Текст книги "Золотой город"

Автор книги: Линкольн Чайлд

Соавторы: Дуглас Престон
сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 34 страниц) [доступный отрывок для чтения: 13 страниц]

– И насколько высока плата?

– Чрезвычайно высока.

– Вы не можете сказать конкретнее? Речь идет о паре сотен?

– Нет, примерно о паре десятков тысяч.

– Двадцать тысяч долларов? Да вы с ума сошли!

– Простите, но таков порядок. И изменить его не может никто, даже Уоткинс.

– Да где, черт возьми, я возьму эти двадцать тысяч? – воскликнула Нора.

– Послушайте, ради вас я собираюсь изменить орбиту космического корабля. Это чрезвычайно серьезно и может грозить мне самыми печальными последствиями. Вы что, хотите, чтобы я окончательно съехал с катушек и украл для вас эти проклятые данные?

За столом повисло молчание.

– Я кое-что придумала, – изрекла наконец Нора.

7

Никогда прежде ей не доводилось бывать в таком жарком и душном месте, как квартира Питера Холройда. Воздух здесь казался не просто сухим и горячим, а абсолютно мертвым и, как решила Нора, губительным для всего живого.

– У вас найдется лед?

Холройд, только что преодолевший четыре лестничных пролета, чтобы забрать содержимое почтового ящика и открыть ей дверь, покачал взлохмаченной головой.

– К сожалению, морозилка приказала долго жить.

Пока он разбирал почту, Нора внимательно его разглядывала. Копна светло-русых волос, очень белая кожа. Ноги кажутся коротковатыми по сравнению с длинным торсом и костистыми крупными руками, а при ходьбе он как-то странно их выворачивает. Этот парень производил бы впечатление рассеянного вялого меланхолика, если бы не глаза – зеленые, умные, пытливые. Касательно одежды, особым вкусом Холройд, судя по всему, не отличался. По крайней мере, сочетание коричневых брюк в полоску и спортивной клетчатой рубашки никак не подпадало под определение «удачное».

Полуживой ветерок колыхал грязные желтые занавески. Подойдя к распахнутому настежь окну, она окинула взглядом тонущие в вечерних сумерках бульвары Восточного Лос-Анджелеса. За ближайшим перекрестком виднелась знакомая вывеска «Пиццерия Эла». Похоже, в качестве места для обитания Питер выбрал один из самых невзрачных уголков Города Ангелов. Сама Нора два прошедших дня провела у подруги в «Тысяче дубов»[7]7
  «Тысяча дубов» – престижный район Лос-Анджелеса.


[Закрыть] и внезапно ощутила приступ острой симпатии к этому несостоявшемуся искателю приключений. Она оглядела жилище Холройда. Судя по скудной обстановке, хозяин не уделял организации собственного быта ни времени, ни внимания. Маленький книжный шкаф, сшитый из листов фанеры, трещал по швам, грозя развалиться в любую секунду. Два ветхих кресла служили пристанищем многочисленной подборке старых номеров «Журнала для мотоциклистов». На полу валялся покрытый вмятинами и царапинами мотоциклетный шлем.

– Это ваш мотоцикл стоит там, внизу?

– Угу. «Индейский вождь», сорок шестая модель. То есть не вполне. – Холройд усмехнулся. – Кое-какие части я позаимствовал у других моделей. Так что породу моего железного коня определить не просто. А вы водите мотоцикл?

– У папы был старый ржавый мопед. Я гоняла на нем по нашему ранчо. А в юности пару раз прокатилась на «хоге» брата – до того, как он разбил его вдребезги.

Нора снова уставилась в окно.

– Ой, а это что такое? – Ее внимание привлекли стоявшие на подоконнике горшки с растениями весьма причудливого вида.

У некоторых из них черные или багровые листья тянулись от искривленных стеблей, у других цветы походили на диковинные ювелирные украшения. Жара им, без сомнения, шла только на пользу. Необычные иссиня-черные ягоды, усеявшие высокий куст с листьями яйцевидной формы, просто заворожили Нору, и ей захотелось непременно к ним прикоснуться.

– Не трогайте! – Питер резко поднял голову от почты.

Она поспешно отдернула руку.

