Текст книги "Влюбленная Пион"
Автор книги: Лиза Си
сообщить о нарушении
Текущая страница: 17 (всего у книги 22 страниц)
– Когда я писала эти слова, я не знала, что останусь жива и что другие беженцы, среди которых было много мужчин, найдут мои стихи, запишут их, опубликуют и сделают их известными всей стране, – рассказывала мама. – Я никогда не хотела быть известной и боялась, что меня обвинят в том, что я гонюсь за славой. Ах, Пион, когда ты цитировала это стихотворение в зале Цветущего Лотоса, я чуть не задохнулась. Ты была единственной веной, по которой текла моя кровь, единственным ребенком, и я решила, что ты все знаешь, потому что ты и я, мать и дочь, так тесно связаны друг с другом. Я думала, ты стыдишься меня.
– Я бы никогда не стала читать это стихотворение, если бы знала. Я бы никогда не причинила тебе боль.
– Но я была так напугана, что заперла тебя в комнате. С тех пор я все время раскаиваюсь в этом.
Я не могла не винить моего отца и дедушку в том, что случилось в Янчжоу. Они же мужчины. Им следовало спасать своих женщин.
– Как ты могла вернуться к папе? Ведь он заставил тебя пожертвовать собой. А потом дедушка заставил бабушку спасти себя и сына.
Мама нахмурилась:
– Я к нему не возвращалась. Он сам пришел за мной.
Я жила ради него, и так я стала твоей матерью. Закончив писать стихотворение, я обернула самодельную веревку вокруг балки, завязала ее вокруг шеи, но тут в комнату вошла маньчжурка. Она разозлилась и больно ударила меня, но это не заставило меня отказаться от моего плана. Если не сейчас, то такая возможность представится мне в дальнейшем. Раз они собираются держать меня для какого-то маньчжурского князя, то им нужно одевать меня, кормить, давать кров. Я всегда смогу найти оружие, чтобы совершить самоубийство.
Сводница повела маму в главный зал. За столом сидел генерал. Отец стоял на коленях, прижавшись лбом к полу, и ждал.
– Сначала я решила, что они поймали твоего отца и собираются отрубить ему голову, продолжала мама.
Я так много сделала и прошла через столько испытаний, и все напрасно. Но он пришел для того, чтобы выкупить меня. После всех этих ужасных дней, наполненных убийствами, маньчжуры решили показать, какие они цивилизованные. Они надеялись, что сумеют побороть хаос и установить порядок. Я слышала, как они торговались с твоим отцом. Я онемела от боли и горя и не сразу сумела заговорить. «Любимый, – сказала я, – ты не можешь забрать меня. Я все равно что умерла». Он понял, что я имею в виду, но не передумал. «Я потеряла нашего ребенка», – призналась я. По щекам твоего отца побежали слезы. «Мне все равно, – ответил он. – Я не хочу, чтобы ты умерла, не хочу терять тебя». Видишь, Пион, он не оставил меня после всего, что случилось. Я была так изломана, что он мог продать меня, как это собирались сделать насиловавшие меня солдаты, или просто выбросить на улицу.
Слышала ли это бабушка? Она не присылала сыновей, чтобы наказать отца и дедушку. Разве она не понимает, что поступала несправедливо?
– Как мы можем винить мужчин, если я и твоя бабушка сами сделали свой выбор? – спросила мама, словно прочитав мои мысли. – Твой отец избавил меня от ужасной судьбы, которая закончилась бы самоубийством.
– Но теперь папа служит маньчжурам. Как же он мог? Неужели он забыл, что они сделали с тобой и бабушкой?
– Разве такое можно забыть? – спросила мама с мягкой улыбкой. – Он никогда этого не забудет. Он бреет лоб, заплетает волосы в косу, носит маньчжурскую одежду. Но это всего лишь костюм, прикрытие. Твой отец доказал мне, что он – человек, который до конца остается верным своей семье.
– После моей смерти папа уехал в столицу и оставил тебя одну. Он... – Наверное, я слишком близко подошла к тому, чтобы упомянуть о своей поминальной дощечке, потому что мне было трудно продолжать.
