Текст книги "Литературная Газета 6537 ( № 51-52 2015)"
Автор книги: Литературка Литературная Газета
Жанр:
Публицистика
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 15 страниц)
Казус Улицкой, или Гинекологическое древо
Казус Улицкой, или Гинекологическое древо
Книжный ряд / Библиосфера / Литпрозектор
Казначеев Сергей
Теги: Людмила Улицкая , Лестница Якова
Людмила Улицкая. Лестница Якова: роман. – М.: АСТ: Редакция Елены Шубиной, 2015. – 731, [5] c. – (Новая Улицкая).
В конце книги Людмилы Евгеньевны Улицкой предусмотрительно помещено генеалогическое дерево семейства Осецких-Кернсов. В основе этого жизнеописания находится, как заботливо осведомляет нас хитрая аннотация, «причудливо разветвлённая семейная хроника с множеством героев и филигранно выстроенным сюжетом. В центре романа – параллельные судьбы Якова Осецкого, человека книги и интеллектуала, рождённого в конце XIX века, и его внучки Норы – театрального художника, личности своевольной и деятельной...»
Потом речь идёт об «архиве КГБ», о личном деле и прочем. Всё это мы уже читали, и не раз. К основному сюжету данная тема имеет отдалённое отношение и появляется только в конце романа. Романа? Романа ли? – вот вопрос. Ведь этот ответственный жанр имеет свои незыблемые каноны. Например, наличие нескольких самостоятельных сюжетных линий, как в случае с Анной Карениной, Вронским, Стивой Облонским, Долли и проч.
Здесь этим, как говорится, и не пахнет. Основное повествование крутится вокруг Норы и её семейных дел, изредка прерываемых старыми записками её предка. Всё это имеет отношение не к роману, а к семейной хронике, как её написал, скажем, Сергей Тимофеевич Аксаков. При чём здесь роман? Да ни при чём!
Мы имеем дело с нудным семейным повествованием, где всё тонет в малоинтересных подробностях быта. Нет, по-своему они, конечно, интересны. Родственники и знакомые героев приезжают в Москву или Санкт-Петербург и там «как-то» получают комнаты, квартиры и особняки. Да не где-нибудь в Перове, а в центре столицы, на Никитском бульваре (кстати, в те годы он назывался Суворовским), или «где-то за Музеем имени Пушкина». Да знаем мы эту улицу, она носила в то время славное имя Маркса-Энгельса. Я бы не стал обо всём этом упоминать, если бы это не касалось меня лично: дело в том, что как раз в те годы я подметал и чистил от снега эти бульвары и Кисловские переулки. И не отхватил ни московской квартиры, ни прописки, а уехал в провинцию. А теперь люди, которым доставались квартиры и особняки, ходят в ранге гонимых и страдающих.
Семейный роман имеет свою славную историю. Он интересен читателю, если накладывается на события эпохи («Ругон-Маккары», «Будденброки», «Семья Тибо», «Тихий Дон», «Пряслины»). А тут ничего подобного не происходит и даже не предусматривается. Мы имеем дело с междусобойчиком, который потом и подтверждается длительным списком людей, которые помогли автору осуществить этот эпохальный замысел.
В последнее время распространилась традиция семейных альбомов, отпечатанных типографским способом. Ничего плохого в этих альбомах нет: пусть близкие люди знают о своих предках, своих корнях, помнят и чтут. Но эти книжки должны издаваться малым тиражом – экземпляров по 20–40. Смотря сколько у кого родни.
Людмила Улицкая решила по-другому: её частную историю, как она уверена, должны знать все, невзирая на пол, возраст и национальность. А это уже диктат, это догма, желание заставить всех кланяться непонятно каким подвигам.
