Текст книги "Темное пространство (ЛП)"
Автор книги: Лиза Генри
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 14 страниц)
Сердце заколотилось, я поднялся на четвереньки и не сдержал рвотный позыв. В желудке ничего давно не осталось, но мне как-то удалось разорвать связь между собой, Кэмом и Кай-Реном. И если моя кожа и пошла мурашками, то оттого что я голым валялся на корабле Безликих посреди космоса, а не оттого что Кэма трогали и ему это нравилось.
Потому что если бы причиной было это, то у меня точно совсем поехала бы крыша.
* * *
В этой комнате мое чувство времени ничуть не улучшилось, правда отлить мне еще не хотелось, как и есть, так что вряд ли времени могло пройти так уж много. Я лежал на полу, стараясь не обращать внимания на то, что он больше походит на кожу, чем на металл, и на пробегающие по нему волны вибрации. Гул двигателя, а может, мышечные сокращения. Откуда мне знать.
Дверь отъехала в сторону.
– Брэйди?
Меня накрыло облегчение.
– Кэм!
– Все хорошо.
Очередная гребаная ложь, но я очень старался в нее поверить. Кажется, на секунду даже получилось, а потом все рассыпалось в труху.
Я расплакался, а Кэм уселся на пол и обнял меня. Он гладил меня по лицу, тер спину, позволяя почти вжиматься в него.
«Все хорошо, – думал он, каждый раз сводя эффект на нет, отчетливо слышимым: – Мне очень жаль».
«Знаю». – Я пытался не думать о том, как его трогал Безликий. Пытался не думать о том, насколько далеко они зашли после того, как я закрылся от них, и понравилось ли Кэму.
Хотя понравилось. Я знал, что понравилось.
Телепатия, мать ее.
Жаль, нечем вытереть нос. Я шмыгнул.
– Почему мы все еще связаны? Я думал, он все исправит.
– Он и исправил, – отозвался Кэм. Его глаза в темноте казались огромными. – Но он хочет, чтобы ты мог с ним общаться, Брэйди.
Я пожал плечами.
Кэм провел ладонью по ежику моих волос.
– Ты ведь помнишь, как он это делает?
Меня охватил страх.
Перед глазами промелькнула яркая картинка: Кэм, впервые очнувшийся на этом корабле.
Он водил головой, но видеть не мог. Глаза у него были завязаны. Он был раздет. Скован и не в силах пошевелиться. Его руки были вытянуты над головой, так что плечи болезненно тянуло. Босые ноги скребли по полу, но нащупать опору ему никак не удавалось. Некуда деваться. Не оставалось ничего, кроме как сдаться.
Я зажмурился.
– Так что, может, ты лучше потерпишь меня у себя в голове еще немного, – продолжил Кэм. – Я побуду вашим посредником.
– Да. – Я судорожно вздохнул. – Да.
Мы посидели немного в темноте.
Страх проходит.
Ты думаешь, он проходит, но иногда он просто готовится к новому удару.
Кэм обнимал меня, пока я не заснул.
А проснулся я в цепях.
Глава двадцать Один
Я закричал.
Я был в комнате со вспыхивающими огнями, в оковах, а Кай-Рен – без маски – стоял передо мной и, сощурив желтые глаза, рассматривал меня.
Я рванулся, хотя и знал, что бесполезно. Мои руки были вытянуты над головой. Металлические обручи обхватывали лодыжки, не давая свести ноги.
– Не надо! – взмолился я, выкручиваясь всем телом. – Он сказал, что ты не станешь! Он сказал, что не станешь!
Кай-Рен зашипел.
– Ты не понимаешь, Брэй-дии. Ты не слушаешь.
– Я буду слушать. Буду! – Но я понимал, что он имеет в виду не это, не совсем это.
Связь с Кай-Реном у меня была не такой сильной, как с Кэмом. Кэм назвал себя посредником. Может, этого не хватало для того, чего хотел Кай-Рен, хотя нахрена ему сдался какой-то нищий оборванец из Копы, оставалось лишь догадываться. Кэм гораздо лучше подходил для должности посла человечества.