– Он уже давно принял это решение. – Мама мысленно вернулась во время, предшествовавшее моей смерти. – Ты должна была выйти замуж. Он очень любил тебя. Мысль о разлуке была ему невыносима, и потому он принял назначение на пост в столице. После твоей смерти он еще больше захотел находиться дальше от всего того, что напоминало о тебе.
Я слишком долго верила, что отец не был добродетельным человеком. Я ошибалась. Я часто ошибалась.
Мама вздохнула и резко поменяла тему:
– Не представляю, что будет с нашей семьей, если у Бао не родится сын...
– Бабушка не хочет этого.
Мама кивнула.
– Я любила твою бабушку, но иногда она бывала мстительной. Здесь, например, она не права. Она умерла в Янчжоу и не видела, что случилось со мной, и ее не было на земле, когда ты была жива. Твой отец любит тебя. Ты была драгоценным камнем в его руке, но ему нужен сын, который будет заботиться о предках. О чем она только думает? Что случится с ней и другими членами семьи Чэнь, если у нас не будет сыновей, внуков и правнуков? Кто будет исполнять ритуалы? Это могут делать только сыновья. И она это знает.
– Но папа усыновил этого Бао, – сказала я, даже не пытаясь скрыть разочарование от того, что он так легко забыл о своей привязанности ко мне.
– Он не сразу всему научился, но Бао был добр к нам. Посмотри, как он обо мне заботится. Я одета так, что смогу проходить в этой одежде целую вечность. Я сыта. Мне дали много бумажных денег, чтобы я могла тратить их во время путешествия...
– Он нашел мои стихи, – перебила я ее, – пошел к Жэню и продал их.
– Ты говоришь, как ревнивая сестра, – сказала мама _ Не надо так думать. Мы с отцом очень любили тебя. – Она коснулась моей щеки. Уже давно никто не притрагивался ко мне с такой нежностью. – Я случайно нашла эти стихи, когда переставляла книги на полках в библиотеке. Прочитав их, я попросила Бао отнести их твоему мужу. Я сказала ему, что он должен настоять на том, чтобы Жэнь заплатил за них. Я хотела напомнить ему о том, как много ты для нас значишь.
Она обняла меня.
– Маньчжуры пришли сюда, потому что мы живем в самой богатой части страны, и здесь разрушения были особенно заметны, – сказала она. – Они знали, что им удастся преподать на нашем примере хороший урок другим провинциям, и в то же время понимали, что у нас хватит сил восстановить наше богатство. В этом они были правы, но как можно излечить душевные раны? Я отправилась домой и скрылась за запертыми дверями. Теперь, когда я смотрю на тебя, я понимаю, что, как бы мать ни старалась, она не сможет защитить дочь. Я с рождения держала тебя взаперти, но не смогла уберечь от безвременной смерти. А теперь посмотри: ты каталась на прогулочных лодках, ты путешествовала...
Я принесла людям много вреда, – призналась я. Она была так откровенна со мной, так не следовало ли мне поведать ей правду о том, что я натворила с Тан Цзе? – Из-за меня умерла вторая жена моего мужа.
– Я слышала другое, – сказала мама. – Мать Цзе обвиняла ее в том, что она не выполняет обязанности жены. Она была одной из тех, кто заставляет мужа ходить за водой, не так ли?
Я кивнула, а мама продолжила:
– Ты винишь себя в том, что Цзе начала голодать. Но эта уловка стара как мир. Невозможно придумать для мужа более жестокого наказания, чем заставить его смотреть на то, как жена умирает. – Она обхватила мое лицо ладонями и заглянула в глаза. – Ты – моя дочь, и не важно, что ты натворила.
Но мама не все знала...
– Кроме того, разве у тебя был выбор? Мать и отец покинули тебя. Я виновата перед тобой. Я хотела, чтобы ты совершенствовалась в вышивке, рисовании, игре на цитре. Я хотела, чтобы ты все время молчала, улыбалась и училась послушанию. Но посмотри, что из этого вышло. Ты все равно покинула усадьбу. Ты обрела свободу, – она указала на мое сердце, – там, где живет разум.
Я видела, что она говорит правду. Мама позаботилась о моем образовании, подготовила меня к роли жены, но она была виновата в том, что на пороге замужества я сделала все, чтобы избежать обычной участи молодой женщины.