Для того чтобы придать этой книге масштабность, и было придумано соответствующее, воистину библейское название: «Лестница Якова». Да, мы читали Ветхий Завет и знаем историю, которая приключилась с Иаковом. И даже помним о других лестницах, по которым прыткие люди намереваются подняться на небеса. И не будем забывать о бессмертном образе Яго, который погубил жизнь Отелло и Дездемоны. Он тоже гордо воспарил. Но когда высоко забираешься, то больно падать. Более того, всем хорошо известно, что за люди водились в ГПУ, МГБ, КГБ и отвечали за массовые казни. Именно те, что ныне примеряют на себя рубище страдальцев. Или их потомки.
Семейная хроника Улицкой отличается ещё и тем, что почти все женские образы представлены в ней как стоические легендарные личности, а мужчины (Витася и проч.) – как слабохарактерные интеллигенты, хлюпики, латентные дамы. Ну что же, это тоже тенденция, модная тема, которую нужно учитывать.
И вот ещё: Людмила Улицкая неспроста снабдила свой опус генеалогическим древом. Она ранее уже вдохновенно писала о докторе Кукоцком, которому нравилось делать неофициальные аборты, прерывать беременность, убивать детей и проч. Ну не любит она нас! Её герои в большинстве своём – ярко выраженные женственные типы, ничего мужского в них нет. Так что это древо скорее гинекологическое, а никак не генеалогическое.
Важно и другое: почему Толстому не пришло в голову в конце «Войны и мира» дать не историософский эпилог, а схему семейных отношений? Да всё понятно: он воплотил настолько ярких героев (Андрей, Николай Ростов, Наташа, Пьер, Кутузов...), что они стали незабываемыми типами: их и так все запомнили, а в книге Улицкой действуют какие-то невнятные, зыбкие тени.
Но меня спросят: откуда же такая популярность, особенно у читательниц? Почему наши зрительницы и слушательницы пищат от страсти, слушая Киркорова и Баскова? Откуда растут ноги этой популярности? Да всё оттуда же, из гинекологического древа. Или – кресла, как хотите.
Над нами и в нас
Над нами и в нас
Книжный ряд / Библиосфера / Объектив
Аннинский Лев
Теги: Римма Чернавина , Вспять к восхожденью
Римма Чернавина. Вспять к восхожденью. Сивилла Космическая 2. – М.: 2015. – 352 с.: ил. – 600 экз.
Да! – всему, что над нами и в нас.. .
Римма Чернавина
Но прежде чем расшифровать это «да», отлечу к тому, что было над нами и в нас несколько поколений назад (извинившись перед моей героиней за то, что в статье о ней помяну прежде неё другого поэта).
У другого поэта есть образ, вписанный им когда-то в героическую симфонию военной эпохи: пристань на берегу Волги, основанная в екатерининские времена, потом расслышавшая грохот Сталинградской битвы... Вспомнили, у Луконина? «Гляжу в Москву, как волны катятся под Крымским мостом от стен Кремля, по перекатам острым, туда, где жил, оттуда, где живу. Дай видеть всё. Алеют вечера над пристанью Быковы хутора...»
Врезано навсегда: Быковы хутора! А ведь поэтическая их история на этом не кончается. В послевоенном уже, мирном советском посёлке рождается, вырастает и выучивается девушка, которой судьба после школы метит дорогу в Оренбург, изучать иностранные языки, а затем в Москву, в аспирантуру по германской диалектологии... Тут она становится признанным поэтом.
В этом качестве – по стилистике – она уже настолько далеко отходит от предшественников, что я должен оговорить это особо, – хотя в нынешних поэтических методах не разбираюсь, а отношу их все к модерну (или к постмодерну, мне без разницы).
Во-первых, нет рифм. Нигде. Хотя звуки и пересекаются и перекликаются в каждой строчке.
Во-вторых, нет ритма. Никакого намёка на любой из пяти наших классических размеров. Хотя ритм мироздания загадочно трепещет и отзывается в каждой строке.
И в-третьих, виртуозная, демонстративная краткость. Не в подражание японцам, а в том смысле, что вокруг стиха собрано свободное пространство, которое, если вдуматься, значит больше сказанного, – оно и выше, и глубже: над нами и в нас.
