Текст книги "Сводный. Мускатная страсть (СИ)"
Автор книги: Лия Хиро
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 11 страниц)
– Сашка... Ну почему?!
Найти её здесь, в Текирдаге, было моей последней надеждой. Назлы уверяла, что сестра после посещения её в больнице, поедет в наш дом в Стамбуле. Я же считал наоборот: вряд ли Саша надумает составить компанию страдающей бессонницей маме. Но всё-таки, позвонил, проверил.
Чёрт! Нужно искать её дальше... Но где?
Уверенность в том, что Саша не вернётся выедала последние попытки успокоиться. И я позволил себе сорваться. Сначала на стуле, потом на столе, и завершился мой ураган эмоций красивым полётом настольной лампы в стену. С подкрутом.
Снова приземлился на кровать и краем глаза уловил что-то светлое под доходящим до пола покрывалом.
Крем. Сашкин ванильный крем для тела, вышибавший у меня почву из-под ног, каждый раз, когда она им пользовалась. Я поднял тюбик и, откинувшись на мягкую подушку, вдохнул ставший таким родным аромат. Мысли со скоростью света понесли меня в ту, последнюю ночь на чердаке. К её мягким губам, к нежным, изящным ручкам, ласкавшим меня так, как никто прежде. И к словам, которые моя любимая прошептала во сне...
| САША |
Аэропорты всегда казались мне ульями. Огромной, чётко отлаженной системой, где стоит непрекращающийся гул и каждый отдельный "винтик" в ней не имеет права ни на ошибку, ни на паузу.
Однако, сегодня эта корпорация снова дала брешь. Рейс "Стамбул – Москва" задерживался уже на полчаса.
Опять я попала с этим транзитом! Наступаю на одни и те же грабли! Вот кто меня тянул за руку покупать билеты с пересадкой?
"Желание поскорее улизнуть от сексуального братца-потаскуна" – тут же нашёлся внутренний голос.
И, хотя я и была согласна с ним на все сто, глаза всё равно позорно выискивали в толпе черную, как угли, слегка растрёпанную макушку.
Сердце ныло от понимания того, что это конец. И от ощущения того, что это только самое начало моих душевных мук.
Глупое сердце... Ну как его заткнуть? Как объяснить, что Адем для меня – отрезанный ломоть, попользовавшаяся мной скотина. Поиграл, удовлетворил свою похоть и вернулся к чистой и непорочной невестушке. Одного только хочу: пусть рядом с ней его жизнь не будет мёдом. Вот бы той же монетой да ему в руки... И без сдачи.
Чтобы я ни думала и какие проклятия ни посылала в сторону семейной жизни братца и Дениз, моя голова крутилась на триста шестьдесят градусов, в надежде на хэппи энд. Слезливый, до тошноты сладкий. Как в ванильных мелодрамах, которыми засматривается моя мама: "Она льёт слёзы в аэропорту и максимально тянет с посадкой. И он приезжает. Перехватывает свою любимую на последней секунде..."
Тьфу ты! Информационное табло высвечивает номер нужного гейта и, закинув на плечо свою увесистую ручную кладь, я спешу как можно быстрее оказаться на борту. Хватит слёз! Распустила сопли! Недостоен!
Лечу, как от пожара спасаюсь, но почти сразу, слева на меня со всего разбега налетает высокий и мускулистый жеребец.
Первое, что вижу – его, руки, интуитивно обхватившие мои собственные, чтобы не дать упасть.
Медленно скольжу взглядом по светло-голубой рубашке вверх и останавливаюсь на лице...
Глава 53
Секунды останавливаются, а вместе с ними, кажется, и моё сердце. С жадностью всматриваюсь в незнакомые черты лица того же типажа, но не его. Осознание того, что это не Адем приходит не сразу, хотя должно было включиться ещё при взгляде на его руки, лишённые синеватых, топорных татуировок.
– Извините. – Сухо произносит он и, подтянув на плече рюкзак, торопится на посадку.
* * *
По ощущениям самолёт набирает высоту слишком стремительно. Сглатываю, сглатываю, пока во рту не образуется Сахара, но уши всё равно закладывает не на шутку. Странное чувство погружения на глубину, под непреодолимую толщу воды, в Марианскую впадину. Темно, холодно и нечем дышать. Мне кажется, будто моё физическое тело здесь, на высоте четыре-пять тысяч метров выше уровня моря, а душа под ним. На такой же глубине. И это несоответствие, нарастающий с каждой секундой дисбаланс встаёт комом сначала где-то за рёбрами, а потом подкатывает к горлу сильнейшей тошнотой.
