Текст книги "Вызов (ЛП)"
Автор книги: Лилит Сэйнткроу (Сент-Кроу)
сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 16 страниц)
Глава 26
Мы затащили Анну из коридора в небольшое подсобное помещение. Теперь мы спорили о том, ждать ли, когда нас спасет Братство или выбираться наружу. Я знала, за что проголосую, но у нас были серьезные проблемы.
Грейвс прислонился к стене. Его глаза были полузакрыты и быстро потемнели, а дыхание было похоже на астматический хрип. Ему нужны еда и отдых, плохо. Подготовка к танго с Сергеем исчерпала любые запасы, что он имел в запасе. Обращение к альтер эго истощает энергетические ресурсы тела; вот почему оборотни серьезно относятся к тому, чтобы все время перекусывать.
Анна все еще истекала кровью. И она не остановится; Анна не сможет исцелиться. Что-то внутри нее было сломано, когда Сергей ударил ее, и ослаблено, поскольку он питался ею... Господи. Плюс, близнецы тоже не выглядели разгоряченными. Один хромал, и его правая рука висела под забавным углом. Блэйн был бледным, как бумага, а Кип – кудрявый, тихий, как призрак, дампир – тяжело дышал, как будто даже для того, чтобы ходить, ему надо было приложить усилия.
Я не чувствовала себя замечательно. Жар трансформации начал исчезать, малайки становились тяжелыми. Если нахлынет еще одна волна вампиров, я не была настроена оптимистично по поводу всего этого.
Особенно если они не задыхались и не падали, когда приближались ко мне. Что все в целом составило очень плохое чувство обо всем этом.
Анна отпихнула хромающего близнеца. Она выпрямилась, колени заметно дрожали, и взглянула на меня.
– Иди. Сюда.
Я потрясла головой. Кудри свободно упали, светлый цвет скользнул из них. Все мое тело гнетуще болело под горением и исчезновением трансформации.
– Ни за что, Анна! Я не доверяю тебе.
Ее глаза искрились, и кровь, сбегающая по подбородку, была не просто струйкой.
– Ты не... оставила меня... там, – маленькие красные капельки разбрызгались. – Иди. Сюда.
Я посмотрела на дверь. Кип прислонился к перемычке, продолжая следить за коридором. Было чисто, но надолго ли?
– Не оставлять тебя с сама-знаешь-кем не то же самое, что давать свою кровь, Анна, – малайки были такими тяжелыми, болтаясь в кулаках. – Я не собираюсь подходить к тебе ближе и тем более не собираюсь...
Она упала в обморок. Близнец, за которого она все еще держалась, чертыхнулся, она тяжело упала на его колени.
– Миледи, – прошептал он, и на одно мучительное мгновение его лицо выглядело как у трехлетнего. – Не покидайте нас.
Желудок тяжело перевернулся. Я знала, что собиралась сделать что-то невероятно глупое, но это не имело значение. Шансы, что Братство достигнет нас, или нас, делающих полезный прорыв к выходу, были чертовски малы.
И только Бог знал, что случится, если Сергей достанет из груди копье.
– Эй, – я обернулась. Блэйн смотрел на меня. – Помоги мне поднять малайки.
– Может... – он облизнул губы. Даже его язык был слишком бледным. Он также потерял много крови. – Миледи, может, вы сможете... поделиться силами с миледи?
Я пожала плечами.
– А что, как вы думаете, я собираюсь делать? Высасывать из нее кровь? Ни в коем случае. Она может взять немного из меня, потом Грейвс сможет вытащить меня отсюда, пока вы будете вытаскивать ее. И если это имеет значение, я бы держала ее подальше от Братства. Они довольно взбешены.
Не то что бы я думала, будто Брюс и остальные смогут сделать что-нибудь одной из их драгоценных светочей, но Анна играла с ними, как с дураками. Я была бы идиоткой, если бы создала впечатление, будто она может просто вернуться обратно и снова начать играть в свои маленькие игры. Тем более с тех пор как я рассматривала вариант просто исчезнуть; я не хотела закончить тем, что меня будет преследовать группа ее преданных дампиров, ради Бога!
Это заставило меня чувствовать себя грязной. Грязной и глубоко внутри уставшей, как, думаю, чувствуют себя всегда все взрослые.
Как они терпят это?
Плечи Блэйна опустились. Он помог мне всунуть малайки обратно в чехлы; я посмотрела вверх и обнаружила, что Грейвс закрыл глаза, его адамово яблоко дрогнуло, когда он с трудом сглотнул.
– Эй. Господи, ты в порядке?