– Я слушаю, – продолжил я. Сердце панически колотилось, кровь захлестнула адреналиновая волна. «Бить или бежать?» – спрашивала биохимия, а я не мог ни того, ни другого. Только умолять. – Я буду слушать, пожалуйста!
Кай-Рен снова зашипел, и его тон стал почти… нежным.
– Скоро будешь, маленький.
Кай-Рен оказался сзади. Его ноготь – коготь? – ласково прошелся по моей спине, по напряженным узлам мышц. Кожа покрылась мурашками, желудок провалился в пятки.
«Нет, нет, нет, нет, нет».
Это был мой голос или воспоминание о Кэме, когда тот оказался в том же самом положении? Я не мог разобраться, да и какая к черту разница? Его, мой – он одинаково звенел от ужаса.
– Я не он! – всхлипнул я. – Я другой!
Если Кай-Рен ожидал после этого, что я начну понимать, то он ошибался. Может, Кэм и способен понять, что Кай-Рен – иной, что насилие для него лишь средство достижения цели, но я не мог и никогда не смогу. Кэм умнее. В Кэме нет столько злости, как во мне. Кэм незлопамятен и чистосердечен.
Я же никогда, никогда не перестал бы ненавидеть Кай-Рена за это.
И бояться.
И желать ему смерти.
Дело не в биохимии. А во мне самом.
– Я не такой, как он! – повторил я, глаза защипало от слез, из носа потекло. – Мы разные!
Хотя кто различает букашек?
Кай-Рен дотронулся до моей шеи. Меня обожгло внезапной болью.
Наркотик подействовал тут же. Меня накрыло спокойствие. Сердцебиение замедлилось. Дыхание тоже. Страх исчез.
Его сменили другие ощущения, когда ладони Кай-Рена прошлись по моей коже. Они не были теплыми, но возбуждали не меньше прикосновений Кэма. Я ненавидел, как Кай-Рен ко мне прикасался. Словно я был его вещью. Я ненавидел себя за вырвавшийся у меня стон. А больше всего мне было отвратительно, как он довольно зашипел, когда мой член начал твердеть.
– Умница, Брэй-дии, – прошептал он где-то у моего уха.
У меня даже не было сил отвернуться. Я просто висел, уронив голову, и смотрел на свое худое бледное тело, пока Кай-Рен прижимался ко мне сзади, а руки в перчатках скользили по моим бедрам, животу и вниз, к члену.
Я знал, что должен бояться, но то, что текло в крови – наркотик? яд? – заставило ту часть меня, которая должна была кричать от ужаса, заткнуться. Кончики пальцев Кай-Рена погладили меня, и я застонал.
«Нет, нет, нет, нет, нет».
Вот только да, да.
Руки Кай-Рена переместились с моего члена на ягодицы.
От наркотика я словно оцепенел, чтобы сопротивляться, но страх снова нашел меня. По лицу потекли слезы.
«Не надо. Пожалуйста, не надо. Он сказал, ты не станешь. Кэм сказал».
Кай-Рен зашипел, и, кажется, этот звук должен был успокаивать.
Снаружи раздался приглушенный, быстрый стук, а потом крик:
– Брэйди! Брэйди?
«Кэм?» – закричал я ему в ответ, пусть мое тело и оказалось не способно на что-то больше слабого всхлипа.
Кай-Рен снова зашипел. На этот раз в шипении явно слышалось раздражение.
Я поднял голову, дверь отъехала в сторону, и Кэм подошел ко мне.
– Не делай ему больно, – попросил он напряженным голосом и перехватил мой взгляд. В нем отражался тот же страх. – Пожалуйста, господин, не надо.
Кай-Рен провел когтем вдоль моего позвоночника, и я содрогнулся.
– Страх оставит его, когда наша связь станет сильнее. Когда он поймет.
– Не оставит, – возразил Кэм. – Мы разные.
Он встал передо мной и обнял. Бесполезный жест, неспособный защитить и утешить, но я закрыл глаза и притворился, что так мне лучше.
Кай-Рен погладил меня по голове. Я еще теснее приник к Кэму. Дыхание перехватило.
– Он должен слушать! – прошипел Кай-Рен.
