Текст книги "Оплодотворенная человеком-волком (ЛП)"

Автор книги: Лионн Райли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 12 страниц)

Двадцать

РАСС

Мне было противно смотреть, как этот мужчина прикасается к Ди. На базовом, интеллектуальном уровне я знал, что мне не о чем беспокоиться. Но на другом уровне, который я отчаянно пытаюсь изгнать, я хотел его съесть. Не говоря уже о том, что он неаккуратно обращался с аппаратом, что делало процедуру гораздо более неприятной для Ди, чем было необходимо.

Но я увижу ее снова через две недели. По крайней мере, после нескольких минут со своей парой и детенышем наедине… мои инстинкты успокоились, и я почувствовал краткое, мимолетное умиротворение.

Только вот по мере того, как тянутся дни до следующего приема, во мне снова поднимается потребность. Этого недостаточно, но это все, что я получу.

Моя жизнь превращается в круговорот беспокойств – о том, что Ди живет в своей квартире одна. Хожу в спортзал, хожу на работу, ем где-то в промежутках и переживаю о Ди, а потом иду спать. Я повторяю цикл каждый день, жалея, что просто не знаю, где она, что делает, правильно ли питается.

Я знаю, что она лгала врачу и что она не заботилась о себе. Я не зря наблюдал за ней все это время. Единственное, что она ест до 11 часов утра, – это хлопья, а потом заваривает чай, прежде чем выгулять собаку, а на ужин ест салат и куриные палочки, или иногда заказывает пиццу.

Она заказывает пиццу намного чаще, чем, вероятно, следовало бы.

Чтобы утолить свое растущее беспокойство, я снова отправляюсь на охоту, и теперь за месяц я охочусь в два раза чаще, чем за последние три года. Это сдерживает потребность настолько, что я могу прояснить голову и терпеливо ждать до следующей пятницы, когда придет время следующего осмотра Ди.

Я тщательно ухаживаю за своим внешним видом, надеясь, что это не выглядит так, будто я слишком стараюсь, а затем сажусь за руль, чтобы приехать за две минуты до назначенного времени.

Ди снова вежлива, и я задаюсь вопросом, не это ли моя судьба? Быть знакомым со своей парой, матерью моего детеныша. Интересно, что я могу сделать, чтобы показать ей, что я ей подхожу.

Даже во второй раз видеть нашего детеныша на экране УЗИ – это чудо. Вот она. Моя грудь раздувается, когда я смотрю на нее, а затем опускаю взгляд на Ди. Она тоже слишком занята, уставившись в экран, чтобы заметить, как я наблюдаю за ней, изучаю все прелестные черты ее лица. Ее грудь медленно растет, о чем я могу судить только потому, что не видел ее две недели.

Мое сердце болит при мысли о кормилице, которая готова прийти на помощь, как только родится детеныш. Какой будет моя жизнь, если я буду растить этого малыша один? Таков был мой план с самого начала, и мне нравилась эта идея – нравилась настолько, что я копил и откладывал, чтобы позволить себе пакет услуг в DreamTogether.

Но теперь… мысль о том, что Ди уйдет из нашей жизни, заставляет мое сердце сжиматься так сильно, что мне кажется, мои легкие вот-вот разорвутся.

– Она прекрасна, – говорю я. Ди кивает в знак согласия, но ничего не говорит. Когда я смотрю на нее сверху вниз, ее глаза мерцают. Затем она отводит взгляд от экрана, прикрывает грудь руками и молчит все оставшееся время нашего общения с доктором.

После визита я останавливаюсь у офисного здания DreamTogether, как и в прошлый раз. Я не могу позволить ей уйти, не выяснив, о чем она думала.

– С тобой все в порядке? – на этот раз спрашиваю я.

– Что ты имеешь в виду? Я в порядке, – она морщится. – Хотя он определенно не нежен с этой штукой.

– У него это, блядь, хреново получается, – говорю я.

У нее вырывается смех. Она вытирает один глаз, и становится ясно, что она была на грани слез.

– Что случилось? – спрашиваю я. – Правда. Ты выглядела расстроенной.

