Текст книги "Законы Долга (СИ)"

Автор книги: Лия Кохен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 7 страниц)

Глава 5. Предатель

***

Две недели спустя

Ирас сидел на постели в одной сорочке и подштанниках, стараясь не обращать внимания на шум за стенкой: там снова бранились. Из-за неплотно закрывающегося окна по комнате гулял сквозняк, и до чутких ноздрей мужчины доносился смрад с расположенной неподалеку выгребной ямы. Ветер северный. Ирас еще раз пощупал свой аккуратно развешанный на спинке кровати костюм. Это был единственный приличный костюм Ираса, и он все еще был слегка сыроват, хотя мужчина постирал его еще прошлым утром.

Убедившись, что и сегодня ему вряд ли удастся покинуть свою каморку, Ирас уже собирался лечь спать, когда в дверь постучали. Он, ожидавший увидеть хозяина ночлежки или соседа, по пьяни вновь перепутавшего комнаты, так и застыл перед распахнутой в холл дверью. На пороге стояла закутанная в длинное меховое манто хрупкая девушка – та, что прислуживала графине.

– Алис? – попытался вспомнить он ее имя.

Та, с трудом сдерживая слезы, кивнула. Вид у нее был встревоженный, в огромных голубых глазах блестели слезы.

Ирас не видел ее с тех пор, как покинул гномий особняк почти две недели назад. Графиня настаивала, чтобы он остался в их доме, где безопасно, тепло и где он скорее сможет оправиться после недавнего инцидента, когда он был на волосок от смерти. Но принять любезное приглашение Ее Светлости он не посмел, и через пару дней, как только смог самостоятельно стоять на ногах, поспешил вернуться в свою комнатушку в гостевом доме, располагавшемся в самом конце переулка. Сюда, к подножью горы, свозили мусор из верхнего района Шуттгарта, в то время как жители нижних кварталов, не особо утруждая себя вопросами чистоты, просто-напросто выкидывали всю грязь из окон и дверей прямо на улицу.

После того как Ирас был выслан из дворца и поселился в Шуттгарте, он не раз пробовал найти себе в городе хоть какое-то занятие, постоянно находясь в волнительном неведении: отправят ли его теперь назад в тюрьму или же он еще может понадобиться лорду и его нахальному сынку. Лучше всего Ирас, безусловно, умел сражаться, но и в остальном он всегда оставался мастером на все руки: он мог колоть дрова, свежевать зверей, прекрасно знал грамоту, хотя никаким специальным ремеслом не владел. Устроиться на административную и военную должность ему не светило, но его не оставляла надежда найти себе хоть какую-то работенку, просто чтобы не мучиться от безделья. «Возьмусь за любую предложенную работу», – думал он, но никто не желал иметь с бывшим преступником никаких дел, а кто и хотел, так тут же отворачивался от него, прознав, что путь из города тому заказан. Несколько раз на улице знавшие его еще по прежней жизни личности пытались напасть на него, обвиняя в предательстве. И каждый раз Ирас уходил, молча проглатывая брошенные в него оскорбления. Но в тот, последний, раз его окружили сразу трое незнакомцев. У одного из них был нож, второй был вооружен утыканной гвоздями палицей. Ирас отбивался как мог, но окончил бой он с разбитым лицом и вспоротым легким под поломанной телегой. И несмотря на своевременную помощь лекарей, да и самой графини, не отходившей от его двери все три последующих дня, на память о том нападении Ирасу остался уродливый рубец на боку и мелкие неглубокие шрамы на лбу и щеках.

Читая небывалую удрученность в заплаканных глазах служанки, Ирас тут же пригласил ее войти и усадил на единственный в каморке стул, а сам присел рядом на край кровати и стал внимательно ждать, когда та сможет заговорить.

Девушка несколько раз открывала рот, но слова словно бы застряли у нее в горле, и она лишь, всхлипывая, продолжала теребить тонкими пальцами подол своего платья. Ирасу впервые удалось рассмотреть ее личико как следует: она была очень похожа на обычную человеческую девушку, только длинные уши создавали диссонанс в ее облике – отец или мать ее были из светлых эльфов. Наконец она немного успокоилась и, глотая слезы, сообщила, что очень обеспокоена за свою госпожу.

