Текст книги "Литературная Газета 6536 ( № 50 2015)"
Автор книги: Литературка Литературная Газета
Жанр:
Публицистика
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 15 страниц)
«Я делаю то, что умею, на благо Родины. Это и есть мой патриотизм»
«Я делаю то, что умею, на благо Родины. Это и есть мой патриотизм»
Искусство / Искусство / Персона
Светлана Дружинина с мужем, Анатолием Мукасеем
Фото: Фёдор ЕВГЕНЬЕВ
Теги: искусство , кинематограф
К чествованиям и празднованиям Светлана Дружинина относится философски: юбилей, по определению древних римлян, это дата, кратная 50, все остальные события, независимо от круглости обозначающих их чисел, помпезных торжеств не заслуживают. Так что в преддверии грядущей весьма солидной годовщины «крёстная мама» бравых гардемаринов предпочла говорить не о себе, а о новой картине, которая продолжит любимую всеми киносагу.
– Светлана Сергеевна, неужели праздник отменяется?
– Для моей семьи, конечно, нет. Приедет сын, внуки, а вот у любимой моей невестки Катюши (Екатерина Гамова – член национальной сборной по волейболу, двукратная чемпионка мира. – К.В. ), к сожалению, тренировка. Вот такой тихий семейный праздник. Потому что следующий день уже расписан буквально по минутам – у нас на картине «Гардемарины-4» предподготовительный период. Впрочем, я никогда день рождения шумно не отмечала – всегда работала: либо снимала, либо сдавала картину – это же конец года. Даже в 90-е, в самое трудное время, без работы не сидела – дублировала западные фильмы. Но дело не только в этом. На Руси ведь дни рождения не справлялись – это сакральный праздник. А вот на день ангела – 26 февраля (Светлана по православным святцам – Фотиния) – непременно соберу друзей. Но тоже не очень шумно – после бурных чествований юбиляры потом с большим трудом приходят в себя, у меня на это времени нет, мне снимать надо.
– Получается, праздновать вам в принципе некогда?
– Абсолютно. У нас очень мало времени: картина должна выйти на экраны 14 октября 2017 года – в 230-ю годовщину сражения при Кинбурнской косе, когда русские войска под командованием Суворова, он тогда ещё был генерал-аншефом, разгромили турецкую армию, стремившуюся восстановить контроль над Крымом.
– А почему вы решили снимать фильм именно о событиях «времён очаковских и покоренья Крыма»? Само время тему подсказало?
– Тема действительно настолько горячая, что у кого-то может сложиться впечатление, что Дружинина взялась за заказной фильм, решив на конъюнктуре быстренько сляпать ходовое кинцо. На самом же деле сценарий был написан семь лет назад. Если бы тогда, в 2008-м, нам удалось раздобыть денег… Но когда гремит кризис, до кино никому нет дела. Знаете, иногда бывает очень досадно от того, что мы так фатально опаздываем с картинами, которые поднимают престиж страны. Нет сейчас более эффективного средства для формирования положительного образа державы, чем кинематограф! Посмотрите, как умело и оперативно этим пользуются американцы, – выбрасывают на мировой рынок один боевик за другим, и в каждом простые и честные американские парни спасают всё человечество!
– Семь лет назад предвидеть Крымскую весну никто не мог. Откуда такая прозорливость, Светлана Сергеевна?
– Да прозорливость тут совершенно ни при чём. Идея продолжения саги возникла, как только мы закончили съёмки «Гардемаринов-3». Оставалось только найти историческое событие, вокруг которого можно было бы развернуть сюжет нового фильма. Если помните, предыдущий отчасти отпирался на сражение при Гросс-Егерсдорфе, но мне хотелось отыскать нечто более значительное. Я уже собиралась, как обычно, засесть за историческую литературу, но на дворе был 1991-й. К тому моменту, когда наша картина вышла на экраны, стало окончательно ясно, что следом за страной стремительно и неотвратимо уходит в небытие и великое советское кино.
– Тогда вам и пришлось вспомнить актёрскую профессию и заняться дубляжом?
