Текст книги "Хэппи Энд (СИ)"

Автор книги: Лилия Хайлис, Александр Зевелев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 11 страниц)

Интересовался твой белозубый, в частности, тем, как они с Марго познакомились. Когда Мишка рассказал про интернет, попросил его включить компьютер и распечатать для следствия их с Марго переписку. (Клар, а ты мои письма сохраняешь или сразу стираешь? Может, сотрем – и ты, и я – от греха подальше?)

Спрашивал, во что Марго была одета на той полянке. Спрашивал, во сколько и в каком составе они с полянки уехали. Если я правильно понял, Мишка ответил, что ему кажется, что уехали они втроем: он, Марго и Кирилл (опять он про Кирилла!), и при этом добавил, что ни в чем не уверен, так как на тот момент был уже "никакой" и все время спал: и до погрузки его священного тела в машину, и по дороге, и при выгрузке по прибытии. Ну, не спал, а как бы полуспал, но в любом случае в памяти мало что осталось – на автопилоте парень работал. Это мне знакомо: наутро фиг потом что вспомнишь и страшно интересно про себя вчерашнего истории слушать.

Клар, у тебя случайно нет каких-нибудь знакомых, ну, скажем, вновь прибывших, которым нужна была бы почти новая кровать совершенно бесплатно? Мишка мне твердо заявил, что покупает новую кровать, а в нынешнюю свою и под дулом пистолета не ляжет. И знаешь, я его не виню...

Все, пора и мне. Глаза просто слипаются. Спокойной ночи.

Клара. 13 июля, четверг, 9-30

Паша, твоё последнее письмо (или, как, ты говоришь, их называют, емеля?) наводит на неприятные размышления.

Про жаркое из консервов лучше промолчу.

Начну с твоих, как ты пишешь, "замечаний" по поводу прав человека распоряжаться своим телом. Тема эта стара, как мир. Или, чтоб не выражаться штампами, как Библия. Не говоря уже о том, что тело – ладно, бренно, а жизнь – уже совсем другое. Я не буду сейчас цитировать из разных религий и рассказывать о том, что существование в материальном времени-пространстве человеку даётся не на муки, а для определённой миссии, своего рода урока. Но так и должно быть, иначе не понимаю, зачем и кому понадобилась бы свистопляска, именуемая житиём-бытиём на этом свете. Поэтому нельзя уходить, своей задачи не выполнив.

Тот, кто нас наверху курирует, как ты вдруг понял, "оберегает", сам же и знает: когда, кому, куда. И нас с тобой, между прочим, не спросили. Мы можем оказаться оружием Его воли, но о том ничего заранее не знаем. Но опять-таки об этом разговор бесконечен, поэтому я сейчас продолжать его не хочу: я – верующая, ты – атеист. Я не думаю, что мы с тобой родим истину в спорах, куда уж разглагольствовать о зачатии истины тому, кто даже чисто по-человечески зачать ничего не в состоянии. Занудствую. Заткнулась на эту тему.

Теперь дальше. У меня из твоего рассказа возникли сильные подозрения, что кто-то из вас врёт: либо Мишка, либо ты. Допускаю, что фантазировать лихо умеете вы оба. Начиная с того, что кто и как обнаружил труп Марго, если Мишка был в это время на работе?

Насчёт твоих часов я тебя просто так спросила. Но неясностей хватает. Мучают меня сомнения. Например, Йоська не имел алиби потому, что занимался с Сюськой любовью. В момент убийства. Ты говоришь, что к столу Кофманов она прибежала, запыхавшаяся, и сразу же попала в объятья к Адику. Каким образом ей потом удалось от него отвязаться, чтобы встретиться с Йоськой? Почему она прибежала, основательно запыхавшись? Что такого она делала, чтобы запыхаться? Не хочешь же ты представить мне сейчас Йоську половым гигантом, способным на несколько "подвигов" в течение двух-трёх часов? Это же, по крайней мере, смешно. Значит, когда они занимались своим "чёрным" делом? До того, как мы уехали или после? Как ты считаешь? К тому же, никак не могу вспомнить, ошивался Йоська тогда у стола или тоже прибежал после?

