Текст книги "Дело о жнеце (ЛП)"

Автор книги: Лилит Сэйнткроу

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 11 страниц)

– Я сдаю уважаемый дом, – повторила она, укутав плотнее шалью плечи. Ее юбки были починены, не хватало двух крючков на корсете, и потому он топорщился бы, не напоминай она призрака. – Хозяин – из западного района, сильный, как вы, мисс.

– Не сомневаюсь, – Эмма указала на кровать. – Куда убрали его тело?

– Тело? Его не было, мисс. Утром был бардак, колдун пропал, кровать была в крови. Никто не слышал, конечно. Но это же маг, он может шутить.

«Вряд ли», – Эмма задумалась.

– А Кендалл любил шутить?

– Кислый, как вдова, мисс, – она сжала губы. Эмма кивнула, Микал вытащил монету. Он протянул ее, женщина хотела забрать… но его пальцы дрогнули, и монета пропала.

– Уверены, что ничего не было слышно? – сладко спросила Эмма.

Женщина выпрямилась, плотнее укутавшись в шаль. Она посмотрела на темный коридор, и Эмма ощутила давящее пространство. Окна не было, с закрытой дверью было еще хуже. Не было места даже для Меньшей работы, а на стенах были слабые следы эфирной защиты. Конечно, нити были сложно запутаны, и она могла лишь все испортить.

Странно, но у окровавленной кровати не было ни одной мухи. Без окна они не могли влететь, но все равно было странно.

– Ничего, – но голос женщины стал тише. – Я не успела поменять простыни, но теперь я и за деньги их не трону. Никто ничего не слышал, но сразу же на кухню пришел Уилл Эмерик, потирая глаза. Он жаловался на щепки в коридоре. Он был пьян и спал до этого, а соседка спала плохо. Она не пила джин месяц, это сказывалось. Но было тихо… – она взмахнула рукой, глазки чуть не пропали в складках, пока она щурилась. – И мы не понимаем, мэм. Кендалл тихо пропал.

Эмма кивнула, Микал отдал шиллинг. Женщина проверила его гниющими зубами, оглянулась.

– А теперь вы, – продолжила она, – важная леди в его комнате. Это плохо. Плохо для бизнеса.

– Можете говорить, что я пришла как птица-вестник несчастий, мадам, – Эмма опустила вуаль. Щелчок пальцев был для эффекта, ее украшения стали теплыми, она потянула их силу. Кровавая кровать зашипела в синем ведьмином огне, как кот, и женщина отпрянула к двери. – И я буду рада, если вы расскажете всем, что тут была женщина в трауре, и что она делала.

Она прошла в дверь, как порыв ветра, произнеся меньшее Слово, что привяжет огонь к следам крови, чтобы она ощущала эту жидкость, если она где-то прольется.

Несколько нитей натянулись, многие были привязаны к ловушке.

Она начинала уважать природу своего дара.

Микал придерживал ее за локоть, вел по мрачному коридору, и Эмма поняла, что дрожала.

Стены здания крошились, побелку не наносили давно. Вокруг ездили кареты, Короста ловила их колеса, не унимаясь, хотя солнце пробивалось сквозь туман.

Говорили, тут Короста рождалась, но не слишком громко.

Она могла обидеться или уловить.

Но не из-за пятен коросты на стенах люди обходили Чейплис, не потому дорога огибала его, как река камень. Дело было даже не в лампах, что рядом с ним были искажены, словно их с яростью взорвали. Просто там ощущалось зло.

Нет, место избегали, потому что там сияла чистая лестница.

Лестница была широкой и с острыми краями, крепкой, но их было почти не видно. Свертки ткани с лихорадочными глазами сидели на них плечом к плечу, и лишь чистая полоска вела к гниющим бежевым дверям.

Выводок Тонкой Мэг, и никто не трогал их, пока с тихим стуком легкое тело не падало на дорогу, откуда его забирали. Никто не указывал, не смеялся и не говорил о них. Они сидели в лохмотьях, следили за дорогой, и только ночью их было слышно.

Тихий звук. Тихое шипящее бормотание.

Эмма шла, глаза жгло даже за защитой вуали. Шум дороги был ужасным, и если бы не Микал, ей было бы еще хуже. Он шел у ее плеча, между ней и стоком, и даже карманники отступили. Крики и проклятия кучеров, треск хлыстов, дети вопили, бегая в своих играх или собираясь опустошить карманы отчаянными пальцами.

