Текст книги "Дом у Русалочьего ручья"

Автор книги: Линдсей Лонгфорд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 9 страниц)

Глава четвертая

Мерфи пришло в голову, что никогда еще он не видел ничего более прекрасного, более трогательного, чем Фиби, залитая утренним солнцем, с копной вьющихся волос и исключительно мягкой, нежной свежей кожей, в шелковом ночном одеянии.

Заботы заострили скулы на ее лице, положили густые тени под глазами. Мерфи невольно протянул руку, точно хотел стереть эти приметы усталости. Вчера искусно наложенная косметика скрыла от него тревожные симптомы, хотя он, конечно, заметил изгрызенные ногти и признаки начинающейся мигрени. Однако теперь, в немилосердно ярком свете утра он увидел то, чего не рассмотрел накануне вечером.

Фиби Чепмен Макаллистер выглядела такой измученной, что он не удивился бы, если бы легкий летний бриз сдул ее, как пушинку. Те двенадцать часов, которые она проспала, оказались явно недостаточными, чтобы вернуть природный румянец на ее осунувшееся лицо. Было совершенно очевидно, что она держит себя в руках только крайним напряжением воли и что эта воля уже почти исчерпана, так что Фиби опасно приблизилась к порогу полного физического истощения.

А он еще вчера вечером вел себя, как последняя скотина!

Мерфи сжал губы – нет, ему не может быть прощения! Его вчерашнее поведение нечем оправдать.

Хрупкая, как треснувшее стекло, – такой была Фиби этим утром.

Он бессильно уронил руки – несмотря на эту трогательную хрупкость, Фиби оставалась женщиной, сводившей его с ума и будившей в нем ярость. Женщиной с копной темных непокорных волос, в нелепой шелковой ночной рубашке, обольстительно облегающей изгибы ее тела, так что, казалось, нежный жар ее кожи сквозил в темных бликах материи.

Это была женщина, возбуждавшая его, и он почувствовал, как кровь вскипает в его жилах.

Больше того, она, похоже, знала это.

Ее дрожащие руки и расширившиеся глаза подсказали ему: она поняла, что именно заставило его замереть на пороге ее комнаты. Участившееся дыхание и напрягшаяся грудь красноречивее слов говорили о том, чего сама Фиби никогда бы не осмелилась произнести вслух: она отвечала на его чувства.

Было опасно стоять тут столбом и смотреть на ее бледное лицо, на ее зовущее тело, пробуждающее в нем мужчину.

Он даже не мог вообразить, до чего опасна эта близость, пока не оказался тут.

Фиби в беде, и она приехала искать его помощи. Сердце у него сжалось, их взгляды встретились, и он почувствовал прилив отваги, которой ему так не хватало. И еще – прилив желания.

Мерфи глубоко вздохнул и сделал усилие, чтобы прогнать прочь наваждение. Нет, он не намерен сгорать от желания овладеть Фиби Макаллистер. И, разумеется, он не должен чувствовать такую необъяснимую нежность к женщине, оставившей родителей и покинувшей родной город исключительно из собственных эгоистических соображений и даже не подумав о той боли, которую этот отъезд причинил любящим ее людям.

Пожалуй, она возвращалась назад лишь однажды – на похороны родителей. Они так нуждались в ней, яростно повторял он про себя, а она их все равно бросила.

Да, он часто повторял себе это. Как яркая, прекрасная бабочка, она умчалась куда-то прочь, вдаль, вместе с легким бризом, позабыв о существовании всех.

Ее родителей. Его, Мерфи, существовании.

Ему не должно было быть до этого никакого дела, но отчего-то было.

Он сам не понимал, почему. Почему его терзала обида на Фиби?

Сжав пальцами кружку с кофе, она смотрела на него снизу вверх огромными молящими глазами. Вопрошающий взгляд этих глаз нисколько не соответствовал тому, что она говорила.

Что с ней случилось? Неужели все эти годы он неверно судил о ней?

Он потер глаза. Наверное, он просто ослеплен соблазнительным зрелищем – очаровательная молодая женщина в весьма сексуальном красном белье. Да, пожалуй. Пожалуй, все обстоит именно так.

И все-таки он совсем сбит с толку!

На лестнице послышался быстрый топот.

