Текст книги "Воин мочика"

Автор книги: Лин Гамильтон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 18 страниц)

Наконец Пабло с Инес уехали по домам, и мы принялись лихорадочно планировать, как лучше всего скорее завершить старые раскопки и переместиться на новое место. Главная идея состояла в том, чтобы сунуть credentialГэрра под нос, пока он не успел сообразить, что происходит. Из какого-то суеверия мы упорно говорили, что сделаем то-то и то-то, если получим лицензию, как будто, планируя заранее, могли все испортить.

– Кажется, едет грузовик! – воскликнул Ральф. Мы все напряженно прислушались. Передняя дверь заскрипела, шаги Лучо зашаркали через двор на самой медленной скорости, какую только можно вообразить. Я заметила, что Трейси скрестила пальцы. Лучо протянул Хильде конверт.

– Мой дядя велел передать вам.

Несколько секунд мы все, включая и Хильду, молча глядели на конверт. Я чувствовала себя совсем как актер на вручении наград Академии. Наконец Хильда надорвала его, пробежала глазами письмо и победоносно вскинула кулак.

– Переезжаем!

Столовую сотряс громовой рев восторга.

Той ночью я почти не спала. Слишком уж многое надо было обдумать. Планы на завтра, само собой, но еще и появление в городе известного скупщика древностей. Проворочавшись несколько часов в постели и так и не придя ни к каким выводам, я тихо спустилась по лестнице, неся туфли в руках, и вышла за дверь. Было еще темно, около половины шестого утра. Как можно быстрее и тише я завела грузовик и развернула его. Луч фар случайно высветил в окне второго этажа Хильду. Она стояла, подняв руку благословляющим жестом. Я завела мотор. Операция «Атауальпа» [10]10
  Атауальпа (1500–1533) – последний независимый правитель империи инков.


[Закрыть]началась.

12

Слышит ли он тихий шелест песка? Сперва течет совсем тоненькая струйка, но постепенно песок сыпется все сильнее, все быстрее, заполняя полость. Отворачивается ли он от своей работы на этот звук, этот негромкий, но грозный рокот? Видит ли настигший его рок, или, завороженный открывшимся пред ним зрелищем, не ведает о своей участи? Пытается ли пробиться сквозь толщу песка, еще не понимая, что погиб, уверенный, что несколько ударов – и он выйдет на свободу? Или бессильно проклинает судьбу, задыхаясь?

* * *

Вчера по дороге на раскопки я заправила грузовик бензином, так что теперь, послав осторожность ко всем чертям, гнала, как на пожар, выиграв на пути в Трухильо по меньшей мере двадцать минут. В десять минут девятого я уже стояла перед воротами на летное поле, нетерпеливо поглядывая на небо. Я не знала, успели ли Стив с Рикардо на рейс. Если нет – придется ждать следующего. Самолет приземлился через несколько минут, но едва подкатили трап и отворили дверь, Стив с Рикардо, занявшие стартовую позицию в первых рядах, стремительно сбежали по ступеням и помчались по бетонному полю.

Завидя их, я бросилась к телефонной будке, на которой в припадке озарения успела уже повесить знак «для служебного пользования», и по Хильдиной карточке позвонила Монтеро.

– Едем, – вот и все, что сказала я в трубку, а потом кинулась к Стиву с Рикардо.

В девять мы уже мчались по трассе. За рулем снова сидела я. Они спали ночью еще меньше, чем я, так что в дороге немного вздремнули. Назад ехать пришлось медленнее, потому что движение на трассе стало значительно оживленнее, а в городах и вовсе приходилось притормаживать, столько там кишело народа. Пару раз я ловила себя на том, что с досадой бью кулаком по рулю.