– У тебя большое доброе сердце, – продолжила мама. – Тебе нечего стыдиться. Вспомни о своих желаниях, знаниях, о том, что лежит у тебя на душе. Мэн-цзы говорил: «Если у тебя нет жалости, ты не человек; если у тебя нет стыда, ты не человек; если у тебя нет уважения, ты не человек; если ты не знаешь, что такое хорошо, а что такое плохо, ты не человек».
– Но я не человек. Я голодный дух.
Ну вот. Я призналась ей в этом, но она не спросила, почему так случилось. Наверное, мама не могла так быстро осознать сказанное, потому что она просто спросила:
– Но ты же испытывала все это, не так ли? Ты чувствовала жалость, стыд, раскаяние и печаль из-за того, что случилось с Тан Цзе, правильно?
Конечно, чувствовала. В наказание за то, что произошло, я обрекла себя на изгнание.
– Как можно понять, человек ты или нет? – спросила мама. – Неужели все дело в том, отбрасываешь ли ты тень и оставляешь ли следы на земле? Тан Сяньцзу ответил на этот вопрос в твоей любимой опере. Он написал, что все живые существа испытывают радость, гнев, горе, страх, любовь, ненависть и желание. Итак, «Книга ритуалов», «Пионовая беседка» и я говорим тебе, что человеком нас делают семь чувств. А ты прекрасно знаешь, что это такое.
– Но как я могу исправить допущенные ошибки?
– Я не верю, что ты кому-то навредила. Но если это так, то тебе следует использовать способности, которые ты получила, став призраком, и направить их во благо. Ты должна найти другую девушку и сделать ее счастливой.
Воспоминание, словно вспышка, озарило меня. Но мне была нужна мамина помощь.
– Ты пойдешь со мной? – спросила я. – Но это очень далеко...
Она ясно улыбнулась, и солнечные лучи осветили поверхность озера.
– С удовольствием. Ведь я должна бродить по земле.
Она поднялась и в последний раз оглядела беседку Любования Луной. Я помогла ей перелезть через балюстраду и спуститься на берег. Мама засунула руки в складки платья, достала замки в форме рыбы и один за другим побросала их в озеро. Они с тихим всплеском касались воды, посылая в вечность почти неразличимую рябь.
Мы пошли вперед. Мама следовала за мной по городу. Ее призрачные юбки волочились за ней. Утром мы добрались до деревни. Перед нами, словно искусно сотканная парча, расстилались поля. В кронах тутовых деревьев шумела густая листва. Большеногие женщины в соломенных шляпах и выцветших синих одеждах ка
рабкались по их ветвям, чтобы срезать листья. Внизу стояли другие женщины – коричневые от солнца, закаленные тяжелой работой, – они обрабатывали мотыгами землю у корней и уносили корзины с листьями.
Мама перестала бояться. Ее лицо светилось от счастья и умиротворения. В прошлом она не раз приезжала сюда вместе с моим отцом и сейчас с удовольствием разглядывала наши семейные владения. Мы делились сокровенными мыслями, сопереживали друг другу и говорили о любви, как подобает матери и дочери.
Я так долго мечтала о том, что найду себе подругу. При жизни мне не удалось подружиться ни с одной из обитательниц женских покоев, потому что я не нравилась моим сестрам. Мне не удалось подружиться на Наблюдательной террасе с девушками, умершими от любви, потому что их истории отличались от моей. Мне не удалось подружиться с членами общества Бананового Сада, потому что поэтессы не подозревали о моем существовании. Но у меня были мать и бабушка. Несмотря на наши падения и ужасные несчастья, мы были связаны друг с другом: моя бабушка, какой бы злорадной и язвительной она ни была, мама, несмотря на то что ее сломили, и я – жалкий голодный дух. Когда мы с мамой шли в темноте по деревне, я поняла, что больше мне не нужно бояться одиночества.
Судьба дочери
Рано утром следующего дня мы пришли в деревню Гудан и сразу проследовали к дому старосты. Я привыкла странствовать, и потому длинный путь не был для меня утомителен, но маме пришлось сесть на землю, чтобы размять ступни. Вдруг раздался детский крик, и из дома выбежала девочка. Это была Цянь И. Ее волосы были забраны в маленькие пучки, что придавало ей веселый и живой вид, но плохо вязалось с ее худобой и бледным личиком.
