Текст книги "Испанский театр. Лопе де Вега, Тирсо де Молина, Хуан Руис де Аларкон, Педро Кальдерон, Агустин Морето"

Автор книги: Лопе Феликс Карпио де Вега

Те же и магистр Калатравы со свитой.

Магистр

 
Прошу прощенья, благородный
Фернандо Гомес де Гусман!
Сейчас лишь от своих дворян
Узнал, что здесь вы.
 

Командор

 
Да, холодный
В Альмагро встретил я прием.
А ждать иного был бы вправе:
Мы оба служим Калатраве,
Одной дорогою идем.
За что ваш командор в немилость
К магистру ордена попал?
 

Магистр

 
Я, право, дон Фернан, не знал
И огорчен, что так случилось.
Добро пожаловать! Я рад
Вас заключить в свои объятья.
 

Командор

 
И эту честь могу принять я
Как должное. Все подтвердят:
Я друг вам и вассал вернейший,
Что доказал в дни смут не раз,
Когда еще ребенком вас
Доверил нам отец святейший.
 

Магистр

 
Я знаю. И клянусь крестом,
Что на груди мы носим оба, —
Любить я буду вас до гроба
И почитать вторым отцом.
 

Командор

 
Тогда я больше не пеняю.
 

Магистр

 
Как судите вы о войне?[10]10
  Как судите вы о войне? – Имеется в виду междоусобная война между сторонниками и противниками Фердинанда и Изабеллы, а также готовящееся вторжение в Кастилию Альфонса V Португальского (с 1438 по 1481 г.).


[Закрыть]
 

Командор

 
Об этом и хотелось мне
Потолковать.
 

Магистр

 
Я вам внимаю.
 

Командор

 
Юный дон Родриго Тельес,
Вы – великий наш магистр;
Сан высокий вам доставил
Доблестный родитель ваш,[11]11
  …доблестный родитель ваш… – Педро Хирон, великий магистр Калатравы с 1445 г. Возглавлял кастильскую феодальную оппозицию королю Энрике IV.


[Закрыть]
Отказавшись в вашу пользу
От магистерства, когда
Восемь лет всего вам было.
С тем решеньем согласились
Короли и командоры,
А святейший Пий Второй[12]12
  …а святейший Пий Второй… – римский папа с 1458 по 1464 г.


[Закрыть]
И его преемник Павел[13]13
  …и его преемник Павел… – кардинал Барбо, под именем Павла II, занимал римский престол с 1464 по 1471 г.


[Закрыть]
Буллами его скрепили.
Было решено при этом,
Что коадъюто́ром вашим
Станет дон Хуан Пачеко,[14]14
  …коадъютором вашим станет дон Хуан Пачеко… – Дон Хуан Пачеко, маркиз де Вильена, брат Педро Хирона и дядя Родриго Тельеса Хирона. На время малолетства Родриго Тельеса был назначен «коадъютором» (соправителем) по управлению орденом Калатравы. С 1467 г. – великий магистр ордена Сантьяго. Хуан Пачеко был противником короля Энрике и принцессы Изабеллы. Умер в 1474 г.