Незадолго до полудня я остановила грузовик перед желтым зданием на главной улице Кампина-Вьеха. Там ждали Карлос Монтеро и его более старшее и тощее издание, Его Светлость, господин мэр. Они сели на заднее сиденье, а Стив, уступая им место, перелез в кузов. Впереди поехали два полицейских на мотоциклах – ровно половина городских сил полиции. Я вырулила с обочины на середину дороги и вновь понеслась по шоссе вперед, к грунтовой дороге, что вела на раскопки. Завидев столбы пыли, возвещавшие о нашем прибытии, Хильда, Трейси и Ральф уже ждали нас.

Не успел грузовик остановиться, как Стив свесился из кузова с криком:

– Давайте скорее!

Ральф с Хильдой буквально несколько минут назад рассказали студентам о происходящем, так что теперь там царил форменный бедлам. Трое студентов – Сьюзен, Джордж и Роберт – вместе с парой перуанских рабочих запрыгнули в кузов к Стиву, и вся кавалькада снова пустилась в путь. Рикардо сидел впереди рядом со мной, Трейси – сзади, вместе с Монтеро (оставалось лишь надеяться, что мэр не такой бабник, как его брат). Отъезжая, я слышала, как Хильда с Ральфом начали торопить студентов, чтобы те побыстрее засыпали разрытый участок землей.

Грузовик и полицейский эскорт снова выехали на шоссе и двинулись на север, но примерно через милю свернули на ухабистый проселок, который в моем понимании и дорогой-то назвать было нельзя, разве что еле заметной тропкой. Болтаясь на ухабах, я сосредоточилась лишь на том, чтобы удержаться на дороге. Впереди показались колючие кущи algorrobal. Мы объехали их справа и на другой стороне рощицы остановились. Полицейские включили мигалки, так что зрелище вышло впечатляющее. А в следующую секунду все – за исключением Карлоса и Сэсара, которые чуть приотстали, – уже выскочили из грузовика и понеслись к холму, на первый взгляд ничем особым не примечательному.

Никогда не забуду две вещи: выражение на лице Роландо Гэрра и мой первый взгляд на Серро де лас Руинас.

Увидев орду с громкими криками несущихся к нему психов, Гэрра потянулся к ружью, однако полицейские, выхватив револьверы, завопили, чтобы он поднял руки вверх. Стив с Рикардо уже подлетели к бедняге и сунули ему в нос credential. Полицейские в два счета обыскали грузовик и маленький навесик Гэрры, осмотрели и стену, но ничего не нашли. Ни горы похищенных древностей, ничего подозрительного, лишь груда кирпичей, мастерок и старая куртка.

На пару секунд я решила, что мы ошиблись и зря перепугали ни в чем не повинного трудягу-крестьянина, пытающегося защитить свой небольшой участок земли. Но в следующее мгновение поймала яростный ненавидящий взгляд Гэрры. Через миг этот взгляд сменился коварной улыбкой. Да, этот человек явно был в чем-то виновен и знал свою вину.

Однако никаких причин арестовывать его не нашлось. Полиция заявила ему, что археологи имеют полное право вести здесь раскопки, а самому ему придется выкатываться на все четыре стороны. Гэрра подавленно собрал свои инструменты, взял ружье и, не оборачиваясь, укатил на видавшем виды стареньком грузовичке.

Мы же, вконец истощенные ожиданием, нервным предвкушением и выбросом адреналина, огляделись по сторонам.

– Боже правый! – выдохнул Рамос.

Справа от нас поднимался голый холм, лишь маленький кустик упрямо цеплялся за жизнь на каменистом склоне. Я прикрыла глаза ладонью, силясь рассмотреть плоскую неровную вершину. Она была прорезана глубокими трещинами и разломами – должно быть, некогда эти трещины промыла вода.

Перед холмом виднелся большой плоский участок, весь испещренный непонятными углублениями, напомнившими лунные кратеры. На песке, освещенные беспощадными лучами жаркого солнца, валялись черные и терракотовые глиняные черепки и, что уж совсем невероятно, обломки костей. На краю одного кратера одиноко валялась коса. Черные волосы поблекли и порыжели.

– Что это? – ахнула я.