Ди хмурит брови.

– Все в порядке, – говорит она, и в ее голосе слышатся оборонительные нотки. – Просто гормоны.

– Гормоны или нет, твои чувства все еще имеют значение, – говорю я. – Я просто хочу убедиться, что с тобой все в порядке, Ди. Робби… – его имя слетает с моих губ как проклятие, потому что я даже не хочу признавать, что кто-то другой заботится о ее нуждах. – Он хорошо заботится о тебе?

И вот так ее глаза снова наполняются слезами, и на этот раз все они вырываются наружу.

– Нет! – кричит она, вытирая глаза и пытаясь смахнуть слезы.

– Нет? – я чувствую, как мои губы изгибаются, обнажая все мои клыки. – Он что-то с тобой сделал? Я…

– Я бросила его, ясно? – говорит она сквозь то, что быстро переходит в рыдания. – Так что нет. Робби не заботится обо мне.

Я бледнею. Она ушла от человека-мужчины?

– Почему? – задаю я довольно глупый вопрос. Я должен быть на седьмом небе от счастья, но я хочу знать, почему она плачет, ведь это она его бросила.

– Потому что я трахнула тебя, вот почему! – она падает на свою машину, используя капот, чтобы удержаться на ногах. Кто-то пристально смотрит на нас, пока идет от парковки к входной двери здания. Вот как она это видит. И, я полагаю, трахаться – это то, чем мы занимались в лесу в тот день.

– Было неправильно продолжать с ним отношения после того, как я его так передала, – говорит она между всхлипываниями.

Я хочу быть доволен, что с Робби теперь покончено, но вижу, что это причиняет Ди огромную боль.

– Не хочешь ли ты… – медленно начинаю я. – Не хочешь ли кофе со льдом? – лето подходит к концу, но сегодня все еще довольно жарко. – Я могу просто выслушать. Я знаю, что без него ты часто бываешь дома одна.

Она хмурится при этом напоминании о том, что я наблюдал за ней, когда не должен был, но я не собираюсь притворяться, что этого не было.

– Да, – признается она сквозь слезы, шмыгая носом. – Так и есть. Даже когда Бумер рядом, это не то же самое.

Я понимающе киваю. Я долгое время жил один, но всегда общался с другим персоналом больницы. Теперь Ди целыми днями одна дома, когда ее друзья на работе, и они не могут встречаться с ней каждый вечер в неделю. Она приложила столько усилий, чтобы взять Бумера. В ее жизни есть что-то, чего она хочет, но пока не имеет.

– Мы просто поговорим, хорошо? – говорю я, открывая для нее пассажирскую дверь своей машины. Словно на автопилоте, заплаканная Ди садится внутрь, затем я закрываю ее за ней.

Я осторожно везу нас обоих в то же кафе, что и в последние два раза, когда мы встречались. Она смеется сквозь слезы, когда мы подъезжаем.

– Тебе действительно нравится это место. Мы были в совершенно другой части города, и теперь тебе придется везти меня обратно к моей машине.

Я пожимаю плечами.

– Круассаны того стоят.

Когда мы берем свои напитки и садимся снаружи, плач Ди, наконец, утихает. Ее лицо очаровательно порозовело, хотя глаза все еще красные. Я жду, когда она заговорит первой, чтобы не давить на нее.

– Расс, – наконец произносит она после нескольких минут молчания. – Чего ты на самом деле хочешь?

Я поворачиваюсь и моргаю, глядя на нее. Слова, которые почти слетают с моих губ – тебя. Но я не хочу быть таким решительным.

– Что ты подразумеваешь под хочу? – спрашиваю я. – Я хочу более спокойного мира. Я хочу, чтобы еда стоила дешевле. Я хочу, чтобы больше людей были здоровы.

Она качает головой.

– Для себя. Почему ты вообще обратился в DreamTogether?

О. Я мгновение смотрю на нее, пытаясь вспомнить, чего я надеялся достичь, потому что то, что я нашел за это время, намного превосходит то, что я себе представлял.

