Текст книги "На пороге любви"

Автор книги: Лилиан Пик

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 11 страниц)

Клеон поежилась под его взглядом, сознавая, что он слишком прав, чтобы достойно отбить его выпад. Затем, сообразив, что молчание может свидетельствовать о поражении, она подняла глаза и спросила:

– Зачем вы хотели меня видеть, мистер Ферс?

Ее деловой тон вызвал у Эллиса насмешливую улыбку.

– Попросить вас об одолжении, мисс Эстон. Я должен добавить, – подчеркнул он, – ради моего отца, а не себя. Вы позволили себе дарить благосклонность мужчинам – я даже точно знаю кому, – Клеон догадалась, что он намекает на Рика, – но по какой-то причине исключили меня из этой категории. Что ж, я это как-нибудь переживу. Вы не единственный камушек на моем пляже.

Она обнаружила, что сама себе выкручивает пальцы. Как далеко он может зайти в своих оскорблениях?

– Но вернемся к причине моего визита. Как вы знаете, у моего отца есть капризная клиентка, дама – чьи... э... параметры почти совпадают с вашими. Эта клиентка очень много о себе воображает и не хочет подвергать себя неудобству, примеряя несколько моделей, которые мой отец создал специально для нее. Вы знаете, что она отказалась от платья, которое досталось вам? – Клеон кивнула головой. – Она, скорее всего, поступит так же и с другими вещами. Мой отец подумал, что если бы она увидела эту одежду на модели, в движении, на живой фигуре, то смогла бы по достоинству оценить производимый ею эффект и купить ее. Но у него нет девушки с требуемыми параметрами, поэтому он надеется, что вы поможете ему еще раз и покажетесь в этих нарядах его клиентке.

– Я – в качестве модели? – Она покачала головой. – Я не гожусь. Требуются месяцы учебы и тренировки, чтобы выглядеть соответственно для такого рода вещей. Я не обладаю тем, что для этого требуется. Я недостаточно опытна. А мои волосы? – Она прошлась рукой по завиткам, которые немедленно завернулись обратно, как только освободились из-под давления руки.

– Я осведомлен о своевольной природе ваших волос, мисс Эстон, – мягко сказал Эллис. – Иногда, когда вы испытывали мое терпение, мне очень хотелось взять их и... – Рывок руки в воздухе закончил фразу.

Она произнесла решительно:

– Извините, но нет. Ваш отец точно ничего не продаст, если я возьмусь за это дело.

Но было ясно, что Эллис собирается добиться того, за чем пришел.

– Мисс Эстон, то платье, что подарил вам мой отец, – согласитесь, оно прекрасно. Оно также стоит...

– Хотите напомнить мне о моем моральном долге, мистер Ферс? Шантажируете?

– Именно так, мисс Эстон, – откровенно признался он. – Шантажирую.

Теперь она разозлилась:

– Я знаю, вы хотите, чтобы я отплатила за платье. Так же, как за те туфли, – вы ничего не делаете даром.

– Если бы я давал – как вы выразились – «не даром», моя милая, – это прозвучало как оскорбление, – то у меня было достаточно подходящих случаев, чтобы потребовать с вас плату за все.

Она потупилась:

– Пожалуйста, примите мои извинения. Я беру свои слова обратно. – Клеон с трудом взглянула на него. – Когда я нужна ему?

– Сегодня вечером. – Она кивнула. – Около восьми, мне заехать за вами?

– Нет, спасибо. Я доберусь сама.

Он пожал плечами.

– Есть еще кое-что, может быть, более важное для вас. Завтра совет дирекции. Я вас уже спрашивал раньше, готовы ли вы выступить перед ними, чтобы заручиться их поддержкой в своих начинаниях по переделке журнала. Завтра они готовы выслушать вас. Вы можете подготовить несколько фактов и собраться с мыслями, чтобы быть готовой в любой момент выступить на совете и покорить всех своим очарованием?

