Текст книги "Второй шанс для шефа (СИ)"

Автор книги: Лиза Лэйн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 13 страниц)

– Разве хоть раз разговор заходил о каких-либо изменениях в меню? – Илья вскидывает бровь и вопросительно смотрит на Марка.

Я стою, сложив руки на груди, ожидая именно его ответа. Это ресторан Михельсона и, если честно, я удивлена, тем сколько власти здесь у Ильи. А после того как я стала свидетелем довольно недвусмысленной сцены между Ильей и администратором Еленой, вопросов стало еще больше. Интересно, Марк знает, что управляющий спит со своей подчиненной?

– Что вы хотите нам предложить, Агата? И главный вопрос – для чего? – Марк игнорирует вопрос Ильи и внимательно смотрит на меня.

– Я предлагаю внести незначительные корректировки в меню Жака. Кое-где они коснутся подачи, кое-где приготовления блюд. Никаких замен или новых рецептов. Все согласно концепции заведения, но…

– Ну это ни в какие ворота, – Илья резко прерывает меня. – Мы вас наняли, чтобы вы работали с уже готовым потрясающим меню, которое почти стопроцентно гарантируем нам звезду Мишлен, а не для того чтобы вы через него реализовывали свои амбиции. Жак был легендой…

– Илья. – Марк взмахивает рукой, обрывая эту гневную тираду.

Я вижу как лицо Ильи начинает покрываться красными пятнами от едва сдерживаемого гнева и понимаю, что все-таки нажила себе врага. Марк, не замечая реакции друга, подходит к барной стойке и с любопытством разглядывает блюда на ней. Я расслабляюсь, понимая, что он готов выслушать и оценить мое предложение, а потом уже спокойно и взвешенно принимать решение.

– Почему вы решили внести изменения? – его голос спокоен и эхом отражается от хромированных поверхностей кухни.

– В ресторане очень большая проходимость, у некоторых блюд из нового меню была неоправданно сложная подача. Она, несомненно, потрясающая, но на таком трафике это будет только усложнять работу кухни и увеличивать время отдачи блюд. Мы не можем себе этого позволить. Если мы хотим работать на трафик, то подача должна быть изысканная, но простая в исполнении, чтобы повара не тратили много времени на блюда и чтобы выработать определенную конвейерность.

Марк внимательно меня слушает, разглядывая при этом блюда на стойке. Оценить его реакцию невозможно, передо мной непроницаемое лицо отличного игрока в покер.

– Допустим, а рецепты?

– Рецепт я поменяла лишь в двух блюдах. Одно их них это суп “вишисуаз”, где я заменила куриный бульон на овощной, добавила еще один вид лука и мускатный орех. – Я показываю на две почти одинаковые тарелки, в одной из который суп приготовлен по рецепту Жака, во второй – по моему. – Второе блюдо “бланманже”. Рецепт Жака оригинален, но все же классический рецепт предполагает что основа десерта – сливки, а не растительное молоко.

Марк ставит локти на барную стойку и кладет подбородок на сцепленные ладони. Мне кажется в зеленых глазах Михельсона появляется что-то вроде уважения. Я бросаю взгляд на стоящего позади него Илью. Управляющий к этому моменту почти совладал с собой, но подрагивающая жилка на шее выдает его истинные чувств. Он бесстрастным лицом пытается ослабить узел галстука, но бросает на меня взгляд полный негодования. Я уверенно смотрю в ответ, Илья не выдерживает и первым отводит глаза. Марк, приняв какое-то решение, оборачивается на управляющего.

– Что думаешь?

Илья открывает рот, и я замираю в ожидании очередной гневной тирады. Но управляющий лишь отмахивается.

– Тебе решать.

Марк снова смотрит на меня, широко улыбается и неожиданно подмигивает. Я растерянно хлопаю глазами.

– Ну что Агата, давайте пробовать?

Я протягиваю ему приборы, которые приготовила заранее, и Марк пробует первое блюдо.

Следующие полтора часа мы проводим за жаркими обсуждениями. Мне приходится противостоять Илье, который пытается отклонить все мои нововведения, совершенно не слушая никакие аргументы. Я зову на подмогу Андрей и вдвоем с су-шефом нам удается донести до Марка важность изменения подачи. Он соглашается, что сложной авторской подачей можно пожертвовать, особенно в предверии сезона. Тем более нам предстоит вводить новое меню в сжатые сроки, а скоро туристический поток вырастет и кухня Есенина будет работать на пределе.