–  Huaqueros, – ответил Стив. – Они здесь порылись. Отсюда и впадины – места, где уже копали. Одни совсем старые, другие поновее. Грабители ищут по большей части только металлические предметы, а кости и керамику просто выбрасывают.

– Какое неуважение к мертвым! – воскликнула я.

Стив кивнул.

– Аназаси в Штатах назвал расхитителей гробниц грабителями мертвых. Подходящее название, правда? А что до неуважения к мертвым, вы тоже не совсем правы, – заметил он, нагибаясь и поднимая пару невыкуренных сигарет. – Видите, это они оставили. Честно-честно, – добавил он, почувствовав мой скептицизм. – Huaquerosчасто оставляют подобные приношения, чтобы их не настигло проклятие мертвых.

Я почему-то все не могла отвести взгляда от валявшейся на земле косы. Она казалась такой заброшенной, жалкой, несчастной. Стив поглядел на меня.

– В земле человеческие волосы могут пролежать в полной сохранности много тысяч лет, – только и сказал он.

Но их покой не должны, не должны были так грубо тревожить! Сама не знаю почему, но эта коса взволновала меня куда сильнее, чем предостережение Инес.

Cuidado a la arbolada!Хочешь выжить – остерегайся лесов. Я медленно повернула голову влево. Там начиналась небольшая рощица колючих рожковых деревьев, algorrobal. Это и есть те самые леса? Не глупи, строго велела я себе.

– Вам не кажется, что мы опоздали? – спросила Трейси, нагибаясь и поднимая обломок кости. Звук ее голоса вернул меня к реальности. – Не думаете, что они уже нашли и расхитили гробницу?

– Не знаю, – отозвался Стив, прикрывая глаза ладонью и осматривая холм. – Да, это уака. Они рыли поверху, почти снесли всю верхушку. Сами видите ямы. Но если они что-то нашли и вынесли, то зачем Гэрра строил стену? Давайте-ка оглядимся получше. Может, сделать пару пробных раскопов у подножия уаки?

– По-вашему, этот холм – уака? – изумилась я.

– Точно, – кивнул Стив. – Для вас он выглядит самым обычным холмом. Но помните, в этих краях все строили из необожженного кирпича – то есть из глины, а не из камня. Так что здесь некогда стояло здание пирамидальной формы. Эти борозды на склонах проделаны сильными ливневыми дождями – скорее всего, во время всех Эль-Ниньо прошлых столетий. Такие потоки и камень пробьют, не то что кирпич-сырец. Глядите, а вон еще маленькие холмики, там и там.

Я поглядела, куда он указывал. И в самом деле, поодаль от большой уакивиднелся такой же холмик поменьше, а чуть подальше – еще два.

– Ладно, давайте сейчас оглядимся получше, – крикнул Стив группе. – А завтра спозаранку начнем работы.

Мы едва успели разойтись, как произошла первая из целой цепи мелких случайностей. Трейси пронзительно вскрикнула и запрыгала на одной ноге. Мы все бросились к ней на помощь и быстро выяснили, что случилось. Она наступила на конец сухого тернового сука, а второй конец ударил ее по ноге, и острый шип, проткнув носок, вонзился в ногу как раз над краем ботинка, чуть выше лодыжки. Трейси было очень больно. Мы со Стивом по очереди пытались вытащить шип, но он засел глубоко и у нас ничего не получилось.

Мы отвезли ее к врачу в Кампина-Вьеха. Пришлось обезболить ногу заморозкой и вырезать шип. Трейси вышла от врача прихрамывая, с большой повязкой на ноге и бледная как мел.

– Эти колючки – гнусная вещь, – сказал доктор. – Старайтесь побольше держать ногу вверх, а если отек и краснота распространятся выше этого места, – он показал границу в нескольких дюймах выше по ноге, – непременно привозите ее снова. Мне пришлось сделать пару стежков, так что пусть она приедет дней через десять снять швы.

– Простите, – с легкой гримаской сказала Трейси. – Не стоило мне поднимать столько шума из-за какой-то колючки.

