Текст книги "Возвращение: Полночь (ЛП)"
Автор книги: Лиза Джейн Смит
сообщить о нарушении
Текущая страница: 22 (всего у книги 26 страниц)
Глава 37
Наконец Мередит удалось разглядеть нечто, не являющееся дымом или огнем. Всего лишь проблеск дверной коробки, и почувствовала легкое дуновение прохладного воздуха. Воодушевленная, она рванула прямо к двери, ведущей на задний двор, таща за собой Изобель.
Как только Мередит перебралась через порог, она ощутила холодную воду, блаженно льющуюся на ее тело. И когда она потянула Изобель под струю, девочка в первый раз за все время их странствий по дому издала хоть какой-то звук: она зарыдала от облегчения.
Мэтт освободил Мередит от ноши, подхватив Изобель. Мередит поднялась на ноги, шатаясь, описала круг и рухнула на колени. Ее волосы пылали!
В голове лишь мелькали обрывки воспоминаний из детства и тренировок, остановка, падение, перекат, когда она почувствовала холодные струи на себе. Струя воды скользила вверх и вниз по ее телу, и Мередит наслаждалась ощущением прохлады, пока не услышала слова Мэтта, – Теперь с тобой все будет в порядке.
«Благодарю тебя Метт. Благодарю тебя» Ее голос был хриплым
– Перестань, кто и заслуживает благодарности, так это ты, тебе удалось добраться до спальни и вернуться обратно. Помочь миссис Сэтоу выбраться из дома оказалось просто, она была на кухне, привязанная к стулу, а раковина была наполнена водой, так что после того как я развязал ее, оставалось только намочить одежду и выскочить наружу.
Мередит улыбнулась, озираясь по сторонам. Она почувствовала себя ответственной за Изобель. С облегчением она увидела, что девочка в объятиях своей матери.
Было сумасбродством делать выбор между вещью – правда, бесценной – и чьей-то жизнью. Мередит была счастлива, наблюдая за матерью и дочерью. У нее будет другой изготовленный посох. Но ничто не заменит жизнь Изобель.
– Изобел сказала отдать это тебе, – произнес Мэтт.
Мередит повернулась к нему, возможно, мир сошел с ума, она не поверила своим глазам. Мэтт держал в руках ее боевой посох.
– Она, должно быть, ухватилась за него свободной рукой и все время тащила за собой… О, Мэтт, она еле дышала, когда я обнаружила ее в спальне…
– Она упряма, как одна моя знакомая, – сказал Мэтт.
Мередит не знала, кого имел в виду Мэтт, но она знала, что необходимо сделать. – Нужно выбираться отсюда. Сомневаюсь, что пожарная охрана собирается приехать. Кроме того… Тео…
– Я пойду вместе с миссис Сэтоу и Изобель. А ты отправляйся к калитке и разведай обстановку, – сказал Мэтт.
Мередит направилась вглубь заднего двора. Дом, который к настоящему времени полностью поглотил огонь, зловеще освещал ей путь. Но, к счастью, во дворе ничего не полыхало. Мередит толкнула калитку посохом, открывая ее. Мэтт шел позади нее, помогая миссис Сэтоу и Изобель.
Мередит быстро пробежала мимо пылающего гаража и остановилась. Позади нее раздался ужасный крик. Но на утешения и раздумья времени не было.
Две сражающиеся женщины были слишком заняты, чтобы заметить ее – а Тео нужна была помощь.
Инари поистине выглядела как огненная Медуза. Пылающие пряди волос извивались вокруг нее, словно змеи. Ее темно-рыжие волосы раскалились по всей длине, исключая черные кончики, и она использовала их как кнут. Одна змея вырвала из руки Тео серебряный кнут, отбросив его в сторону, а другая обернулась вокруг шеи Тео и душила ее. Тео отчаянно старалась освободиться от пламенеющей петли.
Инари хохотала, – Ты испытываешь муки, глупая ведьма? Через мгновенье все будет кончено, как для тебя, так и для всего твоего городишка! Последняя Полночь, наконец, наступила!
Мередита оглянула, встречаясь взглядом с Мэттом, и этого оказалось достаточно. Он пробежал вперед и остановился между нею и сражающимися женщинами. Затем он слегка наклонился и сложил ладони в «замок».