Рецепт “бланманже” остается таким как его задумал Жак, что касается супа “вишисуаз” даже Илья вынужден признать, что мой рецепт более выигрышный. Но на самом деле это неважно. Основной моей задачей было убедить Марка изменить подачу. Поэтому я запросила чуть больше и получила желаемое.

Когда все изменения согласованы, Марк и Илья удаляются, а Андрей уносит технологические карты, чтобы все в них зафиксировать, я устало сажусь на стул и делаю глоток воды. Я чувствую слишком тяжелый груз ответственно на своих плечах. За чужое меню и за чужую мечту. Идти за звездой со своим меню мне было бы морально легче, но пока я вынуждена работать с тем что есть. Меню Жака великолепно и это только увеличивает чувство ответственности за результат “Есенина”. Мои размышления прерывает Марк, вновь появившейся на кухне.

– Довольно дерзко с вашей стороны менять меню спустя две недели работы в ресторане, – он произносит эти слова с улыбкой, и я понимаю, что моя профессиональная дерзость ему нравится.

Он стоит в дверях кухни, скрестив руки на груди. Рукава его белой рубашки закатаны и обнажают выпуклые вены. Он слегка наклоняет голову вбок и прищуривает глаза, словно оценивая меня. Мне становится неуютно под этим пронизывающим взглядом, поэтому я встаю и отворачивают, чтобы собрать приборы с барной стойки.

– Меню не изменилось, если не считать один суп, – я стою спиной к Марку, но лопатками чувствую его взгляд. – А новая подача только оптимизирует работу кухни.

– Да, вынужден признать вашу правоту.

– Вы редко это делаете? – я не могу удержаться от вопроса и снова поворачиваюсь к мужчине.

– Что именно? – Марк выглядит озадаченным.

– Признаете чужую правоту.

Секунду он смотрит на меня, а затем оглушительно смеется. Его смех заразителен и от этого звука внутри меня разливается давно забытое тепло. Я стараюсь подавить непрошенную улыбку и в этот момент остро чувствую отголосок той боли, которая жила во мне долгое время при воспоминаниях об этом смехе. Улыбка гаснет сама собой. Закончив смеяться, Марк подходит ближе ко мне.

– Вы ошибаетесь, Агата. Я из тех, у кого разум преобладает над манией собственного величия и я способен многое признать. Например, чужую правоту.

Он стоит на расстояние вытянутой руки от меня, но и это достаточно близко, чтобы я смогла рассмотреть коричневые крапинки в его зеленых зрачках. В горле начинает першить от старой обиды, и я разворачиваюсь к барной стойки, чтобы взять стакан с водой.

– Важное качество для бизнесмена.

– Я думаю для любого человека. Вы не согласны со мной? – он лукаво улыбается уголками рта.

– Почему же? Умение признавать чужую правоту облегчает жизнь.

– Вот вы тоже способны на это, – его улыбка становится шире.

Я смеюсь, понимая, что он только что сделал, а в это время Марк проходит дальше в кухню и садится на барный стул. Его поза расслаблена, скрестив вытянутые длинные ноги, он смотрит на меня снизу.

– Вы что-то хотели мне сказать? – я возвращаюсь к уборке, гадая зачем он пришел.

– На самом деле, да. В эту субботу состоится финал конкурса поваров. Я считаю, что это отличный повод ввести вас в тусовку как нового шеф-повара ресторана “Есенин”.

Я закусываю губу и не тороплюсь ему отвечать. Больше всего в своей работе я терпеть не могу все эти пафосные сборщица напыщенных рестораторов, на которые вынуждена ходить. Марк как будто понимает это по выражению моего лица и разводит руками.

– К сожалению, это необходимо. После смерти Жака…, – он запинается. – Хм… В общем, многие злопыхатели прочат “Есенину” печальный конец. Поэтому это мероприятие важно и для зведени с точки зрения престижа и репутации, и для вас по той же причине. Вас знают, но сейчас о вас говорят как о бывшем шефе Боровикова, – я вскидываю бровь, удивленная его словами. – Но вас должны узнать как нового шеф “Есенина”, который приведет ресторан к звезде.