Проститутки спали после работы и джина, но публичные дома были открыты, мальчики разносили товары, их Изменения сияли металлом, кожей, кусочками стекла. Они служили тем, кто управлял участками тротуара на этой неделе, слышались шаги, топот копыт, крики. Трещал эфир, чары света и масла вспыхивали искрами, реагируя на толпу.

Шум утих, она прошла невидимую границу между миром и владениями Тонкой Мэг.

Она держала юбки близко, чтобы пройти кучки ткани, они отклонились от нее. Холод окружил ее кожу, она поднималась все выше. Микал – за ней.

Эндор в ней проснулся, появились костлявые руки, белые пальцы искали беспокойство в холодном тихом страдании.

Главные маги не могли пройти не замечено, в них было слишком много эфирной силы. А Черные, поднимаясь по лестнице, точно ощущали… трепет. Но она подняла голову и отдернула юбку от пальцев.

На вершине лестницы обитателей было больше всего, они еще не сидели в апатии, покачиваясь, как пшеница на ветру. Двери Чейплиса – большие и дубовые, еще не сгнившие от Коросты, были приоткрыты и дрожали.

Они никогда не закрывались.

Микал вдруг оказался перед ней, открыл левую дверь, петли тихо зашипели. Эмма подавила дрожь, взяла себя в руки и шла дальше.

Полумрак был облегчением, лишь свечи трепетали на высоких колоннах, их дым загрязнял крышу. Ангелы и святые были за сажей на потолке.

Эмма не смотрела, она скользила взглядом по разбитым скамьям в тесном зале, ниши по краям были еще темнее. Все было на месте, но густой белый туман появился над деревянными спинками, неспешно двигаясь.

– И что это, – прохрипел низкий голос, – пришло к моему порогу? Маленькая ведьма, легкая, как воробей, – гулкий смех. – На ее товарище мяса больше, и ноги неплохи.

Эмма не запнулась. Она спускалась по центральному ряду, воздух стал тяжелее. Шуршал гниющий шелк, большое тело выбралось из колодца, где когда-то стоял алтарь. Было сложно понять форму, было много складок, глаза сияли, виднелись бежевые зубы, ярды ткани были собраны, застегнуты и тянулись на болезненно-белой коже.

– Маримат Падшая, – Эмма сжала ладони в перчатках, замерла и поклонилась. – Приветствую тебя.

– О, она приветствует меня, – пара странно гнущихся пальцев выбралось из обломков алтаря, они напряглись. Множество глаз моргало, вспыхивая в полумраке, скольжение по скамьям, вес был тяжелее, чем было видно. – Пришла торговаться, мелкая ведьма? – стонущий смех, холодный, как пудинг.

Эмма склонила голову. Микал был напряжен, молчал. Скамьи за ней были полны призрачного движения, сияли очертания ладони, плеча, щеки, окутанные дымкой.

– Осторожно, – сказала она. – Твои голодающие беспокойны.

– Да? – протяжный стон, призраки отступили. Поднялось еще больше ее тела, сверкали камни. Сапфир размером с куриное яйцо в серебре ударился о край каменной чаши и укатился.

Эмма не смотрела туда, не глядел и Микал.

– Думаю, – продолжило существо, двигаясь, – это ты беспокойна. Или обеспокоена? Плохой ветер принес тебя сюда.

– Это должно тебя радовать, – Эмма сделала паузу на пару мгновений. – Но ветер плохой.

Трепет.

– Они ищут меня, ведьмочка. Я не пошевелю и ногой, чтобы найти их.

«И ты толстеешь из-за их отчаяния».

– Но твои пальцы ощущает весь Уайтчепл, Тонкая Мэг, – очень тихо, – все темные углы и трещины меж камнями.

Чейплис замер. Стены постанывали, существо сосредоточилось.

Глаза прищурились, сияя. Существо подвинулось снова, выбираясь сильнее из ямы, где когда-то гордо стоял алтарь. Еще больше пальцев на пыли, на камне.

Они были пухлыми и мягкими, но могли найти мелкие трещины и влезть. Камень крошился от их движений. Такие, как она, могли долго протирать путь.

– Назови свое дело, – сказала Тонкая Мэг, и Эмма увидела ее рот – трещину в форме галочки, где виднелись белые острые зубы. – Без загадок, ведьма.

