Текст книги "Нехилый камешек (ЛП)"
Автор книги: Лорен Блэйкли
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 12 страниц)
ГЛАВА 17
Я подхватываю ее теплое, гибкое тело и несу к обеденному столу. Поверьте, это не спонтанное решение.
Я обдумал все возможные варианты и выбрал именно этот.
Миссионерская поза, хоть и фантастическая, но для нашего первого раза никуда не годится. У Шарлотты от нее не снесет крышу. «Наездница» тоже не катит. Контроль должен быть в моих руках. И, конечно, в первую ночь я не стал бы брать ее сзади или в коленно-локтевой позе. Во время процесса я хочу видеть ее лицо. Губы, когда она будет на грани, и глаза, когда кончит.
Я осторожно кладу ее голую задницу на край деревянного стола, и у Шарлотты округляются глаза, озаренные вспышкой понимания. На секунду появляется, но тут же исчезает желание спросить, занимались ли они с Брэдли сексом за пределами спальни. Мне глубоко на это плевать. Сейчас она моя, а этот дятел больше никогда не прикоснется к самой прекрасной и удивительной в мире женщине. Он потерял, а я приобрел.
– Оставайся здесь, – резко говорю я, возвращаясь к журнальному столику за презервативом.
– Честно говоря, я и не планировала куда-то уходить, – монотонно говорит она, и я с улыбкой восхищаюсь ее сухим юмором.
Вернувшись, я расстегиваю джинсы, стягивая их вниз по бедрам, а потом отбрасываю в сторону. Через мгновение шаловливые ручонки стягивают мои боксеры, и Шарлотта кусает губы.
Освобожденный член салютирует ей. Ее глаза не просто округляются, они сейчас напоминают спутниковые тарелки.
– Ни фига себе! – шепчет она, прижимая руку ко рту.
Со смехом я убираю пальчики с ее губ.
– Да, он войдет, – отвечаю я на невысказанный вопрос, который крутится у нее на кончике языка.
– Откуда ты знаешь, о чем я хотела спросить?
Я не отвечаю, вместо этого задаю другой вопрос, и кладу пакетик с ней рядом на стол.
– Хочешь знать, почему я так думаю?
– Почему?
Я провожу пальцами по скользким складкам.
– Потому что ты такая мокрая, что я войду в тебя с легкостью и без проблем. – Я беру ее за руку. – Теперь прикоснись к нему.
С восхитительным придыханием, будоражащим кровь, Шарлотта обхватывает ладошкой член, и я стону от невероятного удовольствия. Она скользит вверх и вниз, с каждым прикосновением разжигая меня еще больше. От ее поглаживаний мое тело словно объято огнем. Каждый миллиметр пылает от сильного желания. Я стою у нее между ног, а Шарлотта сидит на краю стола, голая и разгоряченная после первого оргазма. Этот момент нереально охренительный.
Она играет со мной с минуту. Ловкие пальчики исследуют вдоль и поперек мой член. От нежного, сладкого трения в моей груди зарождается рык. Шарлотта растирает каплю предсемени по головке, и я больше не могу сдерживаться.
– Ты мне нужна, – говорю я, проводя ладонями по ее бедрам, развожу ноги еще шире. Хватаю презерватив, осторожно снимаю обертку и надеваю его.
Втискиваюсь бедрами между ее широко открытых ножек и проталкиваю головку к складкам. Прикрыв глаза, Шарлотта начинает тереться об меня, изнывая от жажды.
Зарываясь пальцами в ее волосы, я обхватываю затылок ладонями.
– Сделай это сама, – слегка грубо говорю я, пресекая на корню любые споры.
Обхватив рукой основание, она трет кончиком моего члена по киске, а потом вводит внутрь, миллиметр за миллиметром. Пока я позволяю ей вести. Пусть сделает это, как ей удобно. В какой-то момент она резко вздыхает.
– Больно?
Шарлотта качает головой, отпускает мой член и обвивает руками шею:
– Нет. Великолепно. Так здорово чувствовать тебя внутри.
Это сигнал для меня начинать представление. Я делаю последний рывок и заполняю ее. У меня сносит крышу.
Это… ад.
И небеса.
Блаженство.
Вот что это.
Я. Прямо сейчас. В эту самую секунду в раю.