Мне ужасно хочется провести вечер субботы иначе, а не бездарно тратить время на лицемерные улыбки и бессмысленные разговоры, но я вынуждена согласиться с его доводами. И мне всего-то надо будет потерпеть пару часов. Я обреченно вздыхаю и смотрю на Марка, понимая, что выхода у меня нет.

– Хорошо, приглашение я могу забрать у вас?

– Зачем? Вы пойдете в качестве моей пары.

Глава 10. Марк

Ровно без десяти шесть мой майбах стоит у парадной Агаты. Я одет в черный костюм с галстуком-бабочкой от Бриони, чертовски красив и катастрофически уверен в себе, потому что жду чего-то особенного от этого вечера, а значит и настрой должен быть соответствующим. Ильсур прав – я баран, если решил просто переспать с этой девушкой – она заслуживает большего. И дело далеко не в ее идеальной заднице, хотя и в ней тоже. Чем больше я ее узнаю, тем больше она мне нравится. Это меня пугает и одновременно заводит. Честно – такого чувства у меня никогда не было. Смутно представляю, чего хочу от этого праздничного приема. Тащить Агату туда было совершенно необязательно, но мне почему-то захотелось пойти именно с ней.

Агата выходит ровно в шесть, как и было условлено. Пунктуальная, отмечаю я, и мне это безумно нравится. Она выглядит просто сногсшибательно. Блестящее коричневое платье в пол с неглубоким декольте, туфли на высоких шпильках и маленькая сумочка – все в цвет. На плечи накинуто короткое белое пальто. Волосы собраны в высокий не тугой пучок, из которого тянутся к лицу пара свободных прядей. Тонкие губы ярко накрашены коричневой помадой, отчего кажутся визуально больше, глаза подведены тушью и все, минимум косметики. Да, я – за натуральность.

Я не могу удержаться.

– Я сам, – бросаю Олегу и выскакиваю из машины.

Она успевает подойти и пугается моему появлению.

– Агата, вы выглядите восхитительно, – низким голосом говорю я и улыбаюсь, оголяя зубы – говорят, так моя улыбка выглядит на миллион долларов.

Девушка смущается, слегка краснеет и опускает глаза.

– Здравствуйте, Марк. Спасибо.

– Прошу.

Я помогаю ей сесть на заднее сиденье, закрываю за ней дверь, оббегаю машину с другой стороны и тоже сажусь.

– В Экспо, Олег.

– Да, шеф.

Майбах плавно трогается и отъезжает от дома, где живет девушка. Вечер начинается.

Пока я обдумываю, что бы такого сказать, висит неловкое молчанье. Я закрываю стекло, которое отделяет водителя от пассажиров и включаю музыку. Звучит какая-то попса, слов которой не разобрать. Я делаю тише. Агата смотрит в окно, сумку положила на колени, руки сверху на нее. Надо же, не в телефоне.

– Сегодня прекрасная погода, – задумчиво произносит она, нарушая тишину.

Вечер, на удивление, действительно выдался теплым и безоблачным. А сейчас, когда солнце закатывалось за горизонт, небо превратилось в оранжевое зарево.

– Да, – соглашаюсь я и тут же добавляю. – Это редкость в Питере.

– Ну почему же? В Питере любая погода хороша, – оборачивается Агата на меня.

– О, на этот счет я могу спорить часами.

– Вам не нравится?

– Не люблю дождь.

– Зачем тогда жить в городе, где девяносто процентов времени идет дождь? – Резонно интересуется девушка.

Я пожимаю плечами.

– Видимо, этот минус не перечеркивают все остальные плюсы. К тому же, у меня здесь всё.

– Значит, дело в банальной привычке, – резюмирует Агата и отворачивается к окну.

Я смотрю на нее с интересом. Эта фраза задевает меня, но не настолько, чтобы вспыхнуть. Наоборот, хочется говорить с ней еще на эту тему. Я редко общаюсь с умными женщинами. Так вышло.

– Привычка? – переспрашиваю я.

