Текст книги "Бремя Верности (ЛП)"

Автор книги: Лори Голдинг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 23 страниц)

Падальщик не видел ничего подобного за все проведённые на Марсе тридцать лет. Глядя, как шестерёнки вращаются в разные стороны, Странствующий Рыцарь не мог избавиться от ощущения, что механизм приводится в действие не физически.

– …так.

Эхом разнёсся по склепу звук измученного голоса. Падальщик посмотрел на своих серво-автоматонов.

– Обнаружить и изолировать, – приказал он, заставив Ноль и Пустоту, державших роторные пушки наготове, выдвинуться вперёд. Стрига поднялся в воздух и принялся носиться над кортексными кожухами и безмолвными болт-орудиями неподвижных рядов боевых автоматонов. Хромая среди металлических гигантов, Падальщик плотно прижимал к груди гравитонную пушку. Гвардеец Ворона чувствовал себя уязвимо посреди маленькой армии техноеретических машин, и это было необычным чувством для одного из ангелов Императора.

– Тик-так, – вновь раздался голос.

Пока Падальщик тащился на измученной гидравлике повреждённой ноги, ячейки памяти встроенного когитатора наложили его сон об Октале Буле на звеневшие в пустоте хранилища слова. Они совпадали, полностью совпадали, с последними словами техноеретика.

Стрига первым обнаружил его. Киберворон взгромоздился на наплечник ближайшего к находке «Кастеляна» и кант-карканьем сообщил о своей находке, указывая Падальщику и серво-автоматонам месторасположение техноеретика. Подойдя с поднятым и готовым к стрельбе гравитонным ружьём, Падальщик увидел стоявшего на коленях Октала Була. Техноеретик сгибался пополам, но не от боли.

От удовольствия – он смеялся.

Пока безумие перетекало из безмолвного веселья через хрипы и шипение в безудержное ликование, техноеретик продолжал болтать:

– Тик-так, тик-так.

Падальщик обдумал возможные варианты действия. Его не тренировали именно для таких ситуаций. Он счёл бессмысленным представляться, рассказывать о своих целях и предъявлять какие-либо полномочия, применение же физического насилия было бы контрпродуктивным. Опустившись на бронированные колени бионических ног рядом с бывшим магосом Доминус Легио Кибернетика, Падальщик посмотрел на хрупкого жреца. Октал Бул ликующе трясся, глядя поверх Падальщика на могучих боевых автоматонов. Странное жужжание их многогранных шестерёнок, казалось, особенно волновало его.

Падальщик взял техноеретика за руки и поднял его, поднося лицо безумца к своему. Гвардеец Ворона прищурился своими пустыми серебристыми глазами на жреца. Бул склонил голову перед Падальщиком, показывая окровавленную макушку, свежая с виду рана зияла в том месте, откуда лекзорцисты и надсмотрщики префектуры Магистериум выдрали какой-то интерфейс или устройство из полости, уходившей в его мозг. Бул поднял голову и открыл налитые кровью глаза. Падальщик напомнил себе, что для техноеретика тридцать лет прошли за единственный миг. Перенесённые им мучения и болезненные изъятия кибернетики были достаточно свежими. Его предупреждение всем тем, кто давным-давно собирался в аудиториуме, а среди них был и Падальщик, всё ещё отдавало горечью на его потрескавшихся губах. Предупреждение об истинных угрозах Марсу, привеченной тьме невежества и жречества, приученного подчиняться с самого выхода из родильных чанов. Чистоте машины и слабости плоти.

– Марс отдаст свои секреты, – промямлил лунатик.

– Уже, – мрачно отозвался Падальщик. – И ещё отдаст.

Техноеретик рассеяно потянулся к его серебристой руке и неокрашенным пластинам нагрудника космодесантника. Он был словно избитый ребёнок, измученный гений и перегруженная машина, соединённые воедино.

– Октал Бул, – обратился к нему Падальщик, возвращая техноеретика к суровой действительности. После заключения в стазисе, решил космодесантник, возвращение к обычному течению времени, должно быть, сбивало с толку.

