Текст книги "Холод его дыхания (СИ)"
Автор книги: Лина Гамос
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 13 страниц)
– Когда ты разоришься, Макс, попробуй подвизаться на ниве юмористический выступлений для широкой публики, грандиозный успех тебе обеспечен.
За столом Макс усадил Ясмин рядом с собой, напротив матери и отца. Сеньор Дамазо скупо улыбнулся девушке и отвел взгляд, Яся надеялась, что его терзает совесть, но судя по ровному тону лица мужчины, надежды были напрасными. Нина Дамазо наоборот лучилась и буквально сияла, переливаясь бликами драгоценного ожерелья в свете огромной люстры над обеденным столом. Ожерелье было на удивление безвкусным, впрочем, как и вечернее платье уважаемой сеньоры, но выгодно отличалось от последнего подлинностью камней и их огранкой. Камни были настоящими, чего нельзя было сказать о насквозь фальшивой улыбке сеньоры и ее манер. Показное радушие и ненужные слова о долгожданной встрече выводили девушку из себя, подстегивая на совершение глупых, безрассудных поступков. Ей хотелось отпускать саркастические замечания и плоские шутки, но рука Макса не самым приятным воспоминанием расслабленно лежала на спинке ее стула и тот, изредка, пробегался кончиками пальцев вдоль ее спины, смело обнаженной покроем наряда или игрался завитками волос, собранной в высокий пучок, прически. Семейство оживленно переговаривалось между собой, изредка вежливо приглашая Ясю вступить в беседу, но та без особого интереса гоняла овощи по тарелке и вступать в беседу отказывалась с молчаливым упорством. Впрочем, ее поведение и настроение никого особенно не интересовали поэтому, когда после очередной смены блюд прислуга вышла из столовой и, Макс с видом опытного фокусника извлек из кармана смокинга бархатную коробочку и поставил перед ней, Яся оторвалась от бесцельного созерцания вышитой скатерти и вопросительно посмотрела на него.
– Открой ее, милая.
– И ты исчезнешь?
Сеньора Дамазо искусственно рассмеялась, безуспешно изображая веселье и, Макс чуть сжал пальцы в основание шеи Ясмин, заставляя выполнять его приказы.
– Милая, просто открой коробочку и все.
Девушка послушно приподняла крышечку и недоуменно уставилась сначала на кольцо на атласной подушечке, потом перевела взгляд на сидящего рядом мужчину.
– Такой трогательный подарок, но я все же надеялась получить свои подлинные документы и билет домой.
– Позволь мне одеть его тебе.
Макс взял кольцо, не обращая внимания на ее слова, и, приподняв узенькую ладонь надел тонкий обруч с россыпью крошечных камней по ободу на ее палец, потом неожиданно коснулся губами ее руки, нежно, трепетно и очень трогательно, почти до слез неуправляемой злости Ясмин.
– Я должна расплакаться или хватит обычного “спасибо, Макс, ты так щедр к обычной шлюхе”?
Возмущенный возглас сеньоры Дамазо, приглушенный смешок Витале Дамазо, но Макс безмятежно улыбается и в полголоса замечает, не отводя пристального взгляда серых глаз от Яси.
– Надеюсь, это кольцо никогда не окажется на руке настоящей потаскухи.
– Тогда что сие произведение скромного ювелирного искусства делает у меня?
– Ясмин, – возмущенный голос Нины звенит над столом, но женщина почти сразу берет себя в руки и добавляет гораздо спокойнее и на тон тише. – Зачем ты наговариваешь на себя, милая.
Фальшиво все, ее голос, слова, взгляд, она старается для сына, он попросил, и они все вместе разыгрывают перед провинциальной девочкой сюжет из жизни высшего общества.
– Многоуважаемая Нина, – голос девушки почти шипит и срывается. – Может быть, хватит уже представлений, мы же все здесь знаем, для чего Макс приволок меня сюда. Мы трахаемся с вашим сыном под крышей его дома исключительно по его желанию. Он же у нас господин и повелитель. Вот колечком надумал осчастливить, даже сам на пальчик надел и придется мне, видимо, отрабатывать его стоимость полночи, при условии, что он не выдохнется раньше в виду преклонного возраста и сопутствующих этому ограничений.
