Текст книги "Истинное имя"

Автор книги: Линн Рэйда

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 36 страниц) [доступный отрывок для чтения: 13 страниц]

Чувствуя, что он совсем расклеится, если и дальше будет думать о таких вещах, приемыш запретил себе паниковать и даже начал весело насвистывать, чтобы отвлечься от ненужных мыслей. Из-за этого он чуть не пропустил неясный шум, доносящийся со стороны дороги. Когда ему стало ясно, что этот шум ему не померещился, он резко оборвал мелодию пастушьей песни, которой только что пытался подражать, и стал напряженно прислушиваться.

Шум постепенно приближался и все меньше походил на звуки, которые обычно можно услышать в ночном лесу. А когда до ушей Безымянного донеслось лошадиное ржание, то он окончательно уверился в том, о чем раньше боялся даже думать – на Старой дороге в самом деле были люди!

Он набрал в легкие как можно больше воздуха и что было силы закричал:

– Помогите!… По-мо-ги-те мне! Я здесь!!

Если он услышал "их" коней, значит, дорога совсем близко. Кто бы они ни были, они должны его услышать. Безымянный продолжал кричать:

– Сюда! На помощь!…

Он догадывался, что эти люди не имеют ничего общего с жителями их деревни – они ехали со стороны Энмерри, в то время как крестьяне, если бы они отправились на поиски, пришли бы с противоположной стороны. Но в тот момент ему было наплевать на то, кто это может быть. Ему хотелось только одного – чтобы его услышали и вытащили из болота.

Безымянному почудилось, будто со стороны дороги кто-то закричал ему в ответ. Он мгновенно смолк, чтобы проверить эту догадку.

– Мы уже идем! Держись! – донеслось до Безымянного. Кричал мужчина.

Только тут приемыш сообразил, что, немного отойдя от дороги, его добровольные помощники окажутся в ловушке. Если они прибыли издалека, то могут и не знать об этом.

– Осторожно! Здесь болото! – завопил он, привставая на бревне. – Я не знаю, как сюда добраться! Здесь кругом трясина! Топь!

Откричавшись, он прислушался. В ответ не донеслось ни звука.

"Вдруг они решат уехать?" – ужаснулся Безымянный.

Несколько секунд он напряженно вслушивался в тишину, потом, не удержавшись, крикнул:

– Ээээй!

– Мы скоро будем, – крикнули в ответ. – Сколько ты еще сумеешь продержаться?…

– Сколько угодно! – отозвался Безымянный, не в силах скрыть радости в голосе.

Ему даже показалось, что он расслышал чей-то смешок в ответ на последнюю реплику, но это, разумеется, было игрой его воображения – с такого расстояния он мог бы услышать незнакомца, только если бы тому вдруг вздумалось расхохотаться в голос.

Через несколько минут он увидел вдалеке свет факелов, и сердце радостно заколотилось. Помощь была совсем рядом. Именно теперь ему совсем некстати вспомнились пересуды взрослых, обсуждавших появление в Энмерии заезжих работорговцев. Говорили, что отсюда они следуют во Внутренние земли, где даже имперскими законами до сих пор не удалось искоренить работорговлю, а в дороге по дешевке скупают у распорядителей каменоломни осужденных на каторжные работы и еще воруют у крестьян детей.

И если неожиданная помощь исходила от кого-то вроде них, то они увезут его с собой и где-нибудь за тридевять земель отсюда продадут какому-нибудь перекупщику.

Однако сильно испугаться этой мысли Безымянному не удалось, поскольку даже перспектива оказаться в рабстве была лучше, чем возможность насовсем остаться здесь.

"Нет, это определнно не работорговцы…" – рассудил приемыш, вглядываясь в темноту.

Людей, пришедших со стороны Старой дороги, было четверо. У них были с собой веревки, пара необычного вида топориков и факелы, при свете которых Безымянный смог кое-как разглядеть незнакомцев. Приемыш за всю свою жизнь ни разу не встречал работорговцев, но в его представлении они мало отличались купцов, изредка заглядывавших в Чернолесье. А пришедшие ему на помощь люди выглядели совершенно по-другому. Он еще не мог сказать, в чем заключается различие, но с первого взгляда мог сказать, что эти люди промышляют не торговлей.

