Текст книги "Библия-Миллениум. Книга 2"
Автор книги: Лилия Курпатова-Ким
Жанр:
Современная проза
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 15 страниц)
– Вы правы. Так жить нельзя, – загадочно улыбается Ной, обнимая меня за плечи.
Полночь, город пьет, веселится, личинка радостно хохочет, двуногие паразиты щекочут ей брюхо. Возле старого причала погружается под воду маленькая подержанная подводная лодка, нагруженная провизией, чертежами, книгами и колбами с ураном.
Много счастливых дней нам предстоит провести вдвоем, вдали от человеческого месива, дурацкой болтовни и глупых проблем. Мы поплывем в кругосветное подводное путешествие, к другим, подобным этой, личинкам, занимаясь любовью и читая прекрасные книги. Будем счастливы, попутно взрывая двуногих тварей.
На безопасном расстоянии от берега мы поднялись на поверхность. Ной гладит пальцем круглую, гладкую кнопочку на черном пульте – самое чувствительное место нашей бомбы, – лаская и возбуждая ее. Мы как будто занимаемся любовью втроем. Пьянящий восторг – и одновременно горячая струя ударяет мне внутрь, а палец Ноя нажимает на кнопку.
Личинка с диким визгом разлетается на куски. Взметнувшиеся почти до самого неба горы менеджеров, продавщиц, магазинов, прилавков и витрин сыплются обратно забавными ошметками. Со звоном падает двадцать одна титановая табличка с высокохудожественной гравировкой: «Господа обыватели, нам не нравился ваш образ жизни!»
– С днем рожденья, милая!
Знаете, это самый замечательный подарок, который мне когда-либо делали. Я и Ной – последние и самые счастливые люди на свете.
МОИСЕЙ
Моисей Лейбович придумал совершенно новый вид туризма – на чем и сколотил под старость лет состояние. Пришло это ему в голову случайно, во время тщетного обивания порогов различных официальных учреждений на предмет посмертной эмиграции.
Посмертная эмиграция – это значит, что труп, согласно последней воле покойного Моисея Лейбовича, должен лежать не в какой-нибудь земле, а именно в святой, но официальные учреждения вежливо отклоняли его просьбу, не имея никакого желания удовлетворять капризы старого маразматика. И вот, когда отчаявшийся Моисей Лейбович сидел на скамейке в парке и горько проклинал свою судьбу, которая определила ему чужбину не только местом постоянного жительства, но и, по-видимому, вечного пристанища, взгляд его, затуманенный слезами, упал на разноцветную газету, валявшуюся в урне. В голове вдруг, как это бывает с гениями, мгновенно сложилась комбинация: погребение – не выходит где хочется – урна – газета. Есть!
Результатом этого озарения стала первая в мире туристическая фирма, специализирующаяся на турах для покойников. Лица чиновников, проводивших регистрацию и лицензирование этого хозяйствующего субъекта, невозможно себе представить.
В учебниках появился новый вид туризма – кладбищенский. Схема работы проста: человек, чувствуя неминуемое приближение смерти, идет в турфирму R.I.P. и заблаговременно приобретает путевку для своего тела. Фирма обеспечивает транспортировку тела, трансферт «аэропорт – кладбище» и торжественное захоронение. Фирма R.I.P. начала свою работу сразу и с размахом – захоронение в любой стране мира. Сервис как положено – кладбища второй, третьей, четвертой и высшей категорий. VIP-обслуживание предполагало шикарный гроб от известной фирмы и торжественное захоронение рядом с могилами великих людей. Одним из первых клиентов Моисея Лейбовича стал бывший секретарь областного комитета партии, заказавший себе VIP-похороны в районе могилы Карла Маркса.
Минимальный пакет включал в себя транспортировку урны и замуровывание ее в стену в стране назначения или же развеивание пепла на желаемой территории.
Моисей Лейбович открыл также внутренние покойницкие маршруты. Наибольшей популярностью пользовались монастыри и горные вершины.