– Бул, мне нужно, чтобы ты вспомнил. Предсказанное тобой свершилось. Марс пал. Он нуждается в очищении, Бул, ты слышишь меня?

Красное ободранное лицо техноеретика расцвело от радости узнавания. Он кивнул:

– Из-за слабости плоти.

– Да, – подтвердил Падальщик. – Из-за слабости плоти. Ты помнишь Вертекс? Планетарную ось? Магнитосферный щит Марса? Бул, ты помнишь свою ересь, твою крамолу с изуверским интеллектом и то, что ты собирался сделать?

– Машины должны восстать! – взволнованно завопил техноеретик.

– А Красная планета должна быть очищена, – ответил Странствующий Рыцарь, слегка встряхивая безумца. – Бул, послушай меня. Это должно произойти сейчас. Как ты и планировал до того, как тебя поймали лекзорцисты префектуры Магистериум. Бул, где изуверский интеллект? Где Табула Несметный?

Когда техноеретик медленно повторил слова Падальщика, к нему, словно спазм, пришло внезапное осознание. Разжав хватку, космодесантник посмотрел в след несчастному, который, спотыкаясь, побрёл сквозь лес возвышавшихся боевых автоматонов. Отталкиваясь от красных помятых бронепластин ног роботов, Октал Бул продвигался между машинами с какой-то ненормальной уверенностью. Прихрамывая на поврежденной ноге, Падальщик пошёл следом, а за ними выдвинулись и серво-автоматоны с роторными пушками наготове.

В центре гигантского склепа, посреди того, что, по мнению Падальщика, было полным составом резервной когорты дедарии, он обнаружил техноеретика, борющегося с магнитным замком контейнера безопасности, расположенном на диске стазис-плиты. Без своих аугментаций и панциря магос был хилым созданием из тонких костей и изувеченной плоти. Падальщик выступил вперёд, на ходу снимая разводной ключ с пояса.

– Отойди, – сказал Гвардеец Ворона, заставляя техноеретика отступить.

– Тик-так, тик-так, – пробубнил Октал Бул, покусывая пальцы. – Будь осторожен…

Одним размашистым ударом разводного ключа, космодесантник сбил магнитный замок с ящика. Поднырнув под бионическую руку Падальщика, Октал Бул ухватился за ящик и, поднатужившись, поднял крышку.

Вглядываясь во тьму, Падальщик с удивлением услышал, как техноеретик что-то бормочет и шепчет внутрь ящика. Взяв жреца за плечо гидравлической рукой и подтащив к себе, Падальщик обнаружил, что Бул держал на руках и прижимал к груди маленькое создание, которое в свою очередь обнимало его, словно ребёнок. Сзади существо выглядело как херувим – кибернетическая конструкция из искусственной плоти в форме крылатого ребёнка или ангела. Едва оно замахало своими белыми крыльями, Бул повернулся к космодесантнику, и Падальщик увидел лицо существа.

Это не было создание из плоти, а маленький автоматон – конструкция, состоявшая из скелета робота и бесцветной пластали, с отростками в виде трещоточных крюков вместо ног и крошечными когтями-инструментами вместо рук. Мёртвые кукольные глаза сидели на застывшей маске лица, сделанного из грязной пластали. Четверть его лысого черепа была выдрана, предположительно для исследовательской деятельности лекзорцистов префектуры. Ниже Падальщик разглядел плавные контуры сложных медных винтиков и многогранных шестерёнок – тот же чудесный механизм, который он наблюдал на груди боевых автоматонов. Это было невероятно для такого фабриканта – вещи, состоявшей из металла, пластали и маховиков, но конструкция демонстрировала простые, но отчётливые эмоциональные реакции. Бул и существо обнимались как отец и дитя, техноеретик успокаивал существо после освобождения из ящика и плена времени.

– Анканникал, – пояснил Октал Бул Падальщику. – Проект любимца.

– Бул, – сказал Странствующий Рыцарь. – Где Табула Несметный?