«Как интересно».

– Кое-что новое произошло в Уайтчепле.

Тишина. Рука Микала поднялась, он отодвинул Эмму на шаг. Другая его рука сжала рукоять ножа, и Эмма пыталась подавить бешеное биение сердца.

– О, и не без моего участия, – рассмеялась Тонкая Мэг, жуткий звук был изумленным. Холодное сияние искрилось в полумраке на жутких пальцах, они двигались ближе из дымки, прижимались к юбкам Эммы. – Что ты знаешь? Один из твоего вида, маленькие ручки лезут, куда не надо. Осторожно, а то крышка придавит пальцы!

– Думаю, если ты услышишь немного информации…

Мэг нашла это забавным. Она задрожала от веселья, ее складки вздымались, белая плоть и здание сотрясались. Материал рвался, души теней собора отпрянули от Эммы, Микала и горы плоти перед ними.

Плечи Микала были напряжены под черным бархатом, горло Эммы болело от резкого Слова, но она его не выпустила.

И вот тряска пропала. Мег сжалась, притихла и отодвинулась.

– Я могу прислать голодающего, если будут новости, – ее рот было видно, резкая улыбка заставляла свечи трепетать и сильно дымить. Между колонн разнесся жуткий запах дыма, и стало тише, призраки прижались к двери, кривясь. – Ты заплатишь мне, остановив его.

– Его, – Эмма кивнула. – Безликого.

– Ему не нужно лицо, – проурчало существо. – Он хитрый.

Микал резко топнул, послышалось хлюпанье. Мэг зашипела с болью, и Эмму заставили отступить, она моргала и качала головой.

Ее Щит стряхнул зеленую жижу с ботинка, бледное щупальце отступило в яму.

– Прима? – тихо, но с опасным напряжением. От голоса заплясали огни.

– Не вините в попытке, – существо посмеивалось. – Но она воробушек. А ты вкуснее.

– Не для вашего ужина, мадам, – ответил он.

Эмма обрела дар речи.

– Хорошо, – она повернулась, хоть кожу покалывало, она представляла пальцы Мэг на лодыжке, рывок и апатию…

Ее шаги стучали властно, она отправилась по центральному ряду.

– Благодарю, Махаримат. Мы отправимся.

– Он знает твое имя, воробушек, – смеха не было, гадкое дыхание павшего существа заполнило тьму. Было сложно не стошнить, Эмма слабо дышала, пока шла к дверям. – У тебя больше врагов, чем ты знаешь.

– Не окажись среди них, костлявая Мэг, – бросила она через плечо, отыскав дыхание на последний укол. – Я могу дать ему закончить работу, это ослабит тебя.

Двери открылись, она выпала бы к голодающим, если бы Микал не поймал ее.

Их пальцы были слабыми, но она не замерла, пока они не ушли подальше от Чейплиса и жутких зеленых щупалец Коросты.

Глава двадцать пятая

Не ваше дело

– Я не осел, сэр, – заявил Филип Пико, Элис забрала его перчатки и шляпу, фыркнув.

Другая служанка, Бриджет, хромала на левую ногу, улыбалась с брешью в зубах, забрала вещи Клэра, и он сдерживался, пока они не пропали в глубинах дома.

– Вы похожи на упрямого осла. Но это меня оседлали вами.

– Она сказала сохранить вас целым. Я так и сделаю, сэр.

– О? Что еще она сказала?

– Ничего интересного для вас.

– О, сомневаюсь. Она упоминала вашего предшественника?

– Которого вы любили? Нет, сэр. О нем она ничего не говорила.

Клэр застыл, жар на щеках был новым и неприятным.

– Его звали Людовико, и я не любил его. Ментаты не…

– Добрый вечер, господа, – шорох черного шелка, дымка магии и пряная груша. Эмма Бэннон остановилась на лестнице и смотрела на них с изумлением. – Выпиваете перед ужином?

– Избавьте меня от этого, мадам, – выдавил Клэр. – Это невыносимо!

– О? – она изящно приподняла бровь. – Филип?

– Он чуть не ушел на охоту с инспектором, – парень поправил рукава, как джентльмен, хмуро посмотрел на Клэра. – Мы мало знакомы, и я решил, что лучше поужинать.

