Текст книги "Сводный. Мускатная страсть (СИ)"
Автор книги: Лия Хиро
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 11 страниц)
И только после этого плакса-Саша стала бойцом.
Теперь в моей жизни были две цели: научиться с точностью до ста процентов воссоздавать Диснеевских героев в 3D программе. И в совершенстве овладеть оверхендом и даункотом.*
Красный диплом я получила, а вот с боксом так и не сраслось. Точнее, сраслось, да неправильно. Напоминание о двух годах попыток добиться успехов в спорте осталось на моём носу небольшой горбинкой.
А дальше был Лёша. Парень, которому каким-то образом удалось пробиться сквозь окружающую меня раковину и задержаться в моей жизни на несколько месяцев. Достучался, очаровал, покорил. Вот только женщину во мне разбудить так и не смог.
А может, сама виновата? Не любила. Точнее, была любовь, но какая-то тихая, неяркая. Как братская.
Должно быть, он тоже это чувствовал, поэтому и начал встречаться со своей Леркой за моей спиной.
Как ни странно, это предательство с виду никак меня не затронуло. Не последовало ни слёз, ни ругани. Зато внутри, в душе расцвела чёрная роза, сплошь усеянная шипами озлобленности и недоверия к людям. А к красивым, высоким мужчинам и подавно.
Даже милой и так тянущейся к общению со мной Назлы я не могла полностью открыться и девериться. Как бы этого ни хотела.
– Саш? Ау-у? Ты не на Марсе случайно сейчас была? – сестра размахивала ладонями в полуметре от моего лица, призывая вернуться из мира грёз. Да вот только не в грёзах я гостила, а в самом настоящем аду. До Марса мне никогда не добраться, хоть и сама как Марсианка. Крылья подрезали.
* сложные удары в боксе.
Глава 8
– Саш, если ты туда не хочешь, так и скажи. Мы можем изменить маршрут. – Не унималась Назлы.
– Конечно хочу! Прям после завтрака и поедем. Давай? – знала бы я на что подписываюсь, но признаваться, что абсолютно не слушала сестру совсем не хотелось.
* * *
– Так что вы не поделили с Адемом? – Назлы поднесла к губам прозрачный стаканчик с чёрным чаем и выжидающе воткнулась в меня цепким взглядом.
– Да ничего особенного, мелочи. – Я отвернулась в сторону Босфора, упиваясь шикарным видом неспокойных вод и по меньшей мере сотни чаек, круживших над волнами в поисках добычи.
– А всё – таки?
Ну к чему этот допрос с пристрастием?
– Просто твой брат – зануда. – Я вытянула ноги поперёк яркого ковра, на котором нас расположили приветливые хозяева чайной лавки в Девичьей башне. Есть в этом какое-то очарование, веяние домашнего уюта и тепла – сидеть вот так на пёстрых кусках местного текстиля, среди десятков абсолютно незнакомых людей и пить сладкий и крепкий, до вяжущего ощущения во рту, чай.
– Адем бывает слегка придирчив, но на самом деле он очень добрый. Просто у брата слишком обострено чувство ответственности. Сказалась ранняя кончина отца. – Назлы тяжело вздохнула и перевела печальный взгляд на берег. – Его отца.
– Да уж... Нет, вот ты мне всё-таки скажи, у вас запрещается ходить в юбках выше колен? – не выдержала я.
– Нет. В некоторых районах или местах, конечно, не одобряют такую одежду, но в целом, почему бы и нет? У меня у самой их штук десять, не меньше. – Захихикала Назлы. – Подожди, Адем что? Высказал тебе за короткую юбку?!
– Именно, сестрёнка, именно.
– Уфф! Тупица! – тихо отозвалась она.
– А ещё курение! Его послушать, так курящую женщину чуть ли не камнями нужно закидать.
– Да ладно! Прям так и сказал? – Назлы закатилась звонким смехом.
– Ну не совсем так. – Мысли о том, что он обещал со мной сделать, если снова поймает за курением, взбаламутили спокойный и холодный омут глубоко внутри, поджигая эту тихую воду, словно спичка керосин.
– Не обращай внимания. Старайся при нём вести себя скромнее. А отрываться можно, когда братец уезжает к себе. Я, например, так и делаю.
Вот ещё! Я должна сдерживаться и стараться угодить вкусам этого зануды? Не дождётся!
