Текст книги "Ярче, чем солнце"
Автор книги: Лора Бекитт
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 20 страниц)
Под каким предлогом можно позвать Нелл в комнату, где нет ни собрания сочинений известных поэтов, ни коллекции старинных гравюр?
Кермит усмехнулся. Надо что-то придумать! Если девушка влюблена, рано или поздно она все равно поддается уговорам. Так, несколько дней назад Нелл все-таки согласилась прогуляться на кладбище, невзирая на все свои суеверия, и они нашли кучу могил жертв крушения «Титаника».
Кермит живо интересовался темой катастроф и внезапных смертей. Гибель ведь тоже бывает разной. Иногда мысли о смерти убаюкивают и успокаивают. А порой она предстает резкой и сильной, словно удар грома или вспышка молнии.
Сегодня вечером Кермит решил потратиться на кафе, куда еще ни разу не водил Нелл: он знал, что она будет в восторге. Он с легкостью мог делать ей приятное почти каждый день – это почти ничего не стоило. А вот Миранде не было нужно ничего из того, что он хотел бы ей предложить. В том числе и его любовь.
Эта девушка невольно внушала ему мысли о том, что несмотря на все свои похождения и приключения, он не добился и не добьется ничего значительного ни в любви, ни в работе, ни вообще в жизни.
Когда он пригрозил набить морду этому выскочке Макдаффу, который обнаглел до того, что начал захаживать в дом Фишеров, как в свой собственный (Кермит несколько раз проследил за Диланом, а потом едва ли не выл под окнами девушки, как бездомный пес), Миранда ответила:
– Это вовсе не тот поступок, каким мог бы гордиться нормальный человек.
Кермит знал, что она совершенно права.
Закончив работу, он решил подождать Нелл у ворот фабрики. Он уже давно встречал и провожал ее, не таясь, а сегодня впервые подумал: а не сделать ли ее своей постоянной подругой? Миранду Фишер пора оставить в прошлом. Пора оставить в прошлом все, что мешает ему жить полноценной жизнью.
Кермиту показалось, что Нелл чем-то расстроена. Она выглядела удрученной и хмурой, что еще больше подчеркивала старая немодная одежда, которую она носила до сих пор.
– Что-то случилось? – спросил молодой человек, когда она подошла к нему.
Нелл вздохнула. В кармане ее жакета лежало письмо от матери. Кашель, начавшийся у Клементины Бакер еще зимой, никак не проходил. Нелл несколько раз посылала матери деньги и лекарства, из-за чего так и не смогла одеться получше и снять собственное жилье.
Нелл решила сказать правду:
– Мама больна, и я не знаю, чем ей помочь. Пока я смогу еще что-нибудь ей послать, пройдет не меньше двух недель.
– Эти Макдаффы прижимистые люди! – заметил Кермит. – Платят работникам гроши, тогда как у самих карманы набиты деньгами! Ненавижу этих jobeur[6]6
Слово из франко-канадского жаргона, означающее «работодатель».
[Закрыть]!
Мысль о том, что Нелл, как и Миранда, по-своему находится в руках Дилана Макдаффа, вызывала в нем раздражение, даже злобу.
– Мне прибавили жалованье, и для меня одной этого вполне бы хватало, просто лекарства слишком дороги.
– Давай я дам тебе денег, – предложил Кермит. – Сейчас я получаю достаточно.
– Нет-нет! – Нелл замотала головой.
Зря она заговорила с ним о деньгах. Хлоя предупреждала о том, что ни в коем случае нельзя брать деньги у парня: в этом случае он может потребовать взамен конкретной награды.
– Тогда позволь мне немного поднять твое настроение. Ты хочешь есть?
– Да.
– Пойдем поужинаем в кафе.
Лицо Нелл озарила улыбка.
– Хорошо.
Они пошли по набережной. Стояла пасмурная погода, небо сочилось мелким дождем. Пирсы мигали красноватыми огоньками. На ближайшем корабле зажегся прожектор, осветивший его мокрую палубу и ближайший кусочек берега.
Кермит обнял Нелл за плечи, а потом наклонился и поцеловал. У него были горячие руки и губы, и в такие минуты он заставлял ее забывать обо всем. Ей чудилось, будто в нее перетекают его напор, сила и страсть. Целуя Нелл, Кермит раскрывал не только ее губы, но и душу, извлекая то потаенное, о чем она прежде и не догадывалась.
