Текст книги "Дом у Русалочьего ручья"

Автор книги: Линдсей Лонгфорд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 9 страниц)

Он хотел поспорить с ней, объяснить, как она ошибается, но не смог. Повернувшись к ней спиной, он быстро вышел на улицу. В темноту, подальше от Берд и подальше от Фиби.

Мерфи зашагал по дороге, дошел до шоссе, ведущего в город, и пошел по нему. Он прошел мимо домов, погруженных в темноту, мимо ярко освещенной бензоколонки, потом долго брел по улицам, чувствуя себя смертельно раненным словами Фиби.

Неужели права была она?

Незадолго до рассвета пошел легкий теплый дождик. Небо, затянутое серыми тучами, слегка алело на горизонте. В очередной раз повернув за угол, Мерфи увидел заброшенное здание, едва освещенное тусклым предрассветным сумраком.

Он постоял немного посреди пустынной улицы, разглядывая покосившееся от времени деревянное строение, потом подошел к крыльцу. Проржавевшие бензиновые колонки казались безмолвными часовыми, охранявшими старую бензозаправку.

Он шел всю ночь для того, чтобы оказаться там, откуда начал, – на станции, где его нашли Рита и Баннистер Чепмены. Здание оказалось меньше, чем ему запомнилось – двадцать семь лет назад оно казалось ему огромным. Как странно, что за все эти годы он ни разу не побывал тут! Такая мысль даже никогда не приходила ему в голову.

Мерфи влез на скрипучее крыльцо и, обнаружив, что дверь не заперта, зашел внутрь. Дождь сочился сквозь дырявую крышу, влажные половицы скрипели, чьи-то крошечные лапки в панике стучали по полу, удаляясь в самые темные углы дома.

Совсем маленькое помещение!

Совершенно пустое, если не считать его воспоминаний.

Мама задержалась в дверях и, обернувшись, помахала ему рукой. На ней было белое платье, вдруг вспомнил он. Белое летнее платье. Она оставила его со стаканом содовой в руке и сошла вниз по ступеням.

Мерфи опять подошел к двери и выглянул на улицу. Она смеялась, уходя. Он все еще слышал ее легкий смех и потом – шум подъезжающей машины.

А затем его подобрали Чепмены и привезли к себе домой.

Они подарили ему настоящий дом.

Мерфи не знал, как долго он стоял у двери, всматриваясь куда-то сквозь дождь и думая о том дне. Думая о том, что сказала ему Фиби.

Шум машины вернул его к реальности. Медленно и осторожно объезжая лужи и ямы, по улице катился красный «седан». Стекла машины заливал дождь, но он все же рассмотрел взволнованное маленькое личико, прилипшее к окну боковой дверцы. Когда машина плавно затормозила у заправки, окно со стороны водителя опустилось, и послышался голос:

– Мерфи, поехали домой.

– Ладно.

Он вышел на улицу и подошел к машине, чувствуя себя как человек, изнуренный долгой болезнью. Когда он устроился на сиденьи позади Берд, она протянула ему бумажное полотенце.

– Бедный мой Мерфи, ты весь мокрый.

– Дай Мерфи еще полотенец, Берд, – мягко сказала Фиби.

– Как ты узнала, где найти меня? – Не находя других слов, он разглядывал ее усталое бледное лицо.

– Я не ложилась спать и не позволяла себе впасть в панику, раз уж ты так твердо вознамерился подцепить воспаление легких под дождем. – Она улыбнулась так же осторожно, как и вела машину. – Я немного подождала, потом стала ездить по окрестностям, разыскивая тебя. Наконец, я вспомнила про это место. – Она посмотрела ему прямо в глаза. – И поняла, что ты вернулся сюда. Прости за то, что я тебе сказала. Я причинила тебе боль.

– Ну, мы оба наговорили друг другу лишнего. Ничего, все пройдет. Я рад, что мы объяснились. Я считал, что ты была слишком черства с родителями и не мог простить тебе этого. Наверное, мне нравилось лелеять в душе этот гнев, не знаю. – Он отвернулся и посмотрел в окно. – Я был не прав, Фиби.