– Мама! Мерфи! Ну где же вы? – Задев ему дверью ногу, Берд просунула голову в небольшую щель. – Что вы делаете?

Мерфи прочистил горло.

– Хороший вопрос, Берд. Я… Я тут немного отвлекся.

– Да, и я составила ему компанию. – Избегая его взгляда, Фиби адресовала дочери бледную улыбку. – Ты проголодалась, дорогая?

– Проголодалась, проголодалась, проголодалась. – Берд прижалась щекой к ноге Мерфи и с надеждой посмотрела вверх. – Сегодня мы с Мерфи будем готовить на завтрак омлет. Правда ведь?

Его растрогал доверчивый взгляд девочки.

– Конечно. Как насчет того, чтобы повторить вчерашний ужин, Фиби? – Он заставил себя посмотреть на нее и изобразил на лице вежливую улыбку, с которой любой благовоспитанный хозяин должен смотреть на своего гостя. Разумеется, не так-то просто было совсем игнорировать красное неглиже. – Яйца наверняка еще найдутся в доме.

– Ну пошли, Мерфи! – Берд нетерпеливо дергала его за руку. – Идем со мной, видишь, мама еще не допила кофе.

– Да, идите, не ждите меня. – Глаза Фиби были устремлены куда-то поверх головы Мерфи. Она говорила немного сдавленным голосом: – Я сейчас тоже к вам спущусь.

– Ладно, идем, Берд. – Мерфи взял ее за плечо и развернул к лестнице. – Хочешь съехать вниз по перилам?

Девочка засунула палец в рот и вопросительно повернулась к матери. Фиби кивнула, и красный шелк ярко вспыхнул в солнечных лучах.

– Если с Мерфи, то можно.

Он почувствовал, как теплое чувство разливается в его груди – вчера он успел заметить, как старательно Фиби защищает и оберегает дочь, и то, что она доверила девочку ему, растрогало его. Он и сам не мог понять, почему это имеет для него такое значение. Беззаботная бабочка Фиби оказалась внимательной заботливой матерью, и, пока Берд съезжала по отполированным перилам лестницы прямо ему в руки, он все еще продолжал размышлять об этой странности. Малышка крепко обхватила его за шею, хохоча во все горло.

– Ой, давай еще раз, Мерфи!

– Хорошо. Поднимайся наверх, я подожду. Берд побежала наверх, перепрыгивая через две ступеньки и энергично стуча ногами, съехала вниз еще раз, потом еще и еще. Он прислушивался к неясным звукам, доносившимся сверху, из комнаты, где, по всей вероятности, Фиби сейчас открывала свой чемодан, переворачивая вверх дном все вещи и выбирая, что бы ей надеть взамен сногсшибательного красного белья…

– Эй, лови меня! – воскликнула Берд, прерывая опасные мечтания Мерфи. – Отличные у тебя перила!

Она наградила его мокрым поцелуем в щеку, и он опустил ее вниз, на пол.

– Прекрасно, мне они тоже нравятся. Так что, разобьешь парочку яиц для нашей яичницы? Мама разрешает тебе делать это?

Она небрежно взмахнула рукой.

– Конечно. Только, знаешь, иногда у меня скорлупа попадает в яйца.

– У меня такое тоже случается, хотя я тренировался гораздо дольше тебя, крошка.

Он протянул ей руку и повел на кухню, насколько ему помнится, совсем как это делала Рита Чепмен, когда ему было всего пять лет.

Мать Фиби за руку вывела его из грязного помещения бензозаправки, на которой его бросила собственная мать, и привела в сверкающий чистотой уютный дом, где на столе стояла еда. Она ввела его в мир, о существовании которого он даже не подозревал. Рита Чепмен сделала это очень легко, не задумываясь, и ее дом стал и его домом тоже. Хотя Чепмены и не усыновили его, они дали ему стабильность, семью, мать и отца. А их годовалая дочка стала его малюткой-сестрой. Как он желал тогда поверить в то, что они его настоящие родители! Однако так и не смог – не смог изгнать из памяти воспоминание о матери, которая, ласково погладив его по голове, сказала, чтобы он пил свой лимонад и ел кукурузу, а она скоро вернется. Он не мог забыть ее ласковый голос, уверявший его, что она ненадолго…

Но так никогда и не возвратилась. Никто не смог отыскать ее, а он сам никогда и не пытался это сделать. Она ему не нужна. Он не хочет ее видеть. У него есть Чепмены. Семья. Отец, мать, сестра.

