Текст книги "Ярче, чем солнце"

Автор книги: Лора Бекитт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 20 страниц)

Глава третья

В субботу на фабрике был короткий день, и, едва вернувшись домой, Хлоя принесла от хозяйки утюг, полный раскаленных углей: она собиралась погладить наряды, в которых им с Нелл предстояло пойти на танцы.

Для себя Хлоя выбрала темно-синее платье с многослойной юбкой и поясом с застежкой из серебристого металла. Она заплела темно-каштановые волосы в косу и тщательно уложила ее вокруг головы.

Свято веря в то, что больше всего рыжим идет травянисто-зеленый цвет, она предложила Нелл подходящее платье с блестящими пуговицами и широким поясом, который завязывался сзади большим бантом. Хлоя одолжила ей даже гладкие, как стекло, шелковые чулки, пусть и с бумажным верхом, и Нелл пришла в полный восторг: ей еще не доводилось носить такие изящные модные вещи!

– Ничего, – успокоила Хлоя, – как только начнешь хорошо зарабатывать, купишь себе все, что захочешь.

Девушка кивнула, при этом вспомнив, что собиралась отсылать большую часть заработка матери и сестре. Что же тогда останется для себя?

Неприятная мысль промелькнула и исчезла: сегодня ничто не могло испортить ее настроения.

Пока Хлоя гладила одежду, Нелл безуспешно пыталась запудрить веснушки. А еще ей предстояло разучить основные па, и было совершенно ясно, что они с Хлоей не успеют поужинать. Впрочем, подруга сказала, что можно перекусить по дороге.

Когда они вышли на улицу, на город опустился вечер. Девушки шагнули в толпу, которая текла по тротуарам, словно огромный живой поток. Люди переговаривались и перекликались. Шуршали шины автомобилей, стучали колеса повозок. Город пребывал в постоянном движении, и Нелл жаждала попасть в ритм его жизни, стать его частью, уловить свое место в его изменчивом мире.

На углу, как и в день ее приезда, продавали сосиски, которые готовились на газовом гриле. Аромат подкопченных колбасок, жареного лука, острого соуса, сладкой горчицы и теплых свежих булок был чудесен – Нелл вдохнула его полной грудью, стараясь задержать в себе и чувствуя, как нутро заполняет ожидание неземного блаженства.

Отстояв небольшую очередь, они с Хлоей взяли две порции по десять центов и принялись с жадностью уплетать сосиски, одновременно оживленно болтая.

Нелл уже поняла, что жизнь города, по улицам которого гулял вольный атлантический ветер, целиком подчинялась делам порта. Ее поражало все, что она видела: массивные военные корабли, переброшенный через гавань легкий ажурный мост, ведущий в Дартмут, город-близнец Галифакса, звездообразная цитадель на высоком холме.

Хлоя и Нелл шли туда, куда стремилось множество веселых и ярких, как бабочки, девушек и получивших увольнительные военных в зеленой форме. Похоже, здесь собралась вся городская молодежь, и дабы обратить на себя внимание, каждый старался перещеголять другого. Так, целая компания молодых людей в штатском въехала на пристань в стареньком «форде» с таким шиком, будто они прилетели на аэроплане.

Нелл обрадовалась, заметив Сиену, непривычно нарядную, с кукольно завитыми белокурыми волосами и сильно подведенными глазами. Увидев, что Нелл не одна, а с подругой, она ограничилась безмолвным кивком и затерялась в толпе девушек.

– Мы работаем вместе, – пояснила Нелл.

– Я ее знаю, – обронила Хлоя, – прежде она была в нашем цехе, но потом ее перевели.

– А она говорила, что не помнит тебя! У нее очень красивое имя, Сиена, и когда она накопит немного денег, то устроится на киностудию.

Хлоя рассмеялась.

– Все это вранье! Никакая она не Сиена, ее зовут Сьюзен. Кому она нужна на киностудии? Возомнила себя Мэри Пикфорд[4]4
  Пикфорд Мэри (1892–1979), кино– и театральная актриса канадского происхождения. Легенда американского немого кино, снявшаяся примерно в 250 фильмах.