Всю следующую неделю Фиби окружала Мерфи самой теплой заботой. Ее сердце едва не разбилось, когда она увидела на крыльце заправки его высокую крепкую фигуру, которая казалось сломленной воспоминаниями о той страшной потере, которую он пережил.

Мерфи тоже казался очень заботливым по отношению к ней. Они старались не только не касаться друг друга, но даже обмениваться взглядами, словно, не сговариваясь, заключили договор.

Однако что-то изменилось, и Фиби даже не знала, как выразить словами это нечто. Ей стало как будто легче принимать от него помощь – ведь она была именно тем человеком, кто нашел его и вернул домой.

Мерфи охотно оставался с Берд, когда Фиби работала, и, чем дальше, тем очевиднее для нее становилась вся сложность выполнения того плана, который она придумала. Оказалось совсем не просто поднимать девочку рано утром и тащить ее, полусонную, в садик, где ей предстояло пробыть весь день одной.

Однажды, когда Фиби вернулась с работы почти в полночь, неся Берд на руках, она увидела, что Мерфи поджидает ее на крыльце. В кармане у Фиби лежала почти сотня чаевых, но она так устала, что почти засыпала на ходу и с трудом верила, что добралась, наконец, до дома.

Мерфи молча взял у нее Берд и понес наверх. Вернувшись, он позвал Фиби на кухню и протянул ей стакан молока и витамины.

– А это откуда? – спросила она, глотая витаминку и запивая молоком.

– Я позвонил своей знакомой. Она медсестра в женской консультации и объяснила мне, какие витамины ты должна принимать. Пожалуйста, не спорь со мной, Фиби! Твой ребенок должен получить все, что требуется. Кстати, я хочу, чтобы ты сходила к врачу. Неважно, сколько это стоит.

Он напряженно сверлил ее взглядом, и Фиби ответила:

– Я не собираюсь спорить с тобой, у меня нет сил.

Упав на стул, она скинула туфли и застонала. Мерфи пододвинул поближе к ней табуретку и уселся рядом, потом поднял ее ноги к себе на колени. Его сильные пальцы принялись ловко массировать уставшие ступни и щиколотки.

– Ох, – простонала она, – ты даже не представляешь, как мне хорошо. Не останавливайся!

Она откинула голову назад, отдаваясь приятной власти его рук.

– Так больше не может продолжаться. – Его низкий спокойный голос нарушил тишину кухни. – Это убивает тебя, это плохо для Берд и для маленького… как-его-там?

– Да, не может, – согласилась она. Признать это было трудно, но все же легче, чем три недели назад.

– Пусть Берд остается со мной днем. Она будет помогать мне клеить обои и красить. Уверяю тебя, она не будет мешать! И потом, мне нравится быть с ней, это правда.

– Хорошо, – вздохнула Фиби и выпрямилась. – Спасибо тебе, Мерфи! Я думала, что справлюсь сама, но не могу. Почему Берд должна страдать из-за моей гордости?..

– Тогда завтра тебе надо будет утром ехать в садик. Отоспись, потом заедешь ко мне на стройку, заберешь Берд.

– Ладно, – отозвалась она, снова откидываясь назад, и в ту же секунду ее сморил сон.

Она проснулась в постели Мерфи, но ни его, ни Берд не было. На кухонном столе он оставил для нее адрес стройки. Фиби завела будильник и снова заснула.

Когда она проснулась во второй раз от пронзительного дребезжания старого механического будильника, то рассмеялась – как это было похоже на Мерфи, не доверять никаким новомодным электронным устройствам!

Ближе к вечеру она поехала на стройку, насвистывая легкий, веселый мотив.

Мерфи взял кисть из рук Берд.

– Попробуй вот так, малышка. Надо, чтобы кисточка шла в эту сторону.

– Ладно. У меня это хорошо получается, смотри!

В доказательство она провела кистью ровную ярко-синюю линию прямо посередине стены.

– Отлично!

Он улыбнулся. Берд старалась изо всех сил, от усердия высунув кончик языка. Мерфи удивился, обнаружив, с каким старанием трудилась девочка. Как щенок, она следовала за ним по всему дому, где он работал, и он наконец сообразил дать ей собственное задание. Теперь у Берд был личный участок для покраски, и она справлялась с работой на удивление хорошо.