Впрочем, это лучше прочесть:
Порывистое движение
Осенних листьев в воздухе,
Неподвижные двое.
Песнь бытия – движение непредсказуемо-прерывистое замирает в бессловесной немоте... Хотите словес?
Молоденькая челночница
На S’il vous plait
ответила без паузы – Merci.
Нужна пауза для комментариев? Нет? Тогда комментируйте сами – именно это вам подсказывает стих, а как это осмысливает сама повествовательница, угадывайте. По всему сборнику – выверенно точные штрихи той реальности, которую застало поколение послесталинской эпохи.
Обитательница пятиэтажки куда-то несёт поломанную руку... Деловые бездельники куда-то едут на полуторке, вылезают, утаптывают снег, уезжают... Калека в тренировочных синих штанах, опираясь на костыль, хромает ритмично, грациозно... Чиновник обтяпывает свой проект... Обитатели хрущобных подвалов читают бесплатную газету «Финансы»... И ничего беспощадно-разоблачительного нет в этих зарисовках, а есть... какая-то неизбывная тоска...
Не проходите мимо
в подземных переходах
стены –
просящие
Вооружённый известной басней Крылова, поэт Генрих Сапгир определил Чернавиной антимуравьиное амплуа:«Женский стрекозиный взгляд, устремлённый на случайные, причудливые детали бытия».
По причудливой смене поэтических планов действительно может показаться, что лирическая героиня Чернавиной, не вникая, перелетает от впечатления к впечатлению, от цветка к цветку и от силуэта к силуэту в рассыпанной на осколки послесталинской реальности.
Но она вникает! От противного, или, лучше сказать, от обратного. От зверского.
Дети долго и старательно убивают кошку. Тигр весело терзает пойманную добычу. Домохозяйка рубит голову петуху, чтобы сварить из него суп; рубит долго, потому что топор тупой; потом она ест этот суп и слышит вопрос гостьи: «Как он умирал?» Он звал хозяйку и не понимал, почему она притащила топор...
«Да разве это может быть? Кормить, кормить, кормить, кормить, потом убить, и баста?»
Нет, не баста. А неотступный вопрос: зачем вся эта дикая беспощадность?
Стрекоза, задумчиво перелетающая от одного эпизода к другому, знает, чего ищет: чем уравновесить эту невменяемую реальность? Ища ответа, она и выбирает эпизоды демонстративно невменяемые.
Идёт человек
Из века в век.
Путь бесконечен и поступь тверда.
Идёт куда?
Нет ответа? Есть! Смысл, утрачиваемый в повседневной, колченогой, увечной реальности, концентрируется где-то на другом уровне мироздания. Если его нет в настоящем, то должен быть либо в прошлом, либо в будущем. Если нет в муравьиных делах, то должен быть в глобальном масштабе жизни! Единство восстанавливается в круговороте глобального бытия. «Вспять к восхожденью» – название новой книги Риммы Чернавиной. Всё кольцуется: свисток милицейской машины, затихающий вдали и возникающий с другого конца. «Косой снег... падающий диагонально, сам избирает угол своего паденья»... «Юная зелёная бабочка выпорхнула неизвестно откуда и тут же скрылась в зелёной листве...» Всё замкнуто если не на уровне бабочки (то есть стрекозы), то на уровне таинственного смысла. Этот смысл над нами и вне нас...
А нам что делать, если этот смысл таинствен? А вот что:
«Шляпка из сундука, в руке клюка, внучек – голубчик...» От младенчества – к смерти, от смерти – к младенчеству: «Таинственная музыка глубин – неудержимо вверх и вверх к рожденью».
Хотите ощутить этот таинственный круговорот применительно к России? Можете повторить, что Россия – «Восток Запада и Запад Востока». И что русские из-за этого – «невоплощённые». И что «русский мир неподвластен изменению и верен самому себе». А ещё лучше:
Визг – писк детей –
Русские множатся.
