Текст книги "На пороге любви"

Автор книги: Лилиан Пик

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 11 страниц)

На этот раз она бросилась к выходу, как щенок, напуганный сенбернаром.

– До свидания, Клеон, – произнес Антуан, но Эллис постарался, чтобы у нее не было возможности ответить.

Сидя в машине, Клеон ожидала возмездия, но его не последовало. Вместо этого Эллис неожиданно произнес:

– Я извиняюсь за этот эпизод.

Клеон была поражена:

– Я думала, что это я должна извиняться.

– За что?

– За мою вспышку. Я просто не могла остановиться, мистер Ферс.

Он пожал плечами:

– Это не было неожиданностью. Наверное, кто-то должен был однажды высказать все это отцу.

– Поэтому вы взяли меня с собой?

– Не совсем. – Он сосредоточился на вождении. – Что вы думаете о моих родителях?

Клеон была изумлена: он хочет знать ее мнение? Но что она могла сказать?

– Будьте, как обычно, откровенны.

Захваченная врасплох прямотой Эллиса, она сказала:

– С ними... довольно трудно.

Эллис рассмеялся:

– Потрясающая проницательность! – Потом он стал серьезным. – Что касается меня, то я перестал пытаться найти с ними взаимопонимание, особенно с отцом.

Решив, что надо сменить тему, Клеон как бы невзначай заметила:

– Аннабель очень красива.

– Да. Я откопал ее в довольно-таки низкосортном магазинчике, где она была одновременно продавщицей и моделью. Я разглядел ее возможности и предложил работать с моим отцом.

– Ваша очередная протеже? Вы повсюду охотитесь за ними?

Эллис рассмеялся и загадочно произнес:

– Конечно, я же не хожу с закрытыми глазами.

– Сначала вы отыскиваете их, затем возвышаете, затем делаете своими подружками?

Он снова рассмеялся. Кажется, Ферс начисто отбросил свое раздражение.

– Теперь это главный вопрос. – Он бросил на Клеон вызывающий взгляд. – В конце концов я нашел вас.

– Я просто интересовалась, какова ваша стратегия, и теперь знаю, чего мне ожидать.

– Но, – Эллис остановился у пешеходного перехода, – у меня нет строго определенной стратегии, если дело касается женщин. – Он слегка дразняще улыбнулся в сторону ее строгого профиля, и машина двинулась дальше. – Где бы я ни встретил новую женщину, которая мне нравится, я обычно начинаю петь соловьем.

– Другими словами, – произнесла Клеон отрывисто, – нащупываете к ней дорогу.

– Вы не смогли бы выразиться точнее, – ухмыляясь, ответил он.

Клеон сжала кулаки. Видя ее жест, Эллис расхохотался.

Они подъехали к офису, и машина проскользнула на стоянку в парковочной зоне, угрожающе обозначенную словами «Исполнительный директор». Это вежливо, но недвусмысленно напомнило Клеон о ее положении обычной служащей.

– Спасибо за ленч, мистер Ферс.

Он наклонил голову с шутливой снисходительностью:

– Благодарю за очаровательную компанию, мисс Эстон.

– Мы... мы так и не пришли ни к какому решению, не так ли? – Эллис вскинул брови. – Насчет журнала.

– Насколько я понял, дело закрыто.

– Но, мистер Ферс...

Он взглянул на часы:

– У меня назначена встреча. Клеон выбралась из машины и ушла.

На следующий день она собрала редакторское совещание. Забрел Рик, сел на стул и задрал ноги на стол, предварительно, с шутливой официальностью, спросив позволения у Клеон.

Сара плюхнулась в кресло, приговаривая, что оно такое низкое, а она такая толстая, что никогда не выберется из него. Бен Хэрлоу перевернул корзину для бумаг и сел на нее. Джоанна притащила свой собственный стул и уселась с блокнотом в руке, чтобы фиксировать «основные моменты». Рик заметил, что поскольку все они довольно болтливы, то, похоже, речь пойдет о «часах».

Клеон, как председатель, дала всем возможность высказаться. Один за другим они разнесли журнал в пух и прах, критикуя его стиль, содержание, то, как он продается, и то, что он потакает лишь одному типу и классу женщин. Подо всем этим Клеон почувствовала беспокойство за будущее журнала и за собственную работу.

