Текст книги "Старшая жена. Любовь после измены (СИ)"

Автор книги: Лия Султан

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 18 страниц)

– Болит? – догадался он.

– Немного, – поморщилась я.

– Так будет несколько недель. Может, месяц.

Я коротко кивнула. В кармане белого халата заиграла мелодия. Арсен принял звонок, и улыбка мгновенно исчезла с лица. Он строго ответил:

– Бегу.

А потом, глядя на меня, смягчился и сказал:

– Тяжелого пациента везут. Завтра вас выпишут. Я постараюсь сегодня подготовить документы.

– Хорошо. Спасибо, – все, что я могла промямлить в ответ.

– До свидания. Айлин.

– До свидания, Арсен.

Он первым прервал зрительный контакт и быстрым шагом направился в здание. А я все еще стояла на ступеньках, не зная, как расшифровать то, что я только что почувствовала.

Глава 16

Вот и все. Меня, наконец, выписали и я еду домой. Девочки все сокрушались, что не могут меня забрать: у Сони сегодня эфир, у Дианы – важный клиент. Поэтому я решила вызвать такси. Арсена Ильясовича я сегодня не видела, но очень хотела поблагодарить и попрощаться. В коридоре поймала медсестру и спросила, не видела ли она заведующего.

– Он на экстренной операции. Авария была страшная, – сообщила девушка.

Значит, это надолго. Стало немного грустно, от того, что не увижу его сегодня и завтра. Да, скорее всего, я вообще его больше не увижу, потому как вернусь к своему привычному образу жизни. Но помнить, конечно, буду.

Погруженная в эти мысли, открываю дверь в палату, и застываю на пороге. Эту мощную спину, осанку, запах я узнаю из тысячи. Муж стоит у моей кровати, опустив голову вниз.

– Что ты здесь делаешь? – обхожу его и вижу, что в руке у него какой-то листок, а на тумбочке рядом с кроватью несколько маленьких шоколадок в синей обертке. Невольно улыбаюсь этому милому знаку внимания, словно мне не 37, а 15.

– Это что? – строго спрашивает муж, размахивая в воздухе листком.

– Бумага.

– Не надо, Айлин. Ты знаешь, о чем я, – муж очень недоволен.

– Откуда я могу знать, что это, если я вижу этот листок в первый раз? – смотрю с вызовом и протягиваю руку, – Отдай.

Он передает мне бумагу. Пробегаюсь по ней глазами и понимаю, что это послание от доктора:

«Айлин! Заходил, но не застал вас в палате. Хотел лично попрощаться с вами, но не получилось. Будьте здоровы. Шоколад можно, только осторожно».

– Айлин! Айлин! Айлин! – выныриваю только тогда, когда Рустам зовет меня в третий раз. И только сейчас понимаю, что стояла с глупой девчачьей улыбкой, которая мужу совершенно не понравилась. У него сейчас дым из ушей повалит, а мне все смешно.

– Что?

– Что у тебя с этим доктором? – цедит муж сквозь зубы.

Мне кажется, или я слышу нотки ревности в голосе?

– Это тебя не касается, – отвечаю ровно и иду к подоконнику, на котором оставила свою косметичку. Рустам идет за мной и бубнит, не переставая.

– Так все-таки что?

– А тебе какое дело?– поднимаю на него глаза. – Мы скоро будем чужим людьми и даже сейчас я не обязана перед тобой отчитываться, кто и что мне пишет.

– Почему ты всегда такая колючая? Почему мы не можем поговорить нормально, а не так как в последние дни, когда ты только огрызаешься и оскорбляешь? – кричит он мне в лицо.

От ярости у меня вздымается грудь и раздуваются ноздри. Гнев застилает глаза, давит на виски, выкручивает конечности.

– А давай поговорим! Честно, открыто. Как и должны были. И начнем с тебя! – тычу пальцем в его грудь. – Первый вопрос: почему? Почему ты изменил мне три года назад? В то время, когда я была нестабильна ни морально ни физически. Давай, ответь!

Молчит. Ну, конечно, что он еще скажет.

– Я…– пауза затягивается, Рустам растерян. – Тогда, на зимние каникулы, еще перед новым годом Вы уехали, я остался один. После выкидыша ты очень отдалилась и не подпускала к себе. Я ведь ходил все время рядом, но ты была слишком далеко, тебе постоянно не здоровилось, то живот болел, то голова, то ты просто была не готова. И весь этот кризис в отношениях, о котором мы даже не говорили, не обсудили. Я просто хотел почувствовать себя снова живым и нужным.