– Поначалу – да. Я никогда никакой работы не боялась. Западное кино пошло к нам потоком. На этот «наркотик» молодое поколение подсело очень быстро. Плоды такого «просвещения» мы пожинаем до сих пор. Сожалею, что и сама, пусть косвенно, приложила к этому руку. Но тогда мы искренне верили, что это ненадолго, что вот-вот – и начнёт подниматься наш кинематограф. «Вот-вот» растянулось почти на два десятка лет. Когда в 1995-м мы начали снимать «Тайны дворцовых переворотов», на своей шкуре это очень хорошо прочувствовали (Ролан Быков подбросил идею – уйти с «Мосфильма», создать свою студию и присоединиться к его Фонду развития детского и юношеского кино, – так был создан наш «Сагитариус»). Но оптимистичного, светлого, с патриотичным – я не боюсь этого слова – настроем кино у нас по-прежнему мало.
– А что вы вкладываете в понятие «патриотизм»?
– А давайте обойдёмся без слов. Меня часто приглашают на телевизионные ток-шоу…
–…Вы их смотрите?!
– Не смотрю – времени нет, но слушаю. Так вот, я упорно отказываюсь от приглашений. Не говорить надо, а дело делать. Я делаю то, что могу, что умею на благо Родины. Это и есть мой патриотизм. Я снимаю кино про настоящих мужчин, которые верны в дружбе, честны в любви и бесстрашны в сражении за свою страну. Ключевым событием нового фильма Кинбурнская баталия выбрана не из конъюнктурных соображений – это первое сражение, в котором гардемарины были задействованы в качестве самостоятельных воинских подразделений. В будущем им предстояло стать легендарной морской пехотой. А что касается «конъюнктуры»… Не будем забывать, что Крым испокон веков был для России важнейшей стратегической точкой на карте. Да и история – не зря нам это в школе внушали – развивается по спирали. Сбитый истребитель был не первым вероломством, учинённым турками по отношению к Русской армии.
– ???
– 14 (по старому стилю – 1) октября в православии отмечается большой праздник – Покрова Пресвятой Богородицы. Накануне вечером во всех храмах служат большую литургию, после службы наши предки по традиции отправлялись в баню, потом садились за стол. И естественно, в праздничный день встать с зарей было трудновато. Вот на рассвете турецкий десант и решил атаковать Кинбурнскую крепость, которая могла стать плацдармом для нападения на базу Русского флота, расположенную тогда в Херсоне. Я проштудировала «Науку побеждать» Суворова и его биографию в серии «ЖЗЛ». Они тогда надолго стали моими настольными книгами.
– Но семь лет назад – это же 2008 год. Везёт вам на кризисы!
– Да уж! Но на сей раз отступать мы не намерены. Времени в обрез, и со средствами туго: исторический фильм – дело затратное, но пока мы выиграли питчинг у Фонда кино только на предподготовительный период. В начале будущего года предстоит снова участвовать в конкурсе, уже на финансирование очередного этапа. Мы открыли сбор средств через интернет: как говорит мой супруг (оператор Анатолий Мукасей. – К.В. ), россиян – 140 миллионов, если каждый скинется хотя бы по пять рублей, мы наше кино снимем вовремя!
– Дату премьеры вы уже назначили. А место выбрали?
– Конечно, Севастополь! Вы бы видели, с какой самоотверженностью эти люди нам помогают! Они и должны первыми увидеть результаты нашего совместного труда.
– В решительности и целеустремлённости вы и Екатерине Великой не уступите! Как удаётся хрупкой женщине держать в своих изящных ручках такое сложное дело, как кино?
– Ну, это вы уж… Не хотела бы я оказаться на её месте. Но, конечно, эта воистину неповторимая женщина мне действительно очень интересна. Она умудрялась оставаться стопроцентной женщиной и при этом решать важнейшие государственные проблемы. Она ведь могла потакать мужу и жить в достатке и праздности в этой чужой ей России, а она рискнула взять на себя ответственность за огромную страну, влюбить её в себя и неустанно, день за днём заботиться о её интересах. Когда Путина как-то спорили, как он относится к Петру Великому, он первенство отдал не ему, а Екатерине: «Крови меньше, а дел – больше!» Ну а как мне удаётся… Не скажу! Женщина без тайны – это не женщина!
