Текст книги "Врачебная сказка, или Операция "Алатырь""

Автор книги: Лина Наркинская-Старикова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 19 страниц)

Лина Наркинская-Старикова
Врачебная сказка, или Операция "Алатырь"

Пролог

Добрый день, уважаемые читатели! Может, это и не пролог вовсе, а предупреждение!

"Говорят, под Новый год что ни пожелается, все всегда произойдет, все всегда сбывается!" – помните детскую песенку? Так вот, уважаемые читатели, если у Вас до сих пор осталась капелька души, которая упрямо не желает расставаться с детством, если Вы верите в сказку, то запомните: она сама постучится к Вам в дверь! Точно – точно! И не обязательно, что только под Новый год! Чудеса всегда рядом! Я лично в этом убедилась! И, поверьте, ни о чем не жалею! Моя история – лишнее тому подтверждение! Верьте в чудеса, люди! И они обязательно случатся!

И было виденье для сказочных тварей:

Кто к жизни воззвал вас,

Тот все и ломает.

Лишь тот починить и исправить все сможет,

Кто с детством расстаться не может, не хочет!

День не задался с самого утра: на работе вымоталась до нельзя, из-за разбушевавшегося снегопада разболелась голова, телефон сел, зарплату задерживали. В общем, почти как всегда, если не учитывать, что это были предновогодние дни. Все замерло в ожидании чуда! Ко мне оно сегодня, как обычно, не торопилось. А так хотелось в сказку!

Домой пришла злая и уставшая, бухнулась сразу на диван с новой книжкой фэнтази и не заметила, как уснула.

Снилось что-то приятное, от того вдвойне не хотелось вставать и открывать дверь кому – то очень настырному.

"Сейчас я его прибью!" – пронеслось в голове. Рывком встав с кровати, я рванула в коридор. Звонок нервировал не хуже визита к стоматологу. Резко распахнув дверь, я остолбенела. Передо мной стояли две о-очень длинные ноги: одна в стоптанном сапоге, другая – в желтом ботинке, далее шли ярко красные брюки в полоску и куцый черный плащ. А наверху… пришелец о трех головах, похожих друг на друга, как три капли воды, пацанёнка лет тринадцати. Мальчуган пробасил:

– Я войду.

– А надо?! Ты кто для начала! – заорала я, мысленно поздравив себя с необходимостью визита к психиатру.

– Я – Змей Горыныч, а по– простому – Вася, – широко улыбнулся трехголовый монстр.

– Вася?! Наверное, я сплю! Надо ущипнуть себя, как в книжках советуют. – От волнения я не заметила, что стала рассуждать вслух.

– Не, это будет больно, – предупредили меня. Я не послушалась и ущипнула. Легче не стало ни на секунду: монстр никуда не делся, а на месте щипка появился красивый кровоподтек.

– Не помогло! Заходи, раз так! – вздохнула я.

Вася с трудом пропихнулся в мою малогабаритную однокомнатную квартиру и тут же развалился на кровати, ухмыляясь.

– Я, это, чего пришел-то. Папане моему плохо – надо его подлечить.

Обалдев вдвойне, я застыла с раскрытым ртом, тщетно пытаясь сказать что – нибудь подходящее. Мысли, как и слова, вылетели из головы в неизвестном направлении и возвращаться туда не спешили. Несколько минут прошли в полном молчании и лицезрении друг друга.

– Давай сначала, – как-то освоившись, сказала я. – Ты кто и как сюда попал? Может, дверью ошибся? – в голосе промелькнула надежда.

– Говорю же: я – Вася, Змей Горыныч, точнее, сын его. Папане сейчас очень плохо, он от вас прилетел и помирает. Помощь нужна!

Немного придя в себя, я уже начала злиться от полного непонимания происходящего:

– Во-первых, твоего папаню я знаю только по детским сказкам, и в гостях у меня, слава Богу, он никогда не был. Во-вторых, я не ветеринар и, тем более, не сказочный! В-третьих, у меня и так плохой день сегодня выдался. Так что выметайся из моей квартиры на фиг!

– Не могу! Мне надо тебя с собой взять! Без тебя назад не пустят! – надул губы трехголовый ребенок. И вдруг зарыдал в голос:

– Что ж я, сиротинушка, буду делать! Мамы нету, папы, кажись, скоро тоже не станет, а она стоит, пялится и даже поесть не предложит! А-а-а!