Еще один взрыв. На этот раз он звучал ближе. Насколько большое место, где мы пойманы в ловушку? Это комплекс складов, а не один склад? Если мы находились в Джерси, этот могло бы быть любое из сотни мест. Как они нашли меня?
Сколько здесь находилось членов Братства, умирали ли они или получали травмы, пытаясь добраться до меня? Или до Анны? Был ли там Кристоф? Вина больно ударила меня прямо в живот.
– Хорошо, – Грейвс закашлял. Плащ висел на нем, как на чучеле, немного развеваясь, когда он двигался. – Делай то, что собираешься делать, Дрю. Потом давай снесем этот стенд с мороженым!
Моя улыбка, наверное, была предательской и неестественной, но она помогла. Немного.
– Следи за мной, хорошо? – не было никакого смысла хранить это в секрете.
Он приоткрыл глаза, и вместо ярко-зеленого, они были цвета мха. Но он смотрел на меня, уголок губ поднялся в безмолвном рычании, и один из тех моментов общение прошел между нами – звук, похожий на шуршание фольги.
Пока я дышала, его взгляд был прикован ко мне, и я кивнула. Шатко выдохнула, глаза покалывало из-за горячих, бесполезных слез. Я вытряхнула желание плакать. Это не принесет ничего чертовски хорошего.
Тяжело было находится рядом с ней. Я продолжала видеть ее лицо, искаженное, когда она кричала и выстрелила в меня из автомата. Я продолжала слышать последние слова, которые она сказала моей маме.
«Не позволяй носферату кусаться».
Она напугала меня до чертиков. Даже раненная, даже истекающая кровью, я была уверена, что она припрятала что-нибудь в рукаве.
Стрельба становилась ближе, странно отзываясь эхом. Дар продолжал пытаться закрыться в голове и показать мне, что сюда спускалось, но я была слишком уставшей. Мне требовалась вся энергия, чтобы стоять вертикально, и кроме того, я не хотела ничего знать. Если я грязно умру, когда Сергей и подкрепление вылетят сюда, предпочитаю, чтобы это было сюрпризом.
То есть в идеале, конечно, лучше не умирать. Но вероятность этого уменьшалась и уменьшалась.
Анна задыхалась. Под кровью и синяками у нее был нездоровый цвет, что-то бледное и желто-серое. Слабый призрак ее отполированной красоты все еще цеплялся за нее, и это было даже хуже. Она изо все сил пыталась вдохнуть и выдыхала с шипением, которое разрывало мою грудь, потому что я помнила этот звук, исходивший от бабушки, в больнице, в ночь, когда показалась ее сова, и единственный человек, который никогда не покидал меня, навсегда ушел из этой жизни.
Почему ты делаешь это, Дрю? Есть лучший способ доказать, что ты не такая, как она.
Кроме того, что такого способа не было. И я ненавидела себя уже за то, что думала так.
Надо же!
Я медленно опустилась на колени.
– Анна, – я тяжело сглотнула, надеясь, что Грейвс не закрыл глаза. Надеясь, что он смотрел. – Тебе надо укусить меня. Я, мм. Нет никакого способа...
Ее высунутая рука схватила меня за волосы и потянула. Я издала короткий крик, опрокидываясь, а ее пальцы – тонкая, удерживающая сталь. У нее была моя голова, и я не знала, где она нашла силы. Ладони ударились о пол, но было слишком поздно.
Потому что мой нос зарылся в пропитанную кровью шею. И голод пробудился с рычащим ревом, окрасив все вокруг меня в красное.
Глава 27
Сладкая. Она была такая сладкая!
Я отталкивала голод вниз, держа его в страхе, теперь уже в течение длительного времени. Кристоф сказал, что я сильнее этого. Но это не так. Не прямо сейчас, с туманов вокруг меня, богатым медью, и все тело болело, а трансформация взрывалась на моей коже шипящей волной. Мои губы, прижатые к холодной шее Анны, открылись, и клыки свободно скользнули.
Я пыталась оторваться. Ее пальцы, железно-твердые, сомкнулись на моем затылке.
– Будь ты проклята! – прошептала она. – Пей! Пей, чтобы спасти всех их!
Я не слушала. Как если бы кто-то держал нос котенка в тарелке с молоком. Нос голодного котенка.
Нет. Не голодного.
Жаждущего котенка.
Клыки легко скользнули в ее кожу, и поток горячего парфюма наполнил мой рот. Анна говорила что-то, шепча на каком-то иностранном языке, и дар превратил это в слова.
– Ненавижу тебя, – говорила она. – Ненавижу тебя, Рейнард, и ты заслуживаешь этого.