– Семью, – говорю я наконец. – Я видел, как многие люди находят в этом радость. Я, наверное, хотел иметь собственного детеныша с тех пор, как сам был… ну, детенышем. Я хочу ребенка, с которым можно играть в игры, наблюдать, как он растет, учить его спорту и помогать ему самостоятельно выходить в мир и расправлять крылья. И знать, что я был частью этого.

Ди молча наблюдает за мной, когда я заканчиваю. Ее губы слегка приоткрыты, а брови сведены вместе в знак сочувствия.

– И это вся причина? – спрашивает она. – Нет ничего такого, типа, сохранить фамилию или что-то в этом роде?

Я в замешательстве хмурю брови.

– Что? Нет, – я вздыхаю и опускаю голову на руку, опершись локтем о стол. – Мои родители были… хорошими. Я вырос целым и невредимым. Но дело не в этом. Я хочу присутствовать при всех первых вещах. Я не могу дождаться, когда научу ее охотиться и увижу, как она впервые попробует свежую добычу. Я хочу быть рядом, когда она получит свои первые хорошие оценки, и когда у нее появится первое домашнее животное. Я хочу научить ее плавать. – Ди выгибает бровь. – Плавание – важный навык, – говорю я, поднимая вверх когтистый палец. – Никогда не знаешь, когда можешь упасть в реку.

Она смеется над этим, и так приятно заставить ее смеяться после того, как я смотрел, как она плачет.

– Я никогда не думала о готовности к неожиданным рекам.

Ее рука лежит на столе, и мне так сильно хочется просто взять ее в свою. Вместо этого я касаюсь только подушечкой пальца ее ладони, делая ее карликовой, и ее глаза устремляются ко мне.

– А чего ты хотела? – я спрашиваю ее. – Почему пришла в DreamTogether?

Не похоже, что она ожидала такого вопроса, и мне интересно, есть ли у нее вообще ответ на него.

– Работа, – говорит она старательно нейтральным тоном. – Это все.

Я все больше и больше думаю, что это то, что она говорила себе все это время, и теперь она верит в это. Я хочу спросить ее, почувствовала ли она что-нибудь сегодня, когда мы вместе смотрели на нашего детеныша на экране аппарата УЗИ, но я знаю, что это было бы переходом границ.

– И чего ты хочешь сейчас? – спрашиваю я, нажимая чуть сильнее. Я знаю ее. Я понимаю ее, я верю. Она жаждет связи, так же как и я, и, безусловно, именно поэтому мы сблизились так быстро и так легко. Она из тех, кто заботится, как и я, и это заметно по тому, как она любит Бумера.

И я думаю, что попытки воздвигнуть стену между нами, между ней и нашим детенышем, доводят Ди до предела.

– Я не знаю, – наконец говорит она, опуская глаза. – Я действительно не знаю. Я просто… Я знаю, что мне все время грустно, Расс.

То, как она произносит мое имя таким меланхоличным голосом, вызывает у меня желание обнять ее и притянуть к себе на колени. Я хочу забрать ее к себе домой, укутать в одеяло, угостить горячим какао и посмотреть фильм, а потом прижимать к себе, пока она не заснет.

– Тебе было грустно, когда ты была с Робби? – спрашиваю я, стараясь говорить как можно мягче.

Она качает головой.

– Это было больше похоже на то, что… раньше я могла прятать грусть под тем, что было у нас с Робби. Теперь ей некуда деться.

– И Бумера недостаточно?

– Он замечательный, – говорит Ди, и слезы возвращаются. – Но нет, его недостаточно, – она шмыгает носом. – Я думала, эта работа была бы отличной, Расс. Я думала, это будет именно то, что мне нужно, – слезы текут быстрее, и люди смотрят на нас, но мне было бы на них наплевать, даже если бы наступал конец света. Я наклоняюсь ближе к Ди и нежно глажу ее по спине. – Вместо этого я чувствую себя более одинокой, чем когда-либо. За исключением этого, – она убирает руку со стола и кладет ее на живот. Я прикусываю губу, потому что ничего так не хочу, как взять ее руку в свою.