Ее влажность восхитительна, внутри так жарко. Невероятные, просто охренительные ощущения. Все до единого.
Ее пальцы зарываются в мои волосы. Я обхватываю ее бедра и начинаю двигаться, давая время привыкнуть. Слежу за выражением лица и карих глаз, когда она привыкает ко мне. Я улавливаю мельчайшие намеки. Начинаю с медленных, сдержанных толчков, пока Шарлотта полностью не расслабляется, позволяя мне заполнить ее. Колени Шарлотты полностью распахиваются, губы слегка приоткрываются, и она кивает, а потом, смотрит на меня и шепчет:
– Трахни меня.
Два слова, которые воспламеняют каждый сантиметр моей кожи.
Я трахаю ее, а она меня. Вхожу глубже, и Шарлотта подстраивается, приподнимаясь ко мне навстречу. Мы двигаемся в едином ритме, невероятно синхронно. Мы связаны.
Наш первый раз. Я стараюсь запомнить все до мельчайших деталей. Отблески румянца, разливающиеся на ее груди. Запах ванильного лосьона на ее плечах. Каждый стон, всхлип и вздох Шарлотты наполнен наслаждением.
Ее припухшие и приоткрывшиеся губы молят о поцелуях. Наклоняюсь и захватываю их в плен, одновременно вонзаясь в нее. Мы целуемся – грубо, жестко, грязно с вздохами, которые доказывают, что она сейчас в другом мире вместе со мной.
Я скольжу руками под ее бедрами, и она приподнимает ноги выше.
– Оберни их вокруг меня, – прошу я.
Она скрещивает лодыжки у меня на пояснице.
– Так?
– Именно так, – повторяю я, а потом закрываю глаза, когда давление становится слишком бешеным. Мои квадрицепсы натянуты, и я могу только себе представить, насколько невероятным будет кончить внутрь нее. Но сдерживаюсь, пока Шарлотта не достигнет оргазма.
Я вталкиваюсь в нее сильнее и глубже, а в какой-то момент попадаю в особую точку, которая буквально поворачивает переключатель. Она задыхается, содрогаясь. Шарлотта стискивает меня ногами. То что нужно! Именно так я подведу ее к краю, туго и плотно обхватив меня. Ближе ко мне. Со мной. Подо мной. Она извивается и содрогается, и начинает терять контроль.
– О Боже... – стонет Шарлотта, и ее звуки отдаются диким эхом в моих ушах.
Ее тело как вода и огонь. В ней сокрыты все стихии. Все стороны женской натуры: уязвимость, мягкость, сила, женственность.
Она вскрикивает – протяжно, низко и просто великолепно. Шарлотта поднимает свое лицо ко мне, обхватив руками шею, зазывно и пытливо. В спешке ее губы прижимаются к моему уху и шепчут нараспев, как будто я нуждаюсь в словесном подтверждении.
– Я кончаю, кончаю, кончаю.
Это словно песня.
Я офигенно ошибался, считая, что этот момент не может стать сексуальней. Еще как может. С легкостью. Верх совершенства. Нет ничего лучше, чем слышать, как она шепчет на ухо, что достигает кульминации, хотя мне это и так известно. Но Шарлотте просто необходимо об этом сказать.
Я присоединяюсь к ней, трахая ее жестко и приближаясь к собственной развязке.
Через минуту после того, как наше дыхание приходит в норму, я уже готов к неловкости, которая так и не наступает. Ни сразу, ни потом.
Я выхожу из нее, снимаю презерватив, и бросаю резинку в мусорное ведро. Возвращаюсь к Шарлотте и целую ее веки. Потом она исчезает в ванной, чтобы привести себя в порядок. Я спрашиваю, хочет ли она глянуть еще одну серию, когда Шарлотта возвращается в комнату.
Все еще обнаженная.
Мы смотрим, как Касл и Беккет пытаются распутать еще одно убийство.
Фактически, мы возвращаемся к началу вечера: едим мармеладных мишек, пьем Маргариту и гадаем над поворотами сюжета. Все это длится до тех пор, пока я не притягиваю Шарлотту ближе, и она снова действует на меня как виагра. В считанные минуты мы приступам ко второму раунду, на этот раз на диване. Очень скоро я слышу мою новую, самую любимую песню, когда Шарлотта прижимается губами к моему уху и шепчет нараспев, что кончает.
