Текст книги "Нехилый камешек (ЛП)"
Автор книги: Лорен Блэйкли
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 12 страниц)
Отпад.
Я удивился, что она взяла меня за руку? Но в следующую секунду происходит то, что потрясает меня до глубины души.
Шарлотта опрокидывает свою чашку кофе на Брэдли, в мгновение ока обнимает меня за шею и прижимается к моим губам.
ГЛАВА 7
Шарлотта целует меня.
Посреди улицы Нью-Йорка.
В губы.
И вкус у нее просто фантастический.
Смесь сливок, сахара, кофе и сладости. Лучший в мире коктейль. Все так, как я себе и представлял.
Не то, чтобы я мечтал о поцелуях с лучшей подругой.
Но постойте, я все-таки мужик и мне тяжело подавить блудливые мысли. Любой бы на моем месте совершил воображаемую прогулку по Бульвару поцелуев, Переулку влюбленных и Улице секса.
И мне предстоит по ним пройтись, если Шарлотта не прекратит целовать меня так страстно и упоительно. С каждой секундой становится все сложней думать, крепнет желание углубить поцелуй.
По самое мама не горюй.
У Шарлотты вырывается тихий полустон-полувздох. Еще один такой звук, и я прижму ее к цементно-серой кирпичной стене, скользну руками по талии и превращу этот поцелуй в мега интимный.
Потому что она чертовски сексуальна, на свою беду.
Точнее на мою погибель.
Она отстраняется. Только моему члену на это пофиг. Он стоит по стойки «смирно», отдавая честь Шарлотте и умоляя о большем. Поэтому я пользуюсь проверенным способом избавленья от стояка: представляю себе потных баскетболистов. Вуаля, мой дружок грустно поник. Шарлотта тем временем смотрит на Брэдли с дьявольской улыбкой.
Пока Шарлотта с упоением целовала меня на Лексингтон-авеню, у ее бывшего отвисала челюсть до асфальта.
Вот и славно!
– Прошлой ночью мы обручились. И я безумно счастлива, – говорит она, прижимаясь ко мне и обнимая за талию.
Брэдли пытается хоть что-то сказать, но вместо этого лишь открывает и закрывает рот, словно выкинутая на берег рыба.
О, видок дико ржачный. Я смотрю на свои ботинки. И не ухмыляюсь. Клянусь, на моих губах не расплывается огромная улыбка. Я просто невинный свидетель, которого богиня одарила поцелуем.
– Как уже говорила, будет здорово, если ты прекратишь подкатывать ко мне с шарами, мишками и вишнями в шоколаде, – говорит она, а я презрительно хмыкаю. Шарлотта ненавидит вишню в шоколаде. Как он может этого не знать?
– Они мне даже не нравятся, – говорит она Брэдли, все сильнее сжимая пальцы на моей талии. Так крепко, что создается чувство…будто она щупает мой пресс.
Ладно.
Вообще без проблем. Этот каменный пресс целиком и полностью в вашем распоряжении, миледи.
– Я не знал, что у вас интрижка, – говорит Брэдли. Я смотрю на него и практически вижу, как в его голове крутятся шестеренки. – Или это длилось все время?
Шарлотта в секунду меняется в лице и стоит как громом пораженная.
– Что?.. Повтори-ка.
Это край. Он достиг новых высот. Не думал что такое возможно, но этот дятел умудрился стать истинным гуру отъявленных мудаков.
Пора вмешаться.
– Нет, Брэдли. Ты ошибаешься. Мы вместе совсем недавно, – говорю я, встретив его взгляд. – И если честно, я перед тобой в огромном долгу. Если бы не ты с теми тестами «контроля и качества» на кухонном столе, возможно, нам бы никогда не представился шанс сблизиться. Так что спасибо тебе большое, что расстался с самой замечательной женщиной в мире. Теперь она моя!
И чтобы окончательно добить болвана, я как ревнивый неандерталец притягиваю ее за талию, поворачиваю к себе и еще раз крепко целую.
А через мгновение подхватываю Шарлотту и, помахав на прощание ее бывшему, захожу в подъезд.
Не уверен, что шокировало ее сильнее: мои слова или действия, а может собственное весьма спонтанное решение – но когда мы оказываемся в лифте, она поворачивается и счастливо пожимает плечами.
