Текст книги "Врачебная сказка, или Операция "Алатырь""
Автор книги: Лина Наркинская-Старикова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 19 страниц)
– Вай мей! Какой такой лавэ – мавэ? Ты чего такой грубый, а? Слушай, дорогой! Хочешь – рабочий мест уступлю? Будешь в комнат входить, кинжал вынимать, всех по морде бить, за волосы таскать! А тебе, Соловей – джан, начальник золото давать, руку жать, майфун дарить, в свой личный кишлак пускать секас делать! Хочешь, дорогой?
Сидящие за соседними столиками орки и сирены перестали предаваться буйству пьяной оргии и стали с любопытством наблюдать за содержательным разговором.
– Прям как по телеку: бегущая строка на РБК! – прокомментировал происходящее один из орков. Вся таверна дружно заржала. Глаза Соловья стали наливаться кровью.
– Да, не! – влез в диалог кентавр. – Это программу "Дом -3" снимают или шоу за столом! Эй! – крикнул он официанту, – а где режиссер? Я тоже хочу поучаствовать!
– Слышь ты, Гомо Парнокопытный! Ща поучаствуешь! – рявкнул вконец озверевший разбойник, поднимаясь с места и закатывая рукава. – Я – твой режиссер на сегодня!
Запущенный Соловьем стул полетел в кентавра, но лошадеобразный мужик успел отскочить в сторону. Стул пролетел мимо и резво треснул по башке одного из орков. Тот, как подкошенный, рухнул наземь. Двое друзей искалеченого, очевидно тоже возжелав стать телезвездами в этот неспокойный вечер, пошли в рукопашную. Аладдин с криком "Бей козлов, спасай Россию!" кинулся в бой с вилкой наперевес! (перепутал с кинжалом спьяну). Смешались в кучу кони, люди, а также орки и мебель местного производства! Драка была в самом разгаре, когда дверь трактира распахнулась и внутрь втиснулись богатыри. На руках Добрыни лежал бездыханный Елисей.
– А че это вы тут делаете, а? – поинтересовался Алеша Попович. И, не дождавшись ответа, рванул в эпицентр сражения. – А ну, отведайте силушки богатырской!
Илья Муромец попытался было перехватить младшенького богатыря, но, получив чьим-то сапогом в лоб, передумал.
– Да, пусть побалуется, – с отцовской интонацией произнес Добрыня. – Потренируется малец.
Попритихший, было, разбор полетов разгорелся с новой – богатырской – силой! Спустя минут двадцать поле битвы представляло собой одну свалку щепок, остатков мебели, осколков, клочков конского хвоста и участников сражения, живописно разбросанных по всему помещению. Откопав среди вышеуказанных предметов Алешу, Соловья и Аладдина, Илья покачал головой.
– Водки давай! – кивнул на бойцов Добрыня.
Илья поводил перед разбитыми лицами друзей стаканом, полным живительной, сильно пахнувшей жидкости:
– Самогон надежнее! – назидательно объяснил он Добрыне. В рядах бойцов пошло шевеление. Сначала, не открывая заплывших глаз, пришел в себя Алеша. Он потянулся молодецкими руками к стаканчику, вмиг осушив его, крякнул и произнес:
– Хорошо погуляли!
– Жато парнокопытное жапомнит как делают шоу надолго, – удовлетворенно прошелестел почти оклемавшийся Соловей. – Правда, опять к штоматологу надо будет идти. Аладдин просто вырвал налитый стакан из рук могучего богатыря и залпом опрокинул его в себя:
– Мужики, я русский выучил! – гаркнул он на весь зал и вырубился.
– Отпад! – констатировал Добрыня.
Соловей, оглядевшись, позволил себе сделать попытку подняться. Попытка была тщетной. Он рухнул опять на пол, обратив в полете внимание на тело в руках Добрыни.
– Что с ним? – дрогнувшим голосом спросил разбойник. – Что с друганом моим, с братишкой единственным? – Он с надеждой заглянул в глаза богатырей.
– Не далеко убежал, – по – отечески успокоил Илья Муромец.
– Упал, сердечный, – уточнил Добрыня Никитич, кивая на бездыханного Елисея.
– Три раза! – гордо добавил Алеша Попович.
Глаза Соловья стали опять наливаться кровью: – Э, мужики! По понятиям давай разбираться! Я за кореша ответ держать буду! В натуре!