[Закрыть]! Она не желает признаваться в знакомстве со мной, потому что мне известно о ней кое-что не слишком хорошее. Впрочем, не только мне, а всем, кто с ней работал. Она была беременна и избавилась от ребенка.

– Избавилась от ребенка? Какой ужас!

– Вот и я о том же. Потому будь осторожна: здесь много желающих свести с девушками легкое знакомство.

Очутившись на палубе корабля, который возвышался над водой, словно утес, Нелл вцепилась в руку подруги. Здесь было столько народу, и стоял такой гул! Все толпились, теснились, толкались, то ли стараясь отыскать знакомых, то ли желая занять место получше.

Над головой пестрели разноцветные флажки и сияли огни фонарей. Пахло морской водой, пудрой, духами, железом и потом. Волны казались маслянистыми и тяжелыми, берег таял во мгле, а под ногами, несмотря на то, что судно стояло на якоре, ощущалась качка. На мгновение Нелл почудилось, что корабль вот-вот унесется в море вместе с массой людей, словно отколовшаяся льдина.

Большинство юношей стремилось выбрать себе пару еще до того, как начнет играть оркестр. Поняв, что она, как и все остальные, стала предметом пристального изучения, Нелл ощутила неловкость, если не сказать – страх. Ее колени одеревенели, а тело словно овеяло сквозняком. А если ее никто не пригласит? А если пригласит, и она так смутится, что не сможет танцевать?!

Внезапно она заметила человека, который стоял неподалеку от нее. Он держался с видимым безразличием, между тем у него был притягательный оценивающий взгляд и от него исходило ощущение такой внутренней силы, что Нелл невольно обратила на него внимание.

У него были черные волосы и светло-зеленые глаза с темной каймой, мужественное и немного жестокое лицо.

– Даже не смотри в ту сторону, – прошептала Хлоя, заметив направление взгляда Нелл. – Это Кермит Далтон. Слишком много девушек отдали ему свое сердце и, подозреваю, не только сердце. Но только не та единственная, в которую он и впрямь влюблен!

– Она здесь? – с любопытством спросила Нелл.

– Она не ходит на танцы, а если б пришла, многие девушки лишились бы кавалеров. Миранда Фишер – одна из первых красавиц Галифакса. Она похожа на киноактрису куда больше, чем эта Сьюзен: у нее темные глаза и волосы и белая кожа, а еще – замечательная фигура, – ответила Хлоя. – Правда, она очень высокомерна и никогда ни на кого не смотрит.

– А почему она ему не достанется?

– Потому что на самом деле он никто и ничто.

Хлоя хотела еще что-то сказать, но в этот миг заиграл оркестр, и прежде хаотичное движение на палубе мало-помалу приобрело более-менее упорядоченный характер.

Пятачок, на котором стояла Нелл, понемногу пустел. Разрумянившуюся от удовольствия Хлою увел высокий военный. А потом, в гуще танцующих, Нелл разглядела Сиену-Сьюзен, которую обнимал молодой человек в лихо заломленной на затылок фетровой шляпе.

Нелл ни о чем не думала, она просто наслаждалась невиданным действом, атмосферой праздника, иллюзией счастья, исходившей от окружавших ее людей. Она ничуть не переживала от того, что ее никто не приглашает: так было даже спокойнее.

– Вы танцуете? – вдруг раздалось над ухом, и она не сразу поняла, что обращаются к ней.

Повернувшись, Нелл увидела того самого человека, которого заприметила в самом начале вечера и от знакомства с которым ее предостерегала Хлоя.

Она молчала в растерянности, не зная, что ответить, между тем он продолжил:

– Вероятно, вы впервые на танцах?

Она молчала и не двигалась, завороженная взглядом его зеленых глаз, но потом ей в лицо ударил отрезвляющий морской ветер, и Нелл почувствовала, что в голове проясняется.

– Почему вы так решили?

– По выражению вашего лица. Ясно, что для вас тут все в новинку.

– Вы ошибаетесь, – упрямо заявила Нелл, решив не сдаваться без боя.

– Возможно, но только прежде я вас тут не видел.

– Здесь так много народу; разве возможно запомнить всех?

Он улыбнулся, обнажив крепкие белые зубы.

– Девушку с пламенем на голове я едва ли сумел бы забыть!