– Ты беспокоишься, что, когда все закончится, ты снова останешься одна? – спрашиваю я.

Она кивает головой и плачет. Я больше не могу сдерживаться и обнимаю ее, чтобы поднять на руки. Она совсем не сопротивляется и начинает сильнее плакать, уткнувшись в мех у меня на груди.

– Тебе не обязательно быть одной, – говорю я ей тихо, чтобы никто не мог подслушать. Я нежно покачиваю ее из стороны в сторону. – Хотеть большего – это нормально. Просить о большем.

Ди икает.

– Но я не хочу того же, чего хочешь ты, Расс. Из меня никогда не получится хорошая мать. И я действительно не очень хороший выбор в качестве пары.

Я отстраняюсь и озадаченно смотрю на нее свысока.

– Что? Конечно, ты хороший выбор. Ты… – не дави слишком сильно, пытаюсь я сказать себе. Хотя я не знаю, есть ли у меня выбор, кроме как сказать, что я чувствую прямо сейчас. – Ты идеальна, Ди. Ты – все, что я… – я замолкаю. Я провел всю свою жизнь, желая ее, почти четыре десятилетия. И это полностью стоило ожидания.

– Что ты что? – спрашивает она, и я не могу солгать этим огромным голубым глазам.

– Ты – все, на что я мог надеяться, все, о чем я мог мечтать, – наконец говорю я ей. – Ты забавная и дерзкая, и ты так сильно любишь. Я вижу, как ты заботишься о Бумере, как много он значит для тебя. Ты очень дорожишь всем.

Я позволяю одной своей руке опуститься на ее руку, лежащую на животе, и растопыриваю пальцы.

– Из тебя вышла бы потрясающая мама.

Она шмыгает носом еще несколько раз, но ее слезы уже не текут.

– Я тебя не знаю, – говорит она через некоторое время. – Я совсем не знаю настоящего Расса. Так что я должна на это сказать?

Я не могу удержаться от улыбки. Она думает, что это так плохо.

– Тогда почему бы нам не узнать друг друга получше? – спрашиваю я, отпуская ее теперь, когда она успокоилась.

– Оу. – как будто эта мысль никогда не приходила в голову Ди. – Да. Наверное… Думаю, мне бы этого хотелось.

Двадцать один

ДИ

Думаю, я только что согласилась пойти на свидание с Рассом.

Все его лицо светится, эти мохнатые брови высоко поднимаются на лбу. Его губы обнажают белые клыки, когда он улыбается.

– Ты бы хотела? – спрашивает он, сияя. – Хочешь поужинать со мной?

– Сегодня вечером? – спрашиваю я. – Тебе не нужно на работу?

Он машет рукой.

– Доктор Оуэнс у меня в долгу. – его лицо становится более серьезным. – Ди, после сегодняшнего, после того, как я увидел нашего детеныша на экране… Я хочу быть частью твоей жизни любым доступным мне способом, сейчас, во время и после. В любом качестве, с которым ты сможешь справиться.

Его слова такие честные и непринужденные – учитывая, что я не уверена, что заслуживаю их.

– Расс, – начинаю я.

– Прежде чем придумывать причины для отказа, просто знай, что я ничего не жду от тебя. Все, что мне нужно – это твое общество.

У него, возможно, нет ожиданий, но это не значит, что у меня их нет. Если мы где-то на этом пути окажемся наедине, я знаю, чего захотят наши тела.

Расс нежно опускает руку мне на плечо.

– Я счастлив просто быть рядом с тобой, – говорит он. – Это все. Ничего больше, хорошо?

Я не говорю ему, но что, если я захочу большего? Вместо этого я соглашаюсь на время и место, а затем Расс подвозит меня обратно к моей машине. Он включил рок девяностых, и я замечаю серые крапинки, появляющиеся на его мехе на морде, и я думаю о том, насколько он невероятно, сногсшибательно красив.

Милый парень с хорошей работой, который великолепен в постели и даже имеет такие прекрасные признаки зрелости, как этот выбор музыки… Мне конец.