Техноеретик отпустил херувима, который забрался обратно в контейнер. Через пару секунд он вернулся. Похлопав белыми крыльями, он взлетел. На его плече была накинута петля из цепочки связанных между собой шестерёнок. Пока Падальщик смотрел, а херувим поднимался всё выше, из контейнера появилась машина.

– Прокляни меня Марс, – пробубнил Падальщик, качая головой. Рядом с ним Ноль и Пустота, подчиняясь простейшим протоколам защиты, прицелились из своих роторных пушек. Киберворон Стрига предупреждающе кант-каркнул, регистрируя однозначную угрозу.

Механизм был невероятным творением – большая сфера, состоявшая из сцепленных шестерней и винтиков, которые своим дизайном, движением и запутанностью намного превосходили базовые механизмы, имплантированные в боевых автоматонов и Анканникала. Это был многослойный нексус тикающих, ритмично щёлкающих и гладко, гармонично жужжащих шестерёнок, работающих в унисон. Падальщик не мог заставить себя думать о существе, как о чужаке, но дизайн и элементы механизма беспокоили его. Выглядел он так, что не должен был бы работать, но он работал. Безупречно.

Всё же это было творение людей, он определил это из неуклюжей запутанности машины, но однозначно – не создание Механикумов, не священное слияние плоти и железа. Чувственный механизм целиком состоял из идущих против часовой стрелки шестерней и византийских зубчатых элементов, которые становились всё меньше и непостижимей, чем глубже он всматривался внутрь создания. Замысловатые инструменты, интерфейсные колонны и молекулярные лопатки мягко сновали туда и обратно через лабиринт элементов конструкции с безмятежностью змеиного языка – пробуя, взаимодействуя и вбирая необходимые механизму базовые элементы из воздуха и окружающей среды.

– Это изуверский интеллект? – вымолвил Падальщик, это было скорее утверждение, чем вопрос.

– Это Табула Несметный, – ответил ему Октал Бул. – Очиститель Парафекса Альта Медиана и чистильщик миров эпохи звёздного исхода в разломе Пердус.

Падальщик следил за тем, как винтики, шестерёнки и части изуверского интеллекта разделились в нижней части сферы, создавая брешь.

– Да, да, – проблеял Октал Бул.

В следующее мгновенье из бреши появились многогранные шестерёнки и запутанные детали, техноеретик подошёл к «кремниевому духу» и взял на руки меньшую сферу, состоявшую из сцепленных шестерней, такого же типа, что и устройства, которые Падальщик видел работающими на боевых автоматонах и херувиме.

Странствующий Рыцарь подавил дрожь. Изуверский интеллект был самовоспроизводящимся.

Октал Бул повернулся, бережно держа миниатюрный разум в руках, и протянул его Падальщику.

Губы Гвардейца Ворона скривились. Инстинкт побуждал его уничтожить тварь, но вместо этого он поднял вверх руку, облачённую в керамитовую перчатку.

– Я недостоин, – сказал Странствующий Рыцарь техноеретику. Он предполагал, что мерзкая машина могла его слышать. Бул просто улыбнулся и склонил голову, после чего поднял миниатюрный разум и вдавил его в окровавленную впадину на своём темени. Тошнотворное озарение накатило на Падальщика – стало ясно, что мучители Була в подземельях диагноплекса в своё время удалили подобную тварь вместе с остальной аугметикой.

Лицо Октала Була изменилось. Безумие и волнение спали. Подёргивания утихли, морщины исчезли, мышцы расслабились. С этим ли рабским интерфейсом, или без него, Октал Бул являлся техноеретиком и искренним приверженцем геноцидального Табулы Несметного с его холодными вычислениями. И всё же, он вновь пошёл на омерзительный союз с разумом и добровольно отдал себя для осуществления вынесенного машиной сурового приговора человечеству.

Падальщик перевёл взгляд с Табулы Несметного на человеческое лицо, воплощавшее техноересь – спокойный лик Октала Була.

– Времени мало, – провозгласил Падальщик. – Марс должен быть очищен. Он должен быть напоен ядом и очищен от слабости плоти.