Беседовала Ксения ВИШНЕВСКАЯ
Ожившие сказки
Ожившие сказки
Искусство / Искусство / Успех
Теги: искусство , театр , музыка
Год Литературы отмечен премьерой музыкально-просветительского цикла «Сказки Пушкина»
«Что за прелесть эти сказки…», – восклицал некогда классик русской словесности, создавший на основе фольклора поэтические шедевры. В свою очередь композиторы, вдохновившись пушкинскими творениями, создали великолепные музыкальные полотна. Познакомить юных слушателей с миром русской сказочной оперы и музыки через литературные первоисточники решили авторы проекта – актер и режиссер Петр Татарицкий и музыкальный критик, профессор Евгения Кривицкая. И создали оригинальный проект «Сказки Пушкина»: премьера первой части цикла, куда вошли «Сказка о царе Салтане» и «Руслан и Людмила», состоялась в Большом зале Администрации Президента РФ.
Зазвучали известные с детства строки: «Три девицы под окном пряли поздно вечерком…» и на экране возникли персонажи из иллюстраций Ивана Билибина и специально созданных к проекту графических рисунков театрального художника Олега Чернова. Благодаря современным возможностям видео-монтажа и интерактивным инсталляциям Алексея Зачесова картинки оживали, колдовским образом распадались на части, скрывались в орнаментах, создавая параллельный, визуальный ряд поэтическому слову и музыке из одноименной оперы Римского-Корсакова.
Для сопровождения «Руслана и Людмилы» избрали песочную анимацию: увлекательно было наблюдать рождение волшебных картин, «материализующих» сюжет поэмы. Вот, речь идет о трех соперниках Руслана – Рогдае, Фарлафе и Ратмире, – и на наших глазах проступают их портреты, а потом трансформируются в девичье личико красы-Людмилы… Описать словами все эти чудеса, возникшие благодаря художнику Артему Нерсесу, почти невозможно, как и увлекательную манеру чтения пушкинских строк Петра Татарицкого – динамичную, выразительную, не без актерского лицедейства. Сам себе театр в лицах, он сразу же захватил внимание и строптивой детской аудитории, и взрослых слушателей. Если же попробовать проанализировать, в чем же секрет – то, вероятно, в крупных смысловых линиях самого Пушкина, в которые группировался текст, в точно выстроенных кульминациях, в актерской природной энергетике, посылаемой залу, в постоянной смене ракурсов: только через логически обоснованную интонацию актер вдруг перевоплощался то в зловредно-ехидную волшебницу Наину, то в очаровательную капризницу Людмилу, то в ее ухажоров – бахвала Фарлафа, горячего хазарского хана Ратмира, зловещего Рогдая, удальца Руслана. Не было произнесено ни одного «проходного» слова, и зал благодарно внимал озвученной истории.
Симфонический оркестр и хор Госкапеллы России под управлением Дмитрия Крюкова стали добрыми соратниками, досказывавшими нюансы повествования. Удачно придуманные эпизоды мелодекламации продемонстрировали, насколько тонко наши композиторы-классики чувствовали слово Пушкина: музыка и поэтические строфы вошли в идеальный резонанс, эмоционально дополняя друг друга. Продуманный отбор арий и дуэтов главных персонажей дополнил характеристики действующих лиц, но не перегрузил драматургию композиций. Каждый из певцов, следуя режиссерской задумке, старался создать образ героя, что очень важно для игрового восприятия происходящего аудиторией. Солистка Камерного музыкального театра имени Б. Покровского Татьяна Федотова стала трепетной Царевной-Лебедью и своенравной Людмилой, прима Детского музыкального театра имени Н.Сац Людмила Бодрова убедительно сыграла и безутешное горе царицы Милитрисы и радость нежданной встречи с царем Салтаном. А в «Руслане и Людмиле» ее голос обрел страстные нотки, так подходящие обольстительной Гориславе. Теперь стало понятно, почему хазарский хан Ратмир (его арию эффектно исполнил контртенор Рустам Яваев) сбился с ратного пути. За музыкальные воплощения Руслана и Салтана отвечал солист Госкапеллы отличный характерный бас Руслан Розыев, а за Гвидона и Финна – молодой тенор Большого театра Сергей Радченко. Заслуженные аплодисменты снискал и напыщенный Фарлаф, созданный Ильей Ушуллу; завороженно зал внимал и балетному воплощению «ожившей» Царевны Лебедь (Мария Письменская) под выразительное звучание дуэта виолончели и органа на музыку К.Сен-Санса (солировали Надежда Федорченко и Евгения Кривицкая).