Срываюсь с места, "пересчитывая" попутно ноги рядом сидящих пассажиров и мчусь в туалет.
– Девушка! Вернитесь на своё место! Пока нельзя вставать! – почти ловит меня стюардесса, но я уворачиваюсь и, даже не заперев дверь, выдаю содержимое желудка в раковину.
Чёртов Адем! Чёртова страна! Ненавижу! Никогда сюда не вернусь! Никогда!
* * *
– Ну, привет, лягушка путешественница! – бежит ко мне в объятия подруга. – Слушай, Сашка, да ты и впрямь зелёная, как лягушка! Как будто не на солнышке загорала, а с болота вылезла!
– Да какое там солнышко, Ларис! – кисло протянула я, надеясь только на то, что зарёванные за время полёта глаза уже почти пришли в норму и не выдадут меня с головой. А ещё молилась Богу, чтобы тот не далёкий парень, что сидел рядом и настойчиво пытался меня успокоить и развеселить, пойдёт своей дорогой.
– Санёк! – подруга сощурилась, словно пытаясь прочитать мелкий текст на расстоянии.
Та-ак. Лезет в мысли. Пытается активировать телепатию. Фиг тебе! Не о чем рассказывать! – сделала я умозаключение и с напускным весельем подхватила чемодан.
– Ларис, а давай возьмём винца и домой. У меня для тебя тако-ой подарок...
– Ясно. Диагноз "Влюблена". Острая форма. – В полной уверенности заявила подруга и стащила сумку с моего плеча.
– Оля! Оля! – нагнал меня мужской голос. Ну и зачем я представилась этому дундуку из самолёта фальшивым именем?
– Стопэ! Вытянула руку Лариса, преграждая путь приставучему блондину. – Ты Сашкина неразделённая любовь? – невозмутимо вперилась она в него взглядом. Железная леди, блин.
– Ну... Как сказать... – замямлил парень. – Так она же Оля!
Взгляд, которым подруга его одарила, сделал мой день.
– Конечно, Оля. – Заявила Лариса, словно это – непредожная истина.
– А почему...
– Имя сменила. – Рявкнула она, явно уже выходя из себя.
– Только что?
– Только что, только что... Иди, куда шёл! Замужем она!
Лариска. В этом она вся. Фиминистка, какой ещё поискать. В свои двадцать девять подруга и не думала о ни о замужество, ни о детях, в отличие от других наших приятельниц, чуть ли не в депрессию впавших от "уходящей молодости" к этим годам.
– А знаешь что, "Олечка", а давай-ка мы и правда с тобой по винцу... – бойко зарядила она, небрежно кидая мою сумку на заднее сиденье своей старенькой "Хонды".
* * *
Стрелки часов на Ларискиной кухне показывают 0:00. Я шлёпаю в очередной раз опустевшим бокалом по столу. Утрированно громко. Не специально, так вышло. Снова смотрю на часы. Моргаю, ещё раз. Десять минут первого.
– У меня в глазах двоится... Или крыша едет? – пьяно бормочу я. – Только что было ровно полночь.
– Саш, хватит! Давай спать! Ну ни один мужик не заслуживает таких терзаний! Тем более, твой засранец Адем.
И поспорить – не поспоришь. Сама не заметила, как вывалила подруге подробности всех своих турецких приключений, начиная от бешеной тяги к брутальному и дикому братцу, заканчивая его возвращением к Дениз. И ладно бы стало легче, а то...
Глава 54
Пять дней прошли, как в тумане. Днём я старалась жить, как обычно, скрывала от окружающих боль, насколько могла. А ночью давала волю эмоциям, отчаянно лила слёзы в подушку и перебирала все известные мне ругательства наперечёт. И, когда мама уехала с подругами на дачу на майские, я ещё больше раскиселилась. Теперь и в дневное время могла себе позволить выплеснуть эмоции. Заедала свою чёрную тоску пиццей с газировкой и просто килограммами поглощала рыбу хе и оливки. Странные для меня вкусовые предпочтения...
Первого мая, устав от сидения в четырёх стенах, потащилась в строительный гипермаркет и прокляла всё на свете сначала в маршрутке, потом в самом магазине, забитом до отказа ошалевшими дачниками.