[Закрыть]
Доблестный магистр Сантьяго.
Умер дон Хуан, – и вот,
Как ни молоды годами,
Вы – наш вождь единовластный.
Знайте же: вам честь велит
Той же стороны держаться,
Что и весь ваш славный род.
Ваши родичи считают,
Что права на трон Кастильи
После короля Энрике
Получил (через жену)
Дон Альфонсо Португальский[15]15
  …права на трон Кастилъи… получил (через жену) дон Альфонсо Португальский… – В пространном монологе командора речь идет о чрезвычайно важных для испанской истории событиях, последовавших после смерти короля Энрике IV (1425–1474), прозванного «Бессильным». Правление Энрике было ознаменовано разгулом феодального своеволия, которому король не смог противостоять. После смерти Энрике тяжелое положение страны еще более усугубилось. Началась самая настоящая династическая междоусобная война между сторонниками принцессы Хуаны, дочери короля Энрике от королевы Хуаны, сестры португальского короля дона Альфонсо V, и сторонниками инфанты Изабеллы, сестры Энрике. В 1468 г. кортесы высказались за утверждение в правах престолонаследия Изабеллы (страсти подогревались еще и тем обстоятельством, что распространились слухи о сомнительном происхождении принцессы Хуаны. Злые языки утверждали, будто отцом ее является вовсе не король Энрике, а придворный по имени Бельтран де ла Куэва. Откуда и прозвище инфанты «Бельтранеха»). В 1469 г. был заключен брак между Изабеллой и Фердинандом, наследным принцем Арагонского королевства. Таким образом наметилась возможность унии между двумя государственными образованиями полуострова. Кастильская знать выступила против Изабеллы и Фердинанда, почувствовав, что феодальной вольнице приходит конец. Значительно больше ее устраивала тринадцатилетняя «Бельтранеха», от имени которой можно было управлять феодальной верхушке. На стороне «Бельтранехи» оказался и ее дядя, Альфонсо V Португальский, решивший обручиться с племянницей ради объединения португальской и кастильской корон. Войска Альфонсо V были разбиты в 1476 г. Альфонсо отказался и от руки племянницы, и от притязаний на кастильский трон.
  В 1479 г. после смерти отца Фердинанда произошло слияние кастильского и арагонского королевств. Этим было положено начало централизованной феодальной абсолютистской Испании. Дело Изабеллы и Фердинанда успешно завершил испанский король и германский император Карл V. Притязаниям феодалов был положен конец.


[Закрыть]
И что мы – его вассалы.
Но на тот же трон кастильский
Притязают Изабелла
И супруг ее – Фернандо,
Арагонский принц наследный.
Ваши родичи права их
Склонны подвергать сомненью,
Признавая лишь Хуану
Как преемницу Энрике;
И кузен ваш предоставил[16]16
  …и кузен ваш предоставил… – Речь идет о Дьего Лопесе Пачеко, маркизе де Вильена, на попечение которого король Энрике оставил малолетнюю Хуану.


[Закрыть]
Кров принцессе и защиту.
Мой совет: собрав в Альмагро
Кавалеров Калатравы,
С бою взять Сьюдад Реаль[17]17
  Сьюдад Реаль – старое название Калатравы. Будучи расположен на границе Андалусии и Кастилии, город этот играл важную роль в войне испанцев с маврами. В городе и поныне сохранились остатки замка, принадлежащего ордену Калатравы.


[Закрыть]:
Он – рубеж Андалуси́и
И ворота на Кастилью.
Многочисленного войска
Не потребуется вам:
Ведь обороняют город,
Кроме жителей самих,
Разве горсточка дворян,
Что стоят за Изабеллу,
Чтут Фернандо королем.
И тогда бы вы, Родриго,
Несмотря на юный возраст,
Рты заткнули тем, кто шепчет, —
Мол, для ваших хрупких плеч
Этот крест тяжел чрезмерно.
Поглядите, – ваши предки
Указуют вам на лавры,
Что они в боях стяжали;
Здесь и графы Уруэнья[18]18
  …графы Уруэнья… – Владетельными графами Уруэнья были отец и старший брат Родриго Хиропа.


[Закрыть],
И маркизы де Вильена[19]19
  …и маркизы де Вильена… – то есть дядя и двоюродный брат магистра (Хуан Пачеко и Диего Лопес Пачеко).


[Закрыть],
И другие полководцы, —
Столько их, что крылья славы
Поднимают всех с трудом.
Обнажите свой доселе
Непорочно-белый меч
И окрасьте вражьей кровью, —
Пусть алеет, как ваш крест!
Я вас назову магистром
Алого сего креста
Лишь тогда, когда увижу,
Что и меч ваш алым стал.
Два креста должно быть алых:
На груди и у бедра.
Увенчайте же достойно
Храм непреходящей славы,
Что построили отцы!
 

Магистр

 
Мой дон Фернандо, решено!
Вы убедить меня сумели.
Я буду в этом правом деле
С родней своею заодно.
Сьюдад Реаль явил гордыню,
Он истинному королю
Противустал, – и я спалю,
Как молния, сию твердыню!
Я молод. Дядя лег в могилу.
Но пусть не мнят ни друг, ни враг,
Что взял с собой в могильный мрак
Он мужество мое и силу.
Свой меч, что непорочно-бел,
Я вынимаю из ножон,
Чтоб, алой кровью напоен,
Как этот крест, он заалел…
Где ваше местопребыванье?
И много ли у вас солдат?
 