Теперь Мишка. С какой стати Марго было напрашиваться на секс, если она уже приняла смертельную дозу? Она что же, хотела элементарно подставить придурка? Зачем? Или решила, что лучше умереть, лёжа с Мишкой, чем жить в преддверии электрического стула? Извини, мне этой логики не осмыслить.

Дальше. Насчёт Фёдора Михайловича ты, наверно, прав. Тем не менее Агата для меня привычнее и проще. Я одновременно чувствую вдохновение Эркюля Пуаро и умираю от любопытства Джейн Марпл, а вот Порфирий Петрович ни в оригинале, ни в интерпретации Лэрри Кассиди меня почему-то не вдохновляет. Раскольникова вообще терпеть не могу. Тоже, мировой судья! Единственный из мужчин, кого я очень люблю у Достоевского, – это князь Мышкин, и этот один-единственный оказался идиотом! А женщины все интересны, хотя и однотипны немного. Все женщины Достоевского мне кажутся одной, только выведенной в разных ипостасях. Ладно, снова разболталась.

Вернёмся к современной реальности. Итак. Народ разъехался утром после того, как Марго обнаружила трупы. Кирилла на полянке не было точно: где он в дневном освещении прятался так, чтобы его никто, кроме Мишки не обнаружил? На дереве сидел? А не слишком ли это? И, наконец, самое главное. Пятого июля, то есть в тот день, когда были найдены трупы и Марго с Мишкой оттуда дёрнули (девяносто девять процентов, что Кирилла Мишка приплёл зачем-то, а на самом деле, мальчика там действительно не было), ты мне писал, что тебе помогал трезвый Мишка. Так если утром его увезли оттуда пьяного в дымину, каким же образом ему удалось так быстро оклематься?

Я не осведомлена о Мишкиных отношениях со своей кроватью. Своих собственных отдельных знакомых у меня нет, ты это прекрасно знаешь. Павлик, со мной же персонально народ не общается. Так, принимают в виде бесплатного приложения к тебе. Это сейчас случайно вышло, что Лизка с Сюськой избрали меня в качестве гипотенузы своего треугольника, а до сей поры принимать в доме не опасалась только Зинка. Но я не о том хотела. А вот о чём. Я тебя умоляю, Павел: с Мишкой будь предельно осторожен. Не нравится мне, что он у тебя ночует. Не нравится мне всё, что он тебе болтает. А тебе водка застилает глаза.

Если, как ты утверждаешь, наш менестрель действительно любил Зинку, у него мог появиться повод угрохать Олега. Но и тут сомнения: как мог творческий человек по-настоящему любить такую сволочь? Даже несмотря на все её стойки?

Между прочим, он ещё хороший артист, твой Мишка. Алкаш алкашом, а песни свои когда исполняет, то получается настоящий спектакль.

Да, чуть не упустила. Ты меня неправильно понял. Конечно, стрелять в Зинку у Марго не было смысла, разве что из-за Мишки. Я же именно говорила, что Марго не имело смысла убивать Зинку только из-за базара. Ведь это уже не трагедия и даже не мюзикл, а цирк какой-то. С другой стороны, а Олега – через пятнадцать лет? Нет, тут дело не чисто. Всё как-то не так.

Клара. 13 июля, четверг, 14-00

Пашик, опять мне звонил Порфирий. Который Лэрри. И приходил во время ланча. Сообщить, что Кирилл был прав. Приложение к шарфику действительно обнаружили в Маргошных вещах. Я так поняла, что у неё в багаже они нашли шапочку от комплекта. Кроме того, у Лэрри письмо от Марго, которое она там оставила, где сознавалась в убийстве. У меня какое-то привязчивое видение именно Зинки в этом шарфике. А Лизке в похожей шапочке почему-то чудится Мишка. Но точно никто ничего не помнит.

В признании Марго показала, что после того, как выстрелила, незаметно выбросила пистолет в залив, когда проезжали через мост. Как это она так смогла? Мастер спорта по броскам, что ли? Снайпер? Да, между прочим, ведь Мишка должен был сидеть за рулём... Вот тебе ещё доказательство утренней трезвости менестреля.

Я тебе говорю, что слишком много непонятного в этом деле. Странными нитками шито это признание.

Во всяком случае, Лэрри поблагодарил меня за содействие и объявил, что следствие вроде бы закрывают.