– Это не охота, а поиск улик! И, если бы вы не помешали, Филип, у нас на ужине был бы Аберлейн, и он добавил бы свои таланты к нашим…

– Инспектор Аберлейн не будет за моим столом, Клэр, – она сказала тихо. – Филип, вы молодец. Нарядитесь к ужину. У нас с мистером Клэром есть дела.

– О, дела есть, – Клэр выпрямился, юноша взмахнул рукой и пошел к лестнице. Он миновал мисс Бэннон, обошел ее как можно сильнее, и Клэр отметил, что она не отдернула юбки в оскорблении.

Она всегда так делала с Людовико. Юная мерзость заняла место Валентинелли?

Какое ему было дело?

Мисс Бэннон прижала ладонь к талии, и изгиб был таким, что хотелось сломать.

От мысли его словно облило ледяной водой. Клэр вдохнул, напрягаясь. Он ведь день сидел за бумагами и читал о преступлениях. Это не успокоило его. Пара мгновений в обществе мисс Бэннон, и он кипел.

«Это Чувство. Это нелогично», – не помогало то, что убийства, которые собирал Аберлейн, точно не были работой нынешнего безумца, кроме двух, но о них данных было мало.

– Продолжай, – она была ужасно спокойной, но пальцы напряглись. Она могла словом сковать взрослого мужчину, но казалась такой хрупкой.

Клэр видел, как она творит нелогичные чудеса, и они не оставляли следов на ее юном лице. Это в церквях мира звали дьявольской натурой женщин?

Он собрал достоинство в кулак. Результат был жалким.

– Я не питомец и не ваш подопечный.

– Согласна, – она кивнула, темные кудри покачнулись. – Иначе я бы приковала вас, не позволила бы делать ни шага к опасностям снаружи. Вы не в порядке, Клэр, и это дело вам не по зубам.

Он не мог поверить ушам.

– Я в порядке, – он знал, что это ложь. – Я пережил шок для способностей, да. И были… сложности… но не важно, Эмма, это дело интересное, и работа лучше всего лечит от естественной… потери.

– Но вы не считаете потерю естественной, сэр. Это дело лучше оставить магии. Я обнаружила сегодня достаточно, и это меня беспокоит.

Он мог возмутиться, но Гнев угас.

– И меня отставят на полку? Нет уж. Мы с Аберлейном поладили, и с ним стоит исследовать…

– Он – полезный инструмент, не более, и он отвлечет меня своими действиями, – ее тон стал холоднее, над ней на лестнице появился Микал, сверкнув в темноте. – Вам лучше остерегаться инспектора, Арчибальд. Если он может испортить мне все через вас, то он попробует.

– И чем вы заслужили такое отношение от джентльмена? – это было несправедливо, но она отпрянула на шаг, побледнела, и в его груди поднялся жар.

В ее тоне бледности не было.

– Я спасла невинного из его когтей, и он затаил обиду. Ему не по себе, что женщина навредила ему.

Она считала, что это ответный удар? Голова Клэра заболела, он попытался понизить голос:

– Вы приписываете низость джентльмену…

– Она подняла голову, глаза опасно вспыхнули.

– С чего вы взяли, что он хороший, ментат? Озвучьте логику.

– Я все объяснил бы, если бы знал, что вы поймете, – он скалился? Клэру казалось, что он падал в дыру, смотрел на себя с ее дна, и его лицо исказилось, став гадким.

– И я о том же, сэр, – алые пятна появились на нежных щеках, но она держалась прямо. – Можете больше не заниматься этим делом. Постарайтесь не попасть в беду, пока я занята делом Короны.

Она спустилась по лестнице, повернулась так резко, что край юбки чуть не коснулся ее колена.

Микал шел за ней, но не успел сделать ничего, лишь бросил пылающий взгляд на Клэра.

«Она идет в кабинет. Злится? Возможно. Задета?».

Что на него нашло? Ментаты так себя не вели. Как и джентльмены.

Он заламывал руки, заставил себя остановиться. Он опустил руки, пальцы болели, горели, он впился ногтями в плоть. Его плечи расслабились, он пытался отвлечься.

Ничего не находилось. Он прошел к лестнице, опустился, уткнулся головой в ладони, локтями в колени, и он оставался там, пока Филип Пико не нашел его час спустя и не повел в столовую, где мисс Бэннон – и Микал – отсутствовали во время ужасно долгого и мучительного ужина.

Глава двадцать шестая

Всеми доступными средствами

– Прима?