– И тогда появилась она…

– Что ты хочешь услышать, Айлин? – он нервно трет лицо ладонями. – Что я запал на нее? Да, я запал. Я не знаю, как так получилось. Это какая-то физика и химия. Мое тело потянулось к ней. И потом я уже не мог остановиться. Как будто она была моим наркотиком.

– Когда мы приехали с девочками из Испании, ты все еще встречался с ней? Когда мы с тобой занимались любовью…

И вновь молчание. Но мне не нужен ответ. Я и так знаю, что он скажет.

– Да. Я хотел уйти, пытался порвать с ней. Но уже не мог. Я начал чувствовать, что уже не смогу без нее.

– Черт! – крикнула я и толкнула его в грудь. – Ты влюбился в нее! Ты спал с нами обеими! И без защиты, раз она забеременела! Ты приходил от любовницы и входил в меня! Ты наплевал на мое женское здоровье! Спасибо, что не заразил меня хламидиями или еще какой-нибудь фигней, потому что неизвестно, сколько таких же, как ты побывали в храме любви твоей шлюхи!

Он заводится. Кажется, я слышу, как хрустит его плотно сжатая челюсть.

– Просто как? – хватаюсь за голову, не в силах сдерживаться. – Как вам удалось так долго прятаться? Три года…Нет, подожди, больше трех лет. Мы же приехали из Испании вначале 20-го.

– Карантин, – хрипло отвечает муж. – Из-за ковида начался карантин. Все засели по домам, мы ушли на удаленку, самолеты не летали, рестораны не работали.

– Но ты выезжал. У тебя же был пропуск на проезд по всему городу, и ты каждый день выезжал*, – с ужасом говорю я.

– Да, мне сделали пропуск, потому что у нас заправки. И я ездил на проверки каждый день и заезжал в офис.

– А после офиса ехал к ней…– заканчиваю за него предложение.

Он кивает и краснеет так густо, что мне и смешно, и грустно, и противно.

– Понятно. Ты снял ей квартиру, и вы прятались в своей вонючей норе. Заказывали еду из ресторана, трахались как кролики, говорили по душам. Ты принимал душ, смывал с себя ее запах и приезжал домой. К жене и детям. Подлец.

Молчит. К горлу подступает тошнота, потому что только что я пересказала их обычные будни во время карантина. Просто не могу поверить: как же я не догадалась, как не услышала чужеродный запах, не уловила изменений в поведении? Наверное, потому что очень ему доверяла. С тех самых пор, когда впервые встретила.

– Что дальше? – бесцветно спрашиваю я. – Она забеременела, а ты уже не смог ее бросить?

– Да. Этот ребенок был частью меня, моей кровью. Она ходила в частную клинику. Я нигде не светился. И рожала она там же.

– Да вы просто мастера конспирации. Браво! – я презрительно поаплодировала. – Чья идея была назвать его Тамерланом?

– Томирис оформила свидетельство через «Электронное правительство». То, что его зовут также, как нашего сына – случайность.

– Хорошо, дурачок, продолжай так думать, – горько усмехаюсь я. – Когда она вдруг решила, что может называть тебя твоей младшей женой?

Он отходит к окну и упирается кулаками в подоконник. Долго молчим в этой звенящей тишине. Воздух становится таким плотным и липким, что мне трудно дышать. Сердце обливается кровью.

– Мы это не обсуждали, – говорит он, смотря в окно. Я же стою, как статуя, за его спиной. – Но в какой-то момент Томирис стала говорить, что она – моя токал. Мы уже почти жили как семья. Я, она и наш сын. И я знал, что некоторые наши друзья живут также, и их жены обо всем знают.

– На кого оформлен таунхауз, где они живут? Надеюсь, ты не совсем дурак, и не сделал ее собственницей?

– Я оформил его на Самиру.

– Твоя сестра знает о твоей токалке? – ужасаюсь я, ведь у нас с Самирой хорошие отношения.

–Нет. Я сказал ей, что это временно, и что хочу оформить на Анель.