Идущий впереди мужчина остановился на краю трясины, поднял факел и, прищурившись, взглянул на Безымянного. Приемыш, в свою очередь, не отрываясь смотрел на незнакомца. Зрелище и вправду было необычным. Выглядел мужчина так, как будто бы стоял не на зловеще проседающей болотной почве, а на пьедестале. Красноватый отблеск факела падал на растрепанные светлые волосы незнакомца, аккуратную короткую бородку и плечо, обтянутое коричневой дорожной курткой.

– Так, значит, это ты кричал, – сказал он, и Безымянный узнал голос человека, отвечавшего ему до этого, хотя теперь мужчина говорил, не повышая голоса. – Сейчас мы тебя вытащим, – пообещал он мальчику и обратился к своим спутникам – Подайте мне веревку.

Безымянный уже понял, что среди этих четырех мужчин его собеседник был главным, но он все равно немного удивился, с какой поспешностью они выполнили его распоряжение и принялись привязывать один конец веревки к невысокому кривому дереву, растущему неподалеку.

Тем временем светловолосый передал кому-то факел и снова повернулся к Безымянному.

– Лови, – предупредил он, прежде чем перебросить на бревно другой конец веревки.

Первые четыре раза Безымянный не поймал. Отчасти потому, что онемевшие от долгого сидения на дереве конечности почти не слушались, отчасти – потому что расстояние не позволяло незнакомцу забросить веревку достаточно далеко. Каждую неудачу тот сопровождал выразительными комментариями сквозь зубы, но было не похоже, что они выводят его из себя. Протащив веревку по воде, он как ни в чем ни бывало повторял свою попытку, и на пятый раз приемыш наконец схватил намокший, измочаленный конец.

– Привязывай, – распорядился незнакомец. – И постарайся затянуть покрепче…

Мальчик так и сделал. На всякий случай он обмотал веревку вокруг ствола несколько раз, и, нагнувшись над бревном, завязал несколько хитрых узлов, которым его научил брат Вали. Веревка натянулась, и мужчина, проверив ее прочность, остался доволен результатом.

Безымянный даже не успел подумать, что теперь он мог бы попытаться добраться до берега, как его помощник сам направился к нему, провалившись сперва по колено, а после – по пояс.

– Посветите мне! – бросил он через плечо оставшимся на берегу.

– Может, вам помочь, сэр Ирем? – встревожено спросил один из его спутников, насчет которого Безымянный не был до конца уверен – относить его к рязряду взрослых или все-таки не относить?… На вид парнишке было лет семнадцать.

– Ни в коем случае. Стой, где стоишь, Эрлано! – быстро – даже слишком быстро – отозвался незнакомец, только что поименованный "сэром Иремом". И пробормотал себе под нос – "Вот не хватало мне еще вытаскивать отсюда вас обоих".

Несмотря на беспокойство, Безымянный еле удержался от улыбки. И только потом подумал, что, судя по приставке "сэр", этот Ирем был какой-то важной птицей.

Мужчина остановился на расстоянии протянутой руки и без лишних церемоний снял Безымянного с бревна. У приемыша даже не хватило сил возмутиться, что с ним обращаются, как с маленьким ребенком.

– Я могу идти, – заметил он, но Ирем пропустил его слова мимо ушей. Он шел с трудом, но явно не из-за того, что теперь ему приходилось нести Безымянного. Вода теперь доходила ему до ребер, и приемыш, содрогнувшись, вспомнил, что под ними, по сути, нет дна – только вязкая трясина. Очень может быть, что, если бы сэр Ирем не держался за веревку, он давно бы провалился с головой.

Тут Безымянный впервые спросил себя, с какой, собственно, стати этот незнакомый человек рискует своей жизнью, чтобы его выручить?

Когда они приблизились к берегу, сразу три пары рук потянулись помочь им, но в этом уже не было необходимости. Ирем отпустил приемыша и несколько секунд стоял, переводя дыхание. С его вымокшей насквозь одежды струйками текла вода.

– Все. Идем назад, – скомандовал он наконец.

