355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Лора Шефнер » Игра в супружество » Текст книги (страница 5)
Игра в супружество
  • Текст добавлен: 3 октября 2016, 23:40

Текст книги "Игра в супружество"


Автор книги: Лора Шефнер



сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 8 страниц)

6

В камине ресторанчика «Охотничий домик» весело потрескивали дрова. Десятки людей в дорогих лыжных костюмах сидели на диванчиках и у маленьких столиков, разбросанных по комнате. Грей усадил Виолу в кресло поближе к огню и сам устроился рядом. Появилась официантка.

– Шампанское, – отрывисто бросил Грей, даже не удосужившись узнать, чего бы хотела его спутница. – Улитки и кальмары!

Виола с удивлением посмотрела на него. Однако Грей принял ее молчание за согласие. Когда официантка отошла, она сказала:

– Не следовало заказывать этого для меня. Вполне достаточно было бы чашки горячего шоколада.

– Когда первый раз встаешь на лыжи, это событие надо отмечать шампанским. – Но я никогда не ела улиток.

– Вот и попробуешь. Они здесь превосходные. А что, «Домашний рай» не поставляет подобные деликатесы?

– У нас пока не было таких привередливых клиентов. – Виола постаралась придать своему голосу невозмутимость.

Она не привыкла к такого рода роскошествам. Им с матерью приходилось отмечать праздники если не дома, то в дешевых ресторанчиках. Шампанское и улитки были им не по карману.

Первый бокал она выпила залпом. И тут же закашлялась, потому что у нее в груди разгорелся огонь. Грей протянул ей стакан воды.

– У тебя, похоже, мало опыта в обращении со спиртными напитками. – Казалось, ситуация его развлекала.

– Извини. – Она чувствовала, как краска стыда неудержимо заливает ее щеки.

– Расскажи мне о себе, Виола, – попросил Грей, глаза его излучали тепло.

– Особо рассказывать не о чем.

– А о своей семье.

– Вся наша семья – я и моя мама… Да, и теперь еще Уильям, мамин муж.

– А где же отец?

– Его давно нет.

Виоле вовсе не доставляло удовольствия посвящать Грея в то, что ее мать уже четвертый раз замужем и что отец бросил их, когда она была совсем маленькой. Ей сейчас очень хотелось предстать перед ним в самом выгодном свете, произвести впечатление сильной, уверенной в себе, благополучной особы…

– Мы много переезжали с места на место, когда я была ребенком. Мама часто меняла работу, стараясь сделать нашу жизнь лучше. Она замечательная женщина, Грей. Никогда не унывающая, смелая, веселая…

– Похожа на кого-то, кого я знаю? – Он испытующе посмотрел на свою собеседницу.

– Мне трудно судить… Но этими ее качествами я восхищаюсь. Моя мать для меня героиня и лучшая подруга.

– А теперь все-таки расскажи о себе.

– Что ты хочешь знать?

– Почему красивая молодая женщина забросила свою личную жизнь, чтобы изображать мою жену? Разве не хотелось бы тебе стать чьей-то настоящей женой?

– Когда-то я была обручена, но ничего путного из этого не вышло.

Последнее замечание растравило любопытство Грея, но горечь в голосе Виолы удержала его от дальнейших расспросов. Не успел он перевести разговор на более нейтральную тему, как перед их столиком появилась очень привлекательная, стройная, длинноногая девушка. Создавалось впечатление, что она работает танцовщицей: уж больно красиво она покачивала бедрами и столь же умело выставляла напоказ роскошную грудь.

– Грей, это ты? – Слова эти она произнесла страстно, с придыханием.

– Линда!

– Как поживаешь, Грей? Тысячу лет тебя не видела! И выглядишь ты лучше, чем когда бы то ни было! – В голосе красотки так и звенело возбуждение.

– Могу то же самое сказать о тебе. – Он выдал самую роскошную улыбку из своего репертуара. – Не знал, что ты приехала сюда покататься на лыжах.

– Биг Даймонд, – с гордостью объявила Линда, имея в виду самый трудный спуск на этом лыжном курорте, – единственное, что может доставить мне здесь удовольствие!