Командор

 
Немного. Все же мой отряд
Покажет вам в час испытанья,
Что стоит войска: это львы!
Их доблесть пропадает втуне.
В моей Фуэнте Овехуне
Им пополненья нет, увы:
Народ трусливый, мужичье.
 

Магистр

 
Так вы перебрались в селенье?
 

Командор

 
Теперь везде идет броженье,
А там – спокойное житье.
Вы положитесь на меня.
В поход! Сомнений нет в успехе.
 

Магистр

 
Сегодня же, надев доспехи,
С копьем, я сяду на коня.
 

Лауренсия, Паскуала.

Лауренсия

 
Уехал? Скатертью дорога!
Хоть насовсем бы!
 

Паскуала

 
Вот те на!
Неужто не огорчена
Ты этой вестью? Ну, немного?
 

Лауренсия

 
Я? Дай-то боже, Паскуала,
Чтоб он оставил навсегда
Фуэнте Овехуну.
 

Паскуала

 
Да?
Я недотрог таких знавала.
И все ж в один прекрасный день
Растает девичье сердечко,
Как тает масло рядом с печкой.
 

Лауренсия

 
Ну, не скажи: мое – кремень.
 

Паскуала

 
Так не уступишь дон Фернану?
Ой, Лауренсья! Говорят:
Не плюй в колодец!
 

Лауренсия

 
Как бог свят,
Из этого – я пить не стану.
Поверь, не люб мне командор,
Да и влюбляться толку мало.
Он женится на мне?
 

Паскуала

 
Сказала!
 

Лауренсия

 
Что ж он предложит мне? Позор?
Припомнить бы тебе не худо,
Что девушек у нас не счесть,
У коих он похитил честь.
 

Паскуала

 
И ты спасешься? Веришь в чудо?
 

Лауренсия

 
Одно могу тебе сказать:
Ведь командор уж три недели
Меня преследует, но к цели
Не стал он ближе ни на пядь.
Он засылал ко мне своих
Приспешников, тебе известных,
Врунов и сводников бесчестных —
Ортуньо с Флоресом. При них —
Подарки мне, от самого:
Корсаж расшитый, гребень, бусы.
Такие развели турусы
Про господина своего…
Ну, нет! Меня не соблазнят
Они посулами своими.
 

Паскуала

 
А где ты говорила с ними?
 

Лауренсия

 
Там, у реки. Шесть дней назад.
 

Паскуала

 
Эх, глупый ты цыпленок! Скоро
Тебя съедят.
 

Лауренсия

 
Съедят?
 

Паскуала

 
Съедят!
 

Лауренсия

 
Цыпленок будет жестковат
Для столь вельможного сеньора.
Зачем бы, господи прости,
Сеньор влюбился вдруг в крестьянку?
Мне любо, вставши спозаранку,
Огонь на кухне развести.
На завтрак – жареное сало.
Лепешка выпечки своей
С глотком вина – еще вкусней
(Чур, – только б матушка не знала!).
Когда к обеду на огне
Кипит котел с капустой, с мясом, —
Следить за их веселым плясом,
Вдыхая запах, любо мне!
Когда я в поле приустану,
А дел еще полным-полно, —
Прибавить в полдник не грешно
Ломоть свининки к баклажану.
А вечером – кисть винограда
Сорву, когда иду домой,
Минуя виноградник мой, —
Спаси его господь от града!
На ужин – миска овощей,
Приправлю маслом их да перцем,
И – спать. Но прежде, с чистым сердцем,
В молитве повторю своей:
«И не введи во искушенье!»
Такая жизнь мила мне, право.
Мне ни к чему льстецов орава,
Все их посулы и моленья.
Им нашу разве жаль сестру?
Лишь об одном способны печься:
Им ночью надобно развлечься,
Чтобы пресытиться к утру.
 