Мысли об этом приносили ему облегчение – все просто и понятно, если забыть о том, что он чувствует к Фиби…

Он хорошо помнил тот день, когда перестал думать о ней как о сестре. После того дня, как он ни старался, как ни стыдился своих мыслей, ему уже никогда не удавалось ощущать себя всего лишь ее братом.

Что-то незаметно, но непоправимо сдвинулось в его жизни, заставив его почувствовать себя одиноким в приемной семье и напугав бурей юношеских чувств, бушевавшей у него в груди.

– Ты о чем-то думаешь, Мерфи? – Берд подергала его за край майки. – Ты выглядишь так, будто съел горькую таблетку.

– Я думал о тех временах, когда твоя мама была маленькой девочкой.

Он открыл холодильник и извлек из него картонную упаковку яиц.

– Она была такая же красивая, как сейчас? – Берд взобралась на высокий табурет возле стола и достала одно яйцо. – Моя мама самая красивая в мире.

– Да… Красивая.

Это слово не могло определить его чувств к Фиби. Он снова вспомнил тот пикник, на который они отправились в День Труда. Она и сейчас стояла у него перед глазами – в крошечном бирюзовом бикини. Длинные ноги только начинали приобретать соблазнительные очертания, в темно-каштановых волосах сверкали розовые и оранжевые пластмассовые заколки в виде раковин, и при каждом взмахе рук ярко блестел оранжевый лак на ногтях. Нежная невинность девочки и обольстительность сирены под одной оболочкой.

Ей было тринадцать, ему – семнадцать.

Он был слишком старым для ее нежной, неловкой прелести…

Он слишком любил Чепменов, чтобы предать людей, давших ему все в этой жизни.

– Как ты думаешь, Мерфи, я ему понравлюсь?

Ее бирюзовый купальник мельтешил перед его растерянным взором, а она принимала все новые кокетливые позы, пытаясь изобразить зовущий взгляд из-под густо накрашенных ресниц. Едва приметная, еще не оформившаяся грудь казалась опасной ловушкой, когда она приняла позу кинозвезды на постере, и он почувствовал комок в горле. Сейчас он мог бы разорвать на части того сопляка, с которым у нее намечалось свидание!

Глубоко вздохнув, он только ущипнул ее тогда за подбородок, потом поднял с пола свою рубашку и очень осторожно – он до сих пор не мог забыть, как осторожно – вытер ей лицо. Она настороженно наблюдала за ним расширившимися, потемневшими глазами.

– Ну что ж, детка, – сказал он, по-прежнему с трудом шевеля губами, – я думаю, Мики ты гораздо больше понравишься без всей этой штукатурки. – Он стер остатки сине-зеленых теней с век и добавил: – Вот так-то лучше, теперь ты настоящая красавица. Только смотри, не позволяй ему ничего лишнего. Если он будет приставать к тебе, позови меня, я с ним разберусь.

– Ой, Мерфи, не будь таким глупым. – Она отстранилась, схватила пляжное полотенце и бросилась к двери. – Мик не какой-нибудь там… Он в футбольной команде.

– Да? А в футбольной команде не бывает придурков?

Но она уже убежала на первое свое свидание. А у него появились в жизни первая захлопнувшаяся перед носом дверь и первая ночь в ожидании стука дверцы автомобиля. Одна из пластмассовых заколок выпала из ее прически, и он хранит ее до сих пор. За пятнадцать лет пластмассовая раковинка нисколько не потускнела…

– Ух ты… – Берд протянула ему руку, облепленную яичной скорлупой. – Я не уронила в миску ни одной скорлупки, Мерфи, видишь?

Она пододвинула ему миску, и он в задумчивости поскреб подбородок. Все ясно.

– Скорлупы нет, но и яиц тут тоже что-то немного. Давай-ка, разбей еще. Я тебе покажу еще раз.

Добавив новый десяток, Мерфи наконец решил, что яиц достаточно. Берд что-то безостановочно лепетала, она была настоящим сгустком энергии. На мгновение он удивился, как у Фиби достает сил справляться с дочерью. Однако уже в следующий миг Фиби появилась на кухне в желтых шортах и оранжевой майке и продемонстрировала ему, как это делается.