Однако к десяти часам вечера у нее поднялась температура, нога сильно распухла и покраснела. Я отнесла больной поднос с ужином, но есть она не смогла. Ночью, во сне, она несколько раз стонала и звала то мать, то Стива. Я прибежала на голос и, увидев, в каком она состоянии, принесла свечу к ней в спальню и села около постели. Часа в три в комнату постучал Стив.

– Я увидел свет, – прошептал он. – Как она?

– Вся горит и, кажется, ей снятся кошмары. Утром надо будет первым делом везти ее к врачу.

– Попробуйте, может, вам удастся заставить ее принять пару таблеток, – Стив дал мне пузырек с антибиотиками.

Я разбудила Трейси и сумела заставить ее проглотить таблетки, а заодно еще и аспирин, чтобы сбить температуру.

Я просидела с ней еще довольно долго, надеясь, что она заснет, но, увы, Трейси все также металась в лихорадочном забытьи. Для чтения было слишком темно, так что я развлекалась тем, что разглядывала комнату, битком забитую вещицами из родного дома девушки. Повсюду виднелись фотографии: любимая машина Трейси с опушенным верхом, сама Трейси машет из-за руля рукой; Трейси, очень красивая, с милым молодым человеком, тем самым Джейми; собака в шутливо нахлобученном колпаке Санта-Клауса; семейный портрете Трейси, каким-то парнишкой – должно быть, ее братом, – снова с собакой и симпатичной четой, ее матерью и отчимом. Трейси называла их Тэдом и Мэри-Энн, однако во сне снова перешла на «мама». Все четверо стояли у парадного входа элегантного двухэтажного дома из красного кирпича с колоннами. Была там и фотография, на которой Трейси с матерью и братом стояли на возвышении под плакатом «Спасем наши музеи, спасем наше общество», а отец на заднем плане передавал кому-то чек.

Такие семьи – столпы общества, решила я. Хотя, конечно, я не так уж много о них и знала. Для милой доверительной болтовни по душам, как водится между подружками в колледже, я была, пожалуй, уже старовата и, хотя мы с Трейси отлично ладили, не поощряла ее откровенничать со мной еще и потому, что в образе Ребекки не могла ответить ей подобной же откровенностью. Интересно, не приходило ли ей в голову, что я не привезла с собой ни единой фотографии, а если приходило, то не казалось ли странным?

На следующее утро Трейси лучше не стало, и Стив попросил меня оставаться на гасиенде, чтобы за ней приглядывать. Правда, я, как обычно, свозила Инес на рынок за продуктами. Когда я рассказала ей о состоянии Трейси, она настояла на том, чтобы отправиться в ту часть рынка, на которой я никогда доселе не была и которая известна была местным как вотчина знахарей и колдуний. Там было заметно темнее, чем в остальных частях рынка, и стоял сильный, хотя и не то чтобы неприятный, запах трав. Со стоек свисали большие пучки сухих растений, а на прилавках лежали груды свежих – одни, маленькие, похожие на ромашки цветочки, я узнала, другие видела в первый раз. Стояли там и флаконы с различными корешками и листьями в какой-то жидкости, предлагались на продажу и всевозможные талисманы. Инес остановилась перед одним из прилавков, где никакого продавца и в помине не наблюдалось. Однако в ту же секунду из темных глубин вынырнул маленький сморщенный и необыкновенно дряхлый старичок. Инес объяснила суть проблемы, и он намешал в пакет разных сухих трав и вручил их Инес с подробнейшими инструкциями.

Когда мы вернулись, Трейси было все так же плохо, а опухоль подобралась в опасную близость к отмеченной доктором черте, после которой надо было срочно ехать в город. К этому времени настала пора снова поить ее антибиотиками, но я понимала, что на то, чтобы они подействовали, требуется время, и начала уже не на шутку беспокоиться. Инес осторожно отмерила некую часть смеси, заварила чай и напоила им больную. Через двадцать минут Трейси заснула глубоким сном.