Достигнув развязки, мы засыпаем.
Вместо будильника меня будит Фидо, играя на моей голове, как на пианино. Вот так своеобразно он заявляет, что голоден. Терраса залита лучами утреннего солнца. Шарлотта крепко спит в моих объятиях.
Мы нарушили наше первое правило.
ГЛАВА 18
После двух восхитительных дней, заполненных сексом с небольшим перерывом на работу и непродолжительный сон, во вторник ближе к вечеру я получаю эсэмэску с Бэт-сигналом[14]14
Отсылка на комикс «Бэтмен». Бэт-сигнал (англ. Bat-Signal) – светящийся прожектор с нарисованной летучей мышью на его стекле, луч света которого видно над Готэмом.
[Закрыть].
Сообщение приходит, когда я бегу вдоль шоссе Вест-Сайд.
Тренажерный зал в моем доме. Здесь Кретин. Он пялится на мое кольцо.
Чую за километр шикарную возможность. Хотя именно благодаря Брэдли она согласилась прикинуться моей невестой, чтобы избавиться от ужасных подарков и красиво отомстить. К счастью, он потерял ее. С другой стороны, Брэдли фирменная сволочь, и теперь я могу утереть ему нос.
Меняю планы и бегу через весь город, уворачиваясь от парней в костюмах, женщин в платьях, строителей и других обитателей Нью-Йорке, которые идут по своим делам, пока я несусь как угорелый на Марри-Хилл. Когда я добегаю до ее дома, то тяжело дышу, а пот стекает по груди. Сообщаю швейцару, что пришел к Шарлотте. Меня без проблем пропускают, поскольку я в списке постоянных посетителей без ограничений. Я быстро иду к лифту и спускаюсь в тренажерный зал.
Нахожу Шарлотту в считанные секунды. Она на беговой дорожке, а Брэдли крутит педали, наблюдает за ней с велотренажера.
Встречаюсь с ним взглядом и салютирую ему двумя пальцами, а потом иду к Шарлотте. Останавливаю ее тренажер и жадно целую. Хотя она меня не ждала, но не спешит отстраняться. Наоборот пылко отвечает, тая в моих руках. Поцелуй в секунду из невинного превращается в весьма откровенный. А когда Шарлотта спрыгивает с беговой дорожки и обнимает меня, поцелуй уже выходит за рамки приличия. Не отрываясь от моих губ, она шепчет, что перед тем как пойти в «Лаки Спот», нам нужно подняться в ее квартиру.
Это по мне. Капитан Жених к вашим услугам.
Направляясь к лифту, я смотрю на Брэдли. Он пыхтит и пыжиться, злой как черт.
Выпячиваю грудь и расправляю плечи.
Что тут поделать? Моя женщина меня хочет.
* * *
Следующий сигнал о помощи приходит тем же вечером, только от матери. Я работаю в небольшом кабинете в задней части бара, в окружении коробок с коктейльными салфетками и шкафчиков, где хранятся первоклассные спиртные напитки.
Сначала сообщение выглядит как приглашение:
Привет, дорогой! У нас есть билеты на мюзикл «Скрипач на крыше» завтра вечером. Два лишних. Вы сможете с Шарлоттой прийти? Можем собраться пораньше и посидеть в «Сардис[15]15
Ресторан «Сардис» находится между Бродвеем и Восьмой авеню в театральном районе Манхэттена в Нью-Йорке. Данный ресторан известен сотнями карикатур знаменитостей, которыми украшены стены заведения. Открытие состоялось 5 марта 1927 г.
[Закрыть]».
Сказать, что я не фанат мюзиклов огромное преуменьшением. Если честно, вопрос мамы меня страшно удивил. Вся семья в курсе, что когда дело доходит до мероприятий связанных с песнями и плясками, я нахожу уйму отмазок начиная от «слежу, как сохнет краска» и «привожу в порядок галстуки» до «надо к стоматологу».
Но сейчас мне в голову не приходит ни одна отговорка, ведь Шарлотта обожает Бродвей. Я выскакиваю из офиса и нахожу ее за барной стойкой.