Быстро вытерев руки Берд, она повязала ей вокруг шеи кухонную салфетку и смахнула бумажным полотенцем мусор со стола. При этом она тоже безостановочно говорила, слова журчали, как горный поток по камням, и Мерфи начал понимать, от кого девочка унаследовала свою необычную разговорчивость.

Старательно наложенная косметика придала свежий оттенок коже, скрыла тени, создала иллюзию энергии и живости. Однако он не мог забыть, какое лицо было у нее утром, и еще не скоро забудет ее хрупкость и беззащитность.

– Я думала, ты рано уходишь на работу. – Она засунула два куска хлеба в новенький тостер. – Надеюсь, мы с Берд не заставили тебя нарушить твой обычный график? Слушай, ты не обращай на нас никакого внимания, занимайся своими делами, как планировал, мы сами справимся. Правда, Берд?

– Справимся. – Берд старательно размазывала апельсиновый джем по тосту, приготовленному для нее Фиби. – Женщины семьи Макаллистер всегда со всем справляются.

Она сунула тост в рот, тут же измазав джемом обе щеки до самых глаз.

– Я позвонил и сказал, что приеду после обеда. Не волнуйся, все в порядке.

– Ладно. Прекрасно. – Фиби вскочила со стула и устремилась к холодильнику. – Так. Молоко.

Наполнив молоком три стакана, она пододвинула один из них к Мерфи.

– Красивые стаканы.

– Распродажа у бакалейщика. Рекламная акция. – Он стукнул пальцем по орнаменту из овощей посередине стакана. – Удачное напоминание о пользе здоровой пищи.

– Но я люблю горошек. Только замороженный, а не вареный. – Берд приподняла свой стакан, украшенный ядовито-оранжевыми морковками.

– Как вы сюда добирались?

– Самолетом из Висконсина.

– А потом мы ехали в автобусе с кондуктором, который очень хорошо знал, где ты живешь, Мерфи. Откуда он узнал?

Повернувшись к Берд, тот серьезно ответил:

– А меня все знают. Разве ты не видела указатели с моим именем от самого аэропорта до моего дома?

– Может, и видела, только я не умею читать твое имя. Я только некоторые слова умею читать. Еще я знаю свой адрес и телефонный номер и… – Она нахмурилась и воскликнула: – Ты пошутил, да?

– Да, – улыбнулся он.

– Я люблю, когда шутят. – Она ответила ему понимающей улыбкой.

Нож Фиби звякнул о тарелку.

– Берд вообще все нравится.

– Я не люблю печенку.

– Я тоже. – Мерфи пожал плечами. Он начинал входить во вкус беседы с дамочкой такого возраста и, потрепав Берд по голове, хмыкнул: – И еще я ненавижу мороженое.

Личико Берд вытянулось.

– Но сейчас ты точно шутишь, да?

– Ага.

Она энергично кивнула.

– Я так и подумала. Мы с тобой шутники, да, Мерфи?

Он так же энергично покивал ей в ответ.

– Мороженое все любят. Можешь прийти ко мне на день рождения, и я тебя угощу мороженым. И еще «наполеоном».

– Я тоже люблю «наполеон», – ответил он ей в тон и откинулся на спинку стула. – Так что ты собираешься сегодня делать, Фиби? Отправишься на поиски крема для «наполеона»?

– Буду искать работу. – Она вскочила на ноги и, нахмурившись, принялась убирать со стола. – Это стоит первым в моем списке дел, чтоб ты знал.

– Сядь-ка, детка. Ты суетишься, как енот, и пяти минут не можешь посидеть спокойно.

– Моя мамочка – енот! – радостно пропела Берд и пролила молоко.

– Я должна…

– Много всего сделать! – вновь вмешалась Берд. – У нас есть планы, Мерфи! Мама не хотела просыпаться, и она сказала, что мы сегодня никуда не пойдем, но мы пойдем. Мы не можем терять время, потому что у нас с мамой совсем скоро будет маленький ребеночек.

– Вот черт, – донесся до ушей Мерфи слабый вздох Фиби.

– Понимаешь, Мерфи? – Берд округлила глаза. – Когда появится ребеночек, мама не будет работать. У нас будет очень много хлопот.

