Текст книги "Литературная Газета 6537 ( № 51-52 2015)"
Автор книги: Литературка Литературная Газета
Жанр:
Публицистика
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 15 страниц)
Эпоха, запечатлённая навеки
Эпоха, запечатлённая навеки
Книжный ряд / Общество / Дайджест
Теги: Виктор Тростников , Мысли перед закатом
Виктор Тростников. Мысли перед закатом. – М.: Издательский дом «Димитрий и Евдокия», 2015. – 368 с. – 1000 экз.
Свою литературную деятельность Виктор Тростников, выпускник физико-технического факультета МГУ, начал с работ по истории математики и математической логике. В 1970 году защитил кандидатскую диссертацию по философии. Одна из его первых книг о православной философии – «Мысли перед рассветом» – вышла в 1980 году в Париже. Сегодня предлагаем вам небольшой отрывок из вышедшей в нынешнем году книги – «Мысли перед закатом». Название намекает на то, что этот труд – последний, но Виктор Николаевич ещё полон творческих сил, он продолжает читать лекции, активно публиковаться в периодической печати (в том числе ведёт рубрику и в «ЛГ»), и, надеемся, мы прочтём ещё не одну статью и не одну книгу православного философа и богослова Виктора Тростникова.
Я человек грешный, и, отойдя в мир иной, я не окажусь там, где находятся святые и не смогу включиться в их харизматическую активность. Никто не будет прикладываться к моим иконам и просить меня молить о нём Бога.
Всё это для меня хорошо понятно, поэтому я могу мечтать лишь о том, чтобы Господь по Своей безмерной доброте пристроил мою душу к какой-нибудь близкой мне по духу эпохе земного прошлого, оставил бы на вечное пребывание в нематериальном слое сущего и... И всё-таки дал бы мне там какую-то работу, пусть очень скучную, но хотя бы чуть-чуть для Него полезную. Бодрый дух эпохи довоенного строительства социализма, безошибочно передаваемый её прекрасными бодрыми песнями, мне глубоко симпатичен, и я бы попросился туда, если бы не проблема трудоустройства. Я не представляю, как в атмосфере той эпохи можно служить Богу: ведь для такого служения необходимо умалиться, чтобы стать простым исполнителем Его святой воли, а вся атмосфера этой эпохи пропитана пафосом самоутверждения человека как самодостаточного преобразователя мира по своей воле, дышит человеческим самовозвышением. А без служения я затоскую. А в тоске, бывает, и слеза набежит, а от досады, что сделан поспешный выбор, глядишь, и зубами скрипнешь. Вот и будет тебе плач и скрежет зубов – то, от чего предостерегает нас Евангелие…
Нет, примериваясь к обители, надо прежде всего думать о том, найдётся ли в ней для меня какое-нибудь богоугодное занятие. Может быть, оно отыщется скорее не в тех эпохах, которые брызжут радостью, а в тех, где преобладает скорбь?
Один мой хороший друг из Самары, достигший своим умом и своими руками материального благополучия, возненавидел это благополучие, да так сильно, что готов ещё на земле скрежетать зубами и лить слёзы. Он пишет:
Я хочу в горящий Сталинград,
Чтобы там в отчаянном бою
Жизнь отдать за Родину свою...
Древнегреческий мудрец Солон считал счастливейшими из людей тех спартанцев, которые под командованием царя Леонида приняли смерть в Фермопильском ущелье, остановив громадную персидскую армию. Но разве не точно такой же подвиг совершили наши воины под Сталинградом? Вот о чём, оказывается, мечтает мудрый, как Солон, мой друг – о высшем счастии!
А ведь эпоха Великой Отечественной войны не может не быть навеки запечатлена Богом на одном из Его небес. Уж ей-то наверняка отведена особая обитель. А что, если туда?.. Я сам пережил войну и всё помню – говорю не о деталях, а о главном, о характере народной жизни, о духе времени. И опять выражением этого духа становится для меня песня.
После песен эпохи начала строительства социализма казалось, что в этом искусстве поднять уровень уже невозможно. Но в военных песнях это невозможное осуществилось. Вскоре после 22 июня по всей России, а я думаю, и по всему космосу, разлилась великая песня Александрова, затмившая своей эпической мощью все симфонии Бетховена:
Вставай, страна огромная,
Вставай на смертный бой...