– Это белладонна, – пояснил Холройд. – Или, как ее еще называют, сонная одурь.

– С ума сойти! – выдохнула Нора. – А это что?

Она указала на соседнее растение, с цветами, напоминавшими крошечные синие шлемы времен Античности.

– Аконит. Содержит смертельный яд, при помощи которого можно отправить в могилу кого угодно. А вот это, полюбуйтесь, самые ядовитые грибы на свете – бледная поганка, мухомор и так называемый «разящий ангел». Поэтичное название, правда? А вон в том горшке…

– Я уяснила ваши ботанические пристрастия. – Нора поспешно отвернулась. Пятна на смертоносных шляпках напоминали язвы, усеявшие тело прокаженного. – Насколько я понимаю, вас постоянно одолевают недруги?

– Нет, – расхохотался Холройд. В его зеленых глазах запрыгали веселые огоньки. – Кто-то коллекционирует марки, а я коллекционирую ядовитые растения, только и всего.

Вслед за хозяином Нора вошла в крошечную кухню. Обстановка здесь отличалась той же аскетичностью, что и гостиная. Состояла она из большого деревянного стола и дряхлого холодильника. На столе красовался компьютерный монитор невероятных размеров, а также клавиатура и мышь.

Холройд усмехнулся, заметив ее удивленный взгляд.

– Да, экранчик едва втиснулся в мою берлогу. В точности такой у меня в лаборатории. Несколько лет назад босс приобрел их для всех своих сотрудников, чтобы и дома не теряли времени даром. Он ведь свято убежден, что никто из нас не имеет никакой личной жизни. К сожалению, вынужден признать, в отношении меня старина Уоткинс не так уж далек от истины.

Произнеся эту фразу, Питер бросил на Нору многозначительный взгляд.

– Значит, вам частенько приходится брать работу на дом? – Она задумчиво вскинула бровь. – И вы не в первый раз…

Улыбка на лице Холройда мгновенно погасла.

– Дома я работаю исключительно с рассекреченными данными. – Он потянулся к потрепанной кожаной сумке и извлек диск. – Сведения, которые вас интересуют, к этой категории не относятся. И все же я их раздобыл.

– Каким образом? – У Норы вырвался восхищенный всхлип.

– Утром мы получили свежие данные со спутника. Я сделал себе копию. У меня в сумке всегда уйма подобного добра. Никому и в голову не приходит поинтересоваться, что там записано.

Он взмахнул диском, и на его блестящей поверхности заиграли тусклые отблески гаснущего дня.

– Когда ты, так сказать, облечен доверием, похитить информацию – плевое дело. – Питер усмехнулся. – Правда, если поймают, пиши пропало. Об этом лучше не думать, – добавил он с кислой гримасой.

– Я понимаю, как сильно вы рисковали, – с чувством произнесла Нора. – И очень вам за это благодарна.

– Вы ведь с самого начала знали, что подцепили меня на удочку? – Холройд слегка прищурился. – Поняли это еще там, в пиццерии?

Нора взглянула ему прямо в глаза. Питер угадал. Она сразу поняла, каким образом можно сломить его сопротивление. Но признать данный факт значило уязвить его самолюбие.

– Я надеялась на вас, – она улыбнулась, – но, честно скажу, ни в чем не была уверена. Пока вы не позвонили мне сегодня утром.

К ее несказанному удивлению, щеки Холройда залил румянец. Торопливо отвернувшись, он открыл холодильник. На полках стояли две банки с безалкогольным пивом, открытая коробка сока и огромный системный блок. Приглядевшись, Нора заметила провода, тянувшиеся сквозь маленькие отверстия в задней стенке холодильника от компьютера к монитору.

– В кухне слишком жарко. – Холройд вставил диск в дисковод и закрыл дверцу. – Давайте доставайте свои карты. Посмотрим, что там нашел радар.

Нора на мгновение замешкалась.

– Знаете, в экспедиции нам придется иметь дело не с нарисованной местностью, а с настоящей пустыней и каньонами. – Она внимательно посмотрела на Холройда. – Целый день вкалывать на жаре – не то же самое, что сидеть за компьютером в лаборатории с кондиционерами. К тому же всем участникам приходится взваливать на себя уйму дополнительных обязанностей. Да, вы поедете как эксперт по спутниковой связи, только в экспедиции узких специалистов не бывает. Там все – работяги.