Следуя пожеланиям многочисленных клиентов, Моисей Лейбович открыл отдел бронирования. Теперь можно было приобрести кладбищенский тур за несколько лет, а также указать его в завещании. В общем, дело начало процветать с первых дней своего открытия. Объявление фирмы R.I.P. – очень оптимистичных цветов – красовалось на лучших рекламных местах в специализированных изданиях. Выглядело оно следующим образом:
Турфирма R.I.P.
Единственный в мире оператор по кладбищенскому туризму!!!
Специальное предложение на туры в декабре!!!
25 % скидка на мумификацию и захоронение в Египте,
а также на подводные могилы в коралловых рифах.
Счастливого последнего пути!
Таиланд – еженедельно – традиционное тайское захоронение в скалах.
Индия – еженедельно – традиционная кремация с развеиванием пепла над Гангом.
Румыния – еженедельно – захоронение в районе замка Дракулы.
Финляндия—Швеция – «костер викингов»
и «могила Деда Мороза».
Франция – еженедельно – русское кладбище,
VIP-похороны рядом с могилами князей, Бунина.
Экзотика: о. Куба – захоронение рядом с могилой Че Гевары.
Китай – покойся рядом с Мао.
Корея – Ким Ир Сен.
Мадагаскар – церемония ежегодного перезахоронения (от 2500 у. е.).
Дела Моисея Лейбовича продвигались так хорошо, что скоро по самым «горячим» линиям зашустрил его чартерный рейс с «грузом 200». Самолет с траурными полосами на бортах вызывал неизменный обморок у чувствительных барышень. Диспетчеры сначала пугались, а затем привыкли и неизменно монотонным голосом сообщали:
– Груз двести на взлет, полоса семь.
И покойники отправлялись на небеса.
Все шло хорошо, пока однажды в офисе Моисея Лейбовича не появились неизвестные люди, один вид которых не обещал ничего хорошего.
Молодой человек двухметрового роста, прошедший в дверь пригнувшись и боком, уселся напротив потерявшего дар речи Моисея Лейбовича (которого, заметим, нетрудно испугать – в 83-то года!).
– Президент гильдии гробовщиков и ассоциации национальных кладбищ, – коротко представился визитер и протянул новоиспеченному предпринимателю траурную визитку.
– Моисей Лейбович, – вежливо представился единственный в мире проводник в мир иной.
– Короче, наш бизнес из-за твоего несет огромные убытки, – сразу перешел к делу президент гробовщиков.
– Простите?
– Что неясно? Из-за организованного вами оттока покойников за рубеж наши кладбища пустуют, наши могильщики лишаются работы, похоронные бюро закрываются! Надо продолжать? Своими действиями вы, уважаемый Моисей Лейбович, подрываете важнейшую отрасль национальной экономики. Ритуальные услуги – огромный источник налоговых поступлений для нашей страны! А что делаете вы? Опустошаете казну! Не говоря уж о патриотизме! Русский человек должен лежать в русской земле!
– Постойте! – замахал вдруг руками Моисей Лейбович. – Ну конечно! Русский человек должен лежать в русской земле! Прекрасный слоган! Выходим на международный уровень, коллега!
Этот день стал решающим в последовавшем прорыве на международные рынки. Начался экспорт услуг. В страну устремились тела бывших эмигрантов, американских коммунистов, кубинских революционеров и покойников-эмигрантов с Мадагаскара – в связи с острейшим дефицитом места на кладбищах этой небольшой африканской страны при чрезмерной любви ее жителей к похоронам. Работа кипела. Национальные кладбища оказались забиты под завязку. Президент гильдии и ассоциации, весь в мыле и пене, давил на все известные ему рычаги, выбивая места для открытия новых кладбищ, которые существенно потеснили автостоянки. Возмущение председателя общества автолюбителей, господина Сивко, удалось сломить, только выдав ему бронь на захоронение рядом с могилой Мазепы.