Это вызвало у меня отвращение. У нее даже был неприятный вкус. Знаете, что парфюм имеет приятный вкус, потому что пахнет вкусно? У него был неприятный запах; на вкус как алкоголь и акриловая краска.
Не говорите мне, что не пробовали ее.
Худшей частью всего был дар, освещающий внутреннюю часть головы, как День независимости США. Шепча, намекая, показывая мне вещи.
Анна смотрела, как Кристоф легко сел в кресло, все его внимание было сосредоточено на улице ниже. Ее сердце болело – сладкая острая боль – и она снова изучала его идеальный профиль. Он не обращал внимания, что означало, она могла рассматривать все, что ей захочется.
– Почему мы снова здесь?
Она просто хотела услышать, как он говорит. Но он бросил ей раздраженный взгляд, остальная часть лица была застывшей, и только глаза вспыхивали.
– Обрати внимание, светоча, – и жало, как шип позади слов, дошло до ее сознания – она скрестила руки, сглатывая внезапное давление в горле.
Она поправила юбку. Именно красного цвета, дополнявшего ее кожу, и она изучала нетерпеливую потребность застегнуть все крошечные пуговицы. Просто видеть, как он игнорирует ее даже в этом – она удостоверилась, что карандаш для глаз был идеальным и восхитилась тяжелыми рубинами в ушах. Они сверкали так же, как и она.
Но когда она достигла зала заседания Совета, там ждал сюрприз.
Другая светоча рыдала в кресле Брюса, и Кристоф стал на колени с ее стороны, глядя ей в лицо. Остальные члены Совета собрались вокруг, одинаковое беспокойство отражалось на каждом лице. Другая девочка была ничем не приметна, кудрявая мышь в порванных голубых джинсах и белой рубашке, которой требовалась серьезная стирка. Она воняла носферату и страхом и вздрогнула, когда Кристоф придвинулся, чтобы коснуться ее плеча.
Анна стояла в дверном проеме, ее челюсть подозрительно отвисла.
– Они просто... продолжали кричать, – сказала глухо девочка, и Кристоф наклонился вперед, чтобы поймать ее слова.
– Все хорошо, принцесса, – а Рейнард бормотал, не краткие односложные слова, которые использовал с ней, о, нет. Он пытался быть успокаивающим.
Успокаивающим! Для этой рыдающей маленькой сучки, кем бы она ни была!
Анна сгорбилась в кровати, плечи тряслись. Мучения не остановятся; руки плотно обернуты вокруг груди, слезы скользили по лихорадочным щекам. Она качалась взад и вперед, но тихо, чтобы дампиры, охранявшие ее у двери, ничего не услышали.
Она умрет раньше, чем позволит им услышать что-либо. Слова Кристофа, ясные и полные ненависти, звенели в ее голове, как церковные колокола.
«Ты, Анна? Я никогда не смог бы любить тебя. Ты любишь себя настолько сильно, что не нуждаешься в моей помощи».
«Это неправда, – причитала она себе, покачиваясь, покачиваясь. – Это неправда! Ты мне нужен, НУЖЕН...»
Но он ушел, а она плакала, и не было никакого утешения в шелковой кровати, или одежде на вешалках, или дорогих парфюмах и лосьонах на ее туалетном столике. Даже восхищенных, ревнивых глаз других Куросов не было достаточно.
В ней была дыра, и она извивалась...
Следующий глоток поразил заднюю часть моего горла и спустился длинным, грубым потоком. Ее пальцы выскользнули из моих волос, и я оторвалась. Поползла назад, как краб, опираясь на ладони и пятки кроссовок, малайки запутались в ножнах и царапались о бетонный пол.
Рукояти малаек ударились о стену. Я задохнулась, вытерев рот тыльной стороной руки, глаза Анны были приоткрыты. Голова откинулась на стройном стержне ее белой шеи.
Я укусила прямо там, где и Сергей. Каждый дюйм кожи сползал с меня с отвращением. Желудок сильно свело, сжимаясь, как кулак. Теперь я понимала Анну намного больше, чем мне когда-либо хотелось этого.
– Миледи? – близнец, который держал ее, нащупал пульс. – Она... она жива. Едва.
О, спасибо, Господи! Спасибо тебе, Господи! Новая сила захлестнула меня. Трансформация вернулась, сглаживая всю боль и распространяя светлый цвет в волосах, как ускоренная перемотка в дорогом салоне. Жажда крови царапалась в задней части горла, стены между мной здесь и сейчас и прошлым внезапно стали тонкими, как бумага. Дар угрожал сбросить меня в водоворот воспоминаний Анны, время разорвалось и раскололось, когда коридор снаружи превратился в темно-красный цвет вина, заполняясь опасностью.