– О чем это вы? – недоуменно заморгал Холройд. – Собираетесь отговорить меня от участия в вашем предприятии?

– Просто хочу убедиться, что вы понимаете, в какую авантюру ввязываетесь.

– Сами видели, я глотаю книги обо всяких там приключениях, словно горячие пирожки. – Питер устроился за столом. – И уж конечно догадываюсь, что еду не на пикник. А еще, как мне кажется, я уже продемонстрировал вам свою способность иногда пойти на риск. – Он с усмешкой придвинул к себе клавиатуру. – Да попадись только я на краже информации, меня бы сразу упекли за решетку. Думаете, перспектива взять в руки лопату меня испугает больше?

– Да нет, я завела этот разговор исключительно для очистки совести, – улыбнулась Нора. – Скажите, а как работает эта ваша установка? – Она устроилась на пластиковой табуретке рядом с Холройдом.

– Луч радара – сродни свету, обладающему особыми свойствами. Со спутника мы направляем поток этого света на Землю, и он отражается в несколько измененном виде. При помощи наземного прибора мы фиксируем эти изменения и сводим воедино.

Пальцы Питера коснулись клавиатуры. В нижней части экрана вспыхнуло небольшое окно, и программа заработала. По углам монитора возникло еще несколько окон, предлагающих различные опции. Вслед за ними в самом центре открылось самое большое. Холройд скользнул курсором по строчкам меню. На экране появились какие-то линии ядовито-красного цвета.

– Ну и что это такое? – В голосе Норы послышалось разочарование.

Столь невразумительного зрелища она никак не ожидала.

– Это только начало, – успокоил ее Питер. – Машина регистрирует параметры инфракрасного излучения и радиометрических данных… впрочем, это слишком долго объяснять. Со спутника на Землю направляются три поляризованных пучка радарных лучей. Каждый пучок и каждая поляризация представлены здесь своим цветом. Сейчас мы наложим их друг на друга. Это займет несколько минут.

– И после этого мы увидим дороги, скрытые под слоями песка?

Холройд ухмыльнулся, явно дивясь подобной наивности.

– Ну, это было бы слишком просто. Прежде чем мы их увидим, придется хорошенько повозиться. – Он указал на экран. – Вот эти красные линии получены при помощи радара группы L с длиной волны двадцать пять сантиметров. Он проникает сквозь пятиметровый слой песка. Теперь я добавлю показания радара группы С.

На экране возникли голубые линии.

– Длина его волны всего шесть сантиметров, и он проникает только на два метра. То, что вы видите сейчас, отражает состояние верхнего слоя. – Холройд снова защелкал клавишами. – А теперь перейдем к радарам группы X. Длина волны три сантиметра. С его помощью мы получаем данные о состоянии поверхности.

Экран мгновенно заполнили неоново-зеленые линии.

– Не представляю, что вы со всем этим будете делать, – вздохнула Нора, растерянно глядя на причудливый узор.

– Сейчас введу данные о поляризации. Каждый луч радара испускается под определенным углом. Допустим, мы направили его в землю горизонтально, а он вернулся вертикальным. Обычно так происходит, если ему на пути встречается множество вертикально ориентированных препятствий. Например, древесных стволов.

На экране стал проступать еще один цвет. Дело пошло медленнее. Видимо, теперь компьютеру приходилось решать более сложные задачи.

– Похоже на картину де Кунинга,[8]8
  Биллем де Кунинг (1904–1997) – американский художник голландского происхождения, классик американского абстрактного экспрессионизма.


[Закрыть] – прокомментировала Нора.

– Что?

– Так, ерунда, не обращайте внимания, – отмахнулась она.

Холройд опять уставился на экран.

– Итак, мы имеем данные о состоянии слоя земли глубиной примерно пятнадцать футов. Теперь нам следует убрать волны определенной длины, а другие, наоборот, увеличить. Для того чтобы это провернуть, нужен настоящий виртуоз. И он перед вами.

В голосе Питера слышалась нескрываемая гордость.

