Текст книги "Правдивая история про девочку Эмили и таинственный замок"

Автор книги: Лиз Кесслер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 8 страниц)

Глава шестая

– Где мы? – прошептала я.

Никто мне не ответил. Ответить было нечего.

Мы смотрели, и каждый думал о своем и задавал себе собственные вопросы. Вслух никто ни о чем не спрашивал. Какой смысл?

Стоя на носу судна, я медленно повернулась вокруг своей оси, оглядываясь, – везде было одно и то же. Безжизненно – спокойное море. Я никогда не видела моря настолько безжизненного, настолько спокойного и настолько синего. Корабль замер, чуть накренившись, словно оперся на что-то. На что? Вокруг не было никаких участков суши, да вообще ничего не было, кроме океана, замка и тумана.

Шона нырнула под воду. Через пару минут она появилась снова, откидывая с лица мокрые волосы.

– Корабль лежит на мели, – сообщила она. Мель? Посреди океана?

В ответ на мой невысказанный вопрос Шона лишь пожала плечами и покачала головой.

Я сощурилась, пытаясь разглядеть замок получше. Его темный готический силуэт величественно возвышался над морем на фоне закатного неба, как будто вырезанный из черного картона. Он напомнил мне детский рисунок – совершенно симметричный, с высокими башенками по обеим сторонам мощной центральной башни. Даже можно было разглядеть высокие круглые окошки в верхних углах башни. Внезапно что-то дрогнуло у меня в груди, словно натянулась невидимая нить, соединяющая меня с замком, и я поняла, что обязательно должна там побывать.

Небо краснело, и всё, кроме контуров замка и клубящейся вокруг него дымки, погружалось во тьму. Бремя от времени сквозь рваные клочья тумана мне удавалось заметить скалы, на которых вроде бы стоял замок Их зазубренные острия торчали вверх, образуя подобие сцены посреди океана.

Милли первой вышла из оцепенения.

– Так, девочки, – проговорила она, отряхиваясь. – Сейчас я узнаю, где мы находимся.

Стоило ей открыть рот, как желание попасть в замок немедленно пропало.

Шона уставилась на Милли с таким видом, словно та вдруг заговорила на иностранном языке.

– Как? – спросила я.

В ответ Милли широко и ненатурально улыбнулась. Так обычно улыбалась мама, когда совершенно не представляла, что ей делать дальше.

– Что-нибудь придумаем, – сказала Милли. – Оглянуться не успеешь, как вернешься к маме с папой. Вот увидишь. – Потом она точно так же широко улыбнулась Шоне. – И ты тоже, малышка. Я обязательно что-нибудь придумаю. Не волнуйтесь.

Она неуверенно прошла по палубе и похлопала по длинному свернутому парусу, лежавшему вдоль борта.

– Ну-ка давайте-ка посмотрим, нельзя ли поднять эту штуку. В конце концов, можно доплыть назад под парусом.

Я недоверчиво воззрилась на Милли. Она что, серьезно собралась плыть на «Фортуне»?

«Ну а почему бы и нет», – подумала я тотчас же. А вдруг получится? Главное – понять, где мы. И тогда действительно можно будет вернуться на Перекрестный остров под парусом. Сумела же я вывести в открытое море нашего «Короля», когда мы еще жили в Брайтпорте. Так, может, и с «Фортуной» справлюсь? Да, конечно, я понимаю, что это древнее пиратское судно, разбившееся о рифы двести лет назад, – с тех пор на нем никто не плавал. Но у нас ведь всё равно нет других вариантов спасения. Попытка не пытка.

Мы вместе начали дергать канаты и тянуть мачты. Милли приподняла бом, чтобы я пролезла снизу вместе с парусом. Я ползала кругами, разматывая парусину до тех пор, пока она не покрыла всю палубу.

– Ой… – проговорила Милли, глядя на давно истлевшую бесполезную ткань у себя под ногами.

Я тоже посмотрела.

– Может, его можно зашить?

Милли вздохнула и сдержанно улыбнулась.

– Попытаемся, деточка, – ответила она, похлопав меня по руке.

Мы обе старательно не упоминали о том, что корабль лежит на мели, а трюмы его заполнены водой. А также о том, что не имеем ни малейшего представления, где же мы находимся. Нам необходимо было во что-то верить, пусть даже в иллюзию.

