Текст книги "Нехилый камешек (ЛП)"

Автор книги: Лорен Блэйкли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 12 страниц)

ГЛАВА 13

Она обнимает меня за шею и прижимаются губами к моим губам. Страстные поцелуи, словно гроза с молниями сыплются с неба, обжигают и искрятся в раскатах грома.

Она конкретно пьяная. Это чувствуется по небрежным медлительным движениям, расслабленному телу и судорожному дыханию. На ее губах смесь джина и самой Шарлотты, и никогда в жизни алкоголь не был столь сладок. Лучший в мире коктейль. Все в ней меня заводит: вкус, запах, дыхание. Я чувствую на ее коже аромат меда, значит, сегодня она предпочла «медовое соцветие» из своей коллекции лосьонов. И знание таких мелочей еще сильней разжигает кровь. Мне чертовски интересно, на чем она остановится завтра. Какой она будет на вкус. Когда она выйдет из душа, какой лосьон начнет втирать в кожу, и будет ли он также сводить меня с ума.

Медовый шикарен. Пьянящий и завораживающий, как и она. Не знаю, каким будет ее следующий выбор, но уверен, от него у меня тоже снесет крышу. Все в Шарлотте чертовски соблазнительно.

Особенно, когда она посасывает мои губы, как сейчас. Со стоном я обнимаю ее и притягиваю ближе. Она залазит мне на колени и прижимает к спинке сиденья, пока мы едим вдоль проспекта, освещенного огнями ночного Манхэттена.

Шарлотта выдыхает мое имя в одурманивающем стоне. С ее прекрасных красных губ это звучит как чистый экстаз.

– Спенсер, я хочу тебя, – шепчет она мне на ухо. – От твоего вчерашнего поцелуя я стала такой мокрой... И сейчас тоже изнываю от желания. Все в тебе меня заводит.

Боже милостивый! Черт бы все побрал! Кто-нибудь, спасите меня от себя самого.

Выхода нет. Мне придется нажать на тормоза. Все выходит из-под контроля. Мы на всех парах мчим в пропасть, где нас ждет крах. Я должен это остановить, пока не поздно.

– Шарлотта, – предупреждаю я и пытаюсь снять ее с себя.

Но знаете, что происходит?

Она поднимает юбку и прижимается к члену. Это в высшей степени самая сладкая и непристойная пытка. Тяжело дыша я смотрю на нее. Машина тормозит на светофоре, но нам обоим глубоко плевать, что от водителя нас отделяет вшивых полметра. В данный момент мне почти все побоку, кроме языков пламени, обжигающих кожу от этого провокационного трения. Мокрые трусики трутся об эрекцию, а губы исследуют тело. Это самое чувственное нападение, которое едва не лишает меня рассудка. Ее губы порхают на моей шее, подбородке, челюсти, прокладывают дорожку из поцелуев к уху. Она ласкает мочку, а потом прикусывает.

Со стоном я сильнее сжимаю ее бедра. Мне чертовски это нравится. Все, что она делает, сводит меня с ума. Она скользит языком по раковине уха, и теперь я запросто могу выбросить белый флаг и сдаться. Шарлотта нашла мое слабое место и походу в курсе этого. Она целует меня, и от каждого движенья языка я завожусь еще сильнее. Меня одолевает дикое желание затащить ее к себе домой, бросить на кровать, войти в нее и показать, что если она сводит меня с ума поцелуем, то я могу заставить ее кричать от удовольствия, благодаря своему члену.

Приподняв бедра, Шарлотта снова садится на меня и шепчет:

– Тогда на кушетке, почувствовав тебя, я очумела от желания. До предела.

Ее рука скользит между нашими телами и обхватывает мой член.

Меня словно током прошибает. От ее прикосновения каждый миллиметр тела гудит от тысячеватного напряжения. Ее глаза сияют чистой, необузданной похотью, как будто она знает, насколько я заведен и хочет заполучить меня целиком и полностью. Черт, как же я хочу ей это дать.

Сию секунду!

– Хочу почувствовать тебя внутри и узнать, каково это, – бормочет она.

Тысячи ответов мелькают в голове.

Это будет лучшим, что у тебя когда-либо было. Расстегни мои штаны, и возьми член в руку, а потом позволь прокатить с ветерком. Это будет лучшая поездка в твоей жизни. Ты увидишь звезды. Горы будут двигаться, а земля содрогаться.