– Это она? – подозрительно спросила мама.
– Войдем в дом. Я хочу, чтобы ты увидела ее мать.
Госпожа Цянь вышивала, сидя в углу. Мама рассмотрела стежки, удивленно взглянула на меня и сказала:
– Она принадлежит нашему сословию. Посмотри на ее руки. Даже здесь они остаются мягкими и белыми. А стежки такие аккуратные! Как она здесь оказалась?
– Переворот...
Мамино удивление сменилось печалью. Она представила, что могло произойти. Она полезла в складки юбки, чтобы достать замки, на которые всегда полагалась, но ничего там не найдя, сжала руки.
Обрати внимание на эту девочку, мама, – попросила я. – Неужели она тоже обречена на страдания?
– Может, она расплачивается за дурные поступки в прошлой жизни? – предположила мама. – Может, это ее судьба?
Я нахмурилась.
– А может, в ее судьбе предначертано, что мы вмешаемся, чтобы изменить ее жизнь к лучшему?
Мама явно засомневалась:
– Но что мы можем сделать?
Я ответила вопросом на вопрос:
– Помнишь, как ты говорила мне, что мы бинтуем ноги в знак протеста против вторжения маньчжуров?
– Верно. Так оно и есть.
– Но здесь все по-другому. Семьям нужны выносливые и работящие большеногие девушки. Но эта девочка не сможет тяжело трудиться.
Мама согласилась:
– Удивительно, что она вообще дожила до этого возраста. Но как ты можешь ей помочь?
– Я бы хотела перебинтовать ей ноги.
Госпожа Цянь позвала дочку. Девочка послушно подошла к матери.
– Бинтование не изменит ее судьбу, – сказала мама. – Нам не нужно ткать или прясть для наших семей. Мы вышиваем, чтобы выразить свой утонченный вкус.
– Я могу научить ее этому. А ее мать мне поможет.
Мама все еще колебалась.
– Я должна искупить свою вину, – добавила я, – и потому не могу выбирать слишком легкое испытание.
– Да, но...
– После Переворота ее мать заняла более низкое положение. Почему же И не может подняться?
– Куда подняться?
– Я не знаю. Но даже ей предначертано стать худородной лошадкой, разве это не будет лучше того, что ждет здесь? Если ей будет сопутствовать удача, перебинтованные ноги приведут ее в богатый дом.
Мама оглядела скромную комнату, затем перевела взгляд на госпожу Цянь и ее дочь. Она сказала:
Сейчас неподходящее время для бинтования ног. Слишком жарко.
И я поняла, что победила.
Мне не составило труда вложить эту идею в голову госпожи Цянь, но заставить согласиться ее мужа было намного сложнее. У него было множество возражений. И не сможет помогать ему выращивать тутового шелкопряда (это, конечно, правда), и ни один крестьянин не захочет жениться на бесполезной женщине с перебинтованными ногами. Этим он желал оскорбить свою жену.
Госпожа Цянь внимательно слушала его, ожидая, когда он позволит ей вставить словечко. Наконец он замолчал, и тогда госпожа Цянь сказала: «Кажется, ты забыл, муженек, что если продашь дочь, то получишь небольшое состояние».
На следующий день, несмотря на то что мама опять напомнила мне, что погода для бинтования неподходящая, госпожа Цянь собрала квасцы, вяжущее средство, ножницы, кусачки для ногтей, иголку и нитку. Мама встала на колени рядом со мной, а я положила руки на руки госпожи Цянь, чтобы помочь ей. Мы омыли ножки ее дочери, а затем поставили их в ванночку со смягчающими кожу растениями. Затем мы подрезали И ногти, обмазали их вяжущим средством, загнули пальчики вниз, обвязали бинтами и зашили ткань, чтобы она не смогла освободить ступни. Мама шептала мне на ухо, хвалила и подбадривала меня. Она дарила мне материнскую любовь, а я своими руками передавала ее ступням И.