– Теперь все будет хорошо, – сказала Инес.

И все действительно было хорошо. Вечером, во время ужина, в столовой вдруг появилась Трейси.

– Умираю от голода, – к общему восторгу сообщила она.

– Чудесная штука этот пенициллин! – воскликнул Стив, но я-то знала, в чем дело. Пожалуй, в случае необходимости я бы скорее доверилась Инес, чем антибиотикам.

На следующий день жизнь более или менее вернулась к норме. Рикардо Рамос уехал в Трухильо, но обещал снова приехать через несколько дней. Трейси с Ральфом работали в лаборатории, а я отправилась на раскопки в algorrobal. Пока что команда провела несколько пробных раскопок у подножия пирамиды, но не обнаружила ничего, стоящего более развернутых работ, а потому переместилась на саму уаку, то есть на холм. Я услышала крик и, прикрыв глаза ладонью от солнца, увидела Стива, черную тень на вершине холма, в сорока или пятидесяти футах над землей. Он махал мне рукой.

– Идите сюда!

Я вскарабкалась по склону. Наверху тоже все свидетельствовало о нашествии мародеров. Поверхность холма испещряли глубокие ямы, иные совсем свежие.

– Приходится признать, что кто-то уже побывал здесь до нас, – горестно заметила я, поднимая осколок горшка, даже на мой несведущий взгляд разбитого совсем недавно. – Значит ли это, что мы опоздали?

– Вовсе не обязательно, – покачал головой Стив. – Индейцы мочика строили пирамиды ступенями, этаж за этажом. Даже если huaquerosнашли и обчистили гробницу на самом верху, это вовсе не значит, что ниже не обнаружатся более ранние захоронения. Начинаем раскопки здесь, – он показал на место, где тут же закипела работа. – Хосе, – обратился он к одному из рабочих, – передвинь-ка эту кучу земли подальше, не то еще чего доброго рухнет. И вы все, – он чуть повысил голос, – помните: ищем mancha.

–  Mancha? – непонимающе переспросила я. – Какое еще пятно мы ищем?

– Судя по тому, что можно понять из рисунков мочика, и судя по опыту предыдущих раскопок, можно сделать вывод, что индейцы хоронили своих мертвых вполне определенным образом. Способ захоронения слегка варьировался в зависимости от ранга покойника, но всегда делали так: рыли отвесную шахту, а чуть в стороне от нее – саму погребальную камеру. На вазах мочика изображено, как тело опускают в шахту и заносят вбок, в гробницу. После того, как тело – или, зачастую, тела – укладывали в место последнего упокоения, шахту заваливали. Однако ее местоположение можно определить, потому что почва в ней слегка отличается от окружающей. Иными словами, получается mancha или пятно. Вот мы и ищем это самое mancha, которое, если повезет, должно вывести к шахте, а вслед за тем и к самой гробнице.

– Похоже, очень многое о жизни мочика мы узнаем именно из рисунков, – заметила я.

– Ну, так ведь письменности у них не было и оставить нам тексты с описанием ритуалов они не могли. Но, думаю, их искусство, как те сцены и ритуалы на керамике и настенных росписях в найденных уаках, – необыкновенно яркое и живое свидетельство тех времен. – Он вдруг усмехнулся. – Сам не знаю, почему, – ведь доказательств этому нет ни малейших – предчувствую, что нам повезет на этом месте! А теперь мне пора вернуться к работе.

Я стояла на вершине пирамиды, обозревая окрестности: колючую чашу algorrobal, мрачную и черную, хранящую свои темные тайны под завесой раскидистых ветвей. Если прищуриться и прикрыть глаза от солнца, за лесом можно было разглядеть полосу дюн, а еще дальше поблескивало море. С другой стороны тянулась серебристая нитка Панамериканской магистрали, а на ведущем к раскопкам проселке поднимал клубы пыли маленький караван из мотоциклов и пары грузовичков.

