Текст книги "Записи бесед "мудростью освещающего" наставника Чань Линь-Цзи из области Чжэнь"
Автор книги: Линь Цзи
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 10 страниц)
§ 106
Наставник услышал, как поучал Дэ-шань второй[1]:
– И тот, кто может сказать, получает тридцать палок; и тот, кто не может сказать, тоже получает тридцать палок.
Наставник велел Лэ-пу пойти спросить:
– Почему получает тридцать палок тот, кто может сказать? И подожди, пока он тебя ударит, тогда выхвати [у него] палку и поддай [ему][2] да посмотри, как он будет реагировать.
[Лэ]-пу пришел туда и спросил, как было велено. Дэ-шань побил его.
[Лэ]-пу выхватил у него палку и поддал ему.
Дэ-шань вернулся к себе в обитель.
[Лэ]-пу возвратился и доложил обо всем Наставнику.
Наставник сказал:
– Я с давних пор с подозрением относился к этому молодцу. А ты-то понимаешь Дэ-шаня?
[Лэ]-пу заколебался. Наставник ударил его.
Примечания
[1] Дэ-шань второй (ди эрдай Дэ-шань, вернее было бы – «Дэ-шань второго поколения») – так прозвали некоего Сюань-цзяня (782–865), проживавшего в горах Дэшань, современника Линь-цзи и его соперника на юге. «Вторым» его называли потому, что «первым» считался основатель общины в горах Дэшань некий Цзун-инь (709–798). Дэ-шань второй был известен своим «умением» пользоваться палкой: палка Дэ-шаня часто упоминается вместе с линьцзиевым выкриком кхэ.
[2] Поддай ему (сун исун). – В словарях не зафиксировано такое значение глагола сун «посылать», однако оно с совершенной очевидностью вытекает из контекста (см. также § 127); вероятно, это один из танских вульгаризмов.
§ 107
Однажды Ван чанши навестил Наставника. Когда он оказался с Наставником перед Залом сангхи, он спросил:
– Монахи этого Зала читают сутры?
Наставник отвечал:
– Они не читают сутр.
Чанши спросил:
– Тогда они, [вероятно], занимаются медитацией?
Наставник отвечал:
– Они не занимаются медитацией.
Чанши сказал:
– И сутр они не читают, и медитацией они не занимаются. Что же они, в конце концов, делают?
Наставник отвечал:
– Ничего, кроме того, что обучаются быть Буддами и Патриархами.
Чанши сказал:
– Золотые опилки хоть и драгоценны, но, попав в глаз, становятся бельмом[1]. Что ты об этом думаешь?
Наставник отвечал:
– А я-то считал тебя простачком!
Примечания
[1] Золотые опилки хоть и драгоценны, но, попав в глаз, становятся бельмом (Цзинь се суй гуй ло янь чэн и). – Широко распространенное во времена Линь-цзи изречение. Смысл его в том, что устное произнесение чаньских текстов и упражнений очень ценно (как золото), но будучи прочитаны по книге («попав в глаза»), они становятся помехой для постижения истины (как «бельмо»).
§ 108
Наставник спросил Син-шаня:[1]
– Что означают «земля под открытым небом и белый бык»?[2]
Шань отвечал:
– Хун-хун[3].
Наставник спросил:
– Ты немой, что ли?
[Син]-шань спросил:
– А вы, почтеннейший, что об этом думаете?
Наставник отвечал:
– Такая скотина!
Примечания
[1] Син-шань – некий Цзянь-хун, живший в горах Синшань (окрестности совр. Пекина).
[2] Земля под открытым небом и белый бык (лу ди бай ню) – намек на притчу о горящем доме из «Лотосовой сутры», рассказывающую, как некий хозяин с помощью разных посулов выводит своих детей из объятого пламенем дома. Дети усаживаются на голую землю («земля под открытым небом» символизирует спасение от огня или освобождение) и ждут повозку, запряженную белым быком (последний символизирует Большую Колесницу).
[3] Хун-хун – звукоподражание невнятному ответу, что-то вроде нашего «му».
§ 109
Наставник спросил Лэ-пу:
– Издавна одни люди прибегали к палке, а другие к [возгласу] кхэ. Которые же ближе [к истине]?