– Да, – Агата снова поворачивает голову ко мне. У нее такие глубокие голубые глаза. – Вы готовы терпеть неудобства, лишь бы ничего не менять. Делать одно и то же – это привычка. Ничего не менять – это тоже привычка. Когда делаешь одно и то же и ничего не меняешь – это образ жизни. Люди так называют привычку, чтобы оправдать себя.

Я прищуриваюсь, глядя на нее. Она Ницше почитала перед выходом?

– У некоторых образ жизни – постоянно идти вперед и достигать новых высот. Это по-вашему тоже привычка? – Спрашиваю я.

– А что, если не она? – Вторит мне Агата. – Таким людям тяжело остановиться. Они постоянно куда-то бегут в погоне за чем-то недостижимым, а когда достигают – им этого становится мало. Бег по кругу, а не вверх и вперед, как они думают. Они еще большие рабы привычки.

– А что насчет вас?

– Я? – Задумывается Агата. – Я пока не знаю. Но быть рабой привычки я не хочу.

Она снова отворачивается к окну.

– Вы делаете вывод о других людях по одной фразе, а про себя пока не знаете? – Я поднимаю бровь, глядя на ее аккуратное левое ухо и непослушную прядь у лица, на которое падает свет оранжевого солнца. С каким удовольствием я бы вцепился зубами в эту мочку.

– Так бывает.

На фоне всего что было сказано, она говорит ужасную банальность. Такое ощущение, что хочет прервать этот разговор. Может, это больная тема?

Снова повисает неловкое молчание. Продолжать неловкий разговор смысла нет. Слава богу мы подъезжаем к проходной Экспофорума, где будет проходить торжественный вечер. Перекинувшись парой фраз с охранником, Олег проезжает под открытый шлагбаум и плавно останавливается у входа в здание.

– Приехали, – зачем-то констатирую я очевидную вещь и выхожу из машины.

Оббежав машину, я открываю дверь и протягиваю руку Агате. Та с подозрением смотрит на нее, потом мне в глаза, затем снова на руку и как-то нерешительно протягивает свою. Я помогаю ей выйти, и мы вместе идем ко входу, не проронив ни слову.

В фойе я помогаю снять ей пальто, и у меня буквально отвисает челюсть. У ее коричневого платья отсутствует хоть какой-то намек на ткань на спине. Спина совершенно голая. Выглядит настолько эффектно, что на нас тут же все обращают внимание. Так одеваются только голливудские звезды на красной дорожке. А я стою как дурак и снизу вверх считаю аккуратные родинки на ее спине.

Восемнадцать. Последняя у основания шеи, едва заметная.

Я обращаю внимание на ее тонкую аристократическую шею, и удивляюсь почему до сих пор ее не замечал. Агата оборачивается и улыбается уголком губ, глаза ее сияют, но я пока не понимаю отчего. Хотя, учитывая, что все взгляды сейчас прикованы к ней, она скорее всего просто не ожидала такого внимания и оно ей приятно.

Я отдаю пальто гардеробщику и беру ее за локоть.

– Ну же, смелей, – я специально акцентирую внимания на ее заминке, будто принял ее за робость. – Здесь всего лишь пара миллиардеров и множество начинающих поваров.

Агата осторожно высвобождает свою руку и мы проходим в основной зал, где довольно шумно от сотни гостей и громыхающей музыки. Оказывается, что на сцене вживую выступает Zivert, задорно исполняя свой хит Beverly Hills. Мне этот трек нравится, и я неосознанно начинаю покачивать головой. Агата это замечается и, неожиданно для меня, разливается звонким смехом, прикрывая рот рукой. Я в недоумении.

– Простите, – сквозь смех говорит она. – Просто не ожидала от одного из двух присутствующих миллиардеров такую любовь к русской попсе.

Я хочу закатить глаза, но вместо этого улыбаюсь ей в ответ.

– Песня же хорошая, – звучит, как попытка оправдаться, но я действительно так думаю. Почему-то мне хочется быть искренним.

– Это бесспорно! – Восклицает Агата. – Просто вы и… В общем, для меня такая реакция стала сюрпризом. Еще раз простите.

– Ничего страшного, – машинально отвечаю я. – Как и ваша для меня.