Паскуала

 
Да! Верные слова твои,
Мужчин за дело ты поносишь.
С них благодарности не спросишь, —
Они точь-в-точь, как воробьи.
Зимой, когда не могут птички
В промерзлом поле прокормиться,
Их стайка в дверь твою стучится:
«Чивик! Подайте чечевички!»
Всю зиму кормишь воробьев.
Но вот теплеет, солнце – выше,
Глядь! – воробьи опять на крыше
И не слетаются на зов:
Прошла нужда – ушла привычка.
И ежели ты их стыдишь:
«А где спасибо?» – слышишь с крыш:
«Чирик-чирик! Уйди, чумичка!»
Так и мужчины. Разве нет?
Не жаль им нежного словечка.
Для девушки: «Мое сердечко!
Моя голубушка! Мой свет!»
Но чуть поверишь их словам,
Уступишь, – станешь вмиг «чумичкой»,
А то – такой отметят кличкой,
Что вслух и вымолвить-то срам!
 

Лауренсия

 
Нельзя им верить, Паскуала.
 

Паскуала

 
Любой обманет и продаст.
 

Те же, Менго, Баррильдо и Фрондосо.

Фрондосо

 
Баррильдо! Спорить ты горазд,
Как скажешь, – все отдай, да мало.
 

Баррильдо

 
Пускай они рассудят нас.
 

Менго

 
Согласен. Только прежде надо
Условиться насчет заклада.
Признают девушки сейчас
Сужденье ваше за ошибку, —
Тогда заклад платите тот,
Что я назначил вам.
 

Баррильдо

 
Идет!
А что поставишь ты?
 

Менго

 
Я? Скрипку!
Ведь я ее сработал сам.
В округе лучшей нет скрипицы.
Ее и на амбар пшеницы
Я не сменял бы.
 

Баррильдо

 
По рукам!
 

Фрондосо

 
За мной!
 

(К Лауренции и Паскуале.)

 
Прелестнейшие дамы!
 

Лауренсия

 
Уж ты не нас ли так зовешь,
Фрондосо? Дамы!..
 

Фрондосо

 
Ну и что ж?
Не говорим ли так всегда мы?
Зовем мы школяра – ученым,
Слепого мы зовем – кривым,
Безногого зовем – хромым,
А блудодея – ветрогоном,
Мы скажем «щедрый», если – мот,
И «бережливый», если – скряга,
«Хозяйственный», когда – сутяга,
«Приятный», коль – мордоворот,
Зовем нахала – весельчак,
А пьяницу – простецкий малый,
Пройдоху – человек бывалый,
Умалишенного – чудак,
Коль грубиян, он – прямодушный,
А коль невежда – трезвый ум,
Коль круглый дурень – тугодум,
Коль сифилитик – золотушный,
Мы труса – скромником зовем,
Зовем мерзавца – шалопаем,
Мы зад – спиною называем,
А лысину – высоким лбом,
Брюзгу зовем мы – справедливым,
Сутуловатым – горбуна,
Красноречивым – болтуна,
Глухонемого – молчаливым…
Довольно ли примеров вам?
Язык – он все облагородит.
А значит, и для вас подходит
Название «прекрасных дам».
 

Лауренсия

 
И то! Люд городской привык
К учтивостям такого рода,
Но ведь у этого народа
Есть и совсем другой язык.
Они, его пуская в ход,
Врут тоже, но иным манером.
 

Фрондосо

 
Не пояснишь ли ты примером?
 

Лауренсия

 
Изволь. Там все наоборот.
Твердят про умного – хитрец,
Про рассудительного – спорщик,
Про милосердного – притворщик,
И про отважного – наглец,
Про бескорыстного – болван,
Про справедливого – жестокий,
О добром скажут – недалекий,
О прямодушном, что – мужлан,
Кто любит правду, тот – придира,
Кто вежливый, тот – подхалим,
Кто трезвенник, тот – нелюдим,
А кто радушный, тот – транжира,
О сильном скажут – «вот облом!»,
О рослом – «этакий верзила!»,
Коль счастлив ты – «эк, привалило!»,
А коль несчастлив – «поделом!».
Для них красотка – длинноноса,
Девица-скромница – дурнушка,
А верная жена – простушка…
Ну как, достаточно, Фрондосо?
 

Менго

 
Черт! Что ни слово – прямо в цель!
 

Баррильдо

 
Не слыхивал такого сроду!
 

Менго

 
Знать, в день твоих крестин не воду —
Рассол набухали в купель.
 

Лауренсия

 
Ну что? Зачем вы нас позвали?
Вы спорили о чем-то?
 

Фрондосо

 
Да.
И просим твоего суда.
 

Лауренсия

 
Суда? Вот не было печали!
 

