Текст книги "Первые леди Америки"

Автор книги: Лонгин Пастусиак

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 20 страниц)

Позже он написал жене второе, миролюбивое письмо, напомнив об ответственности и о многочисленных обязанностях: «Для меня пост президента так же важен, как и ты, Бесс. Никогда еще так не нужна была твоя помощь, как теперь. Если бы мне помогали лучшие умы страны и поддерживали люди, которым можно доверять, тогда бы я легче справлялся со своими обязанностями». Маргарет уверяла, что мать никогда не пыталась навязывать мужу свое мнение. Личный референт президента, Мэт Конелли, сказал как-то о супруге президента: «Если он уже принял решение, она всегда соглашалась с ним, независимо от того, соответствует ли оно ее мнению или нет».

Так произошло и с решением о применении атомной бомбы. Некоторые биографы утверждают, что Трумэн советовался об этом с Бесс, но Маргарет заявила, что ее отец просто сообщил жене о том, что на Японию будет сброшена атомная бомба. Бесс не доверяла министру иностранных дел Джеймсу Бёрнсу, которого на этот пост назначил Рузвельт. Вероятно, не без ее вмешательства Трумэн отстранил Бёрнса и назначил Дина Ачесона.

Если Трумэна не было в Вашингтоне, Бесс часто заходила в западное крыло Белого дома, где находилось бюро ближайших сотрудников президента, следила за тем, чтобы все работники были на своих местах, а когда муж возвращался, она рассказывала ему обо всем происходящем.

Бесс не могла примириться с бранными словами, которые частенько употреблял Трумэн. Когда одна из подруг заметила ей, что президенту не подобает произносить слово «навоз», Бесс воскликнула: «О Боже! А я потратила столько лет, чтобы заставить его говорить это слово вместо „дерьмо“».

Так как Бесс избегала встреч с журналистами, они с еще большим интересом все внимание обратили на их дочь Маргарет, которой был 21 год.

Президента особенно раздражали музыкальные критики, которые не очень лестно отзывались о концертах его дочери. Он даже писал им гневные письма с угрозами. Одно из таких писем было направлено музыкальному критику «Вашингтон Пост», Полю Хьюме. «Я вас никогда не видел, но если это когда-либо произойдет, то вам понадобится не только новый нос, но и новая щека». После этого свою следующую рецензию на концерт Маргарет Хьюме начал такими словами: «Если мне будет позволено высказать свое мнение…»

Это письмо к Хьюме вызвало целую волну критики в адрес президента, но были и такие, кто поддерживал Трумэна, который пытался защитить доброе имя дочери. Даже по мнению Хьюме, письмо Трумэна является «вполне понятной реакцией отца», дочь которого подверглась критике. Спустя девять лет после этого случая оба джентльмена встретились в библиотеке Трумэна в городе Индепенденсе и провели время в дружеской беседе.

Бесс не хотела, чтобы в 1948 году ее муж снова боролся за пост президента. Как и многие американцы, она сомневалась в том, что ему удастся победить республиканского кандидата Томаса Э. Дэви. Бесс тосковала по родному городу. Но когда Трумэн решил выставить свою кандидатуру, она поддержала его решение и приняла участие в предвыборной кампании. Трумэн проехал поездом по всей стране, выступая с речами с платформы последнего вагона. Почти всегда он обращался к толпе с вопросом: «Хотите познакомиться с моей семьей?» Люди отвечали ему утвердительно, тогда он приглашал на платформу жену и дочь. Их он представлял: это – «босс» и «моя малютка». Его «малютке» было 24 года. Его жена и дочь не любили подобные выступления. Однажды Бесс ему даже пригрозила, что не станет больше участвовать в предвыборной борьбе, если он будет продолжать это шоу. Внутренне Бесс не была готова прожить в Белом доме еще четыре года, но к удивлению всех и вопреки результатам опроса мнений, Трумэн победил на выборах. Эти годы (с 1949 по 1953-й) были достаточно трудными как для Трумэна, так и для жены. Его популярность упала, а атаки республиканцев еще более обострились. В 1950 году началась война в Корее, по США прокатилась волна забастовок, пользующийся дурной славой Маккарти бесчинствовал. (Джозеф Маккарти, американский политик, сенатор, 1909–1957, будучи председателем созданного им при сенате комитета по борьбе против антиамериканской деятельности, возглавил «охоту на ведьм».)