Не знаю. Слишком много "но". Но им виднее. Закрывают так закрывают. Я безумно устала. За тебя боюсь очень. Интеллигент ты наш. Если что, даже драться, наверно, не умеешь. Хотя, кому нужны здоровые кулаки там, где проецируется тень от пистолета?

Кирилл сегодня надерзил с утра. На работу мне не звонил и не приходил. Нелегко ему даётся происходящее. А ещё одно за другим, то отец, то мать. Что она ему написала в письме? Не знаю. Едва ли что-то хорошее. Боюсь за него. Посмотрим, как будет вести себя вечером. Ведь он уже взрослый парень, что я могу для него сделать, не знаю.

Павлуша, я так устала.

Между прочим, Лэрри пригласил меня "аут" сегодня вечером. Спросил, какую кухню я предпочитаю, и шумно обрадовался, узнав, что японскую. Детектив ведёт меня сегодня на суши с сакэ. Паша, как ты думаешь, что это могло бы означать?

Хочет ли улыбчивый хитрец окончательно задавить меня чем-нибудь новеньким? Или следствие действительно закрывается и он жаждет поближе познакомиться со мной как с женщиной? Тогда я вообще-то должна была бы улавливать какие-то флюиды, но ничего не соображаю и не чувствую, даже если флюиды мне не только в глаза, а ещё и в рот полезут. И я не понимаю: мне кажется, здесь не принято вступать в интимные отношения там, где предполагаются только деловые. Например, врач не имеет права встречаться со своим пациентом не на предмет лечения. Нет, мне всё же кажется, что Лэрри готовит подложить какую-то свинью. А может, я просто напугана не в меру. Ничего не соображаю.

Путано пишу, потому что не знаю, что и думать.

Во всяком случае, двух недель не прошло со смерти Олега, а у меня уже свидание. Правда, со следователем, но он же мужик и даже очень ничего.

Я отчаянно устала, Паша. Что может быть нужно Порфирию Петровичу, кроме точки приложения указательного пальца – "Вы же и убили, сударь?"

Павел. 13 июля, четверг, 20-02

Следствие, стало быть, закрыто... и белозубый Лэрри Зуккини мчится через весь город, дабы сообщить об этом очаровательной Кларочке Вайсенберг. Хотя, строго говоря, совершенно не обязан этого делать. Ах, он приглашает ее в кабак, где они отмечают сомнительный в своей блистательности его профессиональный успех... Ужасно любопытно: он действительно с тобой того... ну, флиртует? Или вербует – в осведомители?

В обоих случаях соглашайся. В первом – потому что чем он, как мужик, хуже других? А во втором – потому что в этой странной стране (помнишь, у Высоцкого: "Много неясного в странной стране...") – здесь стукачество совершенно нормально и зазорным не считается.

Да вот ты и сама пишешь, что Порфирий Петрович "в оригинале", то есть в бумажном варианте, тебя не вдохновляет, зато копия его, местного розлива, белозубая и спортивно подтянутая... Ну, ладно, извини.

А еще мне грустно думать, что я могу оказаться оружием в чьих-то руках. Не хочу. В чьих бы то ни было – не хочу. Даже в Его руках. Инквизиторы и нацисты с чекистами тоже ведь были оружием в чьих-то руках. Так что, увольте.

Чувствую я, что это послание мое получится длинным. Потому что скучно. Тебя дома нету – ты флиртуешь, тебе флюиды ментовские, по твоим собственным словам, в рот лезут. Кирилла нету и где он – не знаю. Мишки тоже нету: наверно, нашел нового слушателя для своей, мягко говоря, необычной "истории любви".

Так что я, не торопясь, попытаюсь более-менее членораздельно отреагировать на твои вопросы. На те, что смогу.

Труп Марго обнаружила женщина, которая раз в две недели делает уборку у Мишки в квартире. Мишкиного рабочего телефона она не знает, по-английски (равно как и по-русски) не говорит (она откуда-то из Центральной Америки), ну и позвонила в полицию: там на любом языке поймут. А полиция уже вычислила Мишку на работе.