Но единственное, что я до одури хочу сказать:

Господи, я так чертовски сильно хочу трахнуть тебя сейчас.

Но, к счастью, с моих губ срывается совсем другое. Каким-то чудом рассудок берет верх. Остатки порядочности непостижимым образом умудряются взять под контроль похоть.

Шарлотта пьяна, и я не хочу воспользоваться Честной Подвыпившей Шарлоттой.

– Ты пьяна, Мамонтенок. Давай найдем твою пижаму и уложим тебя в кроватку, – говорю я, стискивая ее бедра, чтобы снять с колен.

Шарлотта оказывается проворней, чем я ожидал. Она пересаживается на кресло рядышком со мной и произносит с насмешкой, на удивление четко и внятно:

– Я не пьяна.

Я не собираюсь спорить на этот счет. Пьяная или нет, это слишком рискованно. Такси тормозит у следующего светофора, и Шарлотта сладко зевает, прикрыв рот. Ее голова опускается на мое плечо. Немного погодя, я несу ее в квартиру, открываю дверь, иду в спальню и укладываю Шарлотту на кровать, а затем снимаю обувь. Она что-то бормочет, но глаз так и не открывает.

– Вода. Тебе нужна вода.

– Ммм… Звучит превосходно, – сонно говорит она.

Я иду на кухню, наполняю стакан холодной водой и приношу его ей.

– Садись, – прошу я, и она быстренько усаживается.

Протягиваю ей стакан, и Шарлота залпом выпивает больше половины.

– До дна. Я налью тебе еще один и оставлю на тумбочке. Ночью, когда встанешь в туалет, выпьешь и его.

Кивнув, она отставляет в сторону стакан и, обняв меня, тащит к себе на кровать. А потом пытается уложить рядом.

– Мне нужно идти.

– Останься со мной. Пожалуйста, – просит она, зазывно поглаживая простыни на удобном матрасе. – Просто поспи рядом. Я не прошу о большем.

Спать рядом с ней? С таким стояком? Когда шаловливые ручки скользят по моему телу? Черта с два. Я не так силен. Я не настолько хорош.

– Мне нужно идти. Я должен покормить своего кота. – Это звучит как самое нелепое в мире оправдание, но это правда.

В ее взгляде мелькает боль, а может разочарование, но потом исчезает без следа. Шарлотта улыбается.

– Спокойной ночи, Капитан Жених. Поцелуй киску от меня.

О, я бы с удовольствием это сделал.

Стоило ее голове опуститься на подушку, как Шарлотта в считанные секунды засыпает. Она начинает сопеть, и это так чертовски мило. Я чешу затылок. Как может храп быть очаровательным? Но это правда. Я стою в темноте и смотрю на нее, лунный свет, просачиваясь через жалюзи, падает на нее. Светлые волосы веером лежат на белой подушке, блузка сползла с плеча, обнажив вишнево-красный бюстгальтер, а юбка гармошкой собралась у бедер. Я могу, как в кино, раздеть ее или оставить в одежде.

Первый вариант мне кажется неправильным. Вместо этого я выполняю обещание. Наливаю стакан воды и оставляю на тумбочке. Открываю аптечку, беру две таблетки аспирина, и на всякий случай кладу рядом со стаканом. Ищу какую-нибудь бумагу. Нахожу блокнот на кухне и ручку в ящике с посудой. Пишу ей записку:

Выпей две таблетки аспирина с утра и позвони мне, когда проснешься. Я собираюсь окончательно избавить тебя от похмелья.

Я ухожу и заслуживаю похвалу за самоконтроль. Позже собираюсь связаться с Комитетом парней. Пусть они знают, что сегодня я достиг новых высот в искусстве сопротивления соблазну. Рассчитываю с утра получить золотую медаль, и с учетом всей сложности ситуации, по меньшей мере, с торжественной церемонией награждения.

Такси проносится мимо меня, но я его не останавливаю. Вместо этого поворачиваю на юг и иду пешком домой, хотя живу отсюда чертовски далеко. Мне нужно время и пространство, чтобы забыть о тех пяти минутах в такси, когда мне хотелось по полной программе оттрахать свою лучшую подругу.

Прогулкой по городу я должен отвлечься от мыслей о Шарлотте. Поэтому иду, рассматривая небольшие бакалейные лавки, цветочные магазины, китайские рестораны с их широким ассортиментом лапши, круглосуточные аптеки, где продается все на свете. Я прохожу весь город, в окружении толпы людей, которые не спят, несмотря на поздний час.

