Текст книги "На пороге любви"

Автор книги: Лилиан Пик

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 11 страниц)

– Никакие объяснения не поправят вреда, причиненного вами, мисс Эстон.

– Но я хочу сказать вам, что это не моя вина, просто обстоятельства сложились так неудачно, что одна журналистка заметила и узнала кружева на моем платье...

– Извините, мисс Эстон, я не собирался слушать какие-либо объяснения, как бы правдоподобно они ни звучали. – Франциз полуобернулся к лестнице. – Настоящая жертва всего этого – моя мать. Вы должны были подумать о ней, прежде чем выбалтывать тайну...

– Мистер Ферс, пожалуйста, поверьте мне! – В глазах Клеон стояли слезы. – Я ничего не говорила журналистке о вашей матери...

Однако Франциз поклонился и ушел.

Теперь Клеон почувствовала, как холодная и беспощадная волна обрушилась на нее и понесла на своем гребне в открытое море. Если она не выберется из этого моря упреков, то захлебнется и утонет.

«Ушел в себя, – подумала Клеон, покидая его резиденцию, – совсем как в нашу первую встречу. Забрался в свой замок, поднял мост и оставил меня снаружи».

Через три дня вернулся Эллис. Клеон узнала об этом, потому что его секретарша позвонила ей.

– Мистер Ферс хочет вас видеть, мисс Эстон.

Теперь холодность этого голоса не оставляла сомнений. Его секретарша в силу своего положения, подобно товарищу по партии, воспринимала дела Эллиса как свои собственные. И если мисс Эстон была врагом ее шефа, то мисс Эстон была и ее врагом.

И вот мисс Эстон, как пленный партизан, предстала перед судом. Она стояла перед Эллисом, сцепив за спиной руки. Начался допрос.

– Я думаю, вам известно, почему я вызвал вас? Я полагаю, что вам известно также, где я был? У моей бабушки, сражаясь со сворой гончих, называющих себя прессой и собравшихся, похоже, со всего северного полушария. Теперь вы понимаете, что наделал ваш маленький злобный выпад?

– Злобный, мистер Ферс? – Замешательство Клеон не произвело на Эллиса никакого впечатления.

– Да, коварный способ ударить меня в спину за то, что я не дал вам действовать по-своему.

– Но... но вы ошибаетесь. То, что произошло, было несчастным случаем. Сидевшая рядом журналистка узнала кружева. Она...

Однако он не слушал:

– Моя бабушка просила пощадить вас. Но почему я должен это делать? Это была ничтожная месть.

Клеон покачала головой, пытаясь объяснить.

– Однако она не согласилась со мной. Бабушка сказала, что ваш поступок был естественным. Любая молодая женщина, любая журналистка, посвященная в подобную тайну, должна была испытывать искушение поведать о ней всему миру. Бабушка с необыкновенным в ее положении великодушием сказала, что не винит вас.

Слезы залили глаза Клеон.

– Вы хотите сказать, ваша бабушка тоже думает, что я сделала это умышленно, – неужели даже она?! Но как я могла?! Я люблю вашу бабушку. Она прекрасная женщина. Я не могла бы так поступить с ней!

Эллис молчал, давая ей высказаться. Но выражение его лица ясно говорило о том, что ему все ясно.

– Вы же верите мне, мистер Ферс? Как-то вы сказали, что всегда хотите слышать от меня только правду...

– Когда-то я был полон иллюзий в отношении вас. Сейчас я их утратил.

– И все-таки выслушайте правду, даже если не собираетесь верить ей. – Клеон подробно рассказала, что произошло на показе коллекции. Эллис выслушал ее, но никак не отреагировал.

– Я должна повидать вашу бабушку, – настойчиво сказала она.

– Вы не сделаете этого!

– Вы не можете запретить мне!

– Смогу. Перед отъездом я дал точные инструкции бабушке и женщине, которая присматривает за ней, не пускать вас на порог.

Клеон взбунтовалась:

– А если я все же попытаюсь повидаться с ней, вы используете свой последний довод – уволите меня?

– Я могу пойти даже на это. Мысль о вашем увольнении никогда не покидала меня.

