Текст книги "Подари мне эту ночь"

Автор книги: Лиза Клейпас

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 22 страниц)

Адди, не отварачивайся от меня. Я не причиню тебе боли. Теплый рот, скользящий по ее коже, твердое тело, обещающее наслаждение. Никто никогда не будет тебя знать, как я. Ты можешь оградиться ото всех, но пусти меня в свой мир.

Адди, сжавшись, сидела, затаив дыхание, с бешено колотящимся сердцем.

– Остановись, – шептала она. – Остановись.

Бен был ее врагом. Она не позволила бы ему убить Рассела. Она не могла позволить ему ослабить ее оборону. Рассел был ее отцом, ее настоящим отцом, и она была в ответе за его жизнь. Пришла пора действовать.

Она должна была предупредить Рассела. Так или иначе, она должна была найти возможность сделать это. Адди встала. Она мерила шагами комнату, и ее длинная ночная рубашка развевалась позади нее. Она попыталась представить себе Бена, планирующего убийство Рассела, после того, как будет подписано новое завещание. А затем крадущимся в комнату отца, с намерением осуществить убийство. Это было настолько очевидным, что даже беспокоило Адди. Бен должен был бы знать, что он будет первым, кого все заподозрят. Он должен был бы предусмотреть это.

А еще есть Джонсоны, которые ненавидят Рассела. Множество людей хотели бы наложить руки на ранчо «Восход солнца», сломать заборы, завладеть его скотом и водными правами. Фактически все вокруг. Но никто не желал этого больше, чем владельцы «Дабл бар». Возможно, Джонсоны были замешаны в убийстве.

Она остановилась, на мгновение, посреди комнаты, когда на ум опять пришли слова Джефа. Он взлетел слишком высоко, дорогая... но не волнуйся, это долго не продлится... Это было угрозой, настоящей и неприкрытой. Она не сомневалась, что Джеф и Большой Джордж хотели смерти Рассела не меньше, чем Бен. Может, они и планировали все вместе?

Нет. Задумчиво покачала головой Адди. Бен ненавидит Джонсонов. Он никогда не стал бы действовать с ними заодно. И он любит Рассела. Он не убил бы его. Я не должна думать, что это был он. Она не хотела верить этому.

Но Рассел должен был быть убит кем-то из близких ему людей, кем-то, кто знал о его привычках, какая комната была его, и как пройти через дом. Кто-то, кому не надо было пробираться мимо всадников, которые охраняли собственность круглосуточно. Это должен был быть Бен, тем более что, согласно истории, он уедет из города после убийства и никогда не уже не вернется.

– О, Бен, это не ты. Это не ты. – Прислонившись к стене, кусала она губы.

Сильные руки нежно скользили по ее телу, разжигая в крови огонь желания. Я хочу, чтобы ты запомнила это. И вспомнила каждый раз, когда будешь думать обо мне.

– Почему все это происходит именно со мной? – шептала она в муке. – Чем я заслужила это испытание? Я – все еще Адди Пек... но я и – Аделина Уорнер. Я помню события, произошедшие в разное время, но я не знаю, что для меня реальность. – Она затихла, когда увидела, что маленькое тело под одеялом, на кровати напротив, зашевелилось. Лиа проснулась.

– Тетя Аделина? – сказала она сонно.

– Да, Лиа? – Адди медленно подошла к ней, пытаясь взять себя в руки.

В I930 Лиа сказала, что тетя Аделина была жадной и эгоистичной интриганкой. Воспоминания о тете Аделине были Лиа неприятны. Почему? Что Лиа видела или слышала такого, что у нее сложилось такое впечатление о тете?

Ребенок, зевая, повернулся и уставился на нее сонными глазами из под тяжелых век.

– Почему Вы ходите по комнате?

– Я сожалею, что побеспокоила тебя. Я не могла уснуть. И думала о стольких вещах, что просто должна была встать.

– О чем Вы думали?

– О ком-то.

– Я видела, что Вы ушли сегодня с Джефом Джонсоном, – сказала Лиа, и ее темные глаза, потеряли все следы сонливости. – Вы думали о нем, не так ли?

– Ты видела меня с... но... Я думала, что все дети играли за загоном.