Про запыхавшуюся Сюську ничего умного сказать не могу. Может, я чего перепутал, может, мне показалось, что она запыхалась, а может, она пребывала в состоянии предвкушения того, что вскоре у нее с Йоськой и состоялось. Это скорее я тебя, как женщину, должен бы спросить: как ведет себя среднестатистическая представительница слабого пола в состоянии предвкушения, будучи под воздействием алкоголя, да на свежем воздухе, да при общей необычности обстановки: лес, ночь, гитара, в соседней палатке вот-вот стрелять начнут...

Насчет пьяного в ту ночь Мишки, который, по-твоему, вовсе даже не был пьяным... Не знаю. Ибо сам был хорош – это-то хоть ты помнишь? Трупы в палатке обнаружили не пятого, а четвертого числа. Четвертого же числа, то есть, собственно, в праздник, я катался между Кириллом и моргом, и Мишка в этом не участвовал, он присоединился ко мне только через пару дней, когда мы занялись поиском родственников и организацией похорон. Не понимаю, почему тебе так хочется видеть несчастного Мишку эдаким серийным убийцей? Вот уже и меня им пугаешь. За что ты его так?

Для того, чтобы с моста выбросить пистолет в залив, ни снайпером, ни мастером спорта по броскам быть не надо. Тут ты загнула. Но что с мотивацией убийства у Марго не все в порядке – это точно. Хотя принято считать, что перед смертью, вроде, не врут. Впрочем, если следствие такая версия устраивает, то чего нам-то с тобой дергаться.

Кстати, кто тебе сказал, что трупы обнаружила именно Марго? Офигеть можно! Большего фарса я в жизни своей не видел: убийца прячется поблизости и через пару часов, с рассветом начинает громко рвать на себе волосы. Хотя с Марго станется: она же бардесса, вон какой фарс у Мишки в кровати устроила! А кстати, я так и не знаю, кто обнаружил трупы. Видишь, ты так хотела оттуда пораньше уехать, что мы пропустили самое интересное. Ну, так и быть, прощаю...

А вот твоего отношения к моему любимому "консервному" жаркому, к моему, можно сказать, всей жизнью выстраданному фирменному блюду простить не могу. И тут тебя может спасти только одно: ты приглашаешь меня завтра же вечером в гости, где без малейших комментариев и с удовольствием (да-да, именно с удовольствием) кушаешь это самое знаменитое жаркое! Заодно и кошмар весь этот, только что просвистевший над нашими головами, проводим и помянем. Как идея? Или у тебя на завтра были планы?

Павел. 13 июля, четверг, 23-33

То ли я в одиночку пить разучился, то ли нервы ни к черту, но не берет меня сегодня мой любимый коктейль. Вместо того чтобы баиньки идти перед очередным трудовым днем, бегаю по кухне, как белка в колесе, мебель по ходу расталкиваю... Ау, Федор Михалыч! А может, это белая горячка так начинается? И ведь не позвонишь никому, не скажешь: «Братцы, хреново мне чего-то...»! Если бы болело где-нибудь, то кто-нибудь наверняка откликнулся бы, помог как-то, лекарство какое-нибудь привез, к врачу какому-нибудь отвез... А так как я и объяснить толком не смогу, то любой нормальный человек в ответ только плечами пожмет, стакан принять посоветует (ха!) и выспаться хорошенечко.

А у меня какое-то предчувствие нехорошее... Кажется, что должно случиться нечто такое, ну, не знаю... нехорошее. Вроде вот уже и расследование прекратилось, и все должно бы в норму возвратиться, а мне почему-то именно сейчас какие-то неопределенные ужасы мерещатся.

Не обращай внимания на этот мой бред: все-таки я пьян, хоть это сегодня и не помогает. Пытаюсь вспомнить, что я тебе два часа назад написал, и не получается. Ощущение, однако, такое, что написал я тебе что-то обидное...

Извини, если действительно обидел. Тебя нельзя обижать. То есть, я хотел сказать: таких, как ты, грешно обижать!

Клара. 13 июля, четверг, 23-35

Конечно, четвёртого, а не пятого. Вечно я путаюсь в числах. А сейчас, нахлеставшись горячего сакэ...