Обратный путь приемышу запомнился намного хуже. Они продвигались с теми же предосторожностями, которые задержали его помощников на пути сюда. Впереди опять шел Ирем, а Безымянному велели идти прямо за ним, чтобы все время оставаться на виду. После недавнего падения в лесу он все еще прихрамывал, но боль в ступне немного поутихла. А может быть, все его чувства просто притупились от усталости. Приемыш еле держался на ногах, время от времени тер пальцами глаза, чтобы прогнать внезапно накатившую сонливость, а про себя гадал, кем же на самом деле были эти четверо мужчин.

Очевидно, те, кто пошел за ним на болото, составляли только часть отряда, ехавшего по Старой дороге. "Кто-то должен был остаться с лошадьми" – раздумывал приемыш.

Но то, что он увидел, когда они наконец-то вышли на дорогу, превзошло все его ожидания. Чужаков было не меньше дюжины. Бородатые мужчины на конях были одеты в форму энмеррийской стражи. Валиор, когда-то в незапамятные времена служивший в крепости у "Четырех Дубов", хранил на чердаке такую же коричневую стеганую куртку с вышитыми на груди стрелой и желудем. Из рассказов приемного отца следовало, что обычно ее надевали под кольчугу, но на всадниках доспехов не было. Сэр Ирем и самый младший из его спутников (кажется, Эрлано) носили похожую одежду, только их куртки были сделаны из более дорогого материала и не имели вышивки.

Надо сказать, что, если Безымянный во все глаза смотрел на незнакомцев, то и они с удивлением разглядывали мальчика, неизвестно как оказавшегося посреди ночного леса. Безымянный сам не замечал, что весь дрожит.

– Эрлано, плащ и флягу, – коротко распорядился Ирем. Приемыш оглянуться не успел, как юноша закутал его в темно-синий плащ, под которым легко уместились бы еще двое таких, как он, и вынудил мальчика сделать несколько глотков из принесенной фляжки. Безымянный думал, что это вино, но напиток из фляги был гораздо крепче. Он обжег приемышу язык и горло, но зато по телу прокатилась волна приятного тепла. Приемышу внезапно захотелось лечь прямо на землю, закутаться в плащ и заснуть.

– Это он кричал? – не утерпел один из стражников.

– Да, он. Похоже, чуть не утонул в болоте, – отозвался Ирем. – Как ты вообще туда попал?

Последний вопрос был адресован Безымянному. Тот сразу вспомнил про засаду на лесной тропинке, свой короткий разговор с Катти и долгую погоню на болоте. И чтобы он теперь кому-то рассказал об этом? Да ни за что!

– Случайно, – ляпнул Безымянный первое, что пришло в голову.

Ирем хмыкнул, но, к большому облегчению приемыша, выяснять подробности не стал, а вместо этого спросил:

– Где ты живешь?

– В деревне на опушке леса. Это в нескольких часах пути отсюда, – пояснил приемыш, но потом подумал, что про "несколько часов пути" он зря – это ему, пешком, с подвернутой ногой, придется ковылять не меньше трех часов, а всадники на отдохнувших лошадях доедут очень быстро.

Ирем еле заметно нахмурился.

– А кто твои родители? Они знают, где ты?

– Нет… я думаю, не знают. Валиор бы постарался меня выручить.

– Вот как, – задумчиво протянул Ирем, не столько отвечая Безымянному, сколько додумывая про себя какую-то невысказанную мысль. – А этот Валиор – он твой отец?

– Приемный.

– А-а. Ну что ж, мы отвезем тебя в твою деревню, чтобы твои приемные родители за тебя не беспокоились. Я забыл спросить – а как тебя зовут?

Приемыш растерялся. До сих пор никто не задавал ему подобного вопроса, и сейчас ему впервые пришло в голову, как странно должен прозвучать его ответ.

– Никак. Меня все называют Безымянным.

– Что?… – сэр Ирем удивленно поднял брови.

– Я Безымянный, – терпеливо повторил приемыш.

– Клянусь короной Кметрикса, я никогда еще не слышал ничего подобного, – заметил Ирем. – А почему твои родители не дали тебе человеческого имени?