От его ора голова стала болеть еще сильнее, а по потолку пошли трещины.

– Цыц, морда трехголовая! Пошли на кухню! Поедим, а там – видно будет.

Мы прошли (я-то прошла, а Вася втиснулся как смог) на кухню из пяти квадратов с кучей мебели.

– Что есть будешь? Есть борщ, макароны с сосисками и творог.

– Не, творог я не ем, а вот борщика с сосисками давай! – нагло ухмыльнулся Вася.

– Тебе лет сколько? – зачем – то поинтересовалась я, разогревая борщ. В голове был полный бардак и жгучее желание что – нибудь выпить – для храбрости.

– Мал я еще, всего 230 годков будет летом, – пробасили в ответ. По потолку на кухне тоже пошли трещины.

– А ты не мог бы говорить только одной головой, а то потолок скоро от твоего рыка на голову рухнет. И в борще известка появится! – на всякий случай добавила я, нахмурившись.

– Больше не повториться, товарищ начальник! – гаркнула в ответ средняя голова и мило улыбнулась.

– Я тебе не начальник, и рявкать тоже не надо, – высказалась я, задумчиво глядя перед собой. – Давай выпьем, а?

– Чего? Я ж еще маленький!

– 230 годков – маленький?! А кто ж тогда большой? В смысле взрослый? Мне вообще тридцать только! – заорала я и достала две рюмки.

– Ну, ладно, – сжалился надо мной Вася. – Только папке не говори – выпорет!

– Ладно. Поехали?

Я достала бутылку водки, наполнила рюмки, и залпом опустошила свою. Тут же, немного посомневавшись, налила вторую и тоже опрокинула ее в себя. Мысли мгновенно вернулись в голову и закрутились там, как бешенные. "Если он – Змей Горыныч, то кто же его папа? Зачем я нужна этим Змеям? Я – обычный врач. Между прочим, не пьющий! Какого черта этому монстру от меня надо?!"

Вася смачно чавкал борщом, косясь на пустую рюмку. Я быстро наполнила тару и, не чокаясь, влила содержимое в себя.

– Я так быстро не могу – окосею, – прокомментировал мое поведение Вася. – А напиток – то хорош! Ядреный! – Одним махом влив водку в рот средней головы, ребеночек хлопнул лапищей по столу и рявкнул:

– Еще давай!

– Сейчас, разбежалась! Чтоб дитятко неразумное мне здесь нажралось, как свинья. А что я родителю его безутешному скажу?

При напоминании об отце Вася смахнул слезы со всех щек разом и жалостно завыл:

– Помоги нам, горемыкам! Помоги! Больше помощи ждать неоткуда. Погибнет он, сиротой останусь!

– Хватит! Про сироту я уже слышала. Где папаша твой? – Трехголовый в секунду смолк и поглядел на меня несколько ошарашено, а я после третьей рюмки водки была готова на любые подвиги, и визит столь странного посетителя меня уже ничуть не смущал. – Поехали, пока соглашаюсь!

Очнулась я на солнечной полянке с обильным количеством разнообразной растительности перед избушкой. Маленькой такой, ветхой, с резными ставеньками и курьими ножками.

– Где я? – вытаращила я глаза.

В голове была пустота. Пытаясь хоть что – то вспомнить, я с удивлением рассматривала местное население, склонившееся надо мной: какую – то бабку, трехголового мальчика – дракона, маленькую кошку и кота – переростка величиной со слона. Все пялились на меня, перешептывались, но близко не подходили.

Наконец, от собрания отделилась серенькая в полосочку кошечка и важно прошествовала ко мне:

– Вставай уже, а то на сырой земле сидеть по утрам вредно. Задницу простудишь! Да и больной совсем тебя заждался! – выдала мне кошачья физиономия и тут же с гордым видом удалилась обратно в толпу.

– Я умерла? – спросила я себя тихим голосом. – Нет, у меня обычная белочка! Как у алкашей! – тут же ответила сама себе, и, удовлетворившись, видимо, ответом, спросила, где мне найти больного.

Народ расступился, и знакомый мне уже Вася потащил меня за руку в избушку.

Решив пока ничему не удивляться и разобраться во всем после исполнения великого врачебного долга, я влетела внутрь строения.