Да! Именно эта формула неистребимости Смысла в стихах Риммы Чернавиной ближе всего моему сердцу.
Благородный противовес
Благородный противовес
Книжный ряд / Библиосфера / Книжный ряд
Непомнящий Валентин
Теги: Протоиерей Александр Шаргунов , Культура и антикультура
Протоиерей Александр Шаргунов. Культура и антикультура. – М.: Сретенский монастырь, 2014. – 448 с. – 3000 экз.
Так называется новая книга известного московского проповедника, автора многих талантливых ярких произведений протоиерея Александра Шаргунова, вышедшая в издательстве Сретенского монастыря. Сразу же хочется сказать: как мал тираж – всего три тысячи экземпляров! Но так, к сожалению, и должно быть в рассматриваемой автором культурной ситуации.
Первый раздел книги посвящён основным лжеучениям XX века и их представителям. Это Маркс, обещавший материальное равенство и справедливость в распределении государственных доходов, – воинственный атеист, идеи которого превратились в России в ленинский лозунг «грабь награбленное», поддержанный тысячами маргиналов. Это Фрейд, вызвавший эйфорию у самой безнравственной части западного общества, которое объявило законным и естественным всевозможный разврат, подводя под это так называемую «науку о природе человека». На этой почве пышно расцвёл психоанализ, часто групповой, упразднивший стыд и понятия об интимной и сокровенной жизни человека. Отсюда идёт «сексуальная революция» на Западе, которая после перестройки пришла и к нам. Это Ницше, идею которого о приходе «сверхчеловека», призванного управлять презренной человеческой массой, подняли на щит нацисты. И это Дарвин, за гипотезу которого долго цеплялись атеисты, решив, что теперь они навсегда освободились от всякой ответственности перед Творцом. Вокруг этих идей роились толпы всех национальностей, даже толком не читавшие своих кумиров, но поддавшиеся общему гипнозу.
Чтобы писать о современной жизни (ей посвящена вторая часть книги), нужно обладать большим мужеством. Может быть, порой не меньшим, чем в годы гонений. Автор смело указывает на ключевые моменты драматических судеб культуры и на опасности, таящиеся в её современных мутациях. Оценки и диагнозы точны, неравнодушие автора вызывает сердечный отклик. Мы видим, как в последние десятилетия антикультура всё агрессивней вытесняет культуру. И надо обладать настоящей отвагой, чтобы открыто сказать, что «король голый». Эта так называемая новая культура построена на эпатаже: кто откровеннее объявит о своих пороках, кто наглее осмелится на открытое кощунство («Осторожно, религия!»). Культура, лишённая и намёка на гуманизм, на сострадание к человеку, – вне всяких традиций русской классики. Откровенно русофобская и часто просто сатанинская. Начиналось с прославления и навязывания «Чёрного квадрата», а закончилось так называемым панк-молебном в храме Христа Спасителя. Так антикультура, утверждает автор, может дойти до рекламы публичного каннибализма и найти своих поклонников. И всё это «под знаменем свободы».
Большое достоинство книги в том, что духовное отпадение от источника жизни показано подробно и поэтапно. Предельно обнажена современная антикультура, в которой человек не найдёт ответа на свои мысли, страдания и чаяния, а только погрузится в полную бессмыслицу атеистического бытия.
Хотя книга «Культура и антикультура» по объёму небольшая, но вмещает в себя огромное количество информации. Знания автора поражают. И все так называемые кумиры философии, политики, искусства разбираются с христианских позиций, что является самой сутью книги. Прекрасны статьи о представителях современной христианской культуры: об Анастасии Цветаевой, о Людмиле Крюковой, Викторе Николаеве, поэте Сергее Бехтееве, Валентине Распутине.
Без всякого преувеличения, очень многое из этой книги хотелось бы включить в учебники старших классов. Книга чётко расставляет акценты и приоритеты и служит отважным противовесом пропаганде антикультуры.
