Текст книги "Литературная Газета 6521 ( № 33 2015)"
Автор книги: Литературка Литературная Газета
Жанр:
Публицистика
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 12 страниц)
Уходя, оставить свет…
Аркадий Стругацкий
В 2002 году, за 10 лет до кончины, Борис Стругацкий в своей последней книге «Бессильные мира сего» поставил точку: «Времени совершенно нет, – сказал сенсей с каким-то даже отчаянием. Он откинулся на сиденье, положил руки на колени, но сейчас же снова сгорбился, почти повиснув на ремнях. – Совершенно, – повторил он. – Совершенно нет времени».
Он, переживший своего брата Аркадия на 21 год, вложил в слова своего героя всю жажду жизни, сопряжённую с необходимостью постоянного выбора между добром и злом.
Сейчас, накануне 90-летия со дня рождения Аркадия Стругацкого, задумаемся на минуту над тем, много или мало им было отпущено времени для жизни и творчества. Как знать?
Братья Стругацкие написали в соавторстве 27 фантастических романов и повестей, три пьесы и большое количество рассказов. И, самое главное, они стали «настольными» писателями для целого поколения. С них «делали жизнь», по ним «сверялись». Разве этого мало? На мой взгляд, более чем достаточно для жизни после смерти.
Сейчас в Санкт-Петербурге представителями фонда братьев Стругацких и фонда Ю. Жорна ведётся работа по созданию памятника писателям. А ещё в городе на Неве планируется открытие литературного музея, в котором будет стоять наряду с другими экспонатами и первая пишущая машинка, помнящая тепло их пальцев.
Но это в будущем. А в настоящем есть непреходящая любовь читателей и «АБС-премия» – международная награда в области фантастической литературы имени Аркадия и Бориса Стругацких. Её символ – семигранная гайка. По замыслу учредителей премии именно гайку как продукт воображения, а не природы, можно считать символом искусства в целом. Им, учредителям, конечно, виднее, но по мне так более значимым является вручение премии в этом году в Пулковской обсерватории, где долго работал Борис Стругацкий. Всё-таки к звёздам поближе… И к людям…
А ещё на этой церемонии награждения была представлена книга писателей с Украины С. Бондаренко и В. Курильского «Стругацкие. Материалы к исследованию: письма, рабочие дневники 1985–1991 гг.». Это совсем не памятник – это путь и свет, это движение, которое важнее итога.
А что до настоящего памятника – это вот-вот увидящее свет полное собрание сочинений Аркадия и Бориса Стругацких в 33 томах, причём каждый том – 700 страниц с комментариями, фотографиями, оригинальными рисунками, цветными вклейками. И цена будет доступная. Уже издательской группой подготовлено к печати 10 томов. Выход первой книги ожидается в конце текущего года. Финансирование, издание и продвижение к читателю литературного памятника будет осуществлено издательством газеты «Комсомольская правда». И, возможно, это станет действительно событием Года литературы. Хочется надеяться, что наследники братьев Стругацких поддержат благое дело.
Теги: современная литература
У самого Белого моря
Из признаний Юрия Казакова: «Впервые на Белое море я попал в 1956 году. Полтора месяца шёл я побережьем от деревни к деревне (а они друг от друга километрах в сорока-пятидесяти), где пешком, а где на карбасах и мотоботах. <…> И это было огромное для меня впечатление, как москвича, никогда никуда не выезжавшего, Север меня просто-напросто покорил. Белое море. Эти деревни, ни на какие деревни на свете не похожие. Что поразило ещё? Быт необыкновенный. Избы двухэтажные. Представьте, там не было вообще замков. Если кто-то уходил в море – избу он не запирал. Ставил палку к двери – значит, хозяев дома нет, и никто не заходил. Поразили меня северная природа, климат, белые ночи и совершенно особые серебристые облака, высочайшие, светящиеся жемчужным светом. Знаете, белые ночи, они ведь даже психику человека меняют».