Несмотря на бремя президентства, Трумэн находил возможность обсуждать с женой некоторые политические вопросы. Для этого он обычно вечером приносил из кабинета необходимые документы.

В мае 1952 года в Белом доме начался ремонт, и Трумэны переехали в Блэй-Хаус. По сравнению с Белым домом там было намного меньше свободных помещений, что значительно усложняло проведение приемов.

За два месяца до окончания второго срока президентства Трумэна, 5 декабря 1952 года, после продолжительной болезни скончалась мать Бесс, Мэдж Гейтс Уоллес. Бесс тяжело переживала эту потерю.

Согласно конституции, в 1952 году Трумэн мог бы выставить свою кандидатуру и на следующий срок, но Бесс и слышать об этом не хотела. Она считала, что ни она, ни даже муж не смогут выдержать в Белом доме еще четыре года. Трумэну не очень и хотелось. Когда давление на него усилилось, он спросил у своего личного референта Мэта Конелли: «Как ты считаешь, следует ли мне, уже старому человеку, снова бороться за пост президента?» Мэт показал на фотографию Бесс, стоявшую на письменном столе, и ответил: «А ты решишься на это?» Некоторое время Трумэн молчал, а потом сказал: «Знаешь, что со мной будет, если с ней что-нибудь случится?»

В январе 1953 года, закончился второй срок президентства Трумэна, Бесс с радостью вернулась в родной городок. В Вашингтоне она никогда не чувствовала себя по-настоящему хорошо. С этого времени их дом постоянно привлекал многочисленных туристов. Все население Индепенденса восторженно приветствовало земляков. Бесс возобновила по вторникам игры в бридж, сама ходила за покупками.

Как-то даже дала интервью молодому журналисту. На вопрос, не трудно ли ей после почти восьмилетнего пребывания в Белом доме приспосабливаться к жизни в маленьком городе, ответила, что ей недостает обслуживающего персонала, но подчеркнула, что абсолютно не тоскует по приемам и публичным мероприятиям, на которых должна была присутствовать как супруга президента. Она по-прежнему была далека от политики, избегала выступлений и полностью отдалась любимому занятию – чтению детективных романов. Однажды в Индепенденс приехала Мэрли Миллер, чтобы записать интервью с Трумэном. Бесс не хотела принимать в нем участие. «Не хочу, чтобы мой голос сохранился для потомков», – решительно заявила она.

В 1956 году демократы вновь выдвинули кандидатуру Адлая Стивенсона на пост президента. Трумэн выступал против этой кандидатуры. Он поддерживал Аверелла Гарримана, но Бесс считала поведение мужа неверным. Она даже обратилась к другу дома, Тому Эвансу, с просьбой повлиять на Гарри и заставить его изменить мнение. Позже Эванс вспоминал, что впервые в жизни увидел в глазах Бесс слезы.

21 апреля 1956 года в той же самой епископальной церкви, где 37 лет назад Гарри и Бесс заключили союз на всю жизнь, состоялась свадьба их дочери Мэри и Клифтона Дэниела, редактора «Нью-Йорк Таймс».

28 июня 1969 года Бесс и Гарри Трумэн отпраздновали золотую свадьбу, скромно, в тесном семейном кругу.

26 декабря 1972 года в возрасте 89 лет скончался Гарри Трумэн. С 1920 по 1958 год каждое утро Бесс записывала важные события их семейной жизни.

Она много читала, охотно смотрела по телевизору спортивные передачи, всегда сохраняла близкие отношения с дочерью и внуками, больше всего берегла домашний уют. В общественных местах почти не появлялась. Исключение было сделано лишь в 1976 году, когда в Индепенденс на открытие памятника Трумэну прибыли президент Джеральд Форд и его супруга Бетти.