Фамилия Лэрри не Зуккини, а Кассиди. А зукини – это те самые итальянские кабачки, которых ты терпеть не можешь, я, впрочем, тоже. В осведомители здесь не вербуют: слава тебе Господи, не КГБ. И нечего на эту тему ёрничать: там не стучала, а уж тут-то никто не заставит. Тем более, кому в этой стране нужны дятлы? Времена инквизиции давно прошли, а революции, всякие ком-нац-соц-измы ещё (какая жизнь!) не начинались. Так что, будем надеяться на то, что все будет тихо и без стука.

Придираешься ты к словам, Пашель. Ну что ты пристал к Порфирию? Темнит Лэрри. Я так и не поняла, что он от меня хочет. Если флюиды и предполагались, я их не почувствовала.

Да и некрасивые намёки на женские чувства... Ну настолько-то можно было меня за четыре года изучить, чтобы не сомневаться, что я, в отличие от некоторых, уже вышла из того возраста, когда в лесу, да ещё за сортиром... В такой-то холодрыге, негигиенично... Б-р-р-р!

Пока я бы хотела знать только одно: где Кирилла черти носят. Дома его ещё нет. Или уже?

Все-таки горячее сакэ – тоже не подарок. А когда это я говорила, что флюиды в рот лезут? Ужас! Стыд и позор для скромненькой маленькой евреечки так выражаться, даже думать. Неужели это я так шутила?

Про нахождение трупов – это Марго сама же мне и сообщила, когда была здесь и рассказывала о своей жизни. Тут действительно всё непонятно.

Вообще, тоскливо. Безнадёжно. Кирилла нет. Где – не знаю.

Мирно посидели на Монтгомери под шарами с иероглифами, знаешь, где-то в районе Чайна Таун, что ли... Побаловались сушами с красной икрой и морской капустой. Я съела креветки а ля темпура, Лэрри – говядину в соусе терияки, всё очень вкусно. Вот ты не любишь японских ресторанов, а напрасно. Заплатил он, правда, тоже хорошо. Но мои поползновения оплатить свою долю пресёк в корне. На американцев непохоже. У них ведь только гомосексуалисты платят за женщин... Удивительно, но чистая правда. Потом он меня отвёз в какой-то бар, из молодёжных, уже не вспомню, где именно. На Ломбарде, кажется... Нет, точно не помню. Народ толчётся, а чего толкаться – тоже непонятно. Там, как ты выражаешься, добрали... Вернее, я добрала, а Лэрри постоянно в форме – вот тебе и весь флирт.

Ну, не знаю. После Олега – Порфирий Петрович? Знаешь, Пашин, это даже не смешно.

А Мишка в роли серийного убийцы... Почему серийного? Два убийства – это ещё не серия. Но должен же кто-то быть... Ну, я ж не утверждаю... Просто, всё, что с ним связано, – мерзко и несуразно. Талантливый, конечно, хоть и неудачник... Песни, стихи – всё это бесспорно хорошо... Но сам Мишка... Нет, глупо, конечно. Чур меня!

Ну, не знаю. Пускай Порфирий разбирается. Ему за это из нашего подоходного налога чеки выписывают. "Вы и убили-с", – а кому предназначена сия бессмертная фраза на этот раз, понятия не имею.

Ох, и хороша же я! Как это можно было так набраться? А всего-то и выпила, что сакэ, правда горячего, зато немного, и "маргариту", вот же противная штука и соль вокруг стакана горькая, зачем я её заказала, тоже не пойму.

Да, не уверена я, что кошмар уже закончился, но ты приезжай, конечно. Я как раз сегодня перед свиданием замариновала на завтра ростбиф, так что посидим, хоть покормлю тебя по-человечески. А своё жаркое оставь для Мишки.

Интересно, куда же это они все подевались? И Мишка, и Кирилл?

Ой, мне какой-то и-мэйл пришёл... Отключаюсь, пока.

Клара. 13 июля, четверг, 12-10

Паша, это твой и-мэйл.

Что же мне с тобой делать? Держись, пожалуйста.

У меня настроение не лучше. Депрессия у нас с тобой.

Слушай, если бы я тебя не знала, я бы подумала, что ты ревнуешь меня к Порфирию. Такое маленькое для меня удовольствие.

Но всё же, Пашечкин, ты уж постарайся, возьми как-нибудь себя в руки...

Ах, как грызёт! Это я понимаю, что грызёт.