Он вновь защелкал клавишами, теперь уже быстрее. На экране открылось новое окно. Холройд водил курсором, ловко запуская различные опции. Через несколько минут взгляду Норы предстало пространство, покрытое тонкой паутинкой.

– Боже мой! – восторженно взвизгнула она. – Вот это да! Я и думать не думала, что анасази…

– Погодите, – перебил ее Питер, – это всего-навсего современные дороги.

– Но в том районе нет никаких дорог!

– По большей части вы наблюдаете тропы, проложенные животными. Дикими лошадьми, оленями и койотами. К тому же наш радар способен различить даже след, оставленный одним-единственным автомобилем. В пятидесятые годы там собирались добывать уран, так что грузовики туда заезжали довольно часто. Разумеется, на поверхности никаких следов не осталось.

– И как среди этой мешанины следов и тропинок различить пути, проложенные индейцами? – растерянно пролепетала Нора.

– Вы слишком нетерпеливы, – усмехнулся Холройд. – Чем старше дорога, тем глубже она залегает. К тому же самые старые из них несут на себе явные следы эрозии. Камешки, которые то и дело попадались под ноги древним пешеходам, несколько сглажены. На совсем недавно созданных дорогах они значительно острее. Ну а острые камешки отображаются куда более отчетливо, нежели гладкие.

Его пальцы снова забегали по клавиатуре.

– Если мы увеличим мощность двух волн одновременно, или же разделим их, или одну возведем в куб, а из другой извлечем квадратный корень и вычтем косинус возраста собственной мамы, мы можем получить самый впечатляющий результат, – бормотал он себе под нос.

– Звучит не слишком научно, – заметила Нора.

– Да, но иначе тут нельзя. Когда работаешь с подобной информацией, приходится полагаться на интуицию и творческие способности.

Несколько минут он сосредоточенно возился с компьютером, казалось, не замечая ничего вокруг. Изображение на мониторе претерпевало постоянные изменения. Иногда оно становилось более отчетливым, иногда расплывалось. Нора попробовала что-то спросить, однако Холройд лишь нахмурился и молча завертел головой. Внезапно все дороги исчезли. Питер, тихонько выругавшись, отдал несколько новых команд, и изображение вернулось на экран.

Время тянулось медленно. Судя по разочарованному лицу Холройда, интуиция все еще не подсказала ему верного пути. На лбу у него выступили бисеринки пота, и он колотил по клавишам все сильнее, словно желая выместить на них собственную досаду. У Норы от долгого сидения заныла спина. Она тихонько ерзала на табуретке, пытаясь найти более удобное положение.

Наконец Питер чертыхнулся и откинулся на спинку стула.

– Я перепробовал все возможные способы. Но с этими вашими анасази мои трюки почему-то не работают. Получается какая-то ерунда.

– Что вы имеете в виду?

– На экране возникает миллион дорог или ни одной.

Он поднялся и подошел к холодильнику.

– Хотите пива?

– Не откажусь.

Нора посмотрела на часы. Уже семь, а в квартире по-прежнему стояла невыносимая жара.

Холройд протянул ей банку, вновь уселся на стул и закинул ноги на стол рядом с экраном. Из штанин показались бледные, безволосые лодыжки.

– Скажите, в дорогах этих ваших анасази было что-нибудь необычное? Какая-нибудь особенность, которая отличает их от звериных троп и современных путей?

После недолгого раздумья Нора покачала головой.

– А для чего они использовались?

– Вообще-то их трудно назвать дорогами в прямом смысле слова.

– Почему? – Холройд убрал ноги со стола и повернулся к ней.

– Дороги анасази – одна из самых больших загадок археологии, – пояснила Нора. – Анасази не знали колеса. Животных для перевозки грузов у них тоже не было. По существу, и в самих дорогах они, в общем-то, не нуждались. До сих пор никто так толком и не объяснил, зачем они потратили столько усилий на их создание. Археологи пока не знают ответа на этот вопрос.

– Ясно, – кивнул Холройд. – Дело темное.

– А когда археологи заходят в тупик, они все списывают на религию. Так случилось и с этими дорогами. Принято считать, будто они служили религиозным целям. Существует теория, согласно которой анасази проложили их для духов, а не для живых людей. По ним души умерших якобы должны возвращаться в подземный мир.