Нина переводит ошарашенный взгляд на сына, но тот лишь улыбается, равнодушно пожимая широкими плечами, затянутыми в темный смокинг.
– Я предупреждал, но вы продолжали настаивать на семейном ужине и соблюдение фамильных традиций, не та девушка, мама, не те отношения между нами.
– Между нами нет отношений, – Яся поворачивается к Максу, терять по большему счету уже нечего, но классическую постановку спектакля просто необходимо разбавить современным прочтением пьесы. – Между нами только секс и твое увлечение балетом.
– Когда я последний раз к тебе прикасался?
Ленивый взгляд из под длинных ресниц, красивые губы изгибает усмешка. Симпатичный такой подонок средних лет и посредственных моральных устоев.
– Думаю, сегодня в твоей спальне, на твоем любимом паркете, ты исправишь это недоразумение.
– С чего мне подчиняться твоим глупым капризам?
– Сынок…
Вежливое покашливание, видимо, призванное разрядить атмосферу за столом и Ясмин встает из-за стола, швыряя салфетку в тарелку с нетронутым ужином.
– Не хочу больше мешать вашему семейному собранию и фамильным традициям, я вам никто, поэтому доигрывайте свое представление без моего участия.
Макс позволяет ей выйти из столовой, подняться по лестнице и нагоняет уже почти возле дверей их спальни.
– Родители просили передать тебе пожеланий спокойной ночи.
– Тогда что здесь делаешь ты?
– Наверное, я тот, кто должен обеспечить тебе сладкий сон после сладких стонов подо мной.
Макс учтиво распахивает дверь перед нею, дает дойти почти до гардеробной, потом властно хватает за руку, притягивая вплотную к себе.
– Я же просил быть милой маленькой девочкой, Яся, что было сложного в моей просьбе?
– Я и была, но милая маленькая девочка перебрала алкоголя и устроила пьяный дебош, в нашем возрасте это случается, знаешь ли.
Его губы слабо дергаются, словно он отчаянно пытается сдержать смех, в глазах тень улыбки.
– Мне нравятся маленькие пьяные девочки.
Его ладони скользят вдоль ее спины, стискивая, заставляя приподняться на носочках, вжимается твердым членом в ее бедра.
– Макс, я прекрасно помню наш первый раз.
– Повторим?
– С чего бы мне желать изнасилования?
– Но сейчас тебе приятно ложиться со мной в постель.
– С твоим опытом…
– Вот уж нет, – Макс нежно опускает ее на шелковое покрывало, вытягивается рядом и заботливо распускает прическу, позволяя локонам свободно струиться по подушке. – Моя мама, так перепугалась того, что ты сможешь прибить меня во сне, что предприняла определенные шаги в этом направление.
– В каком?
Ясмин расслаблено лежала под боком у мужчины, почти наслаждаясь тем с какой трогательной ласковостью он перебирает ее волосы и не испытывала никакого интереса к странной теме их разговора. Макс склонялся все ниже, почти касаясь ртом ее приоткрывшихся губ и она отвернулась, чтобы глухо прошептать в сторону: – Давай уедим отсюда, пожалуйста, все мои кошмары оживают в этих стенах.
– Неужели ты по-прежнему думаешь, что я искал тебя только для того, чтобы вернуть сюда и продолжить воспитание строптивой туристки?
– Зачем я тебе еще нужна?
– Возможно, я хотел показать, что изменился.
– Такие как ты не меняются, Макс.
– Такие как ты не дают второго шанса?
– Я влюблена в тебя… почти… когда ты перестаешь разыгрывать из себя ублюдка и становишься… иным.
– И даже мой возраст не убивает эту любовь?
Яся судорожно делает вдох и с упреком во взгляде смотрит на Макса.
– Кто кого должен попрекать этим, ты меня или я тебя?
– Иногда мне становится интересно следить за сменой твоих чувств. Ты меня боишься, больше чем любишь и при каждой встрече заметно напрягаешься, в глазах испуг, страх, ужас, но при всем этом… хочешь выйти за меня замуж.