– Я вернулась раньше. Я шла следом за Вами и мамой в дом, когда появился Джеф Джонсон и Вы пошли с ним. Мама сказала мне, что я должна об этом никому не рассказывать, иначе у Вас будут проблемы с дедушкой.

– Да, действительно, – сказала Адди с сожалением. – Я буду тебе очень благодарна, если ты никому об этом не расскажешь. Почему ты так морщишь свой нос?

– Почему Вы пошли с ним?

– Я должна была поговорить с ним, Лиа.

Девочка сморщила свой носик, как-будто почувствовала какой-то неприятный запах.

– О.

– В чем дело? Тебе не нравится Джеф? Почему?

– Вы же сказали мне не говорить почему.

– О... Я... – Адди сделал паузу, и посмотрела на нее, в то время как любопытство забурлило в ней. – Я и забыла, что говорила тебе это, Лиа.

– Вы сказали, что это наша тайна.

Адди потребовалось все ее самообладание, чтобы подавить свое неистовое нетерпение и удержаться от желания вытрясти «тайну» из ребенка. Она улыбнулась и села на кровать, стараясь говорить спокойно.

– Хорошо, но, может ты освежишь мою память, а то я просто не смогу заснуть. Почему я забыла такую вещь? Скажи мне, в чем заключается наша тайна?

– Тетя Аделина, я устала.

– Скажи мне, а потом мы обе сможем быстро уснуть.

– Разве Вы не помните? Я сидела под верандой, а Вы с Джефом разговаривали возле лестницы.

– Это было утром или вечером?

– Вечером.

– Это было очень давно, или недавно?

– Недавно, – сказала Лиа торжественно.

– И о чем мы говорили?

– Вы говорили очень тихо о дедушке, Бене и...

– И?

– И о завещании. Завещании дедушки. И я издала какой-то шорох, и Вы словно обезумели, когда увидели, что я была там. Разве Вы не помните?

– Я... очень смутно. – Адди закрыла глаза, почувствовав внезапное головокружение. Завещание Рассела.

Быстро обойдя лестницу, она схватила заледеневшими руками, ребенка за плечи, и как бы со стороны услышала свой голос, мягкий, но звонкий от гнева. Что ты слышала? Что ты слышала? – А затем, нежный, хитрый и умасливающий: – Не кричи, Лиа. Я думаю, что ты, теперь достаточно большая девочка, чтобы разделить взрослую тайну. То, что ты услышала – Наша большая тайна, Лиа... и ты ни кому не должна о ней рассказывать...

Это было все, что она могла вспомнить.

– Что я говорила о дедушке и Бене?

Лиа отвернулась к стене.

– Я не хочу говорить об этом.

Адди медленно наклонилась и поцеловала Лиа в лоб.

– Я сожалею, если рассердившись, напугала тебя тогда.

– Все хорошо, тетя Аделина. – Это все еще наша тайна?

– Да, Лиа, пожалуйста. – Ответила она, и ее голос прозвучал отстраненно. – Сладких тебе сновидений.

Ребенок отвернувшись, шлепнулся на подушку, сонно зевая.

Ее колени тряслись. Адди подошла к своей собственной кровати и села.

Зачем я сказала бы Джефу о завещании? Для этого не было никакой причины. Если... если я только не замышляла что-то с Джефом. О, но я не могла. Не о завещании. Ведь это означало бы...

Подозрения разлились в ней подобно яду. Но она упрямо продолжала отрицать даже саму возможность.

Я дочь Рассела. Я не сделала бы ничего, что причинило бы ему боль, независимо от того, на что я была прежде способна. Я знаю, что я не смогла бы.

– Боже мой, что делать? – прошептала она пересохшими губами.

Каким человеком она была до того, как вернулась в «Санрайз»?

Интриганкой. А возможно и кем-то намного худшим.

Глава 6

Свадьбу провели снаружи, на прохладном утреннем воздухе. Адди сидела всю церемонию, не слыша слов, ее ум, был лихорадочно занят вопросами. До сих пор она была уверенна в вине Бена и своей собственной невиновности. Было так легко представить его злодеем, а себя героиней... Но уже ничто не было просто черным или белым. Бен не был только хорошим или плохим, так же, как и она не была таковой. Но самое ужасное было то, что, если он не был виновен в заговоре убийства Рассела, она могла быть замешена в этом. Она не забыла, что Рассел говорил ей.