– У брата сейчас самый напряжённый период в работе. Трудится напрополую, чтобы ничего не упустить из виду, вот и срывается порой.
– И кем же работает этот трудяга?
Наверняка, какой-нибудь среднестатистический офисный клерк. Хотя, учитывая размах, с которым живёт его семья, вряд ли. Если только... Ну конечно! Это же наследство богатенького папочки!
– У него мускатные сады под Текирдагом. И ещё небольшая гранатовая роща. Разве я тебе не говорила?
Мускатные сады! Плантатор значит! Не удивлюсь, что у Этого и рабы имеются.
– Ты мне не сказала даже о том, что у тебя есть брат, Назлы!
– Знаю, прости. Просто он не общался с нами три месяца. Точнее, с мамой. – Сестра звякнула пустым стаканчиком о металлический поднос и тихо добавила, – Знаешь, известие о том, что у мамы был ещё и твой... наш отец, Адем воспринял как личное оскорбление. Вот мы и схитрили, сославшись на дела и попросили брата встретить тебя в аэропорту. Они только два дня назад начали разговаривать, представляешь? И всё благодаря тебе, Саша.
– Ну надо же! Прямо примирительница семей какая-то!
Назлы резко повеселела и вскочила на ноги:
– Пойдём! Не будем долго засиживаться на одном месте! Хочу показать тебе весь Стамбу-ул!!! – она потянула меня в направлении пристани и, как про между прочим добавила, – И, кстати, попросим Адема, как вернётся, свозить нас в свои сады на следующей неделе! Там как раз всё цветёт. Очень красиво!
"Ну да, ну да." – мысленно ответила я ей без особого энтузиазма.
– Может и Дениз с ним приедет. – Снова небрежно бросила Назлы и понеслась в сторону почти отчаливающего парома.
Денис! Хм, не думала, что у них популярны наши имена.
Глава 9
Думаю, что Назлы решила охватить половину запланированной программы по изучению достопримечательностей за один день. Иначе такой ретивый темп я объяснить не могу. Девичья башня, Галатский мост, Галатская башня, Собор Святой Софии... К моменту, когда мы разместились в уютном кафе Pierre Loti, выстояв перед этим двадцатиминутную очередь на подъёмник, я взвыла в голос:
– Назлы, я больше не выдержу! Пощади! Ноги сейчас отвалятся.
– Ну хорошо, давай пообедаем и домой. Что-то я не подрасчитала. Сама выдохлась. – Сестра подозвала официанта и сказала несколько фраз на турецком. – Ты только посмотри, какой вид, Саша. В который раз здесь, а дух всё равно захватывает!
– Да, верно, верно. – Я откинулась на спинку стула и залюбовалась простирающейся внизу, как дорогой, голубой атлас бухтой Золотой Рог. Нет, правда, засмотрелась настолько, что не заметила, как пролетело несколько минут и нам принесли анчоусы в кляре, лепёшки гёзлеме и чи коф... чи кёф... Блин, не запомнила!
Поздний обед постепенно перешёл в ранний ужин, и, когда официант убрал с нашего стола последние тарелки с остатками пахлавы, другой сразу же разместил на нём душистый кальян.
– Назлы! Вот это новости! – мой беззаботный и, наверное, слишким громкий смех привлёк внимание двух влюблённых перочек слева и справа от нас. – Ты куришь кальян?
– Конечно, курю. Это же Турция, сестричка! – хмыкнула она и сделала долгую, опытную затяжку, приводя меня в восторг своим мастерством и бульканьем воды в полупрозрачной колбе.
– А Адем знает?
– Думаю, догадывается. Но я только когда он в отъезде... Мало ли...
И это стремление женщин семьи Атай угодить замовлюблённому и заносчивому индюку Адему бесило меня больше всего!
– Будешь? Виноградный. Мой любимый. – Назлы протянула мне трубку и выпустила вверх густую, молочно-белую струю ароматного дыма.
– Буду. Только я никогда прежде не пробовала. Учи.