Собрав последние силы, Мередит разбежалась, подпрыгнула, оттолкнувшись ногой от сложенных в «замок» ладоней Мэтта, и взмыла вверх, достаточно высоко, чтобы с хирургической точностью рассечь посохом змею из волос, что душила Тео.
Затем сила притяжения победила и Мередит начала падать, а Мэтт старался поймать ее. Она приземлилась аккурат на него, и им обоим оставалось только наблюдать за разворачивающимися событиями.
Побитая и истекающая кровью Тео, похлопала ладонями по тлеющим частям платья. Погасив огонь, она протянула руку в направлении серебрянного кнута, и он вернулся к ней. Но Инари не нападала. Она лишь беспорядочно размахивала руками, словно пыталась спастись от нечто ужасного, и потом истошно закричала. От этого вопля, полного невыразимой муки и боли, у Мередит перехватило дыхание. Это был предсмертный крик.
На их глазах она перевоплотилась в Обаасан, осунувшуюся, беспомощную, куклоподобную женщину, которую они знали. И когда ее сморщенное тельце ударилось о землю, она была уже мертва, но даже в смерти она выглядела устарашающе, в остекленевших глазах застыло выражение нераскаявшегося злодея.
Изобель и миссис Сэтоу приближались к телу, рыдая от облегчения. Мередит, посмотрев на них, перевела взгляд на Тео, медленно плывующую по воздуху к земле.
– Благодарю, – сказала Тео со слабой улыбкой. – Вы спасли меня… снова.
– Как вы думаете, что произошло с ней? – спросил Мэтт. – И почему Шиничи или Мисао не пришли ей на помощь?
– Полагаю, они должно быть мертвы, а как иначе? – ответила Тео, ее голос заглушался ревом пламени. – Что касается Инари, наверное, кто-то уничтожил ее звездный шар. Сомневаюсь, что у меня хватило бы сил одолеть ее.
– Который час? – опомнившись, воскликнула Мередит. Она помчалась к старому внедорожнику, двигатель которого все еще работал. Заглянув внутрь, она увидела, что часы показывают ровно полночь.
– А разве мы не спасли людей? – в отчаянии спросил Мэтт.
Тео повернулась в направлении центра города. Несколько минут она так и стояла, словно прислушиваясь к чему-то. Наконец, когда тело Мередит уже было готово разбиться в дребезги от напряжения, Тео повернулась к ним и тихо сказала, – Дорогие Мама, Бабушка и я сейчас неразделимы. Я чувствую детей, вооруженных ножами и пистолетами. Я ощущаю, что они стоят в замешательстве в спальнях своих родителей, не в состоянии вспомнить, как и почему они здесь оказались.
И я чувствую, что родители, которые минуту назад, испугавшись за свою жизнь, прятались в шкафах, сейчас наблюдают за тем, как оружие выскальзывает из рук их детей, и дети оседают на пол, рыдающие и сбитые с толку.
– Значит, у нас получилось. У тебя получилось. Ты остановила ее, – воскликнул Мэтт, тяжело дыша.
Но Тео очень мягко и рассудительно возразила, – Это не моя заслуга, кто-то другой, где-то далеко, сделал намного больше. Конечно, город по-прежнему нуждается в исцелении. Но Бабушка и Мама со мной согласны. Кто бы они ни были, только благодаря им, этой ночью дети и родители не поубивали друг друга. Затянувшийся кошмар Инари и ее Последняя Полночь закончены.
Вся перемазанная и потрепанная Мередит ощутила, как сильные эмоции возрастают в ней и переполняют ее, и, невзирая на все упражнения по сохранению невозмутимости, она не в силах была сдерживаться. Ликующий крик сорвался с ее губ.
Она обнаружила, что Мэтт вторит ей. Он был таким же грязным и взъерошенным, как и она, но он схватил ее за руки и закружил в варварском победном танце.
И это было так здорово, кружиться и вопить как ребенок. Может быть… возможно, в своем стремлении быть сдержанней, взрослее, она не обратила внимание на само существование веселья, полагая, что забавы исключительно детское занятие.