В час ночи отпираю дверь в свою квартиру, но эрекция никуда не пропала. Прогулка не сработала. Я чертовски возбужден.

Шарлотта на меня подействовала как пузырек «Виагры». Вот самое трудное жестокое и необычное наказание за вожделение к лучшей подруге.

Фидо мяукает, поднимается на задние лапы и приветливо прижимается к моей ноге.

– Голодный?

У него дергается хвост. Захожу на кухню, открываю сумку и достаю немного кошачьего корма. Полностью натуральный, органический, и, если в двух словах – трапеза королей. Когда я оставил Фидо у себя, Харпер купила этот корм, заявив, что еда из натуральных продуктов без добавления консервантов самая полезная. Мой парень пристрастился к этому корму и, вероятно, из-за него чувствует себя королем зверей.

Я ставлю миску на пол. Кот накидывается на еду и мурлычет от удовольствия. Парень на седьмом небе от счастья, и на меня накатывает зависть. Зашибись! Теперь я завидую собственному коту. Видите ли, ему живется проще, чем мне.

Так-с, не забудь завтра сгонять в магазин и заказать себе хоть немного здравомыслия, а то ты потерял рассудок, Холидэй.

Иду в ванну, где умываюсь и чищу зубы, одновременно пытаясь забыть этот вечер. Смотрите, совсем не сложно отшить пьяную девушку, это неправильно пользоваться ее состоянием. Но по какой-то неизвестной гребаной причине отшить Шарлотту было чертовски сложно. То, что она говорила. Сексуальные, греховно-сладкие слова, слетавшие с ее губ, раскаленной лавой обжигали мое тело. Зацепили какую-то струну в душе. Пробудили желание.

Поцелуй на улице – это одно.

На диване совсем другое.

Но события в такси приняли совершенно иной оборот. Шарлотта, как вихрь чистейшей похоти, запрыгивает на меня, притягивает ближе и начинает тереться.

Я безумно этого хотел.

Желал заполучить ее.

И до сих пор хочу.

Раздеваюсь и бросаю свою одежду в корзину в шкафу. Ложусь на кровать совершенно голым, выключаю свет, и кладу обе руки за голову. Слабые отзвуки субботней нью-йоркской ночи слышны из окна даже на шестом этаже. Звук шагов по тротуару, дружеский смех, такси останавливается, высаживает пассажиров и берет новых клиентов.

Прислушиваясь к этим мелочам, я по-прежнему дико возбужден.

Ни хрена себе! Что, черт побери, мне делать с этой эрекцией? Забивать гвозди? Рубить дрова? Это как пытка. У члена есть свой собственный источник крови.

Я зажмуриваюсь и пытаясь сопротивляется, стискиваю череп ладонями.

Нельзя этого делать.

Я не могу «перезаряжать ствол», думая о Шарлотте. Не могу зайти так далеко. И не буду! Не стану осквернять нашу дружбу. Мы и так хватили лишнего, а если зайдем еще дальше, то похерим все хорошее, о чем она сегодня говорила в баре. Шарлотта – моя надежная, фантастическая подруга. Она сводит меня с ума, заставляет смеяться, и я не могу рисковать ее потерей ради секса.

Даже думать о том, как я ее трахну.

Но я будто на смертном одре. Кожа горит, в голове произошло замыкание на слове «секс».

Нужно что-то решить со стояком, который решил сверхурочно сутки напролет стоять по стойке «смирно». Я мчусь в гостиную, хватаю ноутбук, а потом возвращаюсь на кровать.

Женщины. Много женщин. Горячая лесбийская порнушка. То, что доктор прописал. Это избавит меня от бурного приступа похоти последних двух дней. Типа двух горячих цыпочек в чулках, трахающих друг друга. И никаких гифок из Тамблера. Мне нужно видео, и я знаю, где его найти.

Через считанные секунды я наблюдаю, как великолепная рыжуля в черных чулках с подвязками входит в тускло освещенную гостиную.

Отлично! То, что нужно! Кладу ноутбук на покрывало и растягиваюсь на кровати. Подушки под головой позволяют с удобством наслаждаться картиной.