– Прозвучит странно, – говорю я, присоединяясь к ней. – Но не хочешь ли завтра сходить на «Скрипач на крыше»? Со мной?
Шарлотта пристально всматривается мне в лицо, а потом прижимает ладонь ко лбу.
– Температуры нет.
– Я серьезно.
– Может она еще не поднялась.
– Я не шучу.
– Тебя прямо сейчас отвести в больничку или подождать первых признаков лихорадки?
Я стучу пальцем по своим часам.
– Приглашение истекает ровно через пять секунд. Пять, четыре, три…
Она хлопает в ладоши.
– Да! Конечно, я хочу пойти. Обожаю мюзиклы. Это так здорово. Я даже не стану спрашивать, где твой мешок с оправданиями. А просто буду наслаждаться жизнью.
– Хорошо, – говорю я и подхожу ближе, намериваясь поцеловать ее в щеку, но в последний момент останавливаюсь.
В глазах Шарлотты мелькает паника, и она слегка кивает головой. Здесь Дженни и официанты, разносят заказы.
Блин!
Какого хрена я едва не отчудил такое? Я не прочь выражать чувства на людях, но не на работе, когда рядом сотрудники, менеджер и клиенты.
– Прости, – бормочу я.
Смешивая водку с тоником, темноволосая Дженни поднимает ухоженную бровь, но ничего не говорит. Шарлотта не носит в баре кольцо, но глядя на реакцию Дженни, я задумываюсь, могут ли наши сотрудники почувствовать изменения. Как животные чуют надвигающеюся бурю, догадываются ли персонал, что их начальники спят вместе? Могут понять, что это временное явление? В голове роется столько мыслей. Я стою слишком близко к Шарлотте и смотрю чересчур пристально. Все настолько очевидно? По моему взгляду понятно, что я сейчас представляю, как моя бизнес-партнерша сидит на мне обнаженная и кончает от моего языка?
Я качаю головой, отгоняя похотливые мысли и пытаюсь сгладить оплошность.
– Мы чуть не нарушили второе правило, – говорю я Шарлотте.
– Какое?
– Никаких странностей.
Она смеется и хлопает меня по плечу.
– Все в порядке, Холидэй. Это даже ни капельки не странно, – а чуть тише добавляет: – наоборот очаровательно.
Вот черт, теперь я краснею. Потому что…
Минуточку.
Какого хрена?
Походу у меня реально жар. Я добровольно обрек себя на музыкальную каторгу, а меня обозвали очаровательным. Я с этим не согласен. Категорично. Мы сегодня трахались по полной, и Шарлотте прекрасно известно, что во мне нет ничего очаровательного.
Я сама мужественность и сила.
– Отлично, – говорю я, самоуверенно барабаня костяшками пальцев по бару, как будто мое небрежное отношение может восстановить мой крутой имидж. – Значит мы завтра идем, но только потому что ты этого хочешь.
Телефон снова гудит. Читаю сообщение, и у меня поникают плечи.
Офферманы тоже будут :)
Поворачиваюсь к Шарлотте.
– Это была засада, – говорю я, а потом делюсь подробностями.
Но она продолжает улыбаться как ни в чем не бывало.
– Все нормально. Я не против их компании. – Она наклоняется чуть ближе и шепчет: – На самом деле, за эти пару дней мне стало еще проще играть твою невесту.
– Почему же?
– Из-за того, как ты трахаешь меня всю ночь напролет, – говорит она едва слышно.
Меня охватывает желание. Я готов затащить ее в кабинет, и отыметь прям здесь на работе.
Но Дженни снова её зовет, и я возвращаюсь к компьютеру с крепким стояком.
Пока я отвечаю на электронные письма от поставщиков, до меня доходит, что от комментария Шарлотты об «очаровании», я по идеи должен был почувствовать себя странно, а это не так. Почему?
Возможно, потому что Шарлотта светилась от счастья из-за мюзикла. Проклятье, отвести ее на Бродвей наименьшее как я могу отблагодарить Шарлотту за фантастическую игру ради сделки моего отца.
Загадка решена. Мне нравится делать Шарлотту счастливой, потому что она мой друг, а друзья помогают друг другу.
Вот так-то! Я оступился, но все же не нарушил еще одно правило.