Кэм подвинулся, пнув крепление на раме за моей левой лодыжкой. Трос завибрировал и втянулся в стену – я не знал, стоит ли мне шевелиться. Тем более Кай-Рен все еще стоял у меня за спиной, водя пальцами по позвоночнику и недовольно шипя, когда я издавал какие-нибудь звуки.
Кэм пнул вторую опору, а потом потянулся вверх. Его пальцы обхватили мое левое запястье и расстегнули наручник. Моя рука упала, и плечо тут же заныло. Сил поднять ее не было.
– Послушай, – сказал Кэм.
– Хорошо, – прошептал я сквозь слезы, борясь с туманившим сознание наркотиком. – Хорошо, Боже, хорошо!
– Нет, – перебил Кэм, крепче обняв меня. – Не ты, Брэйди.
Прижимая меня к себе, он высвободил и вторую руку. Я тяжело завалился на него, и Кэм осторожно опустил нас на пол. Я зажмурился и подумал, что теперь сделает Кай-Рен – убьет нас за это?
– Ты ее видишь? – спросил Кэм. – Ты это чувствуешь?
Кай-Рен зарычал, но в ту же секунду мы все увидели ее: тощую маленькую девочку, очень смуглую от солнца – она стояла посреди кухни с полотенцем на плечах, пока я вытирал спутанные мокрые волосы.
– А можно мне спать с тобой, Брэйди?
– Зачем это?
Серые глаза были просто огромными.
– Я боюсь темноты.
– А что если я тоже боюсь?
Люси наморщила нос:
– С тобой я перестану бояться, а потом помогу не бояться тебе, хорошо?
– Хорошо.
Люси была моим сердцем до Кэма.
Она все еще оставалась всем для меня.
– Ему тут не место, – прошептал Кэм. – И никогда не будет. Ты ведь должен это чувствовать.
– Он здесь для тебя, Кам-рен, – послышался сверху свистящий голос. – Ты ведь хотел его.
Кэм сплел пальцы с моими.
– Но не так.
Я открыл глаза и посмотрел через плечо Кэма на Кай-Рена. Интересно, я придумал, или в желтых глазах действительно появилось почти задумчивое выражение. Почти человеческое. А потом радужки сверкнули, и все пропало.
Тонкая верхняя губа поползла вверх, открывая острые зубы.
– Это подарок.
– Нет, – отрезал Кэм.
– Хорошенько подумай, Кам-рен. Если все будет по-твоему, никому не станет лучше.
– Верно, – согласился Кэм, – но, возможно, никто и не умрет.
Молчание затянулось. Если между ними что-то и происходило, я не слышал из-за собственных всхлипов.
А потом Кэм разжал руки.
Кай-Рен прищурил глаза.
– Вставай, маленький.
– Кэм, – шепотом позвал я.
– Все нормально, – сказал тот и помог мне подняться. – Он отошлет тебя обратно, Брэйди, хорошо?
Я не мог понять, врет он или нет.
Не мог понять, плачу я из-за Люси, из-за себя или из-за Кэма.
Когда Кэм помогал мне забраться, наверное, в ту же самую капсулу, в которой мы тогда видели Копу, меня безостановочно трясло. Не из-за капсулы, не из-за стоявшего рядом Кай-Рена и даже не из-за бескрайнего космоса. Просто от шока.
– Все хорошо, – успокаивал меня Кэм.
Для парня, который вообще-то был моим пациентом, он слишком часто повторял это с тех пор, как мы вырезали его из капсулы. Черт, похоже, я никогда не был главным.
Он провел ладонью по ежику моих волос, а второй рукой обхватил мое лицо. Зеленые глаза были широко распахнуты, словно впитывая последние наши мгновения вместе. Мои глаза были, наверное, такими же.
– Это разорвет связь, – пояснил он. – На этот раз. Если откроешь глаза, не пугайся, хорошо?
Я вспомнил, что он видел. Вспомнил, как он смотрел в черноту, и она разворачивалась перед ним цветными кольцами, одно за другим. Вспомнил, как захватывало дух от этого медленного кружения в бесконечности.
Гонка за звездным светом, пока не поймаешь.