Разбойника грубо прервали: над всем Фольклором поплыл призывный женский крик.
Кот – Бегемот, так вовремя появившийся у меня на кухне, медленно вплыл в комнату. Обозрев всю честную компанию, взвизгнул, подпрыгнул на месте и заорал:
– Он сказал: " Поехали!" и махнул рукой!..
Знакомая лесная полянка с избушкой уже привычно радовала глаз своей деревенской красотой и изяществом. Бабуся Яга металась вокруг кустиков, где до сих пор боролся с жутким недугом Змей Горыныч.
– Миленькие, скорее! Совсем плохо голубю! – запричитала бабушка, увидев нас издали. Обозрев компанию вблизи, Яга ткнув корявым пальцем в штатив, уточнила:
– Этим ты будешь его лечить?! Куда ж вставляют эту штуку?! – Глаза бабушки красноречиво вещали о том, что будет со мной после лечения Змея таким образом. – Ты, милая, хорошо подумала? – поинтересовалась она.
– Нормально все будет, – успокоила я Ягу. – Где наш больной?
– Там же, где и был – туточки! – последовал хмурый ответ из кустов.
– Я смотрю: тебе полегчало чуток, – весело хмыкнула я. – Выходи! Иди в избу на диванчик, капельницу ставить будем!
– На всякий случай убери это с глаз Троглодита Ивановича, – настоятельно порекомендовала мне всезнающая Луша.
Тщательно спрятав штатив в избе, мы всем коллективом затащили упирающегося и стонущего Змея внутрь. Моя наиумнейшая кошка мягко тронула меня лапкой и поинтересовалась:
– А вены ты где у него будешь искать?
Такой вопрос поставил бы в тупик даже самого Гиппократа! Я ж только хмыкнула в ответ и бойко прошествовала в избушку.
– Троглодит Иванович, откройте ротик, – вежливо попросила я и постаралась обаятельно улыбнуться (чего только не сделаешь, чтоб тебя не сожрали неблагодарные больные!). – Сейчас будет немного больно…
Мигом заправив капельницу, я одним движением вогнала иглу под язык одной из голов, не обращая никакого внимания на извивающегося и норовившего цапнуть меня за руку Змея. Только мило улыбнувшись, сказала:
– Не шевелитесь, больной! Полчаса и вы – как новенький! – и быстро ретировалась на улицу.
Прервав милую беседу Луши и Бегемота, я ловко схватила последнего под локоток и уволокла в сторону:
– Во-первых, это твой друг, во-вторых, это вы меня сюда приволокли, в-третьих, ты его накормил этой гадостью! В общем, иди и сиди с ним, чтоб иглу не вырвал. Или клизму ставить – таки придется! – пригрозила я обалдевшему от моей наглости коту. – И объясняй, что я – врач, а не враг народа, подлежащий немедленному уничтожению! – Оставив Кота переваривать услышанное, я подкралась к Луше, прихорашивавшейся в сторонке, и поинтересовалась:
– А что это ты так с Бегемотом заигрываешь? Уж никак жениха нашла? Не великоват для тебя?
– Любви коты все – все покорны! – мяукнула кися. – Вместо того чтоб за чужой личной жизнью следить, лучше б вспомнила где своего мужа дела! – рявкнула вдруг зарвавшаяся кошка и, как ни в чем не бывало, продолжила приводить себя в порядок.
– Мамочки! А где Андрюша? А Настена где? Что вы с ними сделали? – смысл намека обнаглевшей кошки дошел до моего замученного разума.
Подлетев к нагло ухмыляющемуся Васе, я схватила его за полы старого плаща и как следует тряхнула.
– Сволочь! Змеюка покалеченная! Где? Мой! Муж! – чеканя слова, рявкнула я.
– Тетенька! – неожиданно зарыдал монстр. – Не вели казнить, вели слово молвить! – И, смахнув слезы, абсолютно спокойно добавил: – Сама же сказала, чтоб они в отпуск собирались. Они и остались дома вещи паковать! – И через секунду с хитрющими выражениями на всех лицах спросил: – А куда ехать собрались, а? На Канары, небось?
Я взвыла от такой тупоголовости, да еще и в тройном размере.