– Черт бы тебя побрал. Ты и дочь приплел сюда! Но спасибо хоть ума хватило, не вводить свою шлюху в наши финансовые дела. Когда сняли ковидные ограничения, вы с ней летали вместе куда-нибудь?

– Да.

– Командировка в Арабские Эмираты? – меня пронзает страшная догадка.

Кивает и снова молчит.

– Ты мне противен, – выплевывая каждое слово, будто это яд. – Ты перечеркнул семнадцать лет счастливого брака, все клятвы, которые мне давал. Когда у нас начались проблемы, в том числе из-за меня, ты не захотел подождать, пока все разрешится, а прыгнул в постель к другой. Но физическая измена – это одно, а эмоциональная – совсем другое. Некоторые мужчины даже умершей жене хранят верность много лет. А ты…

Рустам вдруг резко разворачивается, хватает меня за руку и со всей силы обнимает.

– Прости меня, прости, родная моя. Любимая. Я виноват. Я уже не мог остановиться. Но я тебе уже говорил, что не могу ничего изменить. Вот такой я слабый. Люблю тебя. И ее. По крайней мере, это честно, – говорит он, а стыдно мне. И еще тошно от того, в кого превратился мой муж. Прежнего Рустама больше нет. Есть только его тень.

– Отпусти меня, – вновь толкаю его в грудь. – Какая любовь к двум женщинам? Я тебе уже говорила: ты эгоист, который любит себя! Вы, мужчины, придумали себе токал, младшую жену, вспомнили древние традиции, только чтобы прикрыть свою похоть и разврат, и оправдать себя перед обществом. Нет такого понятия, как младшая жена! Жена только одна перед Аллахом и людьми! Токал – это просто любовница, содержанка, ваш бес в ребро. И самое ужасное, что таких, как твоя шлюха, много. Ведь спрос рождает предложение. И найдется какая-нибудь смазливая мордашка, котоорая мечтает жить на содержании. И этот процесс запустили вы! Ты и тебе подобные ставите свои хотелки выше всего остального. Выше жены, детей, семьи. Зачем? Потому что у тебя на нее однажды встал? Ну что Рустамчик, хорошо она тебя удовлетворяет? Тебе нравится жестко, когда она стоит на коленях, а ты держишь ее волосы в кулаке?

– О чем ты? – шокировано спрашивает он. У него глаза на лоб лезут.

– Твоя токалка приходила ко мне два дня назад. Рассказала, какой ты у нас, оказывается, был голодный любовник. Просветила меня, в каких позах ты любишь. Очень познавательно. И знаешь, как было унизительно все это слушать? – кричу, не обращая внимания на слезы. – Ты впустил третьего человека в нашу спальню. И она пришла и тыкала меня мордой в дерьмо, как слепого котенка.

– Она не могла такого сказать, – отвечает растерянно. – Я просил ее больше не приходить и не трогать тебя.

– Слушай, тебе уже сорок лет, а какая-то малолетка обводит тебя вокруг пальца. У тебя мозги все вниз утекли, что ли? Или твоя мама права, и она тебя приворожила? Я не узнаю тебя и не могу поверить, что ты – мой мужю Ты же из рационального бизнесмена, просчитывающего заранее все шаги, превратился в непонятно кого. Глаза раскрой, включи мозги! Она слишком много на себя берет, отсвечивает так, что мне глаза уже режет. Щелкни ее по носу и предупреди: еще раз сунется ко мне, или к моим детям, я ее уничтожу. В порошок сотру. А ты знаешь меня и мои возможности.

Я сажусь на кровати, пальцами зачесываю волосы назад и пытаюсь выровнять сбившееся дыхание. Рустам опустился на стул, уперся локтями в колени, и обхватил голову руками. Между нами больше нет семнадцати лет любви, уважения, дружбы. Теперь между нами пропасть, которая с каждой минутой становится все больше и больше. Я не хочу в нее падать, я держусь из последних сил, хоть пальцы и соскальзывают.

– Мне надо собрать оставшиеся вещи и вызвать такси. Ты можешь идти, – говорю в пустоту.

– Я приехал, чтобы отвезти тебя домой.

– Я не просила. Не хочу находиться с тобой в одном помещении.

– Я сказал, что отвезу тебя домой. В любом случае, тебе придется потерпеть, пока мы не расскажем детям, что разводимся.