– Не знаю. Староста Карен сказал, что это потому, что я бастард. Ну, в смысле, назаконнорож…

– Понятно, – перебил сэр Ирем. Он прищурился, и взгляд светло-серых глаз внезапно стал холодным, даже злым. Стоявший рядом с Иремом Эрлано, наоборот, смотрел на мальчика со странным выражением сочувствия.

Безымянный не особо понимал, почему его слова произвели на них такое впечатление, но предпочел не уточнять. По правде говоря, от выражения, которое внезапно появилось на лице у сэра Ирема, даже взрослый собеседник проглотил бы язык.

– Эрлано, подсади его в седло, – распорядился Ирем. И повернулся к Безымянному. – Мы довезем тебя до Белого ручья, потом заедем в местную деревню. Если хочешь, можешь ехать вместе с нами. Вчера мы выехали из Горелой балки, а завтра будем в Приозерном. Если я не ошибаюсь, это как раз и есть твоя деревня.

– Да. Но с вами я поехать не смогу, – заметил Безымянный, не скрывая сожаления. – Моя… мама будет очень беспокоиться.

– Тогда мы довезем тебя до Белого ручья. Садись к Эрлано.

Юноша помог приемышу устроиться на конском крупе и предупредил, чтобы тот держался за его пояс, чтобы не упасть.

Безымянный сразу позабыл, что он едва не утонул в болоте, умирает от усталости и ничего не ел аж с самого утра. Он думал о предстоящей поездке, и внутри все вздрагивало от восторга. Собственных лошадей имели только самые состоятельные жители деревни, и, конечно, ни один из них не позволил бы приемышу сесть на одну из них. А сейчас он сидел на коне, и на каком коне! Мохноногие и невысокие лошадки из деревни по сравнению с ним казались неуклюжими, как мулы.

Эрлано легко вскочил в седло, едва коснувшись стремени и вызвав искреннее восхищение приемыша. Поколебавшись, Безымянный рассудил, что Эрлано, который был всего на шесть или семь лет старше его самого, можно задать вопрос о том, что занимало его мысли.

– Кто такой этот сэр Ирем?

– А? Сэр Ирем? – переспросил юноша, на взгляд Безымянного – слишком громко. – Рыцарь, разумеется. А вообще-то правильнее было бы "лорд Ирем", потому что он коадъютор Ордена рыцарей-доминантов и глава императорской гвардии.

Безымянный выразительно присвистнул. Правда, он впервые слышал о существовании подобных титулов и дорого бы дал, чтобы узнать, что значит слово "коадъютор", но это не мешало ему оценить, насколько знатным человеком оказался этот Ирем.

– Я тоже рыцарь Ордена и заодно – дэйлорин лорда Ирема, – закончил объяснять Эрлано таким тоном, словно это значило "Я – Император".

Безымянный смутно помнил, что дэйлорин – это кто-то наподобии оруженосца, но задать попутчику очередной вопрос он просто не успел. Ирем махнул хлыстом над крупом своего коня, и тот с места взял в галоп, а вслед за ним помчались остальные лошади. Приемыш больно прикусил себе язык и судорожно обхватил Эрлано вокруг талии, чтобы удержаться на коне.

Если бы не стук копыт, Безымянный бы поверил, что он просто плывет над землей, пока по обе стороны от него со страшной скоростью мелькают темные деревья. За факелом в руке у ехавшего рядом всадника тянулся шлейф из рыжих искр.

Темнота понемногу рассеивалась. Было уже около четырех часов утра.

– Ты точно доберешься до деревни в одиночку? – озабочено спросил Эрлано, ссаживая его возле поворота к Белому ручью.

Безымянный заверил, что с ним все будет хорошо, и немного постоял, провожая глазами всадников. А потом побрел вперед, стараясь легче наступать на правую ступню. Щиколотка здорово распухла, и каждый шаг отдавался ноющей болью. Но приемышу было все равно. Он еще не отошел от удивительных приключений этой ночи и предвкушал, как удивятся взрослые, когда он расскажет об отряде всадников. Сначала они, разумеется, перепугаются, а больше всех, встревожится, конечно, суетливый староста Каренн. И Сур – у них двоих пожитков больше, чем у остальной деревни, вместе взятой. Случись налет разбойников и мародеров, эти двое потеряют больше остальных. Безымянный недолюбливал обоих и не без удовольствия представлял, как выдержит многозначительную паузу, прежде чем объяснить, что это просто городские стражники.