* * *
Следующая неделя разделилась на две части. Первая половина получилась динамичной и насыщенной ежедневными вылазками с Назлы в город, на осмотр достопримечательностей. К вечеру среды я располагала таким обширным познанием истории Турции и архитектуры Стамбула, что, наверное, смогла бы запросто пойти работать гидом. А ещё могла "похвастаться" безумно гудящими ногами и мозолями от новых ботинок. Остаток недели Назлы училась. Точнее, готовилась к предзащите диплома. Ноутбук у сестры работал круглосуточно. Даже ночью из-под её дверей брезжил яркий, голубоватый свет, который натолкнул меня на потрясную идею.
– Назлы, – начала я вполголоса, опасаясь, что сидящая в паре метров Нигяр услышит о чём мы судачим. – А как ты смотришь на то, чтобы немного отвлечься от учёбы и сходить в какой-нибудь ночной клуб? Я бы с удовольствием размялась. Устала сидеть. Да и у тебя уже, наверное, задница квадратная от стула. Что скажешь?
– Саш, ну где ты была со своим предложением вчера? Сегодня Адем должен приехать, он этого не одобрит. – Странно, но в отличие от братца, Назлы понимает это милое выражение – "задница квадратная".
И всё-таки, опять: Адем! Адем!
Свет в оконце, блин! Что за жизнь у бедняжек? Только и оглядываются на то, что скажет этот напыщенный зануда! Бесит! Аж, желудок ноет!
– Адем вчера звонил, сказал, что не приедет на этих выходных. Дел много. – Сдержанно улыбнулась Нигяр.
Всё-таки услышала!
– Идите, девочки. Только ненадолго. И без глупостей.
Глава 10
Клуб «Reina», находящийся на самом берегу Босфора, покорил меня уже издалека. Большая территория клуба-ресторана, расположенного под открытым небом сияла разнообразием розовых, сиреневых и малиновых оттеноков. Длинные столбы света от непрерывно вращающихся прожекторов разрезали ночное небо, превращая воздух над заведением в сказочные, розовые облака, какие можно увидеть только в девчачьих мультфильмах.
Толпа на танцполе причудливо извивалась, стараясь выдать по-полной все свои навыки современного танца. Хотя, старались не все. Например, вон тот долговязый возле сцены просто пьяно притопывал, держась за декоративный выступ прозрачной стены.
– Саш, идём сначала выпьем! Предлагаю что-нибудь лёгкое. Например вино. Ты же ещё не пробовала! Это просто улёт! – не успела я даже проникнуться смыслом слов сестры, как оказалась возле барной стойки. – Вибирай!
Назлы раскрыла передо мной карту вин и растянулась в озорной улыбке. "Довольная, как будто уже диплом защитила" – проскакала галопом игривая мысль.
– Давай ты сама выберешь! Я же ничего тут не пойму! Только самое вкусное – один бокал, больше не буду. – С каждой фразой приходилось кричать всё громче и громче, заглушая постепенно нарастающие децибелы новой композиции.
– Тогда возьми из шелковицы или дыни. Точно понравится. – Сестра легким движением головы подозвала бармена и добавила, – Если захочешь ещё, просто скажи "шарап", это значит вино.
– Ладно. Попроси из дыни! – крикнула я ей в самое ухо и в нетерпении уставилась на танцпол.
Отменный алкоголь моментально разогнал кровь и приподнял и без того задорное настроение. Наши тела на танцполе, утопающем в ярких вспышках и звонких звуках с восточным налётом, двигались без устали. Час или больше непрерывных движений только добавляли веселья. Мне.
А сестра таким ярым энтузиазмом уже не горела – без конца посматривала на часы, да и улыбалась теперь с натяжкой.
– Нужно дописывать, да? – наклонилась я к ней.
– Да. Уже пора. И так до утра сидеть.
– Езжай. Я сама доберусь.
– Нет, я тебя одну не оставлю. Давай закругляться. Лучше потом ещё раз сходим, когда сдам. – Она уже тянула меня в сторону выхода.
– Назлы! Я доеду на такси. Адрес знаю. Ничего сверхъестественного. Ну пожалуйста, я ещё максимум час и вернусь, обещаю. Я так устала сидеть без дела, пока ты учишься.
– Ладно, уговорила. Только час. – Видимо, почувствовав себя виноватой за то, что я скучала все эти дни, она нехотя попрощалась, но всё-таки уехала.
Я продолжила отрываться в том же резвом темпе, время от времени присаживаясь на один из разноцветных диванчиков у перегородки и переводя дух.