Виола искоса посмотрела на молодую женщину, но ни она, ни Грей этого даже не заметили. Последний глоток шампанского застрял у нее в горле. Оно казалось превосходным до тех пор, пока до нее не дошло, какое ничтожное событие они отмечают. Она, Виола Ханнифорд, съехала по детской трассе, только и всего! А Грей и Линда сейчас делились впечатлениями о спуске, от одной мысли о котором у нее кровь стыла в жилах.

Она со злостью отправила в рот кусочек кальмара и долго жевала этот резиноподобный деликатес, жалея себя и досадуя на свою участь одновременно. Стоило чуть увлечься, забыться, как ей тут же указывали на место. В который раз пришлось напомнить себе, кто она такая. Она наемный работник Грея Джонсона, всего лишь видимость, а не реальность. Женщина, взятая напрокат, а вовсе не жена.

Несколько успокоившись, Виола стала наблюдать, как Грей ведет себя с роскошной Линдой. И это мужчина, который совсем недавно утверждал, что хочет держаться как можно дальше от хищных женщин? – недоумевала она. Ведь он привез ее сюда специально для того, чтобы создать видимость женатого человека! Однако, похоже, Грей напрочь забыл о ней, о своей молодой жене.

Со злорадством, неизвестным ей доселе, Виола решила исправить это досадное, на ее взгляд, недоразумение.

– Грей, дорогой, ты не хочешь представить меня своей знакомой? – Она собственническим жестом положила свою руку на его, сверкнув при этом золотым обручальным кольцом, носить которое ее заставил он сам.

Если бы взгляд Грея обладал силой лазера, то от Виолы осталась бы только горстка пепла. С натянутой улыбкой он повернулся к ней.

– Линда, позволь познакомить тебя с моей женой Виолой. Виола, это Линда Добсон, моя старинная приятельница.

– Жена? Это что-то новенькое, Грей. – Линда оглядела спутницу своего приятеля с головы до ног и демонстративно отвернулась. – Расскажи, что еще интересненького произошло в твоей жизни?

Потрясенная выдержкой женщины и тем равнодушием, с которым Грей фактически сообщил о своей женитьбе, Виола с трудом сохранила самообладание. Наконец, когда стало абсолютно ясно, что ее присутствие никого не волнует, Виола подхватила свою куртку и резко встала.

На мгновение она забыла про лыжные ботинки. Эти тяжелые, приспособления для катания с гор чуть не опрокинули ее назад в кресло, но, к счастью, она устояла. Грей и Линда с любопытством посмотрели на нее.

– Насколько я понимаю, у вас есть о чем поговорить. Думаю, мне лучше пойти принять ванну и начать готовиться ко сну. Так что, если вы извините меня…

Желая досадить Линде, она склонилась над черноволосой головой Грея и поцеловала его. Виола чуть дольше, чем следовало, задержала свои губы на его губах и с удивлением почувствовала, что Грей ответил на поцелуй.

В полном изумлении она нетвердой походкой направилась прочь, стараясь выглядеть как можно более достойно в дурацких ботинках. Дойдя до двери, она оглянулась через плечо. Линда придвинулась к Грею совсем близко. Однако он вовсе не выглядел счастливым. Более того, он не сводил глаз с Виолы, которая, заметив это, своенравно вздернула подбородок и с гордым видом выплыла из комнаты… Но, Боже, чего ей это стоило!

– Если ему хочется держаться от подобных женщин подальше, почему же он приветствовал Линду с распростертыми объятиями? – пробормотала она себе под нос, идя через холл, чем сильно удивила официантку, несшую стопку салфеток. – Как, интересно, могу я угадать, с кем он хочет общаться, а с кем нет? И почему мой поцелуй не оставил его равнодушным?

Виола вышла из «Охотничьего домика» и взглянула на ночное небо. Оно было чернильно-черным. Пушистые снежинки неспешно сыпались с него, танцуя в лучах фонарей. При других обстоятельствах она, наверное, нашла бы это зрелище чрезвычайно красивым.

– Нужна машина, миссис? – спросил у нее седой швейцар.