– А скоро парад?

– На следующей неделе. Ты придумала, что наденешь?

– Это тайна. Но тебе понравится, вот увидишь.

– Ну хотя бы намекни! – Окунув палец в банку с краской, Мерфи накрасил голубым кончик ее носа. – Я люблю отгадывать.

– Ладно. – Она остановилась. Краска с ее кисти закапала на ботинки, старую рубашку Мерфи, которую он выделил ей в качестве рабочего халата. – Я, ты и мама будем одно и то же.

– Нет, так не честно! Ну какая же это подсказка!

– Это хорошая подсказка, – хихикнула она и приподняла полы своей рабочей одежды.

– Итак, мы будем…

– Мы будем малярами!

– Понятно, – растроганно сказал Мерфи. – Иди-ка сюда, я покружу тебя, как на вертолете.

Подняв ее высоко над головой, Мерфи вертел ее на руках, пока у обоих не закружилась голова.

– Я знаю, я не настоящий маляр, – сказала Берд, – но я хотела бы им стать, Мерфи!

– Почему?

Он нахмурился. В голосе девочки звучала странная печаль, которая напомнила ему, с какой грустью она рассуждала о будущем ребенке.

– Папа любил бы меня, если бы я была мальчиком. Знаешь, из-за этого он ушел от нас. Из-за того, что я просто девочка.

– Это неправда, Берд. – Он поднял ее и посадил себе на колени. – Конечно, это неправда! Ты самая замечательная маленькая девочка! И ты умеешь красить, а это умеет делать не каждая девочка. И я никогда еще не видел, чтобы девочка так здорово украсила машину для парада!

Никогда прежде ему не доводилось чувствовать себя таким беспомощным. Что еще поделать с ее болью, если только не постараться стереть из памяти насовсем? Но как найти правильные слова, ведь он так мало смыслит в детях! Ох, попался бы ему этот Тони Макаллистер!

– Ты потрясающая маленькая девочка, – повторил он.

Она сжала его руку и улыбнулась.

– Но я всего лишь девочка. У тебя нет детей, и ты ничего в этом не понимаешь. Почему папы бросают своих детей… Все было бы лучше, если бы я была мальчиком. Папа больше не вернется, мама сказала, что он очень занят с Богом, но ты, наверное, будешь рад, если у нас родится мальчик, да, Мерфи? Тебе тоже больше нравятся мальчики, правда, Мерфи? И мы будем все вместе.

Он не мог смотреть ей в лицо, не мог вынести мысль, что эта крошка несет на плечах такой тяжкий груз. Медленно наматывая на палец прядь ее волос, Мерфи молчал, безуспешно ища слова. С какими жестокими мыслями она прожила эти несколько лет своей короткой жизни! И она будет жить с ними дальше, если он не поможет ей избавиться от них раз и навсегда.

– Знаешь что, Френсис Берд? Не имею понятия, нравятся мне больше мальчики или девочки, потому что я вообще ничего не смыслю в детях. Но одно я знаю точно – я без ума от тебя, малышка. – Он посадил ее себе на плечи. – А теперь давай работать. Ты потрясающий маляр, поэтому я намерен доверить тебе покраску потолка.

Она обняла его за подбородок и прислонилась щечкой к его колючей щеке.

– Я так тебя люблю, мой Мерфи!

– Я тоже тебя люблю, правда. Обернувшись, он увидел в дверном проеме Фиби. Мягко улыбаясь, она смотрела на него и на дочь.

– Ну, – пробормотал он смущенно, – как ты?

– Мерфи, Мерфи! – Она медленно покачала головой. – Что ты за человек!

Половицы заскрипели у нее под ногами, когда она зашагала к нему. Его сердце заколотилось сильнее, потом почти остановилось. Внезапно в этой комнате, пропахшей краской и олифой, засияло солнце.

– Знаешь что, Фиби, – сказал он, широко улыбаясь, – давай устроим пикник!

Глава десятая

Фиби удивленно смотрела на него, и Мерфи подошел к ней ближе, с такой улыбкой на красивых чувственных губах, что у нее остановилось дыхание.