Вскоре мне захотелось попробовать вино ещё и из шелковицы. Обычно, спиртное не особо в меня лезло. Я могла выпить не больше одного-двух бокалов вина или фужеров шампанского. Но, со второго меня накрывало прям знатно. С непривычки, наверное. А этот шарап шёл так легко... Совсем не ощущалось, что это вино. Так, сок какой-то. И этот "сок" пленил меня уже одними своими названиями. Вино из шелковицы! Подумать только!
Кровь от этой ароматной и, казалось, совсем некрепкой шелковицы закипела. Рванула по венам, перемешивая мысли и немного рассредоточивая движения.
Очередной трек закончился мощным и продолжительным всплеском ударных. Я вскинула руку, слегка подпрыгнув на последней ноте и чуть не упала при приземлении.
В голове зашумело, в желудке всё крутилось и переворачивалось, а над самым ухом прогрохотал густой, со стальными нотками мужской бас:
– Не устала танцевать?
Глава 11
От резкого поворота на сто восемьдесят градусов, я пошатнулась и врезалась в парня позади меня. В отчаянии вцепилась в мускулистые руки, чтобы не упасть, подняла голову...
Что за чёрт? Я больше чем уверена, что это был голос Адема!
– Что ты сейчас сказал? – всё-таки решила перепроверить.
Но в ответ получила только непонятный набор турецких фраз.
Чертовщина какая-то!
– Саша! – снова позвал призрачный Адем уже с другой стороны. – Поехали домой!
– Да пошёл... Ты??? – уже подняла руку, чтобы отмахнуться от навязчивого призрака братца, как от противной мухи, но тут же захлопнулась.
Адем стоял, непринуждённо прислонившись плечом к одной из стоек и нервно поигрывая зажатой в губах зубочисткой. Чёрная рубашка с закатанными рукавами придавала его суровому и какому-то измученному виду ещё больше мрачности.
– Не заставляй снова взваливать тебя на плечо и тащить в машину. – Прозвучало, как угроза, но только почему-то от этих слов я не испугалась, как то запланировал мой братец-тиран, а воспламенилась. Там...
Вспомнилось его мокрое, идеально "скроенное" тело, плоский, волосатый живот, моя ступня, прижатая к...
– Саша! – рявкнул Адем и я очнулась от грёз.
– Хорошо! Идём! – я вскинула руки, давая понять, что дойду сама. Не хватало ещё ехать на его плече голой задницей вперёд. Юбка-то однозначно задерётся!
– Садись! – кивнул "разъярённый бык" на пассажирскую дверь уже новой машины. Серебристый кроссовер на этот раз.
Мажоришка! Интересно, сколько их у него?
– Точно садиться?
– Саша! Ты можешь просто закрыть рот и сесть в грёбаную машину?
– Нет, ну я к тому, что мог бы не говорить очевидные вещи. Ну не встану же я в неё!
– О, Господи! – и вслед за этим хлынул мощный поток турецких слов, местами перемешанный с моим именем.
– Э-э... А разве у вас не говорят "О, Аллах"? Или что-то в этом роде.
– Саша! – почти взвыл он и схватился за голову. – Ты просто разрываешь мой мозг! Я столько всего наговорил, а ты интересуешься, почему я сказал "О, Господи"?
– Ну не то, чтобы мне это было так уж интересно... Ладно, не гони. Проехали! – махнула я рукой и закинула гудевшие от танцев ноги на приборную панель.
– Что проехали? Мы ещё даже не тронулись!
И меня пробрало на смех. Такой заливистый и долгий. Как бы не рызыкаться.
– С тобой точно тронешься! – наконец, успокоилась я.
– Я провославный. – Зачем-то уточнил он.
– Поздравляю! – выудив из сумочки пачку сигарет и зажигалку, я дёрнула ручку на двери и вышла.
Не успела закурить, как передо мной возник метавший глазами молнии Адем.
– Я сказал, не курить!
– Ты сказал не курить в твоём доме. А сейчас мы на нейтральной территории.
– Он снова что-то рявкнул на турецком и выхватил из моих губ сигарету.
– Я не пойму, какое тебе дело до моих вредных привычек и вообще, зачем ты приехал в клуб? Только не надо "ля-ля", что притащил свою задницу, чтобы оторваться. Не поверю даже под дулом пистолета. Зануда!
– Что такое "ля-ля"?