И вот добрые и памятливые люди, повинуясь законам благодарности, провели в рыбацкой деревне Лопшеньге, где часто останавливался и живал замечательный писатель, литературный фестиваль «Поедемте в Лопшеньгу!» (такими словами не раз обращался к Казакову Константин Паустовский) и «Казаковские чтения». Это редкий пример, когда небольшое количество людей сделали, без преувеличения, большое дело. Фестиваль проходил с 6 по 10 августа сего года. Придумал всё это уроженец Лопшеньги, москвич, общественный деятель и писатель Павел Поздеев. Заинтересованно поддержал и финансировал председатель рыболовецкого колхоза «Заря» Андрей Заика. Со вниманием и пониманием отнеслись к фестивалю и чтениям губернатор Архангельской области Юрий Орлов, заместитель областного законодательного собрания Юрий Сердюк, глава Приморского района Валентина Рудкина и глава деревни Лопшеньги Игорь Майзеров, жители деревни, учителя местной школы, её ученики и много разных чудесных людей.
Из Москвы и других городов России приехали на фестиваль и приняли в нём активное участие писатели Владимир Личутин, Юрий Пахомов, Гарий Немченко, главные редакторы журналов «Москва» Владислав Артёмов, «Муравейник» Николай Старченко, «Север» (Петрозаводск) Елена Пиетиляйнен, «Двина» (Архангельск) Михаил Попов, «Вертикаль ХХI век» (Нижний Новгород) Валерий Сдобняков, зам. главного редактора журнала «Наш современник» Александр Казинцев, председатель Поморского землячества в Москве Владимир Енягин и автор этих строк.
Настоятель храма Апостолов Петра и Павла в деревне Лопшеньга иеромонах Антоний 8 августа, в день рождения Юрия Павловича Казакова, провёл торжественное богослужение. И в тот же день хозяева и гости открыли мемориальную доску на доме, в котором часто останавливался писатель. Речи и сообщения на «Казаковских чтениях» были глубоки, оригинальны, ярки. Они чередовались с выступлениями коллективов художественной самодеятельности Архангельска и Лопшеньги. Все эти дни чувствовался небывалый душевный подъём. Лопшеньга и её люди поразили своей самобытной подлинностью и красотой. И это никогда не забудется – Белое море, белые ночи, особой природы народ и царство синих глаз.
Теги: литературный процесс
Литинформбюро № 33
Литдуэли
В парке искусств «Музеон» откроется новый проект «Литературные дуэли». Дуэлянты – Елена Зеленцова, кандидат культурологии, и Елизавета Новикова, литературный критик. Ведущий – Кирилл Мартынов.
Литпривал
«Литературный привал», организованный в парке культуры и отдыха им. В.Г. Белинского в Пензе, впечатлил гостей из других городов. На протяжении всего летнего сезона читальный зал под открытым небом каждое воскресенье радовал пензенцев и гостей города книгами.
Литэстафета
В Башкортостане продолжается благотворительная акция «Книга из добрых рук». В фирменном магазине издательства «Китап» состоялась очередная церемония передачи эстафеты. Кандидат педагогических наук Екатерина Савельева передала эстафету известному писателю и путешественнику Камилю Зиганшину.
Литпрезентация
В Пензе в Губернаторском доме состоится презентация IV и V томов антологии Игоря Шишкина «Пензенский край в мемуарах, художественной литературе и исследованиях». В подготовке книг приняла участие главный хранитель объединения литературных музеев Лариса Рассказова.
Литновация
Около 30 учреждений образования Москвы с 1 сентября в рамках проекта «Школа новых технологий» получат доступ к электронной библиотеке. В ней размещены учебные пособия, хрестоматии и художественная литература.
Литзапрет
Мэр города Венеции Луиджи Бруньяро недавним указом запретил в государственных школах книги про однополые семьи.
Литутрата
Умер Самуил Аронович Лурье (12 мая 1942, Свердловск – 7 августа 2015, Пало-Альто) – русский писатель, эссеист, литературный критик, историк литературы.
Литдаты
21 августа 80 лет исполнилось Юрию Энтину – детскому поэту-песеннику.
Официально
Владимир Путин подписал перечень поручений по итогам пленарного заседания Общественной палаты Российской Федерации, состоявшегося 23 июня 2015 года.
Администрации Президента Российской Федерации совместно с Минюстом России, Генеральной прокуратурой Российской Федерации и Общественной палатой Российской Федерации проанализировать практику применения законодательства Российской Федерации, регулирующего деятельность некоммерческих организаций, и представить в установленном порядке предложения о мерах по дополнительному правовому регулированию деятельности социально ориентированных некоммерческих организаций и некоммерческих организаций, деятельность которых направлена на достижение общественно полезных целей.