[Лэ]-пу отвечал:
Ни одни, ни другие не стали ближе [к истине].
Наставник спросил:
– А как, по-твоему, стать ближе?
[Лэ]-пу произнес кхэ. Тогда Наставник ударил его.
§ 110
Наставник, видя, что подходит монах, простер к нему руки. Монах ничего не сказал.
Наставник спросил:
– Тебе понятно?
Монах отвечал:
– Нет, не понятно.
Наставник сказал:
– Хунь-лунь непробиваем. Даю тебе две медные монеты[1].
Примечания
[1] Хунь-лунь непробиваем. Даю тебе две медные монеты (Хунь-лунь бо букай юй жу лян вэнь цянь). – Выражение трактуется неоднозначно. Хунь-лунь – это и название горной цепи на крайнем западе Китая, и обозначение неорганизованного хаоса. «Непробиваемым» может быть и то и другое. «Две медные монеты» Наставник мог дать бестолковому монаху, чтобы тот шел себе дальше. Демьевиль же считает, что две руки, простертые к монаху, и две монеты – это намек на дуализм.
§ 111
Да-цзюе[1] пришел навестить [Линь-цзи]. Наставник поднял свою мухогонку. Да-цзюе разостлал свою подстилку[2]. Наставник бросил свою мухогонку. Да-цзюе собрал свою подстилку и вошел в Зал сангхи.
Все монахи сказали:
– Не земляком ли приходится Наставнику этот монах: он не поклонился и при этом не удостоился палки?
Услышав такое, Наставник послал за [Да]-цзюе. Когда [Да]-цзюе вышел, Наставник сказал:
– Все говорят, что ты еще не приветствовал Почтенного.
– Как поживаете? – спросил [Да]-цзюе и присоединился к монахам.
Примечания
[1] Да-цзюе. – Прозвище свое («Великое просветление») он получил по названию монастыря, в котором находился. Про Да-цзюе известно, что он был учеником либо Хуан-бо, либо Линь-цзи.
[2] Разостлал свою подстилку (Шоу цзоцзюй). – Подстилку расстилали, чтобы приветствовать старшего по положению; такую подстилку или коврик монах всегда имел при себе, используя ее также для сидения и сна.
§ 112
Странствуя, Чжао-чжоу[1] навестил Наставника. Встреча произошла, когда Наставник мыл ноги.
[Чжао]-чжоу тогда спросил:
– В чем смысл того, что Патриарх пришел с Запада?
Наставник отвечал:
– Получилось так, что я как раз сейчас мою ноги.
[Чжао]-чжоу подошел ближе и навострил уши.
Наставник сказал:
– Вот хочу выплеснуть еще один ушат грязной воды.
Тут [Чжао]-чжоу ушел.
Примечания
[1] Чжао-чжоу – настоятель храма Гуань-инь в области Чжаочжоу пров. Хэбэй. Воспринял Дхарму Ма-цзу в третьем поколении. Чжао – один из наиболее знаменитых современников Линь-цзи.
§ 113
Некий старейшина общины Дин[1], придя навестить [Линь-цзи], спросил:
– В чем состоит основной смысл Дхармы Будды?
Наставник спустился со своего веревочного сиденья[2], схватил [Дина], шлепнул его, а потом отшвырнул.
Дин долго стоял [в ожидании]. Рядом находившийся монах спросил:
– Старейшина Дин, почему ты не кланяешься?
Только тогда Дин поклонился и вдруг испытал великое озарение.
Примечания
[1] Старейшина общины Дин (дин шанцзо). – Кроме того, что Дин был учеником Линь-цзи, больше никаких сведений о нем нет.
[2] Веревочное сиденье (шэн чуан). – Имеется в виду стул. Стулья с веревочными сиденьями пришли в Китай из Индии. Во времена Линь-цзи уже сидели свесив ноги, а не по-турецки.
§ 114
Ма-юй, придя навестить [Линь-цзи], разостлал подстилку и спросил:
– Который из двенадцати ликов Гуань-инь является истинным?
Спустившись с веревочного сиденья, Наставник одной рукой схватил подстилку, а другой стащил с нее Ма-юя и спросил:
– Куда ушла двенадцатиликая Гуань-инь?