– Нет, ну это вообще вынос мозга! – устало выдохнула я. Один плюс: из-за его феноменального кретинизма я почти протрезвела. Голова даже больше не кружилась.
– Это ты мне мозг выносишь!
Надо же! Хоть это знает.
– Я не хочу, чтобы моя сестра курила. По-моему это нормальное желание.
– Да какой ты мне брат? Так... Седьмая вода на вашем любимом инжирном киселе. – Поняв, что он снова не "въедет" в сказанное, я в который раз махнула рукой и достала ещё одну сигарету.
Пара секунд и я повисла вниз головой на его плече.
– Отпусти! Ненормальный! Тиран! Индюк тупоголовый!
– Саша, закрой рот. А то ты мне сейчас мозг тронешь своей седьмой водой на киселе.
Чего – чего? Ну и дурак!
Глава 12
– Ну что ты прилип ко мне, как банный лист к ж-жо... – начала я, как только моё это самое место коснулось сиденья.
– Саша!!!
– К животу! – развела я руками, намекая, что это он пошляк, раз такое подумал. – Я же сказала Назлы, что вернусь через час, не позже.
– Прошло почти два. Чтоб ты знала.
– Правда? – тихо пролепетала я и уставилась в окно, неподвижная картинка в котором начала стремительно меняться, мелькая сотнями огней и пляшущих силуэтов старинной и современной архитектуры.
– Правда! – Взбудораженно подтвердил Адем и вырулил на Галатский мост. – И я не пристал. Я просто переживаю за тебя. И считаю, что в этом нет ничего удивительного. Как брат, понимаешь?
Слово "как" было выделено намеренно.
– Не понимаю! Я – вполне самостоятельная, взрослая, двадцатипяти летняя женщина. Не привыкшая к контролю... – я начала загибать пальцы. – Не перед кем давно не отчитывающаяся. Свободная. Самодостаточная. Приехавшая отдыхать и развлекаться.
– И для начала решила напиться, да? – перебил он меня.
– Чего??? Да я, между прочим, вообще почти не пью! Просто у меня желудок слабый! – возмущение бурлило во мне кипятком и выплёскивалось через край. Незаслуженное обвинение! – Я выпила только два бокала, Адем!
– Это ты маме или Назлы рассказывай. А мне не ври, Саша! Какая ты взрослая? Ты маленькая, избалованная девчонка, требующая хорошей трёпки. И, пока ты живёшь в моём доме, будешь следовать обычаям и правилам этой страны и нашей семьи!
– Останови!
– Почти приехали.
– Останови, Адем! – крикнула я так, что сама чуть не оглохла. Голова кружилась, к горлу поступала тошнота. Я уже не понимала, от чего мне стало так дурно – от тряски по каменистой дороге или от его слов. И чем вызваны эти слёзы в глазах – выпитым алкоголем или пустыми обвинениями, тоже не ясно.
Он, наконец, припарковался у обочины и разблокировал двери.
Ноги подкашивались. Я скинула обувь и ступила на густой ковёр из влажной травы.
– Саша! Ты куда собралась? – Адем догнал меня и удержал за плечи. Видимо, последние силы я потратила на то, чтобы смахивать его тяжёлые лапищи, потому что желудок тут же передумал выворачиваться. Я сделала короткий, полусухой плевок и, задрожав всем телом, повисла на руках братца.
– Кажется, я отравилась, Адем... – прошептала я и прикрыла глаза, балансируя где-то между сном и явью.
– Ладно, поехали домой. Там разберёмся.
Оставшиеся десять минут дороги я полулежала на пассажирском кресле и постанывала от резей в желудке.
– Я не буду никому подчиняться... Ни перед кем отчитываться... – новая волна боли и: – Ты ничего не знаешь обо мне, чтобы такое говорить... Совсем ничего...
– Но ты же мне расскажешь, правда, Саша? Я очень хочу знать.
– Нет! – вытолкнула я из себя и отвернулась к окну.
* * *
Меня всё ещё тошнило. Меньше, но всё же... Комната плыла перед глазами, растекалась, как капля акварели на мокром листе. И лежавший рядом со мной силуэт тоже растекался.
– Адем? – я резко села и голову понизило острой болью. А над кроватью точно не появилась полка? Такое ощущение, будто ударилась. – Что ты тут делаешь, извращенец?