Состояние здоровья Бесс ухудшалось. Она болела артритом, стала плохо видеть. Узнав, что по результатам социологического опроса ее внесли в список двадцати наиболее уважаемых женщин США, Бесс сказала: «Не знаю почему».

Бесс Трумэн умерла 18 октября 1982 года в спальне своего дома в городе Индепенденс, который она так любила. Ей было 97 лет. «Нью-Йорк Таймс» опубликовала известие о ее смерти, начинающееся словами: «Бесс Трумэн умерла в возрасте 97 лет. Она была верным помощником президента». Этот титул наверняка понравился бы Бесс. Да и Трумэн согласился бы с такой оценкой. Он сам как-то сказал одному журналисту, что жена «была моим помощником в политических и других делах. Она всегда была права».

Похороны прошли скромно. Присутствовали 150 человек – члены семьи и близкие друзья. На погребение матери Маргарет пригласила супругу президента Нэнси Рейган, супругу экс-президента Бетти Форд, которую Бесс очень любила. «Розалин Картер пришла без приглашения», – написала потом Маргарет. Похоронили Бесс рядом с ее супругом во дворе библиотеки президента Трумэна в Индепенденсе.

Розовая Первая леди
Мейми Дэуд Эйзенхауэр (1896–1979)

Первую леди Мейми Эйзенхауэр и президента Дуайта Д. Эйзенхауэра любили одинаково. Как и Бесс Трумэн, Мейми была скромной, даже робкой женщиной, и хотя в обществе она показывалась чаще своей предшественницы, но выступала очень редко. В Белом доме она прожила восемь лет, и это было самое продолжительное пребывание на одном месте с тех пор, как она вышла замуж за профессионального военного.

Мейми никогда не стремилась оказывать влияние на политику президента Эйзенхауэра. Ее одежда была простой и покупалась в обычных магазинах. Она олицетворяла собой всех женщин и матерей Америки того времени.

Мэри Джениве Дэуд, которую с детства называли Мейми, родилась 14 ноября 1896 года в городе Бон, штат Айова, и была второй из четырех дочерей Джона Шелдона Дэуда и Эльвиры Матильды Карлсон. Ее старшая сестра умерла от болезни сердца, младшая – от диабета. Самую младшую сестру называли в семье Майк. Когда Мейми было шесть лет, семья переехала в Колорадо-Спрингс, а потом в Денвер на Лафайет Стрит. Здесь Мейми пошла в школу, где не выделялась особенными достижениями.

Отец Мейми, заядлый автолюбитель, каждую зиму возил семью в Сан-Антонио, в Техас. Путь от Денвера до Сан-Антонио был довольно долгим, а дороги плохими, поэтому не удивительно, что они часто попадали в аварии. Чтобы скоротать время, ожидая, пока отремонтируют машину, миссис Дэуд играла детям на губной гармонике, которой превосходно владела.

Мейми унаследовала музыкальные способности матери. Она часто играла на рояле для себя и для друзей, хотя никогда не брала уроков. В ее репертуар входили популярные мелодии того времени, но особенно нравились хиты из американских мюзиклов.

Осенью 1915 года девятнадцатилетняя Мейми снова была с родителями в Сан-Антонио. Как-то с друзьями она поехала в соседний форт Сэм-Хьюстон. На вечер у нее была назначена встреча с молодым человеком в Сан-Антонио, поэтому она настаивала на скором возвращении. Вдруг появился высокий, красивый лейтенант, выпускник военной академии Уэст-Пойнтс, Дуайт Д. Эйзенхауэр. Подруга Мейми окликнула его: «Айк, подойди сюда, я представлю тебя друзьям». – «Извини, но я на службе и сейчас начинается мое дежурство», – ответил Эйзенхауэр. – «Тебе и не надо оставаться, я только хочу познакомить тебя с друзьями», – настаивала она и шепнула: «Он не выносит женщин». Привлекательный Айк дал себя уговорить и элегантно отдал честь. В этом ему никогда не пришлось раскаиваться…

Позже он вспоминал: «Голубоглазая девушка, она сразу понравилась мне. Живая, красивая, изящнее других и довольно энергичная».