Чем ты меня обидел? Совсем нет. А почему это таких, как я, обижать грешно? Что-то ты совсем меня превозносишь, а ведь я устала тебе твердить, что в святые не гожусь. Так что, только худо мне от твоих дифирамбов.

Знаешь, Павлуша, давай-ка я сейчас лучше отключусь и звякну тебе. Если ты на интернете, то по сотовому. А то вечно мы только переписываемся... Ты же ещё не спишь, наверно?

Павел. 14 июля, пятница, 12-02

Японские рестораны я действительно не люблю: дорогие они, и порции там маленькие, а никаких лэрри, которые за меня платили бы, у меня нет и не предвидятся.

Вот только сейчас просыпаюсь понемногу. Все утро провел в полусне – и ведь как-то отработал же! А ты – как ты себя чувствуешь? Мы вчера на телефоне классно повисели. Час? Полтора? Я под конец разговора почти протрезвел. Может, поэтому голова сегодня не болит... Несмотря на очевидный недосып.

Перечитал твои вчерашние и-мейлы и подумал, что ни в какой данный конкретный момент ты не умеешь быть просто счастлива, просто отдаться происходящему и наслаждаться в его потоке. Вот твой вчерашний вечер, суди сама: сакэ тебе не понравилась, "маргарита" тебе не понравилась, Лэрри тебе не понравился... Мда-а... Что же мне с тобой делать-то? Перевоспитывать? Тогда, может, прямо сегодня и займемся? Я подвалю часам к семи. Нормально? Привезу бутылочку коньяку (или две, чтобы у тебя на "черный день" выпивка осталась). И начнем сеанс посвящения в счастье. Не уверен, получится ли... Классическая категория "счастливая дура". Но это, к сожалению, уж точно не про тебя...

Клара. 14 июля, пятница, 16-00

Что в «счастливые дуры» я уже не попадаю, так это точно. Как говорят американцы, ноу киддинг. Боюсь, результат твоего посвящения в счастье не оставляет сомнений: сопьюсь.

Тихо радуюсь, что уже пятница, и отсчитываю последние минуты этой ужасной рабочей недели. Сердце бьётся и ликует: впереди целых два выходных дня. "Дышите глубже, вы взволнованы"...

Вот по телефону ты не решился меня критиковать: письменно, конечно, легче, а зря. Я бы тебе сразу объяснила, что ты меня не понял. На самом деле мне не понравилась только "маргарита". В толк не возьму: кто и зачем придумал со всех сторон обсыпать стакан солью. Остальное было не так уж плохо, особенно мои любимые суши. А тебе, кажется, приятно думать, что у Лэрри со мной не вышло? Да никто и не настаивал, так что прекрати. И завидовать нечему. Заплатить-то он за меня заплатил, но когда-нибудь ведь обязательно придётся рассчитаться... А, не хочу сейчас об этом.

Между прочим, он не так давно звонил, расспрашивал про Кирилла, интересовался, есть ли у меня планы на выходные. Я сказала, что есть; хочу провести это время с мальчиком.

А паршивца опять дома нет. Вчера явился поздно, по-моему, подшофе. Я его не дёргала, хочется по-хорошему, но радости мало. А сегодня звоню, звоню... Где-то с одиннадцати пытаюсь пробиться... Ну в двенадцать он должен был бы проснуться наконец, а никто не отвечает. Значит, опять бродит где-то? Начались весёлые дни опекуна при подростке. Не работа, а сплошная нервотрёпка: что там дома?

Да, конечно, сегодня в семь. Я уже ухожу из "кибинета". Отбыла еженедельную каторгу. Ничего, что пораньше. Простят они мне эти последние минуты, которые я сокращаю. Поставлю ростбиф в духовку. К семи как раз поспеет.

Пока, жду.