– Вижу, что тебе уже лучше. – Расцвёл он в белозубой улыбке, склонившись надо мной. – Ночью ты не называла меня ни дураком, ни извращенцем...
– А что я делала? – взгляд под одеяло – на мне всё та же одежда.
– Стонала и жарко прижималась ко мне... – глубокий, завораживающий бас взбаломутил внутреннюю дрожь.
– Пиз... Врёшь!
– Не в том смысле, что ты подумала, маленькая хулиганка. Уже обрадовалась, а?
– Да пошёл ты! Много чести для таких, как ты! – эти фразы были просто выплюнуты. Слишком резко, слишком быстро. И черезчур громко для моей раскалывающейся головы. В ушах зазвенел самый настоящий школьный звонок.
– Вот теперь я узнаю свою Сашу!
Свою? А у тебя ничего не треснет, красавчик?
– Это всё, конечно, замечательно, мило, ми-ми-мишно и тому подобное... Но объясни мне на милость, какого хрена твоя наглая задница делает в моей постели?
– Сидит.
Нет, он решил меня доканать!
– Я говорю: с какой целью Вы, мой любезный, присутствуете в моей кровати?
– А это у тебя надо спросить. – Криво усмехнулся братец.
– Чего?
– Сама попросила остаться. Наверное, чтобы поизголяться и отомстить, вынудив убирать за тобой тазики.
Твою ж мать!
– Прости.
– Но, ты знаешь, мне даже польстило. Я предлагал позвать Садыку, но ты так настаивала...
– Да иди ты! – я треснула Адема по руке и занырнула головой под подушку, как страус. Прячась не то от стыда, не то от желания придвинуться ближе и положить голову на обнажённую грудь братца.
– И ты меня прости... Что засомневался в твоих словах. Да и вообще наговорил ерунды... Ты ведь и правда отравилась, Саша! – он легонько коснулся моей спины, прикрытой футболкой, и кожа в этом месте вспыхнула. Будто, произошла химическая реакция.
– Примешь в знак извинения экскурсию в музей игрушек?
– В музей игрушек, правда? – загорелась я, наконец вынырнув из своего укрытия.
– Правда, правда, – довольно заулыбался он, поднимаясь на ноги. – Только искупаюсь, посплю часа два и поедем. А то мне кажется, что я насквозь пропах блевотиной.
– Да пошёл ты! Пошляк! – снова выдала я, скривившись ему в спину.
– Извини, просто хотел удостовериться, что тебе точно стало лучше.
Что ты! Остряк!
– Эй, Адем! – окликнула я, когда он был уже в дверях. – Я надеюсь, ты не залезал под одеяло с ногами? А то вдруг у тебя грибок? Мне уже одних твоих носков в прошлый раз хватило.
Я задержала дыхание в ожидании ответа. Вопрос, лежал Адем со мной под одеялом или поверх, мучал меня с самого момента пробуждения.
– Поверх. – "Зацвёл" он, как будто читая мои мысли. – Но как только вылечу грибок, обещаю, что лягу под, не переживай.
Последняя фраза просто убила, обдала жаром. Щёки запылали костром, а моя хулиганская улыбка сползла на нет. И, как я понимаю, перелетела на его бессовестные губы.
Адем прикрыл дверь, а его грохочущий смех ещё долго отдавался в моей голове тупой болью.
Глава 13
| АДЕМ |
Насчёт поспать я, конечно, погорячился. Вряд ли удастся. А вот душ придётся очень кстати. И это ни в коем случае не связано с тем, что я сказал Саше...
Сегодня ночью она была другой. Не той, готовой атаковать в любую секунду несносной девчонкой. Как не была и непокорной Александрой, бьющей по моим нервам, как по гитарным струнам. Проверяющей их на прочность своей дикой игрой.
Этой ночью Саша была беззащитной и уязвимой, нуждающейся в моей заботе. Даже и думать не хочу, что могло с ней случиться в клубе в таком состоянии, не приедь я и не забери её. Тот парень так и тёрся вокруг, выслеживал, как шакал, поджидал, чтобы напасть на легкодоступную добычу.
Глупая девчонка! Ветреная, бестолковая! Но всё же... Сегодня она меня настолько поразила, что я не стал звать Садыку, а остался сам за ней ухаживать. Не хватало, чтобы ещё до мамы дошли слухи о состоянии сестрёнки Назлы. А ведь подумала бы не то! Как и я поначалу.