В маленьком кабачке в районе порта было накурено и тесно. Там шумели и пили пиво. Однако Кермит провел Нелл в отдельное помещение за перегородкой, где усадил на деревянную скамью.
– Здесь подают великолепные ростбифы и такой отличный жареный картофель, что только пальчики оближешь. А еще мы возьмем бутылку вина.
Пока они ожидали заказ, Кермит заговорил о пикнике. Он знал прекрасное место, где росли белые канадские сосны, гладкие и стройные, как девичьи ноги, и маленькое озеро, спокойная гладь которого напоминала гравировку по стали. Где за будто спящими лесами высились синие горы. В выходной они с Нелл могли бы взять покрывало, еду и поехать туда хоть на весь день, если, конечно, погода будет хорошей.
Не слушая протестов Нелл, Кермит до краев наполнил ее бокал.
– Я хочу кое-что сказать.
Сделав паузу, он посмотрел ей в глаза, и ее сердце замерло от предвкушения желанного признания. Но Кермит заговорил о войне.
– Я собираюсь на фронт. Уже был на пункте, скоро мне пришлют повестку.
– Зачем тебе на войну?! – вырвалось у Нелл, и лицо Кермита сделалось жестким.
– Если не понимаешь, лучше не спрашивай. Если мужчина нигде и никогда не проявлял героизма, то это вовсе и не мужчина, а какой-нибудь… Дилан Макдафф!
– Сын хозяина фабрики, где я работаю? При чем тут он? За что ты его не любишь?
– Да просто так. А ты его видела?
– Нет. Но говорят, он очень красив.
Кермит скрипнул зубами.
– Смотря на чей вкус. Если ты предпочитаешь дохлую рыбу, тогда конечно.
– Я давно хотела тебя спросить, – голос Нелл слегка дрожал, но она твердо решила – сейчас или никогда, – я много слышала о том, что ты неравнодушен к одной девушке, Миранде Фишер. Скажи, это правда?
На мгновение Кермит окаменел, а потом небрежно откинулся на спинку стула. Его зеленые глаза, как и прежде, горели ярким, гипнотическим огнем.
– Отчасти. Это просто застарелая привязанность. Было время, я считал себя очень одиноким, а она оказалась рядом. На самом деле мы очень разные. Сейчас мне нравишься ты.
У Нелл зазвенело в ушах, а лицо залила краска.
– Но она очень красива!
– Ты тоже.
– Она дочь врача, а я простая фабричная работница.
– И что с того? А кто такой я? Постоянного занятия у меня нет, берусь то за одно, то за другое. Хорошо, что сейчас в порту работа просто кипит и требуется много рук!
Нелл уже слышала, что с началом войны порт рос если не с каждым часом, то с каждым днем. Шли работы по углублению причальных мест, не прекращалось строительство новых пирсов. Неудивительно, что там пригодились энергия и сила Кермита.
Между тем он продолжал смотреть на нее со странным напряжением, словно стараясь проникнуть в душу.
– Послушай, Нелл, я хочу, чтобы ты дождалась меня с фронта.
– Конечно, дождусь! А если тебя… – она прикусила губу, а он рассмеялся.
– Меня не убьют. Со мной вообще ничего не случится. Если б ты знала, сколько раз я рисковал! Стоял на рельсах перед идущим поездом, отскакивая в последний момент, прыгал в воду с самых высоких круч, проплывал между бортами кораблей, стоявших так тесно, что, казалось, они способны меня раздавить.
– Зачем ты это делал?
– Пытался избавиться от страха смерти.
– У тебя получилось?
– Не знаю, однако я понял, что смерть меня не берет, – сказал он и вручил ей бокал. – Пожалуйста, выпей за мою удачу!
Принесли жареный картофель и ростбиф. Еда выглядела и пахла так, как она выглядела бы и пахла в раю, если там вообще есть еда. Кермит ел с огромным аппетитом, а потом заказал им с Нелл еще по чашке кофе.