Ну, а в Прологе и Эпилоге представлений дети и взрослые с радостью подпевали Сказочнику-Татарицкому, под «прекрасную шарманку», в таких любимых, знакомых с детства и школьной поры строках Пушкина про «Лукоморье» и «Памятник», которые обрели жанр баллад и звучали со сцены вновь пророчески. Для многих в зале эти просветительские программы стали первым знакомством с симфоническим оркестром, жанром оперы, распахнув двери в мир классической музыки и искусства.
Максим ДМИТРИЕВ
О пистолетах вальтер и «записке Шелепина»
О пистолетах вальтер и «записке Шелепина»
Политика / Настоящее прошлое / Продолжение темы
Теги: Вторая мировая война
«ЛГ» не раз обращалась к теме Катынской трагедии. В частности, в № 39 под заголовком «Вокруг расстрела поляков» в связи с выходом интервью доктора исторических наук А. Плотникова корреспонденту «ЛГ» Олегу Назарову (№ 34, 2015) было опубликовано письмо заместителя посла Польши в РФ Мирослава Чещлика.
Редакция оставляла за собой право вернуться к теме и попросила высказать свои соображения историка Алексея ПЛОТНИКОВА, к которому были адресованы претензии польского посольства. Публикуем его ответ.
Пользуясь возможностью, хочу ответить на высказывания заместителя польского посла о моих «недопустимых» с точки зрения официальной Варшавы высказываниях по «Катынскому делу» – делу о расстреле польских военнопленных в начале Великой Отечественной войны под Смоленском. Эта история изначально, ещё в 1943 году, получила название «геббельсовской провокации».
«Геббельсовской» её назвали потому, что в годы войны и в первые послевоенные годы ни у кого не вызывал сомнения факт расстрела поляков немцами, а также по той причине, что «дело» с немецкой стороны по обвинению Советского Союза в Катынском расстреле лично курировал именно министр пропаганды Германии Й. Геббельс. И оно имело тогда для всех очевидный провокационный характер, направленный на раскол антигитлеровской коалиции и недопущение участия в войне против Германии сформированных в СССР польской армии Андерса и Войска Польского Берлинга.
Не вдаваясь в историческую дискуссию, которая официальной Варшаве не нужна, поскольку в нынешней Польше – в отличие от былой народной и социалистической – давно сформулирована «единственно правильная» версия событий в Катыни, отвечу заместителю посла Польши по высказанным им претензиям ко мне.
Для начала отмечу, что практика «окриков» из польского посольства по поводу «неприемлемой» и «возмутительной» для Варшавы трактовки катынских событий имеет давнюю историю. Впервые окрик прозвучал в 1990 году в адрес главного редактора «Орловской правды», год спустя – в адрес главного редактора «Военно-исторического журнала». Не могу не заметить и того, что все противоречащие официальной польской версии факты или откровенно игнорируются и замалчиваются, или цинично «выворачиваются наизнанку», извращаются и фальсифицируются. Иногда вопреки логике и здравому смыслу.
А теперь по порядку.
В первую очередь отмечу, что г-н заместитель посла очень странно интерпретирует известную «Анжерскую декларацию» польского эмигрантского правительства от 18 декабря 1939 года, официально опубликованную и содержавшую изложение основных принципов внешней политики «правительства в изгнании». При этом он обвиняет авторов интервью в «интерпретации фактов, несоответствующей историческим знаниям». Между тем одним из «принципов» этой политики было чётко зафиксированное в «Анжерской декларации» положение о «продолжающейся войне с Советским Союзом» (немецкий аналог – Kriegszustand mit der Sowjetunion – даёт ещё более чёткое определение).
Думаю, г-ну Чещлику, как дипломату, должно быть лучше других известно, что на официальном, дипломатическом языке такая формулировка означает не что иное, как формальное объявление Советскому Союзу войны, причём объявление одностороннее, поскольку советское правительство, как известно, войну Польше не объявляло. Так что никак «не соответствует историческим знаниям» попытка Варшавы переложить на нас свою ответственность – польских интернированных военнослужащих бывшего Войска Польского юридически «сделало военнопленными» именно собственное польское эмигрантское (тогда – Анжерское, впоследствии – Лондонское) правительство в изгнании, которое фактически объявило 18 декабря 1939 года войну СССР.