Через несколько минут она была уже у дома, дав водителю щедрые чаевые. Ей надо побыть вдали от Грея. С ним слишком много проблем, особенно если воспринимать его в больших дозах. И уж больно обманчиво было его поведение. Он мог очаровать ее, заронить в душу надежду, что она не безразлична ему, а потом вдруг пренебречь ею, целиком и полностью обратив свое внимание на красивую и наглую Линду.

Виола задумалась, суждено ли ей когда-нибудь понять психологию мужчин – особенно тех, к которым питала какие-то чувства. Все они относились к женщине как к своей собственности. Когда-то она была обручена с одним из таких типов. Полное пренебрежение к чувствам и надеждам близких им людей – вот их характерные черты, и связь с ними чревата большим разочарованием.

Ей хотелось, чтобы Грей оказался не таким. Но это, похоже, пустые мечтания: их фальшивый брак не оставлял места для радужных грез.

Она подошла к плите, чтобы приготовить себе чашку кофе, затем включила телевизор и нашла программу, по которой непрерывно передавали сводку погоды.

– Вот так обстоят дела на сегодняшний вечер и на завтра. Снег и еще раз снег. Во всем штате движение на дорогах затруднено, так что доставайте с полки книжку, которую вы давно хотели прочитать, и суньте в камин полено потолще. А я вернусь к вам через несколько минут и продемонстрирую картинку, переданную со спутника службы погоды, – бодро заявил с экрана диктор.

– О нет! – Виола рухнула в кресло напротив телевизора.

Должен же быть какой-то способ выбраться отсюда! Если братья Грея не приедут, значит, ей суждено оставаться наедине с ним в этом романтическом убежище с камином, винным погребом и кроватью размером с Джорджию. Это же просто ужасно!

Не привыкшая сдаваться так просто, Виола набрала номер телефона местного аэропорта.

– Извините, мэм, но все рейсы отменены. Мы даже не можем начать расчистку взлетно-посадочных полос раньше завтрашнего утра. Попробуйте позвонить чуть позже, хотя, как мне кажется, буран разразится с минуты на минуту.

Застряла! Угодила в ловушку! Одна только мысль о том, что ей придется провести столько времени с Греем, заставила ее покрыться мурашками. Она и так полностью утратила контроль над событиями в тот день, когда впервые увидела Грея Джонсона. А теперь ее положение и вообще менялось от плохого к еще более худшему…

Виола похолодела, когда услышала, как в замке поворачивается ключ. Она убежала из «Охотничьего домика» в приступе ярости, и вряд ли Грею могла понравиться ее выходка. Да еще известие о том, что его родственники не приедут вовремя… Следовало приготовиться к чему-то ужасному!

Опасения Виолы полностью подтвердились, когда она увидела выражение лица Грея, вошедшего в комнату. Его черные брови сошлись на переносице, губы были плотно сжаты.

– И какова же цель этой маленькой сцены? – были его первые слова.

– Меня не заинтересовал твой разговор с очаровательной мисс Добсон. К тому же я устала и захотела домой, вот и все.

– Я плачу тебе не за то, чтобы ты сидела здесь, у камина. Ты должна быть на людях со мной.

– Хорошо, извини. Но подле вас я чувствовала себя лишь бессловесным придатком. И вообще, насколько можно было понять из взглядов, которыми обменивались вы с Линдой, я просто мешала вам.

– Ты прекрасно сыграла роль ревнивой жены, Виола. Но это совсем не то, чего я хочу от тебя. Как, по-твоему, я выглядел в этой ситуации?

– Как мужчина, бросившийся в загул сразу же после женитьбы, – не могла удержаться от ядовитого замечания Виола.

– Вот именно. И это может мне очень дорого стоить. – Он сжимал и разжимал кулаки, пока говорил, – явный признак душившего его негодования. – А главное здесь вот что, Виола. Тебя наняли, чтобы выполнять определенные услуги. Ты моя служащая. И какой бы оскорбленной ты себя ни чувствовала, помни об этом. Понятно?

– Разумеется. Приношу свои извинения за то, что не пожелала остаться в одной комнате с женщиной, у которой при виде тебя слюнки текли, как у голодной волчицы, учуявшей ветчину… Мое повеление было абсолютно неправильным, подобное больше никогда не повторится.

Виола сделала движение, порываясь встать и уйти в свою комнату. Но Грей, схватив за запястье, не позволил ей этого.