Комментарий «ЛГ»
Очень бы хотелось, чтобы в результате этой проверки были сделаны выводы о деятельности писательских общественных организаций, возглавляемых и патронируемых одиозным Переверзиным. Особенно в части использования им и его окружением средств от сдаваемой в аренду писательской собственности.
Теги: литературный процесс
«Голос вне хора»
Этой публикацией мы начинаем серию материалов о выдающихся литераторах, посвятивших свою жизнь также и преподавательской работе
Иннокентий Фёдорович Анненский (1855–1909) – один из самых значительных русских поэтов ХХ столетия. Он выдающийся русский педагог и филолог-классик, гениальный лирик, создатель поразительной культурфилософской прозы, оригинальный драматург и превосходный переводчик. И везде – поэт! Воспользуемся словами Пастернака и назовём это «широко разбежавшейся участью». Но все сводится к одному образу-символу. Об этом стихотворение Анны Ахматовой «Учитель», написанное в 1945 году:
А тот, кого учителем считаю,
Как тень прошёл и тени не оставил,
Весь яд впитал, всю эту одурь выпил,
И славы ждал, и славы не дождался;
Кто был предвестьем, предзнаменованьем,
Всех пожалел, во всех вдохнул томленье –
И задохнулся…
День рождения Анненского по новому стилю – 1 сентября. И это очень важно. После окончания в 1879 году Петербургского университета со званием кандидата и до последнего дня его жизнь связана с педагогическими трудами: преподавание в гимназиях и директорство в них, служба в высоких чинах (действительный статский советник) в Министерстве народного просвещения, чтение лекций на Высших женских курсах. Преподавал он русский язык и литературу, древнегреческий и латинский языки. Он был одним из самых образованных людей своего времени. Жизнь и деятельность Анненского, за исключением поездок за границу и по России, а также краткой службы в Киеве директором закрытого учебного заведения, связана с Петербургом и Царским Селом. («Скажите: «Царское Село» – И улыбнёмся мы сквозь слёзы» .)
С чем связана столь высокая историческая оценка научно-педагогической работы Анненского? Вот, к примеру, с чем. «Рассказы гимназистов, его учеников, дополненные личными впечатлениями, рисовали образ учителя, не похожего на обыкновенных русских учителей, – изысканного, светски-любезного в обращении со старшими и младшими, по-европейски корректного и остроумного, с каким-то особенным изломом в изящной и стройной фигуре, в приёмах и речах…» (Л.Я. Гуревич). Удивительно относился И.Ф. к людям, независимо от возраста и положения. В те времена в гимназической среде было сильно развито «тыканье» ученикам со стороны педагогического персонала. С «тыканьем» И.Ф. вёл категорическую борьбу – «в русской жизни, – говорил он, – от «ты» до «дурак» один шаг». Однажды Анненский, будучи инспектором Петербургского округа (очень крупная должность), помог подростку из бедной семьи перейти на казённый счёт в гимназию. Причина – он услышал, как мальчик читает Пушкина. Коллеги, друзья и недруги, шептались и ехидничали, посчитав подобное капризом И.Ф. И вот его ответ – кредо педагога-поэта: «Оставьте, господа. Если мы по негодяйству нашему не можем до сих пор давать образование всем без исключения детям, то хоть особо талантливым-то мы обязаны во всяком случае открыть широкие двери. А мальчик, в его возрасте и положении так читавший Пушкина, а следовательно, и понимавший стихи Пушкина, не может быть заурядным» .
Педагогические воззрения Анненского в каждодневной «подневольной служилости» имели основанием особое отношение к художественно-поэтическому слову: «грустно видеть, что хранительница души народной и сил, и будущего русской речи – наша поэзия обделена в русской школе и проходится какими-то обрывками… <…> Красота лежит не в одной гармонии и законченности, а в смутном стремлении к чему-то более совершенному…» Из среды преподавателей и учащихся учебных заведений, где служил Анненский, вышли яркие деятели русского искусства и науки – Н. Гумилёв, Н. Пунин, Д. Кленовский и другие. В поле воздействия поэзии и личности Анненского находилась в юные годы Анна Ахматова, о чём она не раз писала.