Мейми была покорена. «Вот так парень, – подумала она. – Он выглядит лучше всех других мужчин, которых я когда-либо встречала». И уже больше не спешила. Забыла, что не очень любила прогулки, особенно в туфлях на высоких каблуках, и с радостью приняла предложение молодого лейтенанта осмотреть форт.

Следующий день она провела на рыбалке, а вечером дома горничная ей сообщила, что уже несколько раз звонил молодой человек, какой-то «Ай». С нетерпением Мейми ждала следующего звонка. Зазвонил телефон, Мейми схватила трубку. Айк приглашал ее на вечер танцев. «Сегодня я не могу», – ответила она. «Тогда, может быть, завтра?» – спросил он. – «Завтра я тоже не могу». Айк предложил встретиться в течение месяца. В конце разговора Мейми сказала: «Обычно после пяти я всегда дома. Заходи в какой-нибудь день». – «Я приду завтра», – тотчас сказал Айк.

И все пошло своим чередом. Оба любили мексиканскую кухню и часто обедали в мексиканском ресторане.

В Валентинов день 1916 года Айк сделал Мейми предложение, которое она приняла без долгих размышлений. Он тут же подарил ей кольцо, купленное в Уэст-Пойнтсе. Родителям Мейми нравился Айк, и они дали согласие на брак, хотя и предостерегали дочь о трудной жизни с военным. Мейми знала, на что шла.

Вначале хотели отложить свадьбу до ноября 1916 года, когда Мейми исполнится двадцать лет, но, учитывая войну в Европе и возможность отправки Айка на фронт, решили не ждать.

1 июля 1916 года 19-летняя Мейми и 26-летний Айк отпраздновали свадьбу в тесном семейном кругу, в доме родителей Мейми, в Денвере. Венчал их пастор пресвитерианской церкви, на свадьбу Айк подарил жене серьги с жемчужинами.

Двухнедельное свадебное путешествие молодожены провели в Эльдорадо-Спрингс, в горах западнее Денвера. Оттуда они поехали в Абилин, штат Канзас, в семью жениха, которая не присутствовала на свадьбе. Там и произошел первый скандал между супругами. Как-то Айк с двумя школьными товарищами ушел играть в покер и пообещал вернуться к вечеру. Но к ужину его не было. Мейми позвонила ему, хотя свекровь отговаривала ее от этого. Он ответил, что, пока не закончится партия в покер, он не придет. Наконец в два часа ночи он вернулся. Скандалили они до самого утра.

В отличие от Эйзенхауэров Дэуды были богаты. Может быть, именно поэтому Мейми не очень хорошо чувствовала себя в доме родителей мужа, тогда как Айку было приятно в Денвере.

Долгие годы Эйзенхауэры вели обычную жизнь семьи кадрового военного. Вначале они жили в Форте Сэм-Хьюстон, затем последовали в Кэйп-Кольт недалеко от Геттисберга, Кэйп-Гилард на Панамском канале, Форт-Лойгэн в Колорадо, Форт-Левнвот в штате Канзас, Вашингтон, Нью-Йорк, Париж, Филиппины… Мейми подсчитала, что за 37 лет они совершили 27 переездов.

Во время мобилизации 1917 года Эйзенхауэр находился в соединении, расположенном в 30 километрах от его дома. Между домом и казармой не было транспортного сообщения, поэтому Мейми решила навестить мужа на машине. Но автомобиль был не в самом лучшем состоянии, да и Мейми никогда не водила машину, только примерно знала, как завести ее и переключить ход. По телефону сообщила мужу о смелых намерениях и, выслушав все наставления, выехала до рассвета, когда на дорогах было свободней. Айк ждал у ворот казармы. Увидев вдали автомобиль, он облегченно вздохнул. Машина уже приближалась, когда Мейми закричала в отчаянии: «Айк, прыгай, прыгай, я не знаю, как тормозить!» Айк прыгнул в машину и остановил ее. Весь оставшийся день он учил жену водить автомобиль.