– Да, давай отправимся на пикник на реку – ты, я, Френсис Берд и этот постреленок, который скоро появится. – Он осторожно дотронулся до ее живота. – Отдохнем и поговорим о планах на будущее.

– Каких планах? – прошептала Фиби, потеряв ясность мысли от близости Мерфи.

– О тех планах, которые ты строила. Насчет того, чтобы переехать от меня. Мы обо всем поговорим на пикнике. Решим, как сделать лучше для тебя и Френсис Берд. – Он поднял руки и спустил Берд на пол. – Ты хочешь на пикник, малышка? Видишь, и она хочет.

– Я должна работать.

– Поменяйся с кем-нибудь.

– Поменяться? – переспросила она.

– Ну да. Смотри, какой я стал вежливый, детка! Я мог бы скомандовать, а я только деликатно предлагаю тебе это. Может, я иногда и веду себя, как дикарь, но я становлюсь лучше день ото дня. Ну, возьми отгул. Ты потом договоришься, но, прошу тебя, поедем на пикник. Это очень важно.

– Ладно, – медленно ответила она, сама не веря в то, что делает. А если Ли уволит ее? Если она потеряет работу?

Ты найдешь другую работу. Ты справишься. Ты справлялась и раньше. Справлялась со всем. Езжай с Мерфи. Ты, твой ребенок и Берд. Сделай это, Фиби.

Эти слова так отчетливо прозвучали у нее в голове, точно с ней заговорила какая-то другая Фиби, ее второе «я», которое и знало, и понимало больше.

– Пикник… – Она покачала головой, стараясь прийти в себя. – Я узнаю у одной из наших официанток, сможет ли она подменить меня. Господи, не могу поверить, что я соглашаюсь… – пробормотала она, направляясь к дверям. – Встретимся… – Фиби запнулась. Она едва не сказала «дома»! – У тебя дома.

Почему она все время называет про себя дом Мерфи «домом»? Она схватила перемазанную краской ручку Берд и добавила:

– Ну ладно! До встречи.

– Договорились, через пару часов. Нам со Скотти надо еще разок покрасить эту комнату. Осторожнее за рулем, Фиби. Правда, ты хороший водитель, я заметил это, когда ты везла меня домой. Вы, женщины семейства Макаллистер, все делаете как следует! Посмотри, как здорово красит Берд! Я должен бы платить ей жалованье!

– Замечательно! – Берд затрясла руку Фиби. – Тогда бы я помогла маме, и она бы не работала поздно ночью.

– Отличная идея, мы обсудим это.

Ведя машину к дому Мерфи, Фиби пыталась понять, что произошло. Что-то изменилось в ней, когда она поняла, какая боль таится за насмешливой небрежностью Мерфи, и после того, как они объяснились.

Но сегодня, когда она увидела его с Берд, ей захотелось подойти и обнять их обоих, отвезти их в дом, который, наконец, стал выглядеть как уютное семейное гнездо. Ей казалось, что только теперь ее душа начала распускаться, как великолепный цветок розы, издавая пьянящий аромат, ощущаемый только ею самой. Она улыбнулась.

Завтра.

Пикник!

На следующий день они отправились в Рай-Бридж. Мерфи, очевидно, намеренно выбрал это уединенное место.

Темная вода реки бурлила и пенилась, на одном из деревьев болтался длинный канат. Когда-то они любили качаться здесь над водой, соревнуясь, кто дольше всех провисит и дальше прыгнет…

Полусонная и разомлевшая от жары, Фиби лежала на одеяле, которое они расстелили на низком берегу реки, когда ощутила легкое щекотание на носу, потом на губах и открыла глаза. Она увидела Мерфи, смотревшего на нее сверху с таким серьезным выражением лица, которого она никогда прежде у него не замечала.

– Где Берд? – спросила она. Фиби снились Мерфи, Берд и ребенок, чьего лица она пока не могла рассмотреть. Она потрясла головой – что за глупые сны! – Где моя дочурка?

– Печет куличи из песка. Я слежу за ней, все в порядке. На ней спасательный жилет.

– Так зачем мы приехали на пикник, Мерфи? – Она дотронулась пальцем до его груди. – Ты что-то решил, да?