Когда он дошел до деревни, уже рассвело. Над озером висел туман, но небо на востоке было золотистым, утренним.

Безымянный даже позабыл о больной ноге и об усталости и с легкостью перескочил ветшающую изгородь.

– Мама?… Я вернулся! – крикнул он, барабаня в дверь, закрытую на щеколду с внутренней стороны.

Он ожидал, что ему откроет Фила, но дверь распахнул невыспавшийся Валиор. Его волосы и борода были всклочены, глаза налились кровью, как будто накануне он весь вечер пил, а после этого не спал всю ночь.

– Вернулся, значит, – медленно сказал он, и внезапно крепко ухватил приемыша за шиворот. – Что, раздумал убегать из дома? Негодяй! Мать себе места не находит, а ты, по-видимому, думаешь, что мы должны плясать от радости из-за того, что ты пришел назад…

– Что?… – изумился Безымянный. – А разве вы не беспокоились из-за того, что я пропал?

– Не беспокоились? Ну ты наглец, – процедил Валиор сквозь зубы. – Каттинар еще вчера мне рассказал, что ты решил сбежать. Я собирался утром ехать за тобой в Энмерри.

– Значит, Каттинар сказал, что я сбежал из дома? – не веря собственным ушам, переспросил приемыш. – Врун!! Они загнали меня на болото к северу от Жабьей топи, я там чуть не утонул. Я все ждал, когда же кто-нибудь придет меня искать, а вы, выходит, даже ничего не знали. Я его убью!… И Ская с Ленсом тоже! Вот подонки!

Безымянный так разошелся, что даже забыл, кто его слушает. Но Валиор не сделал ему никакого замечания. Он разжал пальцы, отпуская ворот Безымянного, и буркнул:

– На болото, значит… Ладно, я все выясню. И если ты не врешь, то Каттинару за такие выходки действительно не поздоровится. Я сам этим займусь. А как ты выбрался оттуда?

Приемыш сразу позабыл о Каттинаре.

– Меня выручили люди, проезжавшие по Старой дороге. Целый отряд вооруженных всадников! Они довезли меня до Белого ручья, и пообещали сегодня же приехать к нам в деревню!

Если Безымянный в глубине души рассчитывал произвести на Валиора впечатление своим рассказом, то он мог быть полностью удовлетворен. Тот моментально подобрался.

– Ты их разглядел? Это… наемники?

– Нет, – решительно ответил Безымянный. – Это стражники. У них на одежде была вышита эмблема энмеррийской крепости. А их предводитель – коар… кор… ну, в общем, рыцарь. Остальные обращаются к нему "сэр Ирем".

– Ирем, Ирем… уж не тот ли это Ирем, о котором столько говорили после коронации Валларикса? – пробормотал смущенный Валиор. – Хотя нет, не может быть. Тот никогда бы не приехал в такую глушь, как наше Чернолесье. Что ему здесь делать!

Безымянный прислушивался к его речи, сгорая от любопытства, но ничего толком не узнал, поскольку Валиор отвлекся и велел:

– Иди умойся. Мать совсем измучалась и спит, даже не слышала, как ты тут грохотал. Но, думаю, она не будет возражать, если ты ее разбудишь. Я пойду к Каренну. Ему будет интересно услышать эти новости. А заодно поговорю с ним о поступке его сына…

Безымянный кивнул и бросился к рассохшейся дубовой бочке, где собралась дождевая вода. Он намеревался наскоро позавтракать и лечь спать, но предчувствовал, что еще прежде Фила вытянет из него все подробности его недавних похождений. В отличие от Валиора, которого интересовали только всадники, она будет охать и ахать, представляя, как ее приемный сын несколько часов просидел на болоте, а Безымянный станет скромно уверять ее, что она преувеличивает, и на самом деле там было не так уж страшно.