Послушай, милая… Я знаю, ты, наверное, разочарована, что получишь «Санрайз» на опекунском попечении... если бы я распорядился по-другому, ты бы стала богатой женщиной, имела столько денег, что могла бы делать все, что тебе заблагорассудиться до конца своих дней.

Богатая женщина.

Как сильно она хотела быть богатой женщиной? Если бы только она могла больше вспомнить о том, что она, возможно, сделала в прошлом. Если бы было меньше теней, заполнивших ее ум.

Она обводила взглядом собравшихся, пока не увидела голову Джефа, его волосы красного дерева, сияли в утреннем свете. Этим утром он даже ни разу не взглянул на нее. Ребяческий, голубоглазый Джеф. Был ли, действительно, он, тем пьяным, неуклюжим незнакомцем в кузнеце вчера вечером? Она не могла в это поверить. Это казалось сном.

Бен сидел недалеко от нее. Она была изумлена странной ролью, которую он играл во всем этом. Он был последним, кого бы она могла представить в роли спасителя. Он повернул голову в ее сторону, и она отвела взгляд прежде, чем их глаза встретились. Она не могла смотреть на него после того, что случилось между ними.

Адди бросило в дрожь, и в ее уме вспыхнула картина: их сплетенные тела на полу кузнецы. Она почувствовала, как запылали ее щеки, и наклонила голову, чтобы скрыть лицо. То, как она позволила ему трогать себя, то, как она поощряла его... нет, она никогда больше не сможет посмотреть ему в глаза.

За прошедшие двадцать четыре часа она перестала себя узнавать. Адди горько улыбнулась, вспоминая, как начался этот кошмар. Она была настолько полна огня и тщеславия, настолько нетерпима к преступнику Бену, и так уверенна в том, что она будет спасительницей Рассела Уорнера. Но вчера вечером она обнаружила, что цепляется за Бена как распутница, опьяненная желанием, и даже мысли о Расселе не отрезвляли ее. Прежде с ней такого не случалось, никогда и ни с кем. После ее первого сопротивления, она больше не предпринимала попыток оттолкнуть Бена. На этом и кончились все ее добродетельные намерения.

A то, что Лиа сказала позже тем вечером в уединении их комнаты, тревожило больше, чем что-либо еще. Адди не забыла ни единого слова. Это ее испугало. Что Лиа подслушала? Что она и Джеф тайно замышляли?

Нет, я не стала бы планировать ничего, что могло причинить боль Расселу, – думала она в отчаянии. – Не моему собственному отцу. Возможно, тогда я была другой, но я никогда не сделала бы ничего ужасного.

Счастливые крики гостей прервали ее размышления, и оповестили о конце церемонии. Мигая, как будто только что проснулась, она смотрела на людей, встающих вокруг нее. Каролина обняла ее за плечи, как только Питер помог ей подняться.

– О чем мечтаешь?

– Ни о чем, – спокойно сказала Адди, поднимаясь со своего места и поправляя рукав платья.

Каролина была в настроении подшучивать.

– Возможно, глядя на эту свадьбу, ты думала о дне, когда будешь сама выходить замуж?

Бен, который стоял сразу позади Каролины, имел прекрасную возможность слышать их разговор.

– Свадьба? – переспросил он, глядя поверх белокурой головы Каро на Адди. Из вежливого, его взгляд стал любопытным. – Ты собираешься в скором времени выйти за кого-то замуж, мисс Aделина?

Она заметила, как вспыхнули его зеленые глаза, этот свет в них она уже видела и не могла ошибиться в его значении. Внезапно весь мир исчез, и остались только они, да воспоминания о тех минутах в кузнеце. Адди чувствовала себя пойманной в ловушку, как если бы она была прикована к нему цепью. Бен поймал ее тревожный взгляд и улыбнулся, позволяя промелькнуть, в улыбке, легкому самодовольству.

Адди старалась найти слова, которые стерли бы эту самодовольную, чисто мужскую, ухмылку с его лица.

– В настоящее время я не знаю ни одного человека, за которого бы согласилась выйти замуж, – сказала она резко.

