Текст книги "Литературная Газета 6536 ( № 50 2015)"
Автор книги: Литературка Литературная Газета
Жанр:
Публицистика
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 15 страниц)
Фотоглас № 50
Фотоглас № 50
Фотоглас / События и мнения
Европа стреляет в себя
Европа стреляет в себяЭхо Нюрнберга отражается на западной цивилизации
Политика / Мир и мы / Взгляд
Неменский Олег
Такие готовы на всё
Теги: Европа , политика , Вторая Мировая война
Исполнилось 70 лет с начала заседаний Нюрнбергского трибунала. На Западе дата не осталась без внимания. И не только из простого интереса к истории: всё слышнее голоса, выражающие сомнения в его итогах. А ведь именно процесс над нацистской партией заложил основы современной политики. Трибуналом был осуждён нацизм, и де-факто утвердился жёсткий запрет на любые крайне правые идеологии, что закрепило на Западе леволиберальную политкорректность. Последствия этого далеко не у всех вызывают однозначное отношение.
У нас принято считать, что нацизм был для Запада эксцессом, чем-то вроде временного умопомешательства. Однако непонятно, на каких основаниях можно так думать, кроме простого желания обелить Запад. Это стремление старое и свойственно не только русской культуре послепетровской эпохи, но и советской идеологии, которая по своим идеям была западнической. В СССР даже действовал запрет на обвинения в нацизме немецкого народа, ведь народ-труженик не виноват, что буржуазная верхушка потчевала его неким опиумом для усиления эксплуатации. Но нет ли в таком подходе сознательной натянутости?
Сейчас нередко забывается, что сам Запад не считал нацизм преступным вплоть до конца Второй мировой. Гитлер и нацистская партия воспринимались респектабельным политическим партнёром. Партии схожего типа действовали повсюду, были особенно популярными среди аристократии. Недавно наделала шуму фотография британской королевской семьи с поднятыми в нацистском приветствии руками, причём в такой позе запечатлена девочкой и нынешняя королева. Но тогда, в 1930-е, они даже не могли и подумать, что эта идеология вскоре окажется под запретом! Наоборот, в ней видели яркое отражение западных ценностей и надеялись как на спасение от коммунизма.
Фашизм и близкий к нему нацизм были общеевропейской политической модой. Виделись одновременно и как прогрессивное, модернизационное течение, и как некое начало, возрождающее истинно европейский боевой дух, уже почти утерянный под воздействием финансового капитализма. Он давал надежду на преодоление классовых противоречий и объединение обществ на основе традиционных ценностей, осмысленных в каждой стране по-своему как исконно национальные. Фашизм представлял собой часть консервативного движения, пусть и радикальную, и был призван именно выражать западные ценности, а не противостоять им. Можно спорить, насколько он их действительно выражал, а не изобретал в романтическом угаре заново, но несомненно то, что он был очень органичным явлением и заключал в себе специфически западный взгляд на вещи.
Нам, людям восточно-христианской культуры, те западные ценности, которые культивировал фашизм, действительно крайне чужды. Столкновение с ними позволило ещё раз увидеть, насколько мы разные цивилизации. Для нас они были и остаются чем-то из ряда вон выходящим, чем-то абсолютно преступным и в принципе недопустимым. Но если оценивать деяния властей Третьего рейха не с наших позиций, а сравнить их с принятыми тогда на Западе политическими и социальными практиками, они не будут выглядеть столь возмутительно. Нацизм лишь по-своему систематизировал ту колониальную идеологию, которую развивали более западные народы, главным образом англичане (о чём немало написано, например, М. Саркисянцем).
Бесчеловечные практики нацизма принципиально не отличались от того, чем привычно занимались европейские народы в колониях, разве что были более централизованными. Расовый подход был нормой западных обществ. В Америке расовое законодательство просуществовало до 1960-х годов. А официальный антисемитизм с весьма жёсткими мерами был вообще во многовековой европейской традиции. И нет ничего удивительного, что нацизм там долго не воспринимался как что-то недопустимое. Наоборот, большую часть советской войны с Германией наши «западные союзники» проводили переговоры и размышляли, против кого (и в союзе с кем) открывать второй фронт. Их выбор был не ценностным, а прагматическим.