«Вот это сон!» – подумал Безымянный, лежа на своей постели из оленьих шкур, покрытых старым одеялом, и оттягивая тот момент, когда нужно будет открыть глаза и встать. Он перевернулся на спину и сладко потянулся.

В доме было слишком тихо. Почему-то рядом не возились близнецы, и Фила не требовала встать и сбегать за водой или за хворостом. Сквозь распахнутые ставни в комнату лился солнечный свет, который пробивался даже через сомкнутые веки Безымянного. Пахло свежими оладьями, но завтракать никто не звал.

"Я проспал?" – удивился приемыш.

Он открыл глаза. Комната была совершенно пустой. Только наверху, под потолком, кружилась муха.

Безымянный начал понимать, что яркий и сумбурный сон про всадников, болото и сумасшедшую скачку по ночному лесу вовсе не был сном. Он припомнил, что сегодня утром, наскоро позавтракав слегка подсохшими лепешками и теплым молоком, а заодно во всех подробностях поведав Филе о своих невероятных приключениях, он повалился на постель и сразу же уснул. Приемыш подошел к столу, задумчиво макнул оладью в мед и стал жевать, еще не до конца проснувшись. Только через несколько минут он осознал, что их внезапно опустевший дом мог означать только одно – все его обитатели ушли встречать отряд, приехавший в деревню.

Безымянный чуть не подавился.

– Почему они меня не разбудили?!

Негодующий выкрик, разумеется, остался без ответа. Наскоро пригладив волосы и натянув валявшуюся в изголовье лежака рубашку, приемыш выбежал из дома.

Всадников он разглядел издалека. Они успели спешиться и привязать коней у изгороди. Единственным, кто до сих пор оставался в седле, был его ночной знакомый, сэр Ирем, но и он сидел, перекинув ногу через шею лошади и намотав поводья на кулак. Светловолосый рыцарь что-то говорил стоящему перед ним Каренну. Староста смущенно теребил кушак. Вокруг – на некотором отдалении, как будто опасаясь слишком близко подходить к приезжим – собрались почти все жители деревни. Толпа взволнованно гудела, и со стороны казалось, что собравшиеся у ограды люди что-то празднуют. Когда Безымянный подошел поближе, спины поселян загородили от него и Ирема, и его спутников. Было ясно, что поближе к всадникам ему не протолкнуться. Тогда он предпринял обходной маневр, перелез через ограду и спрыгнул на землю, задев локтем теплый лоснящийся бок какого-то коня. Теперь он оказался в нескольких шагах от Ирема и, несколько смущенный тем, что его появление сейчас же привлекло всеобщее внимание, поспешно смешался с толпой поселян, провожаемый сердитым взглядом старосты. Ирем, разумеется, узнал его. Он посмотрел на мальчика и чуть заметно улыбнулся. Теперь, при свете дня, приемыш разглядел его гораздо лучше, чем тогда, в лесу.

Светловолосый рыцарь слушал старосту, чуть-чуть склонив голову на бок, и его холодные серые глаза смотрели на Каренна пристально и немного иронично. От этого взгляда старосте явно делалось не по себе, и он начинал сбиваться, то и дело кривя губы в неуверенной заискивающей улыбке.

– Ну вот что, почтенный, – перебил его лорд Ирем таким тоном, будто бы с трудом удержался от зевка. – Я не уполномочен получать с вас недоимки по налогам, так что это вы обсудите с наместником в Энмерри. А задача моего отряда – пополнить гарнизон лучников и меченосцев в крепости у Четырех дубов новобранцами из Чернолесья. Приозерное не посылало рекрутов уже пятнадцать лет. Так что все юноши подходящего возраста, которые не являются единственными сыновьями в семье, поедут с нами.

Каренн, должно быть, сообразил, что его старший сын, как человек женатый, никак не может угодить на рекрутский набор, а Каттинару только что исполнилось четырнадцать, и с облегчением вздохнул.

Ирем безжалостно закончил:

– А все состоятельные жители деревни выплатят мне взнос на содержание и вооружение ваших новобранцев.

Лицо Каренна снова омрачилось. Жадность явно требовала возразить, а осторожность не девала спорить с рыцарем, прибывшим, по-видимому, прямо из столицы. Все эти колебания так ясно отражались на его перекосившейся физиономии, что Безымянный с трудом задушил подступающий смех.