В его голосе послышалось ехидство, но Клеон не обратила на это внимания, потому что ее мысли пришли в смятение от его вопроса. Однако кое-как ей удалось привести их в порядок и снова подчинить себе. Теперь, когда наконец пришло время начать сражение за то, о чем она мечтала с того самого момента, как взялась за эту работу, она оказалась совершенно неподготовленной. Потребуются часы, чтобы изложить на бумаге все свои аргументы, часы, которых у нее просто нет. Весь день после обеда у нее занят, а вечером ей придется поработать моделью для Франциза.

– Ну, и что же вы ответите?

Она поднялась, встречая его вызов:

– Я буду счастлива выступить завтра перед советом.

– Так, моя девочка, – прошептал он и вышел.

Франциз приветствовал Клеон как старого друга. Он проводил ее в комнату для переодевания, примыкавшую к салону, и сказал, что его клиентка еще не пришла.

– Мой сын приведет их.

Под «их», решила Клеон, он имеет в виду мужа клиентки.

– Вы помните, мистер Ферс, что я никогда не демонстрировала одежду?

– Моя дорогая мисс Эстон, я не жду от вас ничего особенного, вы просто будете стоять перед клиенткой и дадите ей возможность рассмотреть вещь. – Он заглянул ей в лицо. – Если вы не возражаете, я попрошу Ванду наложить вам легкий грим и, может быть, – он улыбнулся, – попытаться привести в порядок ваши волосы. Но кроме этого, все, чего я хочу от вас, – это чтобы вы вели себя в этой одежде так же естественно, как делаете в своей собственной.

Он ушел, и вошла Ванда. Она явно знала о косметике все.

Клеон наблюдала, как под руками Ванды на ее лице выражение юной простоты сменилось выражением искушенной молодости. «Это не я», – мысленно запротестовала она и закрыла глаза, чтобы не видеть в зеркале свое отражение.

Появилась мадам Хилари, главная продавщица, и провела Клеон на первый показ.

– Клиентка здесь, – прошептала она.

– Как ее зовут? – поинтересовалась Клеон.

– Она американка, – ответила мадам Хилари. – Ее зовут миссис Габриэлл.

– Она знает, что я не модель?

– Она знает о вас все, моя дорогая. – Мадам Хилари оправила пальто, надетое на Клеон. – Сидит отлично, – восторгалась она. – Как для вас сшито.

Клеон не могла не восхититься темно-коричневым пальто, отороченным мехом по воротнику и рукавам. Ей хотелось бы достичь такого же совершенства, такой же летящей линии и такого же безупречного облегания в той одежде, которую она создавала сама.

– Мне пора на выход? – спросила Клеон, почувствовав волнение в своем голосе. А если она подведет Франциза? А если клиентка уйдет с пустыми руками?

Мадам Хилари ласково подтолкнула ее к дверям и повела в салон. Франциз был здесь, и его улыбка ободряюще пригласила Клеон войти. Кроме него в салоне находились миссис Габриэлл и еще одна женщина. Как только глаза Клеон снова стали различать предметы, она узнала в женщине Карин Коннэр, одетую в очаровательное черное платье. Миндалевидные глаза Карин сузились, когда Клеон приблизилась к ней.

Клеон с удивлением заметила, как похожи женщины. Они, должно быть, были сестрами. Так и оказалось на самом деле, когда их представили Клеон.

Она была готова к тому, что Эллис тоже будет здесь. Он сидел сзади, сложив на коленях руки, воплощенное самодовольство, и, казалось, приготовился развлекаться в ближайшие полчаса. Поворачиваясь то в одну, то в другую сторону по просьбе мадам Хилари, Клеон страстно желала, чтобы он оказался как можно дальше отсюда.

Следующей демонстрируемой моделью было белое, до щиколоток, вечернее платье. Его ткань содержала металлические нити, излучавшие едва заметный серебристый свет. Глубокий и дерзкий вырез доходил почти до талии, по которой шел серебряный пояс, откровенно подчеркивающий формы обладательницы платья.

Клеон никогда раньше не надевала подобных платьев, его соблазнительность и утонченность были ей не свойственны. Она вопросительно взглянула на Эллиса, чтобы понять, как он к этому относится, и едва уловимый ответ его глаз заставил Клеон смущенно опустить глаза. Она попыталась не думать о нем, а вместо этого, призывно улыбаясь, сосредоточиться на клиентке, которая, в конце концов, была здесь самой важной персоной.