– Не именно за тебя…
– Именно за меня, ты можешь шарахаться от моего случайного прикосновения, никогда не проявлять радости при наших встречах, постесняться представить своим друзьям в качестве твоего мужчины…
– Ты меня тоже не спешишь в свет выводить.
– Когда ты научилась управляться ножом и вилкой, моя милая необразованная девочка? Хочешь познакомиться с моими знакомыми, чтобы они разорвали тебя парой метких фраз, наполненных отточенным сарказмом и ненавистью к менее удачливым собратьям.
– Тогда обзаведись достойной дамой своего положения и возраста и оставь меня в стороне от твоих интересов и твоих друзей.
– Ты мне нравишься значительно больше, чем предполагаемая дама моего положения и возраста.
– Но не настолько, чтобы дать свое имя?
– Даже, если я и дам, Яся, для тебя ничего не изменится, ты все равно будешь делать только то, что я разрешу, а позволю я тебе немногое.
– Тогда я не хочу за тебя выходить.
– Боюсь, я не оставил выбора.
– Ну, конечно, я всего лишь глупая малолетняя шлюха, единственное предназначение которой это лежать в твоей постели, молчать и не высказывать свое мнение.
– На самом деле, Яся, ты маленькая испуганная девочка, которая никогда не знает, когда ей следует заткнуться.
Макс обводит большим пальцем ее скулу, стирая скатившуюся слезинку и неожиданно тихо произносит, глядя ей прямо в глаза.
– Это мой дом и я хотел бы избавить тебя от страхов передо мной и этой комнатой.
– О чем ты думал, когда вколачивал меня в ее стены?
– Я сожалею…
– Не заставляй меня поверить в то, что ты на самом деле, не собираешься делать.
– Почему ты так уверена в моей неискренности?
Яся прерывисто вздыхает, пытаясь казаться такой же спокойной, почти равнодушной, как и он.
– Наверное, перестала искать в тебе что – то светлое после того, как ты в очередной раз методично избил меня ни за что, ради минутной прихоти, просто для того, чтобы сломать и больше не иметь со мной проблем.
Макс на мгновение прикрывает глаза, потом неожиданно переворачивается на спину, устремляя пристальный взгляд в потолок.
– Знаешь, все получают однажды по заслугам, – низкий голос с бархатистыми нотками звучит ровно и бесстрастно. – Я тоже получил, так сказать, по полной, со всем вытекающим от туда запоздавшим сожалением. Я никогда этого не хотел, но когда стало слишком поздно, внезапно понял, что упустил свое счастье. Я убил его своими собственными руками, по незнанию…
Он взглянул на притихшую рядом девушку и, усмехнувшись, спросил:
– Думаешь, это меня оправдывает?
– У тебя что – то случилось, я могла бы помочь…
– Я не нуждаюсь в твоем сочувствии, – Макс снова отвернулся и уставился в потолок невидящим взглядом. – Потому что ты такая юная или я такой старый, потому что ты не умеешь читать между строк мною сказанного и продолжаешь жалеть меня, хотя я не заслуживаю этого…
– Ты не всегда бываешь плохим…
– Иногда я бываю ужасным?
– Почти всегда, Макс.
Яся приподнимается, желая встать с постели, но мужчина властно притягивает ее, укладывая себе на грудь, гладит по распущенным локонам и предлагает:
– Я могу отказаться от похода, только попроси меня, милая, поменяем мебель и портьеры, пригласим дизайнера, дом большой, мы можем вообще переехать в другое крыло, только скажи, что перестанешь бояться этого места и, я сделаю все для тебя.
– Мне нравится моя городская квартира…
– Катись в горы, Макс, это хотела сказать?
– Это твое увлечение, кто я такая, чтобы вставать между вами? Мне не нравится наш странный разговор, и я все еще хочу уехать отсюда.
– Когда нам удавалось поговорить, у нас с тобой получается исключительно трахаться, и теперь ты боишься не выбраться из моего захвата?
– Когда ты отпускал?
– Ладно, – Макс тянется к телефонному аппарату, которого Ясмин здесь раньше не видела и набирает короткий номер. – Я прикажу подать машину, раз уж ночи, наполненной взаимной страстью у нас с тобой не выходит.