Наша победа над фашистским лагерем стала шоком для Запада. Но мы как победители диктовали условия будущего мира, и одним из них было осуждение нацизма. Надо понимать, что это мы навязали Западу осуждение, заставили отказаться от того, что ещё недавно виделось выражением важнейших его ценностей, духовным триумфом. В этом была главная победа – мы если не сломали, то сильно надломили идеологический хребет тогдашнего Запада, его систему ценностей, его позитивный самообраз. И хотя свершалось это без особой антизападной мысли (ведь мы сами себя считали частью этого сообщества, его культуры), на деле мы навязали ему наш взгляд на то, что считать допустимым, а что нет. Взгляд для самого Запада чужой.
Наш ужас от нацизма – специфически наш, русский, он не западный. Мы заставили Запад осудить то, что нам в нём чуждо, неприемлемо. Но могли ли мы изменить саму природу его цивилизации?
Потом несколько десятилетий западные народы пытались обрести новый положительный самообраз на основе только части своей культуры, той, которая была актуализирована либеральной и социалистической мыслью. И они смогли это сделать, смогли создать новую западную идеологию, новый миф, вновь почувствовать себя вершиной человеческого прогресса. Они смогли этим мифом увлечь даже наш народ. Однако за всем этим самолюбованием всё сильнее проступают явления столь глубокого кризиса, что всё большее число людей задумывается, а есть ли вообще будущее у такой системы?
На самом деле Запад уже почти 70 лет живёт в режиме культурного самоотрицания. И где-то с 70-х годов всё более переходит к режиму самоуничтожения. Вот мы навязали ему нашу ценность – мирное сосуществование народов разных культур в одном политическом пространстве. Это наша специфика, основанная на глубоких свойствах нашей культуры. На Западе-то такого опыта прежде не было. В результате наше радушие, или, можно сказать, комплиментарность к иному, там заменили на «толерантность», то есть терпимость, уступчивость. Это неслучайно, не игра слов. Западному человеку надо заставлять себя терпеть представителей иной культуры, учить себя уступать, где не хочется. В западных традициях прямо обратное – утвердить своё словом или силой, побороть инаковость. Толерантность – это терпимость к гадостям, то есть целая духовная практика, сознательный тренинг на смирение с тем, что никакой симпатии не вызывает. Понятно, что подобные практики саморазрушительны, причём и для каждого конкретного человека, и для общества в целом. Нам это непонятно, у нас иная традиция обращения с иным, неконфликтная. Но можно ли было ожидать, что западные народы её воспримут? Нет, конечно. Они извратили нашу ценность, они сделали из неё саморазрушительную толерантность.
Чтобы заставить себя терпеть то, что терпеть не хочется, нужно чувствовать себя виноватым. Система мультикультурализма построена на комплексе вины: одни европейские народы культивируют свою вину за колониальное прошлое, другие за фашизм. Они создали культ вины, и от нас требуют того же – взять на себя комплекс коллективной вины за своё прошлое. Это что-то вроде нормы политкорректности современного Запада. Принимаемые в ЕС потоки переселенцев с их чуждыми культурами осознаются как наказание за прежние грехи, а открытость к ним и предоставление хороших условий – как способ самооправдания, исправления. Запад, надломленный Нюрнбергским процессом, живёт в режиме искупления прежних зверств и именно в этом находит свой позитивный образ, спасительный духовный подвиг. И в принципе это красивый настрой, благородный жест, вызывающий уважение. Но вот результат довольно спорен: Запад теряет себя, разрушает свою цивилизацию. Это уже сейчас очевидно, а ведь процесс будет ещё долгим.
Может, нам этому радоваться? Получается, что, взяв Берлин, навязав осуждение нацизма, а потом немало поспособствовав и падению колониальной системы, Россия сломала хребет всей западной цивилизации. А ведь исторически можно сказать, что это действительно наш извечный враг, которого мы смогли победить не только оружием, но и на ценностном уровне. Но почему-то не радуется. Никуда не деться от того, что Запад – близкая нам цивилизация с общими христианскими корнями, которая оказала на нас немалое влияние и многие достижения которой нам дороги. Наш восточно-христианский мир слишком мал, невелик и культурный обмен. Нам нужен Запад как партнёр по диалогу, как близкое цивилизационное пространство. Нам грустно видеть его падение, страшно представить на его месте исламистские государства и театр новых религиозных войн.