Даже на рекламу – в интересах отца Эллиса – было наложено вето. Не может ли она сделать что-нибудь, спрашивали они с отчаянием, может быть, она, как свежий человек, попробует уговорить Эллиса принять их точку зрения, заставить его понять очевидное?

– Я пробовала, – сказала Клеон, – только вчера, но он не хотел слушать. Однако я хочу еще попытаться. – Под влиянием настроения она набрала его добавочный номер на внутреннем телефоне. Кабинеты всего руководства находились на первом этаже.

– Нет, – ответила его секретарша приветливо, – к сожалению, он вышел.

Этот человек когда-нибудь бывает на месте? Клеон бросила трубку, и они продолжали сидеть, уныло уставившись друг на друга и ожидая вдохновения. Ничего не произошло, и они снова принялись шутить.

– Я заварю чай, – сказала Джоанна. – Это должно нас взбодрить.

Когда они, разделив пакет печенья, принесенный Сарой, выпили чай, Клеон рассказала, до какой степени был нелюбезен с ней Франциз, когда обнаружил, кто она такая. Она не могла понять его позу.

– В конце концов, я представляю его интересы и, следовательно, на его стороне, – сказала она.

– Он не доверяет ни одному журналисту, кем бы тот ни был, – сказала Сара. – Он очень боится пиратства, возможности кражи его идей, и в этом он схож с остальными модельерами. Обычно он лишь тогда доброжелателен к прессе, когда показывает свою коллекцию.

– Ну ладно, – сказала Клеон, – когда дело касается журнала, я никогда не теряю надежду. Я считаю, что должна так взяться за мистера Ферса, чтобы он был сыт мною по горло и дал...

– И дал редактору указание убираться, хотели вы сказать, – закончил за нее Рик, и все рассмеялись.

Открылась дверь, и Эллис спросил язвительно:

– Вы вообще-то когда-нибудь работаете, на этом этаже?

Все мгновенно исчезли, оставив Клеон наедине с грозным боссом.

– Совершенно верно, мистер Ферс. – Клеон запнулась, кляня про себя неудачное начало. Сейчас он был явно не в том настроении, чтобы замечать очевидное. – Я хотела бы поговорить с вами.

– О чем?

– О... о... – Не находя слов, Клеон взяла номер «Салона».

Что-то в ее глазах, видимо, согрело душу Ферса, потому что он взглянул на часы и произнес:

– Спуститесь в мой кабинет на пять минут.

Пятью минутами позже Клеон сидела по другую сторону стола босса и с опасением смотрела на Эллиса.

Видя смущение подчиненной, Ферс подзадорил ее:

– Это что, делегация в составе одного человека? Вы пробыли здесь два дня и уже возглавляете бунт!

Судя по его настроению, его можно было попробовать убедить. Он, казалось, был готов ее выслушать. Эллис продолжал все в той же полушутливой манере:

– Если вопрос не покажется вам глупым, то в чью поддержку проводилось это собрание на девятом этаже?

– Это была редакционная конференция, – чопорно ответила Клеон.

– Теперь поведайте мне об остальном, – зашелся смехом Ферс.

– С удовольствием, мистер Ферс. Это группа глубоко неудовлетворенных людей.

– Неужели? Чем это? Им что, мало платят? – Его настроение изменилось, теперь тон был саркастичным.

– Деньги не имеют к этому отношения.

– Уже легче!

– Не в том смысле, что вы имеете в виду. Возможно, с другой стороны, как раз имеют.

– Я весь внимание.

Теперь пришел черед Клеон. Она глубоко вздохнула и начала:

– Нам хотелось бы изменить стиль журнала. Нам хотелось бы увеличить его объем. – Клеон увидела скептический взлет бровей Эллиса и поняла, что начала неудачно. – Он слишком ограничен в возможностях и охватывает слишком узкий рынок. Мы хотим помещать больше редакционных материалов – в настоящий момент они сведены до минимума. – Клеон сверилась с заметками. – Рекламный материал представляет собой сплошную массу. Мы считаем, что это плохо запоминается и режет глаз.