– Прежде чем ты оставишь меня, я намерен вернуть тебе долг.

Виола в недоумении уставилась на него. И тут он грубо притянул ее к себе и поцеловал. Когда Грей отстранился, она вся дрожала.

– Не прикидывайся удивленной. Ты сама это начала.

Едва справившись с собой, Виола выскочила из комнаты, с громким стуком захлопнув за собой дверь.

Виола просыпалась медленно, подсознательно ощущая, что что-то было не так. Она открыла глаза, зевнула, потом зарылась носом в одну из подушек и, только когда попробовала перекатиться на бок, обнаружила, что тело ее не слушается.

– Что за напасть такая?

Виола дотянулась до большого пальца ноги. Тот слабо шевелился. Лодыжка была менее податливой. А когда она попыталась согнуть ногу в колене, мышцы откликнулись резкой болью и отказались подчиниться ей.

Виола взглянула на дверь спальни. У нее было ощущение, что до двери тысячи миль. Даже просто добраться до края постели и встать на ноги казалось ей невозможным.

– Грей Джонсон, погляди, что ты сделал со мной, – пробормотала она.

Стиснув зубы и сделав над собой нечеловеческое усилие, Виола доковыляла до ванной. Пятнадцать минут под горячим душем и интенсивный массаж помогли ей немного прийти в себя.

Добравшись до кухни, она облегченно вздохнула, не застав там Грея. Виола сварила крепкий черный кофе, достала черничный джем и поставила в духовку оладьи затем пожарила сосиски и бекон, сделала глазунью, выжала сок из нескольких апельсинов.

Жизнелюбивая натура не позволяла Виоле долго сердиться. Через какое-то время она уже напевала себе под нос. Возможно, хороший и обильный завтрак смягчит дурное настроение Грея. Кроме того, Виола почти призналась себе, что он был в значительной мере прав в отношении ее поведения. Ей следовало вчера остаться с ним как примерной жене…

Тем временем Грей стоял в дверях, наблюдая за ней. На нем были вылинявшие голубые джинсы и серый свитер. По заспанному лицу блуждала улыбка.

Он пытался напустить на себя строгий вид, но, увидев Виолу в столь плачевном состоянии, едва удержался от того, чтобы не расхохотаться во весь голос. Бедняжка передвигалась по кухне, как столетняя старуха, ссутулившись и страдальчески морщась каждый раз, когда ей приходилось поворачивать голову.

– Вам немного не по себе, миссис Джонсон? – иронически-галантно осведомился Грей.

– Оказалось, у меня есть мышцы, о наличии которых я и не подозревала. Похоже, что кое-какие из них вовсе не мои. Они достались мне от кого-то похороненного в гробнице Тутанхамона. – Она наклонилась, чтобы вынуть из духовки оладьи, и почувствовала сильную боль в спине. – Ох! – И шаркающей походкой побрела прочь от плиты.

Грей взял со стола чапельник, отобрал у нее поднос и ногой захлопнул дверцу духовки. Когда оладьи оказались на столе, он подвел Виолу к дивану.

– Ну-ка, садись.

Он всего лишь легонько подтолкнул ее, и она рухнула на подушки, потому что одеревеневшие мускулы стали совершенно неуправляемыми. С губ ее сорвался стон.

– Снимай эти штуки. – Грей подошел к дивану с каким-то тюбиком в руках.

– Эти штуки – мой рождественский наряд, – поправила его Виола. Утром ей все-таки удалось натянуть на себя брюки и красно-зеленый свитер, расшитый оленями и снежинками.

Грей проигнорировал ее замечание и, подняв штанину, снял носок с одной ее ноги. Потом выдавил на ладонь немного белой пасты, похожей на зубную, и принялся массировать икру. По комнате разлился специфический медицинский запах.

– Ох! У-у-у! О-о-о… Ах!

– Теперь лучше? – Грей наблюдал, как на лице Виолы появлялось блаженное выражение, по мере того как она обнаруживала, что может опять двигать ногой.