– Хм? – она оторвала взгляд от большой книги в кожаном переплете, глаза не сразу смогли сосредоточиться, она отвлеклась от веревок и парусов. Книга отвлекала ее, там было несколько абзацев про Британнию.

Это не помогало. Как и все другие книги, что она вытащила с полок. Они были бесполезны в этой ситуации.

Микал закрыл дверь с тихим щелчком замка.

– Вы идете на ужин? Или Финчу принести тарелку?

– Ничего не надо, – она отмахнулась, посмотрела на страницы. – Рома немного. Спасибо.

– Эмма, – он подошел к ее столу беззвучно, она увидела вокруг себя кабинет. Полки были на местах, хотя с дырами от ее поисков, стопка больших и маленьких книг была на столе, она собиралась сидеть тут всю ночь в свете угасающих углей и эфирной силы. Страницы с ее почерком – рисунки символов и имяглифов трепетали, усеивая комнату, но диван был пустым. Там она собиралась спать ночью, если исследования заведут ее в обещающем направлении.

Она была неаккуратной. Микал хмурился, но лицо не очень-то изменилось. Назревала беда.

Конечно, она приказала ему остудиться и пропала. Обычно она не была против его общества, пока работала. Но она не хотела, чтобы он видел ее дискомфорт. Или слезы, что блестели на некоторых записках, брошенных в решетку с шипением.

Чтобы разозлить сильнее, все эфирные нити, что вели к несчастному Келлеру, были закрыты на концах. Требовалась большая сила и внимательность, чтобы так скрыть следы мага. Кем бы ни был убийца, он был тщательным и ужасно умным.

Она скривилась, но мысленно. Лицо леди так не искажалось.

– Я тебя слушаю, Щит. Произошла новая катастрофа?

– Нет. Я подумал… вы расстроены.

– Я взялась за неблагодарное дело. И моя библиотека в этот раз бесполезна, – она сдула локон с лица, ее раздражало, что он был не на месте. – Меня расстраивает только одно в этом деле.

– Ментат…

«О, ты об этом хочешь поговорить?».

– …не твое дело, Щит.

– Он расстраивает вас.

– Как и ты. Если не уйдешь, не шуми.

«Хоть я ни на что не надеюсь. Похоже, все решили сегодня испытать мое терпение. Даже экипаж».

– Как я расстраиваю тебя, Эмма?

– Мне перечислить? Я сейчас занята. Тихо.

– Как долго вы будете игнорировать…

– Сколько пожелаю, Щит. Если не перестанешь, я тебя заставлю.

– И как же, Прима?

Она осторожно опустила книгу, отряхнула книги, как от пыли, и встала. Ножки стула скрипнули о деревянный пол, она напомнила себе, что леди не кричит. Только потом она посмотрела в глаза Микала, в комнате стало холоднее. Все страницы шуршали, их задевал невидимый ветер.

Когда она убедилась, что сдержит тон, она заговорила:

– Всеми способами. Устал работать на меня, Микал?

– Конечно, нет, – он опустил руки, расслабился. Она не доверяла видимости. – Вы – моя Прима.

«Майлз Кроуфорд был твоим Главным, ты задушил его у меня на глазах, а потом издевался на трупом. Потому что он ранил меня», – было странно доверять жизнь Щиту, совершившему такое на ее глазах. Но он заслужил это доверие много раз. Опасностью от него было не простое убийство.

– Тогда зачем ты так себя ведешь?

– Он причиняет тебе боль, – он выпятил подбородок, выглядел нагло, как в Коллегии, и это изумляло. – Много боли, и я не могу остановить его. Он будет причинять боль, пока вы позволяете.

– Да, – гнев вдруг пропал. Ее корсет впился в плоть, она не знала, когда будет день, что уберет их из моды.

Конечно, мода была зверем, порой неудобным и глупым.

– Да, – повторила она. – Он причиняет мне боль. Мне говорили, что так бывает, когда есть друзья. Потому у моих коллег друзей так мало. Настоящих.

– И я расстраиваю вас.

– Это последствия принятия… тебя.

– Кто я для вас? Если можно узнать, Прима.

– Нельзя, – ее голова болела, ей хотелось убрать боль уксусом и коричневой бумагой. – Однажды мы поймем. Но не сейчас, Микал, – она чуть не произнесла глупость.

«Пожалуйста».