– Похоже я заделаюсь твоей невестой на ближайшую неделю, Мамонтенок. В два у нас поход за кольцом, а до этого тебя ждет полный допрос.
В данную секунду я бы тоже хотел допросить тебя с пристрастием. Но твой вариант тоже неплох.
* * *
Моя излюбленная сфера деятельности – в спальне. Это моя обитель, где я полновластный хозяин. Не удивительно, что Шарлотта попросила подождать здесь. Я должен быть спокоен как удав, но почему-то взвинчен до предела.
Вероятно, причиной всему то, что от обнаженного тела меня отделяют считанные метры.
Шарлотта принимает душ, а квартиры в Нью-Йорке размером с наперсток, как их не обставляй.
Нет, вы только представьте: мокрая, обнаженная, шикарная женщина в радиусе трех метров.
Всем ясно? Ладно. Идем дальше.
Я поднимаю с небесно-голубого столика фотографию в рамке. Собака ее родителей. Пушистый коричневый пес, какая-то помесь. Полностью сосредотачиваюсь на фотке. Рассматриваю детали. Хвост. Уши. Отлично, фото сделало свое дело. Я перестаю думать о голой женщине и том, как здорово она целуется.
Или насколько сильно мне это понравилось.
Какого хрена меня так проняло?
Идиот, конечно тебе понравилось. Ты гетеросексуал, которого поцеловала красотка. Понятное дело ты в восторге, а иначе был бы глупцом. Конец истории. Это ничего не значит. Прекращай мусолить детали.
Тем более Шарлотта выключила воду в душе.
А может, она забыла полотенце. Дверь сейчас откроется, и она попросит меня принести его.
Я бью себя по лбу.
Соберись, Холидэй.
Я ставлю фотографию обратно на столик, делаю глубокий вдох и расправляю плечи. Дверь со скрипом открывается. Шарлотта выходит из ванной, обернутая лишь пушистым белоснежным полотенцем, узелок закреплен чуть выше ложбинки груди.
– Ты, наверное, удивился, почему я попросила тебя подождать меня в спальне, а не в гостиной, – говорит она весьма буднично.
Ума не приложу, как она умудряется говорить так, словно мы занимаемся бизнес-сделкой, в то время как капелька воды скатывается вниз по ее голым ножкам. Но я кремень и справлюсь с этим. Моя лучшая подруга ни капельки меня не заводит. Вот только мой член совсем другого мнения. Гребаный предатель.
– Меня посещала эта мысль, – отвечаю я, прислоняясь к комоду, как ни в чем не бывало.
– Если ты мой жених, то должен в порядке вещей относиться к моему обнаженному виду, – говорит она, кивком подчеркивая свои слова.
Вот черт, она собирается сделать это. Планирует сбросить полотенце и попрактиковаться в сексе. Я самый удачливый парень на Земле.
Минуточку. Нет, я не могу переспать со своей лучшей подругой. Без вариантов. Я не могу трахнуть Шарлотту. Даже если она швырнет полотенце на пол и станет умолять об этом.
Сцепляю пальцы замком за спиной, чтобы не дать волю похотливым ручонкам.
– Ладненько, ты планируешь пройтись передо мной голышом, – говорю я и делаю все возможное, чтобы говорить также хладнокровно, как и она, а для этого мне требуется вагон терпения и времени.
– Нет. Я говорю о самой идее, – поправляет она.
Я укоризненно поглядываю на нее.
– Мне эта «идея» кажется весьма реальной.
– Ладно, сдаюсь. Разница не особо велика, и это часть тестового задания.
– А разве это похоже на экзамен?
Она проходит мимо меня, и наши руки слегка соприкасаются. Шарлотта открывает верхний ящик комода.
– Да. Только больше практика, а не теория.
– С чего ты решила, что нам придется ходить голыми перед мистером Офферманом? Это не реалити-шоу о фальшивой помолвке, где мы должны продемонстрировать определенные умения при прохождении испытаний. Ты же насчет этого в курсе?
Она кивает и роется в ящике:
– В курсе. Мне кажется, нам придется пройти через «Игры новобрачных[5]5
«Игры новобрачных»(агнл. Newlywed Game) – американское реплити-шоу, на нем разные пары молодоженов отвечают на вопросы, в результате становится ясно, насколько они знают или не знают друг друга.