К рыженькой присоединяется сногсшибательная брюнетка. На ней лишь белые до бедра чулки и высокие каблуки. Трюк срабатывает, огромное спасибо. Беру член в руку и начинаю. Ладонь скользит медленно от головки до основания к изнывающим опухшим яйцам.

То, что доктор прописал. Я собираюсь наслаждаться каждой секундой представления. Сильней сжимаю ладонь. Член пульсирует и подрагивает. Здорово, я уже близко, как и цыпочки на диване, почти достигшие оргазма.

Видео идеальное, ни одна из них не похожа на Шарлотту. Обнаженные красотки целуются, и мое тело напрягается. Ненасытный поцелуй. Рыженькая сжимает в руках полные груди брюнетки. Та стонет и начинает пальцами играться с киской рыжей. Мой ствол твердеет, пока я любуюсь, как пальцы скользят по изнывающей киске.

У меня перехватывает дыхание и вырывается стон.

Громкий.

Представляю, насколько она горячая и влажная.

Все красивое и скользкое от возбуждения.

Какова она будет на моих пальцах.

Я начинаю рывками приподнимать бедра, двигаюсь быстрее. Моя вторая рука ползет вверх от живота и добирается до груди. Ногти скользят по соску. Мне так здорово. Окружающий мир исчезает. Есть только я, мое тело, и женщины на экране, пока я трахаю свой кулак.

Вскоре рыжая становится на колени и раздвигает ноги своей партнерши. Брюнетка откидывается на диване и со стоном приоткрывает рот, а рыженькая тем временем вылизывает ее. Аккуратными, быстрыми и такими восхитительными движениями языка.

– Да, – стону я, не сводя глаз с экрана. Я благодарю небеса за этих малышек. Мой член выходит на финальную прямую, и я чертовски рад такому быстрому исходу.

Представляю себя между двумя цыпочками. Как ублажаю обоих. Одну трахая, а вторую вылизывая.

Лучше и не придумаешь.

Но в следующую секунду в гостиную заходит третья, и все становится астрономически горячим. У нее светлые волосы и карие глаза, и она божественна. Все вокруг исчезает, кроме нее. Сексуальная, подтянутая и до одури обольстительная. Я не могу отвести глаз. Вскоре это больше не незнакомка…это моя девочка… Шарлотта стоит передо мной обнаженная. Я больше не вижу других женщин. Они испарились, когда я закрываю глаза, ускоряя движение руки. Черт бы все побрал, но я больше не в силах с этим бороться.

Я проиграл эту битву. Шарлотта единственная, кого я вижу.

Она не такая, какой была вчера или даже этим вечером. Это новая Шарлотта. Она, голая, взбирается ко мне на кровать и ползет на четвереньках. Это ее сексуальные пухлые губы, мягкий сладкий животик, сильные ноги и божественно красивая мокрая киска.

Влажная для меня.

Изнывающая по мне.

Она садится на мой член. Привет, развязка!

Яйца напрягаются, по позвоночнику проносится жар, я зажмуриваюсь и вздрагиваю, а потом с громким стоном кончаю внутри Шарлотты до последней капли. Оргазм иссушает меня.

Я задыхаюсь.

А когда наконец открываю глаза, Фидо сидит у подножия кровати, облизывая лапу, а потом проводит ей по усам и уху. Он прекращает умываться и презрительно глазеет на меня блестящими желтыми глазищами.

Вот такой конец моего субботнего вечера. Мой кот наблюдал, как я дрочил, фантазируя о лучшей подруге.

– Ни слова, – шиплю я.

Он смотрит в сторону, надменно вздернув нос.

Но он сохранит мою тайну.

А я твою, маленький гребаный вуайерист.

ГЛАВА 14

Давайте притворимся, что я ничего не делал.

Сделаем вид, будто я обладаю удивительным самоконтролем и не онанировал, мечтая о своей бизнес-партнерше прошлой ночью.

Пока Шарлотта заказывает яичницу, картофель, тосты и черный кофе в закусочной «Венди» следующим утром, я продолжаю думать, не догадалась ли она, что стала звездой моих грязных фантазий о наезднице.

Или как в середине ночи уже я ее объезжал… золотые локоны рассыпались по спине, а руками я обхватывал ее попку.

А еще утренний душ. Я опустился на колени, не переставая целовать ее. На вкус Шарлотта была как райское наслаждение. О да! Вот в чем проблема при выборе скользкой стези. Все пошло по наклонной. Сделай первый шаг, и вскоре ты поймешь, что три раза к ряду дрочил, мечтая о лучшей подруге.