– Что-нибудь придумаем, – повторила Милли, поворачиваясь, чтобы вернуться в каюту. – Я только выпью чашечку чаю с бергамотом, а потом быстренько приберемся в комнате, хорошо?

Нам удалось расставить и разложить всё по местам – всё, что уцелело. Горше всего мне было, когда я нашла стакан, который папа подарил маме всего пару недель назад. Он нарисовал на боку сердечко со своими и мамиными инициалами. Стакан разбился на две половинки, разорвав сердце пополам и разделив инициалы. Половинки валялись в разных концах каюты. Это случайность, твердила я про себя. Это ничего не значит. Я никогда не была суеверной.

Но я не верила самой себе. Самое большее, что мне удавалось, – это сдержать слезы, которые подступали к глазам. Может, я расстроилась бы меньше, если бы не заметила, как Милли при виде разбитого стакана тихо охнула и покачала головой. Поймав мой взгляд, она тут же снова неестественно заулыбалась.

– Это же просто стакан, милочка, – сказала она. – Купим твоей маме новый, как только вернемся домой, правда же? – Тут Милли потрепала меня по голове и отправила в гостиную, вручив веник и совок.

К тому времени, как мы завершили уборку, снаружи уже было темно. Я спустилась на нижний этаж, чтобы повидать Шону, а Милли тем временем заварила чай. По ее прикидкам, если быть экономными, запасов еды нам должно было хватить на неделю.

– Просто чтобы знать, – бодро пояснила Милли. – Хотя, конечно же, мы здесь так долго не пробудем.

Мы с Шоной снова и снова обсуждали всё, что случилось, стараясь найти этому какое-то объяснение.

– Значит, он попытался забрать у тебя кольцо, но не смог даже прикоснуться к нему? – в пятый раз спросила Шона. – Но Нептун может всё! Неужели он не сумел взять то, что хочет?

– Не знаю, – ответила я уже не в первый раз. – Он сказал что-то в том смысле, что его останавливает собственный закон.

Тут я замолчала. Я еще не рассказала ей про проклятие, просто не знала как. Перестав быть русалкой, я потеряю Шону; а также и всё остальное, что ожидало меня в будущем. Я никогда не смогу плавать вместе с ней в море. Может быть, мне подсыплют зелья забвения, и я вообще забуду о ее существовании – забуду о своей самой лучшей подруге!

И, конечно же, было еще кое-что, о чем страшно даже подумать. Мои родители. Увидимся ли мы когда-нибудь снова? И если я перестану принадлежать к одному из миров, неужели мне придется расстаться с кем-то из них? Мысль об этом была мучительна, как удар в солнечное сплетение.

– Шона, я должна сказать тебе еще об одной вещи, – нервно проговорила я. – Очень неприятной вещи.

И я рассказала ей о проклятии, о том, что потребуется несколько дней, прежде чем оно обретет полную силу, а до тех пор будет неизвестно, какой я стану, но, какой бы ни стала, это уже навсегда. Я только не решилась сказать, что проклятие уже действует, что тогда, на палубе, мои ноги так и не вернулись к окончательному состоянию. И что сейчас, когда я плаваю русалкой под водой, что-то со мной не так. Не хватает кое – где чешуек, кое – где сквозь хвост просвечивает тело. Не стоило говорить об этом раньше времени.

– Чтоб у меня плавники отвалились! – воскликнула Шона, когда я наконец умолкла. – Какой ужас! Что же теперь делать?

– Я надеялась, что ты мне поможешь. Шона схватила меня за руки.

– Обязательно помогу, Эмили, – пообещала она. – Мы не дадим проклятью свершиться. Это так же верно, как то, что у акул есть зубы. Я не расстанусь с тобой. А ты не расстанешься со своими родителями.

Я вздрогнула, как будто меня ударили хлыстом. Даже думать об этом было больно.

– Мы что-нибудь придумаем! Ведь мы с тобой на всё способны, правда? – Шона с отчаянием смотрела на меня, взглядом умоляя сказать «да».

Я крепко сжала ее руки.

– Конечно, придумаем. – Я утешала ее так же, как она утешала меня и как Милли утешала нас своей улыбкой. – Обязательно придумаем.