После вечернего платья она показывала отделанный мехом лыжный костюм, затем последовали два дневных платья и элегантный серый костюм. Последней Клеон демонстрировала развевающуюся накидку темно-красного цвета, отороченную белым мехом.

Наконец все закончилось. В тихой комнате для переодевания она без сил рухнула в кресло. Пока Клеон надевала свои собственные вещи, ей было слышно, как в соседней комнате оживленно разговаривают. Мадам Хилари похвалила ее, а Ванда принесла кофе. Обе ушли, и Клеон осталась одна.

Теперь в салоне воцарилась тишина, и она решила, что все ушли. Наступила реакция, и Клеон была уязвлена до слез, чувствуя себя брошенной и ненужной тем, кому так старалась угодить. «Мне можно уходить», – подумала она и взяла свою сумочку.

В дверях послышалось движение, и она обернулась.

– Пойдемте выпьем, Клеон.

Она последовала за Эллисом через пустой салон.

– Я думала, что вы ушли вместе со всеми, – сказала Клеон.

– Они не ушли. Мы были в личных апартаментах моих родителей. – Они шли рядом, и он спросил: – Устали?

– Очень.

– Неудивительно. Вы отлично справились. Мой отец вами очень доволен.

– Его клиентка...

– Да. – Он улыбнулся. – На нее произвели большое впечатление одежда и девушка, показывавшаяся в ней. – Он посмотрел на Клеон. – Вы не на своем месте. Вы родились, чтобы демонстрировать моду, а не писать о ней. Вам не хватает только несколько дюймов роста... – Он провоцирующе улыбнулся. – Но вы восполняете это другим – например, настойчивостью и ораторским искусством, не говоря уж об откровенной дерзости.

Она открыла рот, чтобы возразить, но они уже пришли в гостиную его родителей. Когда они вошли, Франциз обернулся. Он поблагодарил Клеон, пожал ей руку и подал бокал. Нэн Габриэлл похлопала по стулу, приглашая Клеон сесть рядом. Она не обладала безупречностью своей сестры, но у нее было нечто другое – теплота и живость, которые притягивали сильнее, чем красота Карин.

– Вам понравился мой новый гардероб, мисс Эстон? – спросила она. – Вы хорошо себя чувствовали в этих нарядах?

Клеон знала, что Эллис, стоящий рядом с матерью, будет прислушиваться к ее ответу и с радостью использует против нее любую фразу, сказанную ею об одежде, которая была чистейший воды «кутюр».

И тем не менее она ответила:

– Он мне очень понравился, миссис Габриэлл. Я бы хотела достичь такого же совершенства, когда делаю вещи сама. – Она взглянула на себя, слишком поздно осознав, что тем самым привлекла внимание к надетому на ней костюму. Клеон подняла глаза и встретилась взглядом с Карин; в глазах американки, как в большом зеркале, возвышавшемся над камином, отражался ее облик в самодельном костюме.

Клеон с вызовом встретила жалость в этих прекрасных холодных глазах и с тем же вызовом взглянула на Эллиса, но тот смотрел на Карин.

– Вы, должно быть, очень умны, – уронила миссис Ферс своим плачущим голосом. – Это довольно забавно, но я едва ли сумею проткнуть иголкой кусок ткани. А уж скроить платье...

– Вам не нужно об этом беспокоиться, миссис Ферс, – заметила Карин, – у вас такой муж, который обеспечит вас любым платьем, какое вам только захочется. – Карин, смеясь, обернулась к Эллису, и тот ответил ей улыбкой.

– Где вы живете, мисс Эстон? – спросила Нэн Габриэлл. – В Лондоне?

– У меня здесь служебная квартира, – ответила Клеон, – но вообще-то я живу в доме моих родителей.

– Вы хотите сказать, что вы не замужем? Такая милая юная леди, как вы...

Клеон услышала, как шевельнулся Эллис, и повернулась к нему, уловив усмешку.

– У меня есть э... парень, – сказала она Нэн Габриэлл. – Мы вскоре собираемся пожениться. Мы копим на дом.