И даже здесь, в центре Сибири, мне в каждом высоком, темноволосом парне чудился засранец Адем.
Я редко откладывала что-то на потом, редко впадала в депрессию после того случая несколько лет назад. Вообще поменялась после этой треклятой поездки! Вот и запланированную на вечер подготовку балкона к ремонту отсрочила... До завтра. Вымотавшись этим шоппингом, пораньше легла спать. Да только посреди ночи проснулась от взорвавшей тишину пустой квартиры, турецкой мелодии. Телевизор, вроде, выключила... Вот ещё этих восточных мотивов мне не хватало до полного счастья!
Пара секунд и османские напевы сменяются басистым монологом с знакомыми оборотами типа "быр-гыр"...
Адем?
| АДЕМ |
Минус шесть, снег и ветер, сбивающий с ног. В природе – первое мая. Не думал, что когда-нибудь приеду в Россию. А тем более, сразу в Сибирь! Вот уж где, как не здесь закалять тело и характер. Понятно, почему у моей Сашки он такой.
И додумался же надеть лоферы! Пальцы на ногах успели скрутиться от холода, пока я пытался пробиться к одному из немногочисленных, подъезжавших к зданию аэропорта такси.
Вот же угораздило меня попасть, как кур во щи! Перехватывают прямо перед носом!
Или у них тут свои правила?
Подхожу к очередному жёлтому "Hundai" и дёргаю на себя заднюю дверцу.
– Эй! Это наше такси! – толкает меня необъятная тётка с ребёнком под мышкой. – Понаедут... Гастарбайтеры!
– Эй, красавчик! – снова выбивает меня из колеи женский голос справа. Как Сашка в тот день... А ведь она на полном серьёзе считает меня красивым? Или сестрёнка сказала это в кавычках? Вот и пойми этих русских! – Эй! Тебе говорю! Нужно позвонить!
– Чего? – я уже совсем растерян и готов опять вернуться в здание аэропорта. Хотя бы минут на пять, погреться.
– Говорю, тебе нужно вызвать такси по номеру телефона. – Тыкает мне в рекламную вывеску рыжеволосая коротышка. – Или иди на противоположный выход. Там можно и так сесть. Только раза в три дороже. – Флиртующе хихикает она и многозначительно выгибает одну бровь. – Есть ещё один вариант – могу подвезти...
– Не надо. Спасибо. Я люблю Сашку. – Коряво, но как могу, объясняюсь я.
– Жаль. Такой симпатяга, а голубой... – доносится из-за моей спины.
Что значит "голубой"? Синий от мороза что ли?
– Микрорайон Черемошники. Улица Емельяна Пугачёва, дом номер четыре, – оповещаю я водителя.
– О! Понятно! А этаж какой? – слегка усмехается он.
– А Вам зачем? – настораживаюсь я.
– Да так... Спортивный интерес.
При чём здесь спорт? Странные они эти русские. Одна моя Сашка только нормальная. Нет, самая лучшая! Самая милая, красивая и, надеюсь, добрая, иначе мне прощения не видать...
– Эй, друг ситный! Давай-ка сначала в цветочный магазин, где самые лучшие букеты. Мне до зарезу нужно. – Небрежно выдаю я, ощущая как заиндевевшие от мороза ноги начинают гореть, как в аду.
* * *
А может Назлы ошиблась? Что если адрес неправильный? Уже минут пять тарабаню в предположительно Сашкину дверь и ничего...
Боже! Как я устал, как вымотался за эти дни, пока утрясывал дела с управляющим и остальными рабочими. Прошедший снегопад изрядно покалечил мои сады. Да ещё эту разницу, что я прощёлкал на переговорах, пришлось платить из своего кармана.
Обречённо привалился к прохладному металлу Сашкиной двери горящим лбом и в последний раз отчаянно вмазал по ней кулаком.
– Ну и долго ещё тарабанить будешь? У меня уже уши в трубочку свернулись! – скрестила руки на груди худая блондинка около соседней двери. – Ты что ли Сашкин ненаглядный?
– Я... – "ненаглядный". Звучит обнадеживающе.
– Значит, прилетел. Решил сделать ход конём?
– Я – Адем. А вы кто? – захотел немного прояснить сложнооборотный диалог, который вела эта деловая тётка.