После этого ужина Макс перестал настаивать на совместных вечерах с его родителями и больше не сталкивался намеренно с ее новыми знакомыми, даже, если Яся забегала в студенческой компании в кафе побаловать себя десертом. Он не выговаривал ей за эти короткие неформальные встречи с сокурсниками. Он не читал нотаций менторским тоном своей маменьки, не возвращался к требованию сменить гардероб на нечто более элегантное, но все же перевез часть ее вещей из загородного дома в квартиру, вероятно, не теряя надежду увидеть ее в одежде приемлемых расцветок и фасонов. Отношения между ними стали… почти сносными, но это с каждым днем все больше напоминало некое затишье перед грандиозным представлением балетной труппы с Максом в роли ведущего солиста или это она просто привыкла постоянно бояться, искать скрытый умысел там, где его никогда не было. Погода баловала неожиданной оттепелью перед праздничными каникулами, настроение неуклонно ползло вверх и, счастливая улыбка почти не сходила с губ Яси. Она вся словно светилась в ожидании необыкновенного чуда, что – то должно было случиться, нечто прекрасное, способное непременно изменить все происходящее вокруг нее к лучшему. Возможно, это был Макс… иной, более терпимый и мягкий. Непривычный для восприятия, очень, очень привлекательный с этим своим неизменным налетом высокомерного превосходства и неожиданно теплым взглядом прозрачных глаз. Он словно вернулся в то самое лето их знакомства, приглашая и ее в то полузабытое волшебство первых встреч, легкого флирта, но теперь с неизменным продолжением вечера в его нежных объятиях. Все было замечательно настолько, что не верилось в реальность происходящего. Пока однажды ей не позвонил сеньор Дамазо с просьбой о короткой встрече, но о которой его сын не должен был знать. Ясмин согласилась и пригласила его в гости к ним домой, приготовила чай и уселась напротив гостя, пододвигая ему чашку с горячим чаем.
– Я думаю, ты должна знать причины, побудившие меня назвать твой адрес Максу. – Витале Дамазо не притронулся к чаю и посмотрел на девушку, кривя губы в слабом подобии улыбки. – Мой сын просил меня не делать этого, но я не вижу смысла в дальнейшем молчание, если между вами все настолько прекрасно, как он утверждает. Макс обещал жениться на тебе. Он надел на твой палец обручальное кольцо. Нина готовится к предстоящей свадьбе и ты, конечно, ничего из этого не знала?
Сеньор Дамазо не выглядел удивленным, за то ошеломленное выражение лица Яси говорило ему о многом.
– Я не знаю, почему он настолько… противник брака, но то, что он даже через столько дней не счел нужным рассказать тебе о помолвке, меня это настораживает и, если ты, Ясмин, не считаешь возможным быть рядом с ним, я помогу тебе, снова.
– Но…
Девушка замолчала не в силах продолжить, слишком удивленная только что поведанным ей Витале Дамазо.
– Ты уедешь из страны, я помогу устроиться, у тебя будут деньги, но при одном условии, Ясмин, – Витале чуть наклонился вперед, упираясь локтями в колени и складывая ладони перед собой. – Больше ты никогда не вернешься сюда, не попытаешься увидеться с моим сыном. Макс становиться другим рядом с тобой. Он не умеет уступать, не считает нужным сдерживаться, он всегда был таким, наш единственный сын. Возможно, он, и привязан к тебе достаточно даже для того, чтобы удержать силой, против твоей воли. Он может даже жениться, но… ты останешься для него… никем… он не посчитал нужным пригласить на собственную свадьбу ни одного родственника, ни одного своего друга… ты для него можешь попытаться стать кем угодно, но стоит ли Макс вот такой твоей всепрощающей любви. Ты молода, немного наивна и достаточно умна, чтобы понять одно, он не признает тебя равной себе.
– Он мне это уже говорил, сеньор Дамазо, не стоит повторяться. У меня нет воспитания, нет манер, и я до сих пор предпочитаю пользоваться из всех столовых приборов исключительно вилкой, в силу полного отсутствия воспитания, разумеется.