– О, как это мило! – выпалила богатая наследница.

Чувствуя, что с нею просто забавляются, как с игрушкой, Клеон встала. Страницы заметок, которые ей нужно было подготовить, чтобы завтра утром выступить перед советом, скреблись в голове, как мыши в подполе.

– Простите, мистер Ферс, – обратилась она к Францизу, – но мне пора идти.

– Я отвезу вас домой, – сказал Эллис.

– В этом нет необходимости, мистер Ферс. – Но он не слушал ее.

Франциз поблагодарил Клеон еще раз, а миссис Габриэлл пожелала счастливого замужества.

– Мы больше не увидимся, я уезжаю в Штаты через несколько дней, навестить родителей. – Она рассмеялась. – Мой муж – он англичанин – дает мне на это только месяц и говорит, что если я задержусь, то он приедет и похитит меня.

– Вы уезжаете с ней, Карин? – спросила миссис Ферс.

Карин посмотрела на Эллиса, пытаясь разгадать его реакцию.

– Э... э... это зависит от обстоятельств, – ответила она.

Эллис не помог ей. Вместо этого он вышел из комнаты вслед за Клеон.

– Не стоит беспокоиться, – холодно сказала она. – Вам незачем оставлять мисс Коннэр.

Он проигнорировал ее замечание и вышел на улицу. Было темно, и шел дождь. Клеон утонула в роскошной машине Эллиса. Когда они тронулись, она с отрешенным интересом принялась наблюдать, как капли дождя, резко ударяясь о ветровое стекло, яростно сливались друг с другом и ручейком сбегали вниз по стеклу. Погода полностью соответствовала ее настроению. Она бы просто не вынесла ясной звездной ночи.

– Ну вот, – язвительно спросил он, – я вижу, вы получили удовольствие, демонстрируя одежду «от кутюр», настоящие вещи? – Она уловила насмешку в его голосе, когда он сделал ударение на последних словах. – Вы все еще намерены восхвалять дрянной поддельный ширпотреб – тот вид одежды, который, как вы утверждаете, представляет наше время?

– Это вы так описываете эту одежду, а не я, и в любом случае вы не правы. – Она снова забилась в свой угол. У нее не было настроения спорить с ним.

– Вы так говорите, чтобы досадить мне.

Тень подозрения шевельнулась в ней.

– Не было ли сегодняшнее представление, – спросила она медленно, – задумано с целью прочистить мне мозги? Дать мне непосредственно почувствовать одежду «от кутюр», заставить меня таким изощренным способом осознать, что моя позиция ошибочна?

– Нет, совсем не так, – огрызнулся Эллис, сохраняя свой насмешливый тон. – Мой отец оказал вам доверие, попросив об одолжении для своей богатой клиентки. Как он вам сам сказал, та была в восторге от вас.

Пристыженная, она снова сжалась в своем углу.

– Я думаю, что вы не понимаете, – сказал он после некоторого молчания, – какой... Да, я должен вам это сказать, – какой привилегией вас наградили, впустив в мир моего отца. В вас есть что-то притягательное, – он сказал это так, будто никогда не подозревал в ней такого свойства, – что заставило его опустить разводной мост своей души и впустить вас к себе. Он так быстро убирает его обратно... – добавил Эллис с усмешкой. – Даже моя мать не прошла его строгий отбор. Как вы могли заметить, я и она все еще на другой стороне, надеемся и ждем, что когда-нибудь получим разрешение войти.

Ждет. Именно так она подумала о матери Эллиса, когда впервые увидела ее. «Но я тоже жду, – хотелось сказать ей, – жду, когда ты заметишь меня, Эллис». Потом Клеон вспомнила, как на него смотрела Карин. Ей было совершенно ясно, что если она, Клеон Эстон, ждет Эллиса Ферса, то может прождать его всю жизнь и даже дольше.

– Я думаю, – сказала она, пододвинувшись поближе и сменив тон, чтобы ее слова прозвучали как шутка, – после того как я стала моделью, я автоматически получаю привилегию называться «милой» и попадаю в список ваших подружек? – Но, к несчастью, это прозвучало не как шутка, а как вызов.