Самым же поразительным является то, что «храброе» эмигрантское польское правительство при этом не объявило войну Германии, которая действительно оккупировала и расчленила страну, развернув сеть концлагерей и уничтожив впоследствии около шести миллионов поляков. Германия в декларации 18 декабря лишь обтекаемо именуется «Главным врагом – Немецкой империей» – и не более. Это тоже красноречивый факт, о котором г-н Чещлик умалчивает.
13 апреля 1943 года министерство Йозефа Геббельса провело пресс-конференцию с демонстрацией киноролика и фотоматериалов об убитых в Катынском лесу польских офицерах. В те дни Геббельс записал в личном дневнике: «Катынское дело становится колоссальной политической бомбой, которая в определённых условиях ещё вызовет не одну взрывную волну…»
Далее в его письме мы видим традиционный набор штампов польской пропаганды. Например, о том, что « факт расстрела польских офицеров и солдат НКВД был подтверждён источниками и многими советскими историками (выделено мной. – А.П. )», атака на ненавистную «Комиссию Н. Бурденко», «Специальное сообщение» которой якобы было отвергнуто Нюрнбергским трибуналом «за недостаточностью доказательств».
Ну и конечно же, несмотря на всю свою абсурдность, опять всплывает утверждение о закупленных НКВД «специально для расстрела польских офицеров» немецких вальтеров ППК калибра 7,65 мм и немецких же к ним патронов (жаль ещё, что г-н Чещлик не уточняет названия фирм-изготовителей). Всё это якобы большими партиями поставлялось из Германии в СССР в предвоенные годы. Эти утверждения бездоказательны, не соответствуют историческим фактам, а вернее, прямо им противоречат.
Ещё один исторический перевёртыш. «Многими советскими историками» (имена которых польский дипломат почему-то не называет) «факт расстрела польских офицеров и солдат НКВД» не мог быть подтверждён уже хотя бы потому, что в СССР – вплоть до времён М. Горбачёва и «польского Катынского орденоносца» А. Яковлева – твёрдо придерживались позиции о безусловной вине в Катынском расстреле руководства фашистской Германии, подтверждённой выводами комиссии Бурденко. Эти выводы, кстати, остаются официально и профессионально неопровергнутыми до настоящего времени.
Что касается «историков», разделяющих «геббельсовскую версию», то к ним относятся те, кто активно содействовал распространению у нас «Катынского мифа» в конце 1980-х – первой половине 1990-х годов. К их числу надо отнести Ю. Зорю, Н. Лебедеву, В. Парсаданову, И. Яжборовскую, А. Яблокова, а также их неизменного «духовного» и политического гуру – покойного А.Н. Яковлева.
Спешу поправить и «огорчить» г-на Чещлика и по поводу Нюрнберга. Трибунал не просто «не отверг» Специальное сообщение комиссии Н. Бурденко, раз принял его в качестве официального документа советской стороны под № СССР-54, но и безоговорочно признал в обвинительной части приговора «Катынский расстрел» преступлением фашисткой Германии (Раздел III «Военные преступления»). «Рукописи не горят», их нужно внимательно читать, а не извращать.
Относительно пистолетов вальтер ППК (что означает Polizei Pistole Kriminal) калибра 7,65. Во-первых, поляков в Катыни расстреливали и другими немецкими пулями – калибра 6,35 мм. Кроме того, на вооружении немецкой армии имелись пистолеты парабеллум Р-08 (7,65), считавшиеся «солдатскими», и вальтеры другой модели (Р-38) калибра 7,65 и 9,00 мм, которые именовались «офицерскими». Вальтеров ППК в войсках вообще не было. Господину заместителю посла следовало бы лучше проконсультироваться по этому вопросу со специалистами.
В любом случае, штатным оружием войск НКВД, из которого только и могли производиться расстрелы, были револьверы наган, а у офицеров – пистолеты ТТ, оба калибра 7,62 мм, но никак не парабеллумы и вальтеры.