На все расспросы она отвечала сдавленным молчанием, а под конец разрыдалась.

– Он убьет ее… Он убьет миледи, – процедила она сквозь слезы.

– Кто? – теперь и сам Ирас почувствовал волнение в груди.

– Милорд… Граф Брунс возвратился намедни. Не застав миледи в замке, он поспешил в город, и виконт Альрик, его дядюшка, рассказал ему об охоте, и о том, что графиня размещала Вас у себя, и о ее самостоятельных тренировках… и затем граф долго ругался с графиней, обвинял, что та не может понести дитя, угрожал запереть ее в монастыре, и тогда графиня сказала, что, возможно, это его семя не приживается, и после этого он в гневе ударил ее и признался, что все, с кем он спал, давно уже имеют от него по ребенку, намекая на свои внебрачные связи, и тогда графиня заявила, что в таком случае она сама намерена потребовать развод, и он схватил ее и потащил в свою спальню. Я последовала за ними. Сквозь щель в двери я увидела, как графиня стояла в середине комнаты. На ее месте я бы рыдала, но миледи такая смелая… Она стояла перед ним, как каменная, гордо смотря в одну точку, пока граф в гневе носился вокруг, швыряя в нее какие-то тряпки и бешено вопя что-то на своем языке. Раздосадованный молчанием графини, он замахнулся на нее и тут увидел меня. Я думала, он ударит и меня, но он лишь велел мне исчезнуть с глаз его долой, а сам взялся за нож и захлопнул дверь. И… – девушка, распахнув свои большие глаза, уставилась на мужчину, – я боюсь за госпожу… Он так страшен. Когда он в гневе, он похож на дикое животное… Я хотела позвать городскую охрану, но я очень боюсь графа… – слезы иссякли, и девушка перешла на шепот. – Вы единственный, к кому мне пришло в голову обратиться, ведь графиня так хорошо о Вас отзывалась…

– Пошли, – мужчина накинул на свой нижний костюм потертое пальто, схватил за руку продолжающую лепетать что-то служанку и потянул ее к выходу.

Сильный ветер дул в лицо, пока они пробирались по утопающей в слякоти темной улице. Про себя Ирас подивился, как Алис вообще умудрилась найти его в этом тупике. Поднявшись по скользкой лестнице на верхний ярус города и пройдя к особняку, на пороге его они были встречены двумя стражниками-гномами. Те сурово посмотрели на Алис и собрались уже перекрестить копья перед самым лицом Ираса, но тот, не останавливаясь, на ходу с такой силой столкнул гномов лбами, что те без чувств тут же повалились на широкие гладкие ступени.

– Идем, – приказал Ирас, распахивая перед эльфийкой тяжелую дубовую дверь, и сам последовал за ней, ощущая, как кровь закипает в его жилах, как быстро начинает стучать его сердце, внешне стараясь оставаться невозмутимым. Еще три охранника остались лежать на бордовом паласе в передней.

– Комната милорда там, – служанка подвела Ираса к одной из лестниц, ведущих на второй этаж.

Приказав девушке ждать внизу, Ирас несколькими прыжками покорил невысокие ступени. Поднявшись, он не обнаружил в коридоре ни души. Он проверил все комнаты и в одной из них заметил следы недавней ссоры. Все в ней было перевернуто с ног на голову: по полу были разбросаны осколки битого стекла, рядом блестели капли свежей крови. У самой кровати лежал нож и что-то еще… Наклонившись, Ирас поднял с пола толстый мягкий предмет и оторопел на мгновенье, поняв, что это была ровно срезанная косичка графини.

Спустившись по лестнице, он никого не нашел внизу. Позвав Алис несколько раз, он заметил движение в конце холла. Через минуту из одной из дверей выскочила взволнованная служанка.

– Графиня у себя, – с облегчением доложила чинара.

– С ней все в порядке? – поинтересовался Ирас.

– Да, но… Ей нужно принять ванну. Милорд, – остановила служанка Ираса, собирающегося направиться к выходу, – Ее Милость просила Вас дождаться ее.

– А что граф?