[Закрыть]».
– И в этой версии мы узнаем, привык ли я к мысли о тебе голой и наоборот?
От моего последнего слова у Шарлотты перехватывает дыхание.
И я не знаю, как воспринимать эту реакцию… Такое чувство, будто она представила меня голышом и ее это завело.
Шарлотта поворачивается ко мне и держит в каждой руке по трусикам.
– Быстро. Тебе нравится, когда твоя невеста носит черные кружевные стринги? – она трясет клочком шелковистой безбожно сексуальной ткани.
Мое лицо словно объято пламенем. Откуда, черт побери, у Шарлотты такое белье?
– Или тебе больше по душе белое бикини? – Она машет белыми трусиками, и я вижу лишь крошечный ажурный прозрачный треугольник.
Забудьте о пламени. Я оказался в гребаном аду, узнав об этом белье. Белые трусики почти ничего не скрывают.
Господи помилуй.
Если бы женщина, с которой я встречаюсь, одела бы такие трусики, то их бы давно на ней не было. Я бы стянул их зубами. Это выше моего контроля. От вида ее белья кровь в жилах закипела как раскаленная ртуть.
Склонив голову, Шарлотта бросает на меня выжидающий взгляд.
– Так в чем ты предпочитаешь видеть свою невесту?
Я все еще не ответил, усердно пытаясь заставить кровь вернуться в мозг с «восставшей» части анатомии.
– Без ничего, – говорю я, намереваясь перевести все в шутку, но в горле пересохло и першит, а два слова слились в суровый рык.
Она совершенно невозмутимо поднимает бровь.
– Без ничего? Правда? Тогда ладно, – отвечает она, а потом поворачивается и возвращает нижнее белье в комод, берет лифчик и захлопывает ящик с тихим щелчком. – Это все упрощает. Я скоро вернусь.
Она игриво прикасается к моему плечу указательным пальцем, рывком открывая шкаф, хватает что-то с вешалки и возвращается в ванную. Когда она закрывает дверь, я падаю на кровать и тяжело дышу. Обхватываю лоб ладонью.
Какой к черту тест? Больше смахивает на самое сложное в мире испытание на прочность.
Но у меня нет времени все хорошенько обмозговать, через двадцать секунд дверь ванной открывается и раздается голос Шарлотты:
– Ну, как тебе?
На ней черная шелковистая приталенная блузка и юбка цвета клюквенного сока, которая волнами ниспадает до колен и колышется от каждого движения.
– В таком виде ты возьмешь меня за обручальным кольцом?
Я указываю на ее юбку.
– Ты, правда, не надела нижнее белье?
Ее глаза искрятся озорством.
– Мой жених сказал, что он предпочитает меня… – она подходит ближе ко мне, опускает руку на плечо и шепчет на ухо, – без ничего.
И теперь, дамы и господа, мой член официально отдает честь моей лучшей подруге – Командирше Искусительнице. Она подходит обратно к шкафу, берет пару черных туфель на каблуках и обувает.
Пристрелите меня, ради бога.
Вид ее шикарных ножек еще сильней горячит кровь, а то, что она без трусиков, едва не сводит меня с ума. Вцепившись в волосы пятерней, я ворошу их как бульдозер.
– Ладно, этот раунд за тобой. – Я подхожу к комоду, открываю верхний ящик, беру бикини и размахиваю им как белым флагом. – Сдаюсь.
Она хмурит брови.
– Это все? Ты так легко сдаешься? Мне казалось, я нужна тебе и ты хочешь, чтобы я прикинулась твоей невестой?
– Именно. Все верно. Но ты не можешь разгуливать по улицам без нижнего белья. Курсировать по всему Нью-Йорку, светя под юбкой голой попкой. Надевай, – говорю я, протягивая ей трусики.
Ее губы расплываются в улыбке, а уголки задорно подрагивают. В глазах читается: «Я же тебе говорила».
Смирившись с проигрышем, я развожу руками.
– Ладненько, Чеширский кот. Колись, какую канарейку ты съела?