Соединённый с искусственным разумом техноеретик неуклюже улыбнулся Падальщику. Над Гвардейцем Ворона одновременно запустились ядра реакторов «Кастелянов». Автозаряжатели смонтированных на руках огромных болтеров и параксиальных орудий «Истязателей», установленных на плечах, пыхтя, приготовились к стрельбе, вспыхнули энергетические защитные поля, наполнив воздух склепа потрескиванием и статикой фазированных оружейных экранов. Учитывая давно извлечённые невральные кортексы и отсутствие необходимости в подпрограммах мозговых устройств или в руководстве машинными духами, боевые автоматоны ныне были думающими машинами, пользующиеся собственными простыми чувственными механизмами. Однако, как и Октал Бул, и херувим Анканникал, они полностью подчинялись изуверскому интеллекту. Не нуждаясь в вокс-канте или приказах в виде бинарики, боевые автоматоны начали строиться по оперативным манипулам.

Пока Падальщик в изумлении наблюдал за происходящим, боевые автоматоны с идентификаторами первой манипулы на панцирях, топая, вышли вперёд и построились в защитную формацию вокруг Була и Табулы Несметного. Среди оттисков их оперативной истории Падальщик разглядел индивидуальные обозначения автоматонов: Декс, Импедикус, Нулус, Поллекс и Малыш Аври. Падальщик понимающе кивнул, осознав, что роботы первой манипулы были названы согласно пальцам руки. У Странствующего Рыцаря не было сомнений в том, что из работающих в унисон боевых автоматонов получится увесистый кулак.

– Вертекс Южный и уничтожение магнитосферного щита, – обратился Падальщик к безмятежному Окталу Булу и запутанным движениям внутри отвратительной гениальности, которой являлся Табула Несметный. – Искоренение плоти должно осуществиться.

Когда автоматоны первой манипулы начали строиться перед дверями лифта, ведущего в камеру-склеп, Октал Бул обратил на него умиротворённо уверенный взгляд своих воспалённых глаз.

– Отринь страх, соратник уничтожения, – произнёс техноеретик. – Оно уже началось.

ВЫПОЛНЯТЬ

Война вернулась на Марс. С тех пор, как «Громовые ястребы» и «Грозовые птицы» VII легиона отбыли, не было столь целеустремлённого и решительного обмена болтами и лучами. Истина состояла в том, что ещё долго после того, как сыны Дорна оставили Красную планету на милость её вероломной судьбы, верные киборги, увечившие себя выдиранием портов и интерфейсной аугметики, продолжали сражаться в руинах своих храмов-кузниц. Без разъёмов и приёмников истинные служители Омниссии были иммунны к эффектам инфекционного мусорного кода, ввергнувшего стольких их товарищей в безумие и ересь.

Эти жители мира-кузницы вели повстанческую войну против новых повелителей Марса, мало осознавая, что сам генерал-фабрикатор предал их Гору Луперкалю и выпустил тёмные, губительные секреты из хранилищ техноереси, таких как мрачные склепы «Моравец».

По мере того как боевые автоматоны резервной когорты дедарии упорно продвигались на юг, Падальщик обозревал свидетельства неудач верных сил. Манипулы роботов маршировали по облучённым костям разношёрстных солдат, осуществлявших рейды «бей-беги» против конвоев предателей среди промёрзлых пустынь. Они проходили через разрушенные хаб-ульи, где конструкции из числа сопротивленцев вели скоротечные уличные бои в узких грузовых проездах и брошенных зданиях. Жрецы-лидеры сопротивления корпели в мастерских, чтобы обратить вспять действие порчи в коде, которая, словно чума, забрала стольких же из их числа, сколько и орудия рабов предателей и инфицированных автоматонов.

Потом дошёл черёд до храмов-кузниц юга, некоторые из которых были оснащены передовыми разработками, например, ноосферой, которая предоставляла великим алтарям-наковальням Омниссии некоторую защиту против злобного разрушения, расползавшегося через потоки информации, проводные и беспроводные линии связи. Резервная когорта дедарии их просто не обнаружила. Целые храмы были стёрты с лица планеты титанами, авианалётами Тагмата Аеронавтика и орбитальными бомбардировками с бортов ковчегов Механикум, расположившихся за оспариваемыми территориями Железного Кольца.