Мы с Милли стояли на палубе. Шона плавала перед судном. Я потирала живот, урчащий от голода, стараясь не обращать на это внимания. Зато по телу разливалось тепло, исходящее от кольца. Всё будет хорошо – я это чувствовала; так говорило мне кольцо.

– Это Большая Медведица, а это созвездие Ориона, – поясняла Милли, тыча пальцем в скопления звезд.

Я, выгнув шею, пыталась проследить за направлением, в котором указывал ее палец. Не знаю, как Милли удавалось отличить одно созвездие от другого. Чем дольше я вглядывалась, тем чернее казалось небо, усыпанное миллионами миллиардов крошечных белых точек.

– А это что? – спросила я, показывая на темный силуэт, который приближался, пересекая всё небо и меняя на ходу форму.

Неужели новый ураган? Нет, только не это!

Длинная темная тень была похожа на огромную змею, извивающуюся поперек неба и заслоняющую собой звезды. Она то изгибалась дугой, то вытягивалась в одну линию. И приближалась к замку. Тень ненадолго пропала в тумане, потом снова возникла над ним и завертелась спиралью вокруг верхушки замка – всё быстрее и быстрее, всё ближе и ближе к башне… а потом внезапно растаяла во тьме.

Мы долго вглядывались в ночное небо, но тень так больше и не появилась.

– Ума не приложу, что это такое, – заявила Милли. – Я, как вам известно, не суеверна, но это наверняка некий символ. Над этим надо подумать.

– А как все-таки насчет звезд? – спросила Шона. – Ведь по звездам можно определить, где мы находимся, я точно знаю. Только я не помню, как они называются, и как выглядят созвездия – тоже.

От такой информации проку было чуть.

– Придумала! – просияла Милли. – У меня возникла отличная идея.

Она направилась назад в каюту, поманив меня за собой. На какое-то мгновение – глупое, безумное, смешное мгновение – я поверила, что у нее действительно созрел план спасения.

Я верила в это, пока Милли не сказала:

– Надо раскинуть карты.

Мы зашли на кухню.

– Расчисти-ка мне место в гостиной, чтобы было где разложить карты, – попросила Милли.

Пока я растаскивала в стороны стулья, Шона подплыла к люку и высунулась по пояс Я уселась на пол возле нее. Тут явилась Милли с картами. Мы напряженно наблюдали за тем, как она тасует колоду, раскладывает карты рубашкой вверх в форме звезды, а затем медленно, одну за другой, открывает. Она ничего не говорила, не объясняла. Открыв все карты, Милли долго сидела, глядя на них и кивая толовой.

– Что они говорят? – не выдержала Шона.

– Там есть что-нибудь про маму с папой? – спросила я.

– И про моих родителей? – тихо добавила Шона Только тут я сообразила, что у нее тоже есть папа и мама, с которыми ее разлучили так же, как и меня, И они тоже не представляют, куда подевалась их дочь, – последний раз родители видели Шону утром, когда она уходила в школу. Но я весь день беспокоилась только о себе и совсем не думала о подруге.

Узнают ли о нас что-нибудь те, кто остался на Перекрестном острове? Что будет, когда мама с папой вернутся домой, – если вернутся, – и увидят, что «Фортуна» пропала? Станут ли нас искать? И как они узнают, где искать? Должны узнать. А вдруг не узнают? А может, вообще не придут домой! Может, они так разругались, что уже не смогут помириться! Может, они оба уже забыли про меня!

Нет! Я не должна так думать! Это невозможно! Они обязательно что-нибудь сделают – объединятся с родителями Шоны и начнут поиски.

И они нас найдут, Найдут. Они найдут нас. – Я мысленно снова и снова повторяла эти слова, как молитву . Пусть я в это поверю, добавляла я.

Карты ничего не сказали. Ничего, кроме того, что обычно сообщают карты Таро, когда на них гадает Милли. Нам предстояла дальняя дорога, а что ждало в конце – неизвестно. Высокий худой незнакомец с черными волосами поможет нам; правда будет ускользать от нас, но всё закончится хорошо. В общем, сплошная болтовня, И как я могла думать, что Милли способна нагадать хоть что-нибудь путное? С тем же успехом можно определять время по веснушкам.