Поэзия Анненского невелика по объёму. Этим, да и содержательно, она близка лирическому наследию Баратынского и Тютчева. При жизни поэта вышла единственная его книга стихов и переводов «Тихие песни» (1904). Вторая книга «Кипарисовый ларец» была им подготовлена к печати, но вышла уже посмертно в 1910 году. В 1923 году сын поэта Валентин Кривич издал «Посмертные стихи Иннокентия Анненского». Поэт умер в самом конце 1909 года: «упал мёртвым на подъезде вокзала в запахнутой шубе и с зажатым в руке красным портфельчиком…» (В. Кривич). Умер, литературно почти не признанный. А прощальные слова на страницах журнала «Аполлон» его ученика Николая Гумилёва даже в среде людей культуры и художества вызвали недоумение и удивление от казавшегося им немыслимого преувеличения: «И теперь время сказать, что не только Россия, но и вся Европа потеряла одного из больших поэтов…»
«Голос вне хора» – так назвал Анненского Михаил Бахтин. Выражение мыслителя живо и просто объемлет то, что сделал в русской поэзии этот художник. На долгие годы его лирика была обречена, если воспользоваться одним из его любимых слов, на «забвенность». Жалкое полупризнание, недоумённо-снисходительные оценки современников и потомков (были и редкие исключения иного порядка) подтверждали горестные слова поэта: «я лишь моралист, ненужный гость, неловок и невнятен» . Должное признание придёт позднее.
Он был далёк от «Бури и натиска» в русской поэзии прошлого столетия, так склонного к суете и обольщению «новым». За спиной был XIX век, его век, «где гении открывали жизнь и даже творили бытие ». На новый век, где «таланты стали делать литературу », он взирал с недоверчивой терпимостью, хотя и стал могучим поэтом именно этого века. Сам Анненский применительно к новому качеству русской лирики ХХ века отметил такое обстоятельство: «Стихи и проза вступают в таинственный союз» . Этот «таинственный союз» и был им воплощён с редкой последовательностью и художественной волей, дерзко и одновременно с удивительно старомодным тактом: «…строгая честность, умная ясность, безнадёжная грусть. Это наш Чехов в стихах» . Таково давнее мнение русского философа Георгия Федотова.
По словам Осипа Мандельштама: «Анненский никогда не сливался с богатырями на глиняных ногах русского символизма – он с достоинством нёс свой жребий отказа – отречения». О русском символизме сказано вряд ли справедливо, но об Анненском – очень точно.
«Отказ» и «отречение» от чего? Во имя чего? Во имя «последних слов». Во имя особого аскетизма, не в смысле чистоты и краткости, а содержательной кристаллизации, стихотворно-лирического преображения романного пространства. Осознанно-интуитивная задача художника – взять у великого русского социально-психологического романа в его вершинных достижениях всё, что годится для лирики. Органически поглотить лирической образностью прозаическую повествовательность. Воссоздать мир чувств и переживаний, размышлений и социального поведения человека, не в длительности подробного и тщательного психологического анализа, а в момент «смысловой вспышки», кризисности. За счёт скупого и верного отбора деталей, жестов, примет, вещей. Не окружающих, а зеркально обступающих личность. И в силу этой зеркальности хранящих правду о человеке. В единичном должно быть как бы свёрнутое целое. Только тогда «прерывистые строки», пропущенные «логические звенья» воссоздают полноту жизненного объёма. И конечно же – «обаяние пережитости». Вот лишь несколько примеров. В каждом случае «немота бытия» раскована словом и ритмом.
Иль я не с вами таю, дни?
Не вяну с листьями на клёнах?
………………………………
Иль я не весь в безлюдье скал
И в чёрном нищенстве берёзы?
(«Когда б не смерть, а забытьё…»)
Дед идёт с сумой и бос,
Нищета заводит повесть:
О, мучительный вопрос!
Наша совесть… Наша совесть…
«В дороге»
Полюбил бы я зиму,
Да обуза тяжка….
От неё даже дыму
Не уйти в облака.
Эта резанность линий,
Этот грузный полёт.