Ферс откинулся на спинку стула со слегка озабоченным выражением, как будто с трудом понимала то, что слышал. Клеон решила атаковать и подтянула подкрепление.

– Мы считаем, что журнал обслуживает, – она преднамеренно использовала слово «мы», – тот тип женщин, который существует лишь в старомодном воображении вашего отца. – Эллис прямо окаменел, и Клеон поняла, что наконец завладела его вниманием. – Женщин, которые удачно вышли замуж, – ведь их совсем мало в наши дни, – теперь Клеон провоцировала Ферса, но ей было все равно, – обремененные излишком денег так сильно, что не знают, что им еще делать, вот и тратят их на одежду, покупая ее по бешеным ценам у вашего отца. Им совершенно нечем заняться, поэтому они проводят время на примерках у своих кутюрье и потом сплетничают об этом. – Клеон покачала головой. – Так сейчас просто не бывает.

Эллис попытался перебить, но Клеон наступала:

– Все приметы указывают на то, что кутюрье медленно, но верно сходят на нет. Известнейшие модельеры наших дней шьют готовые вещи, одежду, специально смоделированную для розничной торговли. Они вынуждены делать это, частично из финансовых соображений, частично из-за изменившихся вкусов и запросов, так что вашему отцу в конце концов придется сдаться. Нравится ему это или нет, однажды ему придется отклониться в сторону парфюмерии и косметики, как другим кутюрье.

Клеон остановилась, чтобы набрать воздуха, который был просто необходим ей для последнего рывка к финишной ленте.

– Ваш отец живет и работает в вакууме, чего не может себе позволить ни один модельер. Даже ваша бабушка оценивает прелесть реального мира лучше, чем он.

Она заметила, что губы Эллиса сжались в тонкую линию. Он ощупывал лезвие ножа для открывания писем, как бы проверяя его остроту. При этом он задумчиво смотрел на горло Клеон.

Не обращая внимания на предупредительные знаки, она под конец совсем разошлась:

– Сегодняшняя одежда разрабатывается в соответствии с образом жизни людей. Она не должна быть претенциозной и официальной. Мы хотим, чтобы наш журнал был зеркалом времени, чтобы его читали обычные люди. Нам хотелось бы ввести раздел косметики и страничку аксессуаров. В нем сейчас нет фантазии, захватывающего материала. Не представляю, как можно поднять его тираж.

Клеон откинулась назад, готовясь к последствиям своей речи. Эллис бросил нож и выпрямился:

– Мне жаль, мисс Эстон, но это просто не пройдет. Руководство – в вложившихся обстоятельствах, в особых обстоятельствах – не согласится с такими радикальными переменами в журнале.

Клеон собралась с силами:

– О мистер Ферс, но эти люди на девятом этаже, они полны энтузиазма, творческого порыва и они очень желают успеха журналу. Неужели это не в счет? Они беспокоятся не только о своей работе – хотя и об этом тоже, – они смогут почувствовать себя нужными, свою работу – полезной, если спрос на «Салон» возрастет хотя бы на несколько экземпляров.

Эллис был совершенно неподвижен.

– Все, о чем мы просим, мистер Ферс, – это побольше страниц, побольше цвета и побольше простора для творчества.

– Немного, не так ли, мисс Эстон? Вы забыли два жизненно важных слова – больше денег.

– И это невозможно?

Он ответил уклончиво:

– Это не просто вопрос денег, это политика. Руководство никогда не согласится на это.

– Вы имеете в виду, – воскликнула Клеон, и слезы навернулись у нее на глазах, – что ваш отец никогда не согласится, вы никогда не согласитесь! – Она пренебрегла тем, что его глаза стали злыми. – Вы защищаете интересы отца или думаете, что делаете это. Но вы ошибаетесь! Не возражая ему и поддаваясь его упрямству, стоя позади него и пожимая плечами – в чем я убедилась сама – и говоря, что перестали пытаться «достигнуть взаимопонимания» с ним, вы на самом деле приносите ему вред. – Клеон не могла заставить себя посмотреть на Эллиса. Если бы она увидела его глаза, то они бы заморозили ее. – Если бы это был кто-то другой, а не ваш отец, если бы вы вели дела с хладнокровием бизнесмена с относительно незнакомым человеком, вы и одной минуты не потерпели бы его старомодных идей. Вы поступили бы просто жестоко, угрожая прекратить финансовую поддержку, пока он не согласится изменить стиль своей деятельности.