– Стив! – окликнула я. – Кажется, у нас гости!

Стив посмотрел в ту сторону.

– Тревога! – завопил он вниз, Хильде.

Кавалькада была уже на подъезде. Остановившись так, чтобы блокировать нам пути к отступлению, кучка campesinos, среди которых я заметила Роландо Гэрру, двинулась к Хильде, угрожающе размахивая мотыгами и топорами.

– Убирайтесь отсюда, или вы покойники! – завопил один из них.

– Сами убирайтесь, а не то вы покойники! – закричал в ответ Стив с вершины холма, схватив короткую лопатку и вскидывая ее на плечо, точно винтовку. Крестьяне уставились на него, но солнце слепило их и, как я несколько минут назад, они видели лишь черный силуэт.

– Я не шучу, – продолжал Стив. – А ну проваливайте!

Пабло у него за спиной схватил вторую лопатку и тоже вскинул на плечо, подражая позе Стива.

На несколько мгновений все словно застыли на месте. Я затаила дыхание. Потом один из громил, самый пожилой и державшийся за спинами остальных, сказал что-то, чего я не расслышала. Крестьяне медленно вернулись к машинам и грузовикам, завели моторы, пару раз угрожающе объехали площадку вокруг и наконец укатили прочь.

– Уф! – Стив опустил лопатку. – А то я тревожился, как бы солнце не спряталось за тучу.

Всех кругом разобрал истерически-нервный смех.

– Гениальная мысль! – восхищенно произнесла я.

– Да, я не только с лица смазлив, – ухмыльнулся он. – А ведь подумать только – как раз перед их прибытием я сетовал, что солнце слишком печет. Но это всего-навсего крикуны, – добавил он. – На самом деле, нечего беспокоиться.

Я хотела ему поверить и потому поверила.

Остаток этого дня и весь следующий день работа продолжалась своим чередом. По словам Пабло, появлялось все более обнадеживающих признаков.

Однако потом произошел очередной несчастный случай. Внезапно раздался громкий треск и лестница, на которую взбирался один из рабочих, Хэсус Силва, чтобы установить камеру, подломилась. Хэсус свалился в одну из ям и остался там лежать, в сознании, но крича от боли. С большим трудом нам удалось вытащить его оттуда. Мы уложили его в кузове грузовика, и я как можно бережнее отвезла его в город. Как оказалось, он вывихнул плечо и сломал три ребра, так что в этом сезоне для него с работой было покончено.

Тогда-то среди перуанских рабочих и поползли слухи о злых духах.

Я слышала, как один из рабочих, Хавьер Франко, втолковывал остальным:

– Это скверное место. Не надо было нам сюда приходить.

– Я не верю в злых духов, – сказал мне Стив, осматривая сломавшуюся под Хэсусом лестницу. – Идите сюда.

Я подошла к нему. Прямо под металлической скобой, крепившей стремянку в открытом состоянии, тянулась большая трещина.

– Так она оказалась бракованной? – спросила я. – Какой ужас. Мне так стыдно. Ведь я сама купила эту лестницу и вроде бы так внимательно ее осмотрела. Должно быть, не заметила трещины.

– Поглядите получше, – коротко отозвался Стив, и через несколько секунд я поняла, что он имеет в виду. Трещина шла прямо и ровно, без надломов или изгибов. Дерево даже совсем не расщепилось, разве что на самом конце. Такое впечатление, будто его кто-то очень аккуратно подпилил, причем почти на всю толщину палки.

– Гэрра?

– Он так и просится в подозреваемые номер один, верно? – согласился Стив. – Пожалуй, поговорю-ка я с мэром и попрошу его побеседовать по душам с нашим другом Роландо.

Однако после этого всевозможные несчастья так и посыпались, как из рога изобилия. Эрнесто Санто, еще один рабочий, работая с решетом, порезал руку до кости, так что пришлось наложить швы. Сам Хавьер, тот самый тип, который утверждал, будто место проклято, оступился и свалился со склона, сильно ободрав ногу.