ГЛАВА 19
В «Сардис» к нам присоединяется репортер. Его зовут Эйб, и его лицо слегка напоминает лошадиную морду, а мешковатая одежда размера на два больше (вероятно от старшего брата). А еще я не уверен, получил ли он права или даже начал бриться.
Он делает групповое фото двух семей, когда мы чокаемся бокалами и пробуем закуску, и я искренне удивлен насколько раздутой будет заказная статья. Видать поэтому журнал отправил пацана. С другой стороны, «Жизнь и Время Метрополиса» славится лучшим минетом в мире журналистики. Берут целиком и не давятся.
Фотографии, в принципе, должны показывать нас в повседневной обстановке, но мы ни на секунды не забываем об объективах фотокамер, пока делаем заказ, общаемся и поднимаем бокалы на фоне черно-белых карикатур звезд театра и кино. В этот раз, для игры на публику, собрались только пары: мои родители, мистер Офферман с женой, и я с Шарлоттой. Харпер сегодня не пригласили, и в обычной ситуации я бы поддразнил сестру «изгнанием», но она, вероятно, с радостью пропустит это вынужденное событие с лицемерным трепом, словно мы ни сном ни духом не подозреваем о присутствии репортера.
Но я понимаю, почему Офферман раздул подобную шумиху. Статьи в таком духе помогают купле-продаже, тем самым показывая и уверяя клиентов в дружеской передаче новым владельцам международной ювелирной сети магазинов «Катрин». Одетые с иголочки, мы выглядим презентабельно для обложки журнала. На мне светло-зеленая рубашка на пуговицах и бледно-желтый галстук с анимированными пандами, а Шарлотта просто сногшибательна в черном платье с короткими рукавами и розовой лентой-пояском, обвитой вокруг талии.
– Вы сегодня не взяли с собой дочерей, – обращаюсь я к мистеру Офферману, покончив с оливкой. – Полагаю, они слишком заняты в конце учебного года? Или просто не любят театра?
Он пренебрежительно отмахивается.
– У нас было всего шесть билетов, а в этом деле мужчины важнее.
Я чуть не давлюсь оливковой косточкой.
– Простите, о чем вы?
– Мои девочки не вмешиваются в бизнес, – говорит он и делает глоток скотча, а потом приподнимает бокал, прося официанта повторить.
– Я тоже не участвую в бизнесе моего отца, хотя вы меня пригласили, – отмечаю я маленькую несостыковку в его логике.
– Согласен, но твое мнение важнее, чем, скажем, твое…
Журналист хлопает меня по плечу, не дав Офферману договорить.
– Можно сфотографировать вас с Шарлоттой у бара? Фотография счастливой пары станет украшением статьи.
Я встаю, а внутренности скручивает узлом из-за лжи. Наверняка уже завтра снимки появятся в сети, а потом новость устареет, ведь через несколько дней мы разорвем «помолвку» как планировали. Или же они никогда не увидят свет… ведь «счастливой пары» больше не будет.
Когда мы отходим от стола, Шарлотта смотрит мне в глаза и явно размышляет о том же. Мы неспешно обходим столики в ресторане.
В самом начале наш спектакль казался идеальным решением. Довольно правдоподобный способ выставить меня в выгодном свете, чтобы не сорвать сделку отцу, хотя при этом пришлось обмануть всю семью. Но теперь все зашло слишком далеко и граничит с бесстыжей манипуляцией. Моя ложь оставляет неприятный осадок в душе.
Но цель оправдывает средства, напоминаю я себе, когда мы направляемся к бару. Утром отец сказал, что к выходным будут решены все вопросы с банком, и они окончательно заключат сделку о продаже. Мне претит мысль, что Офферман мог отказаться от сделки, если бы я не стал плясать под его дудку. А еще я чувствую себя конченым мошенником, и мне за себя противно.
Хорошо хоть, что лгать осталось всего несколько дней.
Хреново, что времени осталось так мало.
– Улыбочку, – говорит Эйб, когда мы подходим к бару. За спиной у нас карикатуры Тома Хэнкса и Эдварда Аснера.
Я обнимаю Шарлотту и с легкой усмешкой наклоняюсь, вдыхая аромат ее шеи. Она пахнет персиками. Я целую ее в щеку, и у Шарлотты перехватывает дыхание. Она прижимается ко мне еще ближе, и ощущение фальши испаряется вместе с неприятным осадком. Между нами проскакивает искра. Я бы даже сказал, вспыхивает костер. От которого должен загореться объектив.