Теперь заговорил Ферс, и Клеон пришлось слушать.

– Я весьма тронут, мисс Эстон, что за столь короткий срок пребывания в нашей фирме – сорок восемь часов, не так ли? – вы так близко приняли к сердцу наши интересы. Однако я должен напомнить вам, что вы были приняты в штат не как финансовый советник. Вы служащая, всего лишь одна из сотен, и в этой роли, – он вздохнул и произнес сквозь зубы, – вы обязаны лишь исполнять указания!

Однако Клеон не сдавалась:

– Вы можете попробовать заставить меня замолчать при помощи угроз, мистер Ферс, – крикнула она, – но это правда, пусть даже вам она не нравится!

И Клеон вылетела из комнаты.

Следующий номер «Салона» был почти готов к печати. Поскольку это был ежемесячный журнал, он был подготовлен заранее и большинство работы было завершено еще до того, как Клеон поступила на службу. Когда Клеон увидела макет журнала, то впала в отчаяние.

– То же самое упорядоченное старье, – простонала Сара, когда они пролистывали шероховатые страницы.

Клеон дала про себя клятву, что переделает этот журнал, даже если это будет стоить ей места.

Она провела следующие несколько дней, посещая показы мод в больших универмагах, осматривая их секции одежды и разыскивая бутики в разных частях Лондона.

Как редактор «Салона» Клеон получала приглашения и на частные показы. Некоторые из них она посещала вместе с Сарой, а некоторые одна. Однажды ее пригласили на показ коллекции обуви в известном отеле. Модельер вместе со своими ассистентами был здесь, демонстрируя хорошее настроение и желание всем угодить. Покупатели, представители оптовых фирм и магазинов рвались посмотреть последние модели и распихивали друг друга, чтобы получше видеть обувь на подиуме.

Клеон оказалась в загоне, как овца, приведенная на рынок. Она старалась приспособиться к хаосу и, как все остальные, была возбуждена. Однако через полчаса, в течение которых Клеон почти не могла пошевелить ни рукой, ни ногой, она решила, что пора уходить. Проталкиваясь к дверям, она прошла мимо редактора журнала мод, которая оживленно обсуждала со своим ассистентом, какую из новых моделей они выберут для фотографии на развороте журнала.

Клеон немного задержалась послушать их – страдая из-за ограничений, навязанных ей застойной политикой Эллиса Ферса и его коллег, она всем сердцем завидовала этим двум женщинам, их редакторской свободе.

В этот же день Клеон озарила идея, невозможная и невероятная, заставляющая сердце уйти в пятки, однако подумав, она все же решилась ее осуществить. Она держала все в строгом секрете – в конце концов, это могло ни к чему не привести.

Следующим утром, едва появившись на службе, Клеон позвонила Эллису Ферсу. «Нет, очень жаль, мистер Ферс пока не пришел. Не могли бы вы перезвонить?» Клеон мрачно думала, что его секретаршу следовало бы заменить автоответчиком. Бывает ли этот человек когда-нибудь на месте?

Десятью минутами позже зазвонил телефон.

– Мисс Эстон? Это Эллис Ферс. Как я понял, вы меня искали.

Захваченная врасплох, с мгновенно вылетевшей из головы чудесно приготовленной речью, Клеон рылась в мыслях, подыскивая, что бы сказать, пока к ней вернется самообладание и остроумие.

– Я... ну, я...

Из трубки донесся покорный вздох, и Клеон, боясь, что он может повесить трубку, бросилась головой в омут:

– Мистер Ферс, не могли бы вы... вы с кем-нибудь обедаете сегодня?

– Э... нет, не знаю. – Наверное, он справлялся в настольном календаре. – Нет, я свободен. А что?

– Ну, я... могу ли я... я имею в виду, не пойдете ли вы на ленч со мной?

Наступила долгая тишина, прерываемая только глубоким дыханием. Наконец он в достаточной степени пришел в себя, чтобы говорить.