24 сентября 1917 года родился их первый сын, которого они назвали Ики. Ребенок заболел скарлатиной и умер 2 января 1921 года. Мейми очень тяжело переживала смерть сына, тем более, что в это время болела сама и не могла заботиться о мальчике. Несколько месяцев она не могла оправиться от депрессии, и мать постоянно ухаживала за ней. 3 августа 1922 года родился их второй сын, Джон Шелдон Дэуд Эйзенхауэр, который пошел по стопам отца, окончил военную академию Уэст-Пойнтс и дослужился до генерала.

Отец Мейми умер до того, как Эйзенхауэр стал президентом, а мать почти все время жила у дочери и зятя. Они хорошо ладили друг с другом, и Мейми знала, что всегда может рассчитывать на ее помощь. Эльвира Дэуд умерла в сентябре 1960 года, в возрасте 82 лет.

Мейми сама управляла семейным бюджетом. В финансовом отношении семье молодого офицера не всегда жилось хорошо. «Были времена, когда у нас в банке оставался всего один доллар, но за всю нашу жизнь у нас никогда не было ни цента долга».

Жизнь Мейми как жены офицера протекала довольно монотонно. Когда было время, она играла на рояле или в бридж.

Несмотря на все проблемы и конфликты, которых было достаточно между Мейми и Айком, их брак длился более полувека. Жене внука Дэвида, Джулии Эйзенхауэр, Мейми как-то доверилась, что Айк часто огорчал ее. «Я бы не выдержала ни одной минуты возле него, если бы не уважала его. Я с большим вниманием относилась к нему и не хотела его разочаровывать». Уважение было взаимным. Письма, которые он посылал ей отовсюду, всегда были полны нежности. В день сорокалетия их супружеской жизни он писал: «Сегодня я люблю тебя еще больше, чем в день нашего знакомства».

Оба были сильными личностями, и у каждого имелось собственное мнение. Мейми посвятила себя семейной жизни, что помогало ей преодолевать трудности, никогда не вмешивалась в его дела и была убеждена, что на военной службе он сумеет сделать карьеру. «С того дня, как мы поженились, я знала, что в армии он добьется многого. Он всегда серьезно и добросовестно относился к выполнению служебных обязанностей, знал, чего хотел. Долг был для него превыше всего».

Мейми полностью избавила мужа от домашних забот. Лишь в кулинарии она уступала ему. Айк был страстным и прекрасным кулинаром, с удовольствием угощал гостей великолепными блюдами, но особенно любил немецкую кухню. Однажды Мейми даже назвала его «самым лучшим поваром в мире». Она была великолепной хозяйкой и везде, где бы они ни жили, всегда приглашала в дом коллег Айка, офицеров с их семьями, поэтому их дом часто называли «Клуб Эйзенхауэра». И именно благодаря гостеприимству Мейми у ее мужа было много друзей.

Когда они переезжали из Форта Сэм-Хьюстон в Форт-Кольт, штат Пенсильвания, Мейми, по совету подруг, вместо того, чтобы упаковать все имущество общей стоимостью в 900 долларов, распродала его за 90. Айк пришел в ярость, когда узнал, что два его лучших костюма она продала за 10 долларов. В следующий раз, когда они обосновались в Кэйп-Мид, прибыл министр обороны Ньютон Д. Бейкер. Он осмотрел дом Эйзенхауэра и, не застав его, разговорился с Мейми. Он спросил: «Что ваш муж делает лучше всего?» – «Лучше всего он играет в покер», – выпалила Мейми. Потом муж упрекнул ее в том, что она выставила его в плохом свете. Она попыталась оправдаться: «А я думала, что министр знает тебя как хорошего солдата».

Смерть сына Ики, плохой климат на Панамском канале обострили натянутые отношения между супругами. Вирджиния Коннер, жена одного генерала, посоветовала Мейми вернуть внимание мужа, чтобы не потерять его. Мейми последовала совету, начала хорошо одеваться и сделала знаменитую прическу «пони», которая тогда производила фурор в Соединенных Штатах. Позже Вирджиния Коннер говорила: «Мейми вернула мужа и спасла брак».

С 1936 по 1940 год Эйзенхауэры жили на Филиппинах. Когда в 1939 году президент Филиппин Мануэль Кесон вручал Эйзенхауэру Крест за отличную военную службу, он попросил Мейми прикрепить его мужу, сказав: «Вы помогли получить ему этот орден».