Моисей Лейбович, используя деловые связи, давно уже определился с местом своего будущего захоронения – гора Синай. И теперь, пребывая в блаженной эйфории от неожиданно свалившихся на него почестей и богатства, самолично просиживал целыми днями в офисе, выслушивая клиентов. Не обошлось и без благотворительности. Однажды в кабинете появилась маленькая сухонькая старушка с завещанием в руке.
– Всю жизнь мечтала увидеть Париж, я актриса, знаете ли, но так и не довелось. Сначала по распределению в Омской опере, а потом… Потом опять в Омске, но уже в ТЮЗе. Вот узнала и хочу попросить вас. Пусть жизнь моя прошла в глубинке, но покоиться чтобы мне в Париже, рядом с Рудольфом Нуриевым. Жизнь моя когда-то лишилась смысла, – и пожилая леди поведала печальную историю несложившейся любви, о которой покойный Нуриев даже не подозревал. Моисей Лейбович так расчувствовался, что тут же предложил будущей покойнице совершить акт захоронения за счет фирмы.
Не обходилось и без курьезов. Пришлось даже включить в договор пункт о том, что «фирма не отвечает за самоубийство будущего туриста в целях получения сезонной скидки». А правоохранительные органы потребовали, чтобы каждое тело, отправляемое в последний туристический путь по завещанию, то есть когда это самое тело в личной беседе с сотрудниками не изъявляло желания отправиться после смерти куда-либо, предварительно было осмотрено компетентными лицами на предмет избежания сокрытия тел криминальными элементами или бегства особо опасных преступников под видом покойников.
– Но это невозможно! В самолете минус десять градусов! Гроб тонкий, неутепленный! Там никто не выживет! Следовательно, и не сбежит! – доказывал им возмущенный Моисей Лейбович, но его никто не слушал. Проверять, и все тут.
Словом, стало немодно оставаться лежать в той земле, по которой ходил большую часть жизни. Непонятное желание детей быть похороненными как можно дальше от родителей, именуемое в маркетинге (новой дисциплине, успешно освоенной Моисеем Лейбовичем) «иррациональным спросом», делало свое дело. И все шло хорошо. До тех пор, пока Моисей Лейбович не почувствовал себя плохо.
Сначала он вроде бы обрадовался, что наконец-то отправится туда, куда мечтал, – на гору Синай, но, кинув взгляд на длинные ноги администратора, потом дальше – за окно, где ждала его машина с водителем, вспомнив о шикарной квартире и милой сиделке, как-то затосковал. Умирать решительно расхотелось. И даже перспектива покоиться на вышеозначенной горе не утешала, а сдать путевку, по всей видимости, возможность отсутствовала. Моисей Лейбович в пожарном порядке приказал везти себя с эскортом на ту самую скамейку в парке, где ему когда-то пришла блестящая мысль. И вот когда водитель опустил старца на гладко выкрашенные доски, Моисей Лейбович ясно увидел, как к нему направилась Смерть.
У Смерти было очень бледное и озабоченное лицо. Она заглянула в книгу, которую несла под мышкой, печально взглянула ему в глаза и кисло спросила:
– Моисей Лейбович?
Тот утвердительно кивнул, чуть не померев со страху раньше времени.
– Восемьдесят пять лет?
Моисей Лейбович снова кивнул.
– Заповеди соблюдали?
– Что?
Смерть устало вздохнула, открыла книгу и монотонно начала спрашивать:
– Кумира творили?
– Нет, кажется… Разве что… «Битлз» по молодости. Но недолго.
– Мать и отца чтили?
– Мать… да, – неуверенно протянул Моисей Лейбович. – А отец у меня алкоголик был, так и запишите. Я его чтить категорически отказываюсь!
Смерть сделала пометку карандашом в своей книжечке.
– Хорошо… Дальше. Не убивали?