Он много говорил, шутил и смеялся, и она не заметила, как выпила бутылку вина с ним пополам. Его черные волосы растрепались, глаза сверкали, как изумруды, лицо было смуглым, а зубы – удивительно белыми. Глядя на него, Нелл думала о том, что вполне могла бы подчинить свою жизнь жизни другого человека. Этого человека.
Когда они вышли на улицу и прошли с полквартала, хлынул ливень, и Кермит сразу решил, что этот дождь – подарок судьбы. Ничего не случается просто так!
Нелл вымокла и дрожала. Ее волосы, облепившие голову, походили на бронзовый шлем. Вода падала стеной, отчего казалось, будто все вокруг соткано из мутных теней. Этот ливень должен был ознаменовать конец зимы и начало весны, начало истории новых отношений.
– Давай зайдем ко мне! – Кермит старался перекричать грохот падающей воды. – Это совсем близко. Тебе надо обсохнуть: если ты заболеешь, твои хозяева не заплатят тебе ни гроша!
Не дожидаясь ответа, он схватил девушку за руку и повлек за собой.
Его жилье произвело на Нелл соответствующее впечатление. Загаженный двор, захламленная лестница, темные коридоры, ободранные стены и грязные окна. Однако все это, по-видимому, ничуть не смущало Кермита.
– Давно хочу переехать, да все лень. Много ли надо одинокому мужчине?
Похоже, он не лгал: в его комнате и не чувствовалось ни малейшего присутствия женщины.
Почему он привел ее сюда? И зачем она пришла? Нелл робко присела на стул. Заметив, как напряглась ее спина и сжались колени, Кермит непринужденно промолвил:
– Ты насквозь промокла. Сними хотя бы жакет. А я тем временем согрею чай.
Пока он возился с плиткой, Нелл повесила жакет на спинку стула. В ее ботинках хлюпала вода. Пожалуй, после такого ливня одежда не просохнет и за неделю!
Видя, что Нелл не перестает дрожать, Кермит сказал:
– Раздевайся. Завернешься в простыню.
Когда она помотала головой, он подошел к ней и расстегнул блузку. В следующий миг ее грудь легла в его ладонь так просто, словно ей было предназначено находиться именно там. Кермит слегка разжимал и сжимал пальцы, тогда как его губы сомкнулись с губами Нелл.
Вскоре блузка валялась на полу, а сама Нелл лежала на кровати, и вся ее одежда пришла в такой беспорядок, что было бы проще скинуть ее совсем.
Думая о том же, Кермит освободил ее от юбки и нижнего белья. Он не давал ей ни освоиться с новыми ощущениями, ни даже вздохнуть. Однако то была не только пытка, но еще и блаженство. Его руки «там» и «тут», жгучие поцелуи, хриплое дыхание и бессвязные слова сводили Нелл с ума.
Быстро вскочив, он рывками стянул с себя одежду. У него было сильное, смуглое, красивое тело.
В следующий миг он навалился на Нелл всем своим весом. Резкая вспышка боли – и он вошел в ее тело.
У нее перехватило дыхание. Утоляя свой голод, он двигался быстро и резко, и Нелл понимала, что в эти минуты он вовсе о ней не думает, его не тревожат ее чувства. Она ощутила усталость и опустошенность в мозгу, душе и теле. А главное – в сердце. Ей захотелось как можно скорее уйти отсюда.
Наконец он затих, лежа на ней, потом откатился в сторону, а через минуту встал с постели.
– Мы забыли о чае. Сейчас попьем.
– Я не хочу. Мне надо домой.
Увидев, что Нелл едва не плачет, Кермит сел на постель и погладил ее по волосам.
– Каждый день сотни девушек теряют невинность. Счастье, если это происходит с тем, кого они любят и кто любит их. Но в любом случае в этом нет ничего страшного. В следующий раз тебе будет лучше, я обещаю. Я хочу, чтобы ты осталась на ночь, потому что утром из окна можно увидеть, как над гаванью поднимается солнце.
– Что скажет Хлоя, если я не приду ночевать? – прошептала Нелл.
– Неважно, что она скажет. Главное, ей не удастся изменить то, что уже случилось.
Заснув в его объятиях, Нелл наконец согрелась. На рассвете Кермит разбудил ее поцелуем, а после заставил подняться и подвел к окну.