Кроме того, есть опасность, что там победят силы исторической реакции – те самые, которым решения Нюрнбергского трибунала не закон. И это будут не нынешние весьма умеренные крайне правые, которыми так пугает европейцев либеральная пресса. Это будет настоящая фашистская реакция, готовая пойти на всё ради спасения и утверждения западной цивилизации. Если это произойдёт, то взрывообразно, быстро. И мы снова будем иметь дело с Европой победившего нацизма. Разве что сильно ослабленной внутренними конфликтами с мусульманским населением. Не думаю, что нам принесёт уют такое соседство.
Олег НЕМЕНСКИЙ
Пересидим?
Пересидим?
Политика / Мир и мы / Соседи
Розенвайн Антон
Украинские скауты с портретами ветеранов Украинской повстанческой армии (УПА) на марше в День героев
Фото: РИА «Новости»
Теги: Украина , Россия , политика
Какой сегодня видится Украина изнутри?
Накануне годовщины Майдана я сорвался на волонтёрше, собиравшей в метро деньги на раненых АТОшников: «Когда вы уже на мир собирать начнёте?! Хватит калечить и хоронить! Я никого воевать не посылал – пусть их Порошенко с Коломойским за свои лечат!»
Девушка шарахнулась, я почувствовал на себе десятки перепуганных взглядов. Люди не смотрели враждебно, но в их округлившихся глазах отчётливо читался страх. Страх, что не побежали доносить на «бытового сепаратиста» и вообще страх за будущее, которое у них украли под видом строительства евросчастья.
Банковая и Танковая
Власть на современной Украине отсутствует как таковая. Её нет ни в администрации президента на улице Банковой, ни в посольстве США на улице Танковой. Власть заменена консенсусом вооружённых людей, гранатомётом и РСЗО. А ещё есть другая армия – людей с компьютерами, телекамерами и прочими инструментами массовой дезинформации. Всякий лоббист с деньгами способен шантажировать любого чиновника – вплоть до министра и президента. Надо только привлечь вооружённых людей и прессу, готовую оправдать любой террор и мародёрство, особенно если это согласовано с Танковой. Впрочем, как показал опыт, согласование с Танковой вовсе необязательно, если приперчить свои преступления русофобией, антикоррупционной риторикой.
Так, в Верховной раде депутат и бывший сотник Майдана Парасюк ударил ногой по голове генерала СБУ Писного. Однако у депутата Парасюка оказалась мощная крыша – он герой Майдана, а значит, на его стороне армия журналистов. Даже если Парасюка арестуют, в конце концов власти будут вынуждены его освободить. Как уже освободили депутата-комбата-взяточника Мосейчука или рейдера Корбана…
Режим, который установился на Украине, можно назвать антиконституционной анархией под внешним управлением.
Бизнес на войне
Об украинских военных, волочащих из зоны боевых действий всё что плохо лежит, не пишет только ленивый. Но есть проблема масштабнее – распил предприятий на металлолом, разграбление оборудования, грабёж в промышленных объёмах. С первых же дней войны к армиям добровольцев активно присоединялись хозяева 90-х – бандиты. Им гражданская война подарила вторую молодость.
Война рождает и новые формы предпринимательства. Семьи оказались разделены, а путешествие с Украины в Донбасс требует специальных пропусков, получить которые совсем не просто даже при наличии донецкой или луганской прописки. И эту нишу заняли автоперевозчики через блокпосты. Впрочем, поездка без пропуска может быть опасна, поэтому большинство нелегальных путешественников предпочитает объездной маршрут через Ростов, откуда регулярно ходят маршрутки в Донецк и Луганск.