Ужин пролетает в мгновение ока. Мы выбрали итальянскую кухню, которая, судя по всему, является любимой у Расса, в ресторане в Дансвилле, где он, собственно, и живет. Это город монстров, где все стулья рассчитаны на гостей гораздо крупнее меня.

– Упс, – говорит Расс. – Наверное, мне следовало попросить детский стульчик.

Я фыркаю в воду, и она выплескивается из бокала. Мы оба смеемся, и так проходит остаток нашего ужина: смех, шутки, немного разговоров о нашем детстве. Моим родителям нравилось много гулять и встречаться с друзьями, что означало, что большую часть времени я готовила себе сама. Это в конечном итоге привело к тому, что я каждый день ела хлопья на ужин.

– Так вот почему ты помешана на хлопьях, – говорит он, и иногда я забываю, как он неделями наблюдал за мной в мое окно.

– Так просто проще, – говорю я, защищаясь.

Он поднимает обе руки.

– Я сам не очень хорошо готовлю.

– Так кто же будет кормить ребенка? – спрашиваю я, полушутя. Но лицо Расса становится серьезным.

– У меня в планах кулинарные курсы. Когда ее отлучат от груди, я хочу сам готовить детское питание.

Я моргаю. У него уже есть целый план.

– Как ты собираешься, ну, знаешь… – я неопределенно показываю на свою грудь. – Кормить ее?

На мгновение его глаза встречаются с моими, а затем он кивает головой и отводит взгляд.

– Я заказал услуги профессионала, – говорит он, накалывая вилкой остатки спагетти.

Он и с этим разобрался.

– Это, должно быть, стоило тебе кучу денег, – тихо говорю я. И часть, которую я не произношу вслух: для него, должно быть, очень много значит иметь собственного ребенка.

– За деньги счастья не купишь, но они, несомненно, могут приблизить его, – говорит он с кривой улыбкой. Его яркие янтарные глаза снова поднимаются на меня. – Я копил деньги долгое время, и это, вероятно, окончательно меня обчистит. Но оно того более чем стоит.

Вау. Иметь семью так много значит для него.

Когда ужин закончился, я обнаружила, что не хочу уходить, потому что я так хорошо провела время. Детство Расса было чем-то похоже на мое. Он проводил больше времени, заботясь о себе, чем его родители. Он тоже присматривал за своим младшим братом, и ему не удалось побыть маленьким мальчиком так долго, как, возможно, следовало бы.

Но он не обижается на это. Он хочет дать своему собственному ребенку другую жизнь, и это часть того, что движет им.

Это чертовски горячо.

Однако я предпочитаю быть выше своих низменных инстинктов, и когда мы оплачиваем счет, я возвращаюсь к своей машине. Расс понимающе кивает.

– Мы можем повторить это в ближайшее время? – спрашивает он, рассеянно поигрывая брелком.

– Конечно.

– Пообедаем завтра перед тем, как я пойду на работу?

Завтра? Так скоро?

Уф, звучит здорово. Слишком здорово. Я смогу увидеть его снова меньше чем через двадцать четыре часа?

– Я пойму, если тебе нужно больше времени, – говорит он, как будто может читать прямо в моей душе.

– Нет, все в порядке, – к черту все. Как сказала Лизель, я должна делать то, что хочу, а не то, что, по моему мнению, я должна делать. И чего я хочу, так это снова увидеть Расса как можно скорее. – Мы можем встретиться завтра.

– Отлично. Тогда увидимся.

Он улыбается, как маленький ребенок, садится в свою машину и уезжает.



РАСС

Возможно, я слишком сильно давлю на нее, но ничего не могу с собой поделать. Каждое мгновение, проведенное рядом с ней, похоже на встречу с солнцем в темный, холодный день.

Во второй половине следующего дня я забираю Ди из ее дома и приглашаю ее вместе с Бумером пообедать у меня. Я знаю, что на данном этапе просить об этом довольно личное дело, но она все равно соглашается.

Ди резко выпрямляется в машине, когда мы подъезжаем к воротам.