– Вы вытащили меня сюда, мистер Ферс. – Клеон повысила голос. – По вашему собственному признанию, вы заманили меня, вырвав из любимого мною окружения и любимой работы. Я ваша протеже, говорили вы. Одно из ваших «открытий». – Она с горечью продолжила: – Теперь я – одна из ваших ошибок, может быть, единственная. И так как я ошибка, то представляю опасность для вашей репутации знатока женщин, поэтому чем скорее вы уберете меня с дороги, тем лучше. – Она остановилась, так как у нее кончились боеприпасы. Теперь Клеон ждала ответного огня, возмездия, оглашения приговора, но ничего не последовало.

Она повернулась к двери, но затем остановилась. Было еще кое-что, что ей необходимо было знать.

– Мистер Ферс?..

– Да, мисс Эстон? – Его голос был утомлен от раздражения, как у терпеливого родителя, уставшего от вопросов своего ребенка.

– Не сочтете ли вы возможным, – запинаясь, спросила она, – сообщить мне, к какому решению пришло правление после того, как я ушла.

Эллис откинулся назад:

– Относительно чего?

Его притворная недогадливость разозлила Клеон, и она потеряла над собой контроль:

– Вы прекрасно знаете, о чем я говорю!

Эллис поднял бровь:

– Если вы говорите о вашем душещипательном призыве в отношении журнала, то никакого решения не было. Даже если бы оно и существовало, то сомневаюсь, что в вашу пользу.

– Нет, ну конечно же нет! – воскликнула Клеон, сверх меры рассвирепев от его небрежного ответа относительно столь важного для нее предмета. – Вы сами сделали это неизбежным вашими провокационными вопросами, заманив меня в ловушку и вынудив сказать то, чего я вовсе не собиралась говорить. – Неудавшаяся попытка привести Эллиса в ярость еще сильнее разозлила Клеон. – Как можете вы обвинять меня в злобе и мести, когда сами повинны в том же в отношении меня?

– Протестую, – мягко произнес Эллис. – Я просто исполнял свои обязанности. В любом случае я знал, что делаю, задавая подобные вопросы. И почему я должен, скажите на милость, проявлять к вам злобу?

– Вы прекрасно знаете, что никогда не простите мне того, что случилось – или вы думаете, что случилось, – между Риком и мной на балу у вашего отца. Хотя с какой стати вы должны принимать так близко к сердцу то, как я веду себя с мужчинами? Это моя личная жизнь, и это касается только меня.

Эллис не посмел ответить на обвинение. Он просто посмотрел на часы с видом утомленного долготерпения и сказал:

– Я очень занят, мисс Эстон.

Она захлопнула за собой дверь.

Всего несколько дней ушло у Клеон на принятие окончательного решения. Она собрала редакционную летучку, чтобы сообщить о нем коллегам.

– Я собираюсь кое-что предпринять, – сказала Клеон, – после чего головы или голова должны покатиться. Скорее всего, это будет моя голова. Но я должна знать, прежде чем начну, что вы на моей стороне. – Собравшиеся ждали, и по их лицам было видно, что они уже догадались, что собиралась сообщить Клеон. – Вы знаете, что я имею в виду? Эту передовицу – я решила опубликовать ее.

– Но, Клеон, разве ты забыла, что сказал мистер Ферс? – нахмурилась Джоанна.

– Джоанна, – вздохнула Клеон, – все признаки моего увольнения налицо. Осталось недолго. Мистер Ферс недавно так и выразился. Итак, раз я ухожу, то хоть оставлю о себе память: дело того стоит.

Рик, соглашаясь, сказал:

– Я считаю, что Ферс-младший, а возможно, и Ферс-старший имеют такой зуб на нашего редактора. – Он кивнул в сторону Клеон. – Все, что она теперь ни сделает, будет неправильно. Малейшая мелочь может нарушить баланс, и ее уволят.

Клеон посмотрела на всех по очереди:

– Я согласна принять риск на себя, если буду знать, что вы со мной и поддержите меня до самого конца.

– Мы всегда с тобой, – заверили они.

Когда все ушли, Клеон достала передовицу, подписала ее и отправила для включения в следующий номер «Салона».

«Вот конец, – подумала она, – прекрасной карьеры редактора журнала мод. Короткой, но... – под натиском воспоминаний Клеон закрыла глаза, – такой прекрасной, необыкновенно прекрасной».

Вызов на ковер пришел раньше, чем она ожидала. Номер «Салона» с запрещенной передовицей еще не вышел, когда по телефону ей передали:

– Мистер Ферс желает видеть мисс Эстон.