На войне зарабатывают не только в зоне боевых действий. Сбор помощи армии и добровольческим батальонам, по сути, превратился в рэкет образца 90-х. А на рынках и в местах стихийной торговли место районных хулиганов заняли мужички в камуфляже, поддерживающие парамилитарный имидж и выставляющие напоказ патриотическую символику.
Бандеровцы
С тех пор как бандеровская идеология была признана чуть ли не официальной доктриной государства Украина, бандеровцем стал почти каждый, независимо от национальности и взглядов, а критическое отношение к УПА (деятельность организации запрещена в России) теперь приравнивается к нелояльности, и даже запрещённой на Украине коммунистической пропаганде. Бандеровец – это уже не смердящий козлом и махоркой гуцул из схрона. Это и профессор, и улыбчивый менеджер, и аккуратный студент, и патлатый неформал, и даже завсегдатай гей-клуба. Независимо от родного языка и культурных предпочтений модно придать своей внешности лёгкую воинственность, наколоть свастикоподобную татуировку или хотя бы купить домашнему животному патриотичный комбинезон. Это массовое помешательство могло бы казаться смешным, если бы за всем этим не стояло оправдание убийств.
Украинский обыватель шёл к фашизму долго, но последовательно. В период благополучных нулевых в общество внедрялись разобщённость и любые формы социального расизма. Богатые научились ненавидеть бедных, автовладельцы – пешеходов, некурящие – курящих, бездетные – детей. Закукливаясь в собственном мире, люди всё больше теряли интерес друг к другу – перестали ходить в гости, ездить на шашлыки. Всякий чужой воспринимался враждебно, как помеха или даже опасность.
И когда Майдан разродился нацистской идеей, общество было готово принять любую человеконенавистническую повестку, лишь бы она не нарушила зону личного комфорта. Плевать в сторону далёкого москаля или «сепара», острить по поводу сожжённого в Одессе «колорада» удобно, легко и социально одобряемо.
А ежели кто-нибудь был призван в армию и погиб в АТО, так ему и надо. Меньше народа – больше кислорода. Главное – не рефлексировать, не искать причинно-следственных связей. Ибо мы, добропорядочные обыватели, просто поддерживаем своё государство, у которого злокозненный Путин отжал Крым. Да и бандеровцев и фашистов на Украине нет. Хотя Бандера, разумеется, герой, свастика – модный арийский символ, а коммунизм надо запретить.
Увы, такое положение вещей укоренилось всерьёз и надолго, ведь поддерживать хаос легче, чем поменять систему. И даже постепенное исчезновение благ цивилизации – тепла, электричества, доступной еды и одежды – едва ли быстро изменит ситуацию. Ведь пересидеть всегда проще, чем лезть на рожон. Разве что в какой-то момент уровень хаоса достигнет катастрофического, и оголодавшие атошники примутся грабить всех подряд уже не только в зоне конфликта, но и в Киеве, Днепропетровске, Львове.
КИЕВ
Принципы Джефферсона
Принципы Джефферсона
Книжный ряд / Мир и мы / Книжный ряд
Теги: Томас Джефферсон , Свет и свобода
Томас Джефферсон. Свет и свобода. Составитель Эрик С. Петерсен. – Санкт-Петербург: Союз писателей Петербурга, 2015 г.– 192 с. – 2000 экз.
Эта книга – перевод с английского на русский выдержек из архивных документов, писем, интервью, докладов, бесед, а также книг выдающегося исторического деятеля, политика, мыслителя и учёного ХVIII–XIX веков Томаса Джефферсона. Оригинальную англоязычную книгу Light and Liberty подготовил и издал в 2004 году Эрик Петерсен, известный американский исследователь трудов третьего по счёту американского президента. В аннотации к книге говорится: «Сборник затрагивает актуальные нравственные понятия человечества, например, счастье, самосовершенствование, прощение, патриотизм, свобода, единство, принятие жизни, умение быть верным себе, самоотдача и другие».
Немалый интерес представляет возможность познакомиться с принципами внутренней и внешней политики Джефферсона на заре возникновения американской нации, а также с нравственными законами, которые он как политик и как человек взял за основу.