Красное солнце было огромным; казалось, оно занимает половину неба. По воде бежали оранжевые блики, и на ней лежала полоса глубокой тени от перекинутого через гавань моста, казавшегося призрачным, словно радуга. В вышине парили птицы и растворялись ночные облака. Слышалась мерная пульсация просыпающихся судовых механизмов и нестройные гудки множества кораблей.
Кермит стоял радом с ней, обнаженный, гибкий и сильный, стоял, любовно и властно положив руку ей на плечи, и в эти мгновения Нелл думала о том, как хорошо вот так, вместе, встречать рассвет. Всегда, до конца своей жизни.
Глава шестая
– Я познакомился с девушкой, на которой хочу жениться, – сказал Дилан отцу, и в кабинете стало так тихо, что было слышно, как откуда-то снизу, оттуда, где тянулись ряды бисквитов, возвышались штабеля хлебных буханок и высились пирамиды коробок с печеньем, доносится грохот поддонов и скрежет печей.
Грегори Макдафф выпрямился в кресле. Иногда он поражался способности сына находиться не в том времени и не в том месте. Еще в детстве Дилан часто уходил в свои мысли, а потом с трудом возвращался к действительности.
Подумать только, минуту назад они обсуждали очередную крупную поставку товара в Европу и вот пожалуйста: Дилан говорит о какой-то девушке!
С одной стороны, мистер Макдафф-старший был рад тому, что сын наконец обратил внимание на прекрасный пол, но с другой – почему сразу брак!
Он неохотно отложил бумаги.
– Кто она?
– Дочь врача галифакской больницы Колина Фишера.
– Это мне ни о чем не говорит, кроме разве того, что она тебе не пара.
Дилан словно повис в пустоте, где нет ни атмосферы, ни жизни. Он с трудом произнес:
– Почему?!
– Ты даже не представляешь, сколько девушек и их родителей мечтают увидеть тебя своим мужем и зятем!
– Миранда не корыстная. А еще она очень красива.
– В последнем я нисколько не сомневаюсь, чего не скажешь о первом.
– Как ты можешь так говорить: ведь ты ее не знаешь!
– Я знаю гораздо больше, чем тебе кажется.
– Почему ты женился на маме? – голос Дилана дрогнул. – По расчету? Ты часто о ней вспоминаешь?
Грегори недовольно повел плечом. Прошлое, которое причиняет боль, лучше забыть. После смерти супруги у него были женщины, но он не женился ни на одной: не нашлось ни похожей, ни достойной. А еще он всегда думал о будущем Дилана.
– Разумеется, вспоминаю. Она подходила мне, это так. И, конечно же, нравилась.
– Миранда мне тоже нравится. Даже больше – я ее люблю. И мы подходим друг другу! Мы одинаково думаем и чувствуем.
– На свете нет двух одинаковых людей. Все это иллюзии.
– Словом, – подвел итог Дилан, – ты не хочешь с ней познакомиться?
Грегори пожал плечами.
– Я могу взглянуть на нее, но зачем? Сперва ты должен как следует изучить производство, а устройством твоей личной жизни мы займемся потом.
– С этим я как-нибудь сам разберусь!
Резко поднявшись, Дилан отшвырнул стул и устремился к дверям.
– Ты куда? Мы еще не закончили!
– Я закончил. И я возьму машину. Без Томаса. – Это прозвучало как утверждение. – Мы с Мирандой едем за город. А еще я недавно побывал на призывном пункте. Я займусь делами фабрики, отслужив в армии.
Услышав это, Грегори мигом утратил невозмутимость и вцепился дрожащими руками в крышку массивного дубового стола.
– Дилан! Мой мальчик! Ты сошел с ума! Ведь я уже не молод и не вполне здоров! Ты хочешь свести меня в могилу? Ты не создан для войны! Тебя же убьют!
– А ты не думал о том, что я тоже способен убить? – холодно произнес сын.
Спустя полчаса он ждал Миранду рядом с автомобилем. Ничто не выдавало его смятения и досады. Дилан устроил эту прогулку, чтобы попросить Миранду выйти за него замуж, а в результате отец все испортил! И как теперь быть?
Увидев Дилана в пальто для автомобильной езды, модном кепи, белом шелковом кашне, темных очках и кожаных перчатках с крагами, Миранда радостно улыбнулась. Сейчас он выглядел решительным, непоколебимо уверенным в себе человеком. Ей нравились именно такие мужчины.