На кровати, видавшей виды, развалился зеленый дракон с тремя головами (драконьими надо сказать) и стонал во все три глотки:

– Умираю! Хоть кто – нибудь мне поможет?! Помру – даже сынок не придет попрощаться! В глазах темно, дышать нечем! Спасите!

При этом вертелся дракон юлой, а его кишечник издавал совершенно недвусмысленные звуки, которые в маленькой избушки звучали довольно угрожающе.

– Разойдись! – рявкнула я. – На что жалуетесь, больной? Где болит? Что случилось?

Дракон приоткрыл один глаз на левой голове и выдохнул:

– Пусть мой друг расскажет, а я не могу – мне плохо!

Я оглядела местных в поисках названного очевидца. Из толпы выглянул кот– переросток и вальяжной походкой двинул в мою сторону. Приблизившись, он приобнял меня лапкой и отвел в сторону. Я тут же дала себе слово ничему больше вообще не удивляться.

– Разрешите представиться: Кот – Бегемот собственной персоной! Я все вам расскажу. Змей Горыныч, он же – Троглодит Иванович, был у меня в гостях в Москве. Я его водил на экскурсии по городу, в кино, а потом мой друг проголодался. Мы съели шаурму за 50 рублей на Маяковке, и его скрутило не по-детски. Я быстро телепортировал его сюда. Бабушка Яга лечила, как могла. – Кот ткнул лапкой в сторону, указав на бабульку с двумя зубами во рту. Та тут же отвесила низкий поклон и присела в глубоком реверансе, смешно оттопырив костяную ногу. – Но все без толку! Бабушка сказала, что вылечить его сможет только тот, кто знает, где растет эта пища и как ее готовят. Вот, – добавил, потупясь, Бегемот. – Вы нам поможете? А то, знаете ли, фольклорный элемент все – таки, сколько сказок погибнет! Да и сынок без отца останется, – закончил рассказ Кот и призывно заглянул мне в глаза.

– Кто ж жрет шаурму у наших таджиков?! – Мой вопль заставил всех, включая Троглодита Ивановича, вздрогнуть. – Это ж даже люди не все едят! – Кот быстренько начал изучать потолок.

После осмотра Змея мне все стало ясно.

– Желудок надо промыть и все! Где у вас клизма?

На мой вопрос вся сказочная братия удивленно вскинула брови и выпучила глаза. Одна баба Яга сосредоточенно хмурила брови.

– Что такое клизма? – спросил меня Вася. – Трава лечебная, да?

– Почти, – бодро ответила я. – Так, где клизма?

– Сейчас, сейчас, миленькая, – прошамкала бабуся и сгинула в недрах избушки. Через несколько минут Яга появилась с огромной клизмой в руках и широкой улыбкой на сморщенной физиономии. Подмигнув мне, бабуся уточнила:

– А где ставить будем? У меня избушка ветхая – не выдержит. Может, в чистом поле?

– Ладно, – согласилась я. – Выносите больного.

Сгрудившись вокруг Троглодита Ивановича, сказочная братва стала пытаться вытолкнуть больного наружу. Тот упирался, как мог. Когда ж он увидел, чем конкретно его будут лечить, Змей зарыдал в голос:

– Люди добрые! Что ж это делается! Я ж мужик! Я не могу на это пойти! Мне нельзя! – Позеленев на глазах изумленной публики до цвета болотной тины, Троглодит неожиданно перешел на блатной жаргон: – Волки позорные! Опустить решили?! Да я вам пасти порву, моргалы выколю! Да век воли не видать! Сдохну, а на петуха не подпишусь! Я сказал! – рявкнул он в конце своей пламенной речи и без чувств свалился на пол.

– Теперь его точно наружу не вытащим, – констатировала бабуся, – а избушка моя ветхая! Не дам дом калечить! – неожиданный рявк бабушки привел в себя Змея.

Отчаянно вращая бешеными глазами, Змей сразу же продолжил стращать народ:

– Урою, падлы! В порошок сотру! Сожгу всех к чертовой матери! Не сметь подходить ко мне! Лучше сдохнуть! – вдруг, изменившись в лице, или морде, он взвыл: – Ой, мама, мамочка, спасите! – Живот Змея выдал такую какофонию звуков на несколько октав, что любое пианино сдохло б от зависти. Обхватив живот лапами, Троглодит Иванович пулей вынесся наружу. Из ближайших кустов раздались душераздирающие звуки, которые сопровождались не менее душераздирающими воплями.