Все-таки уезжаю из больницы с ним и Уланом. Едем молча, сидим на максимальном расстоянии друг от друга. И нам тесно в этом замкнутом пространстве. В воздухе витает обида, разочарование, ненависть. Не знаю, как я буду жить с ним в одном доме еще два дня, пока не приедут дочери.

Машина останавливается у входа в дом. Рустам выходит первым, открывает дверь с моей стороны и подает мне руку. Я демонстративно выхожу сама, потому что не хочу даже к нему прикасаться. Улан в это время достает из багажника мою сумку.

Молча заходим в дом и вдруг я слышу как взрываются две хлопушки, передо мной рассыпаются миллион конфетти. До меня долетают любимые голоса:

– Добро пожаловать домой, мамочка!

Глава 17

С двух сторон на меня налетают мои девочки. Они сжимают в объятиях так сильно, что мне хочется разреветься. Нет, мне не больно физически. Но морально я просто раздавлена и убита. Нельзя показывать им свою слабость и слезы, ведь они пока думают, что у нас все хорошо, что мы – все та же крепкая семья.

– Мамочка, тебе не больно? Мы тебя не слишком сильно сжали? – спрашивает Анель.

– Нет-нет, дорогая, – шепчу в ухо моей старшенькой. – Мои дорогие! Золотые! Солнышки! – целую, обнимаю и глажу каждую по очереди. Вдыхаю их аромат, наслаждаюсь их теплом и близостью. Мои, мои, мои малышки. То светлое и прекрасное, что получилось у нас с Рустамом.

– Девочки! Вы же должны были приехать через два дня? – спрашиваю, когда они выпускают меня из объятий.

– Это все папа придумал, чтобы тебе сюрприз сделать! Вот ты вышла из больницы, а тут мы! – тараторит Лау́ра.

– Это правда большой сюрприз! – смеюсь, а в глазах блестят слезы. – Папа у нас большой затейник.

Гляжу на Рустама и ловлю его неподдельную радость и счастье. Будто и не было нашего тяжелого разговора, криков, грязи и стекла. С дочерьми он всегда настоящий и искренний. И мне так и хочется крикнуть ему в лицо: "Чего тебе не хватало?" И я вдруг резко вспоминаю, как он подбрасывал в воздухе сына и меня вновь накрывает паника.

– Айлин! С возвращением! – из кухни вовремя выходит сердце нашего дома – Раушан. Мы с ней обнимаемся, и она по-матерински гладит меня по волосам. Ее прикосновения успокаивают. – Как ты себя чувствуешь?

– Хорошо! Много спала и отдыхала. Даже устала от этого.

– Пойдемте, скорее, в столовую. Девочки уже голодные, и тебе надо поесть. Я посмотрела, что тебе можно и приготовила.

– Да, мы умираем с голоду, – звонко говорит Лау́ра. – Мы же только сегодня утром прилетели, и папочка нас встретил в аэропорту, – дочка жмется к Рустаму, а он нежно целует ее в макушку. – И он подарил нам цветы.

Смотрю на них, и на сердце кошки скребут. Лау́ра с детства была папиной дочкой, даже больше, чем Анель. Но Лау…эта малышка боготворит Рустама, и я даже представить себе не могу, что с ней будет, когда дочка узнает о том, что она уже не его младшенькая, как мы ее всегда называли.

Мы с Рустамом никак не выдаем себя во время семейного обеда. Внимательно слушаем дочерей, задаем вопросы, а когда наши взгляды случайно пересекаются, резко переключаемся на девочек. Кажется, они ничего не замечают. Анель и Лаура набрасываются на любимую домашнюю еду, расхваливают Раушан и говорят, как им ее не хватало. Я не особо голодна, но чтобы не обидеть нашу помощницу клюю потихоньку, как воробушек.

– Тетя Раушан, мы привезли тебе подарки, – сказала Анель, наполняя свой бокал компотом из сухофруктов.

– Не стоило, девочки. Ну что вы!

– Нееет, мы специально выбирали. Вместе. Тебе понравится, – подхватила Лаура. – Мы еще купили очень много английского чая и печенек для аташки и ажеки (дедули и бабули). Когда мы, кстати, к ним поедем?

– Скоро, – отозвался Рустам.

– Здорово. Мы соскучились. Так хочется всех поскорее увидеть. Но еще больше хочу в свою кровааатку, – Анель потягивается. – Ой, а расскажите нам, как прошел папин день рождения? Много было гостей?