– Знаете что, – сказала Милли, собирая карты, поскольку было очевидно, что они не произвели на нас должного впечатления и, главное, не ответили ни на один заданный нами вопрос, – давайте попытаемся немного поспать. Утро вечера мудренее. После хорошего сна и чашки – другой чаю с бергамотом всё представится нам совсем в ином свете.

Я с трудом подавила смешок, несомненно, нервный. Интересно, с чего это вдруг мы всё увидим в ином свете? Но насчет сна Милли была права; я просто валилась с ног от усталости.

– Шона, ты ложись в комнате Джейка, – сказала Милли. – Не боишься?

Шона прикусила губу и покачала головой.

– Хочешь, я лягу там вместе с тобой? – шепотом предложила я.

– Нет, спасибо. Всё нормально.

– Я буду прямо над тобой. Если что, стучи.

Шона улыбнулась, хотя глаза у нее были грустные – того и гляди, расплачется.

– Утром всё покажется нам не таким страшным, – повторила я вслед за Милли. Когда произносишь это вслух, становится немного легче на душе. А если повторять это постоянно, то, может, так оно и получится.

– Спокойной ночи, девочки, – сказала Милли. – Пойду прилягу. Хотя только богам известно, как я сумею заснуть без своего снотворного.

Мы разошлись по комнатам, и каждый остался наедине со своими мыслями и страхами.

Взошла луна. Лежа на постели, я следила через иллюминатор за тем, как она передвигается по небосклону. Пухлый кривоватый блин или наполовину сдутый мяч, она светила прямо на меня. Как будто нас было только двое в этом мире, и мы смотрели друг на друга – я и луна.

Черное бесконечное небо постепенно заволакивало облаками – огромными и неподвижными, как снежные горы; серыми и мелкими, похожими на булыжники мостовой. Перед ними быстро плыли легкие рваные облачка. А над ними сияла луна – неровный круг, начертанный детской рукой. Почти правильный круг.

Хоть бы это оказался просто сон, шептала я кольцу, вертя его на пальце, словно оно могло услышать меня и исполнить мое желание. Кто оно – друг или враг? Почему Нептун и я зависели от него? Непонятно. Я знала только то, что кольцо каким-то образом участвует в этом кошмаре, и смутно чувствовала, что оно может помочь нам спастись.

Хоть бы я снова оказалась на Перекрестном острове, молилась я, и было бы уже утро. И пусть, проснувшись, я услышу, как мама с папой ссорятся на кухне. Ну, пожалуйста.

Я снова глянула в окно. Облака разогнал ветер. Но и звезды тоже пропали. Осталась одна луна, яркая и гордая.

– Видела? – казалось, говорила она. – Я всех победила.

Я проснулась с ощущением того, что всё хорошо. Вот – вот войдет мама, чтобы будить меня, и придется вылезать из кровати. Но, пока она еще не вошла, можно поваляться в теплой постели. Я уже собралась снова задремать – и тут вспомнила.

Я мгновенно уселась на кровати, затем вскочила и подбежала к иллюминатору.

Пусть за окном будет Перекрестный остров. Пусть мы окажемся дома.

Передо мной простиралось бескрайнее лиловое море, а над ним – нежно – голубое небо. Как разделительная полоса между двумя мирами, висела белая дымка.

– Эмили, ты проснулась? – тихо позвал снизу голос Шоны.

Подбежав к люку, я быстро скользнула вниз. Едва мои ноги коснулись воды, как тут же начали меняться. Только, пожалуйста, меняйтесь как следует, мысленно взмолилась я и затаила дыхание. Прикрыв глаза, я сосредоточилась на превращении, желая, чтобы ноги полностью стали хвостом. Но они не стали. В этот раз получилось еще хуже, чем в прошлый. Не хватало нескольких рядов чешуи, хвост был какой-то тусклый, и двигать им я могла только еле-еле.

Я очень надеялась, что Шона ничего не заметит. Мне все еще не хотелось признаваться в том, что со мной происходит. Я больше не могла превращаться в русалку.

– Смотри! – Шона потянула меня к большому иллюминатору.