Не знаю, слышал ли эту песню Гитлер, но если бы он её услыхал, то должен был бы вспомнить слова Бисмарка о том, что воевать с русскими – безумие: народ, способный родить такую песню, победить нельзя.
А вслед за ней зазвучала мало уступающая ей по уровню песня Мокроусова:
В атаку стальными рядами
Мы поступью грозной пойдём...
Не замедлил встать на боевую вахту и Дунаевский. Его тонкий слух моментально подсказал ему, какая теперь нужна тональность и какой ритм, и вот уже изо всех репродукторов полилась мастерски сработанная маршеобразная песня о Москве, защита которой была в ту пору главной нашей задачей:
Но всегда я привык гордиться,
И везде повторял я простые слова:
Дорогая моя столица,
Золотая моя Москва!
Наши военные песни, совершенные по форме и проникновенные по содержанию, весьма разнообразны. В одних – грусть, но грусть светлая, не переходящая в уныние; в других – надежда, надежда твёрдая и бодрящая; в третьих – чистая лирика, такая же, какая была до войны, словно ничего не произошло. И ни в одной песне нет жалобы и – что просто поразительно – нет описания сражений, будто эти вынужденные кровавые занятия недостойны воспевания. Наш народ не упивался войной, он смотрел на неё как на суровую необходимость и мечтал поскорее её закончить.
Я знаю свою слабость: начав говорить о советской песне, особенно о военной, не могу остановиться. Но остановиться сейчас надо, поскольку это не тема нашей беседы. И всё же не откажу себе в удовольствии пройтись беглым взглядом по типичным образцам того неповторимого музыкального явления, без которого мы не победили бы в страшной войне. Дам лишь намёки, остальное вспомните сами.
Светлая грусть:
Ты теперь далеко-далеко,
Между нами снега и снега,
До тебя мне дойти нелегко,
А до смерти – четыре шага.
Надежда:
Закончив походную службу,
За мирным домашним столом
Мы вспомним солдатскую дружбу,
В солдатскую кружку нальём.
Лирика:
Ночь коротка, спят облака,
И лежит у меня на ладони
Незнакомая ваша рука.
Тоска по дому:
Давно мы дома не были,
Цветёт родная ель,
Совсем как в сказке-небыли
За тридевять земель.
Готовность отдать жизнь:
А коль придётся в землю лечь,
Так это только раз.
Но пусть и смерть в огне, в дыму
Бойца не устрашит
И что положено кому,
Пусть каждый совершит.
Самое дорогое:
Край сосновый, солнце встаёт,
У крыльца родного мать сыночка ждёт...
Оптимизм:
Эх, путь-дорожка фронтовая,
Не страшна нам бомбёжка любая,
Помирать нам рановато –
Есть у нас ещё дома дела!
С большим усилием я захлопываю крышку нашей национальной сокровищницы военной песни, пробежав взглядом только по нескольким, выбранным наугад бриллиантам. Но напоследок всё-таки скажу ещё об одном бриллианте.
Сорок третий год. Немцы на берегу Волги, на Кавказе. Небывалая в истории человечества битва требует предельного напряжения всех сил нашего народа. И в это время на экраны выходит фильм Лукова «Два бойца».
Вы приготовились к тому, что я заговорю о песне «Тёмная ночь». Нет, я о ней умолчу, она скажет сама за себя. Тогда она была воспринята как рядовая великолепная лирика. Фурор, равного которому я не упомню, произвела другая песня того же Никиты Богословского – «Шаланды, полные кефали». Все от неё просто сошли с ума, просили «списать слова», чтобы петь её с утра до вечера. И пели. Так она была встречена в тылу. Как на неё реагировали на фронте, я не знаю, но не сомневаюсь, что точно так же.
...Два бесконечно длинных года наш народ живёт новой, невыносимо тяжёлой жизнью. Всё довоенное ушло так далеко, что иногда кажется, будто это был лишь прекрасный сон. Прямо как у апостола Павла: древнее прошло, теперь мы новая тварь. Одни сражаются, другие тяжёлым трудом снабжают сражающихся всем необходимым. Упиваться воспоминаниями о мирном времени просто некогда. И вдруг...