– Хорошо, хорошо, хватит, Берд! Хочешь знать мои планы, Мерфи? Я собираюсь заняться поисками работы. Сегодня же! Потом найти квартиру. Получить из Флориды подтверждение моего учительского диплома. Узнать, какие дополнительные экзамены я должна сдать здесь. Потом я отправлюсь в банк, чтобы выяснить насчет кредита. Короче, у меня масса дел.

– А Берд?

– Берд поедет со мной.

Девочка поерзала на стуле.

– Все женщины Макаллистер…

– Всегда держатся вместе, – закончил Мерфи. – Понятно.

Слабая улыбка тронула губы Фиби.

– Ты быстро учишься.

– Да, и я много узнал о…

– О женщинах Макаллистер? – На этот раз Фиби закончила предложение за него. Она по-прежнему улыбалась. – О нас можно узнать много интересного – хотя мы существа сложные и глубокие.

Он поймал ее за руку, заставляя снова опуститься на стул.

– Погоди, Фиби, не спеши. – Боже мой, что только нежность и желание не сотворят с самым стойким мужчиной! – Вечно ты несешься куда-то сломя голову.

Берд оперлась локтями о столешницу и наклонилась ближе к нему.

– Что ты говоришь, Мерфи? Ты разве был уже знаком с моей мамой?

– Мы с твоей мамой познакомились очень давно. Мы выросли вместе – меня твои бабушка с дедушкой воспитывали.

– Тогда ты не Мерфи Чепмен. Так маму звали раньше? Ничего не понимаю!

– Берд, хватит задавать вопросы.

Однако мягкое внушение Фиби не остановило девочку.

– Дедушка и бабушка – они и твои мама с папой тоже? Ты мамин брат?

– Нет, – ответил он.

Берд озадаченно подергала себя за подбородок.

– А где твои мама с папой?

Он не знал, что ответить на этот простой вопрос. Что бы он ни сказал, ситуация сделалась бы совсем неловкой, да и что вообще может понять маленькая девочка?

– У меня нет папы, – задумчиво продолжала она, – но есть мама. У тебя есть мама, Мерфи?

– Нет. Можно сказать, нет. – Сможет ли он объяснить ей такое сложное чувство, как любовь к Чепменам?

Мерфи старался думать об их поступке не просто как о проявлении обычного сострадания. Он не мог не понимать, что без них его жизнь сложилась бы иначе. Они обращались с ним как с сыном, но он никогда не чувствовал себя действительно частью их жизни. Наверное, он был уже слишком взрослым, когда Рита спасла его. А может, это его собственная природа заставляла его держаться немного в стороне. В стороне от всех других людей. Он был обречен заглядывать в чужие окна…

– Я знаю одного мальчика, у него целых шесть дядей. Ты мой дядя?

– Нет, Берд. – Мерфи умоляюще посмотрел на Фиби. Что он мог ответить? Господи, и как родители справляются со своими детьми? Ведь никто не выдает в роддоме инструкцию по обращению взрослых с малышами! Он запустил руку в шевелюру и пробормотал: – Твой дедушка вырастил меня, но мы с твоей мамой не брат и сестра.

– Ясно. Тогда ты мой двоюродный брат. Мама сказала, у меня есть такой брат во Флориде.

– Нет, я тебе не двоюродный брат.

– Ты меня совсем запутал, я уже вообще ничего не понимаю. Ты кто, Мерфи?

Ее рот жалобно скривился.

– Черт возьми, я и сам не знаю. – Застарелая боль заставила его произнести слова резче, чем ему этого хотелось. – Я… Я просто Мерфи, и все.

Несколько мгновений Берд внимательно его разглядывала, потом, положив свою маленькую ладошку на его руку, тихо сказала:

– Ты можешь быть моимМерфи, если хочешь.

Он осторожно пожал ее ручку. Странный комок в горле заставил его прокашляться, прежде чем он смог ответить:

– Я очень польщен быть… твоимМерфи.

– Конечно. У каждого кто-то должен быть. Теперь ты мой. Договорились?

– Договорились. – Маленькие пальчики сжимали его большой палец, и сердце у него переворачивалось в груди.

Неужели именно это чувствовала Рита Чепмен много-много лет назад, когда он взял ее за руку? Неожиданно прошлое начало окрашиваться в иные тона, и это могло изменить все на свете.