– Он ушел разъяренный, как бык. Я наказала прислуге запереть все двери, как посоветовала мне графиня… Она очень просила Вас остаться, и, если граф вернется, защитить ее, всех нас… – девушка почти взмолилась.

Ирасу не оставалось ничего, кроме как повиноваться воле своей титулованной ученицы. И только теперь он вспомнил, что с самого начала ему было велено не только обучать графиню, но и защищать ее.

Алис провела Ираса в небольшую библиотеку, находящуюся в правом крыле особняка, и попросила подождать, пока Ее Светлость приведет себя в надлежащий вид. Несколько минут Ирас, размышляя обо всем происходящем, просидел в огромном кресле с высокой спинкой, которое могло служить его хозяйке как сиденьем, так и постелью. Но мысли не позволили ему наслаждаться покоем, и он суматошно начал мерить небольшую комнату шагами. Шкафы плотно обставляли три стены, и, чтобы отвлечься, Ирас начал рассматривать их содержимое. Множество книг, от потертых фолиантов до современных брошюр, были расставлены на полках хаотично. Здесь давно никто не прибирался: все было покрыто толстым слоем пыли, бреши в которой свидетельствовали о том, что графиня недавно брала в руки тот или иной том. Ирас, с детства обожавший чтение и когда-то даже коллекционировавший исторические рукописи со всего севера, с интересом рассматривал корешки фолиантов, альманахов, атласов и сборников. Большинство из них было посвящено минералогии, гномьему крафту[1], географии края. Какие-то были на незнакомом ему языке, к некоторым человек и вовсе не рискнул прикасаться, боясь, что состарившаяся от времени бумага просто рассыплется в его руках. Окончив блуждать по полкам шкафа, взгляд его упал на огромный, обшитый грубой кожей стол. Он весь был завален колбами и образцами минералов. На нем, развернутые и помятые, лежали карты края, таблицы ресурсов и их месторождений, пособия по «извлечению» и еще много всяких других справочников и сверху донизу исписанных листов. Среди прочих вещей внимание Ираса привлекла небольшая коробочка с линзой, вставленной посередине, и приделанной сбоку аккуратной ручкой. Ничего подобного темный паладин никогда не видел. Он осторожно поднял занятную вещицу со стола и начал ее рассматривать. Стекло было толстое и круглое, словно окуляр зрительной трубы, а ручка свободно болталась, пока он вертел деревянный коробок в руке. Затем он взялся за ручку и осторожно крутанул ее. В тот же миг внутри линзы что-то вспыхнуло, и яркий свет ударил мужчине в лицо, но как только он оставил ручку в покое, свет исчез так же внезапно, как и появился. Преисполненный любопытства, Ирас начал вращать ручку, и свет вновь заструился из круглого окошка в ее верхней части. Щурясь и заглядывая внутрь, он, к изумлению своему, заметил, что если приблизить глаз вплотную к линзе, то можно рассмотреть внутри нее какие-то движущиеся непонятные картинки. Ирас в задумчивости поднял глаза к потолку и замер в ошеломлении. Опомнившись, он начал вращать ручку снова, и по потолку побежали бледные изображения леса, домиков и… гномов. Ирас медленно повернул коробок в сторону единственной свободной в комнате стены, где располагалась дверь, и увидел, как вживую, перед собой небольшой, занесенный снегом поселок: гномы сновали по улицам взад и вперед, а затем все дрогнуло, изображение резко развернулось, и перед ним появилось широко улыбающееся лицо совсем юной девчушки со смешными розовыми косичками, в которой Ирас не мог не узнать графиню Юнуши.

Тут дверь приоткрылась, и рядом со смеющимся лицом девушки появилось задумчивое лицо самой графини. Ирас тут же оторвал руку от шкатулки и замер, глядя на тихонько входящую в дверь гномку. Вид у нее был растерянный, взгляд опустошенный – никогда еще Ирас не видел свою воспитанницу в таком подавленном состоянии. На ее левой щеке красовался огромный кровавый синяк, губа распухла, а единственная косичка сиротливо болталась под левым ухом: правая сторона головы была небрежно острижена. Ирас, отложив коробочку, немедленно предложил графине кресло, но та, неуверенно осмотревшись по сторонам, присела на узкую кушетку возле двери.