Она подошла к нему, сияя улыбкой, и он тотчас открыл перед ней дверцу шикарной машины.
– Вы сами водите?
– Пока не слишком уверенно: у меня еще мало опыта. Но вам не стоит беспокоиться: мы поедем по хорошей дороге.
Когда они тронулись, Миранду охватило настроение, какое она испытывала, видя блеск огней, вдыхая аромат роз или слыша красивую музыку.
– Куда мы направляемся?
– За город. Не волнуйтесь, это недалеко. Мы устроим пикник прямо в машине. Надеюсь, вы не против?
– Конечно, нет. Кстати, Дилан, я давно хотела спросить: почему в свое время вы уехали в Торонто? Вам не нравился Галифакс или это было связано с вашей семьей? Мне кажется, мой отец прав: Далхаузи хороший университет.
Автомобиль замедлил ход.
– Сложный вопрос. Скорее, я пытался убежать от самого себя, не осознавая, что это невозможно. Что касается Галифакса… Прежде мне казалось, будто в отличие от крупных собратьев этот город противится современности, что ему свойственна провинциальная романтичность. – Он говорил о Галифаксе так, словно тот был живым существом. – Все изменилось с началом войны…
– Вы еще не передумали вступать в армию? – спросила Миранда, и Дилан осторожно ответил:
– Я пока не решил.
Поскольку дорога была пустынной, он ускорил движение. Мимо проносились прямые, высокие, как корабельные мачты, сосны, дубы с сильными, словно мускулистыми, ветвями. Казалось, где-то в лесной глуши скрываются тропы, на которые не ступала нога белого человека и где сохранились следы индейских мокасин.
Дилан думал о красках окружающей природы. Он внимал им, удивительным, прекрасным, иногда неправдоподобным. Он обожал нежные цвета, розовые, голубые, сиреневатые и лиловые. Оттенки неба на заре, переливы морских раковин, прозрачность тумана и дыма – для него они были так же реальны, как плоть и кровь. Они словно являлись частью его самого. Очутившись за городом, он больше всего на свете хотел бы вынуть бумагу, кисти и рисовать. Однако этот день был посвящен Миранде.
Остановив машину, Дилан достал бумажный пакет с жареными куриными крылышками и печеным картофелем, сверток с хлебом и сыром и бутылку вина.
– Тут много еды, правда, она довольно проста, хотя, – он улыбнулся, – и лучше, чем пеммикан[7]7
Пеммикан – питательная смесь, изобретенная индейцами. Приготовлялась из смеси животного жира и сушеного мяса.
[Закрыть]! Миранда, вы выпьете?
– А почему нет? – в ее голосе прозвучали игривые нотки.
После первого памятного танца Дилан больше не решался обнять Миранду, а она думала о том, когда же он ее поцелует. Не то чтобы она этого желала, просто ей хотелось почувствовать себя современной и взрослой девушкой.
Они пили и ели, наслаждаясь уединением, ароматами природы и присутствием друг друга. Разумеется, Дилан жаждал большей близости с Мирандой, но он был настолько скован и так сильно ее уважал, что просто не знал, как к этому подступиться.
К счастью, на помощь пришла праматерь Ева.
Дилан даже не понял, как и когда голова Миранды легла на его плечо, а его рука обвила ее талию. А потом она повернула к нему лицо, и их губы соприкоснулись.
Они долго целовались, благо, вокруг не было ни души. Внутри существа Дилана словно раскрылись шлюзы, и неведомый поток устремился к столь же неизведанному руслу. И этого оказалось достаточным для того, чтобы он решился сделать признание:
– Я люблю вас, Миранда! Выходите за меня замуж!
К его неудовольствию, она отстранилась.
– Разве ваш отец не будет против нашего брака?
Дилан постарался не показать, насколько сильно удручен ее реакцией: он не мог понять, почему Миранда заговорила о его отце, сразу перешла к практической стороне дела? Ведь он только что признался ей в любви! Дилана сразил ее холодный деловой тон. И еще ему почудилось, будто Миранда ждала этого предложения.
– В данном случае все решаю я, – уверенно произнес он.