– Дело даже не в твоем воспитании, он много старше тебя, он может поиграть в твою независимость, позволить посещать занятия, совсем недолго. Все его показное и насквозь фальшивое добродушие прекратиться вскоре после свадьбы. Я не настаиваю, Ясмин, ты можешь попытаться что – то доказать ему, мы поддержим тебя… на словах… не более. Мой сын станет твоим супругом, ты войдешь в нашу семью…
– И он запрет меня в вашем загородном доме, можете не продолжать, это он мне тоже уже говорил.
– Ты хочешь для себя не этого, ты немного иначе воспитана, именно поэтому я и предлагаю тебе уйти от него. Я надеялся, что отношения между вами изменяться, Макс поймет, что ты для него станешь счастьем. Ты мне нравишься, действительно нравишься. Твоя независимость, нежелание получать финансовую помощь Макса, легкий характер… и вот вы приезжаете, и я вижу твои разбитые губы, и обнаженную спину в вырезе платья… старые шрамы от его прошлых избиений, я понимаю? Поэтому я и пришел к тебе, предложил исчезнуть, совсем, ты можешь мне не верить, но он больше не узнает ни твое имя, ни то, куда ты уехала.
– Но…
– Ты его любишь, – губы Витале пренебрежительно дрогнули. – Будешь ли ты его любить после того, как он в очередной раз попытается отработать на тебе свои балетные па? Ударить мимоходом… унизить… это для тебя составляет семейное счастье? Но именно это будет ждать тебя с моим сыном. Он может попытаться стать терпимым к тебе, но… сможешь ли ты стать достаточно умной, чтобы принять его власть над собой и не пытаться ее оспаривать в дальнейшем? Он старше тебя, он считает себя вправе распоряжаться тобою по своему усмотрению, ты для него почти вещь, его собственность, ты не будешь иметь прав, только обязанности перед ним. Милая, на все согласная, не имеющая своего мнения, вот это его идеальная супруга в дальнейшем и у него хватит упорства сломать тебя и сделать то, что ему нужно. Выдержит ли твоя любовь эти испытания, ты точно сможешь не иметь своего мнения? Согласишься выйти за него, и мы будем счастливы принять тебя в нашу семью, откажешься и, я помогу уйти от него, куплю все, что потребуется, становись учителем в школе, открывай собственное дело, я помогу, но Макса ты будешь должна забыть. Я подожду твоего ответа, можешь все обдумать, потом позвонишь мне.
Сеньор Дамазо давно ушел, но Яся продолжала потрясенно смотреть на его нетронутую чашку с чаем и мучительно думать о том, что он более чем прав. Макс скрывает от нее все, вплоть до своего намерения жениться на ней. Он жестоко высмеивал ее матримониальные поползновения, уже зная, что она станет его супругой. Не пригласил никого… потому что она для него никто… он стесняется представить ее семье… она не его круга… и будет заперта в фамильном доме под чутким присмотром его дорогой маменьки, не способной видеть недостатков в единственном сыне. Симпатичная такая семейная жизнь у нее обозначается… сплошная мечта. Она не хотела плакать, ей не было себя жаль, у нее оставался шанс все исправить, Витале Дамазо мог прекрасно относиться к ней, но даже он не особенно желал видеть ее в качестве своей невестки, надо полагать. Иметь под крышей семейного очага постоянный повод для конфликта то еще сомнительное счастье. Что он ожидал от нее услышать? Яся видела единственный выход, это уйти от Макса, от этого нежного, прежнего Макса, которого она любила. Короткий разговор может полностью изменить жизнь. Там, на дороге возле небольшого живописного городка, утопающего в зелени деревьев… или беседа за чашкой чая, когда тебе объясняют, что ты меньше чем ничто для любимого мужчин. Яся тяжело поднялась, прошла на кухню, тщательно вымыла чашки, поставила их на сушилку и снова замерла, бессмысленно глядя в окно, не думая ни о чем, потому что все понятно и другого выхода для нее нет, только вот этот. Снова уйти от Макса, совсем, уехать далеко и больше не иметь никакого шанса его встретить. Хотя, она ведь жаждала избавиться от его власти, получить возможность стать самостоятельной, теперь она получала это все и немного больше, деньги для осуществления мечты. Макс это прошлое, с его светлыми и темными сторонами, глупая влюбленность не в того мужчину, неужели она сможет упустить шанс получить все то, о чем когда – то мечтала в детском доме? Все забывается, она его тоже забудет, встретит своего самого обычного инженера, выйдет замуж… Макс, конечно, сбивает с ног совершенной красотой и немыслимым обаянием, но разве этого хватит ей для счастья? Такие не принадлежат одной, они для всех, они не умеют быть верными. Звук отпираемой входной двери, тяжелые шаги и в кухне появляется он, тот, от которого почти невозможно уйти, когда он бывает вот таким, нежным, заботливым… почти твоим. И хочется верить в него, в его любовь и постоянство, растворятся в расплавленном серебре его глаз, сочинять стихи, писать картины, кричать всем и каждому, что он твой, только твой. Глупо, конечно, но как же хочется, чтобы все это между ними было насовсем и обязательная гарантия от того, что не уйдет к другой, будет только твоим. Печать в паспорте, казенный бланк с подписью, чем еще можно обмануть себя в надежде удержать ускользающее счастье? Она хотела его навсегда, но он не предлагал ей ничего.