– Френсис Берд нужен отец, Фиби. Да и этому тоже. – Он осторожно положил ладонь на ее живот. – Выходи за меня замуж. Позволь стать отцом им и мужем тебе.

Горло ей сжала судорога.

– Такие жертвы, Мерфи! Отказаться от всех своих жизненных планов… Поступиться всем ради нас… – Ее пальцы гладили его щеку. – Ты столько работаешь… Я даже не подозревала, что ты такой добрый.

Теперь ее пальцы гладили его губы. Она любит его, вдруг поняла Фиби. И всегда любила.

Все, что с ней происходило: побег из родного города, ее страхи и бурные переживания, – все объяснялось любовью к Мерфи, которая овладела давно ее совсем еще юным сердцем.

И она по-прежнему любит его.

Любит так сильно, что не может позволить ему принести такую жертву.

Мерфи заслуживал другой женщины, такой, которая не станет для него живым напоминанием о его собственных проблемах, о матери, бросившей его.

– Мерфи, я не могу… – пробормотала она одеревеневшими губами. – Ты не можешь жениться из-за преувеличенного чувства ответственности… из жалости… – Она прижала руку к его губам. – Конечно, ты скажешь, что все это не так, но я хорошо знаю тебя, наверное, даже лучше, чем ты сам себя знаешь. Жалость, чувство долга, доброта – о, Мерфи, это не основание для того, чтобы жениться!

Его рука по-прежнему лежала у нее на животе теплой, успокаивающей тяжестью, которая, казалось, обволакивала и защищала ребенка в ее чреве. Она не могла поверить, зная, что еще слишком рано, но все же готова была поклясться, что, когда рука Мерфи сдвинулась, ребенок тоже пошевелился.

Игра воображения!

Конечно, игра воображения, но ее губы сами собой разомкнулись, и она услышала слова, которые решительно не хотела произносить:

– Да, я выйду за тебя замуж.

Неужели она сказала это вслух? Фиби растерянно смотрела на него.

– Да, теперь слишком поздно, – пробормотал Мерфи, словно прочитав ее мысли. Он склонился к ней так близко, что его волосы щекотали ей шею. – Ты не сможешь взять свои слова назад, детка.

Но она должна!

Она понимала, что обязана!

Она пыталась, но Мерфи не оставил ей шанса. Казалось, они с Френсис Берд заключили тайное соглашение и стали просто неразлучны, точно их связала невидимая нить. Берд выглядела абсолютно счастливой!

Но как позволить Мерфи принести себя в жертву на алтарь воображаемого долга? Потом он будет жалеть об этом! Разве она может так поступить с ним?

Она красила белой краской комнату, в которой они решили сделать детскую для будущего ребенка.

Они вместе выбрали краску для комнаты, в которой будет жить Берд.

И с каждой новой покупкой паника все сильнее охватывала Фиби.

Она продолжала работать в «Доме Суши», больше всего на свете боясь вновь испытать то ужасающее, унизительное чувство, охватившее ее, когда она оказалась на пороге дома Мерфи с пятидесятью долларами в кармане.

Никогда больше!

Ей так хотелось, чтобы этот ее брак стал счастливым!

Ей так хотелось отменить свое решение!

За три дня до свадьбы на залив налетел шторм. Падающее атмосферное давление сделало Фиби слабой и раздражительной, ей хотелось плакать всякий раз, когда она ловила на себе взгляд Мерфи или Берд.

Они решили венчаться в церкви, а Берд настаивала еще и на том, чтобы устроить во дворе дома вечеринку с гамбургерами.

– Ну, можно еще хот-доги, – подумав, заявила она. – Некоторые не любят гамбургеры, а у нас должен быть выбор! И мороженое.

Мерфи признал, что это будет круто. Он соглашался на все, и на мороженое тоже.

Свадьба должна была быть скромной – Скотти и еще четверо парней из строительной бригады Мерфи вместе с женами. Фиби также пригласила нескольких коллег из детского садика, где работала.

Они купили детскую кроватку, и сердце Фиби едва не разорвалось, когда Мерфи стал дразнить Берд, уложив ее в колыбельку.