Его руки, мгновенье назад обнимавшие девушку, твердо легли на руль автомобиля.
Поняв, что повела себя неправильно, Миранда попыталась исправить положение:
– Просто я всегда боялась, что мы не пара, что такой богатый человек, как вы, никогда не женится на простой и бедной девушке!
– Все это глупости! Я же люблю вас! А вы меня любите?
У него были правильные, почти классические черты, тонкие нервные руки с длинными пальцами – руки художника, в растрепавшихся от ветра белокурых волосах сверкало солнце, а в прозрачных глазах отражалось небо. Он был хорошо одет и сидел за рулем шикарной машины. Он жил в роскошном особняке, а его отец был владельцем огромного предприятия. Почему бы ей не попытаться полюбить такого человека?
– Не торопитесь. Все это так неожиданно. Мне нужно разобраться в себе. Да, я думаю, что люблю вас, но я отвечу вам позже, хорошо?
Дилан помнил: для того чтобы влюбиться в Миранду ему понадобилось одно мгновение, но ведь люди бывают разными. К тому же женщины совсем не похожи на мужчин.
– Наверное, я должен обратиться к вашим родителям? – спохватился Дилан.
Миранда улыбнулась.
– В наше время это уже не обязательно. Я сама сообщу им о вашем предложении. А вы расскажите своему отцу.
– Я уже говорил с ним. Он хочет вас увидеть.
Дилан не знал, что заставило его солгать. На самом деле он надеялся, что увидев Миранду, отец поймет его чувства и не станет противиться браку.
– А когда?
– Можно даже завтра. Я заеду за вами вечером.
Дальше они ехали молча, любуясь пейзажем, пока Дилан не заметил стоявшего на дороге человека. Тот застыл с таким видом, словно собирался остановить автомобиль голыми руками. Дилан почувствовал, что его ноги занемели, а пальцы начали дрожать.
Поняв, что человек не свернет с пути, он бросил машину влево. Миранда закричала от страха, но, к счастью, Дилан успел затормозить, и «роллс-ройс» остановился буквально в двух футах от огромного дерева.
Распахнув дверцу автомобиля, Миранда выскочила наружу и побежала к дороге. Дилан подумал, что она в шоке, а после увидел, как она осыпает упреками человека, который продолжал стоять на прежнем месте.
– Ты сошел с ума! Что тебе нужно, Кермит?
– Тебе известно, что, – ответил мужчина, и тогда Дилан его узнал.
Он медленно выбрался из машины и, прихрамывая от боли в затекшей ноге, подошел к мужчине и Миранде, которые продолжали перебрасываться репликами.
– Почему ты меня преследуешь?
– Потому что, связавшись с этим булочником, ты ступила не на тот путь.
– Какое тебе дело до меня и мистера Макдаффа!
– Я знаю, тебе нужны его деньги.
– Ничего подобного! Я люблю его, и именно поэтому выйду за него замуж!
Дилан был вынужден признать, что не способен выдержать взгляд этого человека, а вот Миранда могла. Она не просто бросила фразу ему в лицо, а еще и издевательски расхохоталась, оскалив зубы. И тогда Дилан понял, что она может быть другой.
У ее собеседника был такой вид, будто у него выбили из рук оружие в самый разгар сражения, а все его соратники вдруг повернулись к нему спиной.
– Из-за вас мы едва не погибли, – сказал Дилан.
Даже в такой ситуации он держался вежливо, что, по мнению, Кермита, являлось признаком малодушия и трусости.
Соперник Дилана (а тот больше не сомневался в том, что это его соперник) усмехнулся.
– Это ты чуть не убил ее, чтобы не врезаться в меня! Я слышал, ты собираешься воевать? А тебе известно, что на войне надо стрелять в людей? Ты уверен, что сможешь?
– Почему вы ко мне привязались? Что я вам сделал?
Зеленые глаза Кермита сузились.
– Ты увел у меня девушку.
– Насколько я понимаю, эта девушка никогда не была вашей, – ответил Дилан.
– Она бы стала моей, если б не влез ты со своими деньгами! – бросил Кермит, а потом вдруг произнес: – Ладно. Вы мне надоели. Делайте что хотите; с этих пор я буду жить своей жизнью.