Например, Томас Джефферсон стремился ликвидировать национальный долг, считая, что страны не должны увеличивать задолженности путём получения иностранных кредитов. При нём сокращались расходы на вооружение, ставшие чрезвычайно обременительными при Адамсе. Вот несколько высказываний Томаса Джефферсона из изданного сборника:
«Я ненавижу войну и считаю её величайшим бедствием для человечества».
«…Забота о человеческой жизни и счастье, а не их уничтожение – вот первая и единственная законная цель достойного правления. Мы хотим счастья и процветания каждой нации».
«…Всё искусство правления заключается в искусстве быть честным. Ставьте себе целью лишь исполнение своего долга, и человечество поверит вам, когда вы потерпите неудачу. Пусть здравый смысл и элементарная честность ведут игру по справедливости, и вскоре они наведут порядок».
«От жадного стремления к богатству и фантастическим расходам выродились и будут дальше вырождаться умы наших граждан. Эти пороки свойственны коммерции. Эгоистический дух коммерции не знает родины и не имеет других увлечений и принципов, кроме наживы. Если бы появился миссионер, который взял бы за основу своей религиозной системы бережливость и стал бы ходить по стране, проповедуя её как единственный путь к спасению, я бы вступил в его школу, хотя я обычно не склонен искать религию вне указаний собственного разума, а чувства – вне своего сердца».
«Будь неутомим в учении, укрепляй здоровье физической нагрузкой и живи добродетельно. Здоровье, учение и добродетель принесут тебе счастье, они дадут тебе спокойную совесть, самоуважение и почёт в обществе. Сверх того, нам не нужно ничего, кроме физических потребностей, а их удовлетворить легко».
На русский язык сборник «Свет и свобода» переведён Ольгой Цыбенко. Издание снабжено комментариями видных деятелей нашей страны. Один из них сделан учёным-политологом В.Ф. Петровским, заместителем министра иностранных дел СССР (1986–1991), заместителем Генерального секретаря ООН, Генеральным директором штаб-квартиры ООН в Женеве (1992–2002): «Я разделяю точку зрения Т. Джефферсона на то, что высоконравственная жизнь, посвящённая достижению истины и личному совершенствованию, не только приносит человеку большее счастье, но и становится плодотворной почвой для процветания страны».
Юрий МОСКАЛЁВ
Сужающееся пространство книг
Сужающееся пространство книг
Литература / Литература / Ракурс с дискурсом
Теги: литература , книготорговля , книгоиздание
Литература вне общественной жизни страны?
«ЛГ»-досье
Надежда Ивановна Михайлова – генеральный директор ГУП «Объединённый центр «Московский Дом книги», президент Ассоциации книгораспространителей независимых государств, председатель Комитета по чтению Российского книжного союза, кандидат социологических наук.
– Завершается Год литературы. Каковы, на ваш взгляд, итоги и довольны ли вы результатом этого начинания? Что сделано и остались ли проблемы?
– Самая главная проблема нашего времени – книга сегодня вне общественной жизни. Её, по существу, нет нигде. Мы проводили Год культуры – речь шла о музеях, театрах, о кинематографе, мы говорили о библиотеках, как об учреждениях, относящихся к культуре, но как будто забыли, что литература – это неотъемлемая часть культуры, а книга – безусловный элемент культурного пространства. В Год литературы мы, конечно, заговорили о литературе в жизни общества, о доступности чтения в жизни людей, о важности сохранения русского языка. Но мы не сказали самого главного – о влиянии литературы и книги на развитие человека и общества, об их просветительских и образовательных функциях, о прямой зависимости интеллектуального уровня человека от книги, о связи чтения и уровня грамотности наших детей. Безусловно, страна всколыхнулась мероприятиями, которые были проведены, в средствах массовой информации тема литературы упоминалась гораздо чаще обычного, но представляется, что смотреть всё-таки надо было в глубину проблемы, в её суть. Мы сегодня говорим о доступности литературы, в первую очередь имея в виду только библиотеки. И это, конечно, важно, потому что библиотеки тоже сегодня нуждаются в поддержке. Но если говорить только о проблемах библиотек, книжное пространство будет дальше сужаться. Объём потребления, извините за термин, книг – это срез современного общества по его интересам, это нынешний культурный уровень людей, его интеллектуальный потенциал и его грамотность сегодня. Говорить только о непростом существовании библиотек, говоря о доступности литературы и книги, – значит загонять проблему дальше внутрь. Не может быть книжной культуры, если не поддерживать книжные магазины – основной канал с точки зрения объёма обеспечения доступности к литературе и книге. Поэтому если мы говорим о библиотеке, мы не можем не говорить и о книге на полке книжного магазина. Ибо от того, что книга находится в библиотеке или на полке книжного магазина, она сути своей не меняет. Потому что доступность людей к литературе определяется возможностью купить ту или иную книгу, с одной стороны, либо познакомиться с ней в библиотеке. Это уже как кому удобнее. А у нас сегодня получается, что книга в библиотеке – это культура, а книга в магазине – это коммерция.