Агата открывает рот, чтобы что-то сказать, но тут же его захлопывает, глядя мне куда-то за спину. Я оборачиваюсь. К нам медленно плывет сам Лев Боровиков, бывший шеф Агаты, хозяин «Трех Китов» (самого крутого его ресторана), множества мелких ресторанов и кафешек (совсем не выдающихся) и не самый приятный в мире человек. Честно говоря, глядя на хрупкую внешне Агату, я не совсем понимаю, как они сработались, характер у того мягко говоря мерзковат. Хотя, вспоминая какого жару она дала нам с Ильей на тест-драйве, еще неизвестно кому приходилось сложнее.

– Марк Давидыч! – Восклицает Боровиков и лезет обниматься ко мне. Мерзко, но надо терпеть. – Какими судьбами?

– Теми же что и ты, Лев Ларионыч, – я похлопываю его по спине и отлипаю от него.

– Подыскиваешь новые таланты, значит, – говорит он, глядя только на меня, будто не замечая Агату.

– Именно, – киваю я.

– А свой главный талант, я так понимаю, ты привел с собой, – он наконец поворачивает голову на мою спутницу. – Надеешься, что они притягиваются? Привет, бриллиант, – он подмигивает ей.

– Здравствуй, Лев, – коротко отвечает Агата. В голосе ее звучит холод. – Сколько лет, сколько зим. Думала, что мы уже и не увидимся. Никогда.

– Все дуешься? – Удивляется Боровиков. – Зря. Я же сделал тебе комплимент. К тому же, ты не прогадала, как я посмотрю. Нашла себя в почти таком же крутом ресторане.

– Что значит почти? – Изгибаю бровь я. – Почти крутой ресторан у нее в прошлом. Лучший ресторан Питера это ее настоящее и будущее.

– Лучший, не лучший – Мишлен расставит все по местам, – криво ухмыляется Боровиков.

Такая новость для меня становится неожиданностью. «Три Кита» – жуть какое дорогое, но не самое фешенебельное место в городе. Поговаривают, конечно, что новый голландский шеф привнесет в него уникальность. Уж за счет чего они будут этого добиваться – для меня загадка. Но то, что вся тусовка Петербурга этого ждет – неоспоримый факт.

– Ты тоже решил потянуться за звездой? – Я ухмыляюсь ему в ответ. – Тебе придется тогда снизить ценник раза в два.

– Не переживай. Новые блюда будут стоить своих денег. Мы приготовили такое, отчего у всех просто крыши снесет и они будут валяться в гастрономических оргазмах под нашими столами, – громогласно провозглашает Боровиков, широко распахнув руки в стороны и разражается хохотом. Он явно доволен тем, что происходит с ним и его рестораном.

– Ужасная картина, – округляю глаза я.

– Да, придется подушки раскладывать на полу, – цедит сквозь зубы Агаты. – А то от таких оргазмов травм не избежать.

Боровиков снова хохочет басом.

– Не переживай, дорогая. Если надо будет, мы их сразу лежа кормить будем. Все для клиента. Ну, а посидеть они в “Есенине” смогут.

– Вкусно, недорого и без риска для жизни, – не отрываясь, смотрит на него Агата. Она полна серьезности, но я широко улыбаюсь. У нее прекрасное чувство юмора, которое схоже с моим. Почему-то мне кажется, что мы с ней очень похожи, и от этой мысли становится тепло. И странно.

– Отличная идея, – восклицаю я. – Пожалуй, закажу рядом с «Тремя китами» билборд: «Берегите себя. Ешьте у нас». И наш логотип. Крупно так.

– Смейтесь-смейтесь, – серьезнее произносит Боровиков. – Я же говорю, Мишлен все расставит по местам. Счастливо оставаться.

Он быстрым, насколько позволяет его тучное телосложение, шагом удаляется от нас и скрывается в толпе.

– Какой же он мерзкий, – качает головой Агата, провожая его взглядом.

– Ох уж и не говори, – выдыхаю я. – Как ты с ним работала?

Агата пожимает плечами и переводит свой взгляд на меня. Я снова начинаю тонуть в ее глазах.

– Я люблю свою работу, – поджимает губы она.