В июне 1941 года Эйзенхауэра перевели в Форт Сэм-Хьюстон, где он познакомился с женой. Сюда они прибыли как раз в день серебряной свадьбы.

В этом же году Эйзенхауэра произвели в генералы, он стал получать ответственные задания, а пресса заинтересовалась Мейми.

С момента вступления Соединенных Штатов в войну началась удивительная военная карьера Дуайта Д. Эйзенхауэра. Для Мейми это были «три года без Эйзенхауэра», три года одиночества, тоски и постоянных волнений о муже. По ее словам, она была «вдовой войны». Все время ожидания она провела в Вашингтоне, убеждая себя в том, что Бог не допустит, чтобы с Айком что-либо случилось, прежде чем он «выполнит свою задачу».

Несмотря на болезни – головные боли и боли в желудке, бессонницу – Мейми принимала активное участие в работе Красного Креста, собирала статьи о муже, посылала ему по любому поводу подарки, подбадривала в письмах, отвечала на попадавшие к ней письма жен и матерей солдат, служивших под командованием мужа.

В январе 1944 года Эйзенхауэр получил двухнедельный отпуск и приехал в Вашингтон. Супруги провели его в Сальве-Спрингс в Западной Виргинии.

Во время пребывания Эйзенхауэра в Англии его шофером была прекрасная англичанка Кэй Заммерсби. Вскоре появились слухи о романе между ними. В прессе даже сообщалось, что Эйзенхауэр предполагает подать на развод и жениться на англичанке. В 1961–62 годах в интервью журналистке Мэрли Миллер Гарри Трумэн утверждал, что Эйзенхауэр действительно предпринимал шаги в этом направлении. Генерал Джордж К. Маршалл, бывший в то время начальником штаба воздушно-десантных войск, отправил Эйзенхауэру резкое письмо, угрожая выставить его из армии в случае развода. Якобы после этого связь с Кэй прекратилась.

Кэй опубликовала дневники, в которых признавала роман с Айком, но уверяла, что о женитьбе речи не было.

Слухи об этом дошли и до Мейми. Сначала она не придавала им никакого значения, потом написала о них Айку. Эйзенхауэр ответил, что «никогда никого другого кроме тебя не любил» и попросил ее не верить этому. В феврале 1943 года он писал ей: «Ты должна себе ясно представлять, что в таких тяжелых условиях, какие у нас здесь, безо всякой причины распространяются всевозможные сплетни и ложь. Лучше будет, если ты посмеешься над всем этим».

Мейми попыталась забыть об этих слухах и как-то сказала подруге: «Я, конечно, не обращаю внимания на эти слухи. Я же знаю моего Айка».

А в шутку она заметила, что если бы поверила сплетням о муже и Кэй, то попыталась бы отомстить ему с генералом Монтгомери. «И поверьте мне, я бы его уговорила». (Бернард Лоу Монтгомери, английский фельдмаршал, 1887–1976, в 1943 году при Эль-Аламайне одержал победу над немецким корпусом под командованием Роммеля, принимал участие в Нормандской десантной операции. После второй мировой войны с 1951 по 1958 год был заместителем верховного главнокомандующего объединенными вооруженными силами НАТО.)

В действительности эта история не давала ей покоя и она начала заглядывать в стакан. Вскоре стали говорить, что она превратилась в алкоголичку.

Вторая мировая война принесла Эйзенхауэру славу. Мейми гордилась мужем, и когда на параде победы в Бостоне ему устроили овацию, она подошла к нему со словами: «А мне можно теперь прикасаться к тебе?»

Книга «Крестовый поход в Европе» принесла Айку гонорар в полмиллиона долларов, что намного улучшило материальное положение семьи. Мейми купила ферму недалеко от Геттисберга. Это было ее первое постоянное местожительство после 34 лет супружеской жизни.