Рустам прокашливается и тянется за стаканом воды. Слежу за его движениями и понимаю, что он напряжен. Ну конечно, ведь именно в тот день его токал пришла к нам в гости.

– Хорошо. Все прошло, как мы планировали. И видеограф, которую вы мне посоветовали, молодец.

– Папочка, а как тебе мамино платье? – Лаура смотрит на Рустама горящими глазами и ждет ответа.

– Очень красивое, – только и отвечает он. А я думаю, что он, скорее всего, даже не помнит его.

– Нееет, так нечестно, – смеется Лаура, – Мы его так долго выбирали для мамы. Скажи, какая она была в нем?

– Она была, – Рустам смотрит на меня в упор, и уголки его губ дрожат, – невероятно красивой. Самой прекрасной на празднике.

– Классно! – Лаура радостно хлопает в ладоши, не замечая, что между мамой и папой идет настоящая холодная война.

После обеда перемещаемся в гостиную, где все еще стоят чемоданы дочерей. Они прямо здесь начинают их раскрывать и доставать многочисленные подарки.

– Мама, вот это для детей дяди Улана. Ты просила им привезти что-нибудь, – говорит Анель.

Она сидит на полу и достает из чемодана пакет за пакетом.

– Его сыну футболку с логотипом «Арсенала» взяли. А Марьяше мишку Тэдди и платье. Надеюсь, мы с размером угадали.

– Вы большие молодцы! – отвечаю я и морщусь от внезапной боли.

– Мамочка, болит? – Анель садится рядом со мной на диван и с тревогой смотрит в глаза.

– Чуть-чуть. Врач сказал, будет болеть еще месяц.

– А как так вообще получилось, ма? – Анель устраивается у меня под боком. Я накрываю ее рукой и глажу по шелковистым черным волосам.

Лаура делает то же самое, только ластиться к отцу. У нас всегда было так: старшенькая тянулась ко мне, младшенькая – к папе. Но никто не был в обиде, потому что нашей любви хватало на всех.

– Еще во время праздника почувствовала себя плохо, но думала, что просто что-то не то съела. А на следующий день стало болеть сильнее. Ну и к вечеру стало невмоготу, будто тебя на живую режут.

– А папа где был? – спрашивает Анель, смотря на отца. Лаура делает то же самое, и обнимает его за талию.

– Папа уехал в командировку в Актау, – мой голос дрогнул. – Давно планировал. Но Раушан вызвала мне скорую. Мне повезло с врачом. Арсен Ильясович сразу же определил, что это перитонит и меня увезли на операцию.

Не знаю, зачем я говорю об Арсене. Но мне хочется еще раз позлить мужа, вывести его на эмоции и сказать: ты должен был быть рядом с законной женой, а не с любовницей. Он считывает мои эмоции, смотрит на меня темным взглядом.

– Хорошо, что такой врач попался, да пап? – Лаура подняла сонные глазки на папу.

– Да, доча, хорошо, – он поцеловал младшенькую в лоб. Она зевнула и еще сильнее прижалась к нему.

Моя душа заныла за моих девочек. В них я увидела себя в шестнадцать лет, когда папа был для меня героем, а я его единственной девочкой. Но потом мне быстро открыли глаза на суровую реальность.

Анель рассказывает мне про то, как они ездили в Оксфорд и ей там очень понравилось. Она бы хотела там учиться. Старшенькая всегда была целеустремленной и старательной, ей хорошо даются точные науки. А вот младшенькая у нас творческая личность: обожает читать, играет на скрипе, занимается в художественной школе. Такие разные, но всегда вместе. Я даже им немного завидую, потому что у меня не было братьев и сестер. Хотя, о чем это я? Есть. Но я с ними не общаюсь.

За разговорами не замечаем, как Лаура уснула на плече Рустама. Он берет дочь на руки, словно она легкое перышко. Наша девочка что-то шепчет во сне, и утыкается носиком в папину шею. Прямо как раньше, когда ей было пять, и она засыпала в машине. Тогда Рустам доносил ее до кровати, укрывал и целовал в лоб. Все это было раньше. Когда мы были счастливы.

Анель тоже клюет носом. Рустам возвращается в гостиную, поднимает ее и уносит на второй этаж. Через несколько минут из гостиной выхожу и я. У лестницы сталкиваюсь с мужем. Смотрим друг на друга, как враги. Теперь нам не нужно притворяться.