Мы наконец проходим вглубь зала, рассекая толпу своим появлением. Многие узнают меня, и подходят поздороваться и завести разговор. Но возможно их привлекает платье Агаты. Я знакомлю всех с новым шеф-поваром «Есенина», внимательно наблюдая за ней. Агата держит себя уверенно, но приветливо. Я смотрю как она широко улыбается едва знакомым людям и с каким неподдельным интересом участвует в бессмысленных, ничего не значащих, диалогах. Все подходящие к нам люди попадают под ее очарование, и я, почему-то, испытываю гордость от этого факта. Она едва притронулась к шампанскому, но выглядит расслабленной среди этой шумной толпы. Хотя, когда я приглашал ее на прием, выражение муки на лице на секунду лишило меня уверенности в том, чтобы привести сюда. Очередной подвыпивший ресторатор с девицей на прицепе подходит к нам и Агата остроумно шутит, разряжая неловкую тему в разговоре. Я снова отмечаю ее острый ум, она уверенно поддерживает беседу и блещет знаниями в тех сферах, где даже я слегка плаваю. Я смотрю на девушку перед собой и…

О, черт, как же я хочу ее поцеловать…

Глава 11. Агата

Все время пока мы ходим по территории ЭкспоФорума, я все еще ощущаю на себе липкий взгляд Льва. Как бы я ни готовилась к этой встрече, приятной она так и не стала.

Из задумчивости меня выдергивает прикосновение горячей ладони к обнаженной пояснице. Я оборачиваюсь и смотрю на, стоящего позади меня, Марка.

– Шампанского?

Мужчина протягивает мне бокал с игристым вином, но руку с моей спины не убирает. Лукавые искорки пляшут в его зелёных глазах, пока он ждёт ответ.

– Спасибо, – киваю Марку, забираю из его рук бокал и, словно невзначай, делаю шаг в сторону. Там где еще секунду назад лежала его рука кожу слегка покалывает. Я делаю глоток из бокала и оглядываю зал, полный разодетых рестораторов, поваров, их спутников и спутниц. За тот час, что мы на приеме, нас все время окружают люди. Водоворот лиц и имен, в которых я запуталась и через десять минут бросила все попытки хоть кого-то запомнить.

Зато Марк в своей стихии. Обаятельный, искрометный, он притягивает людей как магнит. Поток желающих поздороваться с ним не прекращается. Марк радушно всем улыбается, не забывая при этом представлять меня. Ощущение, так себе, если честно. Я чувствую себя породистой лошадью, которая стала удачным приобретением хозяина. Меня рассматривают и оценивают. Я вижу удовлетворение на лице Михельсона, когда он наблюдает за мной и почему-то это злит меня еще больше. Выгодное вложение, оправдывающее затраты, вот кто я для него.

– Я оставлю тебя на несколько минут, – тихо произносит Марк, выжидающе смотря на меня сверху.

– Да, конечно, – как-то незаметно мы перешли на «ты».

Мне неуютно оставаться среди этих людей, но я держу лицо. В конце концов это моя расплата за престижную работу.

Марк вежливо кивает знакомым, окружающим нас и отходит, оставляя меня одну. К нашей беседе присоединяется еще несколько человек и разговор съезжает на обсуждение чьих-то планов на выходные. Я снова оглядываю эту ярмарку тщеславия. Мужчины, в своих лучших костюмах, женщины, в своих самых дорогих бриллиантах. Каждый пытается урвать себе кусочек славы и продемонстрировать свою успешность.

Я замечаю Марка в дальней части зала. Рядом с ним стоит высокая блондинка, пытаясь прижаться к мужчине грудью, которую с трудом удерживает корсет платья. На лице Михельсона застыла вежливая улыбка, но взгляд равнодушно блуждает над головой девушки, и становится понятно, что он совершенно ее не слушает. Отчего-то мне немного жаль ее. Михельсон явно из тех, кто легко влюбляет в себя противоположный пол, только сам на чувства не способен. Плавали, знаем. Стоящий около меня мужчина, замечает мой взгляд и гадко ухмыляется, но я тактично меняю тему в разговоре, делая вид, что не понимаю его сальных намеков, и поворачиваюсь в поисках официанта, чтобы поставить полупустой бокал на поднос. Марк успевает первым. Мужчина забирает у меня бокал, при этом невесомо касаясь моей руки. Он слишком долго смотрит мне в глаза. Его пристальный взгляд обжигает, и я отворачиваюсь.