Пятикнижие № 51-52
Пятикнижие № 51-52
Книжный ряд / Библиосфера
ПРОЗА
Марина Линник. Реинкарнация. – М.: Водолей, 2015. – 384 с.
В этой книге эпохи смешаны, как ингредиенты в изысканном блюде европейской кухни. Просто, но в то же время сложно, неожиданно, однако не вычурно. Марина Линник написала не просто историческую фантазию, она показала себя автором, чувствующим тончайшее напряжение эпох и умеющим надрезать их так, чтобы срез оказался виден целиком, во всех деталях. Сейчас не так просто отыскать качественную сюжетную прозу. За экспериментами многие пытаются скрыть отсутствие элементарных навыков. Линник, бесспорно, все необходимые для прозаика умения демонстрирует. Конечно, в романе имеется почти обязательная для подобного жанра лихо закрученная интрига, антураж Англии времён Кромвеля, как и Великобритании нынешних времён, выписан с кинематографической отчётливостью, а конфликт добра и зла вполне явственен и даже традиционен. Но важнее другое… Линник пытается ответить на вопросы, как развивается человеческая история, от чьих прихотей она зависит, на каких нелепых случайностях строится и почему она в итоге так субъективна.
ПОЭЗИЯ
Эмиль Вейцман. Жестокий романс. Поэтическое ретро. – М.: 2015. – 112 с. – 150 экз.
В этот поэтический сборник автор включил и стихи, написанные достаточно давно, и совсем свежие. Также в книгу вошло эссе «Как делать стихи» – таким образом, Эмиль Вейцман как бы продолжает традицию Серебряного века, когда каждый уважающий себя мэтр писал подобные наставления для начинающих поэтов.
Автор не боится жанрового разнообразия. Здесь есть и детские стихи, и сатирические произведения для взрослых, и пародии, и фантастические поэмы, и, как уже было сказано, эссе. Оригинальная интонация и активная полифоничность – поэт то и дело обращается к классикам и различным литературным героям – придают поэтике автора своеобразие.
Но главное обаяние стихотворениям придаёт, конечно, юмор.
Меня к жене приговорили
Лет на полста, ужасный срок.
И смотрит вертухай в глазок,
Чтоб от неё не сбёг я в Чили...
БИОГРАФИЯ
Владимир Емельянов. Гильгамеш. Биография легенды. – М.: Молодая гвардия, 2015. – 358 [10]c.: ил. – 3000 экз. – (Жизнь замечательных людей).
Авторы серии «ЖЗЛ» не впервые пишут о героях, которые находятся на стыке истории и литературной фантазии. «Гильгамеш – самый первый в истории замечательный человек, отделившийся от сонма богов и легендарных героев. Если выстраивать серию «ЖЗЛ» по хронологии, то книга о Гильгамеше должна значиться в ней под первым номером. Ранее Гильгамеша в истории просто нет знаменитых людей», – пишет петербургский шумеролог Емельянов, начиная жизнеописание царя и верховного жреца шумерского города Урука Гильгамеша, жившего в XXVII веке до н.э. Он был обожествлён уже через полвека после своей смерти, а ещё через несколько столетий стал главным героем шумеро-аккадского эпоса. Легенды о нём сохранились на всех языках народов древнего Ближнего Востока, проникли в античную культуру, вдохновляли европейских поэтов и писателей.
ИСТОРИЯ
Михаил Серяков. Богини славянского мира. – М.: Вече, 2016. – 416 с. – 2000 экз. – (Неведомая Русь).
Михаил Серяков в своей книге говорит о женской половине народной души. Ещё в Средневековье у наших предков существовал целый ряд женских мифологических образов: Матери Сырой Земли, Мокоши, Зари-Заряницы, рожаниц и берегинь. Несмотря на то что вот уже больше тысячи лет мы исповедуем христианство, эти персонажи фольклора живут в народной памяти и по-прежнему восхищают и вдохновляют. Всем с детства знакома величественная Царевна Лебедь из пушкинской сказки. А как не вспомнить зловещую Бабу-ягу или многочисленных безымянных русалок?