Мэтт не стеснялся проявлять свои чувства и демонстрировать черты своего характера, в независимости от того, какими они были: искренность, зрелость, упрямство, радость. Мередит восхищалась этим и, впервые за долгое время их знакомства, она смотрела на него другими глазами, внезапно ощутив прилив чувств к этому парню.
И она могла заметить, что Мэтт почувствовал то же самое по отношению к ней. Словно раньше он никогда не смотрел на нее правильно.
Это был момент…, когда им следовало поцеловаться. Мередит часто видела такое в фильмах и читала об этом в книгах, и это выглядело почти само собой разумеющимся.
Но это была жизнь, а не выдуманная история. И когда момент наступил, Мередит обнаружила свои руки на плечах Мэтта, и что он тоже обнимает ее, и поняла, что он думает о поцелуе.
Пауза затянулась…
Мэтт ухмыльнулся, и его красноречивом взгляде читалось, что он знает, что делать. Как и Мередит. Они крепко обняли друг друга и отступили, усмехаясь. Они знали, кто они и кем являются. Они были и остаются очень близкими друзьями, и Мередит надеялась, что так будет и впредь.
Мэтт и Мередит повернувшись, посмотрели Тео, и сердце Мередит, переполненное радостью от осознания победы, пронзила резкая боль. Облик Тео менялся. Именно выражение лица Тео, с которым она смотрела на них, и стало причиной боли Мередит.
Недавно помолодевшая женщина смотрела на своих молодых, полных энергии спутников и снова старела. На лице стали проявляться морщины и, серебрящиеся в лунном свете, волосы седели на глазах. И, наконец, она стала той же пожилой женщиной, одетой в пальто, покрытое клочками бумаги.
– Миссис Флауэрс! – воскликнула Мередит, вот благодаря кому они были в безопасности, и кто действительно заслужил поцелуй. Она бросилась к хрупкой старушке, и, подхватив ее под руку, едва не сбила с ног от волнения. Тем временем подоспел Мэтт, он подхватил миссис Флауэрс с другой стороны, и они, посадив ее на свои плечи, направились к миссис Сэтоу и Изобель, наблюдавшим за огнем.
Подойдя к Сэтоу, они, отрезвленные зрелищем горящего дома, опустили миссис Флауэрс на землю.
«Изобель,» сказала Мередит. «Боже! Мне так жаль – твой дом…»
«Спасибо», сказала Изобель своим мягким, нечленораздельным голосом. И отвернулась.
Мередит почувствовала холодок на коже. Она даже начала сожалеть о столь бурном празновании победы, когда г-жа Сэйтоу сказала, «Вы знаете, что это – самый знаменательный момент в истории нашей семьи? В течение сотен лет, что древние Китсуны – о, да, я всегда знала кем она была – вынуждая себя смотреть на смерти невинных людей.
На протяжении трехсот лет она терроризировала мой род, происходящий от самураев и мико. И теперь, наконец, мой муж может вернуться домой.
Мередита недоверчиво посмотрела на нее, и миссис Сэтоу утвердительно кивнула.
– Он пытался противостоять ей, и она изгнала его. А с тех пор как родилась Изобель, я могла думать только о ее безопасности. И, пожалуйста, не сердись на нее. Она не привыкла выражать свои чувства.
– Ну, это мне знакомо, – тихо сказала Мередит. – Если вы не против, я пойду, поговорю с ней.
И если она желает рассказать такой же заблудшей душе, как она, как хорошо иногда расслабиться и повеселиться вволю, подумала Мередит, то сейчас самое время.
Глава 38
Дэймон остановился и встал на колени за огромной сломанной веткой дерева. Стефан потянул девушек к себе, так что все трое приземлились прямо за его братом.
Елена поняла, что смотрит на очень большой ствол дерева. Тем неменее, каким бы большим оно не было, оно было не таким большим, как она ожидала.
По правде, они конечно не смогли бы вчетвером охватить дерево, взявшись за руки. Но где-то в глубене ее разума таилась картика луны и деревьев, стволы которых были такими высокими, как небоскребы, в которых звездный шар можно было спрятать на любом «этаже», в любой «комнате».