– Рад слышать это, – прокомментировал он лениво, любуясь тем, как солнце окрасило ее волосы цветом меда. Она была так невыносимо притягательна, не смотря на поджатые губы и сведенные брови.

Каролина, внимательно следившая за ними, повернулась с улыбкой к мужу.

– Питер, пожалуйста, проводи меня в дом. Если я в следующую минуту не выпью стакан воды, то умру от жажды.

Бен рассеянно поклонился им в знак прощания, и сосредоточил свое внимание на Адди, в то время как взволнованная толпа поздравляла Рут и Харлана. Он заметил тень ушиба на запястье Адди и нахмурился, поймав ее за предплечье. Она не делала попытки вырваться, и он молча разглядывал ее, изящно испещренное прожилками, запястье.

– Кто это сделал? Он или я? – спросил он грубо.

– Я не знаю. – Она казалась намного более спокойной, чем на самом деле себя чувствовала. – Это имеет какое-то значение?

– Да, имеет. – Хотя голос Бена выдавал раздражение, его большой палец был нежен, и медленно поглаживал ее ушиб. – Я не хотел причинить тебе боль.

Ее дыхание прерывалось. Движение его пальцев по ее коже, среди сотни людей, заставляло ее сердце биться, как безумное. Это не могло продолжаться. Она должна ясно дать ему понять, что не намерена терпеть подобное поведение с его стороны.

– Бен, то, что случилось вчера вечером, не должно... Ты и я... Мы не можем...

– Мы можем, – возразил он мягко. – И будем, как только мне представиться хоть крохотный шанс.

– Нет, Бен.

– Ты выглядишь немного усталой, дорогая. – Его взгляд ласкал ее напряженное лицо.

– Это – твоя вина. Я не могла уснуть после того, как мы... после тебя... Я провела всю ночь, ворочаясь с боку на бок.

– Мне очень жаль, что я не мог присоединиться к тебе.

– Замолчи! Нас может кто-нибудь услышать, и, пожалуйста, не прикасайся ко мне!

Он выпустил ее запястье с преувеличенной заботой, и Адди знала, что самая мудрая вещь, которую она может сделать – это уехать. И уехать как можно быстрее. Но что—то мешало ей, ее ноги как-будто вросли в землю, и это удерживало ее в близи от него.

– Когда ты уезжаешь?

– Скоро. – Бен тихо засмеялся. – Мечтаешь о том, что бы я ушел, не так ли?

– Да. И прекрати так смотреть на меня. Мне кажется, мама только что заметила, что мы разговариваем.

– И?

– Она не хочет, чтобы я связалась с кем-то, на подобии тебя.

– Я знаю это. Но что хочешь ты?

Она вздохнула поглубже, и посмотрела ему прямо в глаза.

– Я хочу, чтобы мы забыли о прошлой ночи. Это было ужасное недоразумение.

– Нисколько, – возразил он. – Я думаю, что мы очень хорошо поняли друг друга.

– Думай что хочешь. Я собираюсь забыть, что это когда-либо случалось.

– Ты действительно думаешь, что сможешь? – Бен вздернул брови и скрестил руки на груди, глядя на нее сверху в низ. – Нет. Эти воспоминания останутся с нами. Каждый раз, глядя на тебя, я буду вспоминать вкус твоих губ, чувствовать твое...

– Будь ты проклят, – прошептала она, будучи еще более взволнованной, чем прежде. Она могла управлять им, когда они боролись, когда он был сердит, но не тогда, когда он был так нежен и поддразнивал ее. Не тогда, когда он смотрел на нее таким пристальным взглядом, который, казалось, жег ее тело даже через одежду. Она тоже помнила его вкус, а также, ошеломляющий восторг, от прикосновения его рук к своему телу. Она была потрясена настойчивым желанием обвить его руками и прижаться лицом к его шее, чтобы вдохнуть его запах.

– Я хочу, чтобы с этого момента ты избегал встреч со мной.

– Не говори мне, что ты не хочешь, чтобы я тебя снова обнял. Или поцеловал, или...

– Никогда!

– Ты хочешь этого прямо сейчас, – сказал он, улыбаясь, потрясенному выражению ее лица. – Так же, как и я.