Нелл вздрогнула. «Горели» не только ее рыжие волосы, в ней пылал неожиданно сильный внутренний огонь, и она не знала, почему. Возможно, от возмущения? Сделав над собой усилие, она выдавила:

– Вы смеетесь надо мной?

– Нет, я говорю вам, что вы особенная, непохожая на других.

– Из-за волос?

– Не только. Пойдемте танцевать?

Опустив ресницы, Нелл неожиданно призналась:

– Я еще никогда не танцевала.

– Значит, все-таки я был прав?

– Да.

– Вы совсем не умеете?

– Подруга кое-что показала, но…

– Не беспокойтесь, – перебил он, – я тоже не очень хороший танцор. Так что поучимся вместе.

Его объятия были уверенными, но не навязчивыми, он хорошо слышал музыку и умело вел Нелл, которая умирала от смущения и восторга. Подумать только, всего неделю назад она прозябала в крохотной деревушке, вдали от мира, а теперь танцует с молодым человеком! Мечты и страсть образовали в ее душе чудесный сплав, будоражащий нервы и не поддающийся описанию. Непрерывное кружение, водоворот красок, ритмичные скользящие движения – что может быть лучше!

Когда музыка смолкла, кавалер отвел ее на место, но не стремился покинуть.

– Следующий танец тоже мой.

Нелл показалось, что это утверждение, а не вопрос, и она не знала, как реагировать, а молодой человек, казалось, наслаждался ее растерянностью.

– Признайтесь: на ваших щеках золотая пудра? – с улыбкой промолвил он и, не дав ей ответить, спросил: – Как вас зовут?

– Нелл.

– А меня – Кермит. Вы давно в Галифаксе?

– Несколько дней. А вы?

– Я здесь родился и вырос.

– Это хороший город?

На его лицо набежала тень.

– Для тех, кто не хочет ничего менять в своей жизни, не стремится что-либо повидать или узнать что-то новое. Вы устроились на работу?

– Да, на бисквитную фабрику Макдаффа. Подруга написала, что там требуются работницы, и я приехала в Галифакс.

– В последнее время я слишком часто слышу это имя, – заметил Кермит, и в его голосе послышалось нечто угрожающее.

В нем вообще было много угрозы: мыслям и чувствам Нелл, ее образу жизни. Она понимала это, потому, когда он предложил проводить ее домой, поспешно произнесла:

– Нет, я пойду с подругой!

Он не удивился и только сказал:

– Тогда давайте сходим в кино?

– Я не могу.

– Почему? Тоже договорились с подругой?

– Нет, но я…

Кермит громко рассмеялся. Нелл заметила, что он ведет себя так, будто вокруг никого нет.

– Вы думаете, что это дурно, но не знаете почему. А я скажу вам, что это совершенно обыкновенно и нормально. Мы просто посмотрим фильм. В кинематографе вы тоже не были?

Нелл поняла, что он читает ее, как раскрытую книгу.

– Не была.

– Значит, побываете. Я зайду за вами после работы, скажем, завтра. Назовите адрес.

Когда она ответила, он спросил:

– Это пансион?

– Да. Я временно живу у подруги.

– Хорошо, тогда я буду ждать вас у входа.

На обратном пути, как и следовало ожидать, Хлоя беспрестанно выговаривала ей:

– Я предупреждала тебя насчет Кермита Далтона, а ты меня не послушалась. Знаешь, кто ты для него? Деревенская дурочка! Его все знают, и с ним мало кто связывается, вот он и охотится на свеженьких. У него ужасная репутация.

– Правда?!

Хлоя сокрушенно покачала головой.

– Уверена, Далтон довел до беды не одну девчонку. Ему хорошо известно, что многие, приезжая сюда из глуши, теряют голову. И он прекрасно знает, что им сказать и как себя повести.

– Мы всего лишь танцевали! – защищалась Нелл.

– Только не говори, что он ничего тебе не предлагал!

Подумав о том, что она слишком многим обязана Хлое, девушка призналась:

– Он хотел меня проводить, но я отказалась. А еще он пригласил меня в кино.

– Вот видишь!

– А что в этом плохого?

– Ты полагаешь, он хочет посмотреть с тобой фильм? Едва выключат свет, как он полезет тебе под юбку!