Это был просто грандиозный ствол дерева дуба сидит в каком-то сказочном круга, может быть, двадцать футов в диаметре, на которые не мертвых листьев отбилась. Он был бледнее цвет, чем суглинок они были выполняется, и даже сверкали в нескольких местах. В целом, Елена была освобождена.
Более того, она может даже увидеть звезды шар. Она боялась, среди прочего, что это может быть слишком высокой, чтобы подняться, что это может быть так переплетены с корнями или отраслей, которые сегодня, безусловно, после сотен или даже тысяч лет, было бы невозможно расколоть.
Несомненно, это был он. Заветный звездный шар, размером с волейбольный мяч, находился на нижних ветках дерева
В ее голове мысли проносились с невероятной скоростью. Они сделали это, они нашли звездный шар. Но сколько потребуется времени, чтобы доставить его туда, где ждал их Сейдж? Как на автомате, она взглянула на свой компас. К ее удивлению стрелка теперь показывала на юго-запад, то есть обратно в сторону Gatehouse.
Сейдж снова позаботился о них. Возможно, теперь им не придется пробираться по задворкам суда; они просто вернуться в Фелс Черч, используя силу Ключа, а там… миссис Флауэрс уж ложно знает, что делать.
Если дело дойдет до этого, Может быть им удасться шантажировать ее и заставить ее, кем бы она не была, покинуть их город навсегда в обмен на звездный шар. Иначе смогут ли они жить с мыслями о том, что она снова и снова делает это в других городах?
Задумавшись над этим, Елена непроизвольно отмечала выражения лиц своих друзей: детское изумление на кукольном в форме сердечка лице Бонни, непреклонную решимость в глазах Стефана, опасную улыбку Деймона.
Они наконец рассматривали приз, который выиграли с таким трудом.
Но она не могла слишком долго любоваться им. Нужно было делать то, за чем они пришли. Пока они смотрели на шар, он стал ярче, засверкал таким разнообразием переливов цвета, что Елена наполовину ослепла. Стараясь прикрыть веки, она услышала короткий вздох Бонни.
– Что? – спросил Стефан, прикрывая рукой глаза, которые, конечно же, были намного более чувствительными свету, чем человеческие.
Кто-то использует его силу прямо сейчас! – ответила Бонни. когда он становится таким ярким, это значки он посылает свою силу! Далеко-далеко!
«Видно, что страсти накаляются в старом добром Фелс Черче или в том, что от него осталось», приговорил Деймонд, напряженности вглядываясь в ветви над своей головой.
«Не смей говорить в таком тоне!», воскликнула Бонни! Это– наш дом! И сейчас мы наконец должны его защитить!» Елена практически увидела, о чем думала Бонни: семьи воссоединяются и все обнимают друг друга, соседи снова улыбаются соседям и все в городе дружно восстанавливают разрушенное
Вот как иногда случаются великие трагедии. У людей есть одна цель, но нет единства. Есть амбиции, самоуверенность, но всего нет самого главного, котогое иногда означает просто сесть и поговорить друг с другом
Стефан предпринял попытку, хотя Елена видела, что он почти ослеп из-за сияния шара. Он тихо произнес: «Давайте вместе подумаем, как мы можем его достать-
Но Бонни посмеялась над ними, хотя и не зло. Она сказала, «Я могу добраться до него так же быстро, как белка. Мне только нужен кто-то, кто сможет поймать его, когда я столкну его вниз. Я понимаю, что не смогу спуститься обратно с ним; я не на столько глупа. Ну, вы, ребята, пойдемте!»
Вот так это происходит. Разные характеры, разные способы думать. И смех легкомысленной девушки, у которой не было предвиденья, когда оно было необходимо.
Елена, которая завидовала боевому шесту Мередит, даже не увидела начало. Она смотрела на Стефана, который все еще моргал, чтобы вернуть себе зрение.
Бонни начала взбираться на дерево так же легко, как перед этим хвасталась, прямо на сук неживого дерева, нависший над их головами. Она даже победно захихикала, прежде чем внезапно появиться в безжизненном сиянии, окружающим дерево.
И тогда микросекунды растянулись до бесконечности. Елена почувствовала как ее глаза медленно становятся шире, хотя она знала, что они были открытыми.