Она забирает у меня трусики, хватает за руку и тащит в ванную. Указывает на зеркало. На нем красуется подпись красной помадой:
«Спенсер заставит меня надеть белое бикини».
На меня накатывает приступ безудержного смеха. Глубокого и рокочущего. Я смеюсь от всей души, ткнув в нее пальцем.
– И ты еще говоришь, что плохая лгунья.
Она шокировано приоткрывает рот и прижимает руку к груди.
– Я не лгала. Это истина, написанная красной помадой две минуты назад. Я оказалась права. Признай это.
– Ты со мной играла.
– Нет. Я пыталась доказать себе, что смогу достойно сыграть роль твоей невесты, – заявляет она с дьявольской усмешкой, толкая меня бедром. Ее взгляд полон смеси гордости и удовольствия. – Хотела увидеть, так ли хорошо мы знаем друг друга. – Она помедлила, прежде чем тихо добавила: – и насколько близко.
Потом Шарлотта надевает трусики.
Передо мной.
Не снимая обуви.
Одна щиколотка, потом другая. Прозрачные белые кружева соблазнительно скользят по гладким умопомрачительным ножкам. Я неотрывно слежу за всем этим процессом. Честно, я не смог бы отвести взгляд, даже если бы попытался. В эту секунду я начинаю понимать, что всю следующую неделю проведу со стояком. Заведенный до предела. Это ведь нормально, да? Какой вменяемый мужик сможет находиться рядом с великолепной женщиной, которая надевает пару прозрачных…
В голове происходит замыкание. Я сухо сглатываю.
Трусики уже на коленях. Скользят вверх по бедрам. Подбираются к голой…
– Закрой глаза, – шепчет она.
Я делаю это, потому что я джентльмен. Передо мной чернота и серебристые звезды, но я представляю, что сейчас происходит.
Ну да. Круглосуточный стояк. Остается смириться с палаткой в штанах. Я не в силах с этим бороться, поэтому даже не пытаюсь начинать.
– Ты можешь открыть глаза, – говорит Шарлотта, и я подчиняюсь. Шарлотта кивает на унитаз. – Садись, партнер. Давай продолжим опрос, пока я делаю прическу и макияж.
ГЛАВА 8
Мы обсудили наиболее важные моменты.
Она стягивает на себя все одеяло, а я сплю голым. Шарлотта не любит биться попами перед раковиной, наводя утром марафет. А мне по барабану, если мы будем чистить и полоскать зубы вдвоем. У нее больше двух десятков лосьонов, и она меняет их каждый день.
– Ясен пень, я не пользуюсь лосьонами, – говорю я, махнув на серебристую корзинку, полную флакончиков с различными ароматами. Там лежит апельсин, мед, ваниль, кокос и куча других. – И все же, мне кажется, у меня не будут спрашивать, какими средствами ты пользуешься.
– Я это прекрасно понимаю, – отвечает она и включает фен. – Но вся суть в ощущениях. Я с большей правдоподобностью смогу сыграть свою роль, если буду чувствовать, что мы знаем друг о друге все до мелочей. Например, на сушку волос мне нужно пять минут.
Я включаю секундомер и решаю прочитать главу триллера на телефоне, пока она сушит волосы. Странно, но сейчас я чувствую себя как дома. Словно мы на самом деле встречаемся, и я жду, пока моя женщина прихорашивается перед выходом в люди.
Хм...
Может дело в том, что все обстоит именно так.
С одним маленьким исключением: мы не встречаемся.
Звенит таймер. Походу Шарлотта закончила. Я отключаю приложение и убираю телефон в карман. Смотав шнур, она кладет фен в шкафчик и щелкает пальцами.
– Мы забыли одну очень важную деталь.
– Какую?
– А как мы поняли?
– Что именно?
– Не тупи. Как мы поняли, что влюбились друг в друга? – она говорит с такой нежной уверенностью, что на долю секунды я теряю связь с реальностью. Из головы вылетает, что мы репетируем, и я просто тяну время, пытаясь собраться с мыслями. Вот тогда на меня обрушивается правда и желание расхохотаться. Мы не влюблены. Просто играем роли. Притворяемся.
Мы выходим из ванной на кухню, и я рассказываю ей историю нашей великой псевдо-любви, которую утром наплел отцу.