– Папанька так уже несколько часов мается, – пожаловался мне младший змеёныш. – Помоги чем – нибудь! Будь человеком! Только клизму не надо, – добавил Вася. – Папа ведь, правда, уроет всех.

– Ладно, уговорили. Давайте капельницу ставить, – вынесла я свой вердикт, забыв, что нахожусь далеко от дома. Ответом мне было гробовое молчание и красочно вытаращенные глаза местных.

– Это что ж за чудо такое? Мне, самой бабе Яге, не ведомое?

– Приспособление такое, – уклончиво объяснила я. – Твою ж…

Я напрочь забыла, где я нахожусь. Точнее, где нахожусь, я понятия не имела, зато точно знала, что здесь ни о капельницах, ни о штативах слыхом не слыхивали. Послать их всех, что ли? Завывания из кустов усилились и перешли на ультразвук. Ладно, не буду вредничать. А где взять необходимые атрибуты? Неизвестно.

– Так быстро объяснили мне, где я нахожусь, и как мне попасть домой? – рявкнула я.

– Ты в параллельном сказочном мире – Фольклор называется, – пояснил мне Бегемот. – А дом твой в другом измерении.

– Так верните меня домой!

– А как же папенька? – взвыл Вася.

– Так для папеньки и стараюсь! – Я не на шутку разозлилась из-за непонятливости местных. Снаружи терзали слух жуткие звуки надолго застрявшего в кустах Троглодита Ивановича. Сказать, что ему было хреново – не сказать ничего. Уж кому, как не мне, знать последствия поедания шаурмы из Московских киосков с немытыми поварами и весьма сомнительными составляющими вышеуказанного продукта. Я знала, как быстро можно попасть в реанимацию после такой стряпни. А местное население смотрело на меня с тоской в глазах, как на буйнопомешанную.

– Быстро! Что стали?! Только не надо мне сказки рассказывать, что перехода в мой мир нету! Меня ж вы сюда как – то припёрли, значит, и назад вернуть сможете! Быстро, кому сказала!

Надо же! Подействовало! Бабуся резво засуетилась возле большой печи в углу избы. Вася стал бегать по комнате по диагонали и что – то бормотать под три своих носа. Кот – Бегемот вальяжно лег на диван и стал строить глазки маленькой серенькой кошке.

– Кстати, а это кто? – я ткнула пальчиком в кошечку.

– Ты что ж, своих не узнаешь?! – зашипела киска. – Я – ТВОЯ кошка Луша! А туда ж – хозяйка! Любящая, между прочим, называется! – Сверкнув зелеными глазами в мою сторону, Луша отвернулась и нагло продолжила светскую беседу с Бегемотом. Я тупо смотрела вперед и снова ощущала катастрофическую пустоту в голове. Мысли покинули буйную головушку и возвращаться не спешили.

– Ну, все готово, лапушка, – вывела меня из глубокого ступора Баба Яга. – Прыгай, милая. С тобой Вася сходит. Ну, помочь там, может надо будет.

Проследив за жестом бабушки, я уперлась взглядом в огромную печь, где весело потрескивал огонь.

– Ты что, бабка, сдурела совсем! Там же огонь горит! – Моя природная вежливость только что помахала мне ручкой и скрылась в неизвестном направлении! Судя по всему, навсегда! – Куда я полезу?! Меня зачем сюда приволокли?! Чтоб убить?! Что я вам сделала? Змеев всяких пытаюсь лечить, пытаюсь не замечать, что сбрендила, а они меня в печь! Да чтоб вас всех понос пробрал, сказочники хреновы! – топнув ногой и закатав рукава, я ринулась врукопашную. Врезав Васе в нос средней головы и по ушам правой, я кинулась догонять бабку. Снаружи раздался очередной вопль: "Помираю, даже ухи никто не даст!".

Я просто озверела! Поймав бабу Ягу за костлявую руку, попыталась сунуть ее в огонь. На визг бабки "пусти, доченька, худо мне!" я никак не отреагировала. А зря! Через секунду по избе пошел странный запах, напоминающий запах болезни Змея – папеньки. Еще через несколько секунд дышать в избушке стало нечем, и я, бросив руку бабки, рванула на воздух.

Прохладный ветерок и взгляд Луши, полный укора, меня отрезвили. В избе стонали и охали, в кустах стенал Змей. Уже плохо соображая, кого ж мне все – таки надо лечить и от чего, я влезла в избушку.