Ма-юй увернулся, пытаясь занять веревочное сиденье.
Наставник потрогал свою палку, намереваясь ударить [Ма-юя]. Ма-юй отобрал ее и, сцепившись друг с другом, они вошли в обитель старейшины.
§ 115[1]
Наставник спросил монаха:
– Иногда [возглас] кхэ подобен драгоценному мечу Алмазного правителя[2]; иногда кхэ подобен златошерстому льву на корточках[3], [поджидающему добычу]; иногда кхэ подобен удочке для ловли [рыбы] среди трав и [водорослей] [4]; иногда кхэ функционирует не как кхэ[5]. Как ты это понимаешь?
Монах колебался.
Наставник произнес кхэ.
Примечания
[1] Параграф посвящен четырем линьцзиевым кхэ.
[2] Кхэ подобен драгоценному мечу Алмазного правителя (кхэ жу цзиньган ван бао цзянь). – Такое кхэ твердостью своей способно разрушить, разрубить все пути.
[3] Кхэ подобен златошерстому льву на корточках (кхэ жу цзюй ди цзинь мао шицза). – В этом случае возглас кхэ выражает силу и власть, внушающие благоговение и страх; это «коварное», с затаенным замыслом, провоцирующее кхэ.
[4] Кхэ подобен удочке для ловли [рыбы] среди трав (кхэ жу тань гань ин цао). – Это распознавательное, испытательное кхэ, цель которого повести ученика за собой.
[5] Кхэ функционирует не как «кхэ» (кхэ буцзо и кхэ юн). – Очевидно, это «вершина» действенности возгласа, когда как бы преодолен дуализм.
§ 116
Наставник спросил монахиню:
– Благополучно добралась или неблагополучно?[1]
Монахиня произнесла кхэ.
Наставник потрогал палку и сказал:
– Продолжай говорить, продолжай говорить!
Монахиня снова произнесла кхэ.
Тогда Наставник ударил ее.
Примечания
[1] Благополучно добралась или неблагополучно? (Шань лай э лай?). – Первой частью вопроса Будда приветствовал приходивших к нему монахов и монахинь. Добавив вторую часть, Линь-цзи создал перед монахиней дуалистическую ситуацию. Кхэ в ее ответе показывает, что она не различает хорошего и плохого. Поэтому Наставник берется за палку, но не ударяет, ожидая, что монахиня выхватит у него палку и ударит за его вопрос. Но она вместо этого повторяет кхэ.
§ 117
Лун-я[1] спросил [Линь-цзи]:
– В чем смысл того, что Наставник-Патриарх пришел с Запада?
Наставник сказал:
– Передай-ка мне доску чань[2]!
[Лун]-я передал Наставнику доску чань. Наставник схватил ее и ударил [Лун-я]. [Лун]-я сказал:
– Ударить-то пусть ты ударил. Но [в ударе] тем не менее, нет ничего о смысле [прихода с Запада] Наставника-Патриарха.
Затем [Лун]-я отправился к Цуй-вэю[3] и спросил:
– В чем смысл того, что Патриарх-Наставник пришел с Запада?
[Цуй]-вэй сказал:
– Дай-ка мне тростниковый коврик!
[Лун]-я подал Цуй-вэю тростниковый коврик.
Цуй-вэй схватил тростниковый коврик и ударил [им Лун-я].
[Лун]-я сказал:
– Ударить-то пусть ты ударил. Но [в ударе] тем не менее, нет ничего о смысле [прихода с Запада] Наставника-Патриарха.
После того как [Лун]-я стал настоятелем монастыря, в его жилище явился какой-то монах и попросил наставлений, сказав:
– Во время ваших странствий, вы, почтеннейший, посетили двух уважаемых старцев. Прониклись вы ими или нет?
Примечания
[1] Лун-я – чаньский Наставник Чжэн-кун (835–923), младший современник Линь-цзи. Прозвище получил по названию гор, где находился монастырь, в котором он жил (совр. пров. Хунань). Лун-я известен также своими поэтическими произведениями на буддийские мотивы.
