злые маниту.

И хотя я ни во что это не верила, волоски на руках встали дыбом.

– Мне не нравится ни одно из названий, – призналась я. – Но что у них общего с нашим тотемом?

– Отметины на этом волке напоминают мне определенные рисунки мачи-овишук, которые я изучал.

– И что это значит?

– Пока не знаю.

– Великолепно!

Между нами повисла тишина.

– Почему это так вас интересует? – спросил профессор.

Хороший вопрос. Тотем мог принадлежать кому угодно, и потерять его на месте аварии могли по разным причинам. Камень, возможно, не имеет совершенно никакого отношения к мисс Ларсон.

Но, как по мне, находка тотема волчьего клана на месте аварии, в которой был замешан волк, не смахивала на простое совпадение. Добавьте к этому информацию о маниту и злых духах, а также жуткую смерть жертвы в течение суток...

Можете обозвать меня дурочкой, но меня начал бить нервный озноб.

Может, я и не верила во все эти легенды, да и вообще во что-либо, не подкрепленное фактами, но слишком много моих догадок оказалось правдой, что давным-давно научило меня не отмахиваться от настойчивого внутреннего голоса. А он утверждал, что в Миниве что-то неладно.

Глава 6

В мои размышления вторгся голос Кадотта:

– Вы не собираетесь мне говорить, верно?

– Говорить что?

– Почему вас так заинтересовал этот бесхозный волчий тотем?

– Мне просто любопытно.

– Забавно, но вы не кажетесь слишком любопытной.

– Ошибаетесь. – Я встала. – Первым пунктом в списке «Что требуется, чтобы быть хорошим копом» стоит любопытство. Иначе мы бы не задавали все время все эти раздражающие вопросы.

– Хм.

Профессор встал и обогнув стол, подошел слишком близко, и снова загнал меня в угол. Мне нравилось сохранять вокруг себя личное пространство, а Кадотт нарушил его границы. Но отступить – значить показать, что нервничаю, что он влияет на меня. И первое, и второе было правдой, но зачем ему об этом знать? Пожалуй, баранье упрямство было еще одной из моих черт.

Не-а.

– Так я вам позвоню?

У меня перехватило дыхание:

– П-позвоните?

Имидж крутой девчонки куда-то испарился.

– Ну, если выясню что-нибудь еще о тотеме, – сказал Уилл.

Ну конечно. Тотем. Речь не обо мне. Вот так всегда.

Мои девичьи фантазии лопнули, как мыльный пузырь.

– Ага, конечно. – Я выудила визитку с многочисленными телефонными номерами.

Уильям посмотрел на нее, потом поднял глаза на меня. Он по-прежнему был слишком близко, а я по-прежнему не отступала.

– Джесси? – пробормотал он. – Это сокращенно от Джессики?

– Типа того.

Имя «Джессика» больше подошло бы розовощекой, блондинистой, хрупкой девочке-балерине.

Кадотт усмехнулся.

– Я могу оставить это себе? – Он щелкнул пальцем по лежащему на столе тотему.

Меня одолели сомнения. Хотя тотем еще не был внесен в список улик, мне следовало это сделать. Кто знает, ценен он или нет? Возможно, Уильяму Кадотту это известно.

– Пока что да.

Схватив чистый листок бумаги и нацарапав что-то на нем, я ткнула пальцем в нижнюю часть листка:

– Подпишите.

Уилл взял ручку и подписался, и только потом спросил:

– Что это?

Никудышный из него законник.

– Это улика. Я вам даю ее под расписку и с возвратом.

– Хорошо.

Снова повисла тишина. Пора прощаться, но я не знала, как это сделать.

– Будем на связи, Джесси.

То, как он произнес мое имя, заставило вспомнить сияние его кожи в лунном свете. И напряжение мускулов, и то, как качалась серьга.

Когда же у меня в последний раз был секс? Судя по моим мыслям, слишком давно. Так давно, что я даже не могла припомнить. Ни когда, ни почему, ни даже с кем.

Что мне следовало помнить, пока я не выставила себя еще большей дурой, так это, что Кадотт выступал только в роли эксперта-консультанта, не более.

Взяв себя в руки и максимально следуя этикету, я сказала:

– Спасибо за потраченное время, профессор.

Он взял мою протянутую руку, и я вновь окунулась в грезы. Мне хотелось знать, на что способны эти длинные, смуглые пальцы, хотелось почувствовать большие, грубые ладони Кадотта на коже и увидеть все то, что я видела прошлой ночью. Дотронуться до его тела и попробовать его на вкус.

– Друзья зовут меня Уилл, – сказал он, выпуская мою руку.

Друзья. Ну конечно. Кретинка!

– Я не буду, – ответила я и удалилась.

Да, матери стало бы плохо от моего поведения. И в этот раз я бы согласилась с ней. Для грубости не было причин, кроме чувства собственной неполноценности и маленького червячка страха, прочно засевшего под ложечкой и отдающего там холодом.