– Подожди. Ты здесь живешь?

Я киваю, вводя код на воротах, и они открываются.

– Я хотел приготовить для тебя сам. На самом деле я могу готовить, просто это не… детские рецепты.

Ди приподнимает бровь, когда мы въезжаем. Она выглядывает в окно.

– Чувак, – говорит она. – Тебе срочно нужно подстричь свой газон.

Я вздыхаю и открываю дверь гаража.

– Я знаю. Это было в конце моего списка.

В ее глазах появляется такое выражение, будто она видит себя садящейся за газонокосилку.

– Тебе нравится работать в дворе? – спрашиваю я.

– Если бы у меня был задний двор, мне бы нравилось в нем возится, – она имитирует стрижку. – Я всегда хотела быть тем парнем, который подстригает живые изгороди в крутые формы. У тебя много живых изгородей.

– Подстриги их в интересные формы, какие захочешь, – говорю я ей. – Объединение домовладельцев и так достаточно жалуется, что значит еще одна жалоба?

У нее на лице появляется легкомысленное выражение, как будто она может просто принять мое предложение. Я надеюсь, что она это сделает. У нее талант к растениям, точно так же, как она умеет ухаживать за всем в своей жизни.

Оказавшись в доме, я бросаю ключи у входной двери и провожу Ди следом за собой.

– Уборная? – тут же спрашивает она, и мне интересно, как долго она продержалась.

– Дальше по коридору, справа, – говорю я, указывая на холл. Она кивает и убегает трусцой, как будто это стало очень срочно.

Пока ее нет, я готовлю апельсиновый сок и чай со льдом, затем принимаюсь за салат. Я обжариваю нарезанный четвертинками инжир, затем достаю гриль, чтобы приготовить куриную грудку, которую специально для этого замариновал на ночь. Когда Ди возвращается, она садится за кухонный столик, чтобы наблюдать, как я готовлю.

Я изо всех сил стараюсь показать себя с лучшей стороны. Я хочу, чтобы она увидела, что я могу со всем справиться, что она не была бы вынуждена готовить и убираться, если бы приняла мое предложение. Если бы она только знала, как долго я приводил это место в презентабельный вид прошлым вечером.

– У тебя хороший дом, – небрежно говорит она, пока ест. Она изучает открытую гостиную рядом с кухней, где мы сидим за маленьким обеденным столом у окна. – Зарплата врача, да?

Посреди смеха я давлюсь едой. Она бросает на меня обеспокоенный взгляд и встает, как будто может попытаться повторить маневр Геймлиха, но я отмахиваюсь от нее и проглатываю салат, застрявший у меня в горле.

– Блин, извини, это было очень глупо. – Ди потирает затылок. – Поскольку ты фактически платишь мне зарплату.

Я бью себя в грудь, качая головой.

– Нет, нет. Ты права. Это единственная причина, по которой я вообще мог рассматривать DreamTogether, – я отпиваю немного воды. – И я не возражаю, что деньги идут тебе. Моему детенышу.

Возможно, мне не стоило говорить эту последнюю часть, потому что ее глаза немного темнеют, и она отводит взгляд на абстрактную зеленую картину на стене. Затем она откусывает еще кусочек от своей еды и мурлычет от удовольствия.

– Да, хорошо, я понимаю, что ты имеешь в виду, говоря, что эта еда не подходит для детей, – говорит она, закусывая курицей. – Хотя это чертовски вкусно.

Я преисполняюсь гордости, зная, что могу преподнести ей салат так, как ей действительно нравится.

– Ты будешь есть его вместо хлопьев? – спрашиваю я.

– В любой день, когда захочешь.

Но сейчас она выглядит еще более задумчивой, ее брови плотно сдвинуты, когда она заканчивает есть. Интересно, куда она ушла в своих мыслях, потому что до сих пор я думал, что все идет хорошо.

– Хочешь посмотреть? – спрашиваю я ее, когда она допивает последнюю каплю чая, затем вздыхает и похлопывает себя по животу.

– Что именно? – Спрашивает Ди.

– Детскую.