– Я отъеду по делам, – сообщает он.

Ничего не отвечаю, продолжаю подниматься по лестнице. Слышу его тяжелый вздох, и затем торопливые шаги. Правильно, милый, убегай. Заглуши в себе боль от того, что таких вечером вчетвером больше не будет.

Восемь вечера. Девочки после перелета вымотались и до сих пор спят. Я лежу на кровати и снова не могу уснуть. Что-то надо делать с этой бессонницей. Может, именно из-за нее я такая злая? Окна зашторены, в комнате темно. Медленно открывается дверь, и полоска света ложится на черный пол. Рустам проходит в комнату и садится на край кровати.

– От тебя несет падалью, – говорю я, лежа с широко раскрытыми глазами.

– Не драматизируй, – недовольно бросает муж.

– Хорошо, от тебя пахнет твоей шлюхой, – раздракониваю его.

– Томирис. Ее зовут Томирис, – повторяет он.

– Мне все равно, как зовут твою шлюху.

– Я поговорил с Томирис. Она больше тебя не потревожит.

– Премного благодарна, – съязвила я.

Рустам все еще сидит неподалеку. Я даже слышу его дыхание, и в какой-то момент мне даже кажется, его сердце вот-вот выпрыгнет из груди.

– Что-то еще? – спросила, не поднимая головы.

– Я посплю в гостевой спальне, – после недолгой паузы отозвался он.

– Да, так будет лучше.

Глава 18

Томирис

Рустам позвонил и сказал, что скоро будет. По его голосу она поняла, что он чем-то очень недоволен. Первая мысль: старшая жена нажаловалась ему, что Томи приходила в больницу. Токал начала быстро соображать, что скажет в свое оправдание. Единственное, что пришло на ум: «она меня не так поняла».

Томи решила, что надо быть во всеоружии, поэтому быстро отправила няню с Тамерланом в торговый центр, чтоб не мешали, когда муж приедет. На часах было почти пять вечера, а это значит, у них будет на всё про всё два часа. Ей хватит.

Кода Рустам вошел в дом, она, как радостная девочка бросилась ему на шею. На ней было короткое облегающее платье, выгодно подчеркивающее ее формы. Волосы как всегда распущены, потому что Рустам сходит с ума от этого. Дополняет образ макияж и любимые духи «Шанель №5».

– Жаааным! Я соскучилась, – прошептала она, прижавшись к его груди.

Но вместо привычного страстного поцелуя, Рустам отстранился, взял ее за руку и со злостью посмотрел в глаза.

– Зачем ты ходила к моей жене? – процедил он сквозь зубы.

– Я..я просто хотела проведать ее, – проблеяла она, как козочка.

–Зачем? Ты ей родственница? Подруга?

–Я – твоя младшая жена.

–Б**ь, ты совсем с ума сошла? Пришла и все ей выложила.

– Я ничего такого не сказала.

– У меня другая информация! Я просил тебя к ней не лезть, не ходить, не звонить. Я непонятно объяснил?

Рустам прошел в гостиную, снял пиджак, бросил на диван и потер переносицу кончиками пальцев. Томирис, понимая, что запахло жареным, подбежала к нему и обняла со спины.

– Милый, – она поцеловала его между лопаток, – я ничего такого не сделала. Твоя старшая жена специально так говорит, чтобы оклеветать меня. Я просто хотела узнать, как она себя чувствует.

Рустам резко развернулся и сжал в кулаках ее запястья.

– Какая клевета? Ты пришла и рассказала о том, как ты меня ублажаешь? Ты совсем с ума сошла? Ты меня не послушала в первый раз, не послушала в этот. Я начинаю думать, что ты все сделала специально с самого начала.

– Ты делаешь мне больно, – захныкала Томи. – И вообще твоя жена и ее подруги…Это они меня чуть не избили. Они облили меня сорпой и испортили сумку.

– Там еще и подруги ее были? – удивился Рустам . – То есть ты растрезвонила о нашей жизни не только моей жене, но ее подружкам? Ты хоть понимаешь, что ты меня унизила перед ними?

– Нееет, я не унижала, я… – промямлила Томи и опустила глаза.