– Нет, – твердо ответил Моисей Лейбович и добавил: – Пока.
Смерть смерила его скептическим взглядом и продолжила:
– Не прелюбодействовали, жены чужой не желали?
– Что вы! Я свою-то с трудом выносил! Земля ей пухом, слава Богу!
– Не крали?
– Нет. Вот что-что, а это никогда! – откинул назад прядь седых волос Моисей Лейбович.
– Угу… – Смерть продолжала кивать и что-то записывать. – Ну и последнее. Не лжесвидетельствовали, друзей не подставляли?
Моисей Лейбович напрягся.
– Это было. Честно говорю. Это было.
– Угу, ну в общем все сходится… Тогда пройдемте. – Смерть убрала блокнот.
– Куда?
– Сначала в чистилище на пятьсот лет, а потов в рай.
– На пятьсот лет? За то, что я Петрова подставил?
– Нет, за Петрова всего сто, триста пятьдесят за неуважение к отцу и пятьдесят за «Битлз»!
– Но он же алкоголик!
– Это нас не интересует! Пойдемте!
– На гору?
– Этим, знаете, не интересуюсь, куда вы потом свой телесный сосуд денете. Да и вам, полагаю, уже будет все равно. Я собираю только души. Пойдемте же, у меня сегодня еще масса работы. – Смерть начинала терять терпение. По ее озабоченному, усталому виду можно было догадаться, что работает она день и ночь.
– Но я не хочу! – запротестовал вдруг Моисей Лейбович.
Смерть нахмурилась, видимо, подобные капризы были ей привычны.
– Это никого не интересует! – резко оборвала она его.
– Послушайте! – вдруг осенило Моисея Лейбовича. – Все смертны, и вы, я уверен, тоже. Может быть, вы, конечно, явление и необычное, но, в конце концов, и вам тоже когда-нибудь придется отправиться на вечный покой, – Моисей Лейбович весь покрылся крупными каплями пота, глядя, как бледное лицо смерти становится багровым от ярости. – Послушайте, я предлагаю вам сделку, лучшее место, VIP-сервис за счет фирмы… Только отпустите меня! Ну зачем я вам сдался! Вам же меньше работы!
Смерть смотрела на него, явно лишившись дара речи.
– Вот и славно! – не давал ей опомниться Моисей Лейбович, тараторя без умолку. – Можем по католическому обряду, по православному, по-индийски, по-китайски, даже мумию!..
Поток излияний предприимчивого умирающего был прерван обмороком Смерти, которая в своих широких черных одеждах распростерлась прямо рядом со скамейкой. И тут Моисей Лейбович решился на преступление. Оглядевшись вокруг, он схватил бесчувственное тело Смерти за ноги и поволок к машине. Затолкал в багажник и приехал на фирму. Ничего никому не сказал, сам оформил «горящий тур» на имя Костлявой Смерты Ивановны, поехал в управление гильдии гробовщиков, взял первый же свободный гроб и помчался в аэропорт. Погрузил тело и вернулся в офис. Теперь Смерть будет заживо погребена в водах Средиземного моря.
Моисею Лейбовичу сразу стало намного лучше.
– Жизнь только начинается! – приветствовал он сотрудников и исполнил замысловатый танец – гопак больного радикулитом.
Однако на следующий день, когда он проснулся, то сразу чуть не умер от инфаркта. Рядом с его постелью стоял высокий господин в черном, с черными же большими крыльями за спиной, а рядом Смерть – мокрая и очень возмущенная.
– Он? – поинтересовался у нее господин с черными крыльями, показывая на Моисея Лейбовича длинным худым пальцем.
Смерть утвердительно кивнула и показала хитрецу кулак.
– Бред какой-то… – потер глаза Моисей Лейбович.
– У нашего ведомства к вам есть вопросы относительно ваших действий. Пройдемте, – заявил господин с крыльями.