Примы не просили. Главные приказывали. Но из-за Клэра, что гонялся за огоньками с идиотом-инспектором – а он был слишком хитрым идиотом – она потеряла… что? Источник и, может, расположение Клэра.

– Думаю, за убийствами стоит Главный, – осторожно сказала она. Это было почти логично. – И цель его – свергнуть Виктрис, и это немного меня радует, а еще убрать Британнию. Я ввязалась в это дело, и я пострадаю, если дело не распутать с умом.

«Без меня ты и все из дома останетесь без опоры».

– Ах, – слабый кивок, взгляд стал пронзительным. – Сочувствие создали?

– Возможно, – ей было не по себе от такого признания. Старшая ветвь магии, хоть и сильная, не повлияла бы так на сосуд правящего духа. И если бы дело было в Сочувствии, Эмма не ощущала бы его так хорошо.

Если это была Работа, а не симптом череды событий. Неприятные мысли толпились в голове. Эмма обратила внимание на настоящее с трудом.

– И в этом деле есть… другой аспект.

– Какой?

Он хоть не пытался догадываться.

Эмма повернулась, сделала два нерешительных шага к камину. Замерла.

– Если бы не случай, я была бы одной из них.

«Кто знал, что определяло волшебника? Если бы меня не нашли ловчие Коллегии, я была бы мертва, лежала бы на мраморной плите, и доктор рылся бы во мне. Или хуже», – она поежилась.

– Ах, – к счастью, он не добавлял. Он дал ей знать, что ее услышали, может, поняли. Хоть она не просила от мужчины понимания.

Она повернулась к нему, украшения трещали искрами, напряжение было заметным.

– Мне нужна твоя помощь, Микал.

Щит склонил темную голову. Он выглядел потрясенно, и не зря. Он два раза медленно моргнул.

– Помощь есть и без просьб, Прима, – официально и очень тихо.

«Да?» – но она лишь кивнула, лицо было маской.

– Хорошо. Принеси немного рома и оставь Клэра одного. Я не могу отвлекаться. Надеюсь, кузен Финча справиться.

– Он выглядит способным на это, – почти поклон, знак послушания Щита, и он повернулся и ушел.

Дверь за ним закрылась, и Эмма выдохнула.

Если он хотел ее успокоить, получилось наполовину. Она смотрела на беспорядок в кабинете и резко хлопнула в ладоши.

Треск и резкое Слово, и вес будто пропал с ее спины. Книги полетели, закрываясь, становясь на места. Звук изменился в конце, и бумаги легли аккуратной стопкой на столе, пятна чернил испарились облачком.

Что она не сказала ему.

Она подняла руку, считала причины, что высказала и нет, как стишок в детстве.

Один палец. Я одна.

Второй. Меня втянули в этот танец не случайно.

Третий. Я против Главного.

Четвертый. И я его не узнаю.

И пятый, самая сложная причина, ее большой палец, отделенный от остальных.

Я боюсь.

Глава двадцать седьмая

Объяснимая тревога

Ночь прошла без трагедий, как и следующий день, но газеты кричали об убийстве в восточном районе. Их сразу принесли в кабинет мисс Бэннон. Клэр получил свои.

То, что ничего не происходило, беспокоило Клэра, и мисс Бэннон не появлялась. Она не позавтракала с ними, она не пообедала, не выпила с ним чая. Подносы носили в ее кабинет, и Финч был мрачным. Дворецкий не выдавал, какое у госпожи настроение, и мадам Нойон принесла Клэру чай с хмурым видом.

Дом был в трауре, и Филип появился утром с черной повязкой на руке.

«Это манеры, сэр», – его хорошая натура раздражала, но Клэр не трогал его. Он не ушел к себе на Бейкер-стрит, хоть не мог назвать причины.

Дело ведь было не в том, что комнаты там напоминали о Валентинелли?

Поздно вечером Финч постучал в дверь мастерской. Клэр был отчасти удивлен из-за оставленного беспорядка, но Филип не дрогнул от крови на стенах. На уборку ушел день, и он размышлял, стоит ли провести эксперименты со своей кровью.

Филип распахнул дверь.

– Утро! Решил навестить крестьян?

– Ты раздражаешь, – ответил спокойно Финч. – Телеграмма, сэр.

– Телеграмма? – Клэр поправил рукава и посмотрел на большой деревянный стол с довольным видом. Чистая мастерская – чистый разум.