– Идиот! Я сюда собиралась, лечить папеньку твоего, между прочим! А их с собой хотела взять, чтоб дурой не выглядеть! – зло зыркнув в сторону офигевшего Васи, я зычно крикнула:
– Мужа хочу! – На полянке тут же стала выстраиваться очередь из каких-то разномастных мужиков.
– Это что такое?! – Удивленное выражение моего лица никак не заинтересовало окружающих, реакция всей честной компании была нулевой. – Что это за мужики я вас спрашиваю? – Мой волшебный крик заставил – таки обратить на меня внимание. Правда, не тех, к кому был обращен. Из нестройной очереди выделилась особь мужского пола: высокого роста, косая сажень в плечах, окладистая борода по пояс и огромная булава наперевес. Я тихо попятилась, собираясь смыться немедленно. "Бить будут!" – пронеслось в голове, и я опрометью ринулась в избушку.
Внутри избы ничего не изменилось: бабуся хлопотала вокруг "голубя", Бегемот что – то мурлыкал ему на ушко, Троглодит Иванович пытался тихонько сжевать систему от капельницы одной головой, а двумя другими он невинно улыбался Коту, пытаясь делать это одновременно. Получалось весьма посредственно. Хотя одно обстоятельство радовало глаз: Змей уже не рвался в кусты и поменял окрас с цвета болотной тины на изумрудно – зеленый. Засмотревшись на изумительный оттенок чешую монстрика (а я и не знала, что она у него такая красивая!), из головы напрочь вылетело, зачем, собственно, я пришла.
– Как Вы, Троглодит Иванович? – с явным профессиональным интересом в голосе спросила я у больного.
– Хахибо! Хахахо! – прокаркал Змей и опять продемонстрировал оскал, претендующий на улыбку. Я сразу вернулась на грешную землю. Сразу как-то захотелось на воздух, поближе к травке, подальше от местной фауны.
Вылетев из избы, я остолбенела! На улице очереди не было! Была огромная толпа, которая росла не по дням, не по часам, а по секундам! Я поморщилась, пытаясь оценить обстановку и понять, что произошло. От толпы опять отделился тот же мужик с булавой наперевес и грохнулся на колени перед моей скромной персоной. Секунд десять мы молча пялились друг на друга. За это время у меня начал дергаться глаз, и стал резко прогрессировать невроз. У мужика ж в глазах плескалась преданность до гроба и неземное обожание, что честно сказать, нервировало меня еще сильнее.
– Что тебе нужно? – проблеяла я, не придумав ничего поэлегантнее.
– Будь моей женой! – коротко и ясно высказался мужик. При этом было видно, как сам он удивился своим словам несказанно. Но это не помешало ему смотреть с надеждой в ясном взоре в мои вылезшие из орбит глазенки.
– Нет, моей! – рявкнул кто – то в толпе.
– Моей, я сказал!
– Нет, моей женой она будет! – Вопли из толпы слились в неразличимый гвалт. Одно только слово слышно было четче некуда: " Моей!". Нервно сглотнув, я решилась уточнить у продолжавшего валяться у моих ног бородатого мужика, с чего вдруг я пользуюсь такой бешеной популярностью у местного мужского населения:
– Му-му! – вздохнув полной грудью, чем вызвала восхищенные крики у толпы, я собралась силами: – Мужчина! Встаньте! – сконцентрировавшись, властно скомандовала я, не выпуская из виду булаву, которую тот так и не выпустил из рук. – Как Вас зовут, любезный? – Голос все – таки периодически предательски дрожал, а в конце фразы совсем сорвался на фальцет.
Детина встал, широко улыбаясь, тщательно отряхнул штаны и пробасил:
– Илья Муромец! Примчался по первому твоему зову, красавица! Выходи за меня! – при этом широкий оскал на устах сахарных, чтоб сквозь бороду видно было, и абсолютное непонимание в глазах: зачем ему это надо! Передо мной явно стоял шедевр мужской логики: " У моего друга такая жена: щербатая, хромая, косая! Но он ее любит! И я люблю! За компанию!"
Толпа опять возмущенно загалдела. Из ее глубин выдвинулся товарищ с повязкой на глазу и симпатичным пареньком на руках. Парнишка при этом был без сознания.
– Вот ему нужна жена! Он за ней уже второй год гоняется! – гаркнул одноглазый и положить паренька к моим ногам, очевидно, в качестве трофея. – Я, черноокая, как услышал зов твой, так сразу примчался! И о друге – кивок в сторону парня без сознания – подумал!