Попытки польской стороны и её российских «единомышленников» доказать закупку в Германии специально для расстрела таких пистолетов никакими документальными свидетельствами не подтверждены. Что ещё раз прямо указывает: поляки убиты из немецких пистолетов и убиты немцами.
Не мог в своём письме г-н Чещлик не затронуть и сравнительно новую для официальной Варшавы тему Медного – второй точки на Катынской карте, где якобы захоронены расстрелянные «злым НКВД» польские военнопленные, содержавшиеся в Осташковском лагере под Калинином (Тверью). Польская сторона безапелляционно утверждает, что все они – почти 6300 человек – лежат в Медном.
Однако это противоречит данным, которые содержатся в меморандумах Министерства юстиции РФ, направленных в Европейский суд по правам человека (ЕСПЧ) в связи с рассмотрением в 2010–2013 годах дела «Яновец и другие против России». В Меморандумах Минюста – а они отражают официальную позицию РФ – чётко указано, что при эксгумации, проводившейся в 1991 году в Медном, обнаружены останки только 243 польских военнослужащих. Из них идентифицированы (опознаны по жетонам) 16 человек. Фамилии их пока неизвестны, однако нет никакой гарантии, что даже они окажутся из списка «осташковцев».
Известно другое: жетоны двух якобы похороненных в Медном польских полицейских, таблички с именами которых установлены в польской части мемориального комплекса, недавно были обнаружены в г. Владимире-Волынском на Украине среди захоронений жертв немецких расстрелов (фамилии известны).
Так о каких же 6300 захороненных в Медном поляках может идти речь? Где уж тут пытаться «приуменьшить вопрос убитых в Калинине» ! Если это не ваша фальсификация, г-н Чещлик, то что это?
Что касается показаний генерала Токарева (начальника УНКВД по Тверской области в 1940-м), которые были даны им в 1991 (!) году, то они, во-первых, документально ничем не подтверждены (и вряд ли когда-нибудь будут подтверждены), а во-вторых, не подтверждаются и экспериментально, поскольку «нарисованная» Токаревым «схема расстрела» в подвалах бывшей тюрьмы УНКВД в течение месяца почти 6300 человек в военно-техническом отношении несостоятельна.
В любом случае, действующая в РФ презумпция невиновности предполагает обязательное подтверждение показаний, включая признательные, следственными действиями, которых (доказательств) в этом деле нет и, добавим, быть не может.
Самым удивительным в письме г-на Чещлика является апелляция к т.н. записке Шелепина 1959 года об уничтожении дел на «расстрелянных военнопленных». Число разного рода смысловых и орфографических ошибок, ошибок в оформлении и просто нелепостей в связи с этой запиской просто зашкаливает. Это неоднократно отмечалось и российскими, и зарубежными специалистами. Подобное недопустимо для документов такого уровня, что сразу вызывает сомнения в её подлинности. Одно упоминание в записке ЦК КПСС вместо существовавшего ЦК ВКП(б) – именно так называлась в 1940 году Компартия Советского Союза – делает этот документ юридически ничтожным и свидетельствует о его очевидной неаутентичности. После такой записки её автора на следующий день сняли бы с должности и исключили из партии.
И ещё. Оставляя в стороне вопрос об «оскорбительности для всех поляков упрёка господина Плотникова», что «в Польше якобы обходят молчанием гитлеровские преступления и не чтят памяти жертв нацистских зверств», хотел бы ещё раз напомнить г-ну Чещлику о найденной в Катыни в 2000 году нераскопанной так называемой девятой могиле с останками польских военнопленных. Эта тема в Польше «строго запретна», хотя в девятой могиле также лежат поляки – жертвы «гитлеровских преступлений». Так что лукавит г-н Чещлик – не чтят ныне в Польше память «непроверенных» соотечественников. Не дай бог подтвердится, что они расстреляны немцами.
Вот о чём бы мне хотелось сказать по существу вопросов, поднятых польским дипломатом. Хорошо, что мы имеем равное право высказываться без купюр и изъятий в нашей прессе.
И последнее: не дело диппредставительства страны, заявляющей о приверженности «западным ценностям», указывать СМИ иностранного государства, что ему можно писать, а чего нельзя. Это как минимум недемократично.