– Этого мало, – заявляет она. Каблучки стучат по деревянному полу.
– Почему? – спрашиваю я, когда она берет из холодильника кувшин охлажденного чая, а я достаю два стакана из шкафа. Шарлотта любит пить чай именно таким. Делает его сама из пакетиков «Питс», которые ей приходится заказывать на Амазон, с тех пор как эту марку для гурманов днем с огнем не сыщешь в Нью-Йорке.
– Нам нужно больше деталей, – говорит она и делает глоток. – Иначе дочурки мистера Оффермана первыми же засекут ложь. Девчонки ушлые, и если они выяснят правду, то доложат все папочке. Нам нужно быть более убедительными. Итак, однажды ночью в баре мы поняли, что влюблены друг в друга, так?
– Да. Всего несколько недель назад. Все случилось слишком быстро.
– Но с чего все началось? Мне нужны подробности. С чего конкретно начался наш роман?
– Шарлотта, я рассказал эту историю отцу, и он не вдавался в подробности.
– Но женщины будут, – уверяет она, шевеля пальчиками без обручалки, – а стоит мне надеть кольцо, как все женщины будут ворковать над ним и спрашивать о нашей с тобой истории любви. Наверняка начнут завтра за ужином. Нам нужна история, – решительно заявляет она, расхаживая по маленькой кухне, а потом взволнованно и с блеском в глазах добавляет: – Я придумала! В четверг ночью после закрытия бара мы задержались выпить по бокалу вина, и ты в шутку сказал, что все вокруг считают нас парой, а я ответила: «А может нам стоит сойтись». Повисла неловкая пауза, – мягко говорит Шарлотта, словно вспоминая о неповторимой роковой ночи.
Я с головой ныряю в рассказ и добавляю деталей в нашу придуманную историю любви.
– Только неловкость тут не причем. Этот момент был поистине замечательным, – говорю я с влюбленной улыбкой, – в ту секунду мы поняли, что не равнодушны друг к другу.
– И мы поцеловались. Неистово и умопомрачительно. Ну, с этим все понятно.
Я насмешливо улыбаюсь.
– Не только поцелуй был крышесносным. У нас был запредельно великолепный секс, – добавляю я важную деталь.
Шарлотта краснеет и молча допивает чай. Я одним глотком осушаю свой стакан и отправляю посуду в посудомоечную машину, аккуратно выставляя ее в рядок. Все, как ей нравится.
– Тогда это упростит тот факт, что ты сделал мне вчера ночью предложение в баре. Ничего удивительно, ведь там все началось. Ты попросил у меня руки, когда все ушли. Опустился на одно колено и сказал: «К черту кольцо! Я не могу больше ждать. Ты должна стать моей».
– Отлично. Мне нравится. Не трудно запомнить.
Я закрываю посудомоечную машину и встречаюсь с взглядом Шарлотты. С карими омутами, полными нежности и ласки.
– Спенсер. Спасибо.
Я поглядываю на нее как на сумасшедшую.
– За то, что положил стаканы в посудомоечную машину?
– Нет. За вагон терпения. – Она разводит руками, словно хочет охватить всю квартиру. – Я заставила тебя пройти через все это. Но мне нужно было прочувствовать, словно все происходило на самом деле.
– Прочувствовала? Возникло ощущение, что ты скоро станешь миссис Холидэй?
Она смеется.
– Очень смешно. Эти два слова несовместимы, и мы их больше не услышим, – говорит она, рассеяно скользя по моей руке ладонью, когда мы выходим из кухни. – Ты по жизни закоренелый холостяк.
Я киваю, соглашаясь с этим заявлением. Отъявленный плейбой. Стопроцентный беззаботный холостяк. Свободную птицу невозможно заарканить и посадить в клетку.
– Однозначно.
Она тянется за своей сумочкой на столе в гостиной.
– Подожди. Есть еще один тест.
– Заставишь меня прыгать через еще один обруч? Блин. Ты меня убиваешь.
Она фыркает.
– Я не думаю, что выбор трусиков можно считать трудной задачей. Неважно, это тест для меня. Он последний. После этого я с уверенностью смогу пойти в магазин твоего отца. Не забывай это наш первый выход в свет как мистера Холидэя и его невесты.