– Бен, остановись, – прошипела она, понимая, что люди начали оборачиваться и смотреть на них. Приподняв юбки, она двинулась между рядами стульев к дому, предпочтя гордости, быстрое отступление. Бен следовал по пятам. Она чувствовала, что он идет позади нее, и его длинные, размеренные шаги, несли его быстрее, чем шла она. Адди резко повернулась к нему, как только они достигли веранды.

– Это не имеет никакого смысла, Бен Хантер! Внезапно ты решил, что хочешь меня, как-будто я уже не была преподнесена тебе на серебряном блюде, в тот день в сарае. Или ты передумал?

– Будь я проклят, если знаю. Я не потрудился анализировать это.

– Конечно, нет. Как любой мужчина, ты начинаешь преследовать первую попавшуюся женщину, всякий раз, когда в тебе просыпается желание. На этой неделе, я – подходящая мишень, не так ли? Но ты не будешь приветствоваться в моей постели никогда, так что, обрати свое внимание на кого-то еще.

– Если бы моим единственным желанием было уложить кого-то в постель, Адди, то я бы не обратил свое внимание на тебя. Зная, кто ты, думаешь, я был бы настолько глуп, надеяться на твою быструю капитуляцию? Если бы я хотел уснуть сегодня вечером, держа в объятиях женщину, то мог бы легко найти желающую. Кого-то более опытную, чем ты, и не стал бы так утруждаться.

– Тогда, что ты хочешь от меня? – прошептала она.

Его улыбка была создана, чтобы раздражать ее.

– Разве я не объяснил?

–Нет, – несчастно простонала она. – Бен, ты должен остановиться. Ты переворачиваешь все вверх дном. Ты делаешь меня несчастной из чистой подлости. Ты знаешь, что какие-либо отношения между нами невозможны.

– Почему?

Она не могла сказать ему почему. Ее ум начал лихорадочно работать.

– Я не знаю что ты за человек. Не знаю тебя. И, думаю, никто здесь не знает.

– Я могу сказать то же самое о тебе. Но мы в состоянии это изменить. Мы не должны оставаться незнакомцами. Если ты не боишься того, что может случиться, если мы сблизимся. Это так?

Она смотрела на него в смятении, и ее сердце таяло в мягком звуке его голоса.

– Я не знаю, что делать, и не знаю, что тебе ответить.

– Не говори пока ничего. – Боковым зрением Бен уловил движение слева. Он взглянул на приближающегося и одарил Адди ироничной улыбкой. – Похоже, нам придется продолжить этот разговор позже.

– Почему?

– Суди сама.

Мэй хмурилась, приближаясь к ним. Нельзя было не заметить волнение в ее голосе и лице. Она даже не взглянула на Бена, и нарочито обратила, расстроенный взгляд синих глаз, к Адди.

– Аделина, мне не нравится, когда ты уходишь, не говоря ни слова о том, куда идешь. Тебя кое-кто искал. Люди, которых мы давно уже не видели.

– Я сожалею, мама...

– Мои извинения, – вмешался Бен. – Мне не следовало уводить вашу дочь от гостей. Пожалуйста, не считайте мисс Aделину безответственной из-за моей недальновидности.

– Я знаю, что моя дочь сознает свою ответственность, – ответила Мэй, глядя на него с явным неудовольствием. – И она прекрасно осознает, что не должна подпускать тебя к тому, что тебя совершенно не касается… Ты, кажется, планировал вернуться на ранчо, как только свадьба будет закончена, не так ли?

– Да, мэм.

– В таком случае, не смею задерживать тебя.

Бен кивнул ей с уважением, и посмотрел на Адди мерцающими глазами.

– До свидания, – сказала она беззвучным голосом, и почувствовала, как ее пульс участился.

После того, как Бен ушел, Мэй подозрительно уставилась на Адди.

– Почему он так смотрел на тебя? Что происходит? Он делал тебе авансы? Надеюсь ты не позволили ему ничего лишнего, Aделина.

– Я... почему... конечно нет, – заикалась Адди. – Мы всего лишь разговаривали. Почему ты так настроена против него?

– Потому что я знаю, что он за человек. И если ты позволишь ему, то он обманет тебя, воспользуется твоим доверием и невинностью.

– Мама...