Фрондосо

 
Реши – кто прав?
 

Лауренсия

 
О чем же спор?
 

Фрондосо

 
Послушай и реши по чести.
Считаем мы с Баррильдо вместе,
Что Менго…
 

Лауренсия

 
Менго?..
 

Фрондосо

 
…мелет вздор.
 

Лауренсия

 
О чем же вышел спор?
 

Баррильдо

 
Да вот, —
Вещь, признанную целым светом,
Наш Менго, – с гордостью при этом, —
Решительно не признает.
 

Менго

 
Не вещь, а звук, пустое слово!
 

Лауренсия

 
Да что за вещь-то? Объяви!
 

Баррильдо

 
Он говорит, что нет любви.
 

Лауренсия

 
Он строг.
 

Баррильдо

 
Он глуп! Любовь – основа,
Причина сущего, закон!
Не будь любви – всему конец!
 

Менго

 
Я не ахти какой мудрец,
И грамоте-то не учен,
Но только знаю, что стихии,
Враждуя вечно меж собой,
Мир сотворили наш земной.
Мы, люди, – существа земные,
Наш мозг, и желчь, и плоть, и кровь,
Все наши чувства и желанья —
Стихий враждующих созданья,
Где ж взяться-то могла любовь?
 

Баррильдо

 
Ты это повторяешь зря:
Наш мир пропал бы в одночасье,
Не будь в нем складности, согласья, —
Любви, иначе говоря.
 

Менго

 
И я не отрицал того,
Что ты сейчас назвал любовью:
Да, верно, к складности, к здоровью
Полно любви все естество.
Примеры есть неподалеку:
Когда в опасности щека —
Спешит на выручку рука,
Любовно заслоняя щеку;
А если вовсе плохо дело,
В борьбе с врагом я изнемог,
То пара быстрых моих ног
Спасает от побоев тело.
Когда в опасности мой глаз —
Сомкнутся тотчас мои веки.
Любовь есть в каждом человеке..
 

Паскуала

 
Так что же ты морочишь нас?
 

Менго

 
Нисколько. Признаю любовь я:
Живем и дышим мы, любя,
Но любит всяк лишь сам себя.
 

Паскуала

 
Такие речи – сквернословье!
Взгляни, коль не видал любви,
Как парни девушек голубят…
Да волк и тот волчицу любит!
 

Менго

 
Да? Себялюбьем назови
Любовь – и кончим препираться.
 

(Лауренсии.)

 
Что есть, ответь по простоте,
Любовь?
 

Лауренсия

 
Влеченье к красоте.
 

Менго

 
Зачем?
 

Лауренсия

 
Чтоб ею наслаждаться.
 

Менго

 
Мы любим – ради наслажденья?
Не своего ль?
 

Лауренсия

 
Пожалуй.
 

Менго

 
Вот!
А если цель моих хлопот —
Моих же выгод достиженье,
Я – себялюбец. Разве нет?
 

Лауренсия

 
Ты прав.
 

Менго

 
Давайте в корень глянем:
Любовь всегда, – коль врать не станем, —
Любовь к себе. Так создан свет.
 

Баррильдо

 
Священник как-то говорил
Нам про какого-то Платона[20]20
  …про какого-то Платона… – Упоминание имени древнегреческого философа Платона (427–347 гг. до н. э.) в этом забавном споре о любви может показаться несколько неожиданным (хотя это и оправдывается ссылкой на священника). Надо, однако, иметь в виду, что философия любви в духе неоплатоников была проходным местом для драматургов эпохи Ренессанса.


[Закрыть],
Который, мол, во время оно
Насчет любви всех просветил.
Любить велел он добродетель
И дух…
 

Паскуала

 
Ишь, «добродетель», «дух»!
Туда же! Ты простой пастух,
Твои слова – «бычок» да «нетель»,
Оставь премудрость грамотеям, —
У них покрепче голова,
Мозгов побольше.
 

Лауренсия

 
Ты права:
Решить их спор мы не сумеем…
Но, Менго, должен ты почесть
За счастье, что не знал любви.
 

Менго

 
А ты? Душою не криви,
Ты любишь?
 

Лауренсия

 
Собственную честь.
 

Фрондосо

 
Еще хлебнешь тоски любовной!
 