Перед моим взором открылась душераздирающая картина: бабуся корчилась в коликах на полу, Вася с мокрыми штанами носился из угла в угол и орал дурным голосом, Кот – Бегемот философски взирал на все с потолочной балки, на всякий случай ощетинившись.

– Что случилось? – тихим голосом спросила я Кота.

– Ты на них понос наслала. Крутой, судя по всему, – объяснил Кот.

– Я колдовать не умею! Я – человек! – попытка оправдаться не удалась. Бегемот легко спрыгнул на весьма загаженный пол и жестом пригласил выйти. Мы вышли на полянку возле избушки подальше от кустов, где восседал (или уже возлежал) Троглодит Иванович. Кот нравоучительным тоном продолжил:

– Здесь все волшебники. Только у всех свое умение. И ты, попав сюда, стала магичкой. Очевидно, голосом колдуешь. Попробуй что – нибудь еще наколдовать, – предложил Бегемот.

– А хуже не будет? – шмыгнула я носом.

– Не будет! Давай! – подбодрил котяра и тихонько пробурчал: – Хуже пока что и так некуда.

Я тихо промямлила: – Пусть у них все пройдет.

Мимо нас гордо прошествовала избушка. Мы, переглянувшись, рванули с котом, одновременно вслед за взбунтовавшимся домом. В глазах Бегемота стоял ужас. Через час бега по пересеченной местности избу удалось догнать и остановить. Влетев внутрь первым, Кот взвыл:

– Я так и знал! Дура!

– Кто? Я?! – я опешила от хамства зарвавшегося животного.

– А кто? Я? Не я ж желал, чтоб у них все прошло! А все – это все! И жизнь – тоже!

– Я их убила?! – с ужасом осознала я. – Хочу, чтоб все жили, немедленно! Здесь и сейчас! – мой крик эхом облетел всю округу.

Первой с грязного пола поднялась баба Яга. Хрустнув костями, она оглядела свою избу и зарыдала навзрыд:

– Говорила я – это до добра не доведет! Она нам всю кашу заварила, а призовем – будет еще хуже! Из своего мира нам жизнь испоганила, а здесь… – бабка обреченно махнула рукой.

Далее разобрать слова стало невозможно. Вася, отряхнувшись, улыбнулся мне во все три головы и со словами "ты ж папеньке поможешь" кинулся обниматься. Я рванула из избушки со скоростью стартовавшей ракеты.

Снаружи меня ждал злой Кот – Бегемот, Луша и толстенький симпатичный… Гном?!

– Ты – ходячее недоразумение, – высказался Кот. – Смотри, что опять натворила! – Он лапой обвел окрестности и хмыкнул.

– А что? – кроме появившегося невесть откуда гнома все было нормально: кругом тот же лес, бабушка уже в чистеньком передничке выглядывала из окна, Вася звал меня "идти срочно домой", Луша заканчивала свой таулет.

– А вот что! – рявкнул Бегемот, кивнув в сторону леса. С указанной стороны стали появляться эльфы, гномы, орки, Белоснежка, курочка Ряба, Колобок, единорог, кентавры, Мэри Поппинс, Оле Лукойе, Елена прекрасная, волк вместе с царевичем, Геракл и многие– многие другие сказочные и мифические персонажи. Через несколько минут на полянке не было пустого места, куда можно было б спокойно плюнуть и ни в кого не попасть.

– Что это? Кто это? – я ошалело осматривала дело рук, точнее, слов своих.

– Сама захотела, чтоб все жили здесь и сейчас, – терпеливо объяснила Луша. – Ты Троглодита лечить собираешься, я что – то не пойму? Или он тебе так не нравиться, что решила дать ему умереть от жуткого поноса? – Зеленые глаза нагло щурились при каждом вопросе. – Тебя сюда зачем звали? Чтоб бардак развести? Нет! Чтоб человеку, тьфу ты, Змею помочь! А ты что устроила! Дома черт копыта поломает, так здесь тоже самое решила сделать?!

Отповедь от собственной кошки меня просто взбесила!

– А чего это ты, моя любимая кошка, решила меня попилить? За то, что я тебе по шее надавала за свежесодранные обои? Или за свежесожранную икебану?! Так не фиг жрать мои вещи! Я права, между прочим! – заорала я.

– Права, права, – неожиданно согласилась Луша. – Помоги Змею, потом остальное разгребем.