«Вот оно, – подумала Клеон, – начало конца».

Глава 10

Без всякого вступления Эллис спросил: – Эта статья, которую вы мне как-то показывали, – вы ее использовали? – В его глазах был блеск, напомнивший Клеон юриста, ведущего перекрестный допрос свидетеля и заранее знающего ответ, который поможет ему выиграть дело. Теперь Эллис знал, что наконец-то поймал ее.

– Да, мистер Ферс.

– В «Салоне»?

Клеон кивнула, не доверяя его мягкому тону.

– И когда выйдет этот номер?

– Через несколько дней, мистер Ферс. – Почему он не выносит приговор, а играет с ней, как кошка с мышкой?

– Несмотря на то, что я сказал? – Клеон опять кивнула. – Несмотря на известные вам последствия – ваше увольнение?

– Несмотря на это.

Эллис опустил глаза:

– Тогда мне больше нечего сказать.

– Но, мистер Ферс, я считала, что, учитывая предстоящие перемены в бизнесе вашего отца, вы могли бы позволить мне...

Он повторил, медленно и четко:

– Нам больше не о чем говорить, мисс Эстон.

Клеон высоко подняла голову:

– Месячное предупреждение, не так ли, мистер Ферс?

– Совершенно верно, у вас есть месяц, чтобы подыскать другую работу.

Клеон вернулась в свой кабинет.

В последовавшие за выходом последнего номера «Салона» дни телефон Клеон звонил не переставая. Складывалось впечатление, что весь мир моды прочел ее статью и почуял перемены.

Она отделывалась от большинства вопросов, отвечая на них банальностями или, если давление было слишком сильно, сжав губы, профессионально произносила:

– Никаких комментариев.

Затем за дело взялись рекламные агенты. Они говорили, что до сих пор не пользовались журналом из-за ограниченности его кругозора и малого тиража, но теперь, раз в нем намечаются перемены...

Клеон оставалась равнодушной к тому интересу, который вызвала ее статья. Она просто переадресовывала все звонки исполнительному директору.

«Пусть сам разбирается, – раздраженно думала Клеон, – теперь это не моя забота».

Зазвонил внутренний телефон.

– Да, – ответила она.

– Мисс Эстон. – Клеон тут же сжалась, услыхав резкий тон. – Мне все время звонят рекламодатели, бормочущие что-то несвязное о политике перемен и вашей убийственной статье. Кто, черт побери, отослал их ко мне?

Она вздохнула:

– Это я, мистер Ферс.

– Тогда прекратите это!

– Как хотите, мистер Ферс. Кому бы вы хотели переадресовать звонки – председателю, вашему отцу?

В трубке прозвучало нечто похожее на раскаты грома.

– Не принимайте близко к сердцу, мистер Ферс, – произнесла Клеон успокаивающим тоном. – Еще немного – и я уйду.

Она положила трубку и расплакалась. Но Клеон не позволила себе долго плакать. Она собиралась на выходные домой и не могла появиться перед родителями с опухшими от слез глазами.

Был конец дня. Она уже надела пальто, взяла кейс и оглядела кабинет. Всего неделя – и он будет принадлежать кому-то еще, ее преемнице. Зазвонил телефон, и Клеон машинально ответила.

– Мисс Эстон? – послышался знакомый голос.

Злость выплеснулась из нее, подобно лаве из вулкана:

– Нет, это не мисс Эстон. Ее нет. Я не знаю, кто вы, и, более того, не хочу знать! Да будьте вы хоть всем советом директоров! Мисс Эстон собирается домой, да-да, домой. И вообще, она уже ушла!

Клеон швырнула трубку и бросилась к лифту. Оказавшись на первом этаже, она едва дождалась, когда откроются его двери, и побежала по коридору, минуя человека в дверях, который уставился на нее, как на сбежавшее из зоопарка опасное животное. На двери его кабинета большими буквами было написано: «Исполнительный директор».

Это нельзя было назвать триумфальным возвращением домой. Клеон пришлось сообщить родителям, что она провалилась. Хуже того – она была с позором уволена.

Отец потирал руки и весь вечер твердил:

– Я же говорил тебе!

Мать едва не разрыдалась от досады, что больше не сможет хвастаться перед друзьями той блистательной жизнью, которую ведет в Лондоне ее дочь.