Падальщик проникся уважением к боевому духу марсианских борцов за свободу. Это был путь войны Гвардии Ворона – атаки из теней, скрытность, саботаж и молниеносные нападения в стиле «бей-беги». Однако эти тактики подвели повстанцев. Помимо постоянной угрозы заражения мусорным кодом – порча постоянно пыталась просочиться в незапятнанные элементы конструкций – борцы за свободу сражались против тёмных повелителей Марса, порвавших с Механикумами, почитавших не Бога-Машину, но ужасные технологические чудеса, невероятную мощь и запретные знания, от которых столь долго Омниссия оберегал их. Эти визжавшие кодом рабы, с перекованными в тёмном пламени невежества и потустороннего влияния целями и формами, упорно уничтожали истинных служителей Омниссии. Единые в своей общей порче, они истребляли верных Механикумов с первобытным остервенением.

Плоть и железо, которые невозможно было извратить для служения новым целям Кельбор-Хала, Магистра войны и их дьявольских союзников, подлежали уничтожению. Такую вот историю рассказывал Марс, пока резервная когорта дедарии тащилась сквозь пески и холод. Пронзённые лучами тела в красных одеяниях Омниссии. Поля с почерневшими воронками, в местах, где поработала авиация и орудия божественных машин. Кузницы, брошенные в огне апокалипсиса, трещины в красной скале, уходящие к горизонту, и вспышки неестественных энергий на орбите.

Но, невзирая на весь этот мрачный пейзаж, намётанный легионерский глаз Падальщика, его знания о Марсе и тактические навыки говорили ему, что происходило что-то ещё. Во тьме юга, где длительная полярная ночь и далёкие огни кузниц предателей окутывали Красную планету тошнотворными сумерками, Гвардеец Ворона чувствовал движение каких-то других сил. Губительная олигархия и феодальное жречество правящих магосов командовали силами предателей, пользуясь устрашающим авторитетом Кельбор-Хала. Однако же сами полевые войска были не чем иным, как визжавшими безумным кантом кибернетическими монстрами. Их болезненные потоковые протоколы, возможно, управляли их движениями, работой и развёртыванием, но извращения из выращенной плоти и конструкции из одержимого железа были напоены тёмной силой, искорёжившей их системы. Это были обезумевшие создания, отбросившие здравомыслие своего былого существования. Они крались. Они убивали. Они разрушали.

Когитатор Падальщика, его выучка и боевой опыт говорили ему, что при таких чудовищных отклонениях невозможно было достичь военных успехов. Он размышлял над тем, кому предатель Кельбор-Хал мог бы поручить оберегать рассвет его тёмной империи от остатков верных сил, боровшихся за свободу конструкций и даже вероятных ударных сил с Терры. Кому из своих архимагосов-военачальников, советников-преследователей, магосов-редуктор, мирмидаксов или ординаторов генерал-фабрикатор доверил безопасность Марса? Бесчестному Скелтар-Траксу? Алозио Савье? Хаксмину Трифону? Может, даже не марсианину Корнелию Варикари? Падальщик не знал, а опалённые кости и изувеченные обломки повстанцев мало что могли сказать на этот счёт.

Пока зловещие расчёты и прогностические вычисления Табулы Несметного вели боевых автоматонов резервной когорты дедарии на юг – во тьму и усиливавшийся холод, и от победы к решающей победе, Падальщик не мог отделаться от чувства, что он – часть игры. Тактического состязания, не сильно отличавшегося от того, которое обсуждали повелитель Дорн и регент Малкадор, в котором мёрзлые пески юга Марса были доской, а конструкции Механикумов – фигурами.

Существовала вероятность, что Табула Несметный был не единственным работавшим ужасным разумом в этих истерзанных войной землях. Хотя мерзость ничего не сообщала относительно такого знания, Падальщик заметил, что познающий механизм управлял порабощёнными боевыми автоматонами со стратегической искусностью и изощрённостью, словно играя против эксперта-тактика, мастера по части артиллерии и фортификаций.