Она видела, как Стефан неторопливо обходил ее, пытаясь ухватиться руками за ногу Бонни, хотя она знала, что то, что она видела, было молниеносным захватом миниатюрной лодыжки девушки. Она даже слышала мгновенную телепатию Деймона: «Нет, маленькая дура! – как будто он говорил со своейственным ему ленивым тоном превосходства.
Затем, все еще в замедленном действии, колени Бонни согнулись и она повисла в воздухе над кругом.
Но она еще не коснулась земли. Так или иначе, черная полоса, потрясающе быстро даже для замедленного фильма ужасов, который смотрела Елена, приземлилась там, где должна была приземлиться Бонни. И затем падающая Бонни была отброшенна из зоны бесплодного круга, слишком быстро для глаз Елены, чтобы она могла отследить, а затем раздался глухой стук – слишком быстро, чтобы мозг Елены принял его за приземление Бонни.
Совершенно очевидно, она услышала как Стефан крикнул ужасным голосом «Деймон!» И затем Елена смогла увидеть тонкий темные объекты – как изогнутые копья – которые уже летели вниз.
Когда ее восприятие вернулось в норму, она увидела, что это были длинные, изогнутые черные ветки, находящиеся равномерно по кругу, как тридцать паучих ног, тридцать длинных копий, которые как будто сажали в тюрьму кого-то внутри них, как прутья решотки, или – приколоть их к странному песку под ее ногами.
«Приколоть» было хорошим словом. Елене понравилось звучание. И даже когда она смотрела на загнутые назад сучкм веток, что означало, что что-то пойманное ими держалось в земле, она думала как будет раздражен Деймон, если ветка пробила его кожанную куртку. Он бы ругался на них, а Бонни попыталась бы сделать вид, что он – и…
Она была достаточно близко теперь, чтобы увидеть, что все было не так просто. Ветка, которая была размером с копье, прошло через плечо Деймона, что должно было быть очень больно, в дополнение, в углу его рта были сгустки крови. Но наиболее раздразающим был тот факт, что он не смотрел на нее.
Вот так Елена думала об происходящим. Он закрыл глаза специально – может быть потому что он был зол, может быть из-за боли в плече. Но это напомнило ей о той стене, которую она почувтвовала в последний раз, когда пыталась прикоснуться к его сознанию – и, проклятье, он что не понимает, что пугает их?
«Открой глаза, Деймон» – произнесла она краснея, потому что это было то, что он хотел, чтобы она сказала. Он был самым великим манипулятором. «Открой свои глаза, я сказала!» – сейчас она была действительно раздраженна. «Не притворяйся оппосумом, ты все равно никого не одурачишь, и с нас достаточно!» Она хотела сильно встряхнуть его, когда что-то подняло ее в воздух, в поле зрение Стефана.
Стефану было больно, но, конечно, не так ужасно, как Дэймону, поэтому когда она обернулась, чтобы проклясть Дэймона, Стефан резко сказал:
– Елена, он не может!
На несколько мгновений слова звучали для нее как вздор. Не просто искажонно, бессмысленно, как будто говорящий не мог остановить добавление – как бы то ни было, это произошло. Это было передышка, и теперь ей пришлось иметь дело с тем, что показывали ее глаза.
У Деймона не было пробито плечо. Он был посажен на кол чуть левее центра его торса.
Точно там, где было его сердце.
Слова дошли до нее. Слова, которые кто-то однажды сказал – хотя сейчас она не могла вспомнить, кто. «Ты не можешь так просто убить вампира. Мы умираем, только когда нам пронзают сердце…»
Умирает? Дэймон умирает? Это какая-то ошибка…
– Открой глаза!
– Елена, он не может!
Но она знала, не зная как, что Дэймон не мертв. Она не удивилась, что Стефан не знал этого; на их личной частоте между ней и Дэймоном был шум.
«Скорее, дай мне твой топор» – сказала она, так отчаянно, и с такой уверенностью, что Стефан передал его без слов, и повиновался, когда она сказала ему стабилизировать сверху и снизу изогнутую, похожую на паучью ногу, ветку.