– Не пугайся, – повторил он. – Каждую минуту ты все ближе к Люси. Наври им, Брэйди. Наври с три короба, лишь бы получить перевод на Землю, хорошо? Скажи, что видел оружие, города, что угодно.
Я попытался улыбнуться.
– Не надо учить уличного мальчишку врать, Кэм.
– Ага. – Его глаза заблестели от слез. – И если вдруг увидишь моих родителей. Им тоже что-нибудь соври, договорились?
– Хорошо, – пообещал я, в груди тянуло. Так ведь и поступают, когда кто-то из парней не возвращается домой?
– Придумай что-нибудь повеселее, – попросил он.
Капсула начала заполняться жидкостью.
– Прости. – У меня перехватило дыхание. В горле застрял задушенный всхлип – я с трудом сглотнул его. – Мне жаль, что я не смог выбрать тебя.
Кэм слабо улыбнулся:
– Нет, не жаль.
Я подумал о Люси.
– Да, не жаль.
– И правильно. – Кэм наклонился и поцеловал меня, прежде чем я успел хотя бы сообразить, что он сейчас сделает. Последний поцелуй. Он закончился слишком быстро. – Я буду скучать.
– Но ведь это нечто большее. – Сердце пропустило удар. – Пора признать это?
– Ага. – На мгновение его волосы закрыли лицо, а потом он снова перехватил мой взгляд. – Я люблю тебя, Брэйди.
– Я люблю тебя, Кэм.
Это не имело никакого значения, но мы хотя бы раз произнесли эти слова вслух.
* * *
В жопу вселенную.
В жопу вечность и мироздание, и миллионы цветов, кипящих в черной бесконечности.
Какой мне от всех них прок?
Мое сердце все равно разбито.
* * *
Я во второй раз за много дней – неужели всего лишь дней? – очнулся, оттого что к оболочке капсулы кто-то прижал ладони. На этот раз лицо, разглядывавшее меня, оказалось человеческим. Наши руки соприкасались сквозь кожу пузыря: я сосредоточился на этом угловатом старом лице и спустя минуту наконец узнал.
Оболочка растворилась, жидкость стекла, и я набрал полную грудь холодного рециркулирующего воздуха. Медотсек на Третьем.
– Брэйди! – воскликнул Док, скользнув ладонью мне на шею и нащупывая пульс, а другой гладя по щеке. – Брэйди. Боже правый, Брэйди.
За спиной Дока на меня уставились коммандер Леонски и капитан-лейтенант Чантер. Дальше я никого не видел, но слышал, как кто-то переговаривается.
А я лежал совершенно голый.
Шум, свет, холод, нагота, но я обращал внимание только на одно – стук сердца. Никакого эха. Ничего в этой пустоте. И единственный голос в голове принадлежал мне самому.
Иисусе.
Я один.
Я заморгал от слепящего света ламп на потолке.
«Кэм? – Мне понравилась жалящая тишина, и я позвал снова: – Кэм?»
Я задрожал. Да, эту рану можно ковырять миллион раз или даже больше, прежде чем она перестанет кровоточить. Если уж больше я ничего для него не могу сделать.
– Ты это чувствуешь? – как-то спросил я Кэма.
– Больно.
Так всегда было и будет.
Я скользнул ладонью по ребрам и прижал ее к сердцу. Когда-то сердце Кэма билось с ним в унисон. И Люси тоже. И будет снова. Я должен в это верить.
Док накрыл мою руку своей.
– Брэйди, – охнул он. – Что произошло?
Я моргнул – лампы на потолке расплывались, сияя как звездные ореолы. Я поднял дрожащие руки к глазам, чтобы стереть склизкую дрянь.
– Меня избил Уэйд, – сказал я, хотя он, наверное, спрашивал о другом. Скорее всего, он имел в виду, что произошло с Кай-Реном. – Слышите? Уэйд и его дружки избили меня, а бросить меня в зале ультрафиолета было идеей этого мудилы Брански. Они чуть не убили меня.
– Брэйди, – повторил Док. Густые брови сплясали какой-то странный танец. – Боже, Брэйди, я думал, они и убили.
– В жопу чудеса, – прошептал я. – В жопу вселенную.
– Господи. – Док взял себя в руки. – Давай вытащим тебя отсюда и вымоем.