Он громко рассмеялся, что подтолкнуло ее запальчиво добавить:

– Кроме того, я, без сомнения, перехожу в разряд тех, кому можно дать отставку, если вам наскучит моя компания.

Он недобро усмехнулся:

– Вы, должно быть, правы. Вы даже можете получить окончательную отставку, высшую меру – увольнение.

Это заставило Клеон замолчать, и они больше не разговаривали, пока не подъехали к обочине перед ее домом. В свете уличных фонарей Эллис задумчиво смотрел на нее, затем его руки легли поверх ее рук, и он притянул Клеон к себе.

– Так вы считаете себя внесенной в мой список?

– Нет. – В ее голосе послышался страх, и она сжалась, пожалев, что его лицо в тени и она не может разглядеть выражения его глаз. – Я просто пошутила.

– Пошутили? – Его голос стал мягким, намекающим. – Ну хорошо, пошутили или нет, это может означать только одно – вы хотите там быть. Итак, – в его голосе послышалось предвкушение, – мы вам дадим попробовать, что такое быть одной из моих подружек. – Он наклонился к ней.

– Я выхожу замуж за Айвора! – закричала она, отворачиваясь от его губ. – Я выхожу...

Он сказал сквозь зубы:

– Что-то я не слышал, чтобы вы говорили об этом Рику Уэлшу на балу у моего отца, когда он делал с вами это... и это... и это!

Эллис поцеловал ее. К своему ужасу, Клеон обнаружила, что не в силах сопротивляться его требовательному, опытному поцелую, в котором было также что-то оскорбительное. Спустя несколько минут она почувствовала, что уже без принуждения уступает ему и что не может больше выносить его настойчивости. Она полностью подчинилась его воле, и он мог бы сейчас сделать с ней все что захочет.

Но неожиданно он остановился и поднял голову. В темноте не было видно его лица. Резким голосом Эллис вымолвил:

– В следующий раз, милая, когда вы подпустите к себе кого-нибудь так же близко, и это окажется не ваш муж, будет совершенно бесполезно умолять его остановиться только потому, что вы собираетесь замуж за какого-то там Айвора.

Он наконец отомстил ей за то, что случилось в ту ночь на балу.

Глава 9

Клеон ничего не приготовила к своему выступлению на заседании правления. Она была слишком утомлена, расставшись с Эллисом, чтобы браться за бумагу и карандаш, и надеялась, что, может быть, утром не будет ничего важного и она успеет записать несколько мыслей, перед тем как предстать перед власть предержащими.

Ее позвали раньше, чем она ожидала.

– Не будете ли вы так добры спуститься в зал правления, мисс Эстон, – произнесла секретарша Эллиса, добавив дружеским шепотом: – Ни пуха ни пера!

Здесь присутствовали джентльмены, которых следовало бы назвать «почтенными», других можно было считать молодыми. Некоторые, уставившиеся на нее сквозь очки, выглядели внушительно, другие – великодушными, добрыми дедушками. Казалось, что здесь сотни мужчин, хотя на самом деле их было не больше двадцати.

Глаза Клеон беспокойно блуждали по лицам, пока удивленно не задержались на единственной здесь женщине. По поведению и внешнему виду женщина была олицетворением материнской любви, но во всем остальном выглядела устрашающе, как древняя неприступная крепость. По соседству сидела девушка, может быть чуть старше Клеон, выглядевшая веселой и оживленной и, по сравнению со всеми остальными, – невероятно современной. «Она поддержит меня», – сказала себе Клеон, цепляясь дрожащими пальцами за любую соломинку надежды.

Однако на самом деле все, что делала эта веселая молодая женщина в течение всего допроса Клеон, сводилось только к ободряющей улыбке и невмешательству.

– Мисс Эстон! – Отрывистая интонация исполнительного директора была выговором за ее невнимание.

Клеон встала. Момент, которого она так ждала, наступил.

Пока она стояла, пытаясь привести свой мозг в рабочее состояние, дама, выглядевшая обманчиво-матерински, посмотрела на нее подозрительно, даже испуганно, как будто Клеон страдала ужасной болезнью под названием «молодость».