[2] Доска чань (чань бань) – деревянное приспособление, привязанное к стулу с веревочным сиденьем: могло служить спинкой, на которую опирался Наставник в случае усталости во время медитации.
[3] Цуй-вэй – жил в 739–824 гг. в храме, расположенном в горах неподалеку от Чанъани. Подробности его жизни неизвестны.
§ 118
У Цзин-шаня собралось пятьсот монахов, но мало кто просил наставлений. Хуан-бо, повелев Наставнику [Линь-цзи] идти к Цзин-шаню, потом спросил его:
– Когда явишься туда, как будешь себя вести?
Наставник отвечал:
– Когда я приду туда, я найду, как поступить.
Придя к Цзин-шаню, Наставник в дорожном платье поднялся в Зал Дхармы, чтобы повидаться с Цзин-шанем. Как только Цзин-шань поднял голову, Наставник произнес кхэ. Цзин-шань только намеревался открыть рот, как Наставник взмахнул рукавами одежды и пошел.
Вскоре какой-то монах спросил Цзин-шаня:
– За какие слова этот только что приходивший монах выкрикнул на Почтеннейшего кхэ?
Цзин-шань отвечал:
– Этот монах приходил из общины Хуан-бо. Ты хочешь [что-то] узнать? Спроси его об этом сам.
Из пятисот монахов Цзин-шаня большая часть [монахов] разошлись.
Примечания
[1] Цзиншань. – Так назывался храм, расположенный в округе Ханчжоу пров. Чжэцзян (в сунский период он превратился в крупный центр чань-буддизма линьцзиевой ветви). В тексте речь идет о настоятеле храма, которого именуют по названию храма. Кто конкретно скрывается за этим прозвищем, т. е. кто был настоятелем храма во времена Линь-цзи, – неизвестно.
§ 119
Однажды Пу-хуа, бродя по улицам, подходил к людям и просил у них халат. Все ему предлагали, но он все отвергал.
Наставник просил настоятеля монастыря купить гроб. Когда Пу-хуа вернулся, Наставник сказал:
– Я достал тебе халат!
Тогда Пу-хуа двинулся, взвалив [гроб] себе на плечи. Он кружил по улицам, выкрикивая:
– А Линь-цзи добыл мне халат! Я направляюсь к Восточным воротам, чтобы, переместившись, трансформироваться![1]
Горожане, расталкивая друг друга, устремлялись посмотреть на это зрелище.
Пу-хуа сказал:
– Сегодня я еще не успею. А вот завтра я отправлюсь к Южным воротам и, переместившись, трансформируюсь!
Такое происходило в течение трех дней, и люди перестали ему верить. На четвертый день никто не пошел вслед за ним смотреть.
Пу-хуа в одиночестве вышел за городскую стену, сам забрался в гроб и попросил прохожего заколотить его.
Немедленно это стало известно всему городу. Горожане, опережая друг друга, кинулись вскрывать гроб. Тогда они обнаружили, что тело целиком исчезло[2]. Лишь звук его (Пу-хуа) колокольчика был слышен из пустоты: он был едва различим и потом исчез.
Примечания
[1] Переместившись, трансформироваться (цяньхуа цюй). – Даосское выражение, применяется для обозначения смерти.
[2] Тело целиком исчезло (цюань шэнь то-цюй) – т. е. совеем ничего не осталось, в отличие, например, от змеи, после исчезновения которой остается ее кожа. То в этом сочетании передает идею освобождения от уз.
Записи о поступках
§ 120
Вначале Линь-цзи[1] был в монашеской общине Хуан-бо; в поведении своем был прост и прям. Главный монах отозвался тогда [о нем] с похвалой:
– Хотя он и новичок, он отличается от всех прочих монахов.
Затем главный монах спросил:
– Сколько времени ты здесь провел, старейшина?
Линь-цзи отвечал:
– Три года.
Главный монах спросил:
– Обращался ли ты когда-нибудь с вопросами и за наставлениями?
Линь-цзи отвечал:
– Никогда не обращался ни с вопросами, ни за наставлениями, я не знаю, о чем спрашивать.
Главный монах сказал:
– Почему бы тебе не спросить у монаха-главы монастыря, в чем состоит главный смысл Дхармы Будды?