Как-то Эйзенхауэр признался друзьям, что в женском обществе становится робким и неуверенным в себе, и в качестве примера привел такой случай. Когда он был начальником штаба американских воздушно-десантных войск, ему пришлось делать доклад о значение военной подготовки женщин для безопасности страны. Слушательницы наградили его бурными аплодисментами, и тут же одна из женщин спросила: «Господин генерал, а не могли бы вы нам сказать, почему ваша жена носит прическу „пони“?»

Как демократы, так и республиканцы хотели видеть прославленного генерала своим кандидатом на пост президента. Мейми не хотела, чтобы Айк занимался политикой, опасаясь, что личной жизни придет конец, но последнее слово она оставляла за мужем. «Моя роль остается прежней: заботиться о тебе и о доме».

Когда Эйзенхауэр все же решился вступить в предвыборную борьбу в качестве кандидата на пост президента от республиканской партии, Мейми заявила, что «в политике есть что-то привлекательное». На предвыборных собраниях Эйзенхауэр представлял жену словами: «А это моя Мейми». Мейми нравились такие мероприятия. Она смеялась, охотно пожимала руки, давала автографы и вступала в разговоры. Вскоре пресса пришла к выводу, что Мейми служит козырем для мужа. Джеймс Рестор, известный журналист из «Нью-Йорк Таймс», писал, что «Мейми принесет по меньшей мере 50 голосов избирателей». (В Соединенных Штатах президент избирается не прямым голосованием народа, а через выборщиков.)

Мейми правила наброски речей Айка, которые он зачитывал ей в предвыборном поезде, С ее замечаниями он не всегда соглашался, но если считал справедливыми, то вносил в текст изменения. Однажды сказал: «Она лучше меня проводит мою предвыборную кампанию». И Мейми действительно активно участвовала в предвыборной кампании. По всей видимости, ей доставляло большое удовольствие видеть толпы людей, которые пришли посмотреть на прославленного генерала и время от времени кричали: «Мы любим Айка, мы любим Мейми!» Она и сама находилась под сильным впечатлением от мужа. Один из репортеров журнала «Ньюсуик» заметил как-то: «После тридцати шести лет супружеской жизни ее глаза по-прежнему блестят, когда она говорит об Айке». Когда ей сообщили о результатах опроса мнений, согласно которому ее муж считался самым великим среди ныне здравствующих американцев, она кокетливо заметила: «Не стоило и утруждать себя проведением опроса. Об этом я и сама могла бы сказать людям». Много времени отнимали ответы на письма. В ее распоряжении находились две секретарши. В США предвыборная кампания не обходится без всяких грязных историй. О Мейми распространяли сплетни, что она пьет и антисемитка. Когда в ноябре 1952 года она узнала о победе мужа на выборах, то заплакала. Это были слезы радости и счастья.

Непосредственно перед церемонией приведения к присяге, вероятно по ошибке, Мейми получила красиво отпечатанное приглашение на бал по поводу инаугурации. «Что мне с ним делать?» – спросила она мужа. – «Пошли отказ. Напиши, что именно в это время ты занята в другом месте».

Уже будучи Первой леди, Мейми не проявляла никакого стремления оказывать влияние на политические решения мужа. Она считала, что вообще не должна вмешиваться в политику, не давала интервью, не проводила пресс-конференций, не выступала с речами, не высказывала своего мнения по политическим вопросам. Это позволило ей избежать неприятных ситуаций, когда ее знания и интеллект могли бы не соответствовать уровню, которого ожидали от Первой леди. Даже с мужем Мейми, по-видимому, никогда не спорила на политические темы. Хотя лица из ближайшего окружения президентской четы оспаривают это. Джим Хегерти, пресс-секретарь Эйзенхауэра, заметил однажды, что «она часто спорит с мужем о его политике». Иногда Эйзенхауэр обсуждал с ней назначения кандидатов на важные посты, но чрезвычайно редко советовался с женой по поводу политической программы. Позже Эйзенхауэр писал: «Лично я считаю, что Мейми внесла большой вклад в условия жизни, присущие Белому дому, превратив его в уютное место для всех приходивших туда людей. Она всегда была готова помочь любому и сделать все. Как бы она ни уставала, всегда выполняла свои обязанности. Чтобы соответствовать атмосфере Белого дома, нужны интеллигентность и привлекательность. Мейми обладала этими качествами».