Но на этом все. Я вернулся на праведный путь. Эти три раза стали панацеей. Я выкинул из головы все мысли о ней. Полностью. Слово скаута.

На Шарлотте короткая серая юбка, фиолетовая футболка, волосы собраны в небрежный хвост. Я без понятия, какое на ней белье, и в моей голове даже нет мыслей о ее трусиках и лифчике. Вот видите? Я исцелился.

– Что будете? – спрашивает меня официантка.

– То же самое. Только яйца пожарьте посильней, – прошу я. Официантка кивает и идет на открытую кухню.

Парень за соседним столиком листает «Нью-Йорк Пост». Помощник повара бросает масло на сковороду. Солнце ярко светит, и на выцветшем светло-зеленом столе видно каждую царапинку, а так же вмятины на бежевом плиточном полу.

Сегодня явно похмельное утро. Дверь со звоном открывается, и в закусочную вваливается четверо парней, чуть моложе меня. Походу они кутили допоздна, и судя по глазам страдают от дикого будуна.

«Венди» резко отличается от очарования «Гин Джойнт». Здесь в воздухе повисло сожаление. Не знаю, исходит оно от других людей или от Шарлотты.

Она вертит салфеткой.

– Голова еще болит? – спрашиваю я.

Шарлотта сегодня на удивление немногословна.

Она качает головой:

– Все в порядке.

– Вода помогла?

Она кивает:

– Всегда помогает.

– Хорошо. Но, на всякий случай, нужно пройти всю профилактику после похмелья, – говорю я, ведь именно за этим привел ее сюда. – После пьянки нет ничего лучше, чем завтрак в закусочной. Это доказанный факт с медицинской точки зрения.

Она слабо улыбается, а к нам подходит официантка и наливает в кружки обжигающий черный кофе.

Шарлотта обхватывает чашку ладонями.

– Серьезно? Кстати, я не так уж много выпила, – уныло говорит она.

Ей не сбить меня с намеченного курса. Чем больше я говорю и подтруниваю, тем большая вероятность вернутся к нашим нормальным отношениям.

– Вычитал на прошлой неделе в…

– Я о прошлой ночи, – начинает она, и разговор стопорится после этих кошмарных слов.

Но я быстрый. И знаю, как уворачиваться и делать бросок. Подымаю руку, призывая ее к молчанию, и качаю головой.

– Не волнуйся.

– Но…

– Никаких «но». Все путем.

– Но я хочу сказать…

– Шарлотта, мы оба выпили несколько коктейлей, и… Эй, с этим все ясно. Я кажусь тебе более привлекательным, когда ты под градусом.

Я подмигиваю, и начинаю иронизировать в свой адрес, чтобы она не чувствовала вину за наш едва не совершенный промах.

Уголки ее губ лишь слегка приподнимаются. Без помады. По сути, на ней почти нет макияжа. И выглядит она по-прежнему здорово. Она всегда такая, в любое время суток и в любую погоду.

– Ты намекаешь на джин, но даже без…

Я тянусь и беру ее за руку, а потом по-дружески сжимаю. Мне необходимо ее успокоить.

– Мы друзья. Ничто этого не изменит. И никто не сможет разрушить нашу дружбу. Ну, если ты когда-то не выйдешь замуж за полного придурка. Так что не делай такого, – говорю я, улыбаясь своей фирменной улыбкой и отчаянно пытаясь перевести разговор на другую тему, а то не ровен час она догадается, что проделала моя рука за последние двенадцать часов.

– А ты не женись на стерве, – говорит она, прищурившись. И это моя Шарлотта. Она вернулась, и мы с ней так похожи. Шарлотта не позволит странностям в такси испоганить самые лучшие отношения в нашей жизни. Хотя странность не совсем правильное слово. Больше похоже на накал страстей и жгучее желание. Именно об этом не стоит думать в отношении Шарлотты.

– Но я как раз хотела поговорить прошлой ночи, что мы друзья…

– И я о том же! – восклицаю я с преувеличенным энтузиазмом, но она же произнесла волшебные слова. Друзья. Мы. Мне нужно сделать на этом акцент, чтобы мы об этом ненароком ни забыли. – Наша дружба – самое важное для меня, так что давай будем просто дружить.