– О, теперь я понимаю, что упустил в жизни. Ты наверняка была потрясающим младенцем, Френсис Берд! Жалко, что меня тогда с тобой не было!

Фиби тоже было жалко – ведь с ней не было и Тони! В жизни Берд был только один мужчина, ее маленький друг Чад, из-за которого Барби лишилась головы, но зато теперь у ее дочери был Мерфи.

У Фиби тоже был Мерфи.

И тем не менее, она никак не могла избавиться от ощущения, что совершила самую большую в своей жизни ошибку. Ночь перед свадьбой она решила провести на качелях возле дома, чувствуя настоятельную потребность избавиться от давящего присутствия Мерфи и Берд.

Ей было жалко себя. Спина болела, и Фиби легла на сиденье, подняв ноги на подлокотник. Казалось, она летела в какую-то бездонную пропасть, и страх вцепился ей в сердце безжалостными ледяными когтями. Фиби дала волю слезам, но тут двери отворились. Несмотря на тьму, она поняла, что это Мерфи.

Он уселся на качели, положив ее ноги себе на колени.

– Боишься, детка?

– До смерти, – ответила она мрачно, – просто до смерти! Давай не будем этого делать, Мерфи, мы совершаем ошибку.

– Поздно. Хот-доги привезены, мы попались. Разве ты не знаешь, что свадьбу нельзя отменить, если хот-доги уже на месте?

– Никогда о таком не слышала, – всхлипнула она, вытирая глаза.

– Но таково правило, – серьезно настаивал он. – Я вычитал это в каком-то пособии по организации свадеб.

Разглядывая бархатно-черное небо в теплой темноте ночи, Фиби снова попыталась взять себя в руки.

– Мерфи, я не могу позволить тебе взвалить на себя такие обязательства. Ты никогда не хотел иметь семью, тебе никогда не нравилась такая жизнь, а теперь ты с головой погружаешься в то, чего всегда избегал. От детей нельзя избавиться, Мерфи! Если ты пустишь их в свое сердце, они останутся там навсегда. Ты не можешь забыть о них во сне, продолжаешь думать о них в отпуске, постоянно беспокоишься о них – даже представить себе не можешь, как сильно ты все время беспокоишься о них! – У нее из глаз вновь потекли слезы. – Да еще беременная невеста, у которой то и дело меняется настроение… Разве это то, к чему ты стремился, Мерфи? Не может такого быть!

Она громко всхлипнула, и он протянул ей свою бандану.

– Ну же, детка, давай поплачь.

И она зарыдала. Что поделать с этим Мерфи? Даже в такой ответственный момент у него не нашлось чистого носового платка!

– Ты такой добрый, – простонала она, – а я разрушу твою жизнь. Мы станем для тебя тяжелым бременем…

– Ну хватит, замолчи, Фиби, – сказал он наконец. – Мы же договорились! Я хочу жениться на тебе. Я хочу стать отцом для Френсис Берд. Я сам принял такое решение.

Ей так хотелось, чтобы он сказал, что любит ее! Ей надоело слушать его рассуждения об ответственности. После стольких лет одиночества ей хотелось большего!

Ей хотелось всего и по полной программе – любви, Мерфи и детей!

Она попыталась встать, чтобы объяснить Мерфи это, но его рука закрыла ей рот.

– Тише, Фиби, не волнуйся! Вздохни поглубже и прислушайся к тишине ночи.

Его спокойствие и ночная тьма, действительно, немного успокоили ее. Снова, как и во время пикника в Рай-Бридж, он положил ладонь ей на живот, но на этот раз наклонился и прижался губами к пупку.

– Привет, малыш, ты меня слышишь? Я хочу кое-что сказать тебе, кое-что, что ты должен знать, прежде чем придешь в этот мир, так что послушай, ладно? У тебя самая красивая мама в мире!

– Но я скоро стану толстой уродиной! – снова разрыдалась Фиби. – И ты еще пожалеешь, что решил на мне жениться!

– Тихо, детка, не мешай нам общаться.

Смеясь и плача одновременно, она замолкла.

– У тебя будет потрясающая сестра, такой ни у кого нет.

Фиби села и обняла Мерфи за шею.