– С Вами все в порядке, миледи? – поинтересовался Ирас, вставая перед гномкой на одно колено, чтобы видеть ее лицо, но та в ответ лишь покачала головой.

– Что же я наделала? – вдруг прошептала она и расплакалась, закрыв лицо ладонями.

В проеме показалось грустное лицо Алис, которая неуверенно мялась у двери.

– Сделай что-то полезное, Алис: принеси нам горячего вина, – попросил Ирас, и Алис, понимая, что больше ничем не может помочь в этой странной ситуации, немедленно отправилась на кухню.

Затем человек ласково обратился к графине с заверениями, что не позволит дать ее в обиду, что все обойдется.

– Я сама во всем виновата… – тихим голосом заявила гномка. – Ну зачем я его разозлила? Это было так глупо – спорить с этим ужасным гномом, ведь я знала, какой он вспыльчивый.

– Это все из-за меня? – серьезно спросил ее Ирас. – Из-за того, что Вы приютили меня тогда?

– Ах, Ирас, при чем тут ты… – раздраженно отозвалась графиня. – Брунс с самого начала был несносным типом. Он всегда был груб со мной, особенно когда мы оставались наедине. Я даже и не предполагала, что отношения с мужчиной могут вызывать столько отвращения. Никогда я особо его не любила, но теперь…

– Зачем же Вы вышли за него? Ради титула, денег?

Юнуши продолжала мотать головой из стороны в сторону.

– Не то и не другое, – сказала она. – Я так хотела вырваться из душных рамок, в которые меня поместил мой отец… думала, что, выйдя замуж, я смогу начать обучаться тому, о чем я всю жизнь мечтала, и все поначалу говорило об этом. Брунс… – графиня ухмыльнулась, – в первое время он был очень любезен со мной: дарил мне наряды, подарки, после нашей пышной свадьбы даже послал меня отдыхать далеко на восток, в удивительную Долину Горячих Источников. Он обещал, что я буду учиться сражаться, буду ездить с ним повсюду и помогать охотиться на динозавров, и гигантских пауков, и диких орков. Но на деле он все делал лишь с позволения моего отца, а отец… он никак не хотел, чтобы я занималась тем, что я единственное мечтала делать всю свою жизнь… – Юнуши запнулась, но Ирас, кивнув в сторону стола, заваленного картами и таблицами, сказал:

– Ты хочешь исследовать трупы?

– Исследовать, обдирать, вычищать… Мы, гномы, называем этот процесс «извлечением» или «вскрытием», – задумчиво пробормотала гномка.

Меж тем в дверях опять появилась уставшая от долгой ночной беготни Алис. Ирас взял из ее рук медный графин с подогретым вином и две чаши и отправил поспать. После того как дверь за девушкой закрылась, Ирас вернулся к гномке, вытирающей слезы длинным рукавом безразмерной домашней туники – вероятно, единственным нарядом, что графиня умудрилась в суматохе на себя натянуть, не возясь с бесконечными крючками и завязками. Выпив согревающий напиток, любезно предложенный ей Ирасом, она поставила пятки на край кушетки и, обняв руками колени, с благодарностью уставилась на своего ночного гостя.

– Как бы мне не пришлось вернуться к тому, от чего я так бежала… – выдавив вымученную улыбку, проговорила гномка.

– Вы о чем?

– О том, что если Брунс теперь откажется от меня – а у него есть все на то основания, – я до конца своей жизни буду сидеть с отцом при храме, занимаясь нескончаемыми переводами и счетами. Ну почему нельзя просто жить как хочется и заниматься любимым делом? – Юнуши полными безысходности глазами посмотрела на Ираса.

Тот понимающе вздохнул:

– Потому что жизнь – совершенно нелогичная штука, и законы ее простому смертному уму непостижимы.

Так они молча сидели, потягивая вино, с четверть часа, пока Ирас вдруг не осмелился поинтересоваться у гномки про чудную шкатулку, что показывает картинки.

– Ты ее видел? – оживляясь, спросила гномка.