– У тебя хватит этого чудодейственного снадобья, чтобы намазать все мое тело? – поинтересовалась Виола, млея от удовольствия. И тут до нее дошел смысл того, что она сказала. – Я не имела в виду… Просто хотела… Я думала… – Она быстро опустила штанину, прикрыв ногу. – Огромное спасибо… Пора завтракать, а то оладьи остынут.

Когда Греет уселся за прекрасно сервированный стол, то не смог удержаться от восклицания:

– Я поражен! Ты придерживаешься старых добрых традиций.

– Что ты имеешь в виду? – Виола пристроилась напротив, все еще чувствуя себя не в своей тарелке от смущения.

– Каждый буран, в который я когда-либо попадал здесь, ассоциируется у меня с чем-то особенно вкусным. Когда я был моложе, мы с братьями жарили на углях корни алтея и делали из них бутерброды с плитками шоколада, пшеничными крекерами…

– Ну и конечно, с вареньем, – закончила за него Виола. – Все это у меня припасено. Я думала, что твоему маленькому племяннику это тоже может понравиться.

– Ты всегда думаешь обо всем заранее, не так ли? – Взгляд Грея излучал тепло и дружелюбие, и это еще больше смутило девушку.

– Во всяком случае, стараюсь. Я все-таки хозяйка «Домашнего рая», и моя задача – доставлять людям радость.

Разве обязательно, чтобы все станции передавали только рождественские гимны? – мрачно думала Виола, крутя ручку настройки радиоприемника. Она уже по уши была сыта радостными новостями и добрыми пожеланиями. Канун Рождества, а Виола находилась за восемь сотен миль от родного дома. И что еще хуже, дистанция между ней и Греем измерялась даже не в милях, а в световых годах. Это Рождество, похоже, обещало стать самым тоскливым и долгим праздником, который когда-либо выпадал на долю Виолы.

Грей что-то читал, сидя перед камином. За весь день он едва ли произнес двадцать слов.

Скучающая и раздраженная Виола громыхнула тарелками, доставая их из буфета. Грей поднял голову и проворчал:

– Что такое? Ты ведешь себя, как тигрица в клетке.

– Сегодня все-таки предпраздничный день, а мы сидим взаперти! Проклятая погода! Моя мама… – Голос у Виолы сорвался. – А, да ладно, забудь об этом. Ты все равно не поймешь…

Молчание длилось несколько секунд, затем Грей подошел к ней. Виола спиной почувствовала тепло, излучаемое его телом.

– Даю цент за твои мысли.

– Не трать понапрасну деньги. – Она опустила пакетик с чаем в чашку с кипятком.

– Я никогда не трачу деньги понапрасну. Их слишком трудно зарабатывать. Как насчет двух центов? – Он сел на стул рядом с ней. – Почему тебе так тяжело находиться вдали от матери на Рождество?

– У меня нет других родных, кроме нее. Большую часть моей жизни мы с ней противостояли вдвоем всему миру. Жизнь у нас была достаточно кочевая, но мама всегда устраивала специально для меня особый праздник на Рождество. Иной раз приходилось дожидаться сочельника, чтобы купить елку, потому что к этому времени цены на них падали. Иногда кто-нибудь жалел нас и дарил нам ее. Мы наряжали ее, пили сидр и пели песни. Случалось, что засиживались далеко за полночь, смотря глупые старые фильмы по нашему маленькому черно-белому телевизору.

Однако каким-то образом каждое рождественское утро Санта-Клаус прокрадывался в наш дом и оставлял под елкой подарки для меня.

Я всегда считала его очень практичным человеком. Он дарил мне зубную пасту, щетки, дезодоранты, нижнее белье, коробочки карандашей и ручек – словом все, что могло пригодиться мне в течение года. Каждый, даже самый маленький, предмет всегда был завернут отдельно, так что создавалось впечатление, что я получила кучу подарков. И всегда среди них находилось что-нибудь особенное – то, что я очень хотела, но даже не осмеливалась желать, – свитер, от которого я умирала в универмаге, плюшевый зверь, настольная игра – в общем, что-нибудь необыкновенное. Не представляю, как мама догадывалась о моих сокровенных желаниях, но это ей всегда удавалось.

– Тебе очень повезло в жизни. – В голосе Грея прозвучала тоска, причины которой Виола не могла понять.