– Ты просто сумасшедший!

– Я еще не закончил! – Он снова склонился к ее животу. – Я собираюсь жениться на твоей матери, потому что люблю ее и Френсис Берд. И ты, малыш, тоже станешь моим любимым ребенком. Мы будем все вместе – и в горе, и в радости, в болезни и в здравии. Мы будем заботиться друг о друге и любить друг друга. Всегда. Всю жизнь.

Его теплые губы прижались к ее животу, когда он закончил говорить. Охваченная чувством, которого до сих пор никогда не испытывала, Фиби задохнулась от волнения.

– Ты правда любишь меня, Мерфи?

Он кивнул.

– Конечно! Я люблю тебя с того самого дня, когда впервые увидел. Ты была мне сестрой, и я любил тебя как сестру. Потом, когда мне было семнадцать, я влюбился в тебя, но это меня напугало. Я был так сбит с толку, что перестал соображать, где лево, а где право! Мне пришлось стать взрослым, чтобы понять, что к чему, Фиби! Но я люблю тебя, люблю по-настоящему, всем сердцем, всей душой и навсегда!

Она охватила ладонями его лицо, такое дорогое, такое любимое, а он задал ей вопрос, которого она вовсе не ожидала, который возник из самых потаенных глубин его души.

– Фиби, ты все знаешь о своих предках вплоть до Войны за Независимость, а я… Я не знаю, кто я такой, откуда я взялся! Это не будет плохо для твоих детей?

В его голосе зазвучала такая боль, что у нее сжалось сердце. Как ей хотелось обнять его, утешить, заставить забыть все те годы одиночества и отчаяния, которые он пережил! Прежде, чем он успел сказать что-то еще, Фиби прервала его.

– Я люблю тебя, Мерфи Джонс. Не имеет значения, кто ты и откуда. Ты теперь мой! – Положив руку себе на сердце, она прошептала: – Теперь твое место здесь, Мерфи! Навсегда!

В наступившей тишине она слышала, как громко бьется его сердце, но, возможно, то были дальние раскаты приближавшегося грома.

Она еще теснее прижалась к нему, и Мерфи спросил хриплым от еле сдерживаемого волнения голосом:

– Завтрашний день уже настал? Тот день, когда я беру тебя в жены и ты и твои дети станете моими, он уже настал?

– Почти полночь, – тихо рассмеялась она, – тебя это устроит?

Она нежно погладила его губы, с благодарностью думая о своей судьбе, которая сквозь все тернии в конце концов привела ее домой.

Этот дом здесь, рядом с Мерфи.

Он опустил голову, вдыхая запах ее волос, и пробормотал:

– Так, значит, девушка из колледжа может полюбить простого рабочего, да?

Медленно касаясь губами его уха, она ответила:

– Не знаю про девушку, но женщина может точно. Поверь мне, Мерфи, потому что я люблю тебя!

Их губы слились в поцелуе, и, казалось, сердце Фиби прильнуло к сердцу Мерфи…

И вот настал день их свадьбы, с конфетти, хот-догами, гамбургерами и виноградным соком. Они отпраздновали это событие вместе с друзьями во дворе дома Мерфи. День выдался такой жаркий, что новобрачная в очаровательном полупрозрачном платье персикового цвета разгуливала босиком, однако жених был при полном параде: в элегантном светлом льняном костюме. Он практически не выпускал руку своей жены. Маленькая, хрупкая девочка соединила их руки со словами:

– Будьте вместе, и я тоже буду с вами, потому что ты, Мерфи, всегда будешь моим Мерфи!

Серые глаза Мерфи засверкали от еле сдерживаемых слез, но Фиби не стала скрывать своих чувств, и ее слезы свободно полились по щекам, как капли росы с лепестков розы.

А Четвертого Июля, когда все семейство Джонсов с радостным смехом пыталось устроиться на пьедестале, предназначенном для победителя парада, вряд ли кто-нибудь усомнился, что это самая счастливая и любящая семья в мире. Разве что какой-нибудь циник, но циники не посещают такие праздники и не приходят в восторг от старой колымаги, оклеенной пуговицами, монетами, перьями и безголовой Барби.