Текст книги "Знак фараона"

Автор книги: Лора Бекитт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 24 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

– Так живут в Фивах? – Тия не удержалась от усмешки.

– В Фивах и в других городах. Единственное, о чем мечтает большинство людей, – это хорошо существовать при жизни и не менее роскошно жить после смерти.

Тия подумала о юноше по имени Тамит, о взгляде его янтарных глаз, не менее чистом и драгоценном, чем золото, и сказала:

– Мне кажется, не все мечтают только о деньгах.

– Не все, – согласился Мериб. – Я, например, хотел стать художником.

– Почему же вы сделались архитектором? Наверняка потому, что это занятие приносит больше выгоды!

– Мой отец хотел, чтобы я перенял его ремесло.

– Он тоже строил гробницы?

– Да. Когда он погиб, я решил исполнить его волю и сделаться зодчим. Ты права. Едва ли можно стать хорошим художником в мире, где правят деньги и слишком часто произносится слово «должен».

– Погиб? – повторила Тия.

Мериб нахмурился.

– Моего отца завалило камнями на стройке. Я до сих пор не знаю, как это могло произойти. Мне кажется, кто-то позавидовал его таланту. К тому же это был крупный государственный заказ – многие желали за него взяться! Вот почему я отказался от возможности служить фараону и строю частные гробницы.

– Каждый человек, независимо от того, что он делает, служит фараону, – заметила Тия.

Губы Мериба скривились в усмешке.

– Цари – не боги, их желания похожи на желания других людей, они, как и все, стареют и умирают. Совершают те же поступки, что и простые смертные. Я считаю, что человек должен служить самому себе, и никому другому.

– Мы должны служить тем, кого любим, – убежденно произнесла девушка.

Мужчина внимательно посмотрел на нее и улыбнулся.

– Ты в кого-нибудь влюблена?

Тия смутилась и покраснела. Она вовсе не собиралась с ним откровенничать!

– Я – нет, но ведь любовь существует!

Мериб усмехнулся.

– Я рад, что ты так считаешь, хотя сам не верю в любовь. К несчастью, я слишком много времени провел среди женщин, которые думают только о деньгах. Впрочем, если бы они думали о любви, это было бы еще хуже!

Когда они вернулись в дом, Тия поспешно удалилась к себе. Она слышала, как отец спросил архитектора:

– Что ты можешь сказать о нашем божественном фараоне? Он здоров?

– Что ему сделается! – рассмеялся Мериб и заметил: – Я доволен его правлением. Он любит воевать и любит строить. Много мертвецов и неуемная страсть живых к роскоши – что может быть лучше для моего ремесла!

После того как гость уехал, в комнату Тии вошла мать.

– Ты понравилась архитектору, – сообщила Небет с довольной улыбкой. – Он хвалил твой ум, воспитанность и красоту. Он обещал заехать к нам на обратном пути, а еще сказал, что подумает о том, как помочь Тимесу. Анхор мечтает, чтобы твой брат поступил в школу писцов при храме Амона в Фивах.

– Ради этого отец пресмыкался перед архитектором Мерибом! Позволял ему разглядывать меня так, будто я вещь! – не выдержала Тия.

– Как ты смеешь такое говорить! Не пресмыкался, а оказывал должное почтение! – возмутилась Небет. – Едва ли твой отец сможет вернуться в Фивы, но он желает, чтобы судьба его детей сложилась иначе.

– Как? Про Тимеса ты сказала. А моя?

– Анхор мечтает удачно выдать тебя замуж.

– За кого? За архитектора Мериба? – вырвалось у Тии.

Небет печально вздохнула.

– Этот человек никогда не женится на дочери провинциального писца.

– Они давно знакомы?

– Когда мы жили в Фивах, твой отец работал у архитектора.

Тия насторожилась.

– А что случилось потом?

– Не знаю, – быстро произнесла Небет и перевела разговор на другую тему: – Анхор считает, что тебе пора вернуться к обычной жизни. Отцу кажется, что ты давно выздоровела, но продолжаешь притворяться больной. Ему не все равно, что станут говорить люди.