– Поняла уже, что Адем. А я – Лариса. – С вызовом вскинула она острый подбородок. – А теперь идём, поговорим. Хочу из первых уст услышать, чего ты там натворил, что Сашка теперь ходит, как в воду опущенная.
Глава 55
Небольшая квартира, включающая в себя одну-единственную комнату, в которую, явно не без помощи какой-нибудь феи-крёстной поместились и диван и кровать и даже шкаф. А ещё из кухни... Да, так Сашина соседка назвала это помещение два на два метра, сесть за стол в котором можно лишь вытянувшись во что-то, похожее на школьную линейку.
Минимализм. В самом прямом смысле этого слова.
– Кофе или чай? – заботливо предлагает хозяйка. – А может, чего покрепче?
– Нет, нет. Мне к Сашке нужно с ясной головой. Давайте кофе. Горячее.
– Горячий! – Раздражённо закатывает она глаза.
– Не понял?
– Горячий кофе. Он мужского рода, как бы там ни каверкали на новый лад...
И я сразу вспоминаю тот день, когда встречал в аэропорту Сашку. Как она так же возмутилась на моё "горячее кофе". Нерусем обозвала, засранка!
– Мне нужно срочно увидеть Сашу! – подскакиваю я и впечатываюсь теменем в полку с посудой над головой.
– Спокойно, Адем. Смотри, не перебей мамин сервиз, иначе до Сашки ты уже никогда не доберёшься.
Страшная фраза. Но почему-то, содержащий угрозу набор слов, звучит как шутка. Русские нравы.
– Ларис, а почему Саша, как в воду опущенная? – оседаю обратно на стул, чувствуя себя в этом углу, ограниченном со всех сторон столом, плитой и двумя стенами, как в тюремной камере.
– Да потому что ты, засранец, бросил её ради свадьбы с этой Дениз! Тоже мне имечко! – раздражённо бъёт она по ребру стола мокрым полотенцем. Как плетью, блин.
– Подожди! Ради какой свадьбы? Я и Дениз? Ну это же всё в прошлом! Сашка знает...
– Слушай, меня внимательно, голубчик! Знаю, что у вас там мужики ведут себя, как цари мира. Наслышана о ваших гаремах и десятках жён...
– Да какие сейчас гаремы, ты что? – начал я, но пронзающий, как кортик, взгляд этой воинственной девахи, заставил меня прикусить язык.
– Да плевать мне с высокой колокольни, что там у вас и как! В данной ситуации меня волнует только Сашка. И её одержимая любовь к тебе!
– Любовь?
– Точно дундук! Права была подруга! – ухмыляется Лариса, а я расплываюсь в действительно дебильный, блаженной улыбке, вспоминая с каким выражением лица сестрёнка каждый раз называла меня дундуком. И постепенное осознание того, откуда Лариса владеет информацией о Сашкиной любви ко мне, пьянит, подогревая кровь до температуры глинтвейна.
– Адем, давай начистоту. Мы же обы взрослые люди, вы с Сашкой тоже не дети... – издалека начинает она, разливая кофе по кружкам. – Если ты настроен решительно и серьёзно... Думаю, что этот факт налицо, не вернуть же забытый Сашкой крем ты сюда летел...
– Я очень серьёзно настроен, Ларис! – теперь моя очередь перебить её затяжной и нерешительный монолог. Можешь не волноваться за подругу...
– Подожди. Я рада за вас, и, допустим, верю, что у тебя с этой Дениз ничего нет и Сашка просто ошиблась... Просто хочу, чтобы ты мне пообещал больше никогда её не обижать. И не сомневаться в её честности. – Лариса садится напротив и снова пронзает меня долгим взглядом, словно подбирая слова, чтобы сказать что-то важное. – Надеюсь, ты осознаёшь, что после того случая... Что теперь... эту девушку просто на руках носить нужно! И не дай Бог тебе поставить её на землю, не говоря уже обо всех этих пошлых обвинениях!
– Постой! Какого случая? – чувствую, как внутренние органы начинает стягивать от жуткого предчувствия.
– После изнасилования, очнись, Адем! – фырчит Лариса, но тут же осекается от моего, вмиг поменявшегося выражения лица.
– Что??? – рявкаю я так, что стены этой мизерной комнаты чудом не складываются, как карточный домик. Кровь вскипает за секунду, за эту же секунду меня словно опустили в кипяток и живьём содрали кожу. – Когда это случилось? Где? И ещё одно... – сглатываю, возвращая в норму одеревеневшее горло, – Мне нужно знать его имя.