Ирем снова покосился на него, и мальчику внезапно показалось, что калариец сейчас подмигнет ему. Но этого, конечно, не произошло.

Внезапно чьи-то пальцы впились Безымянному в плечо.

– Что ты здесь забыл?… – раздраженный шепот Валиора раздался прямо у него над ухом. – Разве обязательно совать везде свой нос и путаться под ногами у старших?

– Почему всем можно, а мне – нет? – возмутился мальчик.

– Потому, что я так говорю, – отрезал Валиор. Приемыш не мог взять в толк, из-за чего он рассердился. – Я запрещаю тебе даже близко подходить к кому-нибудь из них… особенно к их предводителю, будь он неладен.

– Он, между прочим, спас мне жизнь! – с негодованием напомнил Безымянный.

– …Чтобы я больше тебя тут не видел. И запомни, если я замечу, что ты с кем-нибудь из них болтаешь или просто шатаешься неподалеку, я тебе уши оторву, – прошипел Валиор, пропустив его реплику мимо ушей.

Он оттащил Безымянного в сторону и предоставил ему самостоятельно выбираться из толпы.

Только убедившись в том, что его приемный сын действительно уходит, он вернулся на прежнее место и бросил на рыцаря мрачный взгляд. Он ясно видел, что деревенские девушки вовсю строили Ирему глазки, выглядывая из-за спин отцов и братьев. Что неудивительно, поскольку рыцарь в самом деле был на удивление хорош собой и выглядел моложе, чем можно было ожидать, учитывая его титулы. На вид каларийцу можно было дать лет тридцать или даже меньше. Валиор гадал, действительно ли он так молод. Если да, то вряд ли он был тем человеком, которого Валиор видел десять лет назад. Может быть, просто случайное сходство?… Тот тоже был высоким и светловолосым, но за столько лет Валиор, разумеется, забыл все подробности. И все-таки Валиора не покидало тревожное предчувствие. Что, если предводитель всадников – тот самый человек? Что ему нужно?

Рыцарь скользнул по Валиору равнодушным взглядом и почти сразу отвернулся, возвращаясь к прерванному разговору. Даже если он и видел Валиора прежде, то не изъявлял никакого желания узнать его или быть узнанным.

Валиор хотел бы, чтобы Фила была рядом, чтобы он мог прочесть в ее взгляде такое же беспокойство, которое переполняло его самого, и убедиться, что его подозрения не случайны. Но вокруг толпились люди, которым не было никакого дела до его забот. Земля, на которой он стоял, казалась Валиору раскаленными угольями.

Десять лет назад он был наемником, недавно покинувшим службу и уехавшим из Энмерри вместе со своей женой и пятилетним сыном Вали. Камень из пращи серьезно повредил ему колено, так что Валиор заметно приволакивал больную ногу, и, хотя возившйся с ним лекарь, продержав его неделю в лазарете, обявил, что со временем нога почти перестанет его беспокоить, о службе в крепости пришлось забыть. Прежде Валиор рассчитывал скопить побольше денег и уехать в Тар, на родину своей жены, но вместо этого пришлось селиться в Чернолесье. Это не лучшим образом подействовало на его характер, так что новые соседи не без оснований сочли Валиора замкнутым и нелюдимым. Валиор чувствовал, что жители деревни не испытывают к нему особой симпатии, но ему было все равно. Он не стремился заводить с кем-нибудь из односельчан более тесное знакомство.

Так прошло почти полгода с того дня, как он обосновался в Приозерном, и Валиор начал мало-помалу привыкать к этой новой жизни. А потом…

Потом настала памятная ночь, когда над Чернолесьем разыгралась страшная гроза. Ветер разметал соломенную крышу общинного амбара. Люди в ужасе сидели по домам, не рискуя выходить наружу даже для того, чтобы спасти свое добро и погибавший урожай. Смельчаки, пытавшиеся выйти за порог, скоро вернулись, вымокшие до последней нитки и ослепленные молниями.