– У них нет повода злословить обо мне!

– Надеюсь, что так, – коротко произнесла мать.

После разговора с гостем отца Тия долго не могла заснуть. Душа девушки оказалась беззащитной перед той неизвестностью, какую открыл ей архитектор Мериб. Прежде все было ясно и просто: надо сохранить тело умершего и заботиться о его гробнице. Человек, не совершивший преступных деяний, будет вечно гулять по прекрасным полям загробного мира. А что теперь? Неужели за гранью жизни – только вечная тьма? А мумии – бездушные, безмолвные и безглазые трупы, заключенные в саван? И фараон – не бог, а всего лишь самонадеянный хитрец, возомнивший себя всевышним?

Утром девушка поспешила на встречу с Тамитом.

Она шла привычной дорогой, и с небес на нее обрушивался водопад ослепительного света. Тие чудилось, будто она находится в самом центре божественного потока, способного влить в ее тело и душу волшебные силы. Она купалась в его лучах, как в золотом океане. Не существует ни богов, ни чудес, ни вечной жизни, ни любви? Тие хотелось смеяться над Мерибом – в этот миг он представлялся ей несчастным и жалким. Девушка чувствовала, как освобождается от страхов и сомнений бессонной ночи. Боги улыбались, глядя на нее с небес. Счастье казалось слишком глубоким, чтобы его можно было выразить словами.

Любовь ярким пламенем пылала в сердце и не желала гаснуть. земное существование казалось чудом.

Тамит еще не приехал, и Тия принялась ждать его. Внезапно она подумала о том, что ее будущее в этом мире так же непредсказуемо, как и судьба за гранью земного существования. Девушка смотрела на растущие по берегам кучки деревьев, легкие папирусные лодки, что качались на водах Нила, на раскаленные на солнце дома, которые, казалось, были покрыты золотистой пылью, на белых птиц, рассекавших безоблачное небо, и понимала, что не хочет покидать этот город. Тия желала, чтобы долгие– долгие годы все оставалось таким, каким было сейчас: и природа, и люди, и Тамит, и она сама. Хотя и знала, что это невозможно.

Он появился внезапно, возник из знойного марева, из зарослей тростника, из ее мечты. Высокий и стройный юноша стоял в узкой лодке. В его глазах плескался золотой свет. В эти мгновения Тамит напоминал Тие бога солнца Ра, который каждое утро купался в первозданном небесном океане.

Юноша помахал рукой, ступил в воду, привязал лодку и, сделав несколько легких прыжков, очутился рядом с Тией.

– Давно ждешь?

«Я жду тебя всегда», – хотелось сказать девушке, но она ответила:

– Не очень.

– Прости, я не мог приехать вовремя, хотя и торопился.

– Главное, что ты все-таки приехал.

– Почему ты не взяла с собой принадлежности для письма? – с улыбкой произнес юноша.

Тия смотрела на него пристальным, завороженным взглядом.

– Я не могу научить большему, чему способна научить жизнь, – ответила девушка, и он почувствовал ее затаенное отчаяние.

– Что случилось?

– Отец вот-вот запретит мне приходить на берег.

– Он знает о нас? – спросил Тамит.

– Пока нет.

Юноша помрачнел и сжал кулаки. Почему простое человеческое счастье всегда такое хрупкое, трепетное, тревожное, отчего норовит исчезнуть, будто вода в песке, раствориться, будто туман на рассвете нового дня?!

– Я хочу, чтобы мы продолжали встречаться.

– Я тоже, – с надеждой промолвила девушка.

– Мы что-нибудь придумаем, – уверенно произнес юноша и взял Тию за руку. – Пойдем.

Тамит повел девушку в заросли. Она доверчиво шла за ним, охваченная желанием никогда не отпускать сильную руку, которая бережно держала ее ладонь. Они устроились в излюбленном месте, где их никто не мог увидеть, и Тия рассказала Тамиту о визите архитектора Мериба.

– Он говорил странные вещи. О том, что после смерти ничего нет, а фараон – не бог.