– Дура! – выкрикнул он, отошел к креслу и опустился на него. – Сколько тебе лет Томирис?

– 28, – прошептала она.

– Тогда почему ты ведешь себя, как капризный ребенок? Почему ты не включаешь мозги, когда что-то делаешь? – он поднес указательный палец к виску. – Ты начинаешь утомлять, Томирис. Раньше с тобой было легко и хорошо. Но ты становишься невыносимой и это мне не нравится! – он резко повысил голос.

Томирис тряслась от страха. Она никогда не видела Рустама таким. С ней он всегда был нежным, ласковым, страстным. Но грубым…Никогда! Токал решила использовать свое секретное оружие, которое всегда срабатывало. Она села у ног Рустама и руками раздвинула его колени.

– Жааан, ну прости меня. Это было в последний раз. Я правда хотела ее навестить, но все пошло как-то не так, – проговорила она своим соблазнительным голосом.

Томирис томно взглянула на Рустама, но впервые не увидела в нем желания. Мужчина был зол, смотрел исподлобья, плотно сжав губы.

– Что-то не так? – стушевавшись, прошептала она.

– Встань, – жестко приказал он.

Она сначала подумала, что он смягчился и это часть игры. Но внезапно он сам схватил ее за руку и резко поднял.

– Когда я говорю, ты слушаешь. Это понятно? – Рустам тряс Томирис за руку. Она не ожидала такого и громко всхлипнула. – Моя жена никогда себе такого не позволяла. Она делала то, что я ей говорил, и всегда советовалась со мной.

– Но, милый, я же тоже твоя жена! – захныкала она и Рустам отпустил ее.

– Мы с тобой не расписаны, мы не сделали никах (мусульманский обряд бракосочетания – прим.авт.), потому что его проводят только при наличии свидетельства о браке. Официально я женат на Айлин.

– А я тогда кто? – обиженно спросила она.

– Ты хотела быть токал? Вот и будь ею, – выплюнул Рустам.-А они живут себе тихо и не лезут в семью.

– Но ты говорил, что я твоя любимая женщина. Не она, а я, – Томирис взяла лицо мужчины в свои ладони и потянулась за поцелуем.

– Я не говорил тебе, что не люблю ее, – он не стал ее целовать, а просто смотрел прямо в глаза.

– Не поняла? – оскорбилась Томи.

– Я тоже ее люблю. И не хочу с ней разводиться! И семью свою я терять не хочу!

Его слова прозвучали как гром среди ясного неба. До этого момента он так не говорил. Наоборот, Рустам признавался ей в любви, но про жену говорил просто уважительно. А теперь значит, он и ее любит?

– Ты забудешь ее, – Томи начала покрывать его лицо быстрыми короткими поцелуями. – Я сделаю так, что ты будешь любить только меня!

– Томирис, прекрати, – Рустам отстранился и отошел от нее. – Сегодня – нет. Ты меня разозлила, и я не могу…

Между ними воцарилась пуза – долгая, липкая, обезоруживающая. Томирис пыталась придумать, как сегодня удержать мужчину и все исправить.

– Может, тогда поешь? – с надеждой спросила токал, ведь она снова добавила в блюдо для мужа кое-что особенное.

– Нет, я сыт. Мои дочки приехали, я должен ехать к семье.

– Но мы с Тамерланом тоже твоя семья, – обиженно проскулила Томи.

– Я все сказал. Запомни хорошенько, Томирис: ты слушаешь и делаешь то, что я говорю. Это ясно?

– Да, – она покорно опустила голову.

Рустам взял с кресла пиджак и направился к выходу.

– Не звони. Завтра я сам тебя наберу, – бросил он в дверях.

Томирис вздрогнула, когда захлопнулась массивная дверь. Ее трясло от гнева, обиды и осознания того, что она теряет контроль над своим любовником. Она схватила с низкого стеклянного столика вазу и со всей силы запустила ее в стену. Сотни осколков разлетелись по комнате, а Томи только тяжело дышала и задыхалась от душившей ее ненависти к старшей жене. Вот у кого была настоящая власть над Рустамом. В ушах эхом отдавались слова гадалки «К ней вообще не лезь! Иначе срикошетит, и себя погубишь».

Томирис решила, что надо пойти на кардинальные меры, чтобы удержать Рустама и стать, наконец, его единственной женой.