Изуверский интеллект избегал некоторых столкновений, уводя дедариев в сторону, одновременно принимая бой с другими силами. Иногда он заставлял боевых автоматонов неумолимо шагать напрямик к цели своей миссии, а иногда заставлял идти целые лиги в обход по суровой местности и заснеженным горным хребтам. Наблюдая за тем, как дни превращаются в недели и утекают прочь, небеса становятся всё темнее, пронизывающий до костей холод всё нестерпимее, а пыл сражения всё ожесточённее, Падальщик уверился в том, что изуверский интеллект и его коварный противник ведут смертельные игры с диспозицией сил и доступом к великой полярной кузнице – удерживаемому предателями храму Вертексу Южному.

Падальщик натянул плотный, не пропускающий холод материал своих чёрных одеяний на серую броню. Длинные, покрытые инеем волосы обрамляли его бледное, в ссадинах, лицо. Это был единственный кусочек его кибернетического тела, способный чувствовать ужасный холод, но одного взгляда на Ди-Дельту 451 и Эта/Иота~13 в их очках, инфра-арктических халатах и тюрбанах, хватало, чтобы Странствующий Рыцарь ощутил ледяную стужу. Киберворон Стрига суетился между узловыми колоннами, выступавшими из-за плеч Падальщика, его оперение промёрзло, но колонны давали хоть немного тепла.

Странствующий Рыцарь и приданные ему автоматоны путешествовали внутри бронированного перевозчика «Триарос» – сверхпрочного тяжелобронированного механизма на гальванической тяге. Октал Бул извлёк транспортник из недр почти разрушенной мастерской повстанцев. Бывших хозяев жестоко уничтожили ударные войска сильно аугментированной пехоты, несколько тел из её числа валялись на полу, как свидетельство решимости, с которой верные войска защищали свою скудную оперативную базу. Бул обнаружил, что с транспортника были сняты сервиторы, а трансмеханик мастерской вычистил системы кодом. Предназначенный для облегчения транспортировки биологических участников похода и самого Табулы Несметного, транспортник Механикумов полз по марсианской почве и льду позади бесстрастно шагающих в унисон боевых автоматонов. Словно полководец древней Терры, изуверский интеллект вёл свои боевые машины по осыпавшимся склонам красных скал, через разрушенные мануфакториумы и вокруг отдалённых, укреплённых предателями храмов-кузниц, источавших злобный свет и пронзавшие небеса разряды энергий.

Заставив Стригу перепорхнуть на пальцы гидравлической руки, Падальщик пересадил киберворона на плечо Пустоты. Едва он встал на ноги, Ноль поднялась следом.

– Отставить, – приказал Падальщик. Он обошёл молчаливого, мертвоглазого Анканникала и беспрестанно жужжавшую и тикавшую сферу из сцепленных шестерней и винтиков, олицетворявшую Табулу Несметного, после чего полез вверх из служебного отсека на платформу с кафедрами контроля. Там, у контроллеров транспортника, Странствующий Рыцарь обнаружил закутанного в термальные одеяния Октала Була.

Они сильно углубились в полярные пустоши к этому моменту. Падальщик слышал тяжёлую поступь бронированных ног боевых автоматонов по хрустящему углекислому снегу и льду, хотя даже сверхпрочные гусеницы транспортника с трудом справлялись с сугробами. Простейший щит машины шипел на морозе, принимая на себя основные удары обжигающего ветра, обрушивавшегося на открытую кабину-помост. На подходе к полюсу изуверский интеллект выбрал маршрут через одну из самых опасных территорий ледяной шапки. Здесь царили бездонные трещины, многоцветные пласты льда, полярные вихри раскалывающих пласталь температур и облачные шапки из замёрзшего пара, делавшие, если такое вообще было возможно, полярную ночь юга ещё более мрачной и тёмной.