– Вот поэтому-то, наверное, я и чувствую себя такой потерянной сегодня. Хотя мама вышла замуж, я уверена, что по-прежнему нужна ей так же, как она нужна мне. Именно поэтому я согласилась на твое предложение. У нее серьезные финансовые затруднения.

– И что она думает о твоей работе на меня?

– Мама считает, что я сошла с ума, раз за деньги согласилась делать вид, будто я жена совершенно постороннего человека.

– А что думаешь ты?

– Я хочу вытащить маму из нищеты, в которой она оказалась. Мама наконец-то нашла мужчину, который ценит ее. Они оба близки к тому, чтобы встать на ноги. С моей помощью им это удастся сделать гораздо скорее. А заодно я разделаюсь со всеми моими долгами. Надо было бы быть полной дурой, чтобы отказаться заключить с тобой контракт!

Выражение лица Грея значительно смягчилось. В его глазах мелькнуло понимание и удивление. Значит, тебе было нелегко решиться провести это Рождество без матушки?

– Да. А ты мне не очень-то помогаешь. Просидел весь день, уткнувшись в бумаги из своего портфеля.

– Работа есть работа. Кроме того, я не привык, что рядом со мной кто-то находился все двадцать четыре часа в сутки.

– Грех работать в сочельник. Это особенный праздник.

– Может быть, это верно для детей, но мы-то с тобой уже взрослые, Виола.

– У меня появилась идея. – Она протянула Грею руку. – Пойдем.

– Далеко?

– Покупать рождественскую елку. Не волнуйся, в сочельник они стоят недорого.

– Думаешь, меня беспокоят деньги?

– Думаю, тебя беспокоит мысль о добывании их. И мне кажется, ты не захочешь тратиться на такую сентиментальную вещь, как елка. Так что купим ее на мои деньги.

– Мое сердце сделано не целиком изо льда, как ты наверняка считаешь. Кровь еще бежит по двум или трем артериям, – сухо заметил Грей, вставая.

Виола облачилась в желтую парку и пошла вместе с ним в гараж, где стояла взятая напрокат машина.

Они спустились по склону горы и остановились у первого попавшегося им елочного базара.

– Эти елки выращены здесь, неподалеку, – заверил их продавец. – Свежее не бывает. Пощупайте только их иголки – какие они мягкие и гибкие. Такое деревце простоит не меньше месяца.

Грей поднял бровь, но ничего не сказал. Однако Виоле абсолютно ясен был ход его мыслей. Все, что Грею нужно, это елка на день или два. Что там будет через месяц, его совершенно не волновало.

– Они восхитительны, – согласилась Виола, ее дыхание вырывалось облачками пара в морозном зимнем воздухе. Она потрогала пушистую ветку. – Любая будет чудесно смотреться рядом с камином.

– А эта не подойдет? – Грей указал на ель, искусно подкрашенную голубой краской и уже закрепленную на подставке. – Она уже совсем готова.

– Эта? На Рождество? – чуть не закричала Виола, глядя на ужасное, выглядевшее искусственным деревце. – Чем ты собираешься украшать ее? Фотографиями каких-нибудь поп-музыкантов и звездочками, вырезанными из пивных жестянок? Господи, ужас какой!

– У нее прекрасная форма, – возразил Грей. – И никто не догадается, что она голубая, после того как ты нарядишь ее.

У Виолы поникли плечи, и она стала похожа на маленькую девочку, которой только что сказали, что рождественский Санта-Клаус и пасхальный Кролик попали в авиакатастрофу, и теперь ни того, ни другого не будет на празднике.

Продавец вытащил из общей кучи серебристую ель.

– А как насчет этой? У Виолы немедленно засверкали глаза. Она в восторге захлопала в ладоши.

– О да! Это чудесно!

– Мы берем ее, – вздохнул Грей, передавая пачку банкнот в руки продавца. – Укрепите ее на подставке, пожалуйста, и положите на крышу машины, пока мы немного погуляем. Тот широко улыбнулся.

– Слушаюсь, сэр! Все будет сделано к тому времени, когда вы вернетесь.

– Сколько ты заплатил ему? – поинтересовалась Виола, когда они направлялись к магазину елочных украшений.