Изучение языческих богинь, по мнению автора, оказывается более трудным и сложным делом, нежели изучение языческих богов. Опираясь на множество письменных источников, на данные археологии и языкознания, психологии и этнографии, он рассматривает возникновение и эволюцию образов и отдельных черт главных богинь славянского язычества, рассказывает о развитии и упадке матриархальной религии.
ДЕТСКАЯ ЛИТЕРАТУРА
Новогодняя книга русских сказок: в обработке А.Н. Толстого, А.Н. Афанасьева, в пересказе К.Д. Ушинского, М.А. Булатова. – М.: Махаон, Азбука-Аттикус, 2015. – 398 с. – 6000 экз.
В книгу вошли новогодние сказки о животных, бытовые и волшебные. Это наиболее полное собрание произведений устного народного творчества, приведённых в классической обработке А.Н. Толстого, А.Н. Афанасьева, К.Д. Ушинского и М.А. Булатова. Яркий образный язык народных сказок в обработке писателей, владеющих искусством сказа, – прекрасное соединение в языковом и художественном плане. Сказка, особенно русская народная, – несомненно, лучшее чтение для детей от 5 до 10 лет, развивающее воображение, дающее первое представление о национальном характере и традиционных ценностях. Прекрасные иллюстрации Н. Демидовой, И. Петелиной и И. Савченкова гармонично дополняют это издание, способное доставить удовольствие не только ребятам, но и их родителям. И что самое важное в нынешний компьютерный век – возвращающее нас к истокам, к способности любить и ценить книгу.
«Маска» не золотая, но звёздная!
«Маска» не золотая, но звёздная!
Искусство / Искусство / Фестиваль
Старосельская Наталья
Сцена из спектакля «Сашка»
Теги: искусство , театр , музыка
О «Звёздной маске» газеты пишут мало. Открытый фестиваль военных драматических театров проходит без скандалов уже третий раз, и есть надежда, что он станет традиционным. Тем более что зрители активно его поддерживают.
Фестивалей в Москве проводится множество, но один из них уникален не только, пожалуй, для столицы, но и для всей страны. Это «Звёздная маска», которую организуют совместными усилиями Управление культуры Министерства обороны РФ и Центральный академический театр Российской армии. Открытый фестиваль военных драматических театров Министерства обороны РФ «Звёздная маска» прошёл уже в третий раз, подарив участникам и зрителям надежду на то, что он будет проводиться каждые два года и станет традиционным.
На этот раз в фестивале приняли участие театры из Мурманска, Севастополя, Уссурийска, Владивостока, Кронштадта, Театр Белорусской армии (Минск) и гости – Белгородский государственный академический драматический театр им. М.С. Щепкина и Российский государственный академический театр драмы им. Фёдора Волкова из Ярославля. Ну и, конечно, гостеприимный хозяин фестиваля – Театр Российской армии, открывший и завершивший фестиваль спектаклями Бориса Морозова «Судьба одного дома» по произведениям, пожалуй, лучших прозаиков военного поколения, и «Севастопольский марш» Натальи Скороход по «Севастопольским рассказам» Л.Н. Толстого. Оба спектакля явились мощным театральным полотном, вызвавшим в зрителях и участниках не просто высокие эмоциональные, но патриотические чувства.