«Ничего, – как бы ликовали ее глаза, – время вылечит ее от этого, как и всех нас!»

«Плохая защита от представительницы моего пола», – подумала Клеон.

Она отыскала лицо Эллиса, надеясь увидеть ободрение и поддержку, но выражение его глаз, величественно смотревших на нее с места во главе стола, было пугающе-пустым и официальным.

Глядя в глаза Эллиса, она могла думать лишь о том, что произошло между ними в темноте машины, и от этих мыслей ей захотелось спрятаться под стол и свернуться в клубок.

Эллис скрестил руки и произнес своим четким начальственным тоном:

– Может, вы начнете, мисс Эстон?

«Начну что? – хотелось спросить Клеон. – Я что, должна начать с нуля? Никаких наводящих вопросов, никакого руководства, брошена в воду и если не выплыву, то буду виновата сама?» Заметки дрожали в ее руке, и Клеон пришло в голову, что они так смяты, что ими невозможно воспользоваться, поэтому она выпрямила пальцы, и листки порхнули на пол.

Дружелюбный джентльмен рядом с Клеон нырнул под стол и один за другим поднял разлетевшиеся листки. Дама плотного сложения, которая теперь выглядела так же по-матерински, как тюремная надзирательница, бросила злобный взгляд.

– Начинайте, мисс Эстон, – снова сказал Эллис, теперь в его голосе слышалось нетерпение.

И мисс Эстон начала таким смущенным и робким голосом, что кое-кто из джентльменов приложил руки к ушам, чтобы лучше слышать.

– Говорите громче, мисс Эстон, – приказала тюремная надзирательница, и Клеон так повысила голос, что его звучание изумило даже ее саму.

– Я прошу, – бросилась она в омут, уставившись в свои смятые заметки, – предоставить мне больше свободы в определении внешнего вида, стиля и содержания журнала «Салон». Мне также хотелось бы изменить его название. – По комнате пронесся гул, похожий на жужжание роя сердитых пчел. Клеон пришло в голову взглянуть на Франциза, но она с облегчением обнаружила, что тот отсутствует. – Мои коллеги и я, – продолжала она голосом, набирающим силу и убедительность, – считаем, что «Разговор о моде» больше соответствовало бы духу времени, и это помогло бы создать новый имидж, за который мы боремся. – Аудитория оставалась безучастной. Она должна была как-то расшевелить ее. – Мода, – сказала Клеон, подходя к предмету с другой точки зрения и надеясь, что бомба, брошенная ею, взорвется, – должна отражать время. – Она осмотрелась – ни малейшего намека на реакцию по поводу ее слов. Клеон усилила нападение: – По моему мнению, кутюрье принадлежат ушедшим временам, миру очарования и романтики – даже эти два слова родом из прошлого. – Это был явно камень в огород кое-кого из слушателей. – Кутюрье, – настаивала Клеон, – теперь уже часть истории. – Люди вокруг нее были близки к шоку. Наконец-то ей удалось пробудить их к жизни. – Кутюрье, – развивала она свою образную экспансию, – напоминают мне те богатые парки, прилегающие к домам, в которых публике позволяется гулять, но владеть – никогда. Точно так же вы можете смотреть на прекрасные вещи «от кутюр», даже потрогать, если вам повезет, но иметь? Никогда, пусть даже вы и приблизились к миллионному состоянию, которое для большинства из нас недостижимо.

Нервный смешок пробежал среди собравшихся, потом раздался вкрадчивый голос Эллиса:

– Не хотите ли вы сказать, мисс Эстон, что кутюрье всего лишь мечта?

– Я считаю, да... – ответила Клеон насторожившись. Куда он клонит?

– И вы хотите лишить людей мечты? – Она была изумлена и не скрывала этого. Эллис продолжал: – Насколько я понимаю, мечта – необходимая часть жизни. Даже психологи утверждают это. Вы с этим согласны?

– Я думаю, что да...

– Например, для женщины, обремененной заботами домохозяйки, матери маленьких горластых детей, прекрасное платье – это мечта, не так ли?

Самодовольный тон Эллиса вырвал крик из самой глубины сердца Клеон:

– Какая польза от мечты, если она недосягаема? Она может только мучить и под конец даже свести с ума.