Павел. 14 июля, пятница, 23-48

Вот я и дома. Добрался без приключений. Впрочем, я и выпил-то у тебя немного. А согласись, все-таки «Наполеон», ежели он действительно из Франции, это совсем не то, что американская самогонка под тем же названием. Никак не могу понять, почему, например, французская провинция Шампань не судится с калифорнийскими производителями шипучки, которые самым наглым образом называют эту свою шипучку шампанским? Шампанское обязано быть из Шампани! Точно так же, как мою любимую «Смирновскую» неприлично производить в штате Иллинойс, а надо завозить из Петербурга, а пльзеньское пиво обязано быть из западной Чехии – и ниоткуда больше. Но увы – увы! – работает открытый Владимиром Ильичом (с тоски и от безделья в сытой бюргерской Швейцарии) «третий признак империализма», который гласит: «Вывоз капитала, в отличие от вывоза товаров, приобретает особо важное значение». (Господи, зачем, ну, зачем я всю эту муру помню!?) И вот ты идешь с крутым белозубым детективом в Сан-Франциско в японский ресторанчик на горячую водку сакэ, а она, сакэ эта, не более японская, чем, скажем, венгерская салями в «русском» магазине, ибо не из Токио и не из Будапешта, а из-за угла Четырнадцатой авеню. Впрочем, я это все не ко времени: никак не могу отойти от твоего ростбифа. И решительно отказываюсь понимать Олега, как он мог тебя оставить!? Или ты ему никогда ростбифа не готовила?

Вернулся я домой, сытый и трезвый, спать не хочется, думал тебе позвонить, но побоялся – поздно уже, а ты намоталась за вечер, хоть гость-то был всего один, и, наверно, спать сразу легла. На автоответчике сообщение от Мишки: ему из магазина привезли новую кровать и забрали старую. Ты не знаешь, что они потом делают с этими "б/у" кроватями, то есть матрацами? Перерабатывают? Знали бы они, что произошло на этой кровати, то есть матраце всего три дня назад, за деньги бы показывали и разбогатели. Эх, надо было мне Мишке посоветовать организовать выставку-продажу: выставку матраца и продажу кусочков простыни в розницу. Как в свое время ушлые монахи продавали по кусочкам крест Спасителя. Прав народ со своим безымянным устным творчеством: хорошая мысля приходит опосля. Но так или иначе, Мишка при обновке и вернулся к родным пенатам. И значит, мой исторический диванчик (а потому что какие только люди на нем не перебывали, вот и ты почтила, так сказать) опять свободен. Для кого на этот раз? Для какой творческой личности?

Кстати, о творчестве вообще и о Мишке в частности. Я знаю, бывает такое: не понравится человек с первого взгляда, и что бы он потом ни делал, отношение твое к нему уже не изменится. Мне кажется, именно это у тебя произошло по отношению к Мишке. А жаль. Ибо несправедливо. Он отличный парень. Ну несчастный, ну мечущийся, ну ищущий чего-то и ничего не находящий... А я что – счастливый, что ли? Просто у нас с ним характеры разные, и вот меня ты принимаешь, а его – ни в какую. А песни его талантливы, мелодии простые, запоминающиеся, а слова точные, лучше сказать, точеные, филигранные, каждая строчка в "десятку" бьет. От его пребывания здесь у меня остался листок из его блокнота, тут четыре строчки всего:

Нас е..., а мы крепчаем.

Каждый сыт, одет, обут.

И уже не замечаем,

Как жестоко нас е...

Разве это не про тебя, про меня, про всех нас? Эх, нашелся бы какой-нибудь импресарио, раскрутил бы Мишку с кассетами, с дисками да с концертами по городам и весям – и тут, и в Израиле, и, главное, в России... Ведь Мишка – он не камерный, он, скорее, народный. А жизнь проходит...

Ну что, старушка, сегодняшним вечером с твоим ростбифом и моим коньяком ставим точку? Окончательную точку в этой главе? В том, что нами пережито за последние десять дней... Неужели всего лишь десять дней? Мне кажется, я постарел на десять лет. А ты – наоборот: отревелась, сходила на сакэ, замариновала ростбиф и выглядишь превосходно!

С добрым утром, прекрасная Клеопатра...

Клара. 15 июля, суббота, 00-30

Я-то по незнанию считала, что упомянутый тобой торговый принцип открыл не Картавый, а Остап Бендер: все импортные товары изготовляются на углу Малой Арнаутской улицы. Впрочем, точно не помню, сто лет не перечитывала.

Да, вот уже и утро. Выясняется, доброе.

Рада, что тебе понравился мой ростбиф. А твой "Наполеон" вне конкуренции. Ты так здорово разбираешься в напитках... Хоть сейчас можешь оставить неблагодарное поприще народного образования, дабы начать карьеру частного дегустатора. Из цикла "пустили щуку в море"...