Баррильдо

 
Так что ж, – любовь-то есть иль нет?
 

Паскуала

 
Тут вам священник даст ответ,
Иль служка просветит церковный.
Нам вашей не решить задачки:
Ей, вишь, не по́ сердцу ваш брат,
Мой опыт тоже небогат,
Мы тут не судьи.
 

Фрондосо

 
Ишь гордячки!
 

Те же и Флорес.

Флорес

 
Честной народ, мое почтенье!
 

Паскуала

 
А, командорский лизоблюд!
 

Лауренсия

 
Бесстыдный пакостник и плут…
Откуда?
 

Флорес

 
Прямо из сраженья.
 

Лауренсия

 
И дон Фернан вернулся тоже?
 

Флорес

 
Да. Быстро кончилась война,
Но многих унесла она
Из наших, – упокой их, боже!
 

Фрондосо

 
Так ваше войско одолело?
 

Флорес

 
Я был всему свидетель сам,
Навряд ли кто расскажет вам
Полней, чем я, как было дело.
 
 
Достославный наш магистр
Для того, чтоб овладеть
Городом Сьюдад Реаль,
Кликнул клич среди вассалов,
И в поход повел он войско:
Было с ним три сотни конных
И две тыщи пехотинцев, —
И миряне, и монахи,
Ибо, ежели ты носишь
Алый крест, то, кто б ты ни был,
Должен ты на зов явиться
(Особливо против мавров).
Юный наш военачальник
Был одет в кафтан зеленый
С полудюжиной застежек,
Золотом расшитый сплошь,
Только из-под рукавов
Сталью наручи сверкали.
Гарцевал под ним могучий
Серый в яблоках скакун, —
Был он вскормлен и вспоен
На брегах Гвадалкивира[21]21
  …на брегах Гвадалкивира… – Гвадалквивир – река в Андалусии. Андалусские лошади из породы арабских скакунов считались в ту пору лучшими в Испании.


[Закрыть];
Сбруя выделки отменной,
Круто завитая челка,
Схваченная белым бантом,
Украшали его столь же,
Сколь узор из темных хлопьев,
Тающих на светлой шерсти.
Рядом с доблестным магистром —
Наш сеньор, Фернандо Гомес,
На буланом, черногривом,
С белым храпом жеребце.
На турецкую кольчугу
И сверкающие латы
Плащ оранжевый спадал,
Заткан жемчугом и златом.
А султан из белых перьев,
Что на шлеме колыхался,
Был цветку подобен – цвел он
На погибель злым врагам.
Перевязью красно-белой,
Обвивающей плечо,
Схвачено копье, – оно
Памятно гранадским маврам.
Жители Сьюдад Реаля
За оружие взялись:
Признают они, мол, только
Власть кастильских королей.
С бою взят был нами город,
И магистр наш повелел
Всех, кто там сопротивлялся,
Честь его затронув этим, —
Если знатный – обезглавить,
Бели же простолюдин
Кляпом рот ему заткнуть
И при всем народе высечь.
Всем теперь внушил он страх
И почтенье. Верят люди:
Тот, кто в юные столь годы —
Вождь, судья, завоеватель,
Станет, возмужав, грозою
Дерзкой Африки и много
Полумесяцев лазурных
Алым сокрушит крестом.
Командора и всех прочих
Наградил столь щедро, будто
Не казну он городскую
Раздавал, а горсть монет…
Чу!.. Вот музыка! Встречайте
Воинов повеселее:
Изо всех венков лавровых
Лучший – радостная встреча.
 

Те же, командор, Ортуньо, Хуан Рыжий, Эстеван, Алонсо, певцы и музыканты, крестьяне.

Хор

 
Мы вышли все, для встречи
С великим командором,
С воителем бесстрашным,
С вождем победоносным.
Да здравствуют Гусманы!
Да здравствуют Хироны!
Ты в час совета – мудрый,
В дни мирные ты – добрый,
В бою ты валишь мавров,
Как буря – лес дубовый.
К Фуэнте Овехуне
Трофейные знамена
От стен Сьюдад Реаля
С победою принес ты.
Пусть много лет во славе
Живет Фернандо Гомес!
 

Командор

 
Благодарю всех жителей селенья
И вас, алькальды, за такой прием
И за любви народной изъявленье.
 