– Я привез пасту, салат и бутылку вина.
Макс ставит бумажный пакет с логотипом ресторана на кухонный стол, Яся подходит и он привлекает ее к себе, заглядывает в глаза, проникновенно спрашивает:
– Почему такая грустная, – натянуто пытается шутить. – Неужели я не угадал с пастой?
– С чего ты взял?
Яся силиться улыбнуться, но Макс прижимает к ее губам свою ладонь, заставляя молчать.
– В твоих глазах слезы, плечи дрожат, хочешь заверить меня в том, что ты счастлива?
– Вспомнила Мину, взгрустнула, ничего серьезного, минутная слабость.
Макс делает вид, что верит ее объяснению, выходит в холл, сбрасывает пальто в кресло и уже оттуда просит:
– Накрой, пожалуйста, на стол, я пойду, переоденусь.
Яся разбирает пакет, раскладывает по тарелкам тонко нарезанный сыр и хлеб, все еще теплую пасту, салат, кладет штопор рядом с бутылкой вина. Его в эту квартиру привез с собой Макс, у нее штопора не было, впрочем, как и бокалов для вина тоже.
– Настоящая маленькая хозяюшка.
В его голосе непонятная злость смешивается с ядом, и она оборачивается, в недоумении глядя на стоящего в дверях кухни Макса, в той же офисной рубашке, но теперь расстегнутой у ворота, с распущенным галстуком.
– Ты же пошел переодеваться?
Мужчина переступает порог и Яся почему – то вжимается спиной в стену, поддавшись неожиданному порыву. Что – то страшное мелькает в его глазах, но Макс тут же улыбается, взъерошивая пальцами свои волосы, деланно улыбается.
– С чего тебе вздумалось от меня шарахаться?
– Не знаю, ты сегодня тоже какой – то напряженный, пошел переодеваться к ужину, но снял только пиджак и пальто.
Макс подходит ближе, ласково касаясь кончиками пальцев ее запрокинутого к нему личика.
– За то, я успел посмотреть часть занимательного видео с тобой и моим папой в главных ролях.
Теперь он открыто скалится, наслаждаясь неприкрытым ужасом на тоненьком личике.
– Я могу все объяснить.
– Не вижу смысла, Яся, зачем тебе лгать мне?
– Я…
Он бьет, коротко, почти равнодушно, без замаха, она падает, несколько ударов ногами куда придется. Макс медленно, словно нехотя склоняется над ней, тянет за волосы, таким старым привычным и от этого страшным жестом выворачивая ей шею и, презрительно цедит в заплаканные глаза: – Ты не сказал ему “нет”, сука, и это единственное, что я хотел бы услышать от тебя.
Потом гладит по волосам, почти нежно, словно успокаивая ее слезы и боль, затем усиливает захват на затылке, встает, но не дает ей времени подняться на ноги, волочит в холл, бросает на пол и отходит в сторону. Яся тут же приподнимается, пытаясь незаметно отползти к входной двери. Это не фамильный особняк с глухими слугами, здесь есть соседи, они вызовут полицию.