– И как они выглядели, эти дороги мертвецов?

– Все, что обнаружено до сих пор, выглядит совершенно одинаково. Ширина ровно тридцать футов. Покрыты саманными кирпичами. Великая северная дорога, кроме того, сплошь усыпана черепками. Судя по всему, горшки разбивали здесь намеренно, для освящения пути духов. А еще вдоль них часто встречаются гробницы, так называемые херрадуры. Мы до сих пор не имеем понятия…

– Погодите-ка, – перебил Холройд. – Вы сказали, они были покрыты саманными кирпичами. А из чего он состоит, этот кирпич?

– Главным образом из глины.

– Они откуда-нибудь привозили эту глину?

– Нет, использовали местную. Смешивали ее с водой и гравием.

– Скверно.

Оживление, засветившееся было в глазах Холройда, погасло так же быстро, как и вспыхнуло.

– Больше про них и сказать-то особо нечего. Где-то в тысяча двести пятидесятых годах анасази оставили Великую северную дорогу, а перед этим устроили целое ритуальное действо. Притащили на нее множество вязанок хвороста и разом запалили. И все гробницы вдоль дороги тоже сожгли. Там встречались захоронения и другого типа. Одно из них мне посчастливилось найти в прошлом году, мы назвали его «могилой раба». Так вот, их тоже предали огню. Возможно, устраивая такое грандиозное пожарище, анасази хотели подать кому-то знак. Например, тем же духам. А впрочем, одному богу известно, что было у них на уме.

– Говорите, они сожгли множество вязанок хвороста? – подавшись вперед, уточнил Холройд.

– На Великой северной дороге. Нет никаких доказательств того, что на других они устраивали нечто подобное.

– Хвороста действительно было много?

– Очень много. Мы обнаружили толстый слой золы.

Холройд допил пиво, повернулся на стуле и застучал по клавишам.

– Зола содержит углерод, который всегда отображается на радаре. Даже в малых количествах. Так что, если на этих чертовых дорогах много угля, их ни с чем не спутаешь.

Изображение на экране стало изменяться.

– Значит, вот что надо было искать с самого начала, – бормотал Питер. – А я все время ходил вокруг да около. Не какое-нибудь особенное отражение, а всего-навсего тень.

Он в последний раз нажал на клавишу и уставился на монитор.

Прежнее изображение исчезло. А потом с ужасающей медлительностью стали проступать очертания совершенно нового. Через пустыню ползла длинная черная линия, похожая на синусоиду. Во многих местах она прерывалась, но основное ее направление не вызвало сомнений.

– Вот, полюбуйтесь, – с деланым равнодушием процедил Холройд.

Взгляд его, однако, светился торжеством.

– Это и есть моя дорога? Дорога на Квивиру? – дрожащим голосом спросила Нора.

– Нет. Это наша дорога на Квивиру.

8

Голова гудела от усталости. Пробираясь по запруженным машинами вечерним улицам, Нора прилагала героические усилия, чтобы проспект перед глазами не распадался на разноцветные параллельные полосы. Даже в университете во время сессий она не доводила себя до подобного изнеможения. Вчера Холройд предложил заночевать у него, но Нора отказалась и поехала в институт. До Санта-Фе она добралась лишь поздним утром, в начале одиннадцатого, и сразу, не заезжая домой, отправилась на работу. Весь томительно-долгий день, рассеянная и сонная, она пыталась заняться делами, коих в конце триместра накопилось неимоверное количество. Мысли упорно возвращались в Квивиру, но ей так и не удалось сообразить, какие шаги следует предпринять теперь. Повторный визит к Блейквуду совершенно определенно не имел ни малейшего смысла. За шефом не водилось привычки изменять собственные решения, и даже потрясающая находка, сделанная накануне Холройдом и Норой, вряд ли смогла бы его переубедить. После полудня она столкнулась с директором в коридоре, и тот поприветствовал ассистентку подчеркнуто прохладно.

Нора снизила скорость, свернув в Верде-Эстейтс. До дому оставалось совсем немного.