Словосочетание "твой зов" что – то мне смутно напоминало. Через несколько секунд бурной мыслительной деятельности я со стоном плюхнулась рядом с бездыханным телом на травку. "Следить за словами надо, дубина!" – мысленно отчитав себя любимую и покосившись на демонстрирующую мне язык Лушу, я заорала во всю мощь легких, чтоб задним рядам тоже было слышно: – Ну – ка, все по домам! Не хочу мужа! Дай же мне, Господи, моего любимого мужа – Андрюшу! – слезы градом полились по щекам и тут же сменились припадком смеха от увиденного: мои потенциальные мужья со скоростью света и с невероятным облегчением на лицах спешили ретироваться из-под возможного алтаря! Драпали они знатно, косясь и оглядываясь на такую красивую и страшную одновременно меня! Топот стоял такой, что любой бы породистый конь сдох бы от зависти в секунду! Через пять минут на полянке остались вытоптанная трава и одноглазый мужик с пареньком без сознания.
– А ты чего стоишь?! – прикрикнула я на горе – женихов. – Мотай, а то передумаю! – смеяться не было больше сил. С тихим истерическим всхлипом я растянулась на травке и уставилась в изумительно голубое небо. – Какое небо тут голубое! А Троглодит Иванович – изумрудный! И Вася милый! Лушенька моя, хорошая кошечка! – Я перекатилась поближе к кошке и погладила ту по шерстке. Луша одобрительно прищурилась и замурчала. – Как же я обожаю, когда ты мурчишь! Кисуня моя!
– М-м-р! Давно бы так, – одобрила Луша. – А эти – то чего тут торчат? – перевела взгляд киса в сторону бездыханного парня. – Ты б спросила, может, что болит у людей?
– Вот, умеешь ты все испоганить! – Я встала, отряхнулась и с грозным видом двинулась к одноглазому. – Чего разлегся? Чеши домой, сказала! – рявкнула я. В ответ мне хмыкнули и перевернулись на другой бок, известным местом ко мне.
– Ты мне без надобности, – вещала спина мужика. – Я для друга стараюсь. Невесту он ищет. На девичник ушла! Второй год как где-то празднует, а парень страдает! Откуда я знаю, может, это ты?! – детина неожиданно повернулся и, сверкнув глазом, добавил: – А я что ее фотокарточку видел?! А твое фото я вижу здесь впервые! Говори: ты это аль нет! – гаркнул одноглазый и схватил меня за шиворот. Я заорала от страха, не думая о последствиях:
– Крокодил кучерявый! Лапы убери! Чемодан – переросток! Козел безрогий! М…дак! – припечатала я под конец, обнаружив, что уже давно сижу на траве, никем не терзаемая. На мой крик сбежалась вся компания, включая Троглодита (капельница, видать, закончилась еще во время разборки с потенциальными мужьями). Молчаливые укоры во взглядах просто сверлили со всех сторон! "За что!" – крутилось в моей голове, глядя на их постные физиономии.
– Ну и что вот ЭТО? – вкрадчиво спросил Кот – Бегемот. – Я пакостил всяко, но так! Научишь? – ехидно поинтересовался кот – переросток.