Мы выплыли сквозь него наружу, обогнули под водой песчаную отмель, на которой лежал корабль, и поднялись на поверхность там, где можно было плавать, не слишком удаляясь от судна. Прямо напротив нас вырастал из туманной дымки сияющий замок – казалось, будто он висит в воздухе.

– По-моему, нам надо доплыть до него, – заявила Шона, вторя моим вчерашним мыслям.

– На корабле? Но как? Ты же видела парус.

Шона покачала головой:

– Нет. Только мы с тобой вдвоем. Мы сможем доплыть. Он не так уж далеко от нас.

Было еще очень рано, солнце едва показалось над морем. Собственно говоря, еще была видна луна, бледная и измученная, как последний гость, никак не решающийся покинуть вечеринку. Милли, должно быть, еще спит; она вообще поздно просыпается. Мы вполне успеем сплавать.

И только я об этом подумала, как руке стало горячо. Кольцо – оно пыталось мне что-то сообщить, это точно!

Оно хотело, чтобы мы добрались до замка.

– Поплыли, – согласилась я. Впервые за всё время пребывания здесь меня охватила надежда. – У нас должно получиться.

Глава седьмая

– Мы уже долго плывем? – спросила я, задыхаясь. Мне с огромным трудом удавалось поспевать за Шоной. Наверное, сегодня она плыла быстрее обычного.

– Не знаю точно. Минут двадцать, самое большее – полчаса.

Я зависла на одном месте, вращая хвостом.

– Посмотри, – сказала я, показывая на замок. Казалось, он тоже смотрит на меня, зовет и ждет, тянет меня к себе. Только во всем этом было одно «но». Большое «но».

– Что такое? – подняла голову Шона.

– Он не приближается. Когда мы смотрели с корабля, между нами было точно такое же расстояние.

– Не смеши, – засмеялась Шона. – Это просто… – Тут она оглянулась назад. «Фортуна» чернела вдали крошечной точкой. Русалочка снова посмотрела на замок. – Но это… это невозможно.

– Он как радуга, – сказала я. – Чем ты ближе, тем он дальше.

– Но как? – жалобно крикнула Шона.

На глазах у нее выступили слезы, губы задрожали. Вот – вот заплачет и закричит: «Хочу к маме!» Да почему бы ей и не заплакать? Мне и самой очень хотелось зареветь.

– Ладно, – устало проговорила я. – Пора возвращаться на корабль. Может, Милли догадается, в чем тут дело. Утром, после чашечки чаю, она действительно иногда неплохо соображает.

– После десяти чашечек, – слабо улыбнулась Шона. Я улыбнулась ей в ответ.

– Всё уладится. Только не переживай.

Я не призналась ей, что на обратном пути едва могу двигать хвостом, который все больше напоминал свинцовый груз. Вместо этого я притворялась, что любуюсь прекрасным видом – спокойным и ласковым морем; туманной дымкой, стелющейся по воде.

Стоило нам только добраться до корабля и заплыть внутрь через иллюминатор, как тут же раздался голос Милли.

– Эмили? Шона? Это вы? – испуганно закричала она.

– Привет! Мы здесь! – откликнулась я.

– Слава богу, – выдохнула Милли. Ее лицо нависло над люком. – Где вы были?

– Немного поплавали тут вокруг, – ответила я.

– Эмили, – сурово зарокотала Милли, – не смей уплывать без предупреждения. Я отвечаю за тебя, и я никогда себе не прощу, если с тобой что-то случится. Ты меня слышишь?

– Извините, – начала я. – Мы просто…

– Это не имеет значения, – отмахнулась Милли, обрывая меня.

И тут где-то у нее за спиной раздалось покашливание.

– Кто там? – выпалила я.

Сердце подпрыгнуло у меня в груди. Милли над нами подшутила! Мама и папа уже здесь! Они просто спрятались до подходящего момента, а сейчас выйдут, широко улыбаясь, и окажется, что всё это происшествие – чья-то глупая шутка, или ошибка, или…

– К тебе пришли, – произнесла Милли голосом, безжизненным, как дохлый угорь.

И в люке возникло другое лицо, при виде которого все мои надежды рухнули. Мистер Бистон.

– Здравствуйте, девочки, – проговорил он, щурясь на нас с Шоной.

– Что вы здесь делаете? – сдавленно спросила я. – Как вы нас нашли? Где мои родители?