Нелл испуганно вздрогнула.

– Тогда я с ним не пойду.

– Наконец-то я слышу разумные слова.

Когда они подошли к дверям пансиона, Нелл показалось, что наступила глубокая ночь. Горизонт был залит угольной чернотой, и оттуда веяло дыханием чего-то от века свободного, мощного и великого, неподдающегося земным законам. Девушке чудилось, что человеку ничего не стоит растаять, раствориться в этой бесконечности и темноте, и она впервые подумала о том, как ничтожна, коротка, непонятна, а порой и страшна жизнь.

– Слушайся моих советов, и с тобой все будет в порядке. Но если ты решишь идти своим путем, тогда на меня не рассчитывай, – сказала Хлоя, и Нелл согласно закивала.

Пока у нее не было ничего своего. Она жила в комнате Хлои, даже взяла у нее одежду, а значит, должна была перенять и образ мыслей. К тому же все, что говорила подруга, казалось очень правильным. Нелл говорила себе, что Хлоя старше и умнее, а потому с ней не следует спорить.

В понедельник на фабрику поступил срочный заказ, и девушкам пришлось еще быстрее укладывать горы галет. То ли из-за напряженной работы, то ли по другой причине, но только Нелл показалось, что Сиена ее избегает.

Улучив момент, девушка сказала:

– Как тебе танцы?

Сиена пожала плечами. Сегодня она выглядела иначе, чем вчера: белесые ресницы, бледный рот, морщинки в уголках глаз. Прежде уложенные кокетливыми локонами, а теперь напоминавшие паклю волосы были свернуты на затылке небрежным узлом.

– Как всегда. Ничего особенного. Я уже привыкла. Надо же как-то убить время.

– Там появляются новые люди?

– В последнее время чаще. В основном солдаты и офицеры из гарнизона. Ну, а местных мы все давно знаем.

Набравшись смелости, Нелл промолвила:

– Вчера я познакомилась с неким Кермитом Далтоном. Что ты можешь о нем сказать?

Сиена равнодушно пожала плечами.

– Красивый и дерзкий парень, но без будущего. Он даже не закончил школу. Трудится то на укладке рельсов, то еще где-нибудь, постоянного занятия у него нет, к тому же он будто терзает себя изнутри. То ли несчастная любовь, то ли что-то еще…

Нелл удивилась: она не заметила в Кермите ничего подобного, хотя Хлоя и говорила о том, что он безнадежно увлечен какой-то девушкой. Впрочем, Нелл почти его не знала. И после обещания, данного подруге, уже не надеялась когда-нибудь узнать.

Она подумала, что, пожалуй, будущее человека зависит не только от того, учился ли он в школе и имеет ли постоянный заработок, но и от чего-то еще.

– Послушай, Сиена…

– Твоя подруга наверняка сказала тебе, что меня вовсе не так зовут! – резко перебила девушка. – Да, мы вынуждены что-то придумывать, чтобы реальность не казалась нам слишком страшной. Что такое неудача и бедность? Это судьба, которую нельзя изменить.

– Я вовсе не лезу в чужую жизнь, – растерянно пробормотала Нелл.

До конца смены они не разговаривали, а когда Нелл возвращалась домой вместе с Хлоей, ее уже не столь сильно радовал оживленный сияющий город и веселые толпы народа. Неожиданно она вспомнила дом, где все было таким искренним, простым и привычным. Представила, как солнце поднимается над холмами, меняя их цвет, преображая все, даже некрашенные, покосившиеся, вросшие в землю домишки, как трава искрится росинками, а река убегает вдаль, подобно широкой и бесконечной дороге.

Хлоя сказала, что зайдет в лавку за продуктами, а подругу отправила в булочную.

Войдя туда и увидев горы сдобы, Нелл вспомнила материнские лепешки, и у нее защемило сердце. Купив багет, она поспешно вышла на улицу, и у дверей пансиона столкнулась с Кермитом.

Она сразу поняла, что вчера, на танцах, не разглядела его как следует. Он был по-настоящему красив, просто это не бросалось в глаза. Длинные темные ресницы, мужественный подбородок, выразительные скулы. И эта страстная беспощадная пронзительность во взоре! Его одежда была грубоватой и простой, но это нисколько не портило его облика.