– Черт! – Кип перезарядил оружие. – Они входят!
Я услышала их, испытала ненависть, летящую, как облака пчел вокруг них. Огни были слишком яркими, но если бы я закрыла глаза, то это не помогло бы, потому что дар в любом случае показал мне все, как если бы стены были чистыми, а я – стеклянной девочкой, полной красной жидкости – безобразная смесь ароматной крови и чистой, смертельной ярости.
Думаю, кровь Кристофа не походила на это, и меня ударила еще одна железная судорога тошноты. Хотя времени не было, потому что Кип уже находился в коридоре, стреляя и крича, как будто он намеревался превратить это в свой последний бой.
«Это могло бы быть правдой, – шептала кровь Анны в моих венах. – Их слишком много, а он ранен». Вспомнились тренировки, решетки информации и реакции хватались вместе внутри головы. Было так много всего – мы с Кристофом затронули лишь малую часть.
Думать о нем – это как зажечь спичку в комнате, полной взрывчатого газа, какой стал мой череп. Я вскочила на ноги, свободно вытащила малайки из ножен. Еще один взрыв, на этот раз настолько близко, что сотрясло весь коридор, и мне не хватало воздуха.
– Уходим! – закричала я и вышла в дверь.
Глава 28
Даже если Анна отставала от своего обучения, тем не менее у нее оно было. И кое-как тренировки горели внутри головы, дергая тело, как марионетку, быстрее и острее, чем, как я думала, смогла бы когда-либо двигаться. Я пропихнулась мимо Кипа, который отлетел в сторону и ударился о стену; не было времени чувствовать себя плохо из-за этого, потому что вампиры приходили.
Дым заполнил коридор, и на мгновение я вернулась в исправительную Школу, когда она горела возле меня, я слышала, что кто-то кричал мое имя и наблюдала, как пузырилась краска на скамейках в крошечном, мертвенно-зимнем саду.
Прошлое коснулось настоящего, согнулось, как лента Мёбиуса[27]27
Лента Мёбиуса – немецкий астроном и математик Август Фердинанд Мёбиус взял однажды бумажную ленту, повернул один ее конец на пол-оборота (то есть на 180 градусов), а потом склеил его с другим концом. Знаменита она тем, что поверхность ленты Мёбиуса имеет только одну сторону.
[Закрыть], которую делает каждый в четвертом классе, и высокий, звонкий смешок Анны вырвался из меня, когда я с хрустом ударила первого кровососа. Он начал задыхаться, когда малайка в правой руке замерцала, поток тонкой, черной кислоты разбрызгивался, когда я закончила разрезать и снова бросилась вперед – кружащийся дервиш с лезвиями малаек. Мечи пели низким, сладким звуком, когда разрезали шелковистый, наполненный дымом ладана воздух, и тот смех, исходивший из меня, дошел до края, когда вампиры упали.
Нога впереди, колени точно размещены, бедро покачивается, когда деревянные лезвия стали живыми существами. Они танцевали со мной, атака и защита разделились в концентрических кольцах реакции. Я размылась, как если бы быстро проделывала упражнения тай-ци, смеясь, как сумасшедшая, потому что это было настолько хорошо.
Вместо того чтобы быть напуганной, я сражалась. Было чертовски замечательно!
Снова послышались звуки стрельбы, но я не волновалась насчет этого. О чем я волновалась – это группа из пяти носферату, которая находилась передо мной, все мужчины, тренировки Анны звенели внутри головы, признавая стандартный образец нападения в ограниченном пространстве. Два блондина, два темноволосых, все черноглазые с охотящейся аурой и полные до краев неистовой ненависти; первые два присели и прыгнули, когда вторая пара набрала высоту, прыгнув и повиснув в воздухе, в то время как мышцы внутри моей головы согнулись.
Теперь это было настолько легко!
Я отскочила назад на два шага, желая иметь дополнительное пространство, чтобы увеличить скорость. Позади меня крики замедлились до искаженного бормотания; частицы дыма висели в воздухе крошечными кристаллическими хлопьями. Кроссовки зарылись в пол, я смутно сознавала, что дыхание тяжело прибывало, комок тепла в животе запылал красным, я поняла, что собиралась сделать, и почти, почти остановилась.
Но ты не можешь остановиться в середине боя. Ты двигаешься, и ты либо стоишь в конце всего этого, либо в грязи. Если ты находишься в грязи, то с тем же успехом можешь быть под ней. Поэтому в бою нет правил.