– Должен ли я понимать, что вы приглашаете меня на ленч?

– Совершенно верно, мистер Ферс. – Голос Клеон теперь был больше похож на писк. Она торопливо добавила: – Это будет деловой рабочий ленч.

– В самом деле? На секунду вы заставили меня забеспокоиться. И могу я спросить, кто – говоря в строго деловых терминах – собирается нести финансовую ответственность за этот строго деловой выход?

– Вы имеете в виду – кто платит? Конечно я.

– Могу я узнать, где будет происходить этот... э... рабочий ленч?

– Прошу прощения, но это секрет.

Опять наступило молчание, долгое и нервирующее. Что он там делает – лихорадочно ищет повод для вежливого отказа?

Клеон сердито сжала губы. Она избавит его от трудностей.

– Ничего серьезного, мистер Ферс. У меня была просто идея...

– Да, мисс Эстон. Я пойду с вами на ленч – деловой ленч, если вы зайдете за мной около половины первого...

В 12.30 Клеон подняла руку, чтобы постучать в дверь, на которой было обозначено: «Секретарь – исполнительный директор», – она пригласила на ленч исполнительного директора! Сошла она с ума, что ли? Как ей выпутаться из этого?

Клеон постучала, не будучи уверена, что и вправду делает это, и приятный голос пригласил:

– Входите. – И она вошла.

Секретарша Эллиса Ферса была молодой и хорошенькой. Она встала, протягивая руку:

– Вы мисс Эстон, не так ли? Меня зовут Кэрол Фишер. Мистер Ферс говорит по телефону. Это ненадолго. Присаживайтесь.

Клеон была рада дать отдых ногам, так как они почему-то ослабли.

– Я часто разговариваю с вами по телефону, не правда ли? – сказала она. – У вас всегда такой приветливый голос. Как вам это удается?

Кэрол рассмеялась:

– Это, наверное, из-за того, что я счастлива на своем месте. С мистером Ферсом чудесно работать. Он очень внимателен – понимаете, он такой душевный человек...

«Еще одна из его легиона подружек?» – уныло подумала Клеон. Нет, не похоже – Кэрол носила кольцо, свидетельствовавшее о том, что она помолвлена.

– Мне нравятся ваши брюки, мисс Эстон, – заметила секретарша, с завистью разглядывая их. – Что за прелестный цвет – разновидность фиолетового, да? Где вы их купили?

– Я не покупала. Я сшила их сама. Это жатый бархат...

– Сами? Но они скроены так профессионально, что и не догадаться!

– Это мое хобби, – скромно сказала Клеон. – Я брала уроки кройки и шитья в местном промышленном колледже, и это мне здорово помогло. Обычно я сама моделирую свои вещи.

Глаза Кэрол раскрылись еще шире. Вошел Ферс.

– Мистер Ферс, знаете ли вы, что в вашем штате есть начинающий кутюрье? Она моделирует собственную одежду. У нее много общего с вашим отцом, не так ли?

Эллис сардонически рассмеялся на остроумное замечание своей секретарши.

– Это забавно, – сказал он. – Если бы вы только слышали кое-что из того, что эта девушка говорила о нем...

– Это не правда, мистер Ферс! – Клеон негодующе защищалась. – Я говорила о его работе, а не лично о нем.

– Еще лучше, – рассмеялся он. – Деревенская кошечка критикует всемирно известного кутюрье.

«Деревенская кошечка!» Это было почти выражением нежности, близких отношений. Клеон обеспокоенно взглянула на Кэрол, интересуясь, как та отреагирует, но она, видимо, не заметила ничего необычного. Несомненно, Кэрол научилась сдержанности, будучи секретаршей человека с репутацией «селекционера и коллекционера» женщин.

– Пройдемте в кабинет, киска. – Он довел метафору до завершения, и это сильно смутило Клеон.

Эллис казался счастливым. Он отбросил все барьеры и определенно решил наслаждаться жизнью.

«Ну ладно, – подумала Клеон, – хочется ему или нет, сегодня он увидит, как живут другие».

Теперь пришел черед Ферса рассматривать ее одежду.