– Вы что, забыли о своем обещании? – спросил он.

– Нет, просто моя подруга…

– Вы живете чужим умом? Она вас запугала? Сказала, что я начну приставать к вам в темноте?

Нелл вспыхнула. Насколько он самоуверен и груб!

– Я вас слишком плохо знаю.

– Так попытайтесь узнать. Подарите вторую жизнь моей сомнительной репутации.

Сейчас он улыбался так, будто не принимал всерьез не ее, а самого себя.

Внезапно Нелл поняла, что ей до боли хочется пойти с ним в кино и что она ничего не боится. Рядом с ним все остальное в жизни казалось второстепенным.

Но как быть с Хлоей и куда девать только что купленную булку? Вновь прочитав ее мысли, Кермит сказал:

– Я понимаю, что вы зависите от своей подруги, но с ее стороны не очень-то честно навязывать вам свои взгляды. Не беспокойтесь, я доставлю вас домой до темноты. А булку мы съедим по дороге.

Они пошли по улице. Нелл не было стыдно ни за свой потрепанный жакет, ни за поношенные туфли, ни за простую прическу, потому что она видела, что Кермит не обращает на это никакого внимания. Он рассказывал ей про Галифакс, он знал много интересных фактов, о каких та же Хлоя не имела понятия. Нелл сразу отметила, что он не производит впечатления необразованного человека: вероятно, ему были свойственны природная любознательность и ум.

Так, Кермит сказал, что незамерзающая гавань Галифакса считается второй по величине городской гаванью после Сиднейской, что гордость города – старинные башенные часы приказал изготовить принц Эдвард, герцог Кента, цитадель признана самым мощным укреплением на восточном побережье материка, а маяку на острове Джордж Айленд почти сто лет.

Он практически не говорил о себе, и Нелл стеснялась спросить, живы ли его родители и чем он сейчас занимается. Единственное, что она узнала о Кермите за то время, пока они шли к кинотеатру, что он начинает плавать в заливе с ранней весны: это свидетельствовало об отменном здоровье, а еще – о силе воли.

Он заплатил за два билета, и они вошли в зал. Нелл понятия не имела, как называется картина, которую они будут смотреть; впрочем, это не имело значения.

В зале было жарко, душно и тесно. Зрители с толкотней и шумом занимали свои места. Вдруг Кермит сделал стойку.

Мимо них прошла молодая пара. Нелл не разглядела мужчину, зато обратила внимание на девушку.

Ее одежда была скромной и вместе с тем выгодно подчеркивала прелестные изгибы ее тела – потому что эта девушка обладала редкостной природной грацией и изяществом. Она была из тех, кто, порой сам того не ведая, царит над окружающим миром, в котором им подчиняются и люди, и вещи. Идеальный нос, тонкие дуги бровей, блестящие волосы, безупречно изогнутые губы.

Каким-то непостижимым образом Нелл догадалась, что это и есть Миранда Фишер.

На фоне столь ослепительной красавицы Нелл выглядела обыкновенной рыжей девчонкой. И без того не любящая кричащие цвета своей внешности, теперь она окончательно приуныла. Благородство не может быть ярким, ему свойственна черно-белая гамма.

Во время сеанса Кермит вовсе не думал приставать к Нелл; казалось, он и вовсе о ней позабыл. Девушка чувствовала, что его тело превратилось в камень, а нервы – в комок оголенных электрических проводов. Кермит не видел фильма, он думал только о людях, сидевших впереди, на лучших местах: о красивой девушке и ее спутнике.

Нелл ошибалась: он размышлял не о Миранде, а о том, что произошло много лет назад.

Мать Кермита ушла из семьи, отец был угрюмым, замкнутым человеком, возможно, даже страдающим неким душевным расстройством. Он работал на бисквитной фабрике ночным сторожем, и Кермит видел его слишком редко, да и тогда отец почти не разговаривал с сыном.

Кермит не привык просить у отца деньги даже на самое необходимое, а потому, когда заканчивались уроки, продавал на улицах газеты, или чистил обувь, или разносил молоко, или делал что-то еще. Он никого не боялся и, случалось, дерзил даже взрослым. Он не сетовал на свое положение и не жалел себя. Или, во всяком случае, ему так казалось.