– Ты не успеешь добежать, маленькая.
Макс оборачивается и нажимает кнопку на пульте.
– Надеюсь, тебе нравится итальянская опера.
Яся вскакивает, отчаянно пытаясь ускользнуть от неминуемой расправы и, тут же падает от ловкой подсечки молниеносно оказавшегося рядом Макса.
– Немного уменьшим смазливость твоей внешности, милая.
Удар ногой откровенно в лицо… она не слышит треска ломающихся костей, не чувствует боли, только ощущение теплой крови и ее солоноватый привкус во рту. Боль приходит через мгновение, Яся переводит потерянный взгляд со своих окровавленных ладоней на Макса и обратно, зажимает нос, пытаясь остановить кровотечение и, сквозь туман неверия слышит его циничный совет с хрипловатым смешком: – Не трать силы напрасно, крови будет еще много.
Он нажимает следующую кнопку на пульте и музыка заполняет собой все пространство, не оставляя места для ненужных ему оправданий. Для ее бесполезных криков. Только ослепляющая боль от его ударов и аромат зажженной сигареты уже, когда музыки нет и сил кричать не осталось, только испуганно хрипеть, бесполезно пытаясь избежать жестокого наказания за то, что только намеревалась сделать. Совершенно голая у его ног, жалкая в своей беспомощности. Макс глубоко затягивается, выпускает ароматную струйку дыма в потолок, наклоняется к ней, испуганно затихшей, но дыхание сбившееся, шумное, рваное, выдает ему ее животный ужас. Нога в элегантной, начищенной до блеска, туфле наступает на ее пальцы, оглушительный хруст бьет по ушам, боль, но кричать невозможно, ей кажется, что она больше никогда не сможет кричать.
– Кажется, я случайно наступил на твою руку, прости, не хотел ломать тебе пальцы, – Макс снова затягивается. – Папа упоминал твою спину, но думаю, несколько следов от сигареты не особенно испортят картину.
Страшно ни когда тебя бьют, почти убивают, рассекая тело всполохами дикой боли, вырывают волосы, выворачивают шею. Страшно становится, когда ты понимаешь, что больше не в силах закрыться. Ясмин еле слышно скулит, когда очередным ударом ноги он переворачивает ее лицом вниз и присаживается рядом, заботливо отводя упавшие локоны с залитого кровью личика.
– Я мог бы сделать вид, что между нами все по-прежнему, возможно, даже признаться в любви, сказать насколько ты мне дорога…
Тлеющий кончик сигареты прижимается куда – то между лопаток, потом снова и снова, до ее слабого сдавленного всхлипа.
– Но какой толк в этом, моя маленькая тощая лицемерная сука? Тебе было мало того, что я с тобой, надумала переиграть меня и чего ты добилась? Я же не возражал против твоих занятий, закрыл глаза на чуть ли не ежедневные посиделки с друзьями по этим твоим любимым дешевым забегаловкам, слова не сказал против нелепой одежды. Я пытался стать… другим, не имело смысла, теперь я это понимаю. Мое терпение, моя снисходительность и уважение к твоим интересам привели к тому от чего я, и пытался нас увести. Наверное, зря старался что – то изменить между нами. Лично мне без разницы, какая ты будешь лежать подо мной, сломленная и избитая или наглая до безрассудства. Вероятно, тебе понравилось насилие, и все эти наигранные слезы, дрожащие губки и трясущиеся от ужаса руки только обман, на самом деле тебя заводит грубая сила? Без сантиментов, не отвлекаясь на ненужные мелочи типа ласковых слов и касаний. Тебе хочется трахаться, Ясмин? Надоели задушевные беседы, хочется почувствовать мой член и, ты не будешь возражать, когда я разорву тебя сзади.
Звук расстегиваемой молнии его брюк, рывок за волосы вверх, теперь лицом на тот самый столик, за которым она пила чай с его папой всего несколько часов назад.
– Все будет, как ты любишь, маленькая.
Макс касается губами ее плеча, с нежной ласковостью проводит вниз по вздрагивающей от приглушенных рыданий узкой спине, сжимает талию, до боли, до очередного хрипящего вскрика.