– Люди, которые постоянно имеют дело с чем-то тленным и доверяют только деньгам, не способны поверить в то, чего нельзя потрогать, пересчитать. Они не могут смириться с тем, что на суде Осириса им придется отвечать за земные деяния и что вошедший в Небесные врата крестьянин будет равен царю.

– Надеюсь, этот человек не вернется в Эффе.

– Да, но это не помешает твоему отцу осуществить свои планы, – заметил юноша.

Увидев выражение его лица, в котором сквозила тихая, но несгибаемая стойкость, девушка осмелилась произнести:

– Мы не можем уехать, сбежать?

– Я думал об этом, однако в округе слишком мало дорог, а твой отец обладает большой властью. Нас неминуемо разыщут и схватят. Ты знаешь, что наказание будет жестоким, и не только для нас с тобой.

Девушка догадалась, что он боится не столько за свою жизнь, сколько опасается за судьбу отца, своих братьев и их семей.

– Что же нам делать? – спросила Тия.

– Не знаю, – признался Тамит и добавил: – Отец всегда утверждал, что боги назначили каждому человеку определенное место, но с тех пор как я познакомился с тобой, мне все время хотелось изменить свою судьбу. Сделать так, чтобы никто не посмел и не смог нас разлучить.

Девушка затаила дыхание.

– Ты готов отказаться от всего, что составляет твою жизнь, ради того, чтобы быть рядом со мной?

– Да.

– Я тоже, – твердо произнесла Тия.

– Ты отказалась бы от большего, – заметил Тамит.

– От большего? Отец мечтает отдать меня замуж за человека вроде архитектора Мериба!

– А может, не надо ничего менять? Разве ты полюбила бы меня, будь я другим? – вдруг сказал юноша, и лицо Тии залил горячий румянец. – Прости, – добавил он и посмотрел ей в глаза, не отпуская ее руки, – но разве это не любовь?

– Ты прав, – прошептала девушка, неотрывно глядя на него.

– Я тоже тебя люблю. Мне кажется, еще до нашего рождения кто-то божественный и великий предназначил тебя мне, а тебе – меня. Это написано звездами на небе. Мы должны быть вместе, – сказал Тамит.

Тия думала о том, какой разной бывает правда. Иногда она ранит, будто острый нож, а порой напоминает медовый океан, в котором хочется плавать, никогда не приставая к берегу. Тамит глубоко вздохнул, стараясь привести мысли в порядок, потом коснулся губами обнаженного плеча Тии. Она закрыла глаза. Его дыхание обожгло кожу, но мягкие губы были прохладными, как роса. Юноша осторожно провел пальцами по ее груди. Девушка подумала о том, что не станет противиться, если руки Тамита проникнут под платье и будут гладить ее тело, прикасаться к сокровенным местам. Более того, она хотела, чтобы это случилось.

Однако Тамит отстранился. Тия открыла глаза и смотрела на него так, будто что-то искала в его лице. Ее щеки залил легкий румянец.

– Ты когда-нибудь занимался тем, чем занимались Хетес и Харуя?

Юноша смутился.

– Нет.

– Как думаешь, делать такое – это плохо?

– Не знаю, – прошептал Тамит.

– Ты хотел бы заняться этим со мной?

– Очень! – ответил юноша, и его слова отозвались в теле Тии эхом до боли острых и вместе с тем приятных ощущений.

Девушка дотронулась до руки Тамита.

– Если так, тогда...

– Нам нельзя, – быстро перебил он.

– Почему?

– Я никогда не сделаю того, что способно тебе навредить.

– О чем ты?

– Я должен быть уверен в том, что нас не смогут разлучить.

Тия опустила глаза. Девушка понимала, что Тамит прав, и восхищалась его благородством, благородством нищего и презренного жителя болот, человека, которому писец Анхор никогда не отдаст ее в жены.

Глава 9

То, что они обрели любовь, еще не означало, что они обрели свободу, но им было достаточно даже ее тени. Пока отец не возражал против отлучек Тии, она прибегала на берег так часто, как только могла.