Ее глаза округляются, а затем по ее лицу пробегает выражение, которое я не могу толком прочесть. Я совершил ошибку, спросив?

– Конечно, – внезапно говорит она, вставая. – Покажи мне.

Я поднимаюсь на ноги и веду ее вверх по лестнице, на второй этаж. Здесь есть перила, с которых открывается вид на большой открытый этаж внизу.

– Не волнуйся, – говорю я, когда она выглядывает за борт. – Я поставил там специальное ограждение, чтобы она не смогла проскользнуть.

Я слышу, как Ди выдыхает, и улыбаюсь про себя, ведя ее по коридору, прочь от моей спальни.

Я купил дом с четырьмя комнатами, до сих пор не уверен зачем. Одна из них – мой домашний офис, которым я пользуюсь редко. Другая – детская, а еще одна – комната для гостей, в которой тоже никогда не бывает посетителей.

Затем есть хозяйская спальня, которую, возможно, когда-нибудь я тоже смогу ей показать.

Делай это медленно, с ее скоростью, говорю я себе.

Я открываю первую дверь слева и отступаю в сторону, чтобы пропустить Ди. Но в тот момент, когда она оказывается внутри, она ахает и замирает в дверном проеме.

Я начал украшать детскую еще до того, как DreamTogether приняли меня, просто из надежды. Однако, как только я встал на учет, я обезумел, выбирая для нее все, что хотел. Обои кремово-желтого цвета с игривыми завитушками, идеально подходящие для детских глаз, ищущих новые формы. Я повесил мобиль над кроваткой, которую сам покрасил в белый цвет с желтыми вставками. Пеленальный столик тоже в тон, а по углам с потолка свисают корзины с мягкими игрушками животных. В ккомнате есть уголок для чтения с тонкими занавесками, где, как я представлял, я буду сидеть со своим детенышем на коленях и учить его произносить слова в книжке с картинками.

Внезапно я слышу плач Ди, и моя голова в тревоге поворачивается к ней. Я не могу видеть ее лица с того места, где стою позади нее.

– Ди? – спрашиваю я, проводя рукой по ее спине. – Ты…

– Это так мило, – хнычет она, вытирая лицо. – Ты хоть представляешь, как… насколько это мило и чудесно? И ты все готов сделать сам.

– Таков был план, – говорю я нерешительно. До тебя, хочу я добавить.

Она просто кивает, все еще плача.

– Чертовы гормоны, – ворчит она, вытирая еще больше слез.

– Мы можем уйти, если ты хочешь, – я выхожу обратно в холл, но Ди качает головой. Она поворачивается ко мне лицом, и ее глаза покраснели, на щеках появились розовые дорожки. Все, что я хочу делать, это обнимать ее, пока эти слезы не прекратятся.

– Послушай, – говорит она довольно резко. – Я не собираюсь обещать тебе, что буду чьей-то мамой. Я не знаю, готова ли я к этому.

Я могу полностью ее понять. Это не то, на что она подписывалась.

– Я не жду, что ты что-то будешь обещать, – говорю я.

– Тише, – она машет мне рукой, все еще вытирая сопли с носа. – Но я должна сказать, что нахожу тебя… безумно, чудесно, невероятно горячим. Как будто в этом доме сработала каждая пожарная сигнализация.

Я наклоняю голову, потому что ничего не слышу, но потом понимаю, что она шутит.

Я все еще нравлюсь ей.

– Спасибо, – это все, что я могу сказать, и она тепло улыбается. Затем она делает шаг ближе, потом еще один, и теперь, когда она и ее запах так восхитительно близко, все, чего я хочу, – это прикоснуться к ней.

И я смело делаю это. Опускаю руку на ее талию, и Ди слегка кивает в знак одобрения.

Думаю, теперь я понимаю, что она пыталась сказать. Она хочет меня, но не готова к большему. Она не готова к будущему, которое я себе представляю, когда мы вдвоем будем работать вместе, чтобы вырастить нашего детеныша.

Но пока она может быть у меня в любом качестве, я более чем счастлив.