Тогда несколькими быстрыми ударами топора она перерубала черную ветку, которая была такой толстой, что ее нельзя было обхватить пальцами. Действуя на чистом всплеске адреналина, она поняла, что испугала Стефана, что и позволило ей продолжать.
Когда она закончила, освободилась паучья ветка, которая поднялась обратно к дереву, больше не закрепленная – и другая часть, похожая больше на приличный кол в Дэймоне.
Только когда она начала тянуть вверх этот кол, испуганный Стефан остановил ее.
«Елена! Елена, я не лгал тебе! Вот для чего эти ветки. Для злодеев, которые являются вампирами. Послушай, любимая – посмотри». Он показывал ей другую паучью ветку с зубцами, которая лежала на песке. Обратные зубцы были такими как у обычной каменной стрелы.
«Эти ветки предназначены для такой работы,» говорил Стефан. «И если ты потянешь за нее достаточно сильно, это заканчиться тем, что вытащешь куски – его сердце».
Елена застыла. Она не была уверена, что понимала слова – она не могла себе позволить, или она могла представить. Но это не имело значения.
«Я уберу его другим способом,» сказала она быстро, глядя на Стефана, но не смогла увидеть настоящий зеленый цвет его глаз из-за оливкового света. «Подожди. Только жди и смотри. Я вызову силу Крыльев, которая уберет эту – эту – проклятую гадость». Ей приходили в голову и другие выражения, чтобы назвать кол, но она старалась не потерять остатки контроля.
«Елена». Стефан шептал ее имя, как будто он не мог произнести его. Даже в сумерках она могла видеть слезы на его щеках. Он продолжал, телепатически, Елена, посмотри на его закрытые глаза. Это Дерево – самый ужасный убийца какого я когда-либо видел, но я слышал об этом. Оно … оно растет. Внутри него.
«Внутри него?» оглушенно переспросила Елена.
Вдоль его артерий и вен – и его нервов – и всем что связано с его сердцем. Он – о, Боже, Елена, только посмотри на его глаза!
Елена посмотрела. Стефан встал на колени и осторожно открыл веки Дэймона, и Елена закричала.
Глубоко в бездонных зрачках, в которых находились бесконечные ночные небеса полные звезд, было мерцание – но не звездного света, а зеленое. Оно, казалось, пылало своим адским светом.
Стефан смотрел на нее с жалостью и мучением. А теперь одним мягким движением, Стефан закрыл эти глаза – навсегда, она знала, он так думает.
Все стало странным и сказочным. Все потеряло смысл. Стефан аккуратно опустил голову Дэймона – он позволял Дэймону уйти.
Даже в своем затуманенном невозможном мире, Елена понимала, что никогда бы не могла сделать это.
И затем произошло чудо. Елена услышала голос в своей голове, но не свой.
«Все это было довольно неожиданно. На этот раз я действовал не подумав. И вот моя награда». Голос был шумом на их личной частоте, её и Дэймона.
Елена оторвалась от Стефана, который пытался удержать ее, и упала, хватаясь руками за плечи Дэймона. «Я знала! Я знала, что ты не мог умереть!»
Только тогда она поняла, что с ее лица капали слезы, и она вытерла его мягким кожаным рукавом. «О, Дэймон, ты меня так перепугал! Никогда, никогда так больше не делай!»
– Я думаю, я могу дать свое слово, – Деймон посылал сигналы в других тонах нежели его обычный голос – трезвый, но в тоже время капризный. Но ты должна дать мне что-нибудь взамен.
«Да, конечно», сказала Елена. «Просто дай я немного отодвину волосы с шеи. Это сработает лучше, как тогда, когда Стефан лежал внизу – когда мы несли его на его койку из тюрьмы…»
«Не так», сказал ей Дэймон. «На этот раз, мой ангел, я не хочу твоей крови. Мне нужно, чтобы ты дала мне свое самое торжественное слово, что ты постараешься быть храброй».
– Если это точно поможет. Я знаю, что девушки лучше мужчин в таких делах. Они менее трусливы, когда встречают то, что тебе пришлось встретить сейчас.