Девочка не плакала до наступления ночи, но потом ступни начали болеть от нарушения притока крови и постоянного давления повязок. В течение нескольких недель мы каждые четыре дня накладывали новые, более тугие, бинты и заставляли И ходить по комнате, чтобы ее косточки подверглись большему давление и наконец сломались. Я с мрачной решимостью держалась за свою идею. Тяжелее всего было ночью, когда И рыдала, прерывисто дыша от нестерпимой боли.
Ноги бинтуют в течение двух лет. Смелость, внутренняя сила и выносливость И вдохновляли меня. С той минуты, как повязки оказались на ее ногах, И сразу возвысилась над своим отцом и сестрами. Она больше не могла убегать от матери или босиком следовать за сестрами по пыльной деревне. Ее мать тоже это понимала. Теперь И все время сидела дома. В доме не было никакой вентиляции, но я была призраком, и везде, где я находилась, было прохладно. Но однажды, в знойный летний день, когда даже я не могла справиться с невыносимой жарой и влажностью, а И очень страдала, еще не зная, что через несколько недель боль только усилится, госпожа Цянь вынула «Книгу песен». Личико И было мертвенно-белым от боли, но она как будто уменьшилась, когда ее мать стала читать любовные стихотворения, написанные женщинами десять веков назад. Правда, через некоторое время жжение и колющая боль в ногах пересилили.
Госпожа Цянь встала с постели и, раскачиваясь на своих «золотых лилиях», подошла к окну. Несколько минут она смотрела на поле. Она закусила губу и схватилась за подоконник. Неужели она думала о том же, что и я, – что мы сделали ужасную ошибку? Или сокрушалась о том, что обрекла дочь на слишком сильную боль?
Мама подошла ко мне.
– Все женщины сомневаются, – сказала она. – Но помни: это единственная способ, благодаря которому мать может сделать жизнь дочери счастливее.
Госпожа Цянь разжала пальцы, хватавшиеся за подоконник. Она поморгала, чтобы прогнать слезы, глубоко вздохнула, подошла к кровати и опять открыла книгу.
– У тебя перебинтованы ноги, и этим ты уже отличаешься от своих сестер, – сказала она, – но я могу сделать тебе еще более ценный подарок. Сегодня, моя малышка, ты будешь учиться читать.
Госпожа Цянь стала показывать ей иероглифы, объясняя, откуда они произошли и что значат, и девочка даже позабыла о боли. Ее тельце обмякло, а слепящая бледность потускнела. И уже исполнилось шесть лет, и начинать обучение было поздно, но я хотела исправить свои ошибки, а потому решила помогать ей в учебе – ведь я очень хорошо умела читать и писать.
Через несколько дней, увидев, как И любознательна и способна, мама объявила:
– Думаю, девочке понадобится приданое. Я помогу ей, когда обрету пристанище.
Мы все время думали только о Цянь И, и я перестала обращать внимание на то, как бежит время. Сорок девять дней, которые мама должна была странствовать по земле, подошли к концу.
– Если бы у нас было больше времени! – посетовала я. – Если бы все оставалось по-прежнему! Я бы хотела...
– Ни о чем не жалей, Пион. Пообещай мне это. – Мама обняла меня, а потом отступила на шаг, чтобы посмотреть мне в глаза. – Скоро ты тоже отправишься домой.
– В усадьбу семьи Чэнь? – в замешательстве спросила я. – Или на Наблюдательную террасу?
– Нет, в дом твоего мужа, где тебе надлежит быть.
– Я не могу вернуться туда.
– Возвращайся домой, когда искупишь свою вину. – Мама стала испаряться, чтобы вселиться в поминальную дощечку. На прощание она прокричала: – Ты поймешь, когда будешь готова к этому!
Десять лет я оставалась в деревне Гудан и все это время преданно служила Цянь И и ее семье. Мне удалось обуздать свои худшие качества, присущие голодным духам. Я выстроила вокруг себя защитные слои, которые могла поднимать и опускать по своему желанию. Летом я жила вместе с семьей в доме и охлаждала для них комнаты. Когда наступала осень, я дула на огонь в жаровнях, чтобы людям было теплее. Я была осторожна, чтобы не обжечь кожу и не подпалить свою одежду.