Клеон совсем не обрадовалась встрече с Айвором на следующий день. Ей пришлось сказать, что хоть он и нравится ей как человек, но она обнаружила, что совсем не любит его. Она обо всем сказала Айвору, и он отреагировал именно так, как и ожидала Клеон. Он сказал, что ему очень жаль, поскольку она ему очень нравилась, но если сама Клеон так чувствует, – при этом Айвор пожал плечами – тогда с этим ничего не поделаешь. Они расстались друзьями.

В тот же день, облачившись в привычную одежду – поношенные голубые брюки и розовую блузку, – Клеон отправилась побродить по лесу и навестить бабушку Эллиса. Она помнила об инструкциях внука и не была уверена, что ее впустят, но, по крайней мере, собиралась сделать все, чтобы попасть туда.

На самом деле у Клеон не возникло никаких затруднений. На ее стук голос изнутри пригласил войти, и она открыла дверь.

Миссис Ферс сидела на своем обычном месте, ее руки были заняты кружевами, прославившими ее. От их вида Клеон передернуло, но она обменялась улыбкой со старой леди, когда та притянула ее к себе, чтобы поцеловать.

– Я не была уверена, захотите ли вы видеть меня, – произнесла Клеон, садясь на стульчик возле ног миссис Ферс.

– Клеон, дорогая, почему же нет? Вы имеете в виду – из-за моего внука? Господи, да я не слушаю его! Он не может отбирать для меня гостей, хотя и думает, что делает это.

– Миссис Ферс, – Клеон смущенно теребила тесьму отделки кресла, – на самом деле я пришла сказать, что я очень сожалею... – Она посмотрела ей в глаза. – Насчет кружев. Пожалуйста, поверьте, что я никому не выдавала секрета. Это было просто глупостью с моей стороны – надеть платье с вашими кружевами на показ коллекции. Я не предполагала, что кто-то узнает их, хотя мне следовало бы знать...

– Не продолжайте, дорогая. Конечно же я никогда не верила, что вы сделали это нарочно.

– Но вы же сказали Эллису...

– Все, что я говорила в тот день, служило одной цели – ублажить его. Он был так зол на вас, что мне было больно его слушать. Как только он мог сомневаться в вашей честности?

Лицо Клеон начало морщиться в преддверии слез, и она закрыла его руками.

– Мое дорогое дитя... – До Клеон дотронулась рука. – Не плачьте.

Но она уже не могла остановиться – давно сдерживаемые слезы лились сами по себе.

– Это из-за Эллиса? – мягко спросила миссис Ферс. Клеон кивнула. – Вы любите его? – Она кивнула снова. – И он любит вас, так в чем же дело?

Клеон так яростно затрясла головой, что та пошла кругом.

– И все же это так, дорогая. Он полюбил вас с того самого дня, когда вы познакомились.

Клеон, все еще не в состоянии говорить из-за рыданий, уставилась на миссис Ферс.

– Откуда мне это известно? Вы помните тот вечер, когда он привел вас сюда?

– Да, – наконец-то удалось произнести Клеон.

– Вы помните, как взволнована я была?

– Да, но я думала, что это из-за того, что вас пришел навестить внук.

– Отчасти и из-за этого, да. Но понимаете, как-то давно Эллис пообещал мне, что если встретит девушку, на которой захочет жениться, то приведет ее ко мне. Он привел вас. – Миссис Ферс погладила Клеон по руке. – До этого он никогда не приводил сюда никаких девушек.

Настроение Клеон, подобно утреннему солнцу, начало подниматься, но воспоминания о жестокой вражде между ними превратили этот восход в сумерки.

– Если он и любил меня тогда, то теперь уже нет, – сказала она. – Я уверена в этом. Теперь он так сильно ненавидит меня, что... что вышвырнул меня с работы. – Клеон уставилась на ковер. – Как бы то ни было, я сама напросилась на это. Я нарушила его инструкции, думая, что делаю это во благо и в интересах журнала, и надеясь, что он поймет меня, но...

Миссис Ферс нахмурилась, в ее глазах отразилось сомнение.

– Не знаю, дитя мое, не знаю... Вы должны сами разобраться с этим, пока не поздно.

– Но, миссис Ферс, – Клеон подняла глаза, полные отчаяния, – это не поможет, даже если... если все пойдет как надо.

Миссис Ферс была изумлена.