Резко повернувшись, он пошел прочь по дороге, а Дилан и Миранда смотрели ему вслед. Наконец Дилан произнес:
– Кто это?
– Один сумасшедший. Он вообразил, что влюблен в меня, и не дает мне проходу.
Она рассказала, при каких обстоятельствах познакомилась с Кермитом, и у Дилана отлегло от сердца. В такую девушку, как Миранда, способен влюбиться любой мужчина, даже самый примитивный и грубый.
– Однажды я уже встречался с ним, – признался он. – Этот человек ударил меня в детстве, даже не просто ударил, а избил ни за что ни про что.
– Вот как? – с любопытством спросила Миранда. – И вы пожаловались своему отцу?
– Я никому не жаловался. Просто наш водитель успел поймать этого мальчишку. А что было дальше, я не знаю и никогда не хотел знать.
В голосе Дилана было столько усталости и досады, что Миранда решила не говорить ему правды.
– Поверьте, – сказал он затем, – я никогда не признавал существования каст. Если я и делил людей, то не по их происхождению и материальному положению.
– Я верю вам, Дилан, – искренне ответила Миранда.
Они сели в машину и продолжили путь. Приближающийся вечерний город казался мозаикой из огней и красок, но Дилана, будто бы, ничто не трогало.
Когда они въехали в Галифакс, он не смотрел ни на витрины магазинов и кафе, ни на свою спутницу, а только вперед.
Когда машина остановилась, Миранда промолвила мягким, ласкающим голосом:
– Я приду к вам завтра. Не обращайте внимания на Кермита. Он и впрямь не в своем уме. Я сказала правду: я люблю вас и согласна стать вашей женой.
Кермит не лгал: место, выбранное им для пикника, казалось сказочным. Все, что открывалось глазам, поражало ширью, необычностью и мощью. Волны необъятных вечнозеленых лесов простирались до самого горизонта, где виднелись голубоватые массивы гор. Маленькое озеро то искрилось рябью, высекаемой легким ветром, то становилось похожим на гладкое серебряное зеркало. А небо было таким бездонным, что в нем хотелось утонуть.
Нелл не пришлось ничего готовить для пикника: Кермит все сделал сам. Чай они кипятили на костре и там же жарили мясо, а еще он припас толстые сэндвичи с ветчиной и сыром, свежую зелень и бутылку вина.
Целый день они то ели, то бродили по округе, то лежали на покрывале, то занимались любовью.
Нелл поражалась тому, как быстро Кермиту удалось пробудить огонь в ее теле. Теперь она не могла представить своего существования без его близости. К сожалению, им было негде встречаться: Кермит считал свою комнату слишком убогой для того, чтобы приводить туда девушку, да и ей было неловко к нему приходить.
Очутившись на природе, Нелл боялась обнажиться (вдруг кто-то увидит!), хотя вокруг не было ни души, и сперва они занимались любовью полуодетыми. А потом Кермит сказал, что хочет искупаться.
Скинув одежду, он без сожаления разбил безупречную гладь озера, и, повинуясь зову возлюбленного, девушка последовала его примеру.
Солнце ласкало ее незагорелое тело, обводя его контуры золотыми линиями, придавая коже нежный опаловый блеск.
Было еще слишком рано для купания, и у Нелл перехватило дыхание, тогда как Кермит без малейшего содрогания рассекал воду сильными взмахами рук.
Потом, все в каплях, словно осыпанные алмазами, они рухнули на берег, возле костра, и смотрели на голубоватую весеннюю дымку, заслонявшую небо. То было нечто фантастическое, прозрачное, похожее на фату невесты.
Нелл вспомнила разговор с подругой. Разумеется, Хлоя быстро догадалась о том, что подруга вступила в близкие отношения со своим ухажером. Она не ругала и не осуждала Нелл, а только спросила:
– Он намерен на тебе жениться или хотя бы думает о последствиях? Будет очень мило, если он уйдет на войну, а ты останешься беременной. А потом он вернется и скажет, что за время его отсутствия ты погуляла с кем-то другим и он не имеет к твоей беде ни малейшего отношения!
Как обычно, Хлоя была права. Нелл не замечала, чтобы, давая волю своему желанию, ее возлюбленный заботился о том, как бы она не забеременела. И она была слишком несведуща и наивна, чтобы самой защититься от этого.