Уильям Кадотт напугал меня до смерти, и мне это жутко не понравилось. Поэтому я сорвалась с цепи.

Я уже давно привыкла обижать первой, а не быть обиженной, отвергать, а не быть отвергнутой, уходить прежде, чем меня бросят. Я не могла себя изменить ни внутри, ни снаружи, вдруг превратившись в уравновешенную красавицу, которая гордится собой. И не надо проводить психоанализ – я сама занимаюсь этим уже много лет.

У меня были друзья, но я никого не подпускала близко – все ждала, когда они предадут меня, как и все остальные. Однажды я влюбилась, сразу после окончания школы, но отношения закончились плохо. Возможно, потому что именно этого я и ждала. Я знала, кто я. Хороший коп. Порядочный человек. Но одиночка. Меня это не пугало, потому что терять особо было нечего. Скорее это мне даже нравилось.

Я убеждала себя в этом много лет и даже верила в это. Так почему же мне вдруг стало одиноко и грустно посреди бела дня?

После посещения университета я вернулась в участок, надеясь, что доктор Боузмен оставил какое-то сообщение, а может, даже отчет. С большим успехом можно было ожидать восхода солнца на западе.

Я составила свой рапорт, зарегистрировав улики и оставив их в комнате вещественных доказательств. Расписку Кадотта я положила туда же.

Так как моя смена начиналась только через несколько часов, а у меня еще маковой росинки во рту не было, я вернулась домой, приготовила маленькую пиццу, посмотрела сериалы и попыталась на некоторое время забыть о деле.

Когда уже надо было идти на работу, я переоделась в форму и вернулась в участок. Едва я переступила порог, как раздался крик Зи:

– Черт возьми, и что это ты, девочка, забыла в той школе?

– И тебе день добрый, Зи.

– К черту. Тебя могли убить.

– Но не убили же. Забудь.

Зи поморгала. Обычно я относилась к ее настроениям почтительней. Точнее к настроению: она всегда пребывала в одном и том же – паршивом. Я знала, что она желала мне добра. Возможно, Зи и ругалась как сапожник, но из-за старомодного воспитания использовала словечки покрепче только в серьезных случаях. Она переживала за меня.

Я смягчилась, оперлась на стойку и получила струю дыма прямо в лицо за доставленные переживания, пока Зи прикуривала очередную сигарету от окурка предыдущей.

– Разве тебе не нужно быть в другом месте? – спросила она.

Я уставилась на нее, а она, нахмурившись, смотрела на меня, совершенно не желая успокаиваться. Через час нужно принести ей кофе и пончик – ничего не примиряет лучше подрумяненного теста и кофеина.

– Для меня есть сообщения?

– Разве я что-то тебе передала?

– Хм, нет.

– И что это значит? Или первая и вторая смены снова напортачили?

Зи никогда не называла других диспетчеров по именам. Пока они не проработали в участке столько же, сколько и она – а это еще никому не удавалось – они не заслуживали права на личное обращение.

– Думаю, это значит – сообщений нет.

Черт, завтра придется ходить за Боузменом по пятам.

– Иногда ты слишком умная, и это тебе вредит, принцесса. – Зи повернулась ко мне спиной.

В голове возникла мысль, что если мне хочется вернуть расположение Зи, то лучше принести два пончика и кофе со сливками.

Эта ночь прошла без происшествий – приятная передышка после прошлой. Я вспомнила, что Клайд просил меня поговорить с Брэдом и Зи, что я и сделала.

После того как Зи съела оба пончика и выпила весь кофе, она согласилась проявить рассудительность и не говорить никому ни слова о маленькой проблеме Минивы. Брэда даже не надо было подкупать – только припугнуть, а это же мой конек.

Для разнообразия я ушла домой вовремя, поспала до двух часов и отправилась в офис к доктору Боузмену, у которого было достаточно времени, чтобы осмотреть, по крайней мере, одно тело, если не оба.

Он должен был это сделать. И сделал бы, если бы у него было хоть какое-то тело.

– Что здесь происходит? – Я старалась перекричать невероятный шум, созданный Клайдом, доктором Боузменом и его миниатюрной секретаршей.

Мой начальник отодвинул собеседников со своего пути:

– Тела исчезли.

– Что?

– Что слышала. Когда Боузмен пришел сюда сегодня, тел уже не было. Мы думаем, они могли исчезнуть еще вчера. – Он потер глаза. – День удался.

– Тела ведь не могли сами подняться и сбежать, правда? – Я глянула на секретаршу.

Она проигнорировала меня. Не могу сказать, что осуждала ее за это. Я снова сосредоточилась на Клайде:

– Что случилось?

– Без понятия, но нам лучше выяснить. – Клайд отозвал меня в сторону. – Джесси, тебе это точно не понравится, но сначала выслушай меня, а потом возмущайся.