– Мы собираемся не в «Хилтон», это ясно. Вы... э... сами смоделировали эти бархатные штучки на ваших ногах?

– Да, я сшила их сама.

– М-м. Мой отец мог бы взять вас к себе в ассистенты, если его уговорить. Вам бы это понравилось, не так ли? – Голос Эллиса был полон сарказма. – Единственная трудность состоит в том, что первое время вы были бы должны выполнять его поручения и научиться восхвалять великого модельера – конечно же после принесения клятвы: никогда не произносить ни слова критики в его присутствии.

Клеон улыбнулась и осмотрела кабинет, восхищаясь дорогими коврами, меблировкой и декором.

– Перед тем как идти, я должен настоять на следующем. Стоимость этой увеселительной прогулки будет внесена в список ваших расходов. Это ясно? Как мы поедем? На моей машине?

– Я предполагала, что на метро.

Он немного подумал, а потом встал.

– Хорошо, пусть будет метро. Ведите. – Он последовал за ней на улицу. – Вы скажете мне, куда мы едем?

– Пока нет, – ответила она.

Он пожал плечами, как бы снимая с себя ответственность.

Они сидели рядом в поезде, Клеон разглядывала их отражение в стеклах в полутьме тоннеля, и ей не верилось, что они едут вместе. Все было как во сне, но она знала, что это ненадолго и что она скоро проснется. Казалось вполне естественным, что они сидят здесь, плечом к плечу, как будто бы давно знают друг друга. Казалось, что так оно и должно быть.

Они сделали пересадку и наконец прибыли к цели. Они прошли через универмаг, вверх по лестнице, по мягким коврам к двустворчатой двери.

Эллис вгляделся через стекло в полумрак за дверью.

– Господи, – пробормотал он, – здесь что, отключили электричество? – Его рука опустилась, удерживая Клеон. – Куда вы привели меня, юная леди? Я настаиваю, чтобы вы мне сказали это до того, как мы сделаем следующий шаг.

– Я собираюсь показать вам другую сторону моды, – сказала она. – Это бутик, небольшой магазин модной одежды, где модели представлены всего в нескольких экземплярах. Бывали ли вы в таком месте раньше?

– Нет, не был.

– Ну вот, теперь побываете.

Он казался изумленным.

– А как насчет ленча?

– Это здесь же... – Она вошла в двери, надеясь, что он последует за ней. Они очутились в полутьме.

– Если бы вы предупредили меня заранее, я бы захватил фонарик – сказал он ей в ухо, – и беруши.

– Извините за шум, – повысила голос Клеон, чтобы он мог ее расслышать, – эта музыка звучит здесь постоянно. Вскоре вы привыкнете к ней и даже перестанете замечать.

Он хлопнул себя по голове:

– Ясно, что цель – лишить человека всяких критических и избирательных способностей, чтобы он без лишних вопросов принимал то, что ему подсовывают под нос.

Она с сожалением покачала головой и повела его за собой вдоль рядов вешалок с одеждой. Она брала одну вещь за другой, показывая ему одежду и обращая внимание на особенности дизайна, великолепное сочетание цветов, меховую отделку, шарфы из перьев, замшевые пиджаки и юбки. И все время звучала музыка. Вспыхивающие разноцветные огни метались вверх и вниз, играя отблесками на одежде, причудливо изменяя ее цвет. Они пробрались к стендам с аксессуарами и стали разглядывать ремни – узкие, всего в дюйм шириной, усыпанные бляшками, с пряжками, с бахромой.

Там были подарочные скатерти, украшенные причудливым орнаментом. Был отдел обуви, расположенный в нише и огороженный алюминиевой сверкающей ширмой. Над их головами, перекрывая все, поверх света, болтовни возбужденных посетителей и громких ритмичных звуков музыки, возвышался темно-синий потолок с разбросанными по нему лампами, которые причудливо рассеивали полумрак.

Он схватил ее за руку.

– Накорми меня, женщина, – пробормотал он ей в ухо, – я обессилел. Вы, видно, задумали мучить меня до тех пор, пока я не взмолюсь о пощаде и не удовлетворю все ваши требования.