Я отпускаю Шарлотту и смотрю на журналиста с глуповатой улыбкой.
– Простите, но я бессилен. Она слишком красива.
– Очевидно, что вы ее любите, – говорит он, опуская камеру, а потом достает из кармана записную книжку. – Но все же позвольте спросить, когда она стала для вас единственной?
– Простите? – переспрашиваю я, наморщив лоб.
– Это же случилось совсем недавно? Я про верность и серьезность отношений.
– Конечно, мы верны друг другу. Мы же помолвлены, – властно отвечает Шарлотта, взяв меня за руку.
– Не сомневаюсь, – заявляет журналюга, косясь на обручалку Шарлотты. – Я спрашиваю, когда все стало так серьезно?
У Шарлотты на щеках вспыхивает румянец, и я вмешиваюсь в разговор:
– Мы начали встречаться недавно, если об этом речь.
– Ну, это понятно, – говорит Эйб, как шакал впиваясь в кость с твердым намереньем не выпускать добычу. – В прошлом месяце вы красовались на страницах «Жизнь Саус-Бич» с поваром из Майами, а всего несколько недель назад произошел инцидент со знаменитой тренершей.
Будь я проклят вместе со своим гулящим образом жизни. Я напрягаюсь, мышцы натягиваются как струна. Мы влипли в ситуацию, которую так отчаянно хотел избежать мой отец.
– Это была пустая болтовня, – говорю я, не переставая ухмыляться. – Вы в курсе как это бывает.
– Вы про Кэссиди? С Кэссиди Винтерс произошла случайность? – он спрашивает, делая ударение на последнем слове, будто подталкивая меня согласиться.
– Нет, я не говорил о случайностях. Я имел в виду простую шумиху. Сплетни, и ничего более, – решительно отвечаю я, поправляя наглого ублюдка.
Он кивает и поглаживает подбородок.
– Понял. Но не с поваром. Ведь в прошлом месяце в Фейсбуке мелькало фото, как вы целуете шеф-повара в щеку.
Эйб берет телефон, проводит толстым пальцем по экрану и показывает фотографию. Он подготовился и выжидал. Заранее все спланировал, готовясь к атаке. Я пожимаю плечами, быстро соображая, как разрулить ситуацию. Придумал. Наклоняюсь и целую Эйба в щеку. При этом сопротивляюсь инстинктивному желанию съежиться, когда губы замирают в миллиметре от детского личика, но я должен провернуть это дело.
– Видите? Я просто ласковый парень.
Эйб вытирает щеку ладонью.
– То есть с шеф-поваром ничего не было?
Я киваю и машу рукой в его сторону.
– Так же как и сейчас, – подтверждаю я.
К моему сожалению, я не могу сказать то, что он действительно заслуживает. Но если я уйду с заявлением «без комментариев», то это лишь сильней подстегнет его. Спокойный ответ дает шанс разминировать бомбу.
Эйб переключается на Шарлотту.
– Вас не волнует то, что еще несколько недель назад Спенсер Холидэй мелькал в газетах, как нью-йоркский плейбой?
Она качает головой с очаровательной улыбкой.
– Нисколько. Я знаю, к кому он каждую ночь приходит домой.
– Не каждую, – бормочет паршивец.
У меня окончательно лопается терпение. На этой ноте Мистер Милый Парень уходит в отставку.
– Прости? Что ты только что сказал, Эйб? – спрашиваю я многозначительно, ведь есть существенная разница между проявлением напористости и поведением конченой сволочи.
Он поднимает подбородок.
– Я спросил, руководите ли вы «Лаки Спот» как супружеская пара?
Лжец.
Но лжец дело говорит. Нам с Шарлоттой придется подумать, как следующих пару дней обыграть фальшивую помолвку на работе. А может, не придется, ведь совсем скоро все закончится.
Но от одной мысли об этом желудок сводит от боли.
Прежде чем я успеваю ответить на вопрос Эйба, к нам подходит миссис Офферман, присоединяясь к импровизированному интервью.
– Все в порядке?
Никогда не думал, что скажу это, но я чертовски рад ее видеть.