После этого Линь-цзи пошел спрашивать. Но не успел он и слова вымолвить, как Хуан-бо ударил его.
Когда Линь-цзи вернулся, главный монах спросил его:
– Ну как?
Линь-цзи отвечал:
– Не успел я и слова вымолвить, как монах-глава ударил меня. Но я не понял [за что].
Главный монах сказал: – Остается только пойти и спросить еще раз.
И Линь-цзи снова пошел спрашивать; Хуан-бо снова ударил его. Так он трижды ходил спрашивать, и трижды был избит.
Вернувшись, Линь-цзи сказал главному монаху:
– К счастью, я удостоился твоей милости, будучи послан с вопросами к монаху-главе. Я трижды спрашивал и трижды был избит. Я огорчен тем, что из-за собственных преград я не могу овладеть столь глубоким смыслом. Однако сегодня я ухожу.
Главный монах сказал:
– Если ты уходишь, ты должен пойти попрощаться с монахом-главой.
Линь-цзи откланялся и скрылся.
Примечания
[1] Начиная с этого параграфа, мы переводим ши, «Наставник» как «Линь-цзи».
§ 121
Главный монах, опередив [Линь-цзи], пошел к монаху-старейшине [Хуан-бо] и сказал:
Тот новичок, который спрашивал тебя, в высокой степени [человек] Дхармы[1]. Если он придет прощаться, [найди] средство и удержи его. В будущем, закалившись, он превратится в большое дерево, оно будет давать тень и прохладу людям всего мира.
Линь-цзи пришел прощаться. Хуан-бо сказал:
– Тебе не следует идти ни к кому, кроме Да-юя, который располагается в низине Гаоаня[2]. Он тебе непременно все растолкует.
Линь-цзи пришел к Да-юю. Да-юй спросил:
– Откуда ты пришел?
Линь-цзи отвечал:
– Я пришел от Хуан-бо.
Да-юй спросил:
– Что тебе сказал Хуан-бо?
Линь-цзи отвечал:
– Я трижды спрашивал его об основном смысле Дхармы Будды и трижды был им избит. А я так и не знаю, допустил я ошибку или нет.
Да-юй воскликнул:
– Хуан-бо – это бабушка[3]. Он для тебя так выложился! А ты еще явился сюда спрашивать, допустил ты ошибку или нет!
При этих словах Линь-цзи посетило великое озарение и он сказал:
– Оказывается, Дхарма Будды у Хуан-бо ничего особенного[4] не представляет.
Да-юй схватил его и закричал:
– Ты, такой-сякой сопляк, писающий под себя, только что спрашивал, допустил ты ошибку или нет, а теперь говоришь, что ничего особенного не представляет у Хуан-бо Дхарма Будды! А какие еще теории ты знаешь? Выкладывай скорее, выкладывай скорее!
Линь-цзи трижды приложил свой кулак к подреберью Да-юя. Да-юй оттолкнул его и сказал:
– Твой Учитель – Хуан-бо, а я здесь ни при чем!
Примечания
[1] [Человек] Дхармы (жу фа) – выражение высшей похвалы.
[2] Низина Гаоаня. – Находится в области Хунчжоу пров. Цзянси.
[3] Бабушка (лаопо). – Имеется в виду доброта и заботливость Наставника; с нашей точки зрения, это вульгаризм.
[4] Ничего особенного (у доцзы) – типично чаньская идиома.
§ 122
Линь-цзи простился с Да-юем и вернулся обратно к Хуан-бо. Хуан-бо, увидев, что он пришел, спросил:
– Этот молодец то приходит, то уходит, до каких пор это будет длиться?
Линь-цзи сказал:
– Это только благодаря твоей «бабушкиной сердечности».
Затем, поклонившись, он стал в ожидании.
Хуан-бо спросил:
– Откуда ты пришел?
Линь-цзи отвечал:
– Вчера я по твоему милостивому наказу посетил Да-юя и вернулся.
Хуан-бо спросил:
– Что сказал Да-юй?
Тут Линь-цзи передал разговор [с Да-юем].
Хуан-бо заметил:
– Как бы удостоиться того, чтобы этот молодец пришел сюда, и тогда всыпать ему порцию!