– Его образ жизни – он совсем не такой, как у меня. Я видела его квартиру. – Клеон закрыла глаза, пытаясь представить ее. – Все в ней так нереально, что пугает меня. Она такая... такая театральная, как будто постоянно живешь на сцене. Я же просто не подхожу ко всему этому!

– Я понимаю, о чем вы говорите, дорогая. Я чувствовала то же самое, когда однажды была там. Однако все, что нужно, – это тепло, прикосновение женских рук, чтобы пробудить жизнь. Там нужно жить, произвести там небольшой беспорядок. Тогда это станет домом. Я расскажу вам кое-что: у Эллиса ужасная экономка. Она не переносит, когда вещи лежат не на своих местах. Если он роняет на пол конверт, та ахает и набрасывается на него, как собака на кость!

Они рассмеялись. Потом Клеон вздохнула, понимая, что надежды, которые пробудила в ней бабушка Эллиса, неосуществимы: ее внук не любит никого. При определенных обстоятельствах он мог притворяться, что любит, но лишь для того, чтобы получить то, чего хотел, потом...

– Однажды вечером, – прошептала она, – когда он... когда он... – Клеон не могла продолжать и беспомощно покачала головой. – Я выгнала его. – Она снова запнулась, и большие старинные часы на каминной полке отсчитывали в тишине секунды.

Она подняла глаза на старую леди и, как бы оправдываясь, сказала:

– У него так много подруг, миссис Ферс, и я не понимаю, если он не любит их, как он может любить меня. – Клеон помолчала. – И мне кажется, что между мужчиной и женщиной должна быть любовь до того... до того... – Она опять запуталась и почувствовала руку, которая опустилась ей на голову.

– Но, моя дорогая, не можете же вы на самом деле ожидать от него, чтобы он жил как святой. Молодой мужчина, холостяк, с высоким положением, привлекательный – и вдруг отвернется от женщин? Нет, моя дорогая. Этого нельзя ожидать.

– Вы заставляете меня чувствовать себя такой эгоисткой, – прошептала Клеон.

– Нет, вы всего лишь молоды. Но время исправит это. – Клеон поднялась. – Мой единственный совет таков, – продолжала миссис Ферс. – Вы однажды отказали ему. Насколько я знаю своего внука, он не захочет рисковать получить второй отказ. Вы сами должны подумать, как вернуться к нему.

Клеон решила, что пора уходить. Ей не хотелось утомлять слишком долгим визитом старую леди. Она наклонилась, чтобы поцеловать мягкую морщинистую щеку, и руки старушки поднялись и придержали ее лицо.

– До свидания, дорогая. Вы ведь придете навестить меня еще, что бы там ни случилось? – Клеон пообещала. – И хватит слез, слышите?

С некоторым усилием Клеон улыбнулась, еще раз поцеловала миссис Ферс и ушла.

Клеон босиком шла через поле по тропинке, исчезавшей в чаще леса. Она отыскала свое любимое дерево и села под ним, прислонившись спиной к стволу, размышляя, как за одну короткую неделю ей настолько приблизиться к Эллису, чтобы суметь воспользоваться советом его бабушки. Преграды, которые предстояло преодолеть, пугали ее.

Существовали запреты, установленные административными джунглями, в которых они работали. Были инструкции, которые приходилось соблюдать, статус, который необходимо учитывать, не говоря уже о том, что Эллис не подпустит ее к себе и на милю, потому что не переносит ее вида.

Тяжело даже думать об этом, решила Клеон, снимая босоножку и вытряхивая из нее набившиеся сухие листья. Трудности казались непреодолимыми.

Послышался хруст веток, зашуршали кусты, и Клеон поняла, что она не одна. Кто-то шел сюда. Когда он остановился и посмотрел на нее сверху вниз, не произнеся ни слова, она была так ошеломлена, что даже перестала дышать.

Потом Клеон увидела его лицо. Оно было настолько безжизненным и лишенным какого-либо проблеска человеческого тепла, что он вполне мог сойти за свое собственное восковое изображение.

– Эллис, – слово вырвалось как бы само по себе.

– Привет, Клеон, – ответил он небрежно, как будто привык каждый день встречаться с ней в лесу под деревом.

Наступило долгое молчание.

– Я... Я не знала, что вы собираетесь сюда на выходные, – наконец нашлась Клеон.