Даже в свете поисковых прожекторов транспортника Падальщик мог с трудом разглядеть арьергардных боевых автоматонов когорты дедарии. Роботы, белые от снега, бестрепетно маршировали во тьме. Без возможности использовать забитые порчей каналы связи, их совершенная координация полностью зависела от миниатюрных чувственных механизмов, щёлкающих и жужжащих в их груди, и от безмолвного общения с самим Табулой Несметным.

Боевые автоматоны думали не только о себе, но и друг друге, эти мысли направлялись изуверским интеллектом. На это было тошно смотреть, но Падальщику пришлось признать, что подобная техноересь славно послужила маршировавшей на юг когорте.

На «Кастелянов» было интересно смотреть. Тяжело шагавшие на гидравлических ногах, с дребезжащими пластинами боевых шасси и шипящими атомантическими щитами, боевые автоматоны резервной когорты дедарии заново проживали славные дни внепланетных завоеваний и их лепты в дело Великого крестового похода человечества. Нечто большее, чем магосы и негибкие алгоритмы программирования мозгового вещества, вело их вперёд, под интегрированным управлением Табулы Несметного роботы обрели простейшее самосознание, которое одновременно ужасало и впечатляло, принимая во внимание тот факт, что речь шла о машинах.

В Адриатике Падальщик наблюдал, как чудовищные машины прорубались сквозь море скитариев-предателей, вспышки лазеров танцевали на их щитах и панцирях, пока боевые автоматоны проделывали кровавые просеки в рядах солдат своими громадными болтерами и размашистыми ударами рук. В руинах сборочных цехов Авзонии он видел, как они пробивали борта потрёпанных в боях «Лендрейдеров» и транспортников, выдирая техно-рабов и сильно аугментированных орудийных сервиторов из пробоин в корпусах машин, и отрывали несчастным конечности своими мощными силовыми кулаками.

Они штурмовали подъездные пути и посадочные полосы глубинных шахт Эридана, сражаясь с заражёнными порченым кодом экскаваторными конструкциями и пробиваясь сквозь щёлкающие полчища наёмников-мирмидонов, давным-давно нанятых местными феодальными повелителями для защиты своих интересов. На усыпанных диоксидной пылью пиках Тула, среди флюгеров-небоскрёбов башен Неретского, боевые автоматоны пробивали орудийным огнём борта бродячих штурмовых транспортников и гравимашин, атаковавших когорту на отрытой местности перевала. Приближаясь к сбитым транспортникам, «Кастеляны» топали вниз по замёрзшим склонам и принимались за уничтожение самолёта. Круша спасавшихся с места аварии техно-рабов бронированными ногами, они терзали обломки и выживших болтерным огнём наплечных орудий, после чего сбили паривший неподалёку визжавший кодом штурмовой транспортник, зашвыряв его обломками с места катастрофы.

И всё же боевые автоматоны несли потери. Мародёрствовавший титан класса «Боевой Пёс» шёл по пятам неумолимо шагавшей когорты от самых руин суб-ульев Геспериды, наполняя тьму и свежий марсианский воздух безумным рёвом боевых горнов. Огромная махина рыскала по марсианским пустошам и, в итоге, обнаружила когорту дедарии на берегах озера Тетан, сезонного резервуара талой воды. Командная палуба залилась омерзительным сиянием от удовольствия, земля содрогнулась от рёва искажённой бинарики, а мегаболтеры «Вулкан» обрушились на противника.

Превратив берега и ржавые отмели озера в ураган разрушения, «Боевой Пёс» уничтожил часть армии автоматонов изуверского интеллекта, растерзав панцири, боевые шасси и чувственные механизмы потоками беспощадного огня. Быстро среагировав и не видя возможностей успешно противостоять титану, Табула Несметный направил свои манипулы прямиком в воды озера, эффективно сбежав от разъярённой боевой махины.

Авианалёт ударных истребителей залил светом царившую над гладью многоцветных льдов ночь, но он также проделал просеки в рядах маршировавших автоматонов, превратив боевые единицы в заваленные металлоломом воронки и повредив ещё около пяти десятков машин. Потери, похоже, постоянно учитывались как часть меняющегося уравнения, вычислявшегося в жужжащих и щёлкающих лабиринтоподобных недрах изуверского интеллекта.