Я скрещиваю руки, ожидая, ее дальнейших действий. Она смотрит мне в глаза с серьезным выражением лица и поджимает губы.
– Пощекочи меня и попробуй выведать правду.
Я скептически приподнимаю бровь.
– Ты это серьезно?
Она кивает.
– Как никогда. Ты же знаешь – это моя слабость, – говорит она, отступая к серой мягкой кушетке, и усаживается в море синих, красных и фиолетовых подушек. Шарлотта обожает яркие тона.
Она полулежит, золотистые пряди веером рассыпаются на ультрамариновой подушке.
– Вперед, – командует она. – Мне нужно знать, что я не поддамся. Не дрогну перед пыткой щекотками и тем самым не выдам тайну своего лучшего друга.
Я расстегиваю манжеты и закатываю рукава рубашки до предплечий.
– Никакой пощады, – просит она.
– Поблажки не в моем стиле.
– Заставь меня извиваться. Преврати это в пытку. Вынуди сдаться. Только так мы узнаем, смогу ли я неделю справиться этим спектаклем.
Я широко развожу руки.
– Что тут скажешь, Мамонтенок? Ты сама напросилась.
От кушетки меня отделяют считанные метры. Я бегу к Шарлотте и берусь за дело. Безжалостно щекочу и не позволяю ей улизнуть. Я не намерен поддаваться даже лучшему другу. Всецело отдаваясь моменту, я щекочу ее талию, и через наносекунду она начинает извиваться.
– Признайся… Ты ведь не помолвлена со Спенсером Холидэем? – требую я ответа, как суровый дознаватель.
– Клянусь, он будет моим муженьком, – вопит она, а я ужесточаю щекотку.
– Я тебе не верю. Говори правду. Это все игра. Он тебя заставил участвовать в этой авантюре.
Она визжит, мечется в безумной попытке выкарабкаться и сбежать подальше от меня. При этом вся сотрясется от неудержимого смеха.
– Я всегда была от него без ума.
– Не верю, – рычу я, вцепившись в ее бедра.
Она вполне могла бы сойти за угря, учитывая с каким упорством пытается сбежать. Шарлотта практически зарывается в подушки, стремясь увернуться от моих пальцев. Но я сильный, и намертво приклеился к ней. Я скольжу руками по ее бокам, а Шарлотта выгибает спину.
– О боже, нет!
Охринеть! Она чертовски боится щекотки. Просто невероятная чувствительность. Ее лицо искажается, нос сморщен, рот широко открыт от безудержного смеха.
– За что? Почему ты без ума от него? – требую я, изо всех сил стараясь лишить ее контроля. Она пытается меня остановить. Коленка подымается и едва не врезается мне в живот. Я блокирую, и рефлекторный удар попадает на бедро. Совсем не больно.
– Потому что, – запыхавшись говорит она, а я скольжу пальцами по ее бокам, – он заставляет меня смеяться.
Я подбираюсь к подмышкам.
– Почему еще?
– Он для меня открывает двери, – говорит она на высокой ноте, когда я добираюсь до самого чувствительного места.
– Еще одна причина, – требую я, заключая ее в ловушку. Бедрами прижимаю Шарлотту к кушетке, зажав между ног ее ножку.
Ее смех вмиг обрывается, а глаза расширяются.
– Он огромный, – шепотом выдыхает она.
На несколько секунд мы оба замолкаем. Потом я одобрительно киваю и прекращаю пытку.
– Ты доказала свою преданность нашему делу.
Я смотрю на нее. Волосы разметались в диком беспорядке, черная блузка задралась на животе, показывая несколько сантиметров шелковистой плоти, а от ее прерывистого дыхания я завожусь еще сильней. В эту же секунду мне нужно слезть с нее. Я на самом деле должен это сделать. Она замерла и не шевелится. Не борется, пытаясь убежать. Мне следует встать, взять ее за руку и отправиться за кольцом.
Но необычное выражение ее глаз пленяет меня. Такого я не видел никогда. Она смотрит на меня с некой уязвимостью.
– Нам стоит попрактиковаться, – говорит она столь тихо, что слова как снежинки оседают в воздухе.