Ирас кивнул:

– И готов поклясться, что я видел там Вас.

– Дай-ка мне.

Ирас подал Юнуши небольшой коробок с линзой и длинной гладкой ручкой. Графиня сползла на пол, улеглась на цветастый плотный ковер, положив шкатулку на живот, и жестом пригласила Ираса устраиваться рядом. Покрутившись в тесной комнатушке, человек нашел-таки место, чтобы лечь на пол рядом с гномкой, при этом ноги его оказались под столом. Как только оба удобно устроились, Юнуши медленно начала проворачивать ручку. Тут же на потолке появилась светящаяся картинка с маленькими домишками.

– Это наша деревня, – пояснила Юнуши, – ты когда-нибудь бывал там?

Ирас отозвался мычанием: он не только никогда не пересекал Морозные Горы, но даже в Шуттгарте был впервые.

В это время на передний план вышел угловой домик с полукруглой черепичной крышей. В дверях показалась гномка в рыжем полушубке и помахала рукой.

– Это бакалейная лавка, – сказала Юнуши, – а гномку зовут Мион: она раньше разносила посылки, а теперь вот делает и продает полезные зелья и даже несложные свитки телепортации.

Юнуши продолжила вращать ручку, и картинка начала смещаться влево, пока не уперлась в круглое здание.

– А это наша гильдия… Немного необычная, да? В ваших гильдиях вы учитесь сражаться, а у нас мы осваиваем науки и ремесла. Я до сих пор помню всех своих учителей, ведь в гильдии я, бывало, проводила целый день. Все остальное время я находилась при отце, в храме. Вот это Спирон, – воодушевленно продолжала графиня, и картинка показала одетого в меха гнома с длинной седой бородой, заплетенной в косу. Всунув в глаз лупу, он старательно рассматривал какие-то бумаги, сидя за крепким дубовым столом. – Он старейшина Гильдии Золотого Колеса, что занимается финансами и поставками во все регионы гномьих продуктов – в общем, торговлей. А вон Локирин. Он заведует Гильдией Железных Ворот. Все лучшие в мире банкиры – его ученики, – веселый толстячок в потертом полушубке и очках помахал рукой, – он очень приятный мужчина – не такой, как Брунс, – с обидой в голосе произнесла гномка. – Он всегда выступал за всеобщую независимость и отсутствие границ, а Брунс лишь мечтает оградить север от любого, кто не является гномом. А вот Киф, – опухшее лицо графини внезапно озарила искренняя улыбка. – Киф – мой любимый мастер, – на потолке появилось изображение рыжебородого гнома средних лет. Глядя прямо на них, он сначала улыбнулся, а затем стал рассерженно махать руками. – Он не любит, когда я к нему лезу со всякой ерундой, – пояснила гномка. – Киф – член Гильдии Бронзового Ключа. Он всю жизнь занимался сбором редких минералов. У него есть все карты мира с описанием всех ископаемых и добываемых из существ ресурсов. Он настоящая энциклопедия. Почти всему, что знаю, я научилась у него. А это Арин, – картинка плавно двигалась по комнате и вдруг остановилась на суровом морщинистом лице старого гнома, – Гильдия Черной Наковальни, – серьезно прошептала Юнуши. – Когда орки еще только махали деревянными копьями и каменными топорами, наши предки уже использовали бронзу и начали делать сталь. Самые искусные ремесленники королевства вышли из Гильдии Наковальни. Именно у Арина училась моя средняя сестра Майлин, в то время, пока старшая, Квифен, познавала духовные истины при Храме Мафр у самого мудреца Дайчира. Гильдия Наковальни также изучает утерянные науки и технологии гигантов. Как результат, мы умеем создавать осадных големов и разные другие технические средства. Вот, например, Майлин, моя сестра… – голос Юнуши внезапно дрогнул, и гномка, прервав рассказ, задумалась. – Ну так, о чем я? – спросила она, очнувшись.

– Вы рассказывали что-то про Гильдию Наковальни и свою сестру, – Ирас внимательно слушал графиню, не переставая изумляться мерцающим на потолке картинкам.