Прибрала кухню, а то завтра, то есть, уже сегодня, – обычная субботняя стирка, так что работы хватит. Кирилла всё нет. Решила сесть к компьютеру и нашла твой привет. За комплимент спасибо, только мне кажется, что ты преувеличиваешь. Мягко говоря. Ладно, не буду насчёт своего вида: о драконах ни слова.

Значит, ты считаешь, что дело закончено... А у меня тревожное чувство, что не ради моих "египетских" глаз повёз меня Лэрри поить сакэ. Из Японии или нет – тебе виднее! Ну, не знаю: я-то всегда всего боюсь, а сейчас выбилась из сил, измаялась, извелась. От Лэрри устала тоже. По-моему, предел его желаний – покидаться тортами. Знаешь, у них в сериях часто показывают, как люди швыряют пиццей, пирожными, вообще, всякой прилипчивой и рассыпчатой едой, чем попало, друг другу в лицо и при этом страшно довольны. Публика визжит от восторга.

Приятно было посидеть вдвоём, правда? Как в старые добрые... Боже мой, неужели когда-нибудь станет спокойно у меня на душе? Свежо предание.

Я очень беспокоюсь, где Кирилл, что с ним. Я тебе, кажется, ещё с работы писала, что звонила домой целый день, где-то с одиннадцати, но мальчишка не отвечал. И я не знаю, спал ещё или уже отсутствовал. Волнуюсь.

Да, Мишка талантлив, это бесспорно. Неудачник только. Или из тех, кого признают после смерти? В таком случае, ты тем более прав. Странный он всё же какой-то. Ещё с этой любовью к Зинаиде. Опять же, я поняла бы, если бы он воспылал к ней низменной страстью, но любовь – это же по идее благородное чувство... Должно было бы являться таковым, ты не находишь? Но – к Зинаиде? Наверно, я рассуждаю по меньшей мере глупо. Знаешь, ты уж прости, но мне всё-таки Блок как-то нравится больше. А если твой Мишка способен придумать "По вечерам над ресторанами", тогда, конечно. Только ведь вряд ли, а? Ну, я не знаю. Наверно, я действительно к нему предвзято... Не люблю его почему-то... Нет, всё равно, пожалуй, прав ты, а не я.

Подожди-ка... Вроде дверь шебуршит...

Показалось.

А Марго ты слышал у костра? Её песни мне показались очень близкими. В них столько тоски, столько боли! Я плохо слушала, потому что Зинка всё время трещала в ухо. Я думала, дырку у меня в голове просверлит. И всё про деньги и про то, как сильно Олег её любит. Боже мой, кажется, это произошло вечность назад.

Слушай, Павлик, я не знаю, что делать с Кириллом... Может, в полицию звонить... Нет, глупо. Да и ты-то ведь дрыхнешь, небось... Ладно, подожду ещё.

Интересно, остались после Марго какие-то записи? Вот она что-то такое спела про Золушку, которая так Золушкой и осталась, а хрустальный башмачок ей только приснился. Это точно про меня. И царевне из её песен никогда не удалось вылезти из проклятой лягушачьей шкуры... И Принцесса на Горошине побродила, помаялась, а потом взяла, в конце концов, да и выскочила замуж... Как в тюрьму...

Мне сейчас пришло в голову, что Марго любила сказки, значит, могла бы быть самой прекрасной мамой на свете... И Кирилл вырос бы другим...

Почему реальность иногда бывает такой жестокой? Особенно к людям талантливым? Почему поэты бывают нищими и никогда счастливыми? Интересно, возникнет когда-нибудь общество, где творцы (я имею в виду, настоящие, не на продажу и не графоманы) будут сыты, одеты и довольны собой? Или человек в состоянии сочинить что-нибудь приличное, только если у него ничего, кроме таланта, нет? Должен ли человек страдать для того, чтобы из-под его пера вышло что-нибудь путное, или это не является обязательным условием? Априори: голоден Мишка, пьян в стельку, значит, жди от него шедевра? Мучается Марго – опять же выйдет нечто...

И обратная связь. Может ли страдание раскрыть и вычеканить в человеке талант? Почему тогда я стихов не пишу?