– Попрактиковаться? – повторяю я, почти наверняка зная, о чем речь, но не хочу заранее строить неправильные предположения.
Приоткрыв рот, она скользит язычком по нижней губе.
– В том, чем мы занимались на улице. Надо, чтобы все выглядело правдоподобно.
– Еще один тест?
Она кивает.
– Мне даже представить сложно недавно обручившуюся парочку, которая хоть бы раз за вечер не поцеловалась. Как считаешь, это добавит нашим отношениям большей правдоподобности? Со стороны не должно казаться, что это наш первый поцелуй.
– Согласен. Как в кино, где парень с девушкой вынуждены снять один гостиничный номер, поэтому они прикидываются молодоженами. На ужине хозяин заведения, говорит: «Черт возьми, парень! Целуй девчонку[6]6
Это отсылка на романтическую комедию «Високосный год», в русском варианте название «Как выйти замуж за три дня» 2009 г.
В основе сюжета: девушка узнает о традиции, что женщина 29 февраля может сделать предложение мужчине, и он не имеет права отказаться. Она летит в Дублин, где сейчас на медицинской конференции находится ее молодой человек. Из-за непогоды рейс откладывают, но героиня не сдается и плывет в шторм на маленьком рыбацком корабле к небольшой деревушке Ирландии. Там она уговаривает молодого хозяина паба за большую плату довести ее до Дублина. Но на пути у героев встает куча преград. Ломается машина, и они опаздывают на поезд, поэтому под проливным дождем идут к небольшой гостинице. Только выясняется, что у хозяев устарелые взгляды на жизнь. Номера сдаются только супружеским парам. Герои вынуждены прикинуться молодоженами. К вечеру на ужин спускаются все постояльцы, а именно три пары. Хозяева гостиницы, немолодой итальянец с женой и псевдо-молодожены. В ходе разговора хозяин гостиницы целует жену, а итальянец свою. Потом они настаивают, чтобы молодежь показала им старикам, как нужно целоваться. Герои сопротивляются, но хозяин гостиницы настаивает со словами: «Черт возьми, парень! Целуй девчонку».
[Закрыть]». Ты сейчас об этом, да?
Она улыбается, а потом прикусывает уголок губы, точно так же как недавно в кафетерии. Тогда я подавил желание поцеловать ее, а сейчас не собираюсь этого делать. Я прижимаюсь к ней губами и целую.
Очень нежно.
Чуть отстраняюсь. Шарлотта прерывисто дышит, а ее грудь подымается и опадает. Глаза неистово блестят.
– Ты этого хотела?
– Нет, – отвечает она.
– Тогда чего же?
– Настоящего поцелуя. Хочу знать, как мой жених целуется по-настоящему. Не просто нежный поцелуй на улице.
– Настоящий поцелуй. Ты уверена?
– Да. А почему я должна сомневаться? Ты ведь неплохо целуешься? – Она прижимает ладошку ко рту. – Вот черт. В этом все дело. Значит ты в поцелуях не мастер, – говорит она, убирая руку ото рта.
– Вот теперь я обязан доказать, насколько ты ошибаешься. Клянусь, я поцелую тебя как следует.
– И как же?
Я смотрю Шарлотте в глаза, прижимаюсь бедрами к ее бедрам, чтобы она полностью меня почувствовала, а потом говорю:
– От настоящего поцелуя ты должна намочить трусики.
Она ахает, а я погружаю свой язык в ее ротик, заглушая этот звук.
Наш первый поцелуй был за Шарлоттой. На улице она застала меня врасплох, но сейчас главный я.
Я полностью контролирую ситуацию. Руковожу процессом. И я хочу поддразнить ее. Заставить снова извиваться подо мной, но уже от желания. На этот раз она будет изгибаться, стремясь приблизиться, а не удрать.
Я скольжу языком по ее губам, и она их открывает, умоляя углубить поцелуй. Я не собираюсь потворствовать ее желаниям. Вместо этого перемещаюсь к подбородку, целую, а потом прокладываю губами дорожку по нежной коже к ушку. У нее восхитительная на вкус кожа, как спелая от солнца вишня. Возможно, все дело в лосьоне, который она недавно нанесла на тело, а может, это ее естественный запах. В любом случае, он сводит меня с ума. Тело гудит от желания, когда я достигаю губами уха. Ласкаю языком мочку. У Шарлотты вырывается стон.