Повернув голову в сторону, куда кивал Кот, я увидела самый страшный ужас моей жизни! На месте одноглазого стояло НЕЧТО! У ЭТОГО нечто была морда козла без намека на рога, с крокодильей пастью, кошачьими лапами, милыми ярко – желтыми кудряшками, красиво свисающие с дрожащих ушей и вдоль всего… трехметрового чемодана, заменявшего монстру тело. На месте ручки у чемодана было… мужское достоинство, довольно помятое, переливающееся всеми цветами радуги на солнце и без отдельных деталей. Козлокрокочемодан издавал жалкое протяжное блеянье и преданно пялился мне в глаза, мысленно посылая мне импульсы, что он больше никогда не дотронется ни до одной женщины, преследуя какие б то ни было цели! От такого взгляда, точней его смысла, я похолодела и позеленела не хуже Троглодита Ивановича во время поноса. Но даже сейчас, чувствуя себя виноватой до нельзя и стремясь искупить вину кровью (ну, Васиной, например), меня терзало жгучее любопытство: почему у него вместо чемоданной ручки ЭТО?! Решив, что понять меня мог в данном случае только Бегемот (и даже ответить на мой вопрос) в силу своей книжной характеристики, я повернулась к котику:
– Кот, а…
– А ЭТО, судя по всему, – перебил меня Бегемот, осматривая мое творение со всех сторон, – очевидно, м…дак! Не знал, что он именно так выглядит. – Взгляд Бегемота меня окончательно добил. Я со слезами на глазах опрометью бросилась в избушку, проорала: "Избушка, стань ко мне передом, к лесу – задом!" и попыталась забаррикадироваться. О том, что я сейчас конкретно проорала, даже не думалось. Зато избушка, четко услышав команды, кинулась их выполнять с военной четкостью! Меня вышвырнули мощной куриной лапой за дверь. Саму дверь противная изба закрыла и стала, как вкопанная, передо мной закрытой дверью – то есть передом, а к лесу – двумя симпатичными распахнутыми окошками, то есть – задом! Дверь была заперта наглухо! Вредное строение, наверное, насмотревшись на мои художества, стало очень переживать по поводу своего внешнего вида. Как я ни ломилась, внутрь меня пускать не хотели!
– Там мои вещи! Отдай! – от отчаяния я била кулаком в дверь, не соображая, кому я кричу это. – Я уйду домой, к мужу, к дочери! Вы меня никогда больше не увидите!
– Мы– то ладно! А он?! – приятный густой бас вырвал меня из моего горя. Перестав реветь, я обернулась, чтоб увидеть говорившего. Им оказался Троглодит Иванович! Оказывается, когда он здоровый, у него и голос другой! Вот это да! Я удивилась своему открытию и совершенно забыла про сотворенного мною монстра.
Троглодит Иванович не спеша подошел ко мне и погладил по голове. Я, вконец растерявшись, смотрела на него, раскрыв рот. – Совсем девчонку заморочили! Не объяснили ничего и орут! Сказочники, блин! – пожурил Змей присутствующих.
Молчание со стороны собрания можно было расценивать, как согласие со словами бывшего больного. Даже мое творение перестало блеять.
– Как тебя зовут, деточка? – обратился опять ко мне Змей – папенька.
– Лия, – выдохнула я
– Спасибо, Лиечка. Спасла старика от страшной смерти. – Троглодит погрозил кулаком Коту. – Расколдуй Соловья – разбойника, – опять обратился ко мне Троглодит Иванович, – и пойдем в дом. Я все сам тебе расскажу.
Успокоившись, я кивнула. Глядя в глаза Змею и собравшись с мыслями, произнесла:
– Пусть Соловей – разбойник станет таким, как раньше.
На полянке за моей спиной что – то громыхнуло. Раздался общий вздох облегчения. Я обернулась и увидела мужика, рыдающего единственным глазом. Народ одобрительно закивал головами. А бабушка Яга тут же залопотала:
– Правда твоя, Троглодит Иванович. Испугались мы за тебя сильно. Этот оглоед (кулак в сторону изучающего небо Кота) чуть тебя не отравил! Хоть и друг он тебе, а вредитель знатный! Знал ведь, котяра, что тебя человеческой пищей кормить нельзя! У, змей! – опять погрозила кулаком бабуся. – Ой, Троглодитушка, не прогневайся, не в обиду тебе сказала, не в обиду! А девочке мы и вправду ничего не объясняли. Решили: тебя сначала пусть на ноги поставит, а мы посмотрим – она ль это, аль нет! Проверим, так сказать! – стыдливо закончила бабушка. – А ты, дочка, на нас не серчай! Нам сейчас только квалифицированные кадры нужны! – объяснила Яга. – А Андрюша твой и Настена со стариком Хоттабычем на юга полетели, как просила!
– Вернуть! – рявкнул неожиданно для всех Троглодит.
– Мигом, милок, мигом! – засуетилась бабуся. – Прошу всех к столу!
Избушка опять стала милым гостеприимным домиком и впустила всю честную компанию внутрь. Свободного места в ней неожиданно стало много, появился богато накрытый стол и множество сидячих мест. Даже парнишку без сознания нашлось, где положить, чтоб не мешал культурным людям вести переговоры.