Ее лицо застывает, словно она надела маску. Шарлотта вертит обручалку, и самое странное – от этого вида мое сердце пускается в пляс. Она надела кольцо, хотя не обязана его носить.

– Да. Друзья. Это самое главное, – монотонно выговаривает она.

– Вот о чем мы говорили прошлой ночью, верно? – спрашиваю я, а потом освежаю ей память, если из-за джина у нее появились какие-то пробелы. – Зависать у меня, запоями смотреть сериалы, лопать мармеладных мишек или лимонные конфеты под текилу или вино.

Она кивает.

– Все верно, – соглашается она и улыбается мне, но как-то фальшиво.

– Нам стоит повторить. Раз нам ничего не мешает, – заявляю я, словно карточный игрок, который сделал ставку на «дружбу», поставив на кон кучу бабла.

– Конечно.

– Как насчет сегодня? – говорю я, опять-таки стремясь повысить ставку. Собираюсь горы свернуть, но доказать, какие мы офигенные друзья.

– Хорошо.

– У меня дома? – Я иду ва-банк, играя по-крупному.

– Без шуток? – Она выгибает бровь. – Ты правда хочешь просто вместе позависать?

– Ясень пень! Мы же вчера об этом говорили.

Она качает головой, и я не уверен, забавляется она или это самоотвод. Шарлотта со вздохом поправляет хвост и пожимает плечами.

– Хорошо, – говорит она. – Друзья не бросают друзей в одиночестве есть конфеты. Я принесу мишек.

– Ради тебя я съем всех зеленных.

Она вздрагивает:

– Ненавижу зеленые.

– И с меня вино. Если мне не изменяет память, то с медведями ты предпочитаешь «Шардоне»?

– Все верно, но как ты смотришь, если сегодня мы обойдемся безалкогольной Маргаритой?

Я эффектно бросаю салфетку на стол.

– Сразила наповал, – говорю я.

Наверное, мне нужно было подумать, прежде чем такое ляпнуть. К счастью, к нам подходит официантка.

– Вот ваши яйца, – говорит она, ставя тарелки. – Хорошо прожаренные. Как вы просили.

Эти слова эхом отдаются в голове, и до меня доходит, что я натворил. То, о чем я попросил так самоуверенно. Мои бредовые идеи. И мое: «Я-во-чтобы-то-ни-стало-спасу-нашу-дружбу».

Я необдуманно пригласил Шарлотту к себе на вечер. Во всей Вселенной не хватит потных баскетболистов, чтобы справится с опасностью, которую я навлек на себя.

***

Остаток завтрака уходит на планирование недельного меню в «Лаки Спот». Ни один из нас не заводит речь о сегодняшнем или вчерашнем вечере, или о наших вымышленных отношениях. Добравшись до бара, мы проводим несколько часов за работой, пока Дженни не заступает на свою смену во второй половине дня. До того как отправиться в музей, мы снова возвращаемся к нашей дружбе и деловому партнерству с такой легкостью, будто прошлой ночью ничего не произошло.

Но стоило нам зайти в музей, как все резко меняется.

Шарлотта с шаловливыми ручками покидает сцену. Конечно, она все еще прикидывается моей невестой, но не вживается в роль как вчера. Заметила ли перемены мама и миссис Офферман, но когда мы смотрим на картины Эдварда Хоппера, я из кожи вон лезу, чтобы никто ничего не заподозрил.

– Картина прекрасна, – говорит миссис Офферман.

– Да, безусловно, – поддакиваю я. Обнимаю свою фальшивую невесту и быстро целую в щеку, а потом добавляю: – Прямо, как и ты. Кстати, я тебе сегодня говорил, как ты красива?

Шарлотта напрягается, но выдавливает из себя:

– Спасибо за комплимент.

Моя мама смотрит на нас и улыбается.

Но не Эмили. Кажется, девчонке нет дела до искусства, хотя это ее будущая специализация.

Но все нормально. Я возвращаюсь к начальному курсу. Продолжаю играть. Когда мы бродим мимо работ Шагала и Матисса, я сыплю шутками, и все женщины, включая Шарлотту, смеются. К тому времени как мы добираемся до сада скульптур, я уверен, что мы с Шарлоттой заодно и отлично справляемся с ролями.

Пока Эмили не поворачивается к ней:

– Как давно ты влюблена в Спенсера?