– Угу.
Им вдвоем с капитаном Локом пришлось помочь мне выбраться из капсулы. Когда я наконец стоял на ногах, Док прислонил меня к капитану и проверил на предмет переломов.
– А теперь в душ, – наконец сделал он вывод.
Стена серых мундиров раздвинулась, и тогда я увидел ее. На мгновение я подумал, что каким-то образом развернулся или что с головой у меня еще больше непорядок, чем мне казалось, но она была реальна – черная блестящая штука, похожая на гигантского жука, завалившегося на спину и сжимавшегося лапками пузырь.
– Что это такое? – спросил я ломким голосом.
Док нахмурился:
– Вторая капсула.
Вторая…
Холодная вселенная вокруг меня раскрошилась на кусочки. Я не мог вздохнуть, но это меня не остановило.
Забавно. Когда я впервые увидел капсулу, черную, похожу на насекомое, то испугался до смерти. А сейчас мне не терпелось добежать до нее, встать на цыпочки и вглядеться сквозь молочную жидкость в лежащее там тело. Не терпелось прижать ладони к скользкому пузырю и посмотреть, как он растает.
– Кэм!
Когда я впервые увидел его, у него в ресницах застрял пузырек воздуха. Такой же пузырек был там и сейчас – блестел, как слезинка.
Я положил ладони на пузырь. Кэм поднял свои. Глаза его были закрыты, он все еще находился в каком-то странном месте, выбранном для него капсулой – может, в кружившейся водоворотом вселенной, а может, в воспоминании или на том поросшем жухлыми кустиками поле в Копе, что показал ему я – но от соприкосновения по пальцам пробежал знакомый электроток. Его губы сложились в улыбку раньше, чем оболочка капсулы растворилась, раньше, чем вся жидкость стекла, даже раньше, чем он открыл глаза.
А когда открыл, в отсеке словно рассвело.
– Привет, Брэйди, – просипел он, дрожа потому, что сидел мокрый в прохладной комнате.
Мой резкий лай от удивления вряд ли походил на смешок. Я не знал, что это было. Потянувшись в капсулу, я взял Кэма за руку. Наши скользкие пальцы переплелись.
«Я что, сплю?»
Никакого ответа. Ну и славно. У меня появился шанс перевести вопрос из мысленной речи во что-нибудь звучащее не столь жалко.
– Какого хрена произошло?
Кэм крепче стиснул пальцы и распахнул глаза.
– Он меня послушал. Послушал.
А потом, не обращая внимания на то, что он был голый, липкий от слизи и в целой толпе офицеров, Кэм начал смеяться. Секундой позже я тоже захохотал. Мне было плевать, даже если все офицеры в медотсеке сочтут нас обоих психами.
Глава двадцать два
Заводы и плавильни Копы выплевывали черный дым в ярко-синее небо.
Я поднимался по холму, и спину жарило солнце. Я тысячу раз ходил тут, но сейчас все казалось иным. Словно я чужак здесь. Ноги помнили дорогу, но глаза будто видели все это впервые.
Сапоги облепила красная пыль. Было гораздо жарче, чем мне запомнилось. От пота футболка липла к спине.
А потом мы оказались у моего дома. Стены из фиброволокна, просевшая крыша и крохотный садик, где много лет не росло ничего, кроме сорняков. Потрескавшаяся цементная дорожка была засыпана мусором, и мне вдруг стало стыдно. Какая дыра.
– Это твой дом? – спросил Кэм, положив руку мне на плечо.
Я поборол желание стряхнуть ее. Мне не нужно его… сочувствие? Я не хотел, чтобы Кэм смотрел на меня сверху вниз. Не хотел, чтобы он жалел меня. И не хотел, чтобы половина жителей Копы догадались, что я педик.
Все казалось гораздо проще, когда Кэм был у меня в голове: слушал, понимал и никогда не осуждал.
А еще мне определенно нужно поработать над терминологией, как я и собирался.
– Ага. – Я сел на корточки прямо в пыли, частично – чтобы рассмотреть дом, а частично – чтобы между мной и Кэмом оказалось расстояние побольше. Когда я был здесь в последний раз, у меня была девушка. А это уже показатель.