Говорят, чистый снег предвещает процветание в будущем году. И правда, в первую зиму, которую я провела в деревне Гудан, чистый снег покрыл одеялом дом семьи Цянь и все близлежащие постройки, а потом, когда Бао приехал осмотреть владения отца и призвать крестьян усерднее работать, он поведал им радостную новость: его жена забеременела, и потому он не будет увеличивать плату за землю и другие выплаты в пользу семьи Чэнь, как это обычно делал мой отец.
В следующую зиму снег был еще чище. В этот приезд Бао объявил, что его жена родила сына, и я поняла, что мама, оказавшись в загробном мире, не теряет времени даром. Бао не стал раздавать красные яйца, чтобы отпраздновать это чудо. Он сделал более щедрый подарок: отписал старосте каждой деревни му земли из владений моего отца. Вскоре его жена родила еще одного сына. Теперь о будущем семьи Чэнь можно было не беспокоиться, и Бао мог себе позволить быть щедрым. С рождением каждого сына он дарил старостам по одному му земли. Благосостояние семьи Цянь росло. Старшим сестрам справили приданое, и они вышли замуж. Господин Цянь получил подарки за невест и стал еще богаче.
И выросла. Ее лилейные ножки были прекрасны – маленькие, ароматные, идеальной формы. Она оставалась болезненной, хотя я отгоняла духов, которых привлекает людская слабость. Когда ее сестры ушли из дома, я позаботилась о том, чтобы ее лучше кормили, и ее энергия ци укрепилась. Эта девочка была подобна непригодному для обработки обломку нефрита, но мы с госпожой Цянь превратили ее в драгоценное и изысканное украшение. Мы учили И танцевать, стоя на лилейных ножках, и она выглядела так, словно плывет на облаке. Она выучилась искусно играть на цитре. В шахматы она играла безжалостно, словно пират. Также И училась петь, вышивать и рисовать. Правда, у нас было мало книг, а господин Цянь не одобрял эту затею.
– Образование И принесет нам плоды в будущем, – говорила госпожа Цянь своему мужу. – Представь, что она – лоток с шелкопрядом. О личинках нужно заботиться, чтобы они свили коконы. Не стоит ее недооценивать. Если ты правильно ее воспитаешь, она принесет пользу.
Но господин Цянь был неумолим. Мы сделали все, что можно, при помощи «Книги песен». И запоминала и цитировала стихи наизусть, хоть и не вполне понимала их смысл.
Очень скоро И стала похожа на спелую сливу, которая ждет, чтобы ее сорвали. В шестнадцать лет она была маленькой, стройной и прекрасной. У нее была изысканная внешность: черные как смоль волосы, гладкий, как белый шелк, высокий открытый лоб, губы, цветом напоминавшие плоды абрикоса, и бледные, как алебастр, щеки. Когда она улыбалась, на ее щеках появлялись ямочки. Ее глаза ярко и дерзко горели. Прямой носик и вопрошающий взгляд свидетельствовали о любопытстве, независимости и уме. Несмотря на болезни, недостаток заботы, бинтование ног и слабое здоровье, она выжила, а значит, в ней была скрытая стойкость и сила. Ей была нужна подходящая пара.
Но выбор в деревне был совсем небольшой. Она не могла выполнять тяжелую работу, как от нее требовалось. Она часто болела, и у нее была привычка говорить все, что приходит ей в голову, что многим не нравилось. И была недостаточно хорошо образована, так что, если бы какая-нибудь городская семья и снизошла до крестьянской девушки, ее бы сочли неподходящей и неготовой к браку. Кроме того, даже в богатых, так сказать, просвещенных, семьях никто не хотел видеть женой вторую, третью, четвертую, а тем более пятую дочь, потому что это было возможным предвестием того, что в этой семье будут рождаться только девочки. Приняв во внимание все эти доводы, местная сваха объявила, что И никогда не выйдет замуж. Я думала по-другому.