Валиору, не успевшему еще обзавестись каким-нибудь имуществом, кроме крепкой, но довольно неказистой хижины, стоявшей на отшибе, и запущенного огорода, гроза была не особенно страшна. Чужое горе мало трогало бывшего наемника, а резкие порывы ветра за окном только заставляли его лучше оценить уют своего дома. В единственной имеющейся комнате было сухо и тепло, Фила хлопотала у очага, готовя ужин, а Вали на полу играл с отцовским шлемом. Валиор несколько размяк, наблюдая за женой и сыном и вдыхая сытный запах жареного мяса. Он даже не сразу расслышал, что кто-то стучится в дверь хижины. А когда услышал, очень удивился. В самом деле, увидев, что творится снаружи, не один здравомыслящий человек и носа бы не высунул за дверь.

Стук не прекращался, становясь все более настойчивым.

– Кого еще принесло, – пробормотал Валиор, поднимаясь на ноги. До двери было всего несколько шагов, но вспыльчивому Валиору не требовалось много времени, чтобы выйти из себя.

– Вот ведь ломится, скотина, как к себе домой! – сказал он гневно. В его словах была доля правды – под ударами стоящего снаружи человека крепкие засовы стали жалобно позвякивать. У непрошенного гостя, кажется, была тяжелая рука.

Валиор лязгнул щеколдой и рывком открыл входную дверь. Гостеприимства в нем оставалось не больше, чем в трактирном вышибале. Он предвкушал, как вышвырнет нахала за порог.

Однако вид стоящего за дверью незнакомца сразу же заставил Валиора позабыть свои воинственные планы. Тот был на голову выше коренастого наемника и значительно шире в плечах. Более того: на нем была кольчужная рубашка, а на поясе виднелся меч, бывший, как мгновенно определил Валиор, на целую ладонь длиннее тех, которыми вооружали стражников. Мокрые светлые волосы липли ко лбу, а с ухоженных усов и бороды текла вода, но выражение прозрачно-серых глаз показалось Валиору жестким, почти властным. Одним словом, внешность незнакомца отбивала всякое желание с ним ссориться. Но была одна деталь, определенно не вязавшаяся со внушительным обликом ночного гостя. Мужчина прижимал к себе обернутый в одеяло сверток, который при ближайшем рассмотрении оказался младенцем меньше года от роду. Несмотря на дождь и вспышки молний, ребенок безмятежно спал.

Валиор смотрел на эту странную картину, онемев от изумления.

Он по-прежнему стоял в дверях, не решаясь впустить незнакомца в дом, но тот и не подумал дожидаться приглашения. Отодвинув оторопевшего хозяина с дороги, он вошел и, одной рукой придерживая свою ношу, аккуратно закрыл дверь.

– Прошу простить за позднее вторжение, – сказал он глуховатым баритоном. – Но не кажется ли вам, что в такую погоду лучше не держать гостей за дверью?

– Что вам нужно? – резко спросил Валиор, с неудовольствием почувствовав, что в голосе помимо воли прозвучала нотка паники.

– Ничего дурного, уверяю вас. Ну посудите сами, разве я похож на грабителя или убийцу?

– Н-нет, – ответил Валиор с сомнением, которое могло бы показаться оскорбительным, если бы незнакомец не отнес его на счет растерянности собеседника.

Тут вмешалась Фила.

– Если позволите, я заберу у вас ребенка. Он, наверное, совсем замерз… ну вот, и одеяла тоже мокрые! – расстроено воскликнула она и сердито вскинула глаза на незнакомца. – Неужели обязательно возить ребенка под дождем?

Валиор покосился на жену. Он начал понимать, что их случайный гость, скорее всего, знатный человек, но, к сожалению, не мог при нем одернуть Филу, говорившему с приезжим так свободно.

– Я и рад бы этого не делать, но, боюсь, у нас обоих выбор невелик, – ответил гость, ничуть не удивляясь ее возмущению.

– Уж простите, что я принял вашу милость за бродягу и разбойника, – встрял Валиор, видевший по выражению лица жены, что ее нисколько не удовлетворил туманный ответ незнакомца, и испугавшись, что она скажет ему какую-то очередную дерзость. – Но время сейчас позднее, да и погода, сами понимаете… Как это вас угораздило путешествовать в такую грозу?