Шарлотта застывает, а на ее щеках вспыхивает румянец.

– В смысле, ты увлеклась им еще до того, как вы начали встречаться? – не унимается она. – Вы ведь с ним дружите целую вечность, верно? Так это один из тех…

– Эмили, дорогая. Это слишком личное, – говорит миссис Офферман, резко обрывая ее.

Девчонка пожимает плечами, словно в этом нет ничего особенного.

– Мне просто интересно. Они вместе учились в колледже. Мне не кажется странным поинтересоваться, были ли они влюблены друг в друга еще тогда.

Шарлотта приподнимает подбородок.

– Мы всегда были друзьями, – говорит она, а потом прижимает руку ко лбу. – Простите, я на минутку, – извиняется она и уходит прочь.

Мама смотрит на меня. Кажется, она обо всем догадалась. Она не спускает глаз с Шарлотты, когда та исчезает через стеклянную дверь.

Мать подзывает меня к себе. Как только я подхожу к ней, мама шепчет:

– Она чем-то расстроена. Иди и успокой ее.

Точно, о чем речь! Супержених спешит на помощь. Мамы всегда знают, как лучше поступить.

Я бегу за Шарлоттой через двери и по коридору, но догоняю, когда она уже у дамской комнаты. Я зову ее, но Шарлотта хватается за дверную ручку и заходит внутрь.

Дверь закрываясь, и я останавливаюсь.

Лишь на секунду.

В коридоре тихо в отличие от суеты в остальной части музея, поэтому я захожу в дамскую. Шарлотта стоит у раковины и брызгает воду на лицо.

– Ты в порядке? – спрашиваю я, подходя к ней.

Здесь три пустые кабинки. В коридоре раздаются шаги, а потом тишина.

Шарлотта качает головой. Я подхожу к ней, кладу руку на поясницу и слегка поглаживаю. Она отстраняется от меня.

– Ты плохо себя чувствуешь? У тебя болит голова из-за вчерашней ночи или что-то другое?

Мы замираем, когда дверь со скрипом открывается, а потом закрывается, но я не слышу, чтобы кто-то вошел. В дамской комнате тихо, здесь только мы вдвоем.

Шарлотта разворачивается, хватает меня за рубашку и тащит в кабинку.

– Я не могу больше притворяться.

Мгновенно у меня поникают плечи, а ноги становятся ватными. Я слишком много от нее просил.

– Ты о помолвке?

– Нет. С ней все в порядке. Фальшивая помолвка не проблема, – говорит она, глядя на меня.

Никогда не видел эти карие глаза настолько серьезными. Такое чувство, будто Шарлотта собирается штурмовать отвесную стену. Она даже не моргает.

Я хмурю брови.

– Тогда в чем проблема?

Если честно, мне очень любопытно, потому что, если она говорит не о нашей любви понарошку, то я без понятия, о чем речь.

Шарлотта сильней сжимает мою рубашку. Челюсть сжата. Она тяжело дышит через нос. Никогда не видел ее такой.

– Что я натворил?

– Прошлая. Ночь, – бормочет она, делая паузу на каждом слове.

– А что насчет прошлой ночи?

Она прикрывает глаза, но выглядит огорченной, а потом делает глубокий вздох и снова смотрит на меня. Жесткость куда-то пропадает.

– Ты притворяешься, будто ничего не произошло.

– Нет, – быстро отвечаю я, пытаясь защититься. – Неправда.

Хотя именно этим весь день и занимаюсь. Из шкуры вон лезу в надежде добиться результата.

– Еще какая правда. За завтраком ты именно этим занимался. Мы просто пытаемся отмахнуться и спрятать это подальше, а такой вариант не по мне, – говорит она твердо, напоминая мне про одну из многих ее черт, которыми я восхищаюсь. Сила и упорство. – Ты не дал мне высказаться, но я кое-что должна знать. Я много раз тебе говорила, что с меня хреновая лгунья и это правда. Я не сильна во лжи. Даже вчера, за ужином, об отце я говорила чистую правду.

Вот и еще одна моя любимая черта – она чертовски честная.

– Ладно, что ты хочешь знать? – спрашиваю я и чувствую, как по коже ползут мурашки. Нападают как летучие обезьяны.

Злющие до безобразия.

Как будто существуют другие.

Шарлотта прикрывает глаза.

– Неужели ты такой твердолобый, Спенсер?

Я развожу руки.