Черт. Понятия не имею чего.
Хотя тогда у меня еще и отец был.
В фиброволокне наверняка дыры, а в кровле больше ржавчины, чем металла, но это все еще дом. Отец упорно работал, чтобы у нас была крыша над головой. У многих не было и этого.
От стены дома тянулась бельевая веревка, завешанная чужой одеждой. В Копе дома недолго простаивали пустыми.
Я выпрямился.
– Дом Дэниз с другой стороны холма.
Кэм кивнул.
Может, он и был самым известным человеком на планете, но с длинными растрепанными волосами и в гражданской одежде никто ни разу не признал в нем парня с агитплакатов или из телевизора. На меня глазели куда больше. Меня тут знали.
Вдалеке закричали попугаи, и меня вдруг охватила паника. Именно так выглядела Копа, созданная капсулой Безликих. Такая живая, такая настоящая. Что если я все еще в гребаной капсуле? Что если Кай-Рен никогда меня не отпускал?
Может, Кэма больше и нет в моей голове, но вряд ли мои мысли так уж сложно прочитать. Он заметил выражение моего лица и улыбнулся.
– Дежа вю, да?
– Не надо тыкать всем в нос своим образованием, ЭлТи, – хмыкнул я. – Рискуешь, что кто-нибудь проломит тебе башку.
– Не называй меня ЭлТи, – отозвался Кэм. – Мы в отпуске.
Ага, в отпуске, потому что иначе формулировка звучала бы как «в самовольной отлучке». Когда меня в первый раз выпустили из временного штаба после «возвращения на родину», все пришли к выводу, что я страдаю ПТСР. Во второй, третий и четвертый меня определили в военную тюрьму. Тюрьма во временном штабе оказалось в тысячу раз лучше изолятора на Третьем, так что проблемы мои были куда меньше, чем я ожидал. Иметь в кармане справку о психической невменяемости оказалось очень полезно.
А еще, когда ты один из двух человек во вселенной, которые видели Безликих во плоти и выжили, это наделяет немалой свободой. Никаких официальных обвинений мне так и не предъявили, и никто так и не приказал Кэму подстричься.
– Ты похож на какого-то уголовника, – заявил он мне, придя навестить в тюрьме.
– А ты на гребаного хиппи.
– Тебе нравятся мои волосы, – напомнил он. – Так что привыкай.
Я прислонился к решетке.
– А тебе нравится, как я себя веду. Так что тоже привыкай.
То бишь мы вроде как друг друга стоим.
Высшие чины наконец пришли к выводу, что гораздо проще будет просто отправить меня обратно в Копу. А Кэма послали проследить, чтобы я вернулся. Меня это до смеху развеселило. Я не хотел оставаться в Копе. Да кто в здравом уме захочет здесь остаться? Они, наверное, правда считают таких, как я, совсем тупыми.
Свое мнение о нас с Кэмом, никто, само собой, не высказал. Хотя все всё знали. Черт, да мы же жили в одной комнате. Раздельные койки – не идеал, конечно, но, видимо, на большее высокое начальство не решилось. Я даже не знал, что раздражало их сильнее: его волосы и мои манеры, то, что он офицер, а я простой призывник, или что благодаря Безликим мы побывали друг у друга в голове. И в других местах.
Я ухмыльнулся и засунул руки в карманы.
Кэм перехватил мой взгляд и улыбнулся. Ему не нужно было забираться ко мне в голову, чтобы понять, что мысли там сейчас грязные.
– Пойдем, – сказал я, и мы пошли дальше вверх по холму.
В воздухе пахло солью, дымом и красной пылью. День выдался влажный. Мы шли, поднимая клубы этой пыли.
Кэм в Копе на все смотрел, широко распахнув глаза. Может, дело было в босых детях, или дырявых стенах, или в разбитых бутылках на улицах. Может, он просто наконец осознал, что я такое: неграмотный дикарь. Я видел снимки: дом, который я ему только что показал, не имел ничего общего с тем, в котором он вырос, впрочем как и с теми шестью или семью, что мы смотрели в сети.
«Если взять с четырьмя спальнями, одна останется свободной, но мне больше хотелось бы три спальни с гостиной. А тебе?»