Глава 19

Айлин

Утро для меня и девочек начинается ближе к 12. У них сейчас джетлаг и они все еще живут по времени Великобритании. А я всю ночь не могла уснуть – ворочалась, думала, вспоминала. В итоге заснула только под утро.

Допиваю чай на кухне, когда туда заходит старшенькая. На Анель пижамные шорты и футболка, черные волосы собраны в высокий хвост.

– Доброе утро, мамочка! – моя девочка обнимает меня сзади и целует в щеку. – Как ты себя чувствуешь?

– Все хорошо, моя девочка, – улыбаюсь, глядя, как она плюхается на стул и начинает сооружать себе бутерброд. – Выспалась?

– О дааа. А вот Лау до сих пор дрыхнет, – Анель надкусывает сэндвич и внимательно смотрит на меня.

– Что такое?

– Мам, можно вопрос?

– Конечно.

– Почему папа спал вчера в гостевой?

Беда пришла откуда не ждали. Анель ждет ответа, а я даже не знаю, что сказать. К такому жизнь меня не готовила.

– Я выходила ночью попить, а он заходил в пижаме туда. Но я не стала его спрашивать. Он выглядел очень уставшим.

– Папа стал храпеть, – как можно более ровным голосом объясняю я. – А мне надо больше отдыхать после операции. И чтобы меня не мучить, он решил поспать в другой спальне.

–Мммм, – Анель дожевывает бутерброд и делает глоток чая. – Тогда папа молодец! Он так о тебе заботится!

– Не то слово, – я поперхнулась чаем и Анель хлопает меня по спине.

– А кстати, папа уже уехал?

– Да, у него много дел, хоть и суббота. Ты что-то хотела?

– Мааам, – Анель протягивает руку и касается моей ладони. – А ты не обидишься на нас, если мы с Лаурой сегодня сходим в «Есентай»* (ТРЦ «Esentai Mall») с Азизой? Она просто узнала, что мы в городе и позвала погулять. Так давно не виделись.

Я перехватываю ее ладошку и сжимаю. Смотрю на мою девочку и не могу налюбоваться. В ней есть что-то от меня, а что-то от Рустама. А волосы такие же черные и густые, как у моей мамы.

– Ну, конечно, идите, жаным. Предупрежу Улана, чтобы он вас отвез.

– Да нет, не надо. Азиза сказала, что заберет нас по пути. Так что мы с ее водителем поедем.

– Хорошо. Тем более, я же не знала про ваш сюрприз и назначила встречу своей однокурснице.

– Да? А кто это? – дочь кладет на тарелку тост и берет банку джема.

– Ее зовут Меруерт (в переводе с казахского "жемчуг" ). Но мы называем ее Мирой. Она сейчас заведует кафедрой английского языка в инязе. Я хотела бы выйти на работу.

– Ты? – Анель выпучила глаза от удивления и ложка с джемом повисла в воздухе.

– Да, – улыбнулась я. – Ты удивлена?

– Дааа, но это здорово. Ты хочешь преподавать?

– Не знаю, – пожала я плечами. – Я никогда не работала. Помогала аташке и папе с переводами, общалась с партнерами на приемах и все, пожалуй.

– Мамочка, не обесценивай себя, – Анель машет в воздухе ложкой. – А кто нас с Лау учил английскому? Мы же в первом классе уже знали программу третьего благодаря тебе. А у тебя еще французский и испанский.

– Без практики сложно поддерживать знания.

– Ты справишься! Я в тебя верю!

Я широко улыбнулась. Это все, что мне нужно знать: моя дочь в меня верит.

***

С Мирой мы встретись в итальянском кафе напротив театра Оперы и Балета, что находится в самом центре Алматы. Люблю «Золотой квадрат» за красоту старого города, трехэтажные желтые дома с белыми балкончиками, шум арыков, фонтаны и деревья. В этом районе я родилась и выросла.

С однокурсницей мы устроились на летке. Она попивает лимонад, я – воду. Вспомнили студенческие годы, преподавателей, девчонок, которых давно не видели. Мира была старостой и отличницей, мы с ней всегда хорошо ладили и даже после окончания университета поздравляли друг друга с днем рождения и Новым годом.

– Признаюсь, я удивилась, когда ты сказала про работу, – улыбается Меруерт. – Я все еще помню, как мы гуляли всей группой на твоей шикарной свадьбе.