Мне это уже не нравилось, но я просто пожала плечами, и Клайд продолжил:

– ДПР пришлет кого-то, чтобы убить волка.

Я моргнула, нахмурилась и потрясла головой – мне, наверное, послышалось.

– Но разве вы им не сказали? Я имею в виду, как кто-то издалека может лучше охотиться в наших лесах, чем?.. – я запнулась на полуслове.

– Ты?

– Ну да. Вы всегда отправляли меня, если у нас были проблемы с животными.

– Знаю, и мне чертовски жаль, но выбора у меня нет. Ты знаешь, как действует ДПР, особенно если речь идет об их волках. Они пришлют ягер-зухера.

– Кого?

– Это охотник-следопыт по-немецки. – Клайд приподнял широкое плечо. – Так он себя называет.

– Кто?

– Эдвард Манденауэр. Как мне известно, он состоит в спецподразделении охотников на волков.

– То есть, я не могу взять свою винтовку и отправить тварь в соседний округ?

– Хотелось бы, но это уже не в моей власти. Парня вызвали, и он уже здесь. – Клайд замолчал и помассировал затылок, словно его ломило. – Я надеялся, что ты поедешь в участок и отвезешь нашего гостя на место аварии, потому что я не смогу.

– Вы шутите, да?

– Я редко шучу, Джесси.

Это точно. Через пять минут я уже была в участке. «Первая смена» была за столом. Черт, я даже не помнила ее имени. А я его вообще знала?

Я бросила взгляд на ее бейдж, но имя было слишком длинное и слишком польское, чтобы разобраться без пристального изучения и переводчика. Брови девушки поползли вверх от удивления, когда она увидела меня в участке за две смены до моей собственной.

– Клайд хочет, чтобы я встретила его суперэлитного убийцу волков. Не могу дождаться знакомства с этим умником.

«Первая смена» не отвечала. Вместо этого она с натянутой улыбкой пялилась на кого-то за моей спиной. Вот черт!

Я повернулась. Мне пришлось подавить желание открыть рот, но я моргнула. Мужчина по-прежнему был там. Он представлял собой самое жалкое подобие суперэлитного убийцы волков из тех, кого я видела. Не то чтобы мой опыт общения с ними был обширным.

Манденауэр уставился на меня такими светло-голубыми глазами, что они казались ненастоящими. Его седые волосы, очевидно, когда-то светлого цвета, имели сейчас приглушенный оттенок; цветом лица он походил на арийца, который слишком много времени проводил на солнце.

Он был высокий, худой как скелет и на вид ему было лет восемьдесят пять. Я не могла представить, как этот человек способен вселить ужас в какую-либо тварь. Но опять-таки, оружие удивительным образом влияло на чувство страха.

Я решила, что лучшая защита – нападение. Поэтому сделала вид, что не сказала ничего такого, и возможно, он не обратил внимания на мою выходку.

– Здравствуйте, я – детектив Маккуэйд, – я протянула руку. – Меня отправил к вам шериф Джонстон. Сам он, к сожалению, задержится.

Манденауэр продолжал на меня смотреть. Он не пожал мою руку. Молчание становилось неудобным. Я опустила протянутую руку и сдалась:

– Извините за грубость.

Он опустил подбородок – церемонный жест Старого Света:

– Неважно, детектив.

И хотя я сравнила его с расой господ, акцент меня не удивил. Манденауэр оказался выходцем из Германии, может Австрии, акцент которых неистребим, и не важно, как долго говорящий прожил в США – послушайте хотя бы Шварценеггера.

– И что задержало шерифа?

– Проблема в офисе судмедэксперта – тела исчезли.

Он выпрямился, и его рост, казалось, достиг двух метров. И как он умудрялся пробираться по лесу и не задевать при этом ветки деревьев? Старик проницательно посмотрел на меня:

– Тела? Покусанные?

– Ага.

Он пошел к двери. Бросив взгляд на «Первую смену», я увидела, что та растеряна не меньше меня. Поспешив за чудаком, я поймала его у порога.

– Сэр? Мистер Манденауэр? Разве вы не хотите, чтобы я отвезла вас к месту, где был замечен волк?

– Не сейчас. Сначала отведите меня в офис судмедэксперта.

Услышав приказ, я удивленно подняла брови. Не скажу, что я категорически против роли шофера, но рабом быть точно не собиралась.

Наверное, он увидел бунтарское выражение в моих глазах, потому что, коснувшись моей руки, прошептал:

– Пожалуйста.

На секунду он мне даже понравился. Пока я не вспомнила, зачем он здесь. Я убрала руку так, чтобы он не мог до нее дотянуться.

– Конечно. Хорошо. Как хотите, – пробормотала я. – Но почему вас это так интересует?

– Потому что в вашем образцовом городке, возможно, проблемы посерьезнее, чем один взбесившийся волк.