Бернес поёт, и полузабытое древнее возвращается, и мы уже не тянущая стопудовую лямку проклятой войны новая тварь, а нормальные люди со всеми нормальными людскими утехами. Перед нами спокойное синее море и прекрасная спокойная Одесса; весёлый Костя-моряк входит в мирную пивную, и весёлые мирные биндюжники, не допив (!) свои кружки, встают и, перебрасываясь шутками, идут к выходу, чтобы разгружать полную кефали Костину шаланду. Какая же вкусная была эта кефаль! А потом Костя раскрывает пачку дорогих папирос «Казбек» (ведь жили когда-то и без самокруток!), и начинается его красивый роман с Соней. А потом роскошная свадьба, и поставленный в саду стол ломится от еды, и любой человек (даже не верится) может подойти к столу и есть, и есть, и есть...
И так зримо воскресает перед измученным войной народом это окончившееся два года назад мирное время, что народ понимает: надо вынести невыносимое, осилить непосильное, всё перетерпеть, всё преодолеть, только одолеть этих фрицев и вернуть блаженное мирное время. Песня «Шаланды, полные кефали» явилась для людей эпохи войны моментом истины. Она показала им правду, которую, стесняясь её, они сами от себя скрывали, заслоняя ярко расписанными декорациями. Правдой было то, что героизм сам по себе был им совершенно не нужен, их натура не искала этого пафоса, он был нужен только как средство обретения того, что действительно дорого и необходимо русской душе, – обыкновенной, совсем не героической жизни, «тихого и безмолвного жития во всяком благочестии и чистоте», простых житейских радостей: четвёрок и пятёрок в дневнике дочурки, хорошего дождичка, после которого пойдут грибы, победы любимой футбольной команды, услышанной от начальника похвалы, удачной рыбалки, тёщиных блинов, свежевыпеченного хлеба, удобной обуви.
Об этом прямым текстом сказано в другом шедевре военной песни «В лесу прифронтовом» (музыка Блантера, слова Исаковского):
Так что ж, друзья, коль наш черёд –
Да будет сталь крепка!
…Тут момент истины и для меня. Я не хочу в горящий небесный Сталинград, где мне будет дана возможность вечно отдавать жизнь за свою Родину. Да, возносит нас над грешной землёй героика самопожертвования, но ведь она есть лишь сублимация инстинкта отстаивания более коренной нашей потребности, выраженной в молитве, дважды повторяемой на каждой литургии, – «Прочее время живота нашего в мире и покаянии скончати у Господа просим».
Специфика прибалтийской демократии
Специфика прибалтийской демократии
Спецпроекты ЛГ / Русский глагол / Письма с еврозоны
Фото: РИА «Новости»
Теги: русский язык , филология , русский мир
На данный момент Литва не готовит учителей для русских школ
Если говорить о русском языковом пространстве в Литве, то нельзя не вспомнить, как мало в стране изданий на русском языке. Это четыре еженедельника – «Экспресс-неделя», «Обзор», «Литовский курьер» и «Пенсионер». Ежедневных газет на русском языке нет. На телевидении 15-минутную передачу «Русская улица» перенесли с утреннего воскресного эфира на среду, утренний эфир. Как результат – потеря аудитории передачей. На литовском радио ещё осталась 30-минутная программа «Русский час». Единственный в Литве Вильнюсский русский драматический театр выполняет функции очага русской культуры. Хотя в последние годы и в русском театре усиливается процесс литуанизации. Чувствуется, что страна утрачивает русский язык. В литовском законодательстве есть только понятие о государственном языке. Никто не говорит о том, чтобы русский язык был государственным, но как язык общения он имеет право на существование. Например, в Висагинасе, где большинство населения – русские, в Клайпеде, где больше 20% жителей – русскоязычные. По переписи населения Литвы 2011 г. русские составляют 5,2%.
И всё-таки самое главное – это сохранение среднего образования на родном языке. А ситуация в сфере образования национальных меньшинств очень сложная.
Русская школа Литвы является составной частью государственной системы образования. За 25 лет независимости русская школа претерпела значительные изменения как в содержании образовательного процесса (и это вполне естественно), так и в количественном аспекте.
После восстановления государственной независимости Литвы в 1990 году началась реформа системы образования, в том числе и школ с преподаванием на языках национальных меньшинств. Об этом свидетельствует Закон о внесении изменений в Закон «Об образовании» № IX-1630 от 17 июня 2003 года.