– Ну, ну, – криво улыбнулся мистер Бистон.

Как он мог улыбаться? Он что, не понимает, что случилось? Или я слишком хорошо о нем думала, надеясь на его сочувствие?

– Давайте обсудим всё по порядку, – сказал мистер Бистон. – Успокойся немного и выходи на палубу. – Он кивнул Шоне. – И ты, дитя, тоже. Вам всем необходимо послушать меня. – Поддернув рукав старого нейлонового костюма, он глянул на часы. – Ну, скажем, через десять минут.

Его лицо отодвинулось от люка и исчезло.

– Я буду с вами, – тихо сказала Милли. – Я не отойду от вас ни на шаг до тех пор, пока всё это не разрешится каким-то образом. Да?

Я молча кивнула. У меня просто не было сил говорить.

Мистер Бистон ждал нас на палубе, сидя на скамье и любуясь горизонтом.

– Итак, – произнес он, когда мы с Милли уселись на противоположную скамью, а Шона устроилась на краю палубы, свесив вниз мокрый хвост, с которого летели блестящие брызги. Интересно, как долго еще я смогу вот так же свешивать свой хвост? Я покосилась на свои руки. Между пальцами появились перепонки; кольцо из-за этого сидело еще туже, чем раньше. Что происходило с моим телом? Сбывались слова Нептуна. Пока проклятие не обретет полную силу, я буду ни то ни сё. То есть, получается, никто?

Смотреть на руки было невыносимо, и потому я засунула их поглубже в карманы джинсов, а затем выжидающе уставилась на мистера Бистона.

Он откашлялся.

– Итак, – повторил он. – Вы, наверное, удивляетесь, почему я здесь.

– И как это вы догадались!

Я тут же прикусила язычок. Не стоит перебивать мистера Бистона, а то ему понадобится еще полчаса на то, чтобы снова собраться с мыслями. Кроме того, он никогда не отличался чувством юмора сам и не ценил его в других. Тем более во мне. Поэтому я заткнулась и принялась мысленно считать до десяти.

– Как вы знаете, Нептун доверил мне чрезвычайно важное дело. Вам также известно, что мне пришлось наводить порядок и всё улаживать после некой суматохи, Сейчас, пока я говорю, жители Перекрестного острова собирают последние из потерянных драгоценностей. Операция по их розыску прошла весьма успешно – во многом благодаря сообразительности вашей преподавательницы. И Нептун очень доволен. Но, как нам всем известно… – Тут мистер Бистон оглядел нас троих со своей кривой ухмылочкой, как будто мы в чем-то провинились. А как мы могли провиниться, если из нас всех только он один понимал, что происходит?

И снова я заставила себя промолчать, на этот раз мне пришлось мысленно сосчитать до двадцати.

– Как все мы знаем, – повторил мистер Бистон, – ситуация несколько изменилась. С тех пор как события приняли такой оборот, намерения Нептуна переменились по сравнению с его первоначальными планами. – Он сложил руки на коленях.

– Какая ситуация? – спросила Милли. – Не имею ни малейшего представления, о чем вы говорите. Будьте добры, разъясните же мне, что здесь происходит, или я…

– Успокойтесь, успокойтесь, – взмахнул рукой мистер Бистон, – Сейчас я до этого дойду. – Тут он уставился на мое кольцо. – Наша Эмили ухитрилась откопать некий предмет, о котором мы даже не догадывались, где он находится. Предмет, который Нептун хочет получить назад. Если я расскажу вам об этом немного подробнее, вы, может быть, поймете почему. И тогда мы все вместе решим эту проблему, и всё будет хорошо.

– Всё будет хорошо? – не выдержала я. Не сумела вовремя остановиться. На свете просто не хватило бы чисел, чтобы умерить мою ярость. – Всё хорошо? Мы затерялись посреди океана, и вокруг только вода, да туман, да жуткий замок, которого, может, вовсе и не существует. Родители Шоны не видели ее с прошлого утра. Мои родители разругались и, скорее всего, больше никогда не захотят видеть друг друга, да и меня тоже…

– Перестань, Эмили, ты сама знаешь, что это не так, – вмешалась Милли.

Я только отмахнулась.