Мейми Дэуд Эйзенхауэр не могла выносить сенатора Джозефа Маккарти и его «охоту на ведьм» и демонстративно вычеркивала его из всех списков приглашенных. Вместо него она приглашала актрису Джулию Бел, которую Маккарти подозревал в сочувствии коммунистам.

Мейми никогда не мешала мужу работать. За восемь лет она заходила в Овальный кабинет всего четыре раза, да и то по его настоятельной просьбе.

У каждого были свои дела: «Я вяжу, а он рисует», этим подчеркивалось, что они не конкурируют друг с другом, хотя и любят бывать вместе. Она устраивала приемы и принимала участие в мероприятиях, когда этого требовал протокол.

Почти всегда Мейми носила платья любимого розового цвета. Ее спальня была окрашена в розовый или салатный цвет, туда ежедневно приносили свежие розы или гвоздики, конечно, розовые. Просыпаясь утром, она надевала розовый халат, а волосы завязывала розовой лентой. Поэтому ее и называли «розовой Первой леди». Этим ловко воспользовались текстильщики, наводнив рынок одеждой такого цвета.

Больше всего Мейми любила проводить время в семейном кругу, охотно играла в канасту (карточная игра), на органе, смотрела телевизор или читала детективные романы. В конце недели они отдыхали в Денвере, в Кэмп-Дэвиде, в Пальм-Спрингс, Калифорнии или в Огасте, штат Джорджия, где Эйзенхауэр любил играть в гольф.

В Белый дом Мейми часто приглашала четырех внуков, которые называли ее «Мими». Как-то утром она позвала на помощь старшего лакея. Ночью, уже лежа в постели, она потянулась за пузырьком с кремом, но утром оказалось, что это были чернила. Лакей вдоволь посмеялся при виде Первой леди и ее спальни. Все было в чернильных пятнах. Он считал, что это было самое веселое событие в Белом доме после крушения супружеского ложа Трумэнов.

Мейми имела хорошее чувство юмора. Однажды один из политиков, произнося на банкете тост, сказал: «Генерал Джордж Маршалл хочет уйти на пенсию и жить в своем доме с миссис Эйзенхауэр». Все разразились громким смехом: «Простите, господин генерал», – поправился выступавший. – «Какой генерал?» – быстро нашлась Мейми.

Вашингтонское общество надеялось, что после не очень активной деятельности Бесс Трумэн миссис Эйзенхауэр внесет свежую струю в их жизнь, но этого не случилось. «Я всегда хотела быть только женой Айка и никем больше», – возразила как-то Мейми на замечание одного из собеседников, упрекнувшего ее в пассивном образе жизни. Все же она была подвижней, чем ее предшественница. С 20 января 1953 по 20 января 1961 года она приняла участие в 878 мероприятиях.

Пресса была к ней благосклонна, хотя она и не стремилась к этому. 11 марта 1953 года она дала свою первую и, как потом выяснилось, последнюю пресс-конференцию.

В отличие от мужа Мейми не была пунктуальной. Однажды она сильно опоздала на ужин, и когда наконец появилась, Айк воскликнул: «Ты отдаешь себе отчет в том, что тебя ждет президент Соединенных Штатов?» – «Конечно, но я должна была принарядиться для моего мужа».

Много времени отнимало у Мейми управление Белым домом. Ежедневно обсуждался с персоналом порядок и объем работы, проверялось ее выполнение. По объявлениям в газете Мейми ориентировалась, что и где можно купить подешевле, составляла меню. Персоналу отдавала распоряжения, как полководец. Для обслуживающего персонала выделила специальные лифты. Кроме того, установила порядок, по которому кто-либо из персонала должен сопровождать ее выход из Белого дома.

Мейми была очень внимательна к персоналу, интересовалась его личной жизнью, помнила дни рождения и юбилеи, дарила сувениры и подарки. Как-то один из служащих Белого дома сказал: «Всегда, когда у кого-нибудь появлялся на свет ребенок, она хотела быть крестной матерью». К рождеству каждый получал подарок.