Линь-цзи сказал:
– О каком «тогда» ты говоришь? Получай немедленно – и вслед за этим немедленно шлепнул [Хуан-бо].
Хуан-бо сказал:
– Этот сумасшедший вернулся, чтобы подергать усы тигра.
Линь-цзи произнес кхэ. Хуан-бо сказал:
– Помощник, уведи этого сумасшедшего, пусть получает наставления в Зале сангхи!
§ 123
Впоследствии Гуй-шань, передавая этот эпизод Ян-шаню, спросил:
– В данном случае Линь-цзи получил помощь от Да-юя или Хуан-бо?
Ян-шань ответил:
– Он не только оседлал голову тигра, но и подержал его за хвост[1].
Примечания
[1] Оседлал голову тигра… подержал его за хвост (ци ху тоу… ба ху вэй). – Смысл изречения в том, что Линь-цзи воспринял все сполна от обоих Учителей; при этом под «головой тигра» подразумевается Да-юй, а под его «хвостом» – Хуан-бо (см.: Entretiens de Lin Tsi. P. 211).
§ 124
Когда Линь-цзи сажал сосны, Хуан-бо спросил:
– Зачем сажать так много деревьев глубоко в горах?
Линь-цзи отвечал:
– Во-первых, чтобы заградить вход в горы, во-вторых, чтобы оставить памятный знак для потомков.
Кончив говорить, он трижды постучал лопатой по земле.
Хуан-бо сказал:
– Пусть будет так. Но ты ведь уже получил от меня тридцать палочных ударов.
Линь-цзи снова три раза постучал лопатой по земле и громко выдохнул.
Хуан-бо сказал:
– Будучи передана тебе, моя школа расцветет [во всем] мире.
§ 125
Спустя некоторое время Гуй-шань передал эти слова Ян-шаню, и тот спросил:
– В этом случае Хуан-бо возлагал надежды на одного Линь-цзи или еще на кого-нибудь?
Ян-шань отвечал:
– Кое на кого еще. Но до этого, почтеннейший, было еще так далеко, что я не хочу об этом говорить.
Гуй-шань сказал:
– Пусть так. И все же мне хотелось бы знать. Ты лишь намекни, чтоб можно было представить.
Ян-шань сказал:
Человек укажет на юг[1], и в государствах У и Юе будут исполняться его распоряжения. Когда они встретились с сильным ветром, они остановились. (?)
[Примечание]: это предсказание касается почтеннейшего по имени Фэн-сюэ («Пещера ветров»).
Примечания
[1] Человек укажет на юг… (и жэнь чжи нань…) и далее до конца параграфа. – Комментаторы предлагают различные толкования этого пассажа; наиболее приемлемым, на мой взгляд, является версия Сасаки (см.: The Recorded Sayings. P. 85–86). Из того, что мною передано как [Примечание] – это шесть знаков, набранных мелким шрифтом, которые с давних пор включались в текст «Линь-цзи лу», – следует, что автор предсказания идентифицирован с Фэн-сюэ Янь-чжао (896–973, заметим, что именно ему принадлежит авторство надписи на ступе Линь-цзи), Четвертым Патриархом линьцзиевой ветви. Предсказание его может быть интерпретировано по-разному. Так, согласно одному варианту, слова «укажет на юг» подразумевают посещение Фэн-сюэ его Учителя Нань-юаня Хуэй-юна, или Хуэй-юна из южного монастыря. Упоминание княжеств У и Юэ связано с тем, что сам Фэн-сюэ был родом из тех древних мест. Выражение «Когда они встретились с сильным ветром…» (юй да фэн…) соотносится со следующей ситуацией: Фэн-сюэ отправился в древний храм под названием Фэнсюэ («Пещера ветров»), что располагался на горе Дафэн («Сильный ветер»); там он обосновался и провел остаток своих дней.
§ 126
Когда Линь-цзи прислуживал Дэ-шаню, [Дэ]-шань [както] сказал:
– Сегодня я устал.
Линь-цзи заметил:
– Что тот старец бормочет, словно во сне?
[Дэ]-шань тогда ударил его. Линь-цзи опрокинул веревочное сиденье. [Дэ]-шань на этом остановился.