* * *
Спустя час я, кажется, постаревший за этот шокирующий разговор, снова стою у двери моей любимой с заветными ключами в руке, заботливо вручёнными мне Ларисой. Сердце болит, плачет и замирает в предвкушении долгожданной встречи.
Глаза щиплет от невыплаканных слёз, а губы беззвучно шевелятся, заучивая наизусть три имени: Кирилл Тихонов, Артём Горбунов, Дмитрий Рябов.
Замок моментально поддаётся, с первого раза. Как будто я тут уже был. Ступаю в темноту пустой квартиры и тут же натыкаюсь взглядом на укутанное одеялом, черноволосое тельце Сашки в комнате напротив входа.
Крадусь, как вор. Замираю, глазея на контуры хрупкой фигурки под светлой тканью. Стою, гадая, спит она или нет, а сердце... Его стук слышен наверное, даже Лариске. И с каждым ударом от него откалывается по кусочку.
Скидываю обувь и свитер и ложусь позади спящей любимой. Замираю, боясь дышать. Одновременно опасаясь её разбудить и желая того, чтобы Саша сейчас проснулась как никогда и ничего не желал прежде.
Как будто я тут и был. Как будто всю жизнь вот так обнимал её во сне.
Закрываю глаза, вдыхая аромат нового шампуня моей любимой сестрёнки, а в голове всё так же кружится скороговоркой: Кирилл Тихонов, Артём Горбунов, Дмитрий Рябов.
Глава 56
| САША |
Вымотавшись сегодняшним шоппингом, я пораньше легла спать. Да только посреди ночи проснулась от взорвавшей тишину пустой квартиры, турецкой мелодии. Телевизор, вроде, выключила... Вот ещё этих восточных мотивов мне не хватало до полного счастья!
Пара секунд и османские напевы сменяются басистым монологом с знакомыми оборотами типа "быр-гыр"...
Адем?
Не пойму: приснилось или на самом деле? Не-ет... Конечно, нет. Просто сон. С чего бы Адему...
И снова мои вялые, полусонные мысли прерывает очередное "тыр-быр-гыр".
Моментально вскакиваю и прижимаю к себе одеяло. Пытаюсь спрятаться за ним, как за щитом.
Несколько секунд и в комнату входит взлохмоченный и какой-то измотанный Адем.
– Сашка! – искрится он в широченной улыбке.
– Не подходи! – инстинктивно протягивая руку вперёд, пытаясь преградить ему доступ. Как от нечистой силы оберегаюсь, ё-моё! – Стой, где стоишь!
– Саша, ну ты чего? Это же я...
– Вижу, что ты! Какого х-х... – еле сдерживаюсь, чтобы не выразиться по образу и подобию соседа с первого этажа, через день "работающего в ночную" на лавке возле подъезда. – Какого фига ты приехал? И как попал в квартиру?
– К тебе приехал. За тобой, Сашка! – он делает шаг ближе, а я, всё ещё пребывающая в шоке, жалею, что у меня под рукой нет ничего потяжелее.
– А зашёл как? – почему-то слова" за тобой" меня не особо цепляют. Видимо, потому что я уверена, что никуда с ним не поеду. Но вот сказочное проникновение внутрь квартиры будоражит мои нервы, словно расковыривая их стальным прутом.
– Так Лариса мне ключи дала...
– Лариска? А у неё откуда? – со стороны я, скорее всего, похожа на шальную, затравленную героиню какого-нибудь фильма ужасов, отчаянно пытающуюся справиться с маньяком или чудовищем. С вампиром! Точно! Осталось только снова поднять руку и поместить в неё кол или чеснок.
– Мама твоя ей дала. Чтобы цветы поливала... И кормила кота. – смотрю, он лучше моего осведомлён в наших семейных делах. – А я честно стучал. Но никто не открывал, малышка...
– Не называй меня так! – гневно бросаю я и, немного осознав, что Адем реальный, из плоти и крови, опускаю вниз одеяло и отворачиваюсь к окну. Словно в два часа ночи там можно что-то разглядеть.
– Я был у Ларисы, Саш.
– Рада за тебя.