– Более чем достаточно. Виола оглядела стенды, заваленные игрушками, и сморщила нос.

– Мне нужна зеленая и красная фольга, ленточки, кукуруза, грецкие орехи и… и больше ничего!

– А может быть, еще вот это? – Грей держал в руке пачку мишуры.

– Ну что же, может быть. Только обещай мне, что повесишь ее где-нибудь с одного края. Терпеть не могу елки, Которые выглядят, как выставочные образцы в магазине.

– Вот уж не думал, что ты окажешься такой привередливой, – с театральным вздохом прокомментировал ее высказывания Грей.

Когда они возвращались, снег повалил с удвоенной силой, и с каждой минутой дороги становились все менее проезжими.

Едва войдя и скинув парку, Виола ураганом пронеслась по всему дому, одновременно жаря кукурузу, разыскивая ножницы и клеящую ленту и что-то тихонько напевая, пока Грей втаскивал елку и устанавливал ее в комнате.

– И что дальше? – спросил он.

– Сначала мы обернем грецкие орехи фольгой и разложим поп-корн в разноцветные пакетики, а потом повесим их на елку.

– Это без меня.

– Тогда ты, может быть, возьмешься привязывать ленточки и делать бумажные гирлянды? Грей сердито нахмурился, но Виола не пожелала сдаться.

– На-ка выпей горячего сидра со специями. Он приведет тебя в настроение, способствующее завязыванию бантиков.

– Сомневаюсь, что это поможет, – проворчал Грей, тем не менее направляясь к елке. – Я вовсе не собирался…

– Шили, послушай-ка. – Глаза Виолы сияли, что было верным признаком того, что, по крайней мере, на какое-то время она забыла о своей тоске по дому. И причиной этого была высокая, зеленая, красивая ель. – Моя любимая рождественская песенка. – Она приложила палец к губам, а из радиоприемника лились звуки «Ночи молчания». – Чудесно, не правда ли?

– Хватит. Я привязал все, что только было можно.

Грей встал, держа в руке кружку с сидром. Поп-корн дождем посыпался на пол от его резкого движения.

– Что ты делаешь?!

– Каждый служащий имеет право на перерыв в течение рабочего дня. Что ты здесь устроила? Предприятие с потогонной системой по выпуску рождественских украшений?

Он растянулся на кожаном диване перед камином. Поленья в нем разгорелись вовсю, озаряя комнату желтовато-оранжевым пламенем и постреливая искрами. Окна казались слепыми из-за стены белого снега, отделившей их от всего остального мира.

– Ты не можешь бросить все сейчас! Мы же почти закончили! – вскричала Виола, уперев руки в бока.

– Потише, дорогая. Ты начинаешь вести себя, как настоящая жена, – строго предупредил он, но в глазах его прыгали чертенята.

– Считаешь, что я к тебе придираюсь? – Виола деланно надулась.

– Я считаю, что ты все делаешь прекрасно. – Грей спустил ноги с дивана и похлопал по подушке рядом с собой. – Почему бы тебе не присесть на пару минут? Сегодня все-таки канун Рождества.

Она послушно села. Их бедра соприкоснулись, когда подушки просели под тяжестью их тел. С удовлетворенным вздохом Виола откинулась на мягкую спинку.

– Божественно!.. – И с удивлением обнаружила, что ее голова покоится на плече Грея.

Ей следовало бы отодвинуться, но сила воли покинула ее. Вместо этого Виола поудобнее устроилась на диване. Сегодня все-таки был сочельник. Может она немного отпустить тормоза, хотя бы на этот вечер?

Как выяснилось, нет. Рука Грея обняла ее за плечи, и Виола поняла, что чувства, которые он испытывает сейчас, не имеют ничего общего с ожиданием праздника. Черты его лица окаменели от напряжения и желания.

Когда он притянул ее к себе, Виола попыталась оттолкнуть его, упершись руками ему в грудь.

– Это не самая лучшая идея.

– А почему? Что в этом плохого? Мы здесь с тобой вдвоем, одни. Все считают, что мы муж и жена, не так ли, Виола? Разве ты не из тех девушек, которые любят поиграть в «семью»?