– Никуда я с вами не пойду! У вас есть ордер на обыск или постановление об аресте? Если нет, тогда проваливайте, – возмутился осмелевший бессмертный Моисей Лейбович.
У господина в черном лицо вытянулось так, что, казалось, подбородок вот-вот упадет ему на носки ботинок. Он почесал затылок и растворился в воздухе.
Моисей Лейбович откинулся на подушки и закрыл глаза, потирая пылающую голову. Когда он их открыл, то товарищ с черными крылами уже снова стоял возле кровати, молча протягивая ему бумагу.
– Что это? – спросил Моисей Лейбович. – Ордер? Постановление?
– Приговор! 1000 лет в аду за попытку убийства Смерти при исполнении ею обязанностей и плюс ваши пятьсот чистилища, – ответил господин с крыльями и приподнял Моисея Лейбовича за локоть. В следующее мгновение тот поймал себя на мысли, что, кажется, безвозвратно умер.
После его смерти процветающая турфирма R.I.P. перешла к гильдии гробовщиков и ассоциации кладбищ, девиз которой был: «Есть жизнь после смерти». Правда, поговаривали, что теперь покойников никуда не возят, а сжигают в местном крематории по ночам. Но это все только слухи.
Урна же Моисея Лейбовича так и не отбыла на гору Синай – она стоит в стеклянном кубе на входе в шикарное здание фирмы, украшенное изумительной красоты похоронными венками и лентами, а под ней надпись:
«Здесь покоится единственный человек,
поездка которого сорвалась по вине нашей фирмы».
ИИСУС НАВИН
– Не помню, чтобы я когда-либо в своей жизни хотел женщину в этом смысле… – задумчиво сказал Иисус Навин девушке из фонда «Общественное мнение» в ответ на ее вопрос: «Со сколькими женщинами вы имели сексуальные отношения в своей жизни?»
Девушка не растерялась и молниеносно выдала вариант «Б»: «Со сколькими мужчинами вы имели сексуальные отношения в течение своей жизни?» Иисус Навин удивленно приподнял брови.
– Простите, я не понял…
– Ну, вы же… э… гомосексуалист?
– С чего вы взяли?
– Ну, раз никогда не хотели женщину в этом смысле…
– А что, я сказал, что хотел мужчину?
Девушка с явным любопытством уставилась на него через позолоченную клетку очков. Ей действительно стало любопытно, кого в своей жизни хотел этот странный, высокий, сутулый мужчина.
– Я не понимаю… а кого же?
– Никого!
– …?!!
– Я никого никогда в этом смысле, в каком вы спрашиваете, не хотел! – твердо ответил Иисус Навин, искренне возмутившись назойливости, беззастенчивости и глупости фонда «Общественное мнение», который старается узнать, в какое, собственно, количество различных женских гениталий проникал его член!
– Задавать такие вопросы – это все равно что пытаться узнать, во сколько унитазов в своей жизни я, извините, срал!
И Иисус Навин быстро пошел прочь от социологии, оставив залившуюся красной краской девушку со слезами на глазах и в тяжелых раздумьях на тему того, что, может быть, секс не является столь обычным явлением, о котором можно спрашивать как о погоде, даже если ты социолог? Вот так вот случайный прохожий может перевернуть все в твоей голове вверх тормашками.
Иисус Навин не любил социологов и психологов и тому подобную братию по нескольким причинам. Во-первых, он не понимал, чем, собственно говоря, эти граждане занимаются, навязчиво интересуясь подробностями жизни других людей. В связи с этим у него имелось соображение, что все социологи и психологи – законченные вуайеристы, возбуждающиеся только от подглядывания. Во-вторых, его непомерно раздражал сам объект подглядывания этих самых психологов-социлогов-вуайеристов – человек или, если хотите, общество.