– Са-аш, она мне всё рассказала. О том случае... Об изнасиловании. – Цедит он последнюю фразу сквозь плотно сжатые челюсти. И у меня начинает кружиться голова. Тело шатнуло в сторону, но я в последний момент успела схватиться за угол подоконника.
Пара секунд и твёрдые, горячие мужские руки подхватыаают меня за талию. Его тепло впитывается через мою кожу, проникает даже через плотную, старую футболку и только теперь я понимаю, что до этого момента я дрожала от холода. А может от эмоций? Или такой неожиданной, желанной, но всё таки неправильной близости Адема.
– Прости меня... – шепчет он мне в волосы и я ощущаю его горячее, частое дыхание на макушке. – За то, что не верил... За то, что обвинил за связь с Юсуфом... За всё прости, Саша...
С каждым словом Адем всё теснее прижимает мою спину к своей обнажённой груди, что лишает меня рассудка, уносит в какие-то нелепые, несбыточные мечты о любви и счастливой жизни рядом с ним.
– Назлы рассказала, что Юсуф признался? – как можно более холодно режу я воздух словами, отхожу от него и сажусь на кровать.
– Юсуф? Признался, что напал на тебя? – Вот она диковинная картина – "Адем недоумевающий".
– А что ты не в курсе? Как только смерть махнула ему косой из-за поворота, сразу всё выложил нашей сестре.
– Назлы ничего мне не сказала.
– Ну конечно! – с насмешкой выдаю я.
– Не веришь?
– Мне всё равно, Адем. Меня больше не интересуют все эти интриги семейства Атай. Сыта по горло! А теперь иди. Тебя там Дениз ждёт... И вообще там у вас свадьбы на носу, суета и...
– Что ты несёшь, глупенькая? – порывисто шепчет он и в следующую секунду цапает мои губы своими.
Так сладко... Так отчаянно и горячо... Я уже почти позволяю себе ответить ему, но тут же отталкиваю ошалевшего братца обратно.
– Убирайся!
– Саш...
– Повторяю для нерусей по слогам: у-би-рай-ся! – горячие слёзы-предатели подступают к глазам. Я не смею поднять на него взгляд и просто смотрю на пёструю обивку старого бабушкиного стула. Нельзя поднимать взгляд. Иначе сдамся. Иначе...
– Я тебя люблю! Не Дениз. Никого больше... И никогда. – по голосу слышу, как он волнуется, пытаясь подобрать слова. Но его акцент только обостряется, становится более явным и забавным. – Очень тебя люблю, Сашенька!
– Правда что ли? – с сарказмом переспрашиваю я. – А как же свадьба с Дениз?
– Да какая Дениз, Сашка? Кто тебе такое...
– Назлы. Она сказала. Вы даже в больницу к ней вместе, держась за ручки, приезжали.
– Глупая засранка! – ругается он в адрес сестры. – Не было никаких "за ручки"! Это Дениз ко мне прилипла, как банный лист к жо...
– К животу. – Поправляю я его.
– Ну я и хотел сказать "к животу", – неожиданно прыскает он. – Прости, что в тот день уехал, ничего не объяснив. Я... Просто я так попал, Сашка... С твоим приездом я стал сам не свой. Растерянный, мечтательный. Влюблённый, как подросток. Подоср*л выгодную сделку и должен был скорее ехать и отчитываться перед советом директоров.
– Так значит, ты не вернулся к Дениз?
– Нет, Саша, нет! Ты мне веришь?
– Не знаю, не знаю... – сердце уже вовсю поёт соловьём о любви к нему, но я всё ещё "выкобениваюсь". – Я подумаю на досуге. Позвоню Назлы, может быть... – Ну что я несу? Сама не понимаю. – А с чего ты вдруг приехал-то? И прощение тут просишь, хотя доказательств, что это не моя вина у тебя, полагаю, всё так же нет.
И он снова заискрился. Растянулся в счастливой улыбке и выдал:
– После той ночи на чердаке я перестал сомневаться в твоих словах.
– Ну и что там такого было? Обычный секс... – пожала я плечами, а этот ненормальный заржал, как табун лошадей, сотрясая своим басящим смехом стены до самого первого этажа.
– Адем! Прекрати! – напускная строгость быстро улетучилось под воздействием этого заразительного раската. – Ну хватит, дундук! Сейчас всех соседей перебудишь! – я попыталась прикрыть его рот ладонью, но этот ненормальный дикарь просто схватил моё запястье и направил вдоль своей жилистой шеи вниз, в жёсткие закитки волос на груди. И в итоге остановил на плотно сбитых, стальных мышцах пресса. – У нас тут... стены... соседи везде... спят... тонкие...