Нет, слова о сострадании или о благотворительности не могли описать ту бурю чувств, которая охватила его, когда маленькая дочка Фиби разглядывала его своими доверчивыми, невинными глазами.

Глава пятая

Быстрый взгляд, который Мерфи бросил на девочку, был наполнен болью, печалью и таким пронзительным одиночеством, что сердце Фиби сжалось.

Казалось, будто она внезапно обрела способность видеть сквозь самый густой туман, и такое случилось с ней впервые.

Но затем он часто-часто заморгал, снова посмотрел на Берд, и странное выражение пропало с его лица, точно все это было лишь игрой света и теней и только почудилось Фиби.

Она подумала, что этот взгляд на лице загнанного Мерфи появился из-за всех бесконечных вопросов неугомонной Берд, из-за сумятицы, которую внесло в его жизнь их внезапное вторжение. А может, он сожалел о яйцах, перепорченных девочкой…

Однако ей не удалось окончательно прогнать образ грустного Мерфи, незнакомое ей до сих пор выражение глубоко несчастного мужчины на его лице. Улетевшее мгновение словно приоткрыло завесу времени, странным образом оживило воспоминания о прошлой жизни.

– Берд, – произнесла она мягко, – Мерфи пора идти на работу. Заканчивай свой тост и допивай сок. Хватит приставать к нему с вопросами.

Девочка ответила ослепительной улыбкой:

– Но Мерфи не против, мама! Правда же?

Спокойный, смеющийся взгляд Мерфи встретился со взглядом Фиби.

– Я не возражаю против вопросов. Кажется, она ошиблась! Какое облегчение… Не хотелось думать, что Мерфи может быть несчастен и одинок.

– И все же, Берд, спрашивать слишком много невежливо.

Малышка нахмурилась.

– Мой Мерфи знает, что я должна все про него понять. Какая глупость, мама! Как же я все пойму, если не задам вопрос?

– Она права. – Лицо Мерфи обрело обычное невозмутимое выражение. – Она должна понять, кто я такой. Ведь ты ничего ей не объяснила, верно, детка?

В его тоне сквозила едва заметная обида.

– У нас не было времени поговорить об истории нашего семейства.

– Да? Значит, твой отъезд был вызван внезапным решением? Оно было импульсивным?

– Нет, не импульсивным, просто быстрым.

Фиби вцепилась в край стола, борясь с желанием вскочить и сбежать из уютной, залитой ласковым летним солнцем кухни Мерфи.

– Из-за ребенка? – Его взгляд красноречиво остановился на ее животе.

– Да. – Нет, у нее больше нет сил сидеть здесь. – Ты не подвезешь нас до города? Потом я возьму напрокат машину, через день или два, когда найду работу, и больше не буду обременять тебя просьбами.

– Хочешь взять напрокат машину? Но это не такое дешевое удовольствие.

– Знаю. – Она улыбнулась и насыпала порошок в посудомоечную машину. – Это не проблема.

– По-моему, ты говорила, что у тебя нет денег.

– Да, говорила. – Единственное, что ей оставалось, это продолжать улыбаться. Она быстро загрузила в машину посуду и нажала кнопку мойки. – У меня есть кое-что на кредитной карточке, – соврала она. – Ты дал нам крышу над головой, а остальное – моя забота.

– Это я уже слышал. Интересно, почему я тебе не верю?

Он поднялся и подошел к ней.

– Такой уж ты недоверчивый. В любом случае, это не твоя забота. Ты и так сделал достаточно, пустив нас в свой новенький дом.

– Я не мог выгнать вас, Фиби. Разве ты не знала? Иначе зачем бы ты поехала к Русалочьему ручью?

Он, наконец, отошел от нее и уселся на стул, спиной к ней. Теперь она могла заняться раскладыванием посуды в машине по местам.

– Ты не обязан был принимать нас.

– Ошибаешься, еще как обязан! Из-за Риты и Баннистера.

Именно этого она и боялась и только поэтому не попросила его о помощи раньше. Невыносима была сама мысль, что он станет помогать ей из-за чувства долга. Стоило только подумать, что он пожалеет ее, как ей становилось холодно.

– Ты ничего не должен мне из-за мамы и папы.