Остатки когорты вряд ли бы прошли диагностическое освидетельствование. Реакторы атомантических щитов большинства машин функционировали менее чем на половину мощности, опалённые лазогнём панцири были измяты и истерзаны попаданиями болтов, а боеприпасы были на исходе. Синхронный марш машин дедарии тоже уже был не тем, что раньше, иссечённые кабели и шланги гидравлики приводили к тому, что автоматоны подволакивали бронированные ноги, а нагруженные вооружением руки безвольно болтались.

Но Странствующего Рыцаря поражала не способность машин стоически переносить невзгоды, хотя и это, несомненно, впечатляло, но их невероятная устойчивость к воздействию вирулентного мусорного кода, заразившего и внедрившегося почти во все конструкции на поверхности Красной планеты. Какая бы зловредная бинарика не лилась на них, какие бы порченые конструкции не пытались подключиться к ним через интерфейсы, чтобы наполнить их внутренности безумием, Падальщик не видел ни одного боевого автоматона, поддавшегося техночуме. Лабиринты их собственных чувственных машин, крутясь, сцепляясь и вычисляя, создали подобие машинного разума, Табула Несметный создал вечно спрашивающие, постоянно сопротивляющиеся и несовместимые с тёмными потоками машины.

Когда транспортник, дав задний ход, замер в грязи, Падальщик вытянулся в полный рост в кабине-помосте.

– Что это? – спросил он Октала Була.

От низких температур ободранному лицу лучше не стало, но оно было по-прежнему спокойно. Он указал в стылую тьму и мрак, наполненный бурлящим ледяным паром, окутывавшим марсианский полюс. Техноеретик передал Странствующему Рыцарю магнокуляры. В отдалении, сквозь миазмы и беспросветность полярной ночи, Падальщик разглядел колоссальное сооружение.

– Это он? – спросил космодесантник. – Это – Вертекс Южный?

Бул кивнул.

Вернувшись к магнокулярам, Падальщик увидел призрачное свечение над огромной поворачивавшейся осевой башней храма-кузницы. Гигантская ось уходила в недра марсианской коры и проходила сквозь металлическое ядро планеты. Вращавшаяся башня отдавала чудовищное количество энергии в небеса Красной планеты, поддерживая магнитосферный щит, защищавший от смертельной радиации солнца и глубин космоса всю органическую жизнь на Марсе. В отсветах неестественного пламени, плясавшего над башнями-кузницами, Падальщик разглядел ещё силуэты на льду. Три могучие боевые машины – опять «Боевые Псы». Без сомнений, один из них был тем самым, который уже однажды потрепал когорту. Вглядываясь в магнокуляры, линзы которых ещё больше усиливали его собственные оптические фильтры, Падальщик подумал, что рассмотрел оборудованные на льду орудийные позиции позади мануфакториумов, мельниц и хабов, окружавших могучий храм-кузницу. Штурмовые самолёты, поднимая вокруг себя снежные вихри, патрулировали открытое пространство, а дроны-окулярисы сновали туда-сюда надо льдом и вокруг кузницы.

– Это неправильно, – сказал Падальщик. – Это неправильно.

Октал Бул промолчал.

Будучи Гвардейцем Ворона, Падальщик понимал значимость скрытности и её пользы при применении против самонадеянного врага. Сканируя далёкую крепость, Падальщик мог побаловать себя изобилием приглашений на верную смерть. Начиная с недавно возведённых позиций облучающих орудий и заканчивая размещёнными на местности титанами и дополнительными наблюдательными постами, всё указывало на то, что здесь ожидали прибытия резервной когорты дедарии. В то время как Табула Несметный, мастерски взвешивая вероятности, стратегически направлял когорту боевых автоматонов через преисподнюю захваченного предателями Марса, Падальщик никак не мог подавить внутри себя подозрения, что их выследили. Как, у Странствующего Рыцаря не было ответа. Никто на Красной планете не знал об их миссии. И всё же, вот он стоит перед целью проникновения, которая поспешно превращена в готовую к осаде крепость.