– И, как будто этого недостаточно, Нептун сделал со мной вот это! – Я выдернула руки из карманов и вытянула вперед.

Перепонки стали еще больше; пальцы срослись уже почти на треть, и кольцо давило со страшной силой.

– Эмили! – ахнула Шона, придвигаясь ближе, чтобы рассмотреть мои руки. – Что это? – У нее на лице отразилось отвращение.

Так я и знала.

– Мне не хотелось тебе говорить, – призналась я. – Вдруг ты больше не захочешь со мной дружить, когда узнаешь.

– Узнаю что?

– Проклятие, Оно уже действует на меня, – объяснила я. – Теперь я не могу стать полностью русалкой или полностью девочкой. Я ни то, ни другое. – По моим щекам покатились слезинки; соленые капли попали прямо в рот.

Милли не отрывала глаз от кольца.

– Во имя богов, что это? – выдохнула она. – И где ты это взяла?

Мистер Бистон дернул себя за галстук.

– Позвольте мне всё объяснить, Миллисент.

Милли махнула рукой:

– Валяй, объясняй. Что бы ты ни сказал, хуже всё равно уже не будет. Только говори поскорей и уходи туда, откуда пришел, чтобы мы могли подумать, как; быть дальше.

– Я обязательно всё скажу, – проговорил мистер Бистон важным голосом, который всегда так бесит. – Если вы дадите мне эту возможность.

Он снова поддернул галстук, пригладил свои волосенки и, наконец, заговорил:

– Эмили, ты должна понять, насколько важно то, что у тебя есть.

– Что у меня есть? – спросила я. Как будто не понимала.

Мистер Бистон указал на мою руку.

– Вот это, – просто сказал он. – Это кольцо было скрыто от всех в пещере кракена долгие годы. В течение многих поколений.

– А почему так важно то, что долгие годы кольцо было скрыто от всех? – поинтересовалась Шона. – И почему оно было скрыто, если это так важно?

– Это не важно. Кольцо выкинули.

– Выкинули? – ахнула Милли. – Кто выкинул?

– Нептун.

Несколько мгновений мы молчали. Потом Милли спокойно и вежливо произнесла:

– Чарльз, мы будем тебе крайне благодарны, если ты прекратишь говорить загадками и все-таки объяснишь, что происходит.

– Я расскажу вам всё! – вспыхнул мистер Бистон. Он долго – долго сидел молча, сложив руки и глядя на спокойное море, ждущее так же терпеливо, как мы.

– Много лет назад Нептун полюбил, – начал он. – Как известно, он легко влюбляется, и у него множество жен, но таких, как та женщина, больше не было и нет. Таких, как Аврора.

– Аврора! – вмешалась Шона. – Но я про нее слышала! Человеческая женщина, разбившая Нептуну сердце. Из-за которой он запретил союзы между людьми и морским народом. Мы проходили это в прошлом году по истории.

– Верно, – кивнул мистер Бистон.

Я невольно затаила дыхание, ожидая продолжения.

– Аврора была единственной женой Нептуна, которую он действительно любил всем сердцем, В день свадьбы они обменялись кольцами, символизирующими их любовь. Кольцо с бриллиантом являлось символом земли, а кольцо с жемчужиной – символом моря. Аврора вручила Нептуну бриллиантовое кольцо, а он ей – жемчужное.

Я незаметно потрогала бриллиант. Неужели у меня на пальце сверкало кольцо, подаренное Нептуну в день свадьбы? Подаренное женщиной, которая бросила его, разбив ему сердце. Теперь понятно, почему он так взбесился! Но откуда мне было знать? Разве это моя вина?

Конечно, нет, вдруг эхом откликнулся голос. Это был даже не голос, а некое внутреннее чувство, успокаивающее, утешающее, – и исходило оно от кольца. Повернув ободок бриллиантом вниз, я сжала руку в кулак, и сердце стало биться спокойнее.

– В тот день, когда Аврора разбила Нептуну сердце, он забрал у нее свой подарок – жемчужное кольцо – и зарыл его в песчаное дно.

– Где? – спросила я.

– Этого я не могу сказать, – ответил мистер Бистон. – Тебе это знать ни к чему.