Иисус Навин сидел под аркой моста, погрузившись в глубокие раздумья о склонности человека к самолюбованию. Ведь, в сущности, это экспансивное развитие и популярность наук «о себе» говорят только о том, что каждый болван, выстроив у себя в голове целую фабрику по производству иллюзий, стремится рано или поздно составить ее план «на случай эвакуации». Изучать себя, по мнению Иисуса Навина, – самое последнее и никчемное занятие для конченых идиотов, которым лень протянуть руку за травинкой, чтобы изучать ее. Нет, они сидят в постели, заложив уши подушками, и напряженно изучают себя, не производя при этом ни малейшего движения хоть в какую-то сторону. Иисус Навин злился на свое бессилие хоть что-нибудь изменить. Возможно, он бы и запретил психологию и социологию, будь он кем-то другим, а не маньяком-убийцей. Нельзя же что-то кому-то открыто запретить, когда все силовые структуры разыскивают тебя «в складчину»!
Он очнулся от какого-то назойливого звука.
– Эй, мужик! Я с тобой разговариваю! Ты что, глухой?
Над ним нависла какая-то жирная тетка, от которой разило дешевым пивом, потом и грязными трусами. Она определенно не собиралась считаться с его склонностью к уединению.
– Вот скажи мне, мужик! Сколько у тебя в жизни было баб?
– Вы что, социолог? – недружелюбно буркнул Иисус Навин.
– Я херолог! – тетка расхохоталась. – Так вот, сколько у тебя в жизни было баб? Ты хотя бы примерно помнишь?
– В каком смысле?
– Что значит в каком? В самом прямом! Ну, для чего бабы нужны мужикам! Вот дурной… – Тетка панибратски огрела его пивной бутылкой по спине, слегка облив вонючей пеной, и уселась рядом.
– Для чего мне нужны бабы?.. – Иисус Навин задумался. – Ну в этом смысле… – он встал и зашел тетке за спину, – двадцать три.
– Ну, ты кобель! – тетка восторженно отхлебнула пиво, которому, однако, было не суждено попасть в желудок – черная кожаная удавка пережала ей горло.
Когда жирный труп скатился в воду, Иисус Навин поднял указательный палец вверх и заключительно произнес:
– Двадцать четыре!
После встречи с женщиной настроение его улучшилось, и он шел домой, напевая арию Кармен, с чувством, что ночь прошла феерично.
* * *
Пророк проснулся в дурном настроении. Соседи за стенкой ругались из-за десяти рублей, разбив посуды уже как минимум на сто. Глупость раздражала, нерациональность раздражала – одним словом, весь род человеческий приводил Иисуса Навина в бешенство. Он встал, умылся, выполнил утренний комплекс гимнастических упражнений и уселся на балконе читать Эпикура, ибо только этот гений умеренности мог возвратить ему душевное равновесие.
Так-то вот, каждый бежит от себя,
и, понятно, не может
Прочь убежать; поневоле с собой остается в досаде,
Ибо причины болезни своей недужный не знает.
А понимай он ее, он бы, все остальное оставив,
Прежде всего, природу вещей постарался постигнуть.
Дело ведь здесь не идет о часе едином,
А состоянье, в каком неизбежно все смертные люди
Должны по смерти своей во веки веков оставаться…
Музыка строк, мерная, строгая, как фуги Баха, убаюкала его раздражение, предоставив душе качаться на своих волнах, погружаясь в блаженную истому жаркого июльского дня, проведенного на воде…
– Эй! Вы что, глухой!.. – выдернул его из мира прекрасного визгливый женский голос.
– Что?.. – Иисус Навин был раздосадован, как человек, которого подняли среди ночи чистить картошку на улице тупым ножом.
– Масло, говорю, есть?
– Что?..
– Ты что, тупой? Вот тормоз! Масло растительное, на котором жарят! Есть?
– А на нем жарят?
– Идиот!
– Послушайте, вы! Кто дал вам право вторгаться ко мне, обзываться?!
– Да кому в здравом уме надо к тебе вторгаться! Я, слава Богу, в своем окне!
– Мы с вами на «ты» не переходили!