Когда так неожиданно Лия вместе с больничным штативом и с честной компанией испарилась из квартиры, Андрей молча закурил сигарету. Настена подбежала, округлив глаза, и спросила:
– Папуля, а мамуля где?
– На работе, – меланхолично заявил отец семейства. – Давай вещи собирать. – С трудом понимая, зачем он собирает сумки, Андрей стал методично упаковывать снаряжение для отпуска. Хлопок на кухне отвлек его от увлекательного занятия.
– Настя, что опять… – договорить ему не дал седобородый тощий старик в чалме.
– Позвольте представиться, Хассан Абдурахман ибн Хоттаб! Можно просто – Хоттабыч! К вашим услугам! – вежливо поклонился дед. – Велено доставить вас на юга для участия в увеселительных отпускных мероприятиях.
Ощущать себя идиотом не нравится никому, тем более мужчине! Но именно так себя чувствовал Андрюша, слушая свалившегося на голову, точнее на кухню, дедушку.
– Дед, это моя квартира! – грозно прорычал отец семейства, не придумав ничего более убедительного. Громкий хлопок прервал его не успевшую развиться как следует пламенную речь о вреде незаконного проникновения.
Миг, и Андрюша с Настей стояли посреди огромного зала, залитого ярким солнечным светом со всех сторон. Зал просто поражал своей напыщенностью. Высоченный потолок с куполом, расписанный древними фресками, стены из золотой лепнины, золотые колонны с узорами из драгоценных камней и паркет из особой породы неизвестного дерева, который играл на солнце не хуже чешского хрусталя! Между колоннами: с одной стороны стояла софа, на которой возлежал тучный маленький человечек в огромной чалме и шелковом халате, сшитый совершенно не по росту карлику. Сбоку у человечка стоял паж – негритенок и обмахивал мужичка опахалом. С другой стороны почти на всю длину огромного зала пестрел разнообразными изысканными блюдами стол, накрытый на бесконечное количество персон. Папа с дочкой стояли, разинув рты и забыв сказать "здравствуйте!". Молчаливое великолепие прервал все тот же седобородый тощий старик, именующий себя для простоты Хоттабычем:
– О, Андрей ибн Женя, доволен ли ты? Такой ли отдых имела в виду твоя высокочтимая супруга?
Нервно сглотнув, Андрей уточнил:
– Это она нас сюда отправила отдыхать? Это что? Турция?
– Нет, конечно! – захихикал дед. – Ты с дочерью в гостях у великого падишаха Омара Дайяма, владыки великого Багдада! Его высокое гостеприимство и дворец полностью к твоим услугам. Проси, чего душа желает! – величественно закончил Хоттабыч.
– Водка есть? – осведомился обалдевший папаша. И, подумав, добавил: – И мороженное для дочери.
– Как прикажешь, о великий! – поклонился Хоттабыч.
Откуда – то из недр бесконечного зала стали выплывать девушки – служанки в прозрачных шароварах и с очень низкими декольте. У Андрея отвисла челюсть. Хоттабыч тут же услужливо прикрыл ему рот.
На одних подносах у девушек были всевозможные пирожные, мороженное, торты, рахат лукум, козинаки, чак – чак, пахлава, нуга. На других – жаркое из фазана, запеченный кабанчик с яблоками, плов трех видов, хинкали. Андрей не успевал следить, что за очередное блюдо вносили в зал. Поставив все это великолепие на стол, девушки бесшумно удалились. Приглашающим жестом падишах махнул в сторону стола. Обалдевшие Андрей с Настей плюхнулись на вовремя подставленные стулья. Дочка громко взвизгнула и принялась поглощать предложенное угощение. Перед отцом семейства откуда-то из-под стола, как черт из табакерки, выскочил экзотический сосуд. Повеяло знакомым до боли любому русскому мужику запахом. Стакан возник здесь же. Только почему – то обычный граненый советский стакан. Жадно цапнув сосуд, Андрей сразу махнул две порции заказанного продукта. Осмелев после принятого, он решил немедленно разобраться в происходящем:
– Это где ж тогда наша мама, если нас с тобой она сюда отправила? – задал он риторический вопрос дочери и повернулся к падишаху: – Как там тебя? Омар Дайаям, иди выпьем. Поговорим как мужик с мужиком! Хоттабыч! – махнул рукой Андрей старику, – садись тоже, а то вопросов у меня к тебе накопилось…
– Гость дорогой, ешь, пей, развлекайся! А я с дивана за тобой понаблюдаю! – ответил монарх, покосившись на экзотический кувшин. – Нельзя мне, понимаешь, с простыми смертными.