– Я буду говорить искренне, потому что беспокоюсь о тебе. Я задавалась вопросом, сколько же пройдет времени до того момента, когда эта беседа станет необходима. Я знала, что это случиться рано или поздно. Бен – красивый мужчина и обладает шармом. Я понимаю, какое он должен производить впечатление на девушку в твоем возрасте. Но и ты привлекательна для него по многим причинам – твоя внешность, твои деньги, но больше всего, потому что ты – дочь Рассела Уорнера. Я знаю, что Расселу нравится представлять Бена своим сыном, и Бен прилагает все усилия, чтобы использовать это в своих интересах.

дди неожиданно ощутила потребность защитить Бена – она, кто должен был с благодарностью приветствовать любое осуждение его!

– Я не согласна. У него нет необходимости преследовать меня, или кого-либо еще, ради денег. Он хорошо образован, и слишком горд, чтобы идти на подобные уловки.

– Несмотря на все его образование, он был карточным шулером, прежде, чем приехал сюда.

– И папа был таким раньше.

– Я хочу для тебя лучшей доли. И не позволю такому человеку, как Бен Хантер, человеку такому же, как твой отец, заполучить мою дочь.

Адди уставилась на нее в изумлении. В голосе Мэй ясно слышалась сталь, а на лице промелькнуло выражение такой силы, какую Адди никогда не замечала в ней прежде. Под привлекательной внешностью Мэй пряталось упорство и желание достичь цели.

– У Бена в отношении меня нет шансов, – медленно проговорила Адди. – Но почему ты не хочешь, чтобы я вышла замуж за кого-то, как папа?

– Я поклялась, что сделаю все, что будет в моей власти, чтобы у моих девочек была лучшая жизнь, чем у меня, и что вы не повторите мои ошибки. Почему ты думаешь, я настаивала на том, чтоб вас обеих послать в академию? Почему ты думаешь, я так добивалась того, чтобы привить вам манеры, чтобы у вас была фешенебельная одежда, и образование? Сегодня моя мечта в отношении Каро осуществилась. Она и Питер уедут из Техаса. Ну, а ты, даже если собираешься похоронить свою молодость, здесь, в этой глуши, далеко от приличных людей и цивилизованных мест, я отказываюсь отдать тебя человеку, который будет ценить тебя не больше чем рогатый скот, который он имеет. А это именно то, что случится, если ты захочешь навсегда остаться на ранчо.

– Но я не хочу другой жизни. Я не хочу быть избалованной и испорченной. И не хочу беспокоиться, о том, что я немного более груба, чем люди на востоке.

– Немного груба, – повторила Мэй. – Ты ничего не знаешь о жизни, которую могла бы иметь. Я выросла в красивом доме, среди людей с хорошими манерами, в доме со слугами. У меня было много ухажеров... Я приехала сюда, будучи неосведомленной о грязи, грубости этих людей, мужчин, носящих оружие все время, даже за обеденным столом. Было время, когда я должна была работать тяжелее, чем некоторые из слуг в доме моей матери.

– Мама...

– Здешние мужчины не будут защищать тебя от вещей, которые не приходится терпеть ни одной женщине на востоке, такие как первобытность и тяжелый труд. К тому же это графство, кишит преступниками и индейцами.

– Здесь-то ими не «кишит». По-моему, ты немного преувеличиваешь.

– Не смей говорить со мной в таком тоне, Аделина! Я прошла через такие ужасы, о которых ты ничего не знаешь. Только после того, как появилась Каролина, я попросила вашего отца нанять няньку, которая помогала бы мне заботиться о ней. Я же должна была все время работать: уборка, мытье, готовка – у меня не было времени заботиться о своем ребенке. И он привел девочку – Тонкава, заботиться о моем первенце. Краснокожую. После всего того, что я слышала о том, что они крали белых детей, я заходила в детскую и видела одну из них, держащую на руках моего ребенка! Женщину одного из самых жестоких и беспощадных племен.

– Они не все такие. Каро сказала мне, что у некоторых женщин в графстве есть подруги среди женщин индейского поселения, не так далеко отсюда. Они общаются друг с другом и делят стол.

– Это – то, что ты хочешь? Гостить у тех... существ... вместо того, чтобы находиться среди людей своей расы? Я настояла на том, чтобы ты посещала академию в Виргинии, потому что хотела, чтобы ты увидела, насколько там лучше, чем здесь.