– Что-то вроде этого, – сказала она отшатнувшись, так как он притворно пригрозил ей. Это не показалось ей странным – в такой обстановке могло произойти что угодно.

Она повела его к бару с закусками. Здесь тоже царил полумрак, несмотря на вспыхивающий и мигающий свет, отбрасывающий причудливые тени.

– Что вы будете есть, мистер Ферс?

– По вашему выбору.

– Бутерброды и кофе? – Он кивнул. – Если вы отыщете место, то я принесу их.

Он послушно втиснул свою высокую фигуру на низкую скамью с высокой спинкой и спокойно ждал, пока она брала еду и несла через зал поднос.

Ферс помог ей расставить тарелки, расположив их так, чтобы она села рядом с ним. Дружно, с большим аппетитом они поедали бутерброды. Они уже допивали кофе, когда Клеон, извиняясь, сказала:

– Я боюсь, что такая обстановка сильно отличается от той, в которой вы привыкли есть свой ленч.

Он повернулся боком, чтобы лучше видеть ее:

– И как же я привык есть свой ленч?

– О, – протянула она, – отель с официантами, обед из четырех блюд, вино...

Он придвинулся ближе:

– Я открою вам секрет. Сделаю признание. Каждый раз в обеденный перерыв, когда у меня обычный ленч, а не рабочий – такой, как этот, – он провоцирующе улыбнулся, – я посылаю секретаршу в ближайшую закусочную за бутербродами. Перед тем как уйти на обед, она готовит мне кофе, и я ем один, в тишине и спокойствии. Вы разочарованы?

– Нет, только удивлена, – ответила Клеон и скромно добавила: – Приятно удивлена.

– Спасибо, особенно рад слышать это от моего самого строгого критика.

Через некоторое время он сказал:

– Я пришел к заключению, что проблема в пропасти между поколениями. Мы смотрим на вещи под разными углами. Я слишком стар...

– Но вы конечно же ненамного старше меня!

– Спасибо, вы мне льстите. На самом деле мне тридцать два. Я на девять лет старше вас. Знаете, девять лет – это существенная разница.

– Мистер Ферс. – Она решила рискнуть. – Что вы скажете об этой одежде?

Возникла долгая пауза.

– Я полагаю, вы хотите, чтобы я сказал, что она мне нравится?

Она немедленно перешла к обороне:

– Но это модно, по-настоящему модно!

– Настоящие вещи... – Он был полон сарказма, и она выпалила:

– Конечно же. Это живая мода, она жизнеспособна и имеет смысл. Она обращена к нуждам молодых людей, она отражает их образ жизни и образ мыслей. И более того, она для них достижима в финансовом и физическом отношении – они могут прийти сюда и потрогать вещи, почувствовать их, примерить. Они не заперты от них, на них нет надписи: «Не трогать».

– Это вы в адрес моего отца?

– Простите меня, если я вас расстроила, но... – Как ей достучаться до него? – Разве вы этого не чувствуете? Разве здесь нет ничего такого, на что бы вы хотели отозваться, как-то воздействовать, что-то изменить, придумать что-то новое? Я это чувствую. Дизайнеры этой одежды сломали барьеры, которыми такие люди, как ваш отец, годами окружали создание платьев. Здесь есть оригинальные вещи, есть попытки воплощения, эксперимента... – У нее иссякли слова.

– Да, мне было интересно, когда вы остановитесь. Не проталкивайте ваши идеи слишком настойчиво, Клеон. Это производит плохое впечатление и оставляет неприятные воспоминания.

Она рассердилась:

– Разве вы не видите, что я хочу сказать? – Даже в полумраке было видно, что в ее глазах блестят слезы.

– Моя милая Клеон, не нужно на меня давить. У меня к этому иммунитет. Слишком часто это пытались делать. Дайте мне расслабиться и приспособиться. Дайте мне самому все увидеть и сделать соответствующие выводы. – Она молчала. Он продолжал:– Моя дорогая, большеглазая, наивная девочка, посмотрите на это с другой стороны. Перестаньте быть такой простодушной и станьте немного циничней. Вы думаете почему так много усилий направлено на удовлетворение запросов молодых людей? Потому, что это люди с деньгами, растрачивающие силу...