Полночи Сашка меня трогала своей беспомощностью и тихими посапываниями. И... трогала руками, чёрт побери!
Жалась во сне пылающим телом, прикасалась горячими ладошками к груди, плечу и постанывала.
Боже! Я не дурак, чтобы решить, что шумные вздохи больной это стоны другого характера. Не дурак, чтобы принять её нежные поглаживания на свой счёт. Наверное, скучала по своему парню. Хотя, не получается у меня представить, что у такой сумасбродки он вообще есть.
Не может быть! Не может!
Но когда она сквозь сон простонала "Адем", внутри у меня что-то сдвинулось, переместилось, наполняя грудь невероятным теплом. Но тут же, это "что-то" вошло в диссонанс с моим организмом. Перекорёжилось и снова остыло, когда Сашка всего навсего попросила воды.
А я распалился, растёкся... И размечтался, всматриваясь в её идеальные черты лица и до боли чувственные губы.
Заводила! Манила! Влекла! Начиная с того момента, когда вытерла мокрое декольте в зале прилёта. Распалила меня с полоборота! Да вот только тогда я ещё не знал, что она та самая Александра Гурьева – моя сводная сестра.
Зато теперь я в курсе. И что? Да ничего не изменилось – всё так же хочу её! Мне бы снова, как в те выходные бросить всё и уехать домой. Подальше от Сашки. Придумывать любые причины, чтобы не приезжать до самой свадьбы... Но, вместо этого я стою под холодным душем и дрочу, как зеведёный. Придумываю причины, чтобы остаться и накидываю мысленный план, куда бы ещё её свозить.
* * *
– Пижонские штаны! – сходу заявила она, не успев ещё даже сесть в машину.
– Не понял, что? – я снял солнцезащитные очки и в полнейшем недоумении уставился на Сашку.
– Терпеть не могу клетку. А, когда она на мужских штанах – аж до тошноты, – скривила она свой милый носик.
– Вульгарная юбка! – кивнул я на её голые коленки и фантастически стройные бёдра. Бесило! И даже не знаю, что больше: то, что на эти соблазнительные ножки будут заглядываться все, кому не лень или то, что буду заглядываться и соблазняться я сам. – Кстати, я готов переодеться.
– Что, правда? – Саша удивлённо выгнула бровь и усмехнулась. – Ах, ну да! В обмен на то, чтобы я надела что-то другое. Зануда!
– Да нет, не обязательно. – Пожал я плечами, стараясь не коситься на гладкие девичьи бёдра. – Просто не хочу, чтобы ты заблевала весь салон от вида моих штанов.
– Да пошёл ты! – на этот раз без всякого злого умысла выдала она и полезла в недра сумочки.
Господи! Её пальчики! Изящные, тонкие... Даже то, как она прижимала их к замочку вводило меня в эротический транс. Руки художницы! Только у них и у пианистов самые выразительные руки и плавные движения.
Саша, наконец, нашла то, что искала. Вытолкнула из длинной пачки одну жевательную подушечку на ладонь и поднесла к губам.
– Стой! Что ты творишь? Хочешь, чтобы твой желудок снова взбунтовался? – я потянул её ладошку к себе и мягко забрал губами мятный прямоугольник, слегка коснувшись нежной кожи кончиком языка. Намеренно. Желая посмотреть, как отреагирует "сестрёнка".
– Эй! Поаккуратней! Ещё микробов мне твоих не хватало! – сморщилась она и потянулась за упаковкой влажных салфеток на приборной панели. – Ты же такое "не ешь"! – съязвила она.
– С такими дурёхами ещё не то приходится делать!
– Ну ладно тебе, Адем! Хватит обзываться. Давай уже поедем! Я очень хочу посмотреть на старые игрушки. – Саша положила руку мне на плечо и это не столько нежное, сколько дружеское прикосновение опять что-то сдвинуло внутри меня.
Глава 14
– Адем, иди сюда. Смотри! Смотри! Какие смешные! Как настоящие! – Саша стояла около широкой, во всю стену стеклянной витрины и тыкала указательным пальчиком в воссозданную внутри атмосферу немецкой кофейни начала двадцатого века. – А тут! М-м-м... Умереть, не встать! Даже кошечка у них есть!