– Я не вижу ничего неправильного в дружбе с ними, в проживании здесь, или в перспективе замужества за фермером. Мне нравится здесь больше, чем где-либо еще. Я не похожу на тебя и Каролину. Вероятно, я никогда не покину Техас. И я не хочу защищенной жизни на востоке.

В глазах Мэй появилась печаль.

– Ты всегда выбирала нелегкий путь. Я знаю, насколько бесполезен этот разговор, если ты уже приняла решение. Но ради твоего же блага, подумай о том, что я тебе сказала.

– Я подумаю, – сказала Адди неловко, пытаясь отвести взгляд, и не в силах подавить короткий вздох. – Я не понимаю, почему ты вышла замуж за папу, если он не был человеком, которого ты хотела видеть в качестве своего мужа?

– Твой отец приехал на восток, – сказала Мэй с горечью, – чтобы найти жену и вернуться с ней в Техас. Он ухаживал за мной в Северной Каролине. Я не знала, какая жизнь ожидает меня, да и не очень-то об этом задумывалась в то время. Я думала, что одной любви будет достаточно, чтобы я была счастлива. Влюбленные женщины делают глупые ошибки, Аделина. И я не думаю, что ты будешь сильно отличаться от меня в этом отношении.

* * * * *

Как это принято на многолюдных собраниях, огромное количество гостей угощалось хорошим ликером, который способствовал созданию атмосферы праздника. Некоторые мужчины объединялись в небольшие группы, сердечно хлопали друг друга по спинам: со стороны казалось, они беззаботно болтают о своей земле и делах. Другие, не скрывая своего восхищения, ухаживали за женщинами, одетыми в яркие цветастые платья, пышными от большого количества нижних юбок.

Молодые люди, которые c нетерпением ждали наступления вечера с танцами, заводили новые знакомства и вели себя, как они полагали, ведут себя взрослые мужчины и женщины. Фигуры, исполняемых танцев, не были причудливыми, а музыка, предоставленная группой ковбоев, не была изящной, но игралась с искренним задором.

Адди с раздражением обнаружила, что ей сильно не хватало присутствия Бена, несмотря на то, что ни одного танца не осталась без партнера. Что с ней случилось, что она не могла перестать сравнивать каждого мужчину с Беном? Ни один присутствующий здесь мужчина не мог сравниться с ее воспоминаниями о человеке с темными волосами и яркими зелеными глазами. Ничья улыбка не могла заставить ее сердце остановиться, никто не смел подшучивать, дразнить, и насмехаться над ней, так смело, как это делал он. Она думала о нем сейчас даже больше, чем когда он еще был здесь.

Иногда Адди видела лицо Джефа в толпе среди фонарей и теней, но она старалась держаться от него как можно дальше. Время от времени он приглашал кого-нибудь на танец, но при этом не терял из виду Адди, которая все время кружилась в танце. Ее сине-зеленое платье, как нельзя лучше, подчеркивало белизну ее кожи и богатый оттенок волос, привлекая мужские взгляды.

В перерывах между танцами Адди оставалась в близи от Рассела, находя успокоение, в установившемся между ними перемирии. У нее не было ни малейшего желания извиниться за сказанное, впрочем, похоже, как и у него, но они приняли молчаливое решение, сделать вид, как-будто ничего не случилось. Благодаря чему им удалось вернуть хоть какую-то часть прежней легкости в общении.

К вечеру ноги Адди сильно болели от быстро сменяющихся танцев, и она решила отдохнуть, когда вдруг заиграли медленную музыку, танцевать под которую вышли старшие члены собрания. Ей удалось уговорить Рассела на танец, и как только они начали двигаться, начала задавать интересующие ее вопросы.

– Насколько я могу судить, никто и словом не упомянул твой забор, – сказала она, и Рассел ухмыльнулся, восхищенный ее смелостью начать этот разговор.

– Не во время же танцев, милая.

– Но это же именно для сегодняшнего вечера. Что будет после свадьбы, когда гости разъедутся по домам?

Рассел пожал плечами, решив не отвечать на вопрос. Адди восприняла его молчание, как знак, что он еще ожидает неприятности, и липкий холодок пробежал по ее спине.

– Папа, я думала о том, что Бен сказал о той колючей проволоке.