– Разумеется, должен. – Он внезапно поднялся и опять подошел к ней. Легким движением погладив ее обнаженное плечо, он сжал в кулаке тонкую ткань ее майки. – Как я мог выгнать тебя, Фиби? По-твоему, я чудовище, да?

– Мой Мерфи не чудовище, мама. – Берд оторвалась от скатывания шариков из бумажной салфетки и смотрела на них.

– Конечно, нет, милая. – Фиби повернулась лицом к Мерфи и понизила голос: – Ты же знаешь, я совсем не считаю тебя монстром. – Она в отчаянии сжала руки. Как объяснить ему, что ей тяжелы его великодушие и человеколюбие? – Послушай, мы не виделись восемь лет, только иногда обменивались поздравительными открытками. Ты служил в армии, не смог приехать сюда ни на похороны отца, ни когда умерла мама… Что я могу сказать? У каждого из нас была своя жизнь. Мы один-единственный раз поговорили с тобой по телефону – когда решали вопрос о продаже родительского дома, помнишь?

– А как ты думаешь, почему так случилось? Почему мы потеряли связь друг с другом?

У него на лице она не увидела ничего, кроме вежливого интереса, и в отчаянии произнесла:

– Понятия не имею.

Но она знала, еще как знала!

– После того, как ты уехала в колледж, ты больше не приезжала домой, верно?

Она не откроет, ни за что не откроет ему унизительной правды. Мама догадывалась, но она все эти годы молчала.

– А следовало бы приехать, Фиби.

В его тоне она уловила едва приметный укор, но, не поняв причины, решила проигнорировать его. Повернувшись к мойке, она принялась начищать металлическую поверхность, так что вскоре ее лицо отражалось в ней, как в зеркале.

Теперь она видела и лицо Мерфи, стоявшего у нее за спиной, и ощущала тепло сильного, мускулистого тела. Нет, они не будут обсуждать, почему она больше не появлялась в родных местах. Не надо открывать шкаф с привидениями, справиться с которыми у нее нет ни сил, ни времени.

Протянув руки над ее плечами, Мерфи открыл кран с холодной водой.

– По-моему, пора сполоснуть всю эту пену. Как ты думаешь, мойка не развалится от такой чистки, Фиби?

Оказавшись в ловушке и почти что в его объятиях, Фиби в отчаянии подумала, что дотронуться до Мерфи было бы катастрофой, и расставила локти. Мочалка дрожала в ее пальцах. Нет, только не это! Зачем снова пытаться распахнуть дверь, наглухо заколоченную много лет тому назад?

Он убрал руки и отступил назад.

Фиби мрачно выжала мочалку, так что заболели пальцы.

Это из-за Мерфи она убежала из дома в колледж и потом долгие годы старалась занять себя – вышла замуж, родила ребенка, работала, решала проблемы Тони. Образ Мерфи исчез под грузом повседневной жизни – у нее просто не оставалось времени думать о нем.

По крайней мере, думать о нем слишком часто.

Ужасно, что теперь его дом превратился в единственное пристанище для нее!

Разумеется, ни к чему будить воспоминания о давних детских чувствах. Что бы там он ни говорил, а объяснение может подождать до другого, более благоприятного случая. Возможно, такого случая и вовсе не будет. Ей только надо поскорее найти работу – в течение этих двух недель. Тогда они с Берд исчезнут из его дома, да и из его жизни тоже. И все пойдет по-прежнему – ведь именно этого она хочет, разве нет?

Фиби покончила с раковиной и оглянулась – больше вытирать или чистить было нечего, и она, преодолевая смятение, решительно направилась к Мерфи. Он стоял, прислонившись к стене, и заинтересованно следил за Берд и ее бумажными шариками, но, когда Фиби пришла в движение, перевел взгляд на ее лицо.

– Мерфи, я просто хочу сказать, что папы с мамой больше нет, мы с тобой не члены одной семьи, и ты не обязан отвечать за меня. Я не" жду, чтобы ты…

– По-твоему, я мог сразу забыть все, что твои родители сделали для меня, и со спокойной душой отказать их дочери? Ты имела полное право просить меня о помощи. Черт возьми, ты была просто обязана позвать меня на помощь.

– Позвать тебя?