Рявкнув: "А ну, все по домам!", я схватила Лушу под мышку, влезла на порог избушки, смело вошла внутрь и с разбегу сиганула в огнедышащую печку…

Очнулась я сразу в больнице. Ура! Я дома. Темно, правда. Ну и ладно!

На руках сидела Луша, с укором глядя на меня. Отделение нагло дрыхло. Тяжело вздохнув, я на ощупь двинулась по коридору в сторону манипуляционного кабинета. В потёмках нащупала штатив для капельницы, сунула в подвернувшийся под руку пакет лекарства, целую кучу шприцев и растворов, опять вздохнула и спросила у кошки:

– Что дальше?

– Лия Алексеевна?! – неожиданно раздался голос из коридора. Навстречу мне летела по коридору медсестра Лена. – А что случилось? Вам плохо? Сейчас же ночь на дворе. Я могу Вам помочь?

– Тихо! – я остановила словесный поток своей сотрудницы. – Мне нужно соседу капельницу поставить. Понимаешь, там такая история. В общем, скорую вызывать никак нельзя. Я утром все объясню! – пробурчала я. Проследив за взглядом медсестры, наставительно добавила: – А штатив у тебя еще один есть. Утром верну. Все. Пока-пока!

Быстро выскочив из отделения, я рванула к себе домой. Практически ни в одном окне в окружающих домах свет не горел.

– Ни фига себе – уже ночь! – вихрем пронеслось в голове. – Мне ж мужу и дочке надо объяснить:

– где меня носило так поздно.

– почему я шляюсь по ночным улицам со штативом для капельницы в руках.

Смутно представляя себе рассказ: " Милый, я была в гостях у бабы Яги, лечила Змея

Горыныча", я протиснулась в дверь собственной квартиры, стараясь не шуметь. Но!..

Мой муж Андрюша, как обычно – в спортивных штанах, сидел на кухне с весьма многообещаюшим видом. На его содержательный вопрос "ну?!" я промычала что – то нечленораздельное, и тут, прямо на диване, материализовался Вася.

Сказать, что мой муж обалдел – это не сказать вообще ничего. Вдвоем: я и Андрей с немым изумлением изучали трехголовое существо, развалившееся на нашей кровати с милыми улыбками на всех головах. Дочь проснулась от шума и терла кулачками глаза, которые от увиденного никак не хотели возвращаться на место. Настена, в конце концов, плюнув на непослушные глаза, слезла с кровати, подошла к Васе и, погладив его по всем головам, дернула за хвост! (а у него, оказывается, и хвост есть!). Змееныш взвыл, отчего трещины в моей квартире пошли уже по стенам. Не выдержав издевательств на жильем, я заорала диким голосом:

– Что ж ты, змеюка подколодная, делаешь?! Я ж здесь живу, между прочим!

– Между прочим, мы в Фольклоре тоже живем! – раздался вкрадчивый голос Кота – Бегемота. Сам он уже скромно сидел на кухне и наливал себе чай в мою любимую кружку.

– Это моя кружка, гад! – заорала я еще громче, после чего трещины в стенах несколько расширились.

– Я всегда думал, что твой волшебный голос Джельсомино сослужит нам плохую службу, – отмер, наконец, муж. И, подумав, уточнил: – Что здесь происходит, Лия?

Вопрос был глупым. Ответ – еще более глупый, поэтому я решила пойти ва – банк:

– Собирайтесь, мы едем в отпуск.

– Куда? Ночью? – ошалело уточнил Андрей.

– В отпуск. Мне сегодня дали на две недели. – Не моргнув глазом, соврала я, исподтишка демонстрируя сказочным персонажам кулак.

– А штатив для капельницы нам зачем? – обалдело поинтересовался муж.

– Пригодится!

По лесу на гнедом коне скакал в поисках своей невесты царевич Елисей. Настроение у парня было сосредоточенное, взгляд целеустремленный. Короче, ничего не предвещало беды. Елисей напевал под нос: «Я спросил у ясеня: где моя любимая…» и мечтал, как он ее найдет и популярно объяснит, где надлежит находиться царским невестам в ожидании свадебной церемонии.

Неожиданно из – за куста вышел бородатый одноглазый мужик и стал посреди тропы. Царевич расценил это как наезд и тут же ринулся в бой. Сцепившись в клубок, два здоровых мужика катались по траве, выдирая друг другу волосы и выбивая зубы, пока кто – то не додумался спросить:

– Мужик, а ты кто?