Кермит хорошо помнил, как заприметил противного мальчика, сына хозяина бисквитной фабрики Грегори Макдаффа (впрочем, кто они такие, он узнал впоследствии). Подметая улицу, он видел, как в одно и то же время в сопровождении пожилых дам мимо проходит (или проезжает на машине с шофером) богатый мальчишка в нелепом костюмчике: бархатной куртке с бантом, дурацких штанах с завязками, доходящих до колен, белых чулках и туфлях с пряжками.

Эти штаны и чулки до крайности раздражали Кермита, но и сам мальчишка бесил не меньше. Он был толстый и розовый, словно молочный поросенок, кудрявый, как ангелочек, и весь какой-то приторный, будто обсыпанный сахарной пудрой, с ярко-голубыми глазами и похожим на спелую малину ртом. Таких детей обычно изображали на коробках с рождественскими подарками.

Поскольку «поросенка» сопровождала свита щебечущих и кудахтающих тетушек, Кермит не мог ни ударить его, ни даже просто показать ему язык. А «ангелочек» вышагивал надутый и важный, лоснящийся и довольный.

Кермит ненавидел этого мальчика и мечтал толкнуть его так, чтобы тот упал и разбил свои круглые розовые коленки о камни мостовой.

Он приобрел привычку следить за врагом, которого сам же себе и придумал, и вскоре узнал намного больше. Он видел, как под Рождество возле дома мальчишки выгружают подарки и пушистую елку, тогда как у самого Кермита никогда и ничего не было. Он слышал, как тетушки по сто раз спрашивают своего воспитанника, не голоден ли он и не холодно ли ему, между тем отец Кермита никогда не интересовался ни самочувствием, ни желаниями своего сына.

И вот однажды Кермиту повезло. Выйдя из машины, мальчишка на какое-то время остался на тротуаре один. Не отдавая себе отчета в том, что он делает и чем это может закончиться, Кермит подскочил к нему, схватил за шиворот бархатной курточки так, что затрещал воротник, и влепил «свиненку» пощечину, после чего швырнул его на грязную мостовую и принялся пинать ногами.

Вместо того чтобы попытаться дать сдачи, мальчик заревел, как девчонка, завизжал, как самый настоящий поросенок. Тут же из машины выскочил шофер и поймал не успевшего убежать Кермита. Тот царапался и кусался, но мужчина держал его слишком крепко.

Началось дознание. Кермит наотрез отказался признаться, кто он такой, но его выдал кто-то из уличных приятелей, очевидно, за пару центов.

Его пригрозили выгнать из школы, а спустя пару недель отца уволили с работы. Кермит был уверен в том, что это связано с нападением на Дилана Макдаффа.

Ночью отец исчез. Как выяснилось, он бросился под поезд. Он не оставил сыну ни записки, ни денег, а лишь непонимание, вину и боль. Тетка, у которой были свои дети, позволила Кермиту окончить начальную школу, а потом он пошел работать.

Он давно жил отдельно, но иногда заходил к ней, если ему хотелось поесть домашнего супа или удавалось заработать побольше денег, которыми он мог поделиться с ее семьей.

Единственным светлым воспоминанием его детства были разговоры с девочкой по имени Миранда, каких он не вел ни до, ни после. Кермит не мог сказать, каким образом она вывела его на откровенность. Наверное, уже тогда его поразила ее красота – сразу и в самое сердце.

А теперь эта девочка, превратившаяся в прекрасную девушку, пришла в кино с тем самым Диланом Макдаффом!

Кермит удивился, как сильно тот изменился: стал стройным, даже худощавым. Тело Дилана утратило рыхлость, лицо побледнело, а волосы уже не кудрявились, как у ангелочка, а лежали крупными волнами. Он был красив, и в его голубых глазах отражались благородство и интеллект. А еще в их взгляде таилась несколько озадачившая Кермита уязвимость. Вероятно, у этого внешне благополучного, богатого парня были свои скелеты в шкафу.

Впрочем, Кермиту не было ни малейшего дела до его секретов. Он знал только одно: Дилан Макдафф не имеет и не может иметь никаких прав на Миранду Фишер.