Лучше бы не говорила. Сдала своё возбуждённое состояние по полной программе.
– Да чёрт с ними, с тонкими соседями! – заулыбался он, довольно наблюдая за моей реакцией. – Иди сюда. Я привёз тебе, что ты просила...
– Я ничего у тебя не просила, дурище!
– Ты просто не помнишь, потому что сказала об этом во сне. – Адем открыл стоящий в углу чемодан и извлёк из него уже знакомую мне бутылку вина с "красивой дизайнерской этикеткой", подписанной от руки.
– Твоё свадебное вино?
– Наше свадебное вино, малышка!
– У тебя кукушка поехала, да? – засипела я. Голос совсем не слушался.
– "Кукушка поехала" это то же самое, что и "крыша поехала", да, кот? – быстро проконсультироваться он у вошедшего в комнату Рональда.
– Адем!
– Ну ты сама попросила, милая! Дословно не помню, но смысл был в том, что ты хочешь нашу с тобой свадьбу и пить на ней это вино.
– И ты тащил его из Турции? – попыталась я сделать вид, что пропустила мимо ушей предыдущие слова. А внутри всё клокотало от стыда. Умом я осознавала, что Адем говорит сейчас серьёзно и ничего не выдумывает. Слишком хорошо я изучила братика за прошедшие недели.
– Ну так что скажешь, любимая? Ты выйдешь за меня?
Глава 57
– Хм-м... Ишь ты! – вскидываю я подбородок.
– Что не так?
– Разбежался! – Деловито заключаю я и направляюсь прямиком на кухню. Внутри всё ликует и трепещет от предложения Адема, но я не могу отказать себе в удовольствии немного повредничать. – Голодный?
– Да, – впивается он взглядом в мои, едва прикрытие футболкой бёдра.
– Тогда... рыба хе или... бутерброд с сыром. Больше ничего нет, извини. Ну, ещё яичницу можно замутить или омлет.
– Сашка, не переводи тему! – преграждает он мне путь к холодильнику. Чуть не тыкаюсь носом в его широченную, смуглую грудь и тут же ощущаю сладкое, тугое томление внизу живота. Словно морской узел завязывается. – Ну давай не будем вести себя как подростки. Я всё уже понял. По твоим глазам. Знаю, что ты тоже меня любишь. И замуж выйдешь. Сама же просилась!
| АДЕМ |
– Ишь ты! – снова издевательски фыркает она. – Выйду-не выйду. Это ещё вилами по воде писано!
– Как это? – представляю весь этот процесс и понимаю, что поговорка означает что-то невозможное.
– Ну как тебе объяснить? Это значит "бабушка надвое сказала" – она открывает холодильник и, мне кажется, прячет там свою хулиганскую улыбку. Ещё более непонятно.
– Засранка! – почему-то мне становится так хорошо и легко от этого её веселья, что я, забыв про урчащий желудок, подхватываю Сашку на руки и прижимаю её, повисшую на моей шее, к стене.
– Адем! – выделывается. Из всех сил старается меня помучить, а сама уже приоткрыла розовые губки и ждёт поцелуя. – И вообще я пока замуж не собираюсь.
– Серьёзно?
– Да! Года два точно.
– Тогда просто поживём вместе. В Текирдаге хочешь или в Стамбуле? – её взгляд сразу меняется. Повелась на мою провокацию. Не ожидала, что я "отступлю" так быстро.
| САША |
– В Томске! – изголяюсь, как могу. Если честно, меня задело то, что он так быстро переключился с "пожениться" на "пожить вместе".
– Мне всё равно где.
– В этой квартире!
– Мне всё равно.
– С моей мамой!
– Мне всё равно. – Снова выдаёт он. И акцент, с которым Адем говорит эти "равно", разливается тягучей патокой по моим жилам.
– И ты дундук и дурак на всю голову!
– Мне всё равно.
– И я хочу свадьбу раньше, чем у Назлы и Эмина!
– Мне всё ра... Чего???
* * *
Думала он знает. Вот же ляпнула! Этот ненормальный ещё минут двадцать не мог прийти в себя от шокирующих новостей. Пришлось поуговаривать его не звонить Назлы и Эмину среди ночи.