– Походу, да. Почему бы тебе просто не объяснить? Что ты хочешь знать?

Она сжимает в кулаке мою рубашку и притягивает еще ближе к себе. В долю секунды расстояние между нами тает. Сначала нас отделяли сантиметров тридцать, достаточно пространства, чтобы держать гормоны в узде. Теперь же они вырываются на свободу. Кружа в вихре. Окутывая и не отпуская. Накаляя обстановку до предела.

– Я тебя не привлекаю?

У меня отвисает челюсть, а голову словно сдавливают тески.

Она что, рехнулась?

– Ты серьезно?

Она кивает:

– Отвечай на вопрос, Холидэй. В этом вся причина той байды в духе: «давай будем просто дружить»?

– Ты великолепная. Красивая. Просто потрясающая, – говорю я, расточая комплименты, как уличный продавец. – И я не хочу уничтожить нашу дружбу. Она для меня слишком важна.

Шарлотта кивает:

– Ты не ответил на вопрос.

– Я сказал, что ты красивая.

– Ты это же говорил про работы Хоппера. Ты и к художнику испытываешь влечение?

Я сглатываю. Стараюсь собраться с мыслями, но голова забита образами прошлой ночи. Все, что я проделывал с ней в квартире, мои фантазии, каждую мелочь, которую я хочу с ней сделать. За последние двое суток я узнал одну печальную истину: меня дико к ней влечет. Уровень притяжения просто зашкаливает. Это как сила вселенского масштаба.

– Я похож на дебила? – спрашиваю я, и голос звенит от напряжения. Одновременно меня бесит и заводит ее вопрос. Мой дружок опять стоит в стойке. Я на пределе, потому что весь этот день приходилось прикидываться, что мы только друзья.

– Ты правда хочешь знать ответ?

– Да.

– Нет, не похож. По мне, ты раздражен. Прямо как я. Так что мы оба злые как черти.

– Ошибаешься, я не злюсь – отвечаю я и хватаю ее за запястье. Разжимаю кулачок и притягиваю Шарлотту к себе. – И не раздражен. Я чертовски возбужден. Только полный безумец не испытывал бы к тебе влечение, – сипло шепчу я.

Ее глаза вспыхивают как бенгальские огоньки. Я уже упоминал об этой прекрасной черте. Ее зрачки искрятся с озорством и радостью.

– Правда? – Весь гнев испарился из голоса. Она мягкая и пушистая, а этот сладкий голос сводит меня с ума. Страшно хочется услышать и другие вещи, произнесенные с такой интонацией.

– Да, – цежу я сквозь зубы. Рука вокруг талии притягивает ее все ближе, а потом я провожу пальцами по подбородку Шарлотты. – Но нельзя чувствовать влечение к своему лучшему другу. Наверное, мне придется обратиться в больницу, чтобы разобраться с таким огромным притяжением. Я попрошу врачей лазером выжечь его из меня. Но их диагноз будет плачевным: «Простите, сэр, но оно по всему вашему телу. Исправить такое мы не в силах».

На ее губах расцветает улыбка.

– Правда? – спрашивает она, но вопрос больше напоминает констатацию факта.

Теперь она все узнает, и больше отступать я не намерен. Это не в моем характере.

– Не вынуждай меня доказывать, – говорю я, прижимаясь к ней.

В ее глазах пляшут чертики.

– Нет, докажи.

– Вызов принят.

В считанные секунды моя рука ползет вверх под ее юбку, и она задыхается, осознав, что происходит. Кончиками пальцев я скольжу между ее мягких бедер и когда добираюсь до трусиков, провожу указательным пальцем по хлопковой ткани. Они влажные, и мой член салютирует, в лучшем духе вышки на Эмпайр-стейт-билдинг. У меня вырывается стон. Не отрывая от нее глаз, я засовываю один палец в ее трусики. У нее дрожат плечи, а у меня закипает кровь, пока вожу пальцем по восхитительно влажной и скользкой киске. Убираю руку и подношу палец к губам, а потом слизываю влагу. На вкус она лучше, чем я мог себе представить. На этот раз мой громкий стон разносится эхом по уборной. Шарлотта дрожит в моих руках.

Она смотрит, как я облизываю палец, и все вопросы отпадают. Все уже понятно. Она открывает губы и говорит:

– Есть кое-что, что я также хочу тебе доказать. Сегодня ночью.