– Я знаю, – перебила она запальчиво, – но...

– Следовательно, – продолжал Ферс, – их причуды и капризы используются с одной целью – говоря более приземленно – выгрести наличные. Это барахло, – он показал на ряды одежды легким взмахом руки, – массовое производство для массовой распродажи, униформа для молодежи. Это нивелирует их до одного уровня. Это конформизм с большой «К». Здесь нет выражения индивидуальности. Она сглаживается рассчитанной одинаковостью одежды. Что касается кутюрье, то здесь на более высоком уровне присутствует оригинальность и индивидуальность.

– По дорогой цене, – сказала Клеон, – по огромной цене.

– Согласен, по дорогой цене. Однако многие люди считают, что стоит заплатить эту цену, лишь бы хоть немного отличаться от других.

– Но число людей, способных так дорого заплатить за платье или пальто – иногда сотни фунтов, – быстро уменьшается. И даже те, что остались, наверняка должны дважды подумать, прежде чем расстаться с такими большими деньгами, потому что они наверняка осознают, что мы живем в век выбрасывания одежды. Сейчас мода меняется так быстро, что даже они не хотят быть заваленными лишним барахлом, которое стоило им целого состояния. Во всяком случае, идея состоятельной женщины, проводящей утро у своего кутюрье – потому что ей больше нечем заняться, – примеряя дорогие потрясающие туалеты, которые она наденет всего раз, а потом отдаст служанке, слишком отдает эпохой феодализма и настолько несостоятельна, что не стоит даже говорить о ней. В наши дни мир моды более демократичен, более достижим для рядовой публики. И вся структура меняется. Высокая мода должна отозваться на эти перемены или умереть.

Он улыбнулся и ловко изменил тему.

– Не вмешивайте сюда политику, – сказал Эллис мягко. – У меня нет настроения говорить о ней. – И, все еще глядя на нее, произнес: – Здешняя атмосфера, световые эффекты, полутьма, эта громкая музыка с ее навязчивостью, примитивный ритм ударных – все это взывает к одному, главному из всех инстинктов. Если назвать вещи своими именами, то все это взывает к сексу. – Его глаза лениво задержались на ее белой хлопчатобумажной блузке, туго обтягивающей ее грудь, и перебрались на облегающие бархатные брюки. – Как и вы сами, – прошептал Эллис, заметив, как краска бросилась ей в лицо. – Вам еще никто этого не говорил? О чем думает Айвор? Должно быть, он только наполовину мужчина. – Его рука потянулась к ней, но он быстро отдернул ее и спрятал в карман. – Нам лучше уйти, а то я могу начать заниматься любовью с вами прямо здесь, а это было бы ужасно! Совсем не то время суток.

Он улыбнулся, и Клеон улыбнулась в ответ. «Если бы я сказала ему, о чем я думаю, – размышляла она, – если бы я сказала: «Я хочу, чтобы вы занялись со мною любовью, потому что люблю вас», – что бы он сделал?»

Клеон лихорадочно отыскала свою сумочку и первой пошла к дверям.

При дневном свете они оба моргали, как два человека, разбуженных от долгого и приятного сна.

– Возьмем такси, – предложил Эллис. Когда Клеон запротестовала, считая, что это удлинит путь, он просто заметил: – Никаких возражений, это за счет фирмы.

В такси она сжалась в углу. Ферса, похоже, это устраивало, и он держался своего угла. Они вернулись к обыденности. Им нечего было сказать друг другу.

«Я потерпела фиаско. Мне не следовало предлагать этого. Его убеждения ничуть не изменились», – думала Клеон.

– Мария – это модель, мистер Ферс?

Он отвернулся от окна и нахмурился:

– Прошу прощения, я не расслышал. Я был далеко отсюда.

Клеон повторила вопрос.

– Да, Мария модель. Она тоже работает у отца.

– Что происходит, когда Аннабель и Мария оказываются вместе, и тут появляетесь вы?

Он коротко хохотнул:

– Щекотливая ситуация.

– А ваши подруги – все модели?

– Нет, не все. Однако, – резко спросил Ферс, – откуда этот внезапный интерес к моей личной жизни? Я же не вторгаюсь в вашу.