– А ещё обвиняла тебя! Вертихвостка! – никак не унимался он.
– И не только одна она. Понимаешь, на что намекаю?
– Понимаю. Прости. Ну хочешь, я каждый день, всю жизнь буду просить у тебя прощение? – его рука перемещается с изголовья кровати на моё плечо. Медленно, едва заметно скользит ниже и, когда почти касается соска, я прерываю его поползновение.
– Не нужно всю жизнь. Давай забудем.
– Давай. – Он резко сползает ниже и снова нетерпеливо впивается в мои губы.
– Адем, иди спать. Уже почти утро. Я устала неимоверно. – Вредничаю. Ломаюсь до последнего, хотя сама уже просто насквозь между ног.
– Конечно. Давай отдыхать. – Он устраивается поудобней и укладывается голову мне на грудь, слишком близко подобравшись губами к затвердевшему под футболкой соску.
– Адем, ты не понял. Тут я сплю, а ты в зале. – Нет, сейчас не выдержу и заржу!
– А там же негде! – Ты посмотри! Согласен спать в другой комнате, но диван, видите ли, его не устраивает!
– Как это? Там отличный диван. Места хоть отбавляй! Что так удивляешься? У нас не только на кроватях спят, но и на диванах, раскладушка, на полу даж..
Он не выдерживает и, приподнявшись на локте, затыкает меня поцелуем. Глубоким, диким, жадным.
– Я буду спать со своей будущей женой! – рычит он, прервавшись и двигается губами вниз по шее, посасывая тонкую, чувствительную кожу.
Снова включил режим тирана!
– Адем! – дыхание перехватывает. Вдохнув, снова вдыхаю, когда его губы жадно накрывают левый сосок поверх футболки.
– Я очень скучал, малышка... С ума сходил, пока не смог к тебе вырваться!
Большие, мужские ладони ложатся на низ моего живота и нежно скользят вверх, попутно, зацепив между большими и указательными пальцами футболку.
– Знаешь, о чём я всё это время думал? – его губы осторожно и неторопливо приближаются к моей груди и я уже сама не своя от жаркого, какого-то животного желания.
– М-м-м? – вот и весь словарный запас, что у меня остался.
– О том, что мы не предохранялись в последний раз...
– И-и-и? – шелестящим шёпотом выдаю я чудеса красноречия.
– Очень надеялся, что ты забеременеешь... – он обнажает мою грудь и всасывается горячим, важным ртом в сосок. Теребит языком покалывающую от возбуждения горошину, заставляя меня выбросить из головы последние глупые попытки противостоять ему.
– Не забеременела.
– А вдруг? Откуда ты знаешь? – он до неприличия нетерпелив. Уже отодвигает в сторону полоску моих трусиков и ощупывает пальцами перевозбудившиеся половые губы с внутренней стороны.
– Знаю... ну и... дундук... же ты... – шумно дышу я, к концу фразы переходя на стон.
– Тогда это легко поправимо... Я уже вот-вот, малышка... – прижимается пахом к моему бедру и я не выдерживаю и, плотно сжав пальцы, прохожусь ладонью по его окаменевшему члену сверху вниз.
– Как-нибудь в другой раз, Адем...
– Что в другой раз? – он резко отрывается от моей груди и в глазах такая бесконечная мольба.
– Детей в другой раз... Не хочу так сразу...
– А я уж подумал, что опять на диван, – смеётся он и, ловко подсунув мне руки под ягодицы, стаскивает трусы и кидает подальше, на кресло. – Прости, любимая, я взорвусь, если не войду в тебя прямо сейчас... – почти стонет он и одним движением руки приспускает штаны. Совсем немного, до того уровня, когда высвобождается наружу его огромное мужское достоинство.
Адем сам себе противоречит. Вместо того, чтобы сразу войти внутрь, медлит, потирая влажной, скользкой головкой мои, раздвинувшиеся по сторонам складки. Каждый раз, когда касается клитора, я всхлипываю от непередаваемого, улётного ощущения.
– Адем... Адем... – кажется, я сама сейчас... Раньше него...
Хватаюсь за напрягшиеся ягодицы любимого и толкаю на себя.
Адем замирает на пару секунд и, обхватив двумя пальцами основание пениса, оттягивает его вниз. Сдерживает подступающий оргазм и в следующее мгновение нажимает на мой, подрагивающий вход и легко проскальзывает внутрь.