– Майлин… Ах, да, – Юнуши вновь расплылась в улыбке. – В качестве выпускной работы она смастерила гигантского механического жука, на котором мы вместе объездили все северное побережье. К сожалению, я утопила это чудо техники, разыскивая одного отшельника, мастера Тому. Я надеялась, что он научит меня сражаться, и тот начал уже было учить меня охотиться, но… – графиня нахмурилась, – мой отец быстро прознал и про это, и нашим тренировкам на пауках пришел конец. – Картинка вновь сменилась, и Юнуши продолжила описывать своих старейшин: – А вот Баланки из Гильдии Серебряных Весов, которая отвечает за торговые отношения с другими расами. У него я училась языкам: всем, кроме языка гигантов. Его знают лишь немногие ученые гномы, включая моего отца, – лица гномов мелькали на картинке, и Ирас едва успевал их рассматривать: с длинными бородами, в теплых одеждах, занятых своими делами. – И, наконец, Филор, – объявила графиня. – Он представляет Гильдию Серой Колонны – общество архитекторов и строителей. Эти знания нам были дарованы самой Мафр. Выходцы из этой гильдии строят шахты и открывают все новые месторождения. Также они исследуют острова и даже путешествуют в Грасию, откуда доставляют орихарукон и хризолит, редкие в землях Элмордена минералы, а также порой им удается вывезти некоторые из артефактов гигантов, которые в больших количествах остались на западном континенте. Если честно, – Юнуши бросила таинственный взгляд на Ираса, – Филор никогда мне не нравился.

– Почему? – поинтересовался мужчина.

– Видишь ли, когда я была маленькой, он частенько пугал меня рассказами о страшных демонических тварях, прячущихся в дальних шахтах, и о страшном змее, который может в любое мгновение вырваться наружу и всех нас съесть. А однажды он подарил мне талисман: такой уродливый, черный. На нем был изображен какой-то мерзкий крылатый паук. Но когда я схватила его, чтобы выбросить, он исчез. И после этого мне стали сниться странные сны.

Ирас не успел спросить, что за сны снятся его госпоже, так как картинка резко сменилась, и перед ними возникло длинное здание с круглой высокой крышей и венчающей ее кривой трубой.

– О! А это и есть наш храм и мой дом, – Юнуши вздохнула.

Ирас с неподдельным интересом ловил каждое слово графини, и когда картинки кончились, а шкатулка перестала светиться, поинтересовался о природе столь удивительного аппарата.

– Эту коробочку сделала для меня моя подруга Мару. Ее отец был непревзойденным изобретателем, и дочка последовала по его стопам, и одним из чудес, что она смастерила, является эта шкатулка. Она назвала ее «глаз времени».

– Занятная вещь… Она записывает какие-то фрагменты из прошлого, ведь так?

Гномка кивнула.

– Эту вещицу можно использовать вместо книжек по истории, – предположил Ирас.

– Мы думали об этом и даже показывали ее тогда, давно, разным лордам и господам. Но люди немедленно объявили Мару ведьмой, ворующей души и заключающих их в шкатулку, и тогда первый «глаз», созданный Мару, был безжалостно уничтожен. Орки тоже испугались этого аппарата, как урагана. А что до эльфов, они не удостоили наше изобретение даже толикой внимания: злопамятные существа до сих сердятся на гномов за то, что мы не помогли им тогда выступить против орков. А это и не магия вовсе никакая, а самая что ни на есть наука, – раздраженно фыркнула Юнуши.

Ирас поднялся с пола и подал руку графине. Посетовав, что за весь день ей никак не удалось толком поесть, гномка предложила переместиться в кухню.

Ирас зажег все свечи в заставленном столами помещении, а Юнуши наполнила поднос холодными закусками из погреба и разогрела еще вина на небольшой походной горелке. Устроившись друг напротив друга, гномка и человек жадно уплетали вчерашние объедки.

– Что будем делать, когда граф вернется с подмогой? – задумчиво спросил Ирас, разделавшись со своей порцией.