Впервые за десять лет я покинула Гудан и направилась в Ханчжоу, к дому У Жэня. Недавно ему исполнился сорок один год. Но он мало изменился. Его волосы не поседели. Он был высок, строен и ловок в движениях. Его руки по-прежнему восхищали меня. Пока я отсутствовала, он перестал пить и посещать увеселительные дома. Он написал комментарий к пьесе Хун Шэня «Вечное пристанище» и после публикации он имел большой успех. Стихотворения Жэня помещали в собрания сочинений самых известных поэтов нашей провинции. Он приобрел известность как справедливый и уважаемый театральный критик. Некоторое время он был секретарем ученого-цзюйжэнь*. Другими словами, без меня, Тан Цзе и вообще без женщин ему и так жилось неплохо. Но он был одинок. Если бы я не умерла, мне бы уже исполнилось тридцать восемь лет и мы были бы женаты двадцать два года. В это время жены обычно присматривают для мужа наложницу. Но я хотела найти для него новую жену.
Я пришла к госпоже У. Мы были «такими же» и одинаково любили Жэня.
Она всегда ощущала мое присутствие, и я прошептала ей на ухо: «Единственный долг сына – дать семье наследника. Ваш первый сын не выполнил его. Но если у вас не будет внука, некому будет позаботиться о предках семьи У и о вас, когда вы окажетесь в загробном мире. Теперь вам может помочь только ваш второй сын».
Следующие несколько дней госпожа У внимательно наблюдала за тем, в каком настроении пребывает ее сын. Она видела, как он одинок. Однажды он сказал, что в их усадьбе давно не было слышно детских голосов.
Я обмахивала мою свекровь веером, когда она отдыхала жарким днем. «Высокое положение невесты не так уж обязательно. Жэнь не был золотым юношей, когда его обручили с дочерью господина Чэнь и когда он женился на девушке из семьи Тан. И оба этих брака закончились очень печально».
Я уважала свою свекровь и потому никогда не сидела в ее присутствии, но мне нужно было поторопить ее.
Такой возможности больше не представится, нашептывала я ей. – Вы должны сделать что-то прямо сейчас, пока в обществе происходят большие изменения и император не установил новых порядков».
В этот вечер госпожа У впервые намекнула сыну на то, что он должен жениться еще раз. Он не стал возражать. После этого она позвала лучшую сваху в городе.
Та упомянула о нескольких девушках. Я позаботилась о том, чтобы их отвергли.
«Девушки из Ханчжоу слишком заносчивы и избалованны, – шептала я на ухо госпоже У. – Такая девушка уже жила в вашей усадьбе, и она вам не очень нравилась».
– Вам следует отправиться как можно дальше, заявила свахе госпожа У. – Поищите простую девушку, которая станет мне утешением в старости. Мне ведь не так много осталось.
Сваха забралась в свой паланкин и поехала в деревню. На дороге то и дело попадались камни, заставившие носильщиков свернуть в Гудан. Сваха навела справки, и ее проводили к дому Цянь, где, по словам крестьян, жили две грамотные женщины с перебинтованными ногами. Госпожа Цянь была спокойна и сдержанна. Она честно ответила на все вопросы о своей дочери, а затем достала табличку со сведениями о трех поколениях предков И по материнской линии, включая титулы ее дедушки и прадедушки.
– Чему вы учили вашу дочь? – спросила сваха.
Госпожа Цянь перечислила достижения дочери, а затем добавила:
– Я учила ее тому, что муж – солнце, а жена – луна. Солнце всегда светит ярко, а луна прибывает и убывает. Мужчины действуют по своей воле; женщинами управляют чувства. Мужчины начинают, а женщины стойко продолжают. Поэтому мужчины живут в большом мире, а женщины остаются во внутренних покоях.
Сваха задумчиво кивнула, а затем попросила разрешения увидеть И. Не успела догореть свеча, как мать привела И в комнату, и сваха осмотрела ее. Они обсудили размер приданого и возможные подарки за невесту. Господин Цянь пообещал каждый год посылать ее мужу одну двадцатую часть произведенного шелка. В придачу он давал за И одно му земли. Кроме того, девушка привезет с собой в новый дом несколько сундуков с постельным бельем, туфлями, одеждой и вышивкой – все это было сделано из шелка руками невесты.
Разумеется, сваха пришла в восторг.
– Лучше, если жена происходит из небогатой семьи, занимающей более низкое положение. Так ей будет легче привыкнуть к роли снохи в доме мужа, – заметила она.