Этот нищенски синий
И заплаканный лёд!
« Снег »
Я уйду, ни о чём не спросив,
потому что мой вынулся жребий,
Я не думал, что месяц красив,
Так красив и тревожен на небе.
«Зимнее небо»
Примеры можно множить. «Новое» у этого поразительно чуткого к современности художника существовало лишь «в смысле разновидности «вечного». Потому, наверное, и сами символисты проглядели великого поэта, а подлинными наследниками оказались художники новых поколений, вплоть до Маяковского. «Он шёл одновременно по стольким дорогам! Он нёс в себе столько нового, что все новаторы оказались ему сродни» (А. Ахматова). Сам поэт писал: «Символизм в поэзии – дитя города. Он культивируется, и он растёт, заполняя творчество по мере того, как сама жизнь становится всё искусственнее и даже фиктивнее. Символы родятся там, где ещё нет мифов, но где уже нет веры». Музыкально-мистическая стихия слова, главенствующая у символистов, для Анненского весьма второстепенна. Для него важно совсем другое – «самое страшное и властное слово – будничное ». Будничные слова, обладая прозаической точностью, особой внушающей силой, вносят в лирическую сферу тот звук, что её животворит и делает многосмысленной –
Не страшно ль иногда становится на свете?
Не хочется ль бежать, укрыться поскорей?
Подумай: на руках у матерей
Всё это были розовые дети.
«Июль»
О богатствах поэзии Анненского можно говорить бесконечно. Потому остановимся. И всё-таки очень странно, что стихи человека, прожившего бóльшую часть жизни в XIX веке, и ныне открыты в будущее.
Критическая проза поэта была воспринята современниками очень раздражённо. В начале 1906 года, в Санкт-Петербурге вышел первый литературно-критический сборник Анненского «Книга отражений». В 1909-м – «Вторая книга отражений». Они и статьи последних лет вызывали большей частью недоумённые оценки. Непонимание и удивление порождало в них всё: выбор тем и подход к ним, развитие мысли и «странный» стиль. Если обобщить высказывания и мнения, то сложится примерно такое: «По-русски о литературе так ещё не писали. Но зачем это? И хорошо ли так писать?» В предисловии к «Книге отражений» автор заметил: «Я же писал здесь только о том, что мной владело, за чем я следовал, чему я отдавался, что я хотел сберечь в себе, сделав собою». В одном из писем той поры Анненский признался, что более точным название книги вместо «Отражений» было бы «Влюблённости». Ныне эти прихотливо-музыкальные очерки о Пушкине, Лермонтове, Гоголе, Достоевском, Тургеневе, Горьком, Л. Толстом, Писемском, Чехове, Бальмонте, Л. Андрееве, Шекспире, Гейне, Ибсене и другие воспринимаются как вершинные в русской эссеистике. В ряду подобных работ от Пушкина до Розанова, Блока и Андрея Платонова. И в этом ряду первостепенным для Анненского было искусство Достоевского – «поэта нашей совести» . В смысловом отношении эти сочинения Анненского неисчерпаемы и симфоничны.
Драматургия – важнейшая часть наследия Анненского. Им написаны четыре трагедии на античные сюжеты: «Меланиппа-философ», «Царь Иксион», «Лаодамия» и «Фамира-кифарэд». Проблемы театра и драматургии нашли отражения в его статьях и многочисленных частных замечаниях, разбросанных в эссеистике и письмах. Очевидна «антитеатральность» Анненского, его горько-достойный скепсис к общепризнанному «расцвету» русской сцены.
Есть давнее длительное эхо-признание – стихотворение Георгия Иванова 50-х годов прошлого века:
Я люблю безнадёжный покой,
В октябре – хризантемы в цвету,
Огоньки за туманной рекой,
Догоревшей зари нищету…
Тишину безымянных могил,
Все банальности «Песен без слов»,
То, что Анненский жадно любил,
То, чего не терпел Гумилёв.
И в развитие этой чарующей музыки – слова сына поэта: «Сложная и многогранная душа Иннокентия Анненского всё же была именно русской душой, всеми тончайшими нитями своими связанная со своей родиной, которую он любил верной, твёрдой и скорбной любовью» .
Теги: образование , литература , общество