– Ааах...
Тогда на улице это был совсем другой полустон-полувздох. Сейчас она стонет громче, не сдерживаясь, более развязано.
И мне это чертовски нравится.
Шарлотта стремительно прижимается ко мне бедрами.
Я украдкой любуюсь румянцем на ее щеках, слегка припухшими губами и закрытыми глазами. Она лежит передо мной как кусок шоколадного торта, который я жажду попробовать. Все без остатка. Сию секунду! И до последней крошки.
Зарываюсь пятерней в ее волосы. Светлые пряди переливаются между пальцев, как расплавленное золото. Не в силах сопротивляться желанию я слегка тяну назад эту копну фантастических волос. У Шарлотты со вздохом вырывается тихий стон. Пальцы путаются в волосах, и я обхватываю руками ее голову, надежно удерживая на месте.
Возвращаясь к ее рту, я прекращаю поддразнивания.
Вместо этого пускаюсь во все тяжкие.
С пол-оборота достигаю пика.
Жадно целую.
Упиваюсь ею.
Наши языки переплетены, губы трутся друг о друга. Клянусь, Шарлотта млеет со мной, подо мной и даже во мне. Вожделение стремительно растекается по венам. Член в штанах налит как камень. В голове бьется одна мысль: поцелуем заставить Шарлотту изнывать от желания.
Мне требуется вся сила воли, чтобы сдержаться и не сжать руками ее бедра, скользнув рукой под юбку к упомрачительно тонкому белому бикини. Но у меня нет необходимости проверять, насколько она завелась. Мне это и так известно. Шарлотту с головой выдают тихие стоны и то, как она обнимает меня за шею, зарываясь пальцами в волосах. И бесспорно, это понятно по мягким толчкам. Ее бедра приподнимаются, стремясь ко мне. На этой ноте мое самообладание летит к чертям.
Быстро передвинувшись, я вклиниваюсь между ее бедер, толкаясь ей навстречу. С ее губ срывается сексуальный стон. Ладони Шарлотты сжимают мою задницу. Остатки самообладания тают на глазах, когда она раздвигает для меня ноги. Явное приглашение трахнуться на кушетке.
Вот черт, как же я хочу это сделать. И если я подамся желанию, через пару секунд ее бедра будут вокруг моей талии, и я захочу отыметь ее как следует. Народ, какого черта я могу этого не желать? Она такая сексапильная, уже готовенькая, и полна желания ринутся в бой.
Я хочу сдернуть кружевные трусики и овладеть ее телом.
Но она моя лучшая подруга, и я не могу так поступить с ней.
Каким-то образом здравый смысл берет верх, лишая член контроля.
Я разрываю поцелуй, отскакиваю от нее и в считанные секунды стою на ногах. Мне нужен глоток воздуха и пространство, чтобы прочистить мозги. Если я сейчас не свалю отсюда, то заведу нас в непроходимые дебри. Меньше всего я хочу, чтобы она знала о моей внутренней борьбе, поэтому беспечно пожав плечами, я заявляю:
– Мне даже не нужно спрашивать, завелась ли ты.
Она моргает, а потом усмехается.
Шарлотта садится и расправляет плечи.
– Не сомневаюсь, ты хотел бы это узнать, наглец, – говорит она, поправляя блузку и юбку.
Да уж, момент слегка неловкий. Мы едва не занялись петтингом, а теперь обмениваемся колкостями, и, несмотря на это, я ее безумно хочу. Это не должно повторится. Тест удачно пройден, теперь она с легкостью сможет изобразить мою невесту. На этом точка! Хоть умри, а шоу надо довести до конца.
Семейное шоу. Не гребаное порно.
Она встает и идет в спальню, а я по полной использую перерыв. Пытаясь настроиться, с глубоким вздохом представляю раздевалку полную волосатых мужиков.
Блин, меня сейчас вырвет.
Но фокус срабатывает. Эрекция исчезает.
Шарлотта возвращается, и когда наклоняется за сумочкой, я замечаю, что на ней черные кружевные стринги. Я отворачиваюсь, чтобы скрыть наглую самоуверенную ухмылку.