– ?! – Драка прекратилась…

Царевич встал, отряхнулся и предложил одноглазому, оставшемуся лежать на траве:

– Слушай, давай сначала начнем?

– Давай!

– Меня Елисеем кличут. Невесту еду искать. Пошла на девичник перед свадьбой и все – Митькой звали. А ты кто?

– Соловей – разбойник, – пожал плечами детина. – Меня здесь все знают. Только, сдается мне, ты не из нашей компашки, парень. Или я что – то путаю?

– Да нет. Я из другой. Только вот, из какой – уже и сам не знаю. Второй год по свету шляюсь, невесту свою ищу. А уж когда найду… – Царевич многозначительно погрозил кулаком вдаль. – Век помнить будет, как шататься по девичникам!

Соловей на секунду задумался и тут же уточнил:

– А че у тебя деваху так прикольно зовут – Митькой? Чего баб уже и так называют?

– Дурак! Я ж образно! – уточнил Елисей. – Ее Василисой зовут.

– А, Васькой значит, – констатировал Соловей. – Ну, хрен редьки не слаще. Хотя, раз тебе нравится. – Разбойник пожал плечами и на минуту задумался. – Ладно, куда идешь – то сейчас?

– В Багдад к местному пахану – Багдадскому вору. Через его информационную сеть узнаю, где такие девичники справляют, ну и где Василиса моя. Только в какую сторону идти – не знаю. Ветер говорит на юг, река указывает на восток, а где он этот юг, восток без компаса хрен отыщешь! Вот и иду, куда глаза глядят, думу думаю. – Царевич горестно вздохнул и возвел глаза к небу. – У кого б еще спросить?

– А ты, милок, у меня спроси, может, что и знаю, – тихонько намекнул Соловей. – Деньги – то есть?

Царевич достал набитый туго кошель и подбросил его на ладони.

– Так, срочно идем в кабак, – деловито уточнил разбойник, – там все и обговорим.

Кабак с таинственным названием «Учкудук» был самым крутым притоном для всех видов джентльменов удачи и пользовался у них оглушительным успехом. Здесь можно было всё: продать, купить, проиграть, узнать и т. д., т. п. На удивление в этот час свободных мест было полно, поэтому Царевич и Соловей заняли ближайший столик у окна. Одноглазый разбойник огляделся и зычно крикнул:

– Гарсон! Ведро водки, два бифштекса и картофель фри для моего друга!

– Круто! – гыкнул Елисей. – А что такое бифштекс?

– А фри ты каждый день жрешь! – хмыкнул Соловей. – Съешь – узнаешь. Главное, ты знаешь: что такое водка?

– А то!

– Тогда – за невесту! – рявкнул Соловей под громкий звон стаканов.

– Хорошо пошла, – одобрительно крякнул Елисей. – Между первой и второй, как говорится…

Вторая, третья и пятая рюмки пошли на "ура", только перед четвертой дело несколько застопорилось мечтаниями Царевича о предстоящей свадьбе, точнее – о первой брачной ночи:

– Нет, ты знаешь: какая она у меня? Ты знаешь? Умница, красавица! Готовит, убирает, стирает, песни поет – мечта поэта! А в постели что вытворяет! Огонь, а не баба! Женюсь – что будет!

– Да все бабы – стервы! – возражал Соловей. – Вот у меня тоже была невеста, так та чуть свистнешь, сразу по морде сковородой: денег в доме не будет, видите ли! Да я ж свищу только ради денег! Ты понимаешь! Я ж в оркестре нашего Фольклора главный свистун, все арии на мне держаться! Я ж народный сказочный артист! Заслуженный, между прочим! А она! – пожаловался разбойник, утирая скупую мужскую слезу. – Она меня не понимала! А ты говоришь – мечта поэта!

– Давай, за нас, за мужиков! За терпение, брат! – взвыл в унисон с разбойником Елисей, и четвертая рюмка наконец-то пошла по назначению.