Лично я считала, что все дело в массовой истерии, вызванной верой в злых духов, однако эффект на группу это произвело поразительный. Рабочие были в ужасе. Тогда Стив нанял Томаса Кардосо, брата Инес, местного chaman, шамана, чтобы тот помог защитить холм от злых духов. Это подействовало, и рабочие все-таки остались.

В противовес всем этим драмам и несчастным случаям сами раскопки продвигались удивительно хорошо. Через неделю работы громкий восторженный вопль заставил всех сбежаться на вершину холма. Даже Хильда, обычно руководившая работами снизу, морщась от боли, взобралась по склону с максимальной для себя скоростью. И не напрасно! На земле отчетливо выделялся круг другого цвета.

–  Mancha! – вскричал Пабло.

– Ты прав! – согласился Стив, как следует осмотрев пятно. – Начинаем рыть прямо здесь!

Я думала, что все бросятся усиленно копать шахту, однако в археологии действуют иначе. Землю удаляли слой за слоем, дюйм за дюймом, аккуратно записывая и документируя каждый шаг. Снятую почву, как всегда, пропускали через сито, которое теперь установили прямо на вершине холма.

Когда я не сдержалась и выразила Хильде свое нетерпение, она ответила:

– Как видите, археология по сути своей деструктивна. После нашей работы уака, стоявшая здесь на протяжении многих веков, будет бесповоротно уничтожена. Ее уже никто не сможет воссоздать в прежнем виде. Поэтому с самого начала все надо делать правильно, не то все археологические труды пойдут насмарку.

Я понимала, что она имеет в виду. Мы уже срыли большой пласт земли по склону от холма и все сильнее вгрызались вглубь, сверху вниз.

– Безопасность приобретает наиважнейшее значение, – продолжала она, – особенно когда работаешь на склоне. Необходимо убирать всю срытую землю подальше, чтобы она не обрушилась на рабочих. В таких условиях обвалы превращаются в настоящую проблему, почва может осесть в любой момент. Поэтому нужно как следует укреплять стены подкопа.

Я понадеялась, что рабочие не слышали ее слов – только этого недоставало, чтобы они окончательно разбежались.

Хорошо еще, что за все это время, во всяком случае днем, Роландо Гэрра со своими приспешниками, многие из которых, как поговаривали рабочие, доводились ему родней, больше не объявлялся на раскопках. Однако каждое утро мы находили все новые и новые следы его присутствия. Однажды это была свиная голова на воткнутой в землю палке, в другой раз – череп и кости, намалеванные на стенке навеса. После обнаружения manchaСтив нанял Гонзало Фернандеса, брата одного из рабочих, сторожить раскопки по ночам. Он рассудил, что приезд Лафорета должен вызвать всплеск мародерской деятельности местных крестьян. Гонзало стал ночевать в маленькой хижине на холме, и на несколько дней запугивания прекратились.

Но мы ни на секунду не думали, что Гэрра сдался.

А затем, одним прекрасным утром, произошло ужасное несчастье. Когда мы приехали на раскопки, стало ясно: ночью там кто-то побывал. Нарушитель явился не по дороге, а со стороны коммуны – перелез через стену. На песке в нескольких ярдах от склона валялись шляпа и куртка. Кто-то копал уакус другой стороны от места, где работали мы. Фернандес, охранявший подступы со стороны проселка, ничего не слышал. Часть земли, вырытой из нашего раскопа, обрушилась вниз со склона. Стив спустился вниз, осмотреть причиненный ущерб, а мы остались заглядывать вниз через край. Внезапно Стив рухнул на колени и принялся голыми руками рыть землю, призывая подмогу с лопатами. Они как можно быстрее расчистили завал, но было уже поздно. Роландо Гэрра лежал без сознания под толщей песка, еще сжимая в руках маленькую медную статуэтку воина мочика. Он умер в больнице в тот же день, жертва собственной алчности.