Когда сваха приехала в Ханчжоу, она тут же направилась в усадьбу семьи У.
– Я нашла жену для вашего сына, – объявила она госпоже У. – Только дважды овдовевший мужчина захочет на ней жениться.
Женщины изучили время рождения жениха и невесты и сравнили гороскопы, чтобы увериться в том, что Восемь Знаков совпадают. Затем они обсудили размер выкупа за невесту, приняв во внимание, что ее отец крестьянин. После этого сваха вернулась в Гудан, чтобы скрепить соглашение. Она привезла с собой четыре бутылки вина, два рулона ткани, чай и баранью ногу.
Жэнь и Цянь И поженились в двадцать шестой год правления императора Канси. Отец И был счастлив, что избавился от нежеланной и бесполезной дочери; мать улыбалась, понимая, что в ее родной дом вернулась удача. Я хотела дать И множество советов, но в минуту расставания позволила говорить ее матери.
– Веди себя достойно и осторожно, – напоминала она. – Не ленись. Ты должна поздно ложиться и рано вставать, как делала раньше. Заваривай чай для свекрови и любезно угощай ее. Подкармливай домашних животных. Ухаживай за своими ногами, береги свою одежду и расчесывай волосы. Никогда не злись. Если ты все будешь делать правильно, люди будут хвалить тебя.
Затем она обняла дочь.
– И еще кое-что, – тихо сказала она. – Все случилось очень быстро, и мы не можем быть уверены в том, что сваха ничего от нас не скрыла. Если твой муж беден, не обвиняй его. Если он косолап или слишком прост, не жалуйся. Храни верность и доброту в своем сердце. Теперь тебе не на кого полагаться, кроме как на него. Пролитую воду не соберешь. Счастье – это всего лишь случайность. – По ее лицу побежали слезы. – Ты была хорошей дочерью. Постарайся не забывать нас.
Затем она закрыла лицо И плотной вуалью и помогла ей взобраться в паланкин. Играло всего несколько музыкантов, местный знаток фэн шуй разбрасывал зерна, бобы, мелкие плоды и медные деньги, чтобы умилостивить злых духов. Но я видела, что никаких духов там не было. Там была только я, вне себя от счастья, и деревенские детишки, которые устроили свалку из-за подарков, чтобы отнести их домой. И не могла изменить свою судьбу, и она покинула родную деревню. Она не надеялась, что почувствует к мужу любовь или привязанность, но у нее, как у ее матери, было храброе сердце.
Мать Жэня встречала паланкин у главных ворот. Она не могла видеть лицо девушки, но она осмотрела ее ступни и осталась довольна. Затем они обе, покачиваясь, пошли по усадьбе к спальным покоям. Там госпожа У вложила в руки снохи сокровенную книгу.
– Прочитай ее, и ты узнаешь, что нужно делать сегодня ночью. Надеюсь, через девять месяцев ты родишь мне внука.
Через несколько часов прибыл Жэнь. Я смотрела на то, как он поднял вуаль и улыбнулся, увидев прекрасное лицо И. Он был счастлив. Я пожелала им всегда иметь Три Изобилия: удачу, долголетие и сыновей – и покинула спальню.
Я не хотела повторять ошибки, которые допустила с Цзе. Я не буду жить в спальне И и Жэня, потому что там у меня может возникнуть соблазн вмешаться в происходящее, как я делала раньше. Как всегда в случае растерянности, я обратилась к «Пионовой беседке». Линян влекло растущее в саду сливовое дерево. «Быть похороненной под ним сочла бы я большой удачей...». Она представляла, как во время темных летних дождей ее благоуханный дух будет носиться под этим деревом или прижиматься к его корням. После смерти родители исполнили ее желание. Позже Ши Сяньгу поставила в вазу ветку цветущей сливы и отнесла ее на алтарь Линян. В знак благодарности призрак Линян окатил ее цветками сливы. Я подошла к сливе у дома семьи У. Она перестала цвести и плодоносить с тех пор, как я умерла. Мне навился ее унылый вид. Я устроилась за покрытыми мхом камнями, окружавшими ствол дерева. Отсюда я смогу, не вмешиваясь, наблюдать за жизнью Жэня и И.