До нее дошло, что на самом деле она говорит Не об одежде «от кутюр». Все дело было в ее тайной мечте об Эллисе!

Сердце Клеон гулко билось, но это не остановило потока слов. Брови исполнительного директора поползли вверх.

– Женщины, о которых вы говорите, которых бы я хотела видеть читательницами журнала, – если они увидят на его страницах платье «от кутюр», а потом его цену, невероятную цену, – они с отвращением швырнут журнал через всю комнату, почувствовав себя обманутыми. Затем они пойдут в ближайший универмаг и купят платье с вешалки. Возможно, оно прослужит всего сезон, и будет выброшено. На следующий сезон из-за того, что мода сегодня так переменчива, они купят другое платье. И так они будут идти в ногу с модой. Вы можете тешить себя мечтой, мистер Ферс! – воскликнула Клеон, ловя его взгляд и моргая от влаги, неожиданно скопившейся под веками. – Для меня они бесполезны.

Эллис наклонился над бумагой, лежащей перед ним, и с сосредоточенной яростью что-то чертил на ней.

– Сегодня, – продолжала Клеон, забыв про свои записки, – молодые модельеры, соприкасающиеся с жизнью, проделывают с тканью невообразимые вещи. Они сочетают такие материалы, которые раньше и не снилось комбинировать – бархат с габардином, шелк с твидом и так далее. Женщины, если захотят, могут выглядеть каждый день по-разному. Когда-то самые обычные женщины, о которых только что говорил мистер Ферс, большую часть жизни страстно желали одеться в мечту. Сейчас они более реалистичны и практичны. Они покупают одежду, создавая тот образ, в котором им больше всего хотелось бы предстать перед миром. Может быть, это и массовая продукция, но ее так много, что это дает женщинам огромную свободу выбора. Понимаете, в сегодняшней жизни нет места вызывающей экстравагантности ручной работы, как это принято у кутюрье.

– Мисс Эстон! – Клеон нахмурилась, не доверяя насмешливому тону Эллиса. – Могу я спросить: костюм, который сейчас на вас, – ваше собственное творение?

Она посмотрела на свой бледно-голубой костюм:

– Да, а что?

– И вы с гордостью носите его, потому что он сшит вашими собственными руками и потому, что он придуман вами, создан по вашей оригинальной идее?

«К чему он ведет?»

– Я думаю, да.

Воспользовавшись ее промахом, Эллис напал. Его слова рвали противника на части, как зубы тигра.

– И вы имеете дерзость принижать значение высокого «кутюр»? Вы шьете себе одежду в соответствии со стилем, рожденным в вашем мозгу, как вы сами согласились, носите ее с гордостью, потому что она оригинальна. И тем не менее вы пытаетесь отказать женщинам, лишенным ваших способностей, в праве носить одежду, смоделированную и сшитую специально для них известными кутюрье, которые делают то же, что и вы, только на более высоком уровне? Почему же для вас один закон, а для них – другой?

Клеон следовало раньше догадаться, что он заманивал ее в ловушку.

– Вы извращаете мои мысли, – накинулась она на него, – потому что прекрасно знаете о моем увлечении. Вы вытащили его на свет для собственных целей, хотя это никак не относится к делу.

Возмущенный шепот пронесся над столом, и даже веселая молодая женщина смотрела на Клеон немного неодобрительно.

– Если вы, мисс Эстон, спокойно и рассудительно обдумаете то, что я сказал, вы поймете, что это имеет отношение к делу.

– Нет, не имеет. – Клеон попыталась проигнорировать те крупицы правды, которые, надо признать, были в его словах. – Мы не собирались обсуждать, принимаю я или нет высокий «кутюр»...

– Вы сами подняли эту тему, – спокойно вмешался Эллис.

– Я была вынуждена, – огрызнулась Клеон, – потому что нужно было оценить перспективу «кутюр», чтобы подтвердить мою точку зрения о необходимости существенных перемен в «Салоне». – Она глубоко вздохнула и бросила последний отчаянный призыв: – Вы, конечно, согласитесь, что мы должны быть на стороне прогресса в этом мире крысиных гонок, иначе мы неминуемо проиграем и погребем сами себя в могиле.