На сцене Artik и Asti сменяют Zivert, атмосфера в зале становится все более непринужденной. Алкоголь льётся рекой и богатые рестораторы и именитые шеф-повара медленно, но неизбежно напиваются. Странно, но Марк почти не пьет. Он все еще цедит свой первый бокал с виски и выглядит почти самым трезвым во всем зале. Если, конечно, не считать певцов на сцене, и финалистов конкурса, которым, судя по их напряженным лицам, выпить точно бы не помешало. Вокруг нас меняются люди, и я натыкаюсь на презрительный взгляд блондинки, которая несколькими минутами ранее, своей грудью пыталась загнать Михельсона в угол. Она сопровождает Боровикова, и я усилием воли пытаюсь подавить смешок, рвущийся наружу. На фоне Марка Лев заметно проигрывает, и я снова жалею блондинку.

Наконец, ведущий, объявляет, что конкурсанты готовы и просит жюри подойти к сцене, чтобы начать дегустацию. Я оборачиваюсь в поиске укромного уголка, где смогу переждать официальную часть, но Марк обхватывает мое предплечье и наклоняется к моему лицу. От его неожиданной близости мысли путаются. Я вдыхаю глубокий мужской аромат и неосознанно тянусь к мужчине. Он пахнет цитрусом, сандалом и табаком. Я чувствую как его дыхание щекочет мне щеку и до меня не сразу доходит смысл сказанных им слов.

– Что?

Он наклоняется еще ближе, видимо думая, что я не расслышала его из-за шума вокруг.

– Я считаю, что будет лучше, если судить поваров будешь ты, а не я.

Его слова медленно просачиваются в мой мозг и когда я понимаю, что он хочет, то отшатываюсь от него так резко, что едва не путаюсь в подоле платья. Марк крепко держит меня и не дает мне упасть. Его лицо спокойно и выражает непоколебимую решимость.

– Это не самая лучшая идея, – выдавливаю я, совладав с голосом.

– Почему? Ты новый шеф-повар «Есенина», тебе и быть членом жюри, а никак не мне. Вообще, это должен был делать Жак…

– Но я не Жак!

Я паникую, потому что не готова к такому вниманию и ответственности. Мог бы хотя бы заранее предупредить. Марк смотрит на мое, должно быть перекошенное от ужаса лицо, и его взгляд теплеет.

– Агата, прости. Я должен был сказать раньше, но… – Марк выразительно смотрит на меня, словно это я виновата в его забывчивости. – Это всего лишь полчаса. Дегустация, потом выставление оценок и все. И если хочешь… – Он запинается и проводит ладонью по лицу. – Я могу сопровождать тебя на дегустации.

Я резко вскидываю голову, рассерженная его предложением.

– Чтобы все подумали, что я не могу обойтись без твоего сопровождения? Спасибо за предложение, но я справлюсь сама. Хотя впредь, пожалуйста, предупреждай меня о таком заблаговременно, чтобы я не выглядела нелепо.

Марк смущенно улыбается, но кивает и предлагает мне руку. Я со всем возможным достоинством, беру его под локоть, надеясь, что я не выгляжу испуганной школьницей, которую старший брат зачем-то привел на свой выпускной. Пока Марк ведет меня к сцене, со всех сторон щелкают затворы фотоаппаратов. Потрясающе, мы в центре внимания. Мы подходим к импровизированной сцене, и я отпускаю Михельсона, но он ловит мою ладонь и легонько сжимает. Этот жест должен был добавить мне уверенности, но из глубины моей растоптанной души поднимается старая боль, чтобы в очередной раз напомнить – Марку нельзя доверять. Один раз он уже разбил мне сердце, второго раза не будет.

Подавив воспоминания, я как можно шире улыбаюсь ему и поднимаюсь на сцену, к конкурсантам и ведущему, который мечется на ней словно бешеный петух. Там уже стоят трое поваров, двух из которых я знаю. Это Луи Гальяно и Андрей Смирнов, шеф-повара ресторанов “Мишель” и “Безумный шляпник” соответственно. Третий мужчина мне не знаком. Ведущий дожидается пока я поднимусь, оглашает правила и мы начинаем дегустацию. Когда спустя час все оценки выставлены, я, наконец, спускаюсь со сцены. Передо мной неожиданно появляется четвертый член нашего жюри и галантно протягивает мне ладонь. Я с благодарностью принимаю его руку, и позволяю помочь мне преодолеть ступени. Внизу он разворачивается ко мне и слегка наклоняет голову.