Мы часто говорим сегодня о патриотизме, который необходимо возродить в подрастающем поколении, но школьные учебники полны противоречий, а телевизионные программы и художественные фильмы далеко не всегда вызывают сопереживание. Может быть, только театру под силу взять на себя эту ношу? Ведь он может сильно, захватывающе подчинить себе отнюдь не только старшее поколение. Другой вопрос – какие задачи ставит перед собой театр, развивает ли он и укрепляет законы русского психологического театра, делая произведение невымышленно современным и внятным молодым не только на уровне мысли, но и на уровне чувства. Как, например, спектакль режиссёра Станислава Мальцева «Сашка» по повести Вячеслава Кондратьева (Драматический театр Тихоокеанского флота, Владивосток), ставший одним из самых ярких впечатлений фестиваля своими размышлениями не только о Второй мировой, но и обо всех последующих войнах, где бы они ни происходили. Как спектакль «Я жду тебя на Графской…» режиссёра Александра Губарева по обозрению Аксиньи Норманской Драматического театра Черноморского флота им. Бориса Лавренёва – во многом несовершенный, упускающий важнейшие моменты истории Севастополя от его основания до сегодняшнего дня, но трогающий, «тёплый», по-человечески привлекательный.
А можно, например, оправдать вопреки автору предательство Рыбака в инсценировке повести Василя Быкова «Сотников», наполнив спектакль столь модными сегодня «расширениями горизонта», включив в ткань произведения фрагменты монолога Великого инквизитора из романа Ф.М. Достоевского «Братья Карамазовы» и хронику Одессы 2 мая 2014 года (режиссёр Михаил Смирнов, Драматический театр Балтийского флота им. В. Вишневского, Кронштадт). Или без всякого переосмысления перенести на подмостки пьесу Алексея Дударева «Рядовые», трижды повторив в финале песню «Журавли» в исполнении Марка Бернеса, которая в этой назойливости абсолютно теряет свой горький, до глубины души трогающий смысл, как у режиссёра Ю. Фекеты в спектакле Драматического театра Северного флота (Мурманск). Или поставив волнующий спектакль-концерт бардовской песни «Он не вернулся из боя», где практически никакой режиссуры не наблюдается, но звучат неустаревающие и новые песни бардов (Ярославль)…
У каждого свои пути-дороги.
«Звёздная маска» была посвящена 70-летию Победы, и все спектакли ставились по военным произведениям. Исключение составили театры-гости, они привезли на фестиваль русскую классику – «Месяц в деревне» И.С. Тургенева (режиссёр Евгений Марчелли, Ярославль) и «Касатку» А.Н. Толстого (режиссёр Семён Спивак, Белгород). Если бы была возможность подробно проанализировать их, получилось бы ярчайшее противопоставление русского психологического театра, дающего право пристально вглядеться в тонкую вязь человеческих отношений и событий, в развитие характеров, и того театра, очень популярного сегодня, который видит смысл зрелища в перелицовке, выворачивании наизнанку сюжета, наполнении его модными раздеваниями, сексуальной одержимостью персонажей и... растерянностью, когда текст против воли режиссёра вырывается наружу и разрушает всю придуманность. И тогда возникают живые человеческие отношения и живые интонации.
Но спектакль Евгения Марчелли номинирован на Национальную театральную премию «Золотая маска» в шести (!) номинациях, а спектакль белгородцев, одной из сильнейших российских трупп, кропотливо работавшей с одним из самых «пристальных» и талантливых сегодняшних режиссёров, которого питерские критики часто упрекают в излишней доброте и милосердии, прошёл мимо внимания экспертов…
У каждого свои пути-дороги.
Фестиваль «Звёздная маска» завершался итоговой конференцией, в которой приняли участие не только критики, но и представители Управления культуры Министерства обороны РФ (к слову сказать, они присутствовали и на каждом спектакле, что было очень важно для театров). Речь шла о многом – и о существовании этих специфических коллективов, и об их репертуаре, и о воспитании зрителей. Это был честный разговор, чего не могли не оценить присутствовавшие на конференции режиссёры и директора названных театров. Остаётся надеяться, что значимость «Звёздной маски» оценена по достоинству всеми заинтересованными сторонами и через два года фестиваль обязательно продолжится. Он одинаково нужен и важен не только для военных театров, но и для тех зрителей, которые заполняли зал на протяжении восьми дней. Потому что военные театры – это часть нашего отечественного театра сегодня.