Иногда Тамит приплывал на своей лодке, а девушки не было, потому что она не могла вырваться из дома. Бывало, Тия много часов ждала его в зарослях тростника, а потом возвращалась обратно. Такие дни были самыми горькими днями в их жизни.

Они по-прежнему говорили обо всем на свете, только теперь смотрели друг на друга другими глазами. Что бы ни делал юноша – плел ли веревки из волокон папируса, ловил ли рыбу, – в его сердце жило страстное желание быть рядом с Тией. Тамит знал, что девушка без оглядки доверилась бы ему, но он никогда не переходил определенных границ, и отношения влюбленных не шли дальше осторожных прикосновений и целомудренных ласк.

Как истинные египтяне, они не привыкли стыдиться наготы и часто купались вместе. Они входили в прохладную воду, держась за руки, весело плескались, глядя, как по реке разбегаются круги, уходили в прозрачную глубину и выныривали с громким восторженным смехом. Выбравшись на берег, ложились рядом и смотрели в небо, на Нил, друг на друга.

Однажды Тия обратила внимание на руки Тамита: его ладони огрубели от работы, но кисти были узкими и изящными, пальцы тонкими и длинными. «Это тот, о ком я мечтала, кого ждала. Юный бог, спустившийся с небес и принявший облик земного человека», – говорила себе Тия.

Постепенно девушка потеряла осторожность. Поглощенная мыслями о желанной встрече, она забывала оглядываться, когда спешила к условленному месту.

Однажды хмурый раб-ливиец вошел к хозяину в неурочное время и, уставившись в пол, сказал:

– Твоя дочь, господин, встречается с каким-то парнем. Вчера они вместе плавали в Ниле.

Анхору показалось, что его ударили. У него вырвалось:

– Без одежды?!

Раб усмехнулся уголком губ и кивнул, не поднимая глаз.

Анхор так сжал челюсти, что скрипнули зубы. Над ним смеются даже слуги! Сначала наложница спуталась с чужим мужчиной, а теперь и дочь! Чем он провинился перед богами?!

– Ты знаешь этого парня? – спросил хозяин раба.

– Я никогда его не видел. Мне кажется, он не из местных.

– Какого происхождения?

– Не знаю, господин. Выглядит как бедняк...

Анхор задумался. Он вспомнил, что Тия встречалась с мальчишкой, сыном презренного жителя болот. Неужели это он?!

Значит, все это время она притворялась, лгала? Когда умерла Харуя, Тия ушла в себя. Ничего не ела, не желала ни с кем разговаривать. Однако постепенно девушка воспрянула духом, на ее щеках появился румянец, она смеялась, болтала и – стремилась улизнуть из дома. Теперь понятно зачем.

– Надо за ней проследить, – сказал Анхор рабу.

На следующий день погода переменилась, хотя в краю безраздельного правления бога Ра такое случалось нечасто. Небо то и дело застилали огромные облака. Они неслись друг за другом, солнечный свет проскальзывал между ними и лился на землю, словно в распахнутое окно. Тия не ждала дождя, она знала, что горячий и сильный ветер быстро разгонит неожиданное ненастье. Девушку насторожило другое – в тревожной игре света и тени она почувствовала предупреждение о грядущем несчастье.

Тия долго ждала Тамита, а его все не было. Девушка решила, что уйдет только с наступлением темноты. Разгорался закат; казалось, что по небу растекается множество красок. На востоке, в глубокой густой синеве, мерцали первые звезды. По берегу тянулись цепочки городских огней. У ног тихо плескался темный Нил.

Тия знала: пора возвращаться домой, иначе ее станут искать. Она встала, расправила платье и смахнула непрошеные слезы. В этот миг тростник зашуршал и Тия увидела лодку.

На мгновение девушке почудилось, что звезды мигнули и погасли, а после зажглись ярче, чем прежде, и Тия почувствовала, как в душу и сердце врывается дикая радость. Когда Тамит ступил на берег, она бросилась вперед и обвила шею юноши горячими руками.

– Я знал, что ты дождешься! – пылко прошептал он, беря ее лицо в ладони и прикасаясь губами к губам.