На момент принятия указанный закон был самым демократическим на постсоветском пространстве, он давал возможность получения среднего образования на родном языке, статья 30 Закона «Об образовании» № IX-1630 от 17 июня 2003 года. Однако после принятия новой редакции Закона «Об образовании» № XI-1281 от 1 июля 2011 года от демократии практически не осталось и следа. Новая редакция предусматривает постепенную литуанизацию школ национальных меньшинств. В Законе о внесении изменений в закон «Об образовании» № IX-1630 от 17 июня 2003 года, в новой редакции Закона «Об образовании» № XI-1281 от 1 июля 2011 года отсутствует понятие «школа национальных меньшинств». И согласно новой редакции Закона «Об образовании» № XI-1281 от 1 июля 2011 года в Литве существуют школы с литовским языком обучения и школы с частичным обучением на языках национальных меньшинств. Абсолютно неподготовленное педагогически политическое решение о поспешном введении единого экзамена по литовскому языку (в школах с литовским языком обучения и школах национальных меньшинств) вызвало не только профессиональную критику со стороны учёных и педагогов, но и критику со стороны общественности, вылившуюся в митинги и пикеты.
Специфика литовской «демократии» заключается в том, что многие решения принимаются правительством без предварительного согласования с теми социальными и этническими группами населения, к которым эти решения применяются. Показательным аспектом является принятие решений в сфере образования национальных меньшинств.
На 1 сентября 1990 года в Литве действовало 85 русских школ, в которых обучалось примерно 76 тысяч детей. А к 1 сентября 2015 года в Литве действует всего 32 школы. Общее количество русскоязычных учеников – около 14 000. Есть и смешанные школы: русско-польские, русско-польско-литовские, литовско-русские.
Причины уменьшения количества учащихся в русских школах, а соответственно и уменьшения числа самих школ следующие:
– миграция русскоязычного населения в 1990–1994 гг.;
– демографический спад (он характерен для всей Литвы) – низкая рождаемость;
– отток учащихся польской национальности из русских в польские школы в начале 1990-х гг. (в советский период число польских школ было незначительным, после восстановления независимости резко возросла численность польских школ);
– миграционный процесс после вступления Литвы в Европейский союз (1 мая 2004 г.);
– основная причина для беспокойства – то, что русскоязычные семьи (более 30%) определяют место учёбы своих детей в литовских школах. Решение, принимаемое родителями, в основном обусловлено политикой руководства Литвы, так как национальные меньшинства были лишены третьей ступени образования (высшее образование) на языках нацменьшинств, и родители думают о том, чтобы создать ребёнку нормальные условия для интеграции в литовское общество.
В русских школах прибавилось первоклассников. В 2015 году русские школы Литвы набрали больше учеников – во многих школах прибавилось по одному первому классу. И мы можем утверждать, что это уже тенденция: ведь начиная с 2012 года количество первоклассников в русских школах Литвы каждый год растёт. Кстати, когда скептики утверждают, что увеличение первоклассников в русских школах связано с общей для страны тенденцией: мол, в эти годы в школы пришли дети беби-бума начала двухтысячных, я соглашаюсь, что отчасти это так. Но ведь это и свидетельство того, что родители поверили в русскую школу, несмотря на многочисленные реформы, которые буквально душили её в последние годы.
В непростой ситуации сегодня оказалась русская школа в связи с реформами последних лет. Что же касается вообще реформы литовской школы, то ясно, что жить в эпоху перемен всегда сложно, тем более что кроме общих для всей школы Литвы проблем реформирования у нас есть и собственные специфические проблемы, а также и те, что вызваны новыми законодательными инициативами, призванными сократить образовательное пространство на русском языке в Литве. 17 марта 2011 года литовский парламент принял поправки к закону об образовании. До принятия упомянутых поправок статья 30-я закона об образовании гарантировала нацменьшинствам право обучаться на родном языке. Теперь статья изменена и обязывает школам национальных меньшинств ввести преподавание ряда предметов на государственном языке – в частности, это история и география Литвы, основы граждановедения, темы из курса «Окружающий мир», связанные с Литвой.
Общеобразовательный процесс в Литве составляет 12 лет: в 1–4-х классах проводится начальная образовательная программа, в 5–10-х классах – основная образовательная программа, в 11–12-х классах – профилированная программа.