У него при этом был такой высокомерный вид, что мне сразу же расхотелось спрашивать. Он всё равно не скажет, а заважничает еще больше.

Но желание узнать, где, в каких морских глубинах зарыто второе кольцо, не пропало. Мистер Бистон явно не собирался отвечать на мои вопросы – а это означало, что он утаивает от меня что-то очень важное!

– А что случилось с бриллиантовым кольцом? – спросила Милли.

– В порыве ярости Нептун зашвырнул его куда-то с глаз долой через все океаны. И с тех пор до сегодняшнего дня его никто не видел. Неизвестно, когда кракен нашел кольцо. Очевидно только то, что он его обнаружил, а потом спрятал и долгие годы хранил вместе с остальными сокровищами в своей пещере под Перекрестным островом.

– А когда кракен проснулся, буря разметала все драгоценности, а вместе с ними и кольцо? – спросила Шона.

– Именно так.

– Теперь Нептун хочет забрать у меня свое имущество. – Я судорожно сглотнула. – А кольцо не слезает с пальца.

– Почему? – удивилась Милли.

Мистер Бистон разгладил пиджак и смахнул с лацкана невидимую пылинку. На нем был такой же потрепанный и жеваный костюм, как и всегда; одной пуговицы не хватало, вместо петельки чернела дырка.

– Эти кольца могут носить люди только определенного рода. Например, влюбленная пара, причем один влюбленный принадлежит к людям, а другой – к морскому народу. Или ребенок такой пары. Так поклялись Нептун и Аврора в день своей свадьбы, и кольца несут в себе их клятву. Никто не способен снять кольцо с пальца земноводного.

– Проглоти меня акула! – выдохнула Шона.

– Тогда как же Нептун смог снять кольца с себя и с Авроры? – поинтересовалась Милли.

– Их любовь умерла, – фыркнул мистер Бистон. – И связь прервалась.

– Так вот для чего он меня проклял, – тихо проговорила я. – Чтобы забрать кольцо.

– Правильно. В полнолуние проклятие обретет полную силу. И ты перестанешь быть земноводной. Ты не сможешь даже дотронуться до кольца, а оно не прикоснется к тебе. Оно само упадет с твоей руки, а ты отскочишь от него, как от огня.

– И тогда Нептун его возьмет, – вставила Шона.

– Он хочет снова его спрятать, вместе с горькими воспоминаниями и болью потери. Царь не в силах жить, постоянно думая о своей утрате, а без него погибнем и мы все. Вы уже почувствовали на себе его нынешнее состояние. А если кольцо не исчезнет, готовьтесь к тому, что будет еще хуже, – только хуже и никак иначе; для всего водного мира. – Мистер Бистон обернулся ко мне. – Ты этого хочешь, Эмили? Разве не почетно принести жертву своему царю?

Я лишилась дара речи.

– Так зачем вы сюда явились? – холодно спросила Милли. – Выполнить за него грязную работу?

– Грязную работу? – оскорбился мистер Бистон. – Грязную? Я считаю высочайшей честью выполнять поручения своего повелителя, я в восторге, что имею возможность исправить допущенную ранее оплошность. – Он гордо выпрямился на скамье.

– Ну я и говорю: выполнять грязную работу, – пробормотала под нос Милли.

– Я отвечаю за это кольцо и сделаю всё, чтобы вернуть его Нептуну. Можете не сомневаться, мне это удастся.

– Как вы нас нашли? – убито спросила я.

– Наш царь может практически всё. Он сделал так, чтобы я оказался здесь, мне не важно, каким образом. Не вам и не мне интересоваться его методами работы.

– Одним словом, вы и сами ничего не знаете, – вставила Милли. Я невольно улыбнулась.

– Скоро мне придется удалиться, – сообщил мистер Бистон, делая вид, что не слышит замечания Милли.

Он бросил взгляд на безбрежный океан, словно ожидая знака, по которому он сможет уйти. Но океан ответил ему тем же, чем отвечал всем остальным, – спокойствием и безмолвием. Тогда мистер Бистон снова повернулся ко мне.

– Но имей в виду, Эмили, что я уйду недалеко и скоро вернусь.

– А как Вы удалитесь? Вы можете захватить нас с собой? – спросила я, но, едва начав говорить, уже поняла бессмысленность своих вопросов.