– Пока я буду трахать тебя, можешь представить белое платье и кружевную фату. Мы обязательно поженимся…
Легкий поцелуй в основание шеи.
– Я же не напрасно устраивал глупый маскарад с помолвкой.
– Пожалуйста…
Слезы бегут по щекам, смешиваясь с кровью, стекают мутными каплями на стеклянную столешницу. Макс опускается на колени позади нее и Яся снова еле слышно, отчаянно шепчет:
– Я же ничего… я бы отказалась… пожалуйста…
– Не унижай себя еще больше не нужными ни тебе, ни мне просьбами и слезами, предательство я прощать не собираюсь.
– Вот чего тебе не хватало, Ясмин, – Макс полулежал в кресле возле ее постели, закинув руки за голову, и насмешливо смотрел на девушку из под длинных ресниц. – Я же был почти идеальным любовником, неужели это и подтолкнуло тебя согласиться на предложение папеньки? Привыкла к жесткому давлению, не можешь сама принимать решения, тебе необходимо создавать нам проблемы, чтобы не было повода относиться ко мне с должным почтением? Я понимаю, это же более чем странно влюбиться в симпатичного мужчину, который удовлетворяет в постели, у которого есть деньги и который потратил на достаточно, чтобы ожидать от тебя хотя бы уважения. Но нет, наша Яся не ищет путей легких, ее проницательный ум ухватился за единственный недостаток почти совершенных отношений и давай причитать без устали, ты старше, ты старый, ты почти пенсионного возраста. Больше претензий нет, только эта, но и этого нашей маленькой девочке хватает, чтобы стремиться перечеркнуть все, что могло бы быть между нами. С завидным упорством она бьет по одному и тому же, отказываясь понять, что лучшего у нее просто не будет.
Макс изменил положение, наклоняясь к Ясмин, стискивая ее руку в своих ладонях, прижимаясь к ней губами.
– Иногда я чувствую себя героем сказки наоборот, Яся, “И встретил прекрасный принц свою суженную, влюбился без памяти, не сразу, правда, не прямо на дороге, где они случайно столкнулись. Немногим после, когда красавица с невероятными глазами оторвала свой чудесный взгляд от разложенной перед ней карты и взглянула на бедного принца так, словно видеть его не хотела, а уж знать так тем более. И расстроился прекрасный принц и попытался доказать ей свою любовь и ухаживал он за ней, и по королевству своему катал, и в дорогих ресторанах кормил и поил. Все без толку. Смотрела нищая, но гордая красавица на него равнодушно и улыбалась, спокойно так, почти безразлично, видимо ее каменное сердце было невозможно растопить”.
Макс замолчал, потом его губы чуть дрогнули в едва заметной усмешке и он тихо закончил:
– Это в сказках бывает все удивительно легко и просто, а в жизни прекрасный принц, сраженный любовью к глупой нищей красавице с каменным сердцем не нашел ничего лучшего, чем привезти ее к себе в замок и трахнуть пьяную, не обращая внимания на жалкие просьбы остановиться. Грустная сказка у нас с тобой получается…
Он снова прижался губами к ее узкой ладошке, прикрыл глаза, словно наслаждаясь тишиной больничной палаты.
– Ты знаешь, наверное, я все-таки солгал, влюбился я в тебя сразу, с первого взгляда, а признаюсь только сейчас. Ведь возможно такое, что прекрасный сказочный принц не верил в любовь и предпочитал исключительно голый секс с постоянной сменой партнерши? Он и с гордой красавицей пытался жить так, как привык до этого, не обращая внимания на ее желания, заставляя меняться в угоду ему, только не подозревал бедный принц, сколько норова спрятано в бездонных глазах цвета зеленной листвы. И он устал от сражений, ему хотелось покоя рядом с ней, но златокудрая нищенка отвергала его с завидным постоянством. Лгала всем, конечно, и в первую очередь лгала себе, обманывала и хитрила, что сможет прожить без него, без своего прекрасного принца. Глупая маленькая девочка заставляла себя видеть в распрекрасном принце только недостатки и никаких, ровно никаких достоинств.