Мне тогда показалось, что он говорит на другом языке.
Я волновался, что у нас нет ничего общего, что Копа несомненно ему это покажет.
Мы добрались до вершины холма. В жухлой траве у дороги играла толпа детишек.
– Боже! – воскликнул Кэм с чем-то похожим на восторг в голосе. – Это она. Люси.
Сердце пропустило удар, и я увидел ее: худенькую девчушку в полинявшем зеленом платье и босиком. Ее волосы были заплетены в косичку ленточкой.
– Это она, – повторил Кэм.
А потом я понял, что ошибся, что Копа стала частью его воспоминаний, как была частью моих. Что каждый бредовый трахнутый на голову кусочек моей жизни, когда-либо застревавший в памяти, в подсознании, во сне, был теперь и частью его жизни. Он подарил мне мокрые сны о Крисе и кошмары о Безликих. А я дал ему Люси.
Так что, может, все еще обойдется. Может, хотя бы раз все не покатится к чертям.
Люси медленно, пожевывая губу, подошла к нам.
Мне хотелось потянуться к ней, схватить и никогда не отпускать, но, твою мать, прошло ведь три года. Почти половина ее жизни. Я превратился в простого незнакомца.
– Привет, – сказал я.
– Привет.
От звука ее голоса после всего этого времени у меня внутри что-то пошло трещинами. Моя злость, наверное. Злость, обернутая в страх. Меня затрясло.
– Ты меня помнишь?
Она робко кивнула, засунула руку в кармашек платья и, вытащив мятый кусок картона, показала мне. Это была фотография. Я, шестнадцатилетний, короткостриженый и с огромными испуганными глазами.
– Ты мой брат, – сказала она. – Брэйди.
– Да. Я Брэйди, а это Кэм.
Люси перевела серьезный взгляд с меня на него.
– Я видела тебя на плакатах, – пробормотала она.
Я вспомнил тот, что висел на складе Защитника, где мы выпивали: «Вступай в ряды героев и спаси Землю!». «Какая чушь», – думал я тогда, но, похоже, они были правы, использовав на плакатах лицо Кэма. Он спас Землю.
– В жизни я красивее, да? – с ухмылкой спросил он.
Улыбка Люси напомнила мне папину.
Я протянул ей руку, и она сжала мои пальцы.
Три года страданий словно улетучились. Стало трудно дышать и невозможно говорить. Ну и хорошо. Мне все равно нечего было сказать.
«Присматривай за сестрой», – не раз повторял отец.
Присмотрел. Присмотрю. Обещаю.
Мои колени ударились о землю. Я обнимал Люси, а она вжималась в мою грудь. Дом. Я дома.
Улыбаясь или плача – не знаю, – я поднял глаза на Кэма.
Я никогда не задумывался о том, что будет после. Мне было не до поиска квартиры, строительства карьеры или обсуждения того, что мы там с Кэмом обсуждали, потому что какая-то часть меня никогда не верила, что это случится. Я не осмеливался мечтать, что придет день, и я вернусь в Копу и смогу обнять свою сестренку. И в кои-то веки не буду бояться, что все покатится в тартарары. В кои-то веки я буду ждать изменений к лучшему, а не к худшему.
С оптимизмом я как-то был не в ладах.
Я встал на ноги, так и не выпустив Люси. Она была тяжелой, но это не имело для меня значения. Я, наверное, больше никогда ее не отпущу. По крайней мере в ближайшее время точно.
– И что теперь? – неровным голосом спросил я Кэма.
Он улыбнулся, словно в точности знал, о чем я. А может, так и есть. Кэм протянул руки и обхватил меня, так что Люси оказалась зажатой между нами, и пофиг, что там подумают люди.
«Да, к черту тебя, Копа. Сначала каминг-аут, а потом я делаю отсюда ноги. И увидимся в аду».
Похоже, моя злость все еще при мне.
Кэм глубоко вздохнул и разжал руки. Его улыбка ослепляла.
– Не знаю, что теперь, Брэйди. Может, выясним вместе?
Я не смог сдержать ответную улыбку.
– Ага, – кивнул я, крепче стискивая Люси. – По-моему, хороший план.