Через три часа братания Елисея и Соловья все заведение стояло на ушах. Соловей свистел, требуя подать жареного павлина для друга, а то, видите ли, царевичу Василиса такого не приготовит! Гарсон, привыкший ко всяким выходкам посетителей, приятным тихим баритоном объяснял сквозь свист и летающие вокруг предметы, что павлинов сие заведение не держит, так как является трактиром или кабаком (кому как удобно), а не забегаловкой на углу или каким – то дворцом падишаха, где подают всякую бурду. Елисей спал на барной стойке, мирно свернувшись калачиком, и на окружающее уже не реагировал. В результате бессмысленной беседы терпение гарсона кончилось. Он последний раз пробубнил что – то и исчез с поля зрения. Зато через несколько минут в зале появилась охрана трактира в лице трех богатырей и Аладдина. Народ в зале в лице трех орков, двух сирен и кентавра замер, ожидая развязки, лишь Соловей продолжал оглушительно свистеть.

– Почто буянишь, отрок! – рявкнул старший из богатырей Илья Муромец. – Что, в бубен давно не получал?

– Сейчас отведаешь силушки богатырской! – прорычал Алеша Попович свою знаменитую угрозу.

– Ребята, так это ж столичная знаменитость – Соловей разбойник! – радостно крикнул Добрыня Никитич, улыбаясь на все тридцать два. – Извините дураков неграмотных, друзей моих, они в искусствах ничего не смыслят. Только дубинкой махать горазды! А автограф для жены на память можно? Она у меня все Ваши пьесы наизусть знает! – Добрыня подпихнул Соловью мятую салфетку и гаркнул:

– Гарсон, что в приличном заведении и пера нет? Подать сюда, немедленно! Гость столичный пожаловал!

Через секунду из воздуха материализовался официант с чернильницей и пером на подносе и уточнил:

– Чего – с еще желаете – с? Извините-с, не признал, Ваше Высокоблагородие! – улыбнулся он Соловью. – Павлинчика жареного заказывали? Так это мы мигом, не извольте беспокоиться! – и исчез с такой же поспешностью, как и появился.

– Другое дело! – Соловей перестал свистеть и, сделав широкий жест рукой, предложил: – Садитесь, гости дорогие, всегда рады. Позвольте вам представить моего друга и брата царевича Елисея!

Богатыри с Аладдином обернулись и внимательно посмотрели на тело, дрыхнущее на стойке бара. Тело, надо сказать, на это никак не отреагировало.

– Устал мой бедный друг, – уточнил Соловей, – умаялся. Второй год невесту сбежавшую ищет.

– Вай мей! Гулящий баба! Куда падишах смотрит! Совсем стыд потеряли жэнщины! – подал голос Аладдин.

– А в глаз! – гаркнул Соловей – Она не гулящая. На девичник просто ушла, уснула от выпитого, наверное!

– Второй год дрыхнуть только Илюша наш может, – уверенно закивал Алеша Попович. – Вот однажды продрых он на печи тридцать лет и три года! После визита, кстати, вашего падишаха! – покосился он на притихшего Аладдина. – Тот ему коньяк "Хенеси" приволок местного разлива, расплатиться за подвиг какой-то хотел. Ну и приняли по ящику на душу населения. Падишаха подданные сразу домой уволокли и настоями отпоили. Не впервой! А Илюшка то местный! Сказал – отоспится. Ну и продрых, пока волхвы не пришли, да посохами по горбу не растолкали.

– Вай мей! Героя, как последний ишак, бьют, а он спыт! Вай! – запричитал Аладдин. – И кто! Благородный аксакал своими руками, вай мей! Куда падишах смотрит!

– Да падишах твой сам нажрался, тебе говорят! – огрызнулся Добрыня Никитич.

– Давайте выпьем, – предложил Соловей. – За богатырский сон!

Звякнули рюмки, и вся честная компания удовлетворенно крякнула.

– Ладно, буди прынца, – сказал Илья Муромец. – Помочь парню надо!

Соловей наклонился над ничего не подозревающим Елисеем и свистнул прямо в ухо юноши. Царевич подорвался с места, схватил меч, одновременно дико вращая глазами.

– За Родину! За Сталина! – заорал он и вылетел из трактира.

– Да, дела! – протянул Добрыня Никитич. – Плохо– то как парнишке. Надо помочь!

Переглянувшись, видавшие и не такое богатыри одновременно поднялись с мест и вышли следом за царевичем…

– Слышь ты, Алый день, или как там тебя? – Соловей обратил свой разбойничий взор на уже изрядно опьяневшего Аладдина. – Гастарбайтер хренов, ты чего сюда вообще приперся? Что, дома лавэ не хватает?