Клеон остановилась. Ее риторика иссякла. Над залом повисло долгое, тяжелое молчание, и она робко спросила:

– Все?

Эллис поднял брови и посмотрел на членов правления. Те кивнули.

– Да, спасибо, мисс Эстон.

«Вот и все, – подумала Клеон, закрывая за собой дверь, – теперь мне конец».

Несколько дней спустя в кабинет Клеон, размахивая газетой, ворвалась Сара.

– Все раскрылось! – крикнула она. – Они знают, кто делает кружева для Франциза!

– Нет! – Клеон чуть не задохнулась от страха. Побледнев, она рухнула на стул и просмотрела номер, который Сара бросила перед ней. Заголовок над рубрикой моды восклицал:

«Обнаружен поставщик кружев Франциза!»

Дальше шла статья:

«Теперь мы знаем. Старая леди, живущая одиноко в коттедже, которому двести лет, плетет восхитительные кружева, украшающие кутюр Франциза. Ее глаза затуманены, а руки утомлены и скрючены от старости, но это не имеет значения – у нее получаются самые изысканные кружева в стране. До недавнего времени это был самый строгий секрет в мире моды. Теперь всему миру известно...»

Профессиональная часть сознания Клеон восхищалась сжатым стилем журналистки, сенсационно преподнесшей материал. Однако все утонуло в ужасном чувстве вины за предательство. Она могла теперь сделать только одно, хотя это было так мало. Ей необходимо было извиниться, и чем скорее, тем лучше.

Поблагодарив с улыбкой Сару, Клеон отпустила ее, затем позвонила секретарше Эллиса.

Нет, мистера Ферса нет на месте, было сказано ей. Его срочно вызвали. Нет, она не знает, когда он вернется.

«Может, мне показалось, – размышляла Клеон, – что этот голос, обычно такой приветливый, этим утром прозвучал прохладнее, чем всегда?» Она положила трубку и подперла голову. Конечно, ей было известно, куда направился Эллис – к своей бабушке. Он был необходим там в качестве сторожевого пса, чтобы не подпускать к дверям прессу.

Затем она вспомнила об его отце – необходимо позвонить ему. Она должна была объяснить все кому-нибудь из семьи Ферс.

Клеон набрала номер и попала на домоправительницу. Она назвала себя, и ее попросили подождать. Несколько минут спустя голос домоправительницы произнес:

– К сожалению, мисс Эстон, месье Франциза нет.

– Когда он вернется? – безнадежно спросила та.

– Боюсь, что не знаю. – Когда Клеон попыталась настаивать, чрезмерно холодный голос произнес: – Мне жаль, но ничем не могу помочь. – И телефон замолк.

Клеон отказалась признать поражение. Она должна зайти в резиденцию Франциза. Статная дама, которая, по-видимому, и была домоправительницей, открыла дверь, справилась об имени и попросила подождать. Некоторое время ее не было.

Громадный зал, где происходил показ мод, теперь, в тишине, выглядел загадочным. Не забыли ли о ней? Нет, домоправительница спускалась с пологой лестницы, преодолевая каждую ступеньку с преувеличенной осторожностью. Она остановилась в нескольких футах от Клеон:

– К сожалению, месье Франциза нет.

– Но я отниму у него всего несколько минут...

– Месье Франциз не желает вас видеть, мисс Эстон.

Терпение Клеон лопнуло.

– Но я желаю видеть его! – крикнула она и сделала движение, словно собираясь обойти женщину и подняться по лестнице. Но та тоже двинулась, чтобы помешать ей.

Разозлившись, Клеон стала еще настойчивей.

– Я готова ждать, – сказала она, – пока месье Франциз не согласится принять меня, – и с этими словами уселась на стул.

Домоправительница раздраженно вздохнула и снова поднялась по лестнице. Через некоторое время оттуда спустился сам Франциз с застывшим, как маска, лицом и ледяными глазами.

– Мистер Ферс, – сразу же обратилась к нему Клеон, – я пришла, чтобы сказать, как ужасно я сожалею о случившемся, и объяснить...