Пальчик "сестрёнки" переместился вправо и теперь указывал в сторону ниши с аристократической гостиной девятнадцатого века.
Уже час я наблюдал.
Почти молчал и только слушал и смотрел, как её тонкие кисти порхают от стеллажа к стеллажу, от витрины к витрине, не смея коснуться начищенного, должно быть, до скрипка стекла.
Никогда не имел слабости к женским рукам, а тут... Наваждение какое-то!
– Смотри! У них тут больница, Адем! – Сашка сложилась пополам и запищала, как мышка, давясь со смеху. – И горшки под кроватями! Вот умора!
Я встал за её спиной и положил руки на угловатые плечики: – Ми-ми-мишно?
Она замерла и резко затихла. Сделала такой же неожиданный и широкий шаг к другой полке, тем самым, я уверен, намеренно стряхнув мои руки.
– Да, ми-ми-мишно. – Прозвучало сухо и почти строго.
Чёрт! Мимо! Промахнулся ты, Адем!
А может, у неё и правда есть парень?
– Я думаю, это не горшки, а тазики... Ну ты поняла для чего. – Попытка разрядить накалившуюся обстановку юмором.
– Да иди ты! Теперь всегда будешь мне напоминать? – она шлёпнула меня по плечу и почти перебежала в следующий зал. – Давай закругляться, а? Кажется, мой желудок заработал и готов сейчас съесть даже слона.
– Ну идём! Слона мы вряд ли найдём, а вот самую вкусную в городе тархану готовят прямо через дорогу.
– Тархана? А что это? – она снова резко остановилась и уставилась на меня с недоверием.
– Суп, Саша! Вкусный и ароматный овощной суп.
– Овощной? Бе-е! Идём, я видела рядом с парковкой продают пиде!
Пиде! Ну конечно! Просто "идеально" после отравления!
| САША |
Даже странно, как это он ни разу меня не подколол. Да и вообще какой-то притихший весь день был. Может, снова проблемы на плантации? Или тоже траванулся?
Нет... Тазики таскать не буду. Не дождётся!
Всю дорогу до дома" братишка" опять не проронил ни слова. Вот зануда!
Точно! Как же я сразу не поняла? Его Назлы попросила развлечь меня, пока сама дописывает диплом. И теперь, выполнив долг перед сестрой, Адем просто торопился поскорее вернуться и избавиться от общества ненормальной Саши.
Самовлюблённый индюк!
– Спасибо за экскурсию, Адем. Было мило. – Получилось не так весело, как хотелось. Да ну и ладно!
Я перепрыгнула через одну-единственную деревянную ступеньку нашей общей веранды и уже дотронулась до ручки двери, ведущей в спальню.
– Саша! – это был голос, наполненный чувственным желанием. Горячий, глубокий, слегка осипший. Обезоруживающий.
Ещё секунда и на мою талию легли жилистые руки Адема и потянули назад, к небольшой нише, разделявшей окна наших комнат.
Спина коснулась прохладной стены... Адем прижался к моему лбу своим и замер, прикрыв потемневшие, как угли, глаза.
– Саша... – горячо прошептал он. Почти простонал, обдавая мои губы ароматом мяты. – Считаю до трёх. Если не успеешь сбежать – потом не обижайся! Один...
И моё сердце забилось раненой птицей...
– Два...
И мой рот приоткрылся, желая почувствовать тепло его губ...
– Три!
И я бросилась к дверям своей спальни и влетела внутрь.
Прикрыла руками губы и поймала своё отражение в зеркале: в глазах шок, щёки пылают, а похолодевшие ладони трясутся и прижимаются к губам, словно защищая от поцелуя.
Твою ж налево! Вот это выпад со стороны братца! И как теперь прикажете с ним общаться?
Ещё минут пятнадцать я мерила шагами периметр комнаты и пыталась рассортировать рассыпавшуюся мозаику мыслей в своей голове.
Металась между желанием ворваться в его комнату и устроить разборки и желанием влететь туда же и накинуться на сводного брата со страстными объятиями и поцелуями.
Так распереживалась, что не сразу заметила небольшую светло-жёлтую коробочку у себя на кровати. Взяла её в руки, сняла крышку и чуть не выронила от неожиданности.
Внутри, обёрнутые в несколько слоёв тонкой, шелковистой ткани лежал один из трёх малышей из той самой музейной больнички, его кроватка и... горшок.