– Да, сэр, – тон Финча был нейтральным. Но на лбу дворецкого был пот, рука подрагивала, протягивая записку.

От Аберлейна, и Клэр обрадовался, ощущая жжение дедукции в голове.

«Ах. Инспектор хочет лишить мисс Бэннон Финча», – это казалось логичным – дворецкий был с запятнанным прошлым. Он хрипел и ходил медленно, но его движения часто выдавали бойца ножом, он знал трудные ситуации. Догадки в голове Клэра горели сладко, как кока.

Телеграмма была почти отголоском.

ПОИСК УЛИК тчк ПРОШУ ВАШЕГО ПРИСУТСТВИЯ тчк

– Как интересно, – пробормотал Клэр. – Мальчик ждет?

– Да, сэр.

– Дайте ему два пенса, прошу. И вызовите экипаж.

– Да, сэр, – Финч отошел, Филип наблюдал с интересом. Его ладонь дрогнула, пальцы Финча напряглись, но юноша широко улыбнулся.

– Финч?

– Да, сэр?

Он чуть не произнес глупость: «Не переживайте, я не приведу инспектора домой». Но он понял, какими будут последствия этого заявления, так что прикусил язык. И он не должен был знать дом мисс Бэннон своим домом. У него ведь была своя квартира?

«Так почему я все еще тут?»

– Убедитесь, что мисс Бэннон знает, где я. Я не доверяю намерениям инспектора.

Финч замешкался. Он пошел к двери, и Клэр заметил долю облегчения на его лице.

– Да, сэр, – сказал он с нажимом на первое слово.

«Итак, это был Финч, и я успокоил его», – не стоило говорить об этом вслух, но Клэр позволил себе слабо улыбнуться, сияя от удовольствия.

Он медленно повернулся по кругу, разглядывая мастерскую, и понял, что тратил время. Он ждал, когда мисс Бэннон спустится из башни к простому смертному, как он.

«Хоть еще не ясно, простой ли я смертный».

– А теперь, – он посмотрел на склянки и пробирки, они сияли. – Люд… ах, Филип, я затянул с гостеприимством мисс Бэннон.

Парень издал звук, но Клэр не понял, было это подтверждением или жалобой.

Клэр прошел вперед.

– Вы странный, но быстрый и знаете, когда молчать. Думаю, вы хорошо поможете.

Филип чуть сморщил нос.

– Хороший комплимент, сэр.

– И искренний. Бери, что нужно, мы можем не вернуться.

– Ей это не понравится, сэр.

– Ерунда. Она верит в ваши способности, иначе не назначила бы вас, – он ощущал ясность, мог распутать еще один узел, и это радовало.

Он ощущал и спокойствие. Помогало и то, что был курс действий.

Филип не ответил, и Клэр пошел быстрым шагом, но не бегом, чтобы забрать шляпу и сумку необходимых вещей.

Может, мисс Бэннон переживала за него, может, это дело могла решить лишь магия. Может, она была права, и, может, Клэру было опасно идти с инспектором в те места, где была найдена нелогичная магия.

Да, Клэр не спорил, поднимаясь по лестнице и поворачивая к своим комнатам. У нее были причины переживать.

«Но, дорогая Эмма, я хочу доказать, что ты не права».

* * *

– Я не был уверен, что вы придете, – мрачно сказал Аберлейн, вставая, чтобы пожать руку Клэра. Его стол был в стопках бумаги, полки в кабинете были завалены вещами. Место было полно пыли с полок, она щекотала нос Клэра.

Он подавил чихание и кашлянул.

– Почему? Я рад быть полезен. Это займет мои способности. И мы не можем позволять убийцам разгуливать по округе. Это хорошее дело.

– Да, – рука инспектора подрагивала, под его глазами все еще были темные круги. – Многие люди согласятся. Они уверены, что те, кого они знают, ведут себя подозрительно, или указывают нам, что мы должны заниматься делом и поймать злодея. Он заинтересовал публику.

– К сожалению. Газеты полны убийств, – Клэр читал их. Он искал, куда присесть, но места не было. Стул, где он сидел в прошлый раз, был со стопкой бумаг, и в них точно были богатства дедукции.

– Чем я могу помочь, сэр?

– Я бы дал вам все это прочесть, но это трата времени и ваших чудесных талантов. Если вы верите, в других районах были жертвы, и мне передали данные.

«Но там могут быть сотни!»

– Боже правый. Нам есть куда направить силы.