Ноги шлепнулись, я сделала выпад и оторвалась от земли. Бабушкина сова мягко звала через замедленную мешанину путаницы вокруг меня. В течение нескольких коротких секунд я знала, на что это похоже иметь полые кости и перья, летать на бесшумных крыльях: ветер проносится мимо ушей с низким, сладким звуком, как катание на велосипеде с длинного холма. Поворот, одна нога вспыхнула и ударила в череп первого кровососа. Другой полуповорот, малайка ринулась вверх, когда запястье согнулось, и прошла через шею другого кровососа, как будто бабушка рубила сухие, выдержанные дрова топором. Артериальные брызги гниющей кислоты описали идеальную дугу, но я уже поднялась и отошла, левая нога коснулась стены, чтобы снова оттолкнуться от нее, плечо опустилось, а другая малайка просвистела, пока не разрезало лицо третьего кровососа сверху вниз. Третий кровосос стал вялым, тело кувыркалось, и моя правая нога аккуратно коснулась его спины, как могло быть тогда, когда я развернулась и пронесла оба лезвия параллельно. Они оба глубоко погрузились в четвертого носферату, поскольку он находился в воздухе, одно лезвие почти оторвало руку, второе – разорвало горло одним движением запястья.
Я еще не довела дело до конца. Приземляясь, тело подо мной впитало шок трескающегося ребра, колени расслабились, малайка в левой руке нанесла удар через его спину. Еще один мясистый, глухой стук, пришлось отступить в последнюю секунду, чтобы не расколоть лезвие или не сломать кончик лезвия. Позади меня послышался выпаливающий звук, но я уже кружилась, и первый кровосос – тот, которого я ударила в голову – на полной скорости прошелся через мое лезвие. Он также начал задыхаться, его лицо наполнялось темным пеплом, когда прекрасные волосы въелись в кожу.
Боярышник быстро отравляет их. То же самое делает светоча, когда проходит становление. Или, возможно, способность Анны добавилась к моей, исчисление токсичности?
Но, может быть, она не была сильно токсичной для кровососов, только для других светочей.
Рот наполнился горечью. Малайка свободно дернулась, рука точно повернула ее, чтобы сбросить прилипшие мышцы. Из-за этого послышался влажный звук под слоем всего шума вокруг нас, и я вздрогнула.
Я посмотрела вверх, там был Грейвс, на мгновение оболочка его глаз стала черной, прежде чем искры зеленого стали бороться в их глубине.
Позади него близнецы держали Анну, которая даже не выглядела живой. Она просто... висела. Я все еще слышала ее пульс, бьющийся медленно и останавливающийся, как поезд, вздымающийся в гору. Челюсть Блэйна отвисла. Кип прислонился к стене, хватаясь за окровавленное плечо, его подбородок был твердым, а темные глаза засветились, когда он посмотрел на меня.
Я ненавидела, когда на меня смотрели. Я поняла, что только что сделала.
Хотя это было не самое ужасное. Самое ужасное было то, что рот Грейвса раскрылся, как будто он чувствовал отвращение. Он смотрел на меня, как если бы я была новым видом жука, который выскользнул из-под скалы.
Тот, в чьей ядовитости он не был уверен. Только я была ядовитой. По крайней мере, для кровососов. Я являлась смертоносной вещью. Убийцей с клыками.
Как те, на кого охотился бы папа.
«Я осталась собой!» хотелось мне закричать. Дым вываливался с той стороны, откуда пришли мы, и я слышала выстрелы и крики – стеклянные крики носферату, сверлящие мозг; вой оборотней, высокий, бесчувственный и серебристый; и боевые кличи дампиров. Внизу творилось черти что, но они прокладывали себе этот путь.
Грейвс открыл рот, чтобы сказать что-то, но я увидела все прямо там, в его затемненном болью, пристальном взгляде. Он чувствовал отвращение. Он видел, как я высасывала кровь Анны, и видел, что я делала...
... это. Тела кровососов быстро гнили, и запах был тяжелым. Тошнота ударила меня, как вышибала в живот; я сжала вместе губы и почувствовала, как клыки слегка царапали.
Клыки светочи относительно изящные, да. Но для той же цели они предназначались кровососам, и я только что использовала их.
Грейвс вдохнул. Он стал полностью белым, рот открылся. Брови Блэйна поднялись, все его лицо – комическая иллюстрация удивления. Кип медленно поднял 9-миллиметровку, как мальчик в ночных кошмарах.
Мое тело было мудрее меня. Оно упало на корточки, но было слишком поздно. Предупреждение Грейвса потрачено впустую.
ХРУСЬ.
Он ударил меня сзади, бросив вперед, и я почувствовала, как ломаются кости. Мои кости.
В конце концов, Сергей как-то вытащил из груди копье.