– О, мефрау, нас не представить друг друг. Меня звать Петрус Баас. Я быть шеф “Три кита”.

Так вот значит ты какой, новый голландский шеф-повар Боровикова. Я улыбаюсь ему самой приветливой улыбкой, на которую способна.

– Агата Лушкевич. Бывший шеф “Трех китов”.

Петрус заметно смущается и мне становится стыдно за свои слова.

– Простите, Петрус, это прозвучало грубо. Я не хотела смутить вас. Я шеф-повар ресторана “Есенин” и рада знакомству с вами.

Лицо голландца разглаживается, и он широко мне улыбается.

– Я быть рад знакомить с вами, мефрау. Прошу вас, оказать честь и дарить мне танец.

Его предложение выглядит немного странно, если обратить внимание на динамичную музыку, которая уже звучит со сцены, но Петрус ждёт ответ, все еще сжимая мою ладонь в своей. Неожиданно справа раздается глубокий голос Марка.

– Господин Баас, прошу меня извинить, первый танец госпожа Лушкевич уже обещала мне, но думаю она не откажется потанцевать с вами позже.

Петрус смотрит на Михельсона, не выпуская мою руку.

– Минейр Михельсон, – Баас вежливо кивает Марку, но тут же переводит взгляд на меня, давая понять, что решение за мной.

– Петрус, я буду рада потанцевать с вами, в следующий раз.

– Мефрау, – он наклоняется и легко целует мою руку. – Я ждать наш танец.

Наконец, отпустив меня, он еще раз кивает Марку и скрывается в пестрой толпе. Я поворачиваюсь к Марку и натыкаюсь на его широкую улыбку.

– Я подумал, что ты не захочешь познакомиться поближе с новым шефом Боровикова.

– И пришел меня спасти?

– Что-то в этом роде, – его улыбка становится лукавой. – Будет невежливо, если мы обманим господина Бааса.

Я непонимающе смотрю на его протянутую руку, когда музыка постепенно затихает и сменяется медленной мелодией.

– Танец, мефрау Агата, – изображая акцент голландца, подмигивает мне Михельсон, и я смеюсь.

Он кладет ладонь мне на поясницу и ведет к парам, уже плавно двигающимся на танцполе. Почему-то мне кажется, что все провожают нас взглядами, но я списываю это на разыгравшееся от волнения воображение. Мы останавливаемся и Марк, быстрым движением, прижимает меня к себе. Я резко втягиваю воздух и замираю. Он слишком близко ко мне, но вырываться на глазах у жадной до сплетен толпы – идиотская затея. Поэтому я кладу левую руку ему на плечо, а правую вкладываю в протянутую ладонь и пытаюсь начать дышать.

Марк уверенно ведет в танце. Мы не разговариваем, а просто двигается вслед за музыкой. Я чувствую как его правая рука нерешительно перемещается по моей спине и обжигающее прикосновение сменяется на легкое, едва уловимое, касание пальцев. Он невесомо проводит вдоль позвоночника, отчего по моей спине разбегаются мурашки. Его запах проникает мне под кожу, заставляя сердце биться чаще, и я проклинаю себя за это дурацкое платье и за то что вообще согласилась сопровождать его на вечере. Марк усиливает давление на мою спину и дистанция между нами полностью исчезает.

– Ты потрясающе выглядишь, – его шепот звучит хрипло.

– Спасибо, – я боюсь, что выдам свои чувства, но мой голос на удивление ровный.

– Все мужчины в этом зале согласны со мной.

– Ты проводил опрос?

Марк смеется.

– Нет, по их голодным взглядам и так все понятно.

Я не отвечаю и разговор сходит на нет. Каждой клеточкой тела я чувствую прикосновение пальцев Марка к своей спине и позволяю себя на пару минут забыться и раствориться в этих ощущениях, ведь мы выйдем отсюда и вся магия момента исчезнет, а там, за стеной ночной Питер снова все расставит по своим местам. Но сейчас я хочу насладиться этой неожиданной близостью, не смея себе признаться, что где-то в глубине души скучала по ней все четырнадцать лет.