Рабочий день завершился на тревожной и совершенно неожиданной ноте: ей позвонили из офиса Эрнеста Годдара и сообщили, что он ждет ее завтра утром. Прежде Норе ни разу не доводилось даже словом перемолвиться с главой институтского совета, и сейчас она терялась в догадках о причине подобного вызова. Одно совершенно ясно: на приятную беседу рассчитывать не приходилось. Ассистент Келли отсутствовала на работе два дня, не поставив в известность руководство, классификация артефактов, привезенных из Рио-Пуэрко, до сих пор не закончена. Скорее всего, Блейквуд пожаловался главе совета, и тот счел необходимым устроить молодой сотруднице хороший нагоняй.

Проезжая по извилистым улочкам, Нора включила фары. Ее «форд» выбрался в Верде-Эстейтс, район небольших особнячков, напрочь лишенный напыщенных претензий на роскошь, столь характерных для новых кварталов Санта-Фе. В небольших садиках перед домами росли фруктовые деревья и ели, а теплый воздух, казалось, пропитало ощущение безмятежного спокойствия. Возле самой стоянки Нора ощутила, как умиротворение проникает и в ее душу, растекаясь по телу уютной волной. Она уже предвкушала как полчасика отдохнет на собственный манер, приготовит легкий ужин, примет душ и завалится спать. У нее имелся личный испытанный способ прийти в себя и расслабиться – Нора мастерила тростниковые флейты. Многим подобное увлечение могло показаться не слишком интересным, но ее кропотливая возня с тростником неизменно успокаивала.

Вынув ключ из замка зажигания, она подхватила портфель, сумку с продуктами и направилась к дверям своего дома, мысленно перечисляя все, необходимое для предстоящего времяпрепровождения. Прежде всего, ей, конечно, понадобится хороший тростник, а еще ювелирная лупа, шелковая нить и рыбья кожа для затыкания отверстий. Мистер Роум, ее учитель музыки, часто повторял, что мастерить хорошие музыкальные инструменты так же трудно, как подковывать блох. Малейшая неточность, и все потраченные усилия идут насмарку, уже ничего не исправишь.

Оказавшись в прихожей, Нора опустила сумку с портфелем на пол, в изнеможении прислонилась к дверям и закрыла глаза. На несколько мгновений у нее не осталось сил даже включить свет. Из кухни доносилось ворчание холодильника, а где-то вдали надрывно лаяла собака. Внезапно ее ноздрей коснулся странный, малознакомый запах. Надо же, подумала она, стоит уехать всего на два дня, как успеваешь отвыкнуть от дома.

А потом Нора сообразила – чего еще не хватает. Вместо привычного цокота когтей по линолеуму и влажного холодного носа, уткнувшегося ей в колени, ее встретила тишина. Глубоко вздохнув, она оттолкнулась от двери и зажгла свет. Фарбер, десятилетний бассет-хаунд, как сквозь землю провалился.

– Фарбер!

Ответа не последовало. Нора собралась было выйти на улицу и поискать собаку по окрестностям, однако передумала. Ее пес принадлежал к числу убежденных домоседов. Большой мир, раскинувшийся за стенами дома, ничуть его не привлекал.

– Фарбер! – позвала она во второй раз.

И снова не дождалась никакого отклика. Бросив портфель на стол, Нора увидела записку: «Пожалуйста, позвони, как только приедешь. Скип». Прочтя обнаруженное послание, она понимающе ухмыльнулась. Слово «пожалуйста» не входило в лексикон ее непутевого братца. И уж коль скоро Скип его употребил, следовало не сомневаться – ему опять нужны деньги. Кроме того, наличие записки объясняло и отсутствие Фарбера. Нора попросила Скипа кормить пса, пока сама не вернется из Калифорнии. Наверняка брат забрал его к себе, решив не тратить время на лишние хлопоты.

Плюхнувшись на диван, Нора принялась снимать туфли, когда заметила слой пыли, покрывавшей пол. Чертова пыль, всегда появляется с упорством, достойным лучшего применения, вздохнула она про себя. Придется делать уборку. Но только не сегодня.