– Как обстоят дела с книжными магазинами?
– Например, во Франции с населением в 66 миллионов человек – 3500 магазинов, а в Германии на 80 миллионов – 4700 книжных. У нас же на 145 миллионов – меньше тысячи книжных магазинов. Это катастрофа. У нас что, за Год литературы количество книжных магазинов и библиотек прибавилось и у людей стало больше возможностей читать? Книжное пространство сегодня значительно сузилось. Говорить о книге, конечно, стали чаще. Но не более того. Нужны законодательные инициативы, чтобы книга смогла вернуться в нашу жизнь как неотъемлемый элемент культуры России. В прошлом году только наша Ассоциация книгораспространителей боролась за включение в Основы государственной культурной политики книги как элемента культуры и признание работы книжных магазинов культурной деятельностью. В декабре 2014 г. документ был подписан, но никто же его не исполняет. Вроде все согласны, но ответственных за внедрение в жизнь не появилось, а раз их нет, то не будет никакого движения. Никто не спрашивает у губернаторов: сколько в регионе открыто книжных магазинов? Если государство хочет, чтобы литература была доступна людям, задачу надо ставить, и за это кто-то должен отвечать.
– Как остановить закрытие книжных?
– Раньше книга присутствовала повсеместно. У руководителей регионов на руках были цифры: количество книжных магазинов в городе и на селе, количество книжных киосков, книги распространялись через народные книжные магазины на предприятиях. Теперь с органов власти на местах никто не спрашивает. И власти на местах не будут этим заниматься, если сегодня миллион других жизненно важных проблем, которые нужно решать. Естественно, на этот вопрос никто не будет обращать внимания до тех пор, пока государство не озадачится этой проблемой. У нас сегодня даже в законе о культуре, проект которого сегодня обсуждается, литература как элемент культуры не рассматривается. Затрагивается деятельность библиотек, а литература в контексте. Получается, что литература сама по себе – вне культурного пространства в стране.
– А вообще вы наблюдаете спад интереса к чтению?
– Это прямая зависимость: мы можем сколько угодно проводить Год литературы, но что делать, если людям негде книжку купить? Это от лукавого разговоры, когда высказываются в том духе, что не нужны книжные магазины, покупайте электронный формат. Книга должна существовать именно как печатный продукт. А то, что она может быть в электронном формате, уже совсем другой вопрос. Во всех странах мира электронная книга занимает свою нишу, определённый процент и не более того.
– Кстати, для вашего бизнеса электронная книга представляет опасность?
– Это не конкурент, это тоже формат книги. Есть исследования, что люди, читающие печатный формат, читают и электронную книгу. Это прямая зависимость. Электронный формат – это скорее информационный аналог, а та часть, которая отвечает за системность мышления, за глубину понимания, за запоминание, – это всё бумажная книга.
Когда мы не хотим менять ситуацию в целом, то начинают обсуждаться проблемы, которые закрывают основную причину нечтения в России. Прежде всего это из-за того, что нет книги в общественной жизни. Мы перестали её рассматривать как элемент культуры и образования. Электронный формат учебника и печатный формат: сейчас уже никто не спорит, что базовый учебник должен быть в печатном виде. А разные методики и наглядные материалы – они могут быть в электронном формате, как добавление. Но основной формат – всё же печатный.
– Значит, читать меньше, вы полагаете, не стали?