Время для купания было позднее, поэтому они сели на берегу, чтобы полюбоваться закатом.

– Я говорил с отцом о нас с тобой, – признался Тамит. – Я думал, он ответит, что я потерял разум, но он сказал, чтобы я попытался осуществить нашу мечту. Бежать по суше опасно, нас обязательно схватят. До гаваней Восточного моря [5]5
  Красное море.


[Закрыть]можно добраться только через пустыню. Может, лучше уплыть на север? Там нет бухт и прибрежные течения опасны для наших лодок, но есть шанс встретить иноземный корабль. Жаль, что у нас нет денег!

Тия почувствовала, как за спиной распрямляются невидимые, широкие и сильные крылья, крылья, что понесут ее вдаль, в новую жизнь. Она ощутила запах чужих мест и веяние незнакомого ветра.

– Я могу взять деньги у отца, – не задумываясь, произнесла девушка.

Юноша нахмурился.

– Украсть? Я бы не хотел, чтобы ты это делала.

Тия взяла Тамита за руки и посмотрела ему в глаза.

– Если мы без конца будем думать о том, что нам можно, а что нельзя, то так и останемся сидеть на месте и другие люди сделают с нами все, что захотят.

Он глубоко вздохнул и расправил плечи, словно высвобождаясь из невидимых пут.

Ты права. Главное – ничего не бояться. Отпустить себя на волю. Ни о чем не жалеть.

– Тогда обними меня! – страстно прошептала девушка. – Обними и забудь обо всем, что нас разделяет!

Тамит привлек к себе Тию и покрыл ее тело горячими поцелуями. Девушке казалось, что ее кожу лижут языки пламени. Влюбленные разделись и приникли друг к другу, изнывая от желания у утолить сладкую боль. Они словно воспарили между безумной явью и волшебным забытьём. Юноша и девушка страстно ласкали друг друга и уже были готовы переступить запретную грань, как вдруг услышали гневный возглас:

– Как вы посмели!

Тия испуганно открыла глаза. На миг ей почудилось, будто голос прозвучал с небес. Над ней возвышалась фигура писца Ан-хора. За его спиной стояли два высоких крепких нубийца с палками в руках. Девушка видела, что глаза отца побелели от ярости, а пальцы сжаты в кулаки.

Тамит и Тия поднялись с земли. Девушка схватила платье и прикрыла наготу. Она содрогалась от страха при мысли о том, что будет дальше. Юноша не стал сопротивляться и пытаться бежать, когда нубийцы подошли к нему и, повинуясь приказу Анхора, заломили руки Тамита за спину. Сейчас отец Тии действовал как человек, облеченный властью, неповиновение которому могло повлечь за собой жестокое наказание, даже смерть.

Анхор приблизился к юноше и замахнулся. Тия зажмурилась. Она думала, что отец ударит Тамита, но ошиблась. Писец был умен и всегда поступал согласно закону. Овладев собой, он отдернул руку и спросил:

– Кто ты такой и как зовут твоего отца?

Тамит ответил.

– Ты, грязный пес, осмелился обесчестить мою дочь! – прошипел Анхор.

Тамит стоял, гордо подняв голову, не отводя взгляда.

– Я не пес. Да, мы встречались тайком, да я ее люблю и мечтаю никогда не расставаться с ней. Но я не сделал ничего такого, что могло бы опозорить имя Тии.

– «Никогда не расставаться»! – передразнил Анхор и добавил: – Может, достать тебе с неба пригоршню звезд?!

Потом повернулся к дочери и, не стесняясь слуг, грубо произнес:

– Чем вы тут занимались? Ты ему отдалась?!

Лицо девушки залила краска стыда.

– Нет. То, что ты увидел, произошло впервые, случайно... Мы... мы не хотели...

– Тогда зачем ты с ним встречалась?

Тия постаралась взять себя в руки.

– Я учила Тамита читать и писать.

– Зачем грамота полудикому мальчишке, который родился в грязи и в грязи умрет? – воскликнул писец и обратился к рабам: – Отпустите его, пусть возвращается туда, откуда пришел.