– Игра есть игра. В ней нет ничего реального. Одни фантазии. Да, конечно, я могу пофантазировать, но не в данном случае!

– А если за деньги? Похоже, для тебя это весьма сильный аргумент.

Грей пожалел о своих словах, едва выговорив их. В одно мгновение он разрушил романтическое очарование вечера. Виола вскочила, испытывая такое чувство, будто ей влепили пощечину.

– Как ты смеешь, Грей Джонсон?

На глазах у нее выступили слезы. Так вот кем она была для него! Особой готовой заодно продать и свое тело! Мужчина, подобный Грею, настоящий яд для женщин глоток наркотического зелья, упакованный в красивую обертку. Она вздохнула с облегчением, когда зазвонил телефон.

– Доброго Рождества, детка, – с напускной веселостью сказала Эмма Ричардс. Звук родного голоса опять нагнал на Виолу волну тоски по дому.

– Доброго Рождества и тебе, мама. Как вы там с Уильямом?

– Все чудесно, дорогая. А как ты с твоим… – Она на секунду замешкалась. – С семьей твоего босса? Удачная вечеринка?

– Великолепная! – соврала Виола, чувствуя, что глаза у нее по-прежнему на мокром месте.

Потом в течение нескольких минут они говорили об обычных праздничных вещах. В конце концов ей пришлось поторопиться завершить разговор, чтобы не разреветься.

– Мы садимся ужинать, мам. Пожелай от меня доброго Рождества Уильяму.

Как она ни крепилась, все-таки, когда клала трубку на рычаг, из глаз ее выкатилась пара слезинок. Виола занялась какими-то делами на кухне, старательно избегая испытующего взгляда Грея.

– Ты сама согласилась на эту работу, Виола, – наконец напомнил он ей, не выдержав тягостного молчания.

– Сегодня двадцать четвертое декабря. А завтра будет двадцатое пятое декабря, а послезавтра – двадцать шестое. – Она взглянула на него исподлобья. – Один день похож на другой, одна женщина похожа на другую. Это ты хочешь сказать?

– Рождество – всего лишь один из дней в году.

– Только не для меня. Для меня этот день значит очень много!

– Тебе придется извинить меня, но я никогда не относился с особой сентиментальностью к праздникам. Если это, по-твоему, делает из меня монстра, значит, я – монстр.

– Прекрасно. После ужина, можешь возвращаться к своим проклятым бумагам! – раздраженно заявила она, чуть не швыряя тарелки на стол.

– Я не говорил, что собираюсь работать, – ответил Грей, поднимаясь со своего места и подходя к Виоле.

– А я не собираюсь заставлять тебя делать что-то, на твой взгляд, глупое или сентиментальное, если тебя это не трогает. Ты же не давал обещания развлекать меня. Клянусь, что не буду рыдать под елкой из-за испорченного праздника, – проговорила она саркастическим тоном. – Вот тебе и сочельник! Хорошенькое дельце! Ужинали они в полном молчании.

По мере того как стрелки часов приближались к двенадцати, Виола становилась все более мрачной. Вместо того чтобы праздновать, она мыла тарелки для холодного, расчетливого человека, у которого в крови не было ни капельки тепла. Она так думала до тех пор, пока он не велел ей надеть пальто и шапку.

– Может быть, у Джонсонов не так много традиций, как у семьи Ханнифорд, но и мы не пещерные люди.

– Разве можно куда-нибудь проехать по такой погоде?

– О, мы не будем брать машину. Когда Виола вышла на улицу, ей стало ясно, какое необыкновенное приключение их ждет. У ворот стояли сани. Когда запряженные в них лошади потряхивали гривами, раздавался мелодичный звон бубенцов. Интересный поворот событий. Судьба преподнесла ей очередной сюрприз.

– Это и есть традиция Джонсонов? – спросила Виола, когда Грей помогал ей сесть на обитое кожей сиденье.

– Отчасти, – ответил Грей, устраиваясь рядом и укутывая меховой полостью их ноги.

Пока сани плыли по свежевыпавшему снегу, Виола чувствовала себя как в фантастическом сне. Снегопад почти прошел, и в темном небе висел серебряный лунный серп. Все было настолько чудесно, что ей казалось, она грезит.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю

  • wait_for_cache