– Ах, отчего мы так мало тренировались, – посетовала графиня, – тогда я помогла бы тебе расправиться с этим мерзавцем. А так, я совсем еще ни на что не способна, – и она поведала Ирасу о своей недавней вылазке в Логово Зла. – Если бы я сама могла постоять за себя, ноги бы моей не было в этом доме. Я бы все бросила и отправилась путешествовать по свету – тогда я смогла бы проверить все свои таблицы и научилась бы добывать ресурсы из диких зверей и всяких там монстров.

Ирас усмехнулся, а графиня продолжала:

– Вот не поверишь, но эти кровожадные варвары, дикари из Леса Мертвых, что нападали на вашу деревушку, и тем есть, чем с нами поделиться.

Ирас поморщился.

– Да-да, – подтвердила Юнуши, запихивая в рот очередной кусок мясного пирога: ела она, как взрослый орк, и Ирас лишь диву давался, как такое количество еды может поместиться в столь маленькое тельце. А гномка продолжала увлеченно объяснять, что при правильном подходе и умелом «извлечении» из лесного дикаря можно добыть костный клей – весьма годную для починки металлических вещей субстанцию.

– Вот ты морщишься, – упрекнула гномка человека, – а для меня в этом процессе есть что-то загадочное, магическое, почти таинственное. Ты смеешься, – графиня недовольно покачала головой, – но вот я как сейчас помню, с чего началась эта моя страсть.

Ирас развалился на стуле, приготовившись слушать.

– Однажды, когда я была совсем маленькой – мне было не то восемь, не то девять лет… – тогда я почти целые дни проводила со скучными книжками. И вот однажды я в окошко увидела, как охотники притащили несколько убитых пауков прямо к деревенским воротам. Я помню, как выбежала во двор и, присоединившись к толпе ребятишек, заметила, что один из пауков оказался еще живым. Он размахивал в воздухе своими огромными, длиннющими мохнатыми лапами и катался по земле, как ужаленный. И тогда я увидела, как один из охотников сначала прочел над пауком какое-то заклинание, а потом магией изъял из его тела куски лезвия. Меня тогда это очень впечатлило. Я рассказала обо всем отцу, но тот пояснил, что никакая это не магия, а древнее гномье ремесло, позволяющее активизировать скрытые возможности организма жертвы, а потом извлекать из этого выгодные трофеи. Он сказал, что это неблагородная и грязная профессия, недостойная дочери духовного лица. Несмотря на объяснения отца, после того случая я стала частенько убегать за город и смотреть, как юные добытчики учатся извлекать из черных волков дополнительные куски кожи, а из примитивных орков – даже уголь. И тогда я решила, что рождена именно для этого. Но ни один охотник не брался за мое обучение, опасаясь навлечь на себя гнев моего отца, и мне оставалось лишь мечтать… – гномка улыбнулась грустной улыбкой и затем, пристально посмотрев на собеседника, поинтересовалась, какая мечта была у того в детстве.

Ирас ни секунды не раздумывая заявил, что единственным его желанием всегда было исправно служить своему отцу, потом учителю, а затем и лорду.

– Исполнение долга – вот что во все времена наполняло мою жизнь смыслом.

– Долг, – графиня нахмурилась. – Я уже упомянула, что у меня есть две старшие сестры?

Ирас кивнул.

– Так вот, – продолжила гномка, наливая себе еще вина, – Квифен, мамина любимица, исправно исполняет свой долг, посвятив себя полностью служению Мафр.

– Не вижу в этом ничего плохого, – заметил Ирас.

– Ну а я… – графиня запнулась, – похоже, что я стану для отца вторым после нашей средней сестры Майлин разочарованием…

– А что такого сделала твоя сестра? Тоже восстала против мужа-тирана?

Юнуши загадочно улыбнулась, прежде чем ответить:

– Совсем наоборот: она уехала учиться в Гиран и вопреки воле отца вышла там замуж. За человека. Мой отец, Зименф, Верховный Жрец, всегда равнодушно смотрел на брачные союзы гномов и людей, хотя на севере это не такое распространенное явление, как на юге. Но когда дело дошло до его собственной дочери, он отрекся от нее, словно бы она совершила нечто постыдное. И вот уже четыре года, как мне запрещено вспоминать при отце, лорде или муже ее имя. Лишь изредка мне тайно удается послать ей письмецо, а ведь в детстве я везде ходила за ней хвостиком, и она всегда брала меня с собой в мастерскую, несмотря на большую разницу в возрасте. Она, знаешь ли, чудесный ювелир. На каждый день рождения она мне всегда дарила какую-нибудь брошку или колечко. Она и теперь присылает мне украшения на каждые именины, только мне приходится прятать их от мужа, но, скажу тебе по секрету, у меня в тайнике под кроватью лежит целый сундук, набитый всякой бижутерией, некоторая из которой зачарована.