– О чем ты говоришь?! Придурок несчастный! Ну, идиот! Ну, дебил! Таким не место среди нормальных людей! И куда милиция только смотрит! – Тетка возмущенно захлопнула раму, старое пыльное стекло треснуло.
– Вот козел! Стекло мне разбил!
Это уже было слишком! Даже Эпикур был бессилен… Великий философ просто никогда не жил в доме-колодце и, к сожалению, рекомендаций не разработал. Иисус Навин пошел в спальню. Достал из-под кровати продолговатый прямоугольный чемодан, открыл его и выдохнул, чтобы снять напряжение. Для того чтобы собрать винтовку, нужно унять дрожь в руках.
В двухстах метрах от его дома, на месте прекрасного паркового павильона, ныне строили высотный дом. Когда у строителей в очередной раз кончились деньги, стройка остановилась.
Ради этого бетонного скелета был снесено чудесное ажурное строение, в котором, как утверждает легенда, встречались дамы и кавалеры из высшего общества, предаваясь неторопливым ласкам… Теперь на его месте будут жить тетки и жарить картошку на растительном масле!
Иисус Навин забрался на самый верх, расстелил турецкий коврик ручной работы, приобретенный во время похода в Мекку (это был не хадж, а просто экскурсия в несколько тысяч километров длиной). Удобно расположившись на самом верху, Иисус Навин вежливо поздоровался с Богом и почувствовал ответное прикосновение. Бог был в хорошем настроении, но, как всегда, слишком занят, чтобы долго разговаривать с Иисусом Навином, которого благословил много лет назад на жизнь, наполненную глубоким смыслом и священным долгом. В благодарность за это Иисус Навин иногда убивал священников (все больше православных или зарвавшихся раввинов), чтобы сделать Богу приятное.
Стрелять по людям наповал было самым главным развлечением Иисуса Навина. Он всегда тщательно выбирал, представляя себе, что это за человек, как его смерть повлияет на окружающих и тому подобное. Ему было совершенно неинтересно обезличенное, механическое убийство, когда убитый не вызывал никаких эмоций, не волновал воображения, не представлял для Иисуса Навина никакого интереса. С какой стати, собственно, делать приятное чужому человеку?
Изучая в оптический прицел прохожих на проспекте в километре от своей огневой точки, пророк ни на ком не мог остановиться. Глупейшие девичьи лица, тупые мужские, склочные бабские… По таким стрелять из снайперской винтовки – все равно что ювелиру гранить булыжники! Массам – оружие массового поражения! Этот рекламный слоган Иисус Навин много раз посылал в Министерство обороны.
– Как все скучно! – раздосадованно выдохнул он. Уже собрался было уйти, но решил еще раз взглянуть напоследок. Вдруг повезет… И действительно повезло. Его внимание привлек мужчина в сером плаще, который шел в окружении охраны и тащил за руку ребенка. Иисус Навин наблюдал в прицел за его действиями. Ребенок был тощий и плохо одетый, его приволокли к милиционеру, держа за посиневшую руку, в которой была зажата автомагнитола.
– О! Тяга к справедливости! Похвально! – и Иисус Навин нажал на курок.
Мужчина в сером плаще рухнул через мгновение, а перепуганная охрана и милиционер повалились на мостовую, закрывая головы руками. Мальчишка удивленно посмотрел на них, затем воздел руки к небу, Иисус Навин отчетливо прочитал по его губам слова: «Спасибо, Господи!» – затем воришка убежал, не забыв прихватить автомагнитолу.
Иисус Навин, воодушевившись успехом, принялся снова высматривать жертву. И тут ему просто сказочно повезло. В прицел он увидел ту самую девушку, которая интересовалась количеством посещенных им влагалищ.
– Двадцать пять! – удовлетворенно выдохнул он, когда тело девушки шлепнулось на мостовую, прямо под колеса микроавтобуса с надписью «Общественное мнение».