– Мы обсуждали, как быстро у Шарлотты со Спенсером начались серьезные отношения, – отвечает журналист миссис Офферман. – Прям молниеносно.
Женщина выгибает бровь, похоже, сгорая от любопытства.
– Правда? Знаю, что все произошло быстро, но не думала, что это случилось недавно.
Поправочка, я не особо-то рад ее видеть. Ни капельки. Тем более что ее слова пропитаны ядом.
Шарлотта откашливается, заправляет прядь волос за ухо и смотрит на миссис Офферман, а потом на Эйба.
– Да, все произошло недавно, и мы об этом упоминали не раз. Можно сказать, стремительно. Но разве любовь не приходит именно так, сражая наповал? – говорит Шарлотта, скользя пальцами по рукаву моей рубашки. Между нами слой хлопка, но клянусь, от ее прикосновения кожа вспыхивает, оставляя за собой огненный след. Наши взгляды встречаются, и у меня перехватывает дыхание. На мгновение окружающие словно исчезают.
Я киваю и сухо сглатываю от возбуждения. Не совсем уверен, кому точно отвечаю: ей, им или нам.
Но, что важно для меня, впервые я говорю совершенно искренне.
Шарлотта встает на цыпочки и нежно целует меня в губы. А когда отстраняется, берет под руку и смотрит на репортера:
– Не важно, с кем его видели несколько недель назад. Это ничего не меняет. Ничто не изменит моих чувств к нему.
У Эйба больше нет вопросов. По крайней мере, сегодня Шарлотте удалось пресечь его попытку вывести нас на чистую воду.
Я вспоминаю нашу вчерашнюю маленькую месть Брэдли в тренажерном зале. Конечно, Шарлотта получила удовольствие от представления, которое мы устроили для ее бывшего, но тот поцелуй на беговой дорожке ничто по сравнению с тем, что она сделала для меня сейчас. Шарлотта постоянно спасает меня.
Мое сердце замирает, а потом в стремительном галопе рвется к ней.
Что-то происходит. Странное и совершенно чуждое. Душа, которая так отчаянно стремится к Шарлотте, говорит со мной на языке, который я не понимаю
Зашибись! Теперь мне придется каждый день противостоять не только члену, но и сердцу.
* * *
Перед самым мюзиклом, когда мы идем по Сорок Четвертой улице к входу в театр «Шуберт[16]16
«Шу́берт» – бродвейский театр, расположенный в западной части 44-й улицы в театральном квартале Манхэттена, Нью-Йорк, США.
[Закрыть]», меня подзывает к себе отец.
– Все в порядке?
– Вполне, – отвечаю я, поскольку в последнюю очередь хочу его волновать. Мимо нас с визгом проносится такси, извергая выхлопные газы, и резко тормозит на красный свет. – Репортер раздражал, но я встречал такое и раньше.
Отец качает головой.
– Я имею в виду Шарлотту. С ней все хорошо?
– Она в порядке, – отвечаю я с улыбкой, радуясь, что отец больше заботится о моей девушке, чем о самой истории.
Папа кивает в сторону Шарлотты, которая идет впереди нас на пару шагов.
– Вы идеально подходите друг другу. Не знаю, почему раньше не замечал этого, но теперь, когда я вижу вас вместе, такое чувство, будто правда всегда лежала у меня перед самым носом.
Вина коршуном несется с неба. На этот раз когти намертво впиваются в грудь. Я провожу руками по волосам. Мой отец будет очень разочарован, когда мы с Шарлоттой расстанемся.
– Ты такой безнадежный романтик, – говорю я.
Он смеется, и мы замедляем шаг, приближаясь к толпе рядом с ярко освещенным зданием.
– Вот почему у меня ювелирный магазин.
– Уже нет, – со смешком заявляю я. – Скоро ты станешь вольной птицей.
– Знаю, – он задумчиво вздыхает. – И буду по этому скучать.
– С другой стороны, ты будешь счастлив.
Он несколько раз кивает, как будто пытаясь убедить себя.
– Я с радостью буду проводить больше времени с твоей мамой. Она – центр моей вселенной. Как Шарлотта для тебя, – говорит он, похлопывая меня по спине.
Да уж, странность. Но сейчас это именно так.