– Это твое право. Ты же знаешь, я все бы ради них сделал. В память о них.

Зря она села на стул, а не осталась стоять. Откинувшись на спинку и скрестив руки на груди, Фиби произнесла:

– Требовать чего-то – еще не значит доказать свою правоту. Знаю по собственному опыту.

Одним шагом он преодолел разделявшее их расстояние и опустился перед ней на колени. Теперь его проницательные, бездонные серые глаза оказались прямо перед ней.

– Ладно, пусть прошлое остается в прошлом, но дело в том, детка, что я единственный, кто остался от твоей семьи. А ты меня постоянно оскорбляешь.

– Ох, Мерфи, я не хотела тебя обидеть. – Бежать от его пронзительных глаз было некуда. Он почти касался ее коленей. – Но я не хочу стать для тебя тяжким бременем, и…

– Чего я не понимаю, Фиби, так это того, что ты все время говоришь, что не хочешь попросить меня о помощи, но тем не менее приехала именно ко мне.

Она опустила голову, пытаясь спрятаться от его взгляда:

– У меня не было выбора, не к кому было обратиться.

– Правда? Удивительно. У тебя что, нет друзей?

– Я… Я действовала под влиянием минутного настроения… Не раздумывая долго….

Отправляйся к Мерфи. Только там ты будешь в безопасности.

Это послание появилось в ее голове неизвестно из каких глубин подсознания. Она собрала вещи и помчалась во Флориду.

– Послушай, я вовсе не думаю о тебе как о долге, который мне необходимо выполнить – Мерфи наконец отошел от нее и встал возле окна, скрестив руки на груди.

Мускулистая, крепкая фигура отчетливо вырисовывалась на фоне светлого оконного прямоугольника. Фиби ощутила отчаянное желание прикоснуться к этим упругим, рельефным мышцам, появившимся не благодаря регулярному посещению спортзала, а тяжелой работе. Мерфи был олицетворением силы и мощи.

– Послушай, Фиби, речь не идет о благотворительности.

– Но я нуждаюсь именно в ней. Я оказалась в таком тупике, а ты…

– Ты ошиблась, но теперь успокойся. Я понимаю, что вчера был не очень любезен, так что извини. Просто ты застала меня врасплох.

– Я знаю. – Небезопасно было развивать тему ее дерзкого вторжения в его жизнь, по крайней мере, в присутствии Берд. Дочь и так сейчас слышала слишком много. Мерфи понравился девочке, и ни к чему внушать ей, будто он им вовсе не рад.

Она знала, что Мерфи сделает все наилучшим образом, и рассчитывала в этой ситуации именно на его великодушие.

Какой-то кошмарный сон, что ей приходится полагаться на него и ожидать его помощи! Фиби ненавидела себя за то, что некий внутренний голос нашептывал ей сейчас, как безмерно она счастлива, что приехала сюда и вручила себя и Берд его попечению.

Вот что было самым унизительным!

По-прежнему не глядя на нее, Мерфи произнес:

– Именно здесь и только здесь тебе и следует быть. Берд права – сюда ты и должна была приехать в такой непростой ситуации. Тебе необходима помощь. Ты приняла скоропалительное, но правильное решение.

– Очень мило это слышать. Спасибо за одобрение моего решения. – Она уцепилась за край стола.

Он двинулся, и его лицо оказалось в тени, которая укрыла отразившиеся на нем чувства.

– Так тебя подвозить до города?

– Да, конечно.

– Ты уверена, что тебе это необходимо?

– Да.

Он немного помолчал и осторожно добавил:

– Не лучше ли тебе будет сегодня отдохнуть немного? Отдых разве не входит в твои планы?

Она заколебалась, проклиная себя за то, что вообще всерьез может отнестись к такой идее. Провести целый день в полном покое, никуда не торопясь, ничего не опасаясь, – какой давно забытый соблазн!

Она не сказала, что продала свою машину. Ей обещали, что деньги будут перечислены сюда через неделю. Если так, значит, у нее будет пятьсот долларов – вполне достаточно, чтобы перебиться, пока она не найдет работу.

Пальцы Фиби беспокойно скользили по краю стола. Сейчас в кошельке у нее последние пятьдесят долларов, но Мерфи незачем знать такие подробности, он и так уже посвящен слишком во многое в ее жизни.