Ирас во все глаза глядел на графиню, все больше чувствуя, что он желает добра и счастья этому чудному наивному созданию.

– У сестры и ее мужа Поля есть сын, – заметила Юнуши после небольшой паузы. – Майлин нарекла его Рогневальдом, в честь деда, а отец ничего о внуке даже слышать не желает, – Юнуши горько усмехнулась, – так что, учитывая, что Квифен дала обет безбрачия, а я, скорее всего, никогда не буду способна зачать дитя, других потомков у отца может и не быть, и, если он теперь отречется и от мальчика, его род на этом прервется. А ты, – Юнуши пристально посмотрела на Ираса, – ты когда-нибудь был женат?

Ирас вздрогнул. Но соврать не посмел.

– У меня была жена, – признался он, – но она умерла спустя год после свадьбы.

– Отчего же? – Юнуши сочувственно посмотрела на человека, не подозревавшая до этого, что его испытания отнюдь не заканчивались тяжелым детством и несправедливым заключением в тюрьму.

– Она умерла во время родов, когда пыталась дать жизнь нашему первенцу, – слова давались Ирасу тяжелее, чем все пытки мира.

– А ребенок? – розовые глаза сверлили темного паладина.

– Я не знаю, что с ним теперь… – честно признался Ирас. – После того, как меня обвинили в предательстве и бросили в темницу, я потерял его след.

Тут Ирас поднялся, давая понять, что разговор на этом закончен.

Небо за окнами посветлело, предвещая скорый рассвет. Они как раз выходили из кухни, когда что-то стукнуло в парадную дверь. Ирас с графиней тут же поспешили в переднюю, куда вскоре выбежала заспанная Алис и еще несколько слуг и лакеев. Кто-то снаружи явно пытался вскрыть забаррикадированный проход. Юнуши и Алис робко отступили за спину Ираса, а тот схватил с комода первый попавшийся ему в руки предмет – массивную золотую статуэтку, изображающую Мафр, Богиню Плодородия. Второй же рукой он нащупал в кармане пальто темно-зеленый кристалл – единственное сокровище, которым он владел и которое собирался теперь использовать против обидчиков.

Дверь с шумом распахнулась, и на пороге появился сам лорд Бартолд в парадном облачении. Его окружала суровая свита с двуручными молотами и алебардами. Чуть поодаль от него стоял с хмурым видом его сын Брунс. Процессию замыкал низенький полненький гном в скромном монашеском одеянии, едва сходившемся на его круглом животе. Лицо гнома все было покрыто седой порослью, голову украшала скромная митра.

– Отец, – графиня медленно вышла из-за спины темного паладина, вооруженного фигурой ее верховного божества.

Зименф сурово смотрел на дочь, но еще строже смотрел на Брунса его отец, лорд Шуттгарта.

Для прояснения ситуации вся компания оккупировала малую столовую, располагавшуюся у самой кухни. Рассвет еще не до конца мог пробиться сквозь туманное утро, и всполошенные слуги спешно начали зажигать свечи и готовить завтрак, чтобы приветствовать нежданных почетных гостей. В центре стола восседал лорд Бартолд, явно встревоженный тем, что все в жизни его сына шло не так благополучно, как он полагал. По правую руку от него сидел Верховный Жрец Зименф, по левую, поминутно обдавая Ираса презирающим взглядом, расположился и сам Брунс, надутый, как провинившееся дитя. Юнуши сидела напротив тройки мужчин, как обвиняемая на домашнем суде. Ирас стоял за ее спиной, готовый в любую секунду вступиться за свою маленькую госпожу, но его вместе со всей прислугой, включая Алис и лакеев, разливающих напитки, попросили немедленно выйти вон.