Елене не нравился тон этих слов. Головокружение, от которого ее губы онемели, распространилось по всему ее телу. Здесь не нужно было быть храброй. Деймон мог терпеть боль. Она пыталась найти силу Крыльев, чтобы уничтожить все дерево, что отравляет его. Это будет больно, но спасет его жизнь.
– Не говори со мной так! – отрезала она жестко, прежде, чем вспомнить, что нужно быть вежливой. Все поплыло, и она не могла даже вспомнить, почему она должна быть нежной, но на это была причина. Тем не менее, было трудно, когда она использовала каждую унцию своей концентрации и силы для поиска силы Крильев, а которой она никогда не слышала. Очистка?
Она бы уничтожила дерево, или только оставила Дэймона без его порочной улыбки? Терять было нечего, и отчаяние захлестнуло ее – потому что лицо Дэймона стало таким бледным.
Но сила Крыльев Очистки ускользала от нее.
Внезапно огромная дрожь – судорога – прошла через все тело Дэймона. Елена услышала позади себя прерывистые слова.
«Любимая, любимая – ты должна позволить ему уйти. Он невыносимо страдает, только потому что ты удерживаешь его,» сказал голос, принадлежащий Стефану. Стефан никогда бы не стал лгать ей.
Елена дрогнула на секунду, но потом ослепляющий гнев пронзил ее тело. Он придал ей сил, и она резко закричала «Я … никогда! Я никогда не позволю ему уйти! Будь ты проклят, Дэймон, ты должен бороться! Позволь мне помочь тебе! Моя кровь – особенная. Она даст тебе силу. Ты выпьешь ее!»
Она потянулась за своим ножом. Ее кровь была волшебной. Возможно, если дать ее достаточно, Дэймону хватило бы силы, чтобы противостоять деревянным нитям, которые все еще разрастались в его теле.
Елена полоснул по горлу. Может быть, подсознательно она избегала делать больше, чем никующие ей сонную артерию, но если так wasentirely подсознательно. Она просто нагнулся, нашел металлический нож, и одним махом множество кровь хлестала из. Ярко-красные артериальной крови, что даже в полутьме было цвет надежды.
Здесь, Деймон. Здесь! Пейте это. Столько, сколько вы хотите, все что вам нужно, чтобы исцелить себя. «Она попала в лучшем положении, что она может, слух, но не слыша Стефана ужас вздох позади нее в безрассудство ее рубить, не слушая свой контроль над ней
Но – Дэймон не пил. Даже опьяняющую кровь его Принцессы Темноты – илм как он ее называл? Это походило на топливо ракеты по сравнению с бензином, в венах других девочек. Она только испачкала его вокруг рта. Она текла на его бледное лицо, впитывалась в черную рубашку и сворачивалась на кожаной куртке.
Нет…
«Дэймон», отправила Елена, «пожалуйста. Прошу тебя. Пожалуйста. Я прошу тебя ради меня, ради Елены. Пожалуйста, пей. Мы можем это сделать – вместе».
Дэймон не двигался. Кровь лилась в рот, который она открыла, затекала и потом вытекала снова. Это было, как будто Дэймон насмехался над нею, говоря, «Ты хотела, чтобы я перестал пить человеческую кровь? Я сделал это – навсегда».
О, всемилостивый Боже, пожалуйста…
Перевод: английский > русский
Елена dizzier чем когда-либо в настоящее время. Внешние события прошло тускло вокруг нее, как океан, лишь незначительно стриженый человек из глубоко в набухает. Она была полностью сосредоточена на Деймон.
Но одну вещь она действительно чувствовала. Ее храбрость – Дэймон был неправ относительно этого. Рыдания зарождалось где-то глубоко в ней. Она заставила Стефана отпустить ее, и теперь она не могла поддерживать себя больше.
Она упала прямо сверху ее крови и тела Дэймона. Ее щека напротив его щеки.
И его щека была холодна. Даже под кровью она была холодной.
Елена не заметила как впала в истерику. Она просто вопила и рыдала, и билась на плечах Дэймона, проклиная его. По сути, она никогда не проклинала его прежде, не прямо в лицо. Что касается воплей, они были не просто звуком. Она еще кричала ему найти какой-нибудь способ бороться.