– Ты! Гнусный сын шакала! Ишак безмозглый! – рявкнул Хоттабыч и треснул кулаком по столу (приглашать его за стол дважды не пришлось!). – Да как смеешь ты, сын осла и кобылы, так унижать нашего высокочтимого гостя! Быстро за стол! Он муж самой! – многозначительно вытянутый указательный палец вверх неожиданно возымел воздействие на падишаха. Падишах, смешно переваливаясь, быстренько перебежал через весь зал и заполз на подставленный ему стул.
– Прости меня, о, высокочтимый гость! – обратился с поклоном Дайам к Андрею. – Не признал!
– Да ладно, че там, – замялся отец семейства. Чтоб снять вновь возникшее напряжение, Андрюша, покосившись на дочь, предложил: – Мужики, давайте за знакомство, что ли. Веселое "дзинь" разлетелось по залу. Дзинь! Какой интересный, оказывается, звук издают два хрустальных бокала и граненый стакан, встречаясь друг с другом. Дзинь! Спустя час таких, почти не прекращающихся дзиней мужчины сидели, обнявшись, орали песни, травили анекдоты и даже два раза выпили на брудершафт.
Насте давно уже надоело поглощать сладости и слушать взрослых. Она под шумок сползла со стула и пошла знакомиться с пажом – негритенком, который остался в комнате – на всякий случай. Естественно, что за целый час дети сдружились настолько, что не мыслили и минуты друг без друга. И без шалостей, которые положено делать всем детям в столь юном возрасте.
– Пошли, пока взрослые пьют, поиграем, – предложила Настена новому товарищу.
– Мне нельзя, – уныло ответил мальчик.
– Всем детям можно! – топнула ножкой Настя. Мальчуган, подумав секунду, покосился на окосевшего в конец падишаха и решился:
– Ладно. Пошли! – они вприпрыжку ускакали за пределы дворцовой залы.
Андрей, Хоттабыч и падишах продолжали веселиться.
– А давайте джинна позовем? – предложил падишах.
– А я – кто?! – обиделся Хоттабыч.
– Слышь, падишах! – влез в разговор Андрюша, – Раз ты – падишах, у тебя гарем есть?
– Дорогой мой! – елейно пролепетал Дайаям, – пойдем, я тебе сейчас такое покажу…
Все трое, обнявшись, но, при этом, конкретно шатаясь, двинули в гарем.
На женской половине дворца было шумно. Младшая жена падишаха, она же – любимая, воспитывала старших подруг.
– Вай мей! Опять эта Шахерезада сбесилась! – вскинул к небу руки падишах. – Сейчас будет всех строить!
После этих слов последовало громогласное:
– Отряд, стройся! Равнение налево! Подтянись, вуаль поправь! – командовала невидимая Шахерезада. – Шаровары погладь, дура! А ты займись своим эротическим костюмом! Распустились! Разойтись! – раздался топот ног. – А теперь – всем писать сказки!
Изумление на лице весьма демократичного Андрюши сменилось неким подобием страха. – Слышь, Омар! У тебя, что армия здесь стоит? Война? А гарем где? Мы шли в гарем! – увереннее добавил он.
– Ты не поймешь, о, краса моего сердца, – взвыл падишах. – Горе мне несчастному! Имел я гареме сорок девять жен. Жили они душа в душу. И я был полностью счастлив в своем дворце. Но явился этот мафиоза – багдадский вор и рассказал мне о наипрекраснейшей луноликой Шахерезаде. Мол, кожа нежней бархата, глаза черней агатов, губы ярче кораллов, фигура – Афродита сдохнет от зависти, а главное – умна не по годам. Книжки читает, сама стихи, сказки пишет, умные советы дает. Решил – женюсь! Приехал калым родителям платить, те в слезы. Думал, дочь жалеют. Говорю: " Не переживайте вы так! У меня в гареме сорок девять жен, ни одна не обижена!". А они, представляешь, Андрей – джан, в ответ: "Бедные девушки!". "Чем – говорю – они бедные? Едят, пьют досыта, в райских садах гуляют, нужды ни в чем не знают, мужским вниманием не обижены. Я им как папа!". А они мне: " Не ведаешь ты, глупый, что творишь! Шахерезада у нас эмансипированная свободная женщина Востока! С Гульчатай дружит, которую товарищ Сухов освободил и к себе в Россию увез!". Думаю: " Бедный девушка! Живет с престарелыми родителями, а те из ума выжили. Заберу! Счастливой сделаю! Век мне сказки рассказывать будет!".