Решив, что на сегодня развлечений хватит, Иисус Навин пошел домой.
– Привет, Моисей! – и он обнял встречающую его собаку. Моисей был уже совсем старым, но не впал в маразм. – Сегодня про меня будет передача!
Ровно в десять часов Иисус Навин уселся перед телевизором с тарелкой салата из креветок. Действительно, передача была исключительно про него.
Трагическим голосом репортеры сообщали о загадочных убийствах.
– Труп неизвестной женщины был найден сегодня на пляжной косе. Эксперты полагают, что труп отнесло течением, так как смерть потерпевшей произошла раньше. Она была жестоко задушена. Следствие располагает данными, указывающими на то, что маньяк, известный как «душитель», снова объявился в нашем городе. Будьте бдительны!
– Еще одно заказное убийство произошло сегодня. Убит известный бизнесмен, эксперты полагают, что стрелял профессионал. Заказчики – скорее всего, те, кому мешал честный и энергичный предприниматель, не желавший мириться с произволом!
– Это точно! Энергичный был до невозможности! – подтвердил Иисус Навин слова журналиста.
– И наконец, самая загадочная смерть на сегодня. Одна из анкетеров фонда «Общественное мнение» была убита прямо на улице, на глазах у десятков людей. Эксперты полагают, что так сексуальные меньшинства высказали свой протест против принятия закона о дополнительных мерах по укреплению семьи. Суть закона состоит в запрете разводов и льготах для репродуктивной части населения, которая обеспечивает нашу страну новыми гражданами…
Иисус Навин смеялся до слез, отдав Моисею половину креветок.
Рано утром он аккуратно разлил по всей лестнице десять литров подсолнечного масла. Тетки падали и матерились. Больше всего Иисуса Навина удивило, что они ругаются на расточительность хулигана, мол, вот кому-то денег деть некуда. Наконец, вопль: «Такую мать!» заставил его выглянуть. Тетка из соседней квартиры вышла самолично на лестницу поглядеть на десять литров разлитого масла. Наклонившись, она разглядывала добро и ругала буржуев. Иисус Навин высунул из двери свою длинную красивую ногу и слегка пнул тетку под зад. Отчаянный вопль любительницы растительного масла заставил Иисуса Навина собрать все силы, чтобы не запрыгать от радости своей мальчишеской выходке.
– Двадцать шесть! – шепотом сказал он Моисею и неслышно закрыл дверь.
– Какая нелепая смерть! Поскользнуться на масле! – подвел итог на похоронах муж покойной.
– Какая нелепая жизнь! Жарить на масле! – пробурчал себе под нос Иисус Навин. Он любил ходить на похороны убитых им людей. – Есть же тефлоновые сковородки, и микроволновые печи, и еще бог знает что!
* * *
Незаметно пришла весна, и у Иисуса Навина неожиданно наступила депрессия. Он ходил по квартире, вдыхая долетавший аромат зеленой травы, внимая голосам прилетающих птиц, и не знал, в чем дело. Все опротивело! Он брал в руки винтовку, но собирать ее не хотелось, бродил под арками мостов, видел теток, но убивать их не хотелось… Брал в руки Эпикура и впервые находил места, с которыми не согласен, и вообще, великий гедонист явно устарел и не соответствует современности… Иисус Навин лишился сна… Он бился головой о стены, стараясь понять, что с ним произошло. И однажды ночью… сидя на балконе, упиваясь разлитой в воздухе истомой поздней весны, он понял…
– Господи! – Иисус Навин хлопнул себя по лбу! – Я же влюблен!
Озаренный этой догадкой, он затанцевал по квартире и не мог уснуть от лихорадочного возбуждения, которое бегало по всему телу маленькими смешинками.
– Я влюблен! С ума сойти!..
Утром он отправился на поиски той, в которую влюбился.
* * *
– Упс! – сказал Бог, сообразив, что второпях что-то напутал.