Когда Тия услышала, что отец велит освободить Тамита, ее сердце радостно встрепенулось. Однако Анхор добавил:

– Завтра к твоему отцу, низкородный, придут мои люди, чтобы забрать недостающую часть налога. Довольно отсрочек. Пора расплатиться сполна!

Тамит едва заметно кивнул. Его толкнули в спину, но он не спешил уходить – стоял и смотрел на Тию таким взглядом, будто их разделяли тысячелетия и вместе с тем связывала невидимая, но прочная как железо нить.

– Что уставился? Убирайся! Иначе я потеряю терпение и прикажу забить тебя палками до смерти! – в ярости вскричал Анхор.

– Иди, Тамит, – прошептала Тия.

Писец схватил дочь за руку и потащил за собой. Следом шли безмолвные воины.

Вечерние небеса и воды великой реки были одинаково глад-кими и блестели, как перламутр: одни – пылью звезд, другие – сверкающей серебром рябью. Луна ярко освещала узкую тропинку, напоминавшую след змеи. Тия несколько раз обернулась, но берег тонул во мраке, и она не смогла разглядеть фигуру Тамита.

– Ты будешь сидеть взаперти до замужества! – гневно проговорил Анхор, втолкнув дочь в калитку, и с трудом перевел дыхание.

– Замужества? За кого ты хочешь меня выдать? – прошептала Тия.

– Пока не знаю, но вижу, что это нужно сделать как можно скорее, иначе ты отдашься первому попавшемуся мужчине! Опозоришь и меня, и мать, и своих братьев!

Тия отшатнулась. Анхор никогда не произносил таких грубых слов. В глазах девушки блеснули слезы.

– Прошу, – умоляюще проговорила она, – не трогай Тамита!

– Он и его отец получат то, что положено по закону, – сухо произнес Анхор. – В который раз я убеждаюсь в том, что служба царю и установленным порядкам более благодарное дело, чем служение собственному сердцу! Я щадил обитателей болот до тех пор, пока один из них едва не отнял у меня дочь!

– Если ты никогда не думал о том, что главное богатство живых – это богатство душ и сердец, значит, ты никого не любил! – прошептала Тия.

Анхор замер. Его лицо казалось вытесанным из гранита, и только губы слегка шевельнулись, и на них будто замерло какое-то слово. Девушка догадалась, что отец думает о Харуе. Она умерла, и от нее не осталось даже праха, но Анхор просчитался: память оказалась сильнее.

– Любовь – кипящая смола, которая льется в открытую рану. Она не приносит ничего, кроме страданий. Любовь – самое коварное чувство, каким могут соблазнять человека его мечты. Она – змея, что прячется под камнем! Счастлив тот, кто ее избежит, – отрывисто произнес он и приказал: – Ступай к себе!

Потянулись долгие дни заточения. Девушке не запрещали покидать комнату, но она не могла выйти за ворота: за ней повсюду следовали неподкупная старая служанка и безмолвный вооруженный раб. Анхор не отвечал на вопросы, и Тия ничего не знала о судьбе Тамита. Девушка попыталась поговорить с Небет, но та держалась отчужденно и холодно.

Между тем к обитателям болот нагрянули нежданные гости, коих ненавидели и боялись как те, кто был имущим, так и те, у кого не было ничего. В то утро Тамит проснулся, едва на востоке встрепенулась прозрачная и нежная, как крылья стрекозы, заря. Во тьме начали проступать очертания тростниковых зарослей, какая-то птица завела тревожную песнь. Что делает Тия? Мучается, плачет, вспоминает о нем? Что он может и должен сделать для того, чтобы они снова встретились?

Юноша подумал об огромной незримой пирамиде, возвышавшейся над ним, над писцом Анхором, над девушкой, – пирамиде власти, обычаев, догм. Тамит знал: чтобы получить Тию, ему придется сразиться не с ее отцом и не с вооруженными палками нубийцами, а со своей судьбой. Мир был велик и вместе с тем имел жесткие границы, раздвинуть которые живому человеку не проще, чем мумии разорвать свои вечные путы.