Алонсо

 
Мы должное сеньору воздаем,
Хоть не умеем выразить словами
Любовь, что в сердце мы храним своем.
 

Эстеван

 
В честь этой долгожданной встречи с вами
Сложились все крестьянские дворы.
Уж вы не обессудьте: знаем сами, —
Убоги наши сельские дары.
Вот обливные миски и кувшины,
Все лучшие лепили гончары.
Вот тянет головы отряд гусиный:
Гогочет дружно, поздравляя вас
С победным возвращением с чужбины.
Равно для нёба, для ноздрей, для глаз
Приятен груз, что в недрах этой фуры, —
Полста окороков, гора колбас.
На той повозке – каплуны и куры:
Все петухи остались без подруг,
Беднягам не с кем разводить амуры.
Не дарим ни коней вам, ни кольчуг,
Не дарим вам ни серебра, ни злата,
Но не дороже ль злата верность слуг?
Фуэнте Овехуна небогата,
Но вот вам дюжина мехов вина;
Вино удвоит мужество солдата,
С вином солдату стужа не страшна,
И кажется ему, что бой – забава,
Что глубь мелка, полога крутизна.
А вот сыры и всякая приправа,
Все, что могли собрать у нас, в глуши,
На пользу вам. Немного тут, но, право,
Все то, что дарим, – дарим от души.
 

Командор

 
Благодарю. Ступайте, с богом!
 

Алонсо

 
Все приготовлено для вас,
И отдых, – то, что вам сейчас
Всего нужней, – он за порогом.
Устлали землю мы цветами,
Чтоб ваш порадовался взор.
Но будь роскошный тут ковер,
Унизанный весь жемчугами, —
Для вас бы мы не пожалели…
Ковры-то не по средствам нам.
 

Командор

 
Да, да. Ступайте по домам!
 

Эстеван

 
Эй, гряньте, скрипки и свирели!
 

Хор

 
Мы вышли все для встречи
С великим командором,
С воителем бесстрашным,
С вождем победоносным.
 

Алькальды, крестьяне, певцы и музыканты уходят.

Лауренсия, Паскуала, командор, Флорес, Ортуньо.

Командор

 
А вы, – вы обе, – подождите.
 

Лауренсия

 
Зачем, сеньор? Чего нам ждать?
 

Командор

 
Ты что, упрямишься? Опять?
Со мной! Дивлюсь подобной прыти.
 

Лауренсия (Паскуале)

 
Тебе он это?
 

Паскуала

 
Мне? Ну да!..
Скорей бы унести нам ноги.
 

Командор

 
Тебе, прекрасной недотроге,
Я говорю, – и ей… Куда?
Иль вам не господин я?
 

Паскуала

 
Верно,
Но не для этаких затей.
 

Командор

 
Прошу, входите в дом. Смелей!
Ишь как пугливы: лань и серна!
 

Лауренсия

 
Когда б уважить захотели
Алькальдов вы, – позвать их в дом,
С одним из них, моим отцом,
И мы вошли бы, не сробели.
А так – нет.
 

Командор

 
Флорес!..
 

Флорес

 
Я, сеньор!
 

Командор

 
Упрямятся.
 

Флорес

 
Пошли!
 

Лауренсия

 
Без рук!
 

Флорес

 
Пошли, дурехи!
 

Паскуала

 
Знаю, друг:
Войдем – ты двери на запор.
 

Флорес

 
Сеньор покажет вам трофеи,
Добытые в бою. Пойдем!
 

Командор (к Ортуньо тихо)

 
Как Флорес их заманит в дом,
Ты дверь запрешь. Да поживее!
 

(Уходит.)

Лауренсия, Паскуала, Флорес, Ортуньо.

Лауренсия (Флоресу)

 
Не заговаривай нам зубы!
Пусти!
 

Ортуньо

 
Вы входите в число
Даров сеньору.
 

Паскуала

 
Ах, мурло!
Совсем сдурел?
 

Флорес

 
Девчонки грубы.
 

Лауренсия

 
Ему все мало, все неймется!
Вон – сало, мясо… нет конца!
 

Ортуньо

 
Там нет девичьего мясца.
 

Лауренсия

 
Ну, нашим-то он поперхнется!
 

Лауренсия и Паскуала убегают.

Флорес, Ортуньо.