Теперь она наконец решилась произнести вслух:
– А если у меня будет ребенок?
Приподнявшись на локте, Кермит посмотрел ей в лицо.
– Ничего не случится. Не думай об этом.
Он ответил так уверенно, что она выбросила из головы беспокойные мысли.
Когда пришла пора возвращаться в город, Кермит сказал:
– У меня осталось две недели, и я хочу провести их с тобой. Давай снимем общую комнату? О деньгах не думай, я заплачу вперед. Зато приехав в отпуск, я буду знать, куда мне идти. Ну как?
– Я согласна! – воскликнула Нелл.
Разумеется, больше всего на свете она желала, чтобы Кермит женился на ней. Но он не заговаривал об этом, и она также пока что не смела затрагивать столь щекотливую тему.
Когда однажды Нелл вновь обмолвилась о Миранде, Кермит произнес сквозь зубы:
– Она продалась, как многие красивые девушки: выходит замуж за Дилана Макдаффа.
– Быть может, она его любит?
– Как можно полюбить этого слюнтяя! Ей нравятся совсем другие мужчины.
Нелл не стала спрашивать, какие: было ясно, что Кермит имел в виду себя.
Он довольно быстро нашел подходящее жилье: тоже в районе гавани, но в лучшем доме.
Небольшая уютная комнатка оказалась полностью обставленной, что порадовало молодых любовников: ведь у них почти не было своих вещей.
Девушка тепло и не без некоторого сожаления рассталась с Хлоей, пообещав заходить в гости.
Кермит и Нелл зажили, как муж и жена: по вечерам он ждал ее у ворот фабрики, и они под ручку возвращались домой. Для обоих такая жизнь была в диковинку, и они наслаждались ею. По вечерам Нелл обожала сидеть в своей комнатке, где на вбитом в стену гвозде висела куртка Кермита, а на спинке стула – ее чулки, где пахло яичницей с беконом, которую Кермит жарил на завтрак, и дешевыми духами, которые он подарил Нелл. В этом скромном жилье она ощущала себя в безопасности, словно птица в гнезде.
Нелл думала о Кермите каждую минуту, она буквально жила им. Даже когда они говорили о каких-то пустяках, ей казалось, будто на свете нет ничего важнее. Хотя он не признавался Нелл в сокровенных чувствах, зато никогда не перекладывал на ее плечи лишних забот. Часто сам готовил холостяцкие блюда, вроде бифштекса с консервированной фасолью, а белье посоветовал относить в прачечную.
А как сладостно было засыпать и просыпаться в объятиях друг друга! Кермит и Нелл всегда лежали лицом к окну, и занавески постоянно были раздвинуты.
По утрам корпуса стоявших на якоре кораблей казались сделанными из серебра, а по ночам звезды над гаванью были такими большими и яркими, что чудилось, будто они заливают светом весь город.
Когда прошла неделя, сердце девушки тревожно заныло. Осталось так мало времени! Кермит по-прежнему уверял, что с ним ничего не случится, он обещал писать так часто, как только будут позволять обстоятельства и время, и при малейшей возможности вырваться в отпуск.
Однажды, когда Нелл выходила из ворот фабрики, к ней подошла Хлоя. По лицу подруги девушка поняла: что-то случилось. Рот Хлои был сжат в тонкую линию, а в глазах затаились растерянность и скорбь. А потом Нелл увидела, как она вынимает из кармана письмо. Оно пришло из родного поселка, но не от матери. Та умерла две недели назад. Послание запоздало, и Клементину Бакер, конечно, успели похоронить. Надеясь, что Аннели приютили соседи, Нелл отправилась в путь.
Всю дорогу она то плакала от горя, то терзалась мыслями о том, что теперь делать. У них с Аннели не осталось близких родственников, стало быть, ей придется забрать сестру в Галифакс и заботиться о ней. Значит, последней недели с Кермитом не будет: они не смогут жить втроем.
Совсем недавно казавшаяся радужной действительность вдруг повернулась к ней неведомой темной стороной: Нелл потеряла мать, а вскоре ее возлюбленному предстояло уплыть на другой континент, чтобы принять участие в нелепой, жестокой и страшной войне.