Привез я красу неземную домой. Расписал нас мулла по законам шариата. Первую ночь Шахерезада мне такую сказку рассказала! Про любовь неземную! На вторую ночь рассказала сказку про вечную войну каких – то дозоров, то ли ночных, то ли дневных. А может и тех, и других сразу – не помню! А на третью ночь рассказала мне про политическую ситуацию в мире и пообещала, что защитит Багдад всеми силами! А утром из гарема прибежали все мои жены и начали орать, что хотят быть равными мужчинам и защищать родину, как в каком-то неизвестном Израиле! Я решил: пусть побалуются девчонки. И что?! – все трое мужчин посмотрели друг на друга.
– И что? – уточнил Андрей.
– Пойдем, покажу, – вздохнул Дайяам, приглашая всех войти на священную территорию гарема.
Чистота в гаремской спальне сияла идеальная! Солдатские кровати заправлены, подушки петушками стоят. Аскетизм прет из всех щелей. Ни одной лишней вещички в комнате нет.
– А где все? – удивился пьяный Хоттабыч. – Икнув, добавил: – Ты развелся со всеми сразу, о, мудрейший из правителей Багдада?
– Дурак старый! – пробурчал Омар. – Шахерезада, свет души моей, огонь моего тела! Моя головная боль от макушки до пяток! Покажись нам! – на призыв падишаха вошла, четко чеканя шаг, красавица, каких свет не видывал! Девушка была в капитанском кителе, солдатских галифе и берцах! Лихо заломив фуражку, щелкнув каблуками, приложив руку к козырьку, восточная амазонка рявкнула: – Здрав желаю, товарищ муж! – И, вытянув руки по швам, замерла, не мигая.
– О! – Все, что смогли сказать протрезвевшие в раз Андрей и Хоттабыч. Девица действительно была хороша! Все, как описывал падишах, только сдвинутая чуток.
– А остальные где, заноза моего седалища? – вопросил, поморщивщись, падишах.
– Пишут сказ для народа, мой генерал! – рявкнула деваха и опять замерла соляным столбом.
– Позови их, о ревматизм моего организма! – взревел неожиданно Омар.
– Рада стараться, товарищ муж! Кругом, шагом марш! – скомандовала она сама себе. Развернувшись на каблуках, чеканя шаг, Шахерезада удалилась вглубь гарема.
– Сейчас увидите, – смахнул скупую мужскую слезу падишах. Через секунду раздался топот бегущих ног. В комнату ворвались несколько десятков абсолютно одинаково одетых женщин. Все в кепках, куртках и штанах цвета хаки, в кирзовых сапогах и с автоматами Калашникова наперевес.
– Приготовиться к смотру! – рявкнула появившаяся откуда – то Шахерезада. – Зухра! Выйти из строя! Два шага вперед! – Девица гренадерского роста отделилась от стройной шеренги, гаркнув "Я!", замерла по стойке "смирно".
– Меня, что второй раз призвали? – попытался уточнить офигевший Андрей.
– А сказки где? А эротичные одежды? А этот, который танец живота, где? – алкоголь категорически не хотел до конца покидать старческий организм Хоттабыча. Даже картина женской эмансипации не отрезвила джинна.
– Покажи, Зухра! – скомандовала Шахерезада. Вышеназванная Зухра всучила джинну какую – то бумагу.
– Так это ж газета! – обрадовался Андрей хоть чему-то понятному и знакомому до боли.
– Так точно! – прокомментировала деваха – гренадерша. – Газета, которую выпускают свободные женщины Востока. Называется "Сказ для народа!".
– А-а! – протянули Хоттыбыч и русский парень, вспомнивший службу в армии. Падишах навзрыд рыдал уже где-то в недрах дворца, чтоб не видеть позора. – Ну, а где же все-таки танец живота? – поинтересовался джинн, показав Андрею незаметно большой палец и граненый стакан, наполненный до краев.