– Стали меньше читать, потому что книга перестала быть доступной.
– Только из-за этого? Не из-за телевидения, не из-за интернета, не из-за гаджетов?
– Понимаете, это разные вещи. Если мы рассматриваем книгу только как досуг, то, само собой, она всегда будет проигрывать интернету, телевидению. Если это просто времяпрепровождение, то, разумеется, будут преобладать те же интернет и телевидение. Если мы в обществе определяем для себя, что наше литературное наследие – это элемент образования и культуры, то и отношение к чтению и к самой книге будет совершенно другое. Хотя, увы, конечно, люди меньше читают, чем раньше. Но перспективы у книги, уверена, есть. И у печатного формата, и у электронного, который займёт свою нишу.
– В книжном магазине на Новом Арбате у вас есть литературная гостиная: приходят писатели, известные деятели культуры. Это для того чтобы привлечь читателя, помочь писателям или издателям?
– Всё вместе. И называется эта площадка «Арт-клуб «Переплёт». Здесь встречаются читатели и те, кто книгу создаёт. Звучат вопросы и ответы, завязываются дискуссии, авторы читают свои произведения вслух. Наша гостиная – культурно-образовательное пространство, где люди могут проводить времени столько, сколько захотят, и при этом бесплатно. Выступает, к примеру, известный артист, на чей спектакль человек не всегда может попасть, у нас же он получает возможность с ним пообщаться. Даже политические дебаты проходят. Книга настолько многоаспектна, что и аудитория привлекается самая разносторонняя. В режиме нон-стоп у нас проводятся мероприятия для детей. И когда к нам сюда приводят ребёнка, он поражается тому книжному богатству, которое видит вокруг.
– Давайте поговорим о рейтингах продаж. Не удивляют предпочтения ваших покупателей?
– Во-первых, конечно, есть раскрученные авторы, которые на слуху и пользуются наибольшим спросом, но я очень сдержанно отношусь к этим рейтингам, они лишь сухо отражают количество купленных книг. Всегда можно посмотреть по жанрам – есть бестселлеры в художественной литературе, в детской, в общественно-политическом разделе или, например, в кулинарном.
– По-прежнему лидирует беллетристика?
– Вы знаете, по-разному. Мы смотрели срез общественно-политической литературы: этот срез отражает то напряжение в обществе, которое мы сейчас наблюдаем. Потому что книга как раз и показывает то, что происходит в нашей жизни. Возникло в стране напряжение – и этот раздел литературы стал покупаться больше именно потому, что люди пытаются глубоко разобраться в тех проблемах, которые сейчас есть в нашей стране. Отсюда и интерес.
– То есть люди устали от вымысла и обратились к нехудожественным текстам? Та же серия «Жизнь замечательных людей», насколько я знаю, пользуется спросом.
– Это зависит от личности, о которой пишут. Да и не могу сказать, что в последние годы интерес к документальной литературе падал, он стабильный, просто когда наиболее интересные темы возникают в обществе, спрос подскакивает. Или если за перо берутся личности, которые в силу своей профессии компетентно могут рассказать о том или ином процессе. Книга Е.М. Примакова почему сейчас покупается? Ведь не только потому, что он был известным государственным деятелем, а сейчас ушёл и стал историей.
– Люди ищут ответы на какие-то вопросы…
– Совершенно верно. Потому что Евгений Максимович глубоко разбирался во внешней политике, особенно ближневосточных стран. Это те темы, которые сегодня людей волнуют. Понятно, что книга – не товар первой необходимости, но в данном случае совершенно понятно, что её выбрали и купили не для того, чтобы поставить на полку. Феномен русского человека: осталось на генетическом уровне понимание, что читать – это необходимо, престижно, нужно с точки зрения образования и интеллекта.
– Каков для вас как для директора портрет идеального посетителя магазина на Новом Арбате?
– В девять часов магазин открывается, когда в десять минут десятого идёшь мимо зоны, где у нас литературное кафе, там уже сидят люди и читают книги. Для меня это загадка: прийти рано утром в книжный и сразу погрузиться в чтение.
Беседовал Владимир АРТАМОНОВ