Прямо в уличной обуви Нора поднялась на второй этаж в ванную, где выбралась из блузки, вымыла лицо и руки и натянула любимую футболку с эмблемой Университета штата Невада. Она всегда мастерила флейты именно в ней. У дверей спальни хозяйка дома на мгновение задержалась, окинув взглядом помещение. Квартира Холройда, поразившая ее аскетизмом и почти художественным беспорядком, по ее мнению, не носила отпечатка личности обитателя. Но разве собственное жилище Норы сильно отличалось в лучшую сторону? Следовало признать, она никогда не прилагала особых усилий для создания здесь домашнего уюта. И если обстановка в доме есть отражение внутреннего мира его хозяина, какое мнение можно составить, глядя на ее безликие комнаты? По всему выходило, что поселившаяся тут женщина слишком любит уделять внимание развалинам древних человеческих жилищ и не желает заниматься своим собственным. Почти вся мебель когда-то принадлежала ее родителям. Вот Скип наотрез отказался забрать себе что-либо, за исключением отцовской библиотеки и старого револьвера.

Нора задумчиво покачала головой, машинально потянувшись за щеткой для волос, лежавшей на туалетном столике. Щетка исчезла.

От неожиданности она так и замерла с протянутой рукой. Профессия археолога выработала у нее привычку оставлять все вещи строго на своих местах. Три дня назад, в последнее утро, проведенное дома, Нора, как обычно, вымыла голову, расчесала волосы и положила щетку на туалетный столик. Тут у нее не возникало ни малейших сомнений.

И все же щетка исчезла. Нора в недоумении уставилась на столик. Место между коробкой с бумажными носовыми платками и деревянной расческой определенно пустовало. Вот оно что! Чертов Скип, наверняка без него тут не обошлось, промелькнуло у нее в голове. Догадка породила ощущение досады и в то же время доставила немалое облегчение. Ванну у себя в квартире братец довел до катастрофического состояния и, наведываясь к Норе, не упускал случая принять душ. А помывшись, он решил причесаться и, конечно, засунул щетку черт знает куда.

Безмолвный, но яростный монолог, адресованный Скипу, внезапно иссяк на полуслове. Внутренний голос упорно подсказывал ей не возводить на брата напраслину. Обратила же она внимание и на странный запах, и на пыль в холле, а главное, на ощущение, охватившее ее, как только Нора переступила порог дома. Она ведь сразу почувствовала – что-то не так. Ее глаза лихорадочно заметались по сторонам в поисках новых пропаж. Все остальные вещи по-прежнему лежали на месте.

А затем снаружи донесся легкий шорох. Нора бросилась к окну, однако сумела разглядеть лишь собственное отражение на темном стекле. Трясущейся рукой она повернула выключатель и снова выглянула на улицу. Ночь стояла ясная, безлунная, звезды, рассыпанные на черном бархате неба, сверкали алмазными блесками. Шорох послышался вторично, на этот раз громче и отчетливее.

Господи, да это же Фарбер скребется у задней двери. Словно гора с плеч свалилась. Этот недоумок Скип, как видно, ухитрился оставить собаку на улице. Качая головой, Нора сбежала по лестнице, пересекла кухню и распахнула дверь, ожидая влажного носа, ласково ткнувшегося в ноги.

Но Фарбера нигде не было. Крошечный пылевой вихрь, взметнувшись со ступеньки, принял в свете фар автомобиля, появившегося в дальнем конце улицы, необычные очертания. Два луча скользнули по лужайке, по соснам и выхватили из темноты странный силуэт, огромный и мохнатый. Чудовищная тень стремительно метнулась дальше, в сумрак. Нора замерла, онемев от ужаса. В точности то же самое она видела несколько ночей назад, когда таинственное нечто со сверхъестественной прытью гналось за ее машиной.

Судорожно хватая ртом воздух, Нора бросилась в дом. Через несколько секунд приступ ужаса прошел, уступив место гневу. Она схватила со стола фонарь, метнулась к дверям и, стоя на пороге, направила луч туда, где скрылся ее жуткий преследователь. Но пятно света от фонаря бессмысленно блуждало по газону и темным кронам деревьев.

– Эй вы, черт вас побери! – заорала Нора в темноту. – Оставьте меня в покое, слышите!

Ответа не последовало. Чудовище исчезло, не оставив даже следов на влажной земле. До ее слуха доносились лишь тихие вздохи ветра, заливистый лай собаки вдали да скрип фонаря, качавшегося в дрожащей руке.