М тогда она перешла к обещаниям и заверениям, хотя в глубине души она понимала, что это самообман. Она должна была найти способ все исправить м оживить его в мановение ока. Она уже почти почувствовала зарождающуюся в ней силу новых Крыльев, которые помогут ей спасти его.
Все что угодно, только бы смотреть правде в лицо.
«Дэймон? Пожалуйста?» Это был перерыв в криках, когда она говорила мягко ее новым сухим, охрипшим голосом. «Дэймон, сделай это для меня. Только сожми мою руку. Я знаю, что ты можешь сделать это. Только сожми одну из моих рук».
Но она не почувствовала давления ни на одной руке. Только кровь, которая становилась липкой.
И затем случилось чудо, и она услышала еще раз голос Дэймона – очень слабый – в своей голове.
«Елена? Не… плачь, милая. Это не так плохо, как сказал Стефан. Я многого не чувствую, за исключением своего лица. Я… чувствую твои слезы. Не надо больше плакать… пожалуйста, ангел мой».
Чудо дало ей надежду. Он назвал Стефана «Стефан», а не «младший братец». Но прямо сейчас она думала о другом. Он все еще мог чувствовать, что происходит с его лицом. Это была очень важная информация, ценная информация. Елена немедленно коснулась руками его щек и поцеловала его в губы.
– Я только что поцеловала тебя. Я целую тебя снова. Ты чувствуешь?
«Вечно, Елена», – сказал Дэймон. «Я заберу это с собой. Теперь это часть меня… видишь?»
Елена не хотела видеть. Она целовала его губы – холодные как лед – снова. И снова.
Она хотела дать ему что-то еще. Что-то хорошее, о чем можно подумать. «Дэймон, помнишь, как мы впервые встретились? В школе, после того как погас свет, когда я занималась офорлмением Дома с привидениями. Я почти позволила тебе поцеловать меня – еще прежде чем узнала твое имя – когда ты только вышел из темноты».
Деймон удивил ее, ответив немедленно.
– Да… и ты… ты поразила меня, став единственной девушкой, на которую я не мог повлиять сразу. Нам было… весело вместе – правда? Хорошее время? Мы ходили на был… и мы танцевали. Я возьму это вместе с собой.
Через оцепенение, у Елены была только одна мысль. Не путать его больше. Они пошли на «бал» только, чтобы спасти жизнь Стефана. Она сказала ему: – Нам было весело. Ты хороший танцор. Представь наш вальс!
Деймон послал медленно, как в тумане: – Мне жаль… Я был так ужасен в последнее время. Скажи… ей это. Бонни. Скажи ей…
Елена оперлась. – Я скажу ей. Я поцеловала тебя снова. Ты чувствуешь мой поцелуй?
Это был риторический вопрос, поэтому она была шокирована, когда Деймон ответил медленно и сонно: – Я… давал тебе клятву говорить только правду?
«Да», мгновенно солгала Елена. Ей нужна была правда от него.
– Тогда… нет, по честному… Я не могу. Мне кажется, что у меня нет… тела теперь. Это удобно и тепло, и ничего не болит больше. И – я почти чувствую, что я не одинок. Не смейся.
«Ты не один! Дэймон, ты этого не знаешь? Я никогда, ни за что не позволю тебе быть одному». Елена задыхалась, волнуясь о том, как заставить его поверить ей. Всего лишь на несколько секунд… сейчас.
Здесь, она послала телепатический шепот, я раскрою тебе мой сокровенный секрет. Я никогда никому не скажу. Ты помнишь мотель, в котором мы остановились, по пути, и как все-даже ты– удивлялись что произошло этой ночью?
…Мотель? Поездка? Он звучал неуверенно. Ох. да. Я вспомнил. И…на следующее утро-мм. интересно.
Потому что Шиничи взял твои воспоминания, сказала Елена, надеясь что ненавистное Дэймону имя оживит его. Но не вышло. Как и Шиничи, Дэймон прощался с этим миром.
Елена прислонилась своей щекой к кровавой и холодной щеке Дэймона. Я держал тебя, прямо как сейчас-да, почти как сейчас. Всю ночь. Это было то чего ты хотела, не чувствовать себя одинокой.