Социально справедливая система просвещения Литвы, основанная на принципах равноправия, не предусматривает такого понятия, как «статус школы национального меньшинства». Исключением является лишь «корзина ученика» общеобразовательной школы национальных меньшинств, объём которой для школ национальных меньшинств и смешанных школ был увеличен в июле 2011 года с 15 до 20 процентов. Решение было продиктовано увеличением количества учебных часов, отводимых для уроков по родному языку и необходимость закупки дополнительных учебников для учеников этих школ, а также увеличение количества учебных часов по литовскому языку в связи с введением единого экзамена на аттестат зрелости по литовскому языку. Другое исключение – применение более низких требований в отношении комплектации 11-х классов, введённое с июня 2011 года.
С 1 сентября 2015 года исчезло понятие «средняя школа». Остались лишь гимназии (9–12-е классы), прогимназии (1–8-е классы), основные (1–10-е классы) и начальные (1–4-е классы) школы.
Исключение сделано для школ нацменьшинств, являющихся единственными в городе, районе, окраинных школ в Вильнюсе и школ с авторскими, самобытными и религиозными концепциями образования. Эти школы должны пройти аккредитацию для получения статуса гимназии с полным курсом обучения, так называемые удлинённые гимназии.
И если католические школы в Литве могут существовать на основании договора между Ватиканом и министерством образования ЛР, то православные школы под большим вопросом. В частности, Клайпедская основная школа им. А. Рублёва претендовала на статус православной школы: была разработана концепция школы с православным уклоном, школа с богатым опытом в преподавании основ православия, русской истории и культуры. Но это не спасло школу, и решением Клайпедского самоуправления в 2014 году она была реорганизована, а точнее – закрыта.
Учебные планы едины для всех школ Литвы. Исключение составляет родной язык в школах национальных меньшинств.
Учебный план предполагает три варианта распределения часов на изучение родного языка в 5–10-х классах (количество часов родного языка в начальной школе – 26–28 часов, в 11–12-х классах – 6–8 часов).
В 5–10-х классах количество часов по родному языку зависит от количества часов по государственному языку.
1-й вариант – родной язык – 5 часов, государственный (литовский) – 3 часа.
2-й вариант – родной язык – 4 часа, государственный (литовский) – 4 часа.
3-й вариант – родной язык – 3 часа, государственный (литовский) – 5 часов.
Сами школы выбирают приемлемый для них вариант.
Польские школы выбирают только первый вариант.
Русские школы лавируют между первым и вторым вариантами, а некоторые выбирают и третий вариант.
Экзамен по родному языку за курс средней школы необязателен. Решение о выборе экзамена принимают советы школ.
Острым и актуальным является вопрос о сохранении «русскости» в русской школе Литвы, особенно сейчас, когда законодательным образом ограничено образовательное пространство на родном языке.
С 1991 года (после принятия акта от 11 марта 1990 г. о восстановлении независимости) вузы Литвы не осуществляют подготовку педагогических кадров для русских школ, за исключением учителей начальных классов и русского языка. Но уже более 15 лет Шяуляйский университет не осуществляет набор на специальность «учитель начальных классов для русских школ». (В Вильнюсском педуниверситете (ЛУЭ – Литовский университет эдукологии) подготовка учителей начальных классов для русских школ не осуществлялась.)
С 2009 года Вильнюсский университет и Литовский университет образовательных наук не осуществляют набор на специальность «русский язык как родной». (Нет желающих среди абитуриентов русских школ.)
На данный момент Литва не готовит учителей для русских школ.
Средний возраст учителей русских школ – 50–55 лет. По новому трудовому законодательству пенсионный возраст в Литве увеличен: для женщин – 65 лет, для мужчин – 67 лет.
Уже в 2015 году три вильнюсские школы столкнулись с проблемой – оказалось очень сложно найти учителя начальных классов, несмотря на то что количество школ сократилось.
Русская школа Литвы – составная часть государственной системы образования. Процесс обучения осуществляется по государственным образовательным стандартам. Но при этом нельзя забывать ещё об одной основной функции русской школы – как очага русской культуры. И чтобы сохранить эту роль русской школы, необходима поддержка на всех государственных уровнях, увеличение часов на неформальное (дополнительное) образование и поддержка всей русской общины. Наши дети должны учиться в наших школах – школах с русским языком обучения! Несмотря на то что власти Литвы продолжают политику, которую можно рассматривать как политику, направленную на ассимиляцию национальных и языковых меньшинств, ограничение их политических и социальных прав, русская школа Литвы конкурентоспособна.
Элла КАНАЙТЕ , председатель Ассоциации учителей русских школ Литвы