Флорес

 
Теперь не миновать грозы!
По меньшей мере град проклятий
Нас ждет за то, что так некстати
Удрали эти две козы.
 

Ортуньо

 
Такая служба наша, брат:
Иль все терпи, молчи как рыба,
Когда сеньор бушует, либо
Беги куда глаза глядят.
 

[22]22
  Королевская резиденция в Медина дель Кампо – Медина дель Кампо – город, в котором находились в марте 1475 г. Изабелла и Фердинанд проездом из Сеговии в Вальядолид после их провозглашения королями Кастилии.


[Закрыть]

Король дон Фернандо, королева донья Изабелла, дон Манрике, свита.

Королева

 
Нельзя нам праздно ожидать:
Еще промедлим мало-мальски, —
И дон Альфонсо Португальский
На земли наши двинет рать.
Нам выхода иного нет,
Как выслать войско в наступленье,
Пока враждебное вторженье
Не принесло тяжелых бед.
 

Король

 
За нас Наварра, Арагон,
Они приложат все усилья.
Пойдет за ними и Кастилья, —
Порядок в ней уж наведен.
Мы можем ввериться судьбе,
Врат будет сломлен, коль ударим.
 

Королева

 
И я согласна с государем:
Мы одолеем их в борьбе.
 

Дон Манрике

 
С известьем о Сьюдад Реале
Два рехидора городских
Явились к вам. Впустить ли их?
 

Король

 
Зачем нам раньше не сказали?
 

Те же и два рехидора.

Первый рехидор

 
Государь наш дон Фернандо,
Ты, кого из Арагона
Нашего спасенья ради
Небо привело в Кастилью?
Нас послал Сьюдад Реаль,
Чтобы у подножья трона
Мы, склонясь перед монархом,
Умоляли о защите.
Мы за счастье почитали
Под владычеством быть вашим,
Но по воле злого рока
Мы лишились этой чести.
Храбрый дон Родриго Тельес
Де Хирон, известный миру
Тем, что в юные столь годы
Доблестью он – зрелый муж,
Присоединить задумал
Нас к владеньям Калатравы
И для этого наш город
Обложил кольцом осады.
Стойко мы оборонялись,
Отбивая рать магистра, —
По земле текла ручьями
Кровь поверженных бойцов.
Наконец он занял город,
Но лишь потому, что с ним
Был советчик, друг, помощник:
Командор Фернандо Гомес.
И теперь в Сьюдад Реале
Утвердилась власть магистра.
Горе всем нам! – если только
Вызволенье не придет.
 

Король

 
Где сейчас Фернандо Гомес?
 

Первый рехидор

 
Полагаю, что вернулся
Он в Фуэнте Овехуну,
Где живет обыкновенно.
Нам не выразить словами,
До чего он самовластно
Притесняет местный люд,
Обездоленный, бесправный.
 

Король

 
Есть у вас военачальник?
 

Второй рехидор

 
Государь, нет никого!
Кто и жив из благородных —
Ранены иль взяты в плен.
 

Королева

 
Нет, это не пройдет им даром!
Не подобает медлить нам:
Ответить мы должны врагам
На дерзкий сей удар ударом.
Ведь это ключ к Эстремадуре![23]23
  Ведь это ключ к Эстремадуре! – Эстремадура – кастильская провинция, прилегающая к Португалии.


[Закрыть]
У нас он выхвачен из рук,
И Португалец может вдруг
Ворваться к нам подобно буре.
 

Король

 
Вам, дон Манрике, мой приказ:
Возглавьте войско для отпора, —
Уверен, что получат скоро
Они возмездие от вас.
Пусть будет с вами граф де Кабра,[24]24
  Пусть будет с вами граф де Кабра… – Диего Фернандес де Кордова, граф де Кабра – военачальник, прославившийся в войне против Гранадского эмирата.


[Закрыть]
Солдат, гремит о коем свет:
Он мудрый даст всегда совет,
А бьется беззаветно-храбро.
Единственный остался путь:
Сломить их и отбросить разом.
 

Дон Манрике

 
И доблесть так велит, и разум:
Пора нам дерзких припугнуть.
Коль буду жив, уж мы с соседа
Изрядно спеси пособьем!
 

Королева

 
Я знаю, что с таким вождем
Ждет наших воинов победа.