Юноша вышел на берег и принялся наблюдать за пробуждением дня. Воздух быстро светлел, и был недалек тот миг, когда из-за горизонта должен показаться краешек солнца. Тамит ожидал утреннего приветствия бога с легкой улыбкой на губах. Шеду, его отец, всегда говорил: «Если мрачный дракон, что прячется по ту сторону небес, выпустил солнце из плена и день начался, значит, все будет хорошо».

Тамит был готов принять первый солнечный луч как обещание богов, как залог грядущего счастья, когда вдруг из зарослей выплыла лодка и горизонт заслонили темные силуэты человеческих фигур.

Юноша все понял. Он стоял и ждал, наблюдая за нежданными гостями, пристающими к берегу.

Это был не Анхор, а его помощник по имени Нефру, а с ним пятеро воинов.

Тамит наблюдал за тем, как посланник Анхора выбирается из лодки, стараясь не замочить длинного белого одеяния и сандалий из мягкой кожи. Это был низенький суетливый человечек, который испуганно прятал глаза от высокородных и безжалостно пронзал взглядом феллахов.

Ступив на берег, Нефру произнес то, что Тамит ожидал услышать:

– Мне нужен человек по имени Шеду. Позови его!

– Зачем он вам?

Помощник Анхора нахмурился.

– Не смей задавать мне вопросы, простолюдин! Делай, что тебе говорят!

Тамит решил, что спорить бесполезно, и привел отца. Выслушан Нефру, тот растерянно произнес:

– Я не смог заплатить того, что положено, но мне дали отсрочку...

Помощник писца вынул папирус и бесстрастно перечислил то, что отец Тамита был должен немедля отдать в казну.

– Иначе пойдешь в тюрьму, – закончил он и медленно вложил свиток в футляр. Взгляд маленьких бегающих глазок Нефру светился безжалостным любопытством, тогда как бесстрастные глаза воинов мрачно сверкали из-под насупленных бровей.

Шеду не успел ответить – Тамит сделал шаг вперед и с достоинством произнес:

– Ты им не нужен и ничего не должен, отец. Они приехали не за налогом, а за мной.

Шеду ахнул.

– Все из-за той девушки?!

– Не только, – со странной задумчивостью ответил Тамит.

Лицо Шеду исказилось в гримасе отчаяния.

– Это я во всем виноват, – глухо произнес он, – потому что не рассказал тебе то, что должен был рассказать.

– Ты сделал для меня все, что только мог сделать, отец, – с нежностью произнес юноша. – Я обещаю вернуться, и тогда ты скажешь мне все, что захочешь.

Пока сын садился в лодку, Шеду бессильно протягивал руки, будто хотел схватить пустоту, его губы беспомощно шевелились, а в глазах стояли слезы.

– Я вернусь! – повторил Тамит.

– Ты вернешься, чтобы навсегда покинуть меня, сынок, – горестно прошептал Шеду.

Река, в которой отражалось небо, была яркой и прозрачной, как глаза Тии, но солнце немилосердно жгло, и юноша думал о том, каким оно может быть разным: порой его свет дарит радость, а иногда будто вливает в жилы смертельный яд.

Нефру искоса поглядывал на человека, которого ему поручили доставить в Эффе. Анхор был очень суров и серьезен, он подчеркнул, что дело необычайной важности, и теперь Нефру гадал, зачем писцу понадобился мальчишка. Хорошо сложенный, загорелый, с красивым лицом, с довольно правильной для простолюдина речью, он не выглядел как преступник. Вместе с тем в нем было нечто такое, что задевало Нефру. В чистом и честном взгляде юноши таилась тень неосознанного превосходства, и это раздражало помощника писца.

С другими крестьянами было проще: они в страхе падали на землю и закрывали голову руками. Тамит не боялся тех, кто за ним приехал. Он вел себя с достоинством и был полон неведомой силы, будто за ним стоял кто-то значительный, великий.

Юноша не глядел на писца. Он вспоминал непривычно взволнованное лицо Шеду и мысленно задавался вопросом: что именно хотел сказать ему отец?