– Что ты имеешь в виду? – Хотя он говорил тихо, в его голосе явно слышалась угроза. – Бен говорил, что-то против меня за моей спиной, он высказывался против моих решений?

– Нет, нет, – торопливо заверила его Адди. – Только я не понимаю, почему многие возмущены твоим забором. Это – потому что ты ограничил водоснабжение, не так ли? Все поля, на дальней границе «Дабл бар», ничего не стоят, если не имеют доступа к воде. Раньше я этого не понимала.

– Это – моя вода. Я был здесь задолго до Большого Джорджа Джонсона и всех остальных. До того как, двадцать пять лет назад, началась война. Я не мог найти работу в городе, поэтому отправился на запад и получил здесь землю по обеим сторонам реки – то есть, и река тоже стала моей собственностью. Так было всегда. Но стали приезжать люди, типа таких вот Джонсонов, пытались оттяпать кусок моей земли в надежде получить доступ к реке. Но река всегда была моя.

– Я слышала, ты был картежником, – сказала она, и он засмеялся.

– Почти все, кто сейчас владеют рудниками и ранчo, так начинали. Все немного шельмовали, даже шериф этих мест. Тогда это было в порядке вещей. И никто против этого ничего не имел, не то, что сейчас. А теперь, когда цена на рогатый скот выросла, они решили, что самостоятельных хозяев можно так же легко наказывать, как конокрадов.

– Так говорят и про Бена.

– Да, он был шулером. И комитет его уже почти осудил на линчевание[5][5]
  Линчевание – подразумевается убийство человека, подозреваемого в преступлении или нарушении общественных обычаев, без суда и без следствия, обычно уличной толпой. (прим. редактора)


[Закрыть], когда я нанял его.

– Действительно? – Глаза Адди расширились. – Я этого не помню.

– Ты была в то время в академии.

– Что заставило тебя принять его на работу?

– Бен прискакал к главному дому, преследуемый разгоряченной толпой, которая нагнала бы его спустя максимум десять минут. Все эти люди готовы были свернуть ему шею, как только бы поймали его. Я дал ему две минуты, на объяснения. Держу пари, что ему никогда до или после того раза не приходилось говорить так быстро.

Адди усмехнулась.

– Мне жаль, что у меня не было возможности увидеть это. Пот, должно быть, лил с него градом.

– Котенок, разве ты не можешь ему посочувствовать? – спросил Рассел, хохоча.

– Да, но он всегда все так контролирует. Я была бы не прочь задать ему встряску.

– У него каждый раз встряска, когда ты крутишься по близости. Я считаю, что ты – единственная женщина, которая...

Рассел внезапно замолчал и смотрел на нее так, как-будто ему пришла совершенно неожиданная идея. Он открывал и закрывал рот, желая что-то спросить, но не знал как.

– Что? – не выдержала Адди.

– О, ничего. – Он пожал плечами с подчеркнутой небрежностью. – Только подумал... Что ты думаешь о Бене, милая?

Пораженная, она уставилась на него с отвисшей челюстью. У него никогда не было такого специфического блеска в глазах, при упоминании имени Бена, как сейчас. Она поспешила взять себя в руки.

– Я думаю, что он – хороший работник.

– Как мужчина. Ты когда-нибудь думала о нем, как о мужчине?

Она торопливо покачала головой.

– Папа, какой глупый вопрос. И даже не смей выяснять у него, что он думает обо мне. Нет абсолютно ни малейшего шанса на то, что между нами проснется такое чувство.

– А почему нет? Тебе не нравится, как он выглядит?

Адди покраснела еще больше.

– Нет, с внешностью у него все в порядке.

– У него хорошие манеры и он умен.

– Да...

– И он добр с женщинами.

– Да, но... Папа, остановись. Я не хочу говорить о нем.

– Хорошо. Но что-то я устал. – Рассел, казалось, был удовлетворен тем, что они затронули эту тему. Музыка закончилась, и он повел ее к их прежним местам. Адди не могла не заметить Джефа, наблюдающего за ней, на расстоянии нескольких футов. Он следил за каждым ее движением и выражением лица. Рассел тоже его заметил. – Мальчишка Джонсон так таращится на тебя, что я не удивлюсь если его глаза выпадут, – заметил он мрачно.