– Я так и думал, – Аберлейн поправил перчатки, ведя себя не как инспектор, а как эстет.

Клэр отметил его трость с интересной медной головой, что казалась слишком тяжелой, плащ висел за столом инспектора на железном крючке.

– Нас ждет поход, полагаю.

– И долгий, несмотря на наш возраст, – Аберлейн надел плащ быстрыми движениям.

Клэр изумился на миг. Он постарался игнорировать чувства.

– Подозреваю, район будет не из лучших.

– Юноша не испугается? – инспектор схватил трость и кивнул на Филипа Пико, который стоял в стороне.

Юноша чуть оскалился, и Клэр подумал, что его рыжеватый отлив в волосах был настоящим. Даже его брови были такими.

– Вряд ли. Он был готов к тому, что экскурсии не будут приятными.

«Есть преимущества у логики».

– Хорошо. Он может пригодиться, – инспектор бросил взгляд на комнату, Чувства мелькнули на его лице.

«Анализ», – способности Клэра запнулись об его выражение лица. Тоска, отвращение и осознание тщетности.

Инспектор Аберлейн презирал свою работу, но продолжал, верно направляя энергию, не думая о своем здоровье и счастье.

Может, его нелюбовь к мисс Бэннон родилась из того, что они были похожи. У схожего бывала антипатия.

– Мистер Пико полезен, сэр. А мы отправляемся в Уайтчепл?

Широкая улыбка Аберлейна была чудом бодрости, он снова на миг показался юным.

– Нет, сэр! – он выпрямился, поправил шляпу, проверил трость и пошел к двери. – Мы отправляемся в Лимхосс и за объяснением.

Глава двадцать восьмая

Этой ночью – убить

– О, кошмар, – Эмма злилась все сильнее, Финч вжал голову в худые плечи, как черепаха.

Телеграмма от Аберлейна, и Клэр улетел за дверь. Хотя бы с Филипом, и она могла отнести проблему безопасности ментата к списку того, что не нужно решать сейчас.

Она глубоко вдохнула.

– Ничего. Они отвлекут опасных. Спасибо, Финч.

– Мэм, – он замер, готовый к другим ее словам.

И она, к счастью, добавила:

– Я закрываю дом. Пусть другие слуги знают, доставку внутрь не впускать. У меня нет времени на эти дела, – это поднимет цены на некоторые товары, и хоть она знала о бизнесе – в Коллегии учили и этому – не было повода грубо распоряжаться с тем, что у нее было. В голову пришла другая мысль. – Надеюсь, Клэр не приведет нового знакомого к моей двери. Результат будет неприятным.

Финч не дрогнул.

– Мистер Клэр сказал, что не доверяет мотивам инспектора насчет него, мэм.

– Вот как, – изумление проникло тонкой нитью против ее воли. – Мистер Клэр поступает мудро, – она замерла, нога была на первой ступеньке. – Финч… Джоффри.

Он моргнул, удивление на его худом лице позабавило бы ее, но за ним мелькнул страх. Зеленый для Взора, едкий страх жалил ее сильнее, чем она признавала.

– Я не забыла обещание, – продолжила она. – Инспектор может делать, что хочет, обижаясь на нас. Если вы оставите службу мне, вас доставят в теплую страну, вы получите независимость раньше, чем он услышит о таком.

– Я не оставлю вас, мэм, – Финч выпрямился. – Не по своей воле. Разрази меня гром, если я вру.

Ее улыбка невольно проявилась, и Эмма была этому рада.

– Спасибо, Финч, – ее ладонь в перчатке коснулась его руки, и ее шок от фамильярства сочетался с потрясенным лицом Финча. – Я опечалилась бы без вас.

– Эм, вам нужна карета, мэм?

– Нет. Спасибо. Я, наверное, вернусь поздно, не раньше рассвета. Можете лечь спать раньше.

– Да, мэм, – он плавно ушел, казался теперь маленьким и худым в сдержанном изяществе коридора. Как Северина шумела, когда Эмма привела его домой, как выражала презрение всеми методами, пока Эмма едко не сказала, что она была хозяйкой-колдуньей, а Северина Нойон, хоть и была ценной, не влияла на решения, кого Эмме нанимать.

«И если я принесу домой дюжину наемников-немцев с сифилисом, мадам Нойон, вы тепло их встретите и будете верить хоть немного в свою госпожу».