– Это было решено в последнюю минуту.

Эллис произносил слова медленно, как бы принуждая себя разговаривать с ней. Подъемный мост, ведущий в его замок, был поднят, как у отца, оставляя Клеон снаружи. Ее надежды умирали без поощрения, без какого-либо намека на помощь со стороны Эллиса. В мозгу рождались слова, но ей никак не удавалось выстроить их в связную последовательность.

Он стоял, засунув руки в карманы, съежившись, как от мороза зимой, хотя сияло солнце, и птицы вовсю радовались летнему дню. Было очевидно, что он не поможет ей. «Скажи ему сейчас, – произнес голос, похожий на шепот ветра. – Он прямо перед тобой, ни дверей, ни столов, ни лифтов, ни инструкций, чтобы остановить тебя».

Клеон поморщилась от этой мысли. Она надела босоножку. Эллис наблюдал за ней все с тем же лишенным выражения лицом.

Потом она встала и чуть не упала опять. Вблизи он выглядел еще внушительней, чем с земли.

Горло Клеон напоминало пересохшее русло реки.

– Эллис, – прохрипела она, – Рик...

Он сразу же прервал эту тему:

– Я знаю о Рике. Я спросил Антуана, по вашему совету. Он рассказал мне, что произошло, по его мнению. Я верю ему. Простите за то, что был несправедлив к вам.

Наконец-то он снял один слой защитного покрытия, но того, что оставалось, было достаточно, чтобы привести в смятение самую смелую девушку, а Клеон в данный момент была далеко не смелой.

«Если бы только я перестала трепетать, если бы мне удалось успокоиться и более четко продумать, что делать дальше!»

Эллис достал сигарету и искал зажигалку. Было ясно, что он собирается уйти и оставить Клеон одну. Она отчаянно соображала, как задержать его.

– У меня осталась всего неделя, Эллис?

– Да. – Он нахмурился, потому что его зажигалка почему-то не работала. Наконец он сдался и убрал сигарету. – Наверное, вы вернетесь домой, чтобы готовиться к свадьбе.

Это был ее шанс. «Сейчас, – произнес голос, – скажи ему сейчас, сию же минуту, что свадьбы не будет». Но тут же вмешалась гордость: «А вдруг он откажется от тебя? Какой стыд!» Однако Клеон уже раз послушалась своей гордости. Теперь она решительно загнала ее обратно. Если она нужна ему – она его. Если нет, то она будет жить дальше в тоске по нем, но не упрекая себя за то, что не попыталась удержать любимого.

Клеон сказала себе, что готова ко всему – к нахмуренным бровям, к тому, что ее одернут, к отпору, который он давал всем своим подружкам, когда те становились слишком требовательными.

Она сделала к нему несколько шагов. Опустив одну руку ему в карман, она сжала его пальцы своими. Другой рукой Клеон притянула к себе его голову и прошептала на ухо:

– Я люблю не Айвора. Я люблю тебя.

Она почувствовала, как тело Эллиса сжалось, но он не двинулся. Итак, она рискнула и проиграла. Ничего не видя перед собой, Клеон повернулась и пошла прочь. «Я была готова ко всему, – говорила себе Клеон, – даже к такому».

Но она не была готова к тому, что его руки обнимут и остановят ее. Она не была готова к той силе, с которой Эллис повернул ее лицом к себе, и к тому неистовству, с которым его губы прижались к ее рту и не отпускали его несколько минут.

А еще она не ожидала, что схватится за Эллиса, как человек хватается за мачту в бурном море, чтобы не быть смытым за борт.

Они лежали под деревом, под ее деревом. Клеон смотрела в небо сквозь шевелящиеся листья, а он смотрел на нее.

– Эллис, как ты узнал, где я?

– Как только я приехал, я спросил бабушку. Я знал, что ты, несмотря на мой запрет, зайдешь к ней... – Он зарычал, схватив Клеон за волосы: – И надеялся поймать тебя! Ты только что ушла, но бабушка сказала, где именно я смогу найти тебя, – судя по тому, как ты была одета, – точно так же, как в тот день, когда я впервые встретил тебя, – пробормотал он ей в губы.

– Да, дорогой, теперь ты видишь, – Клеон было приятно напомнить об этом Эллису, – что я не изменилась, как ты утверждал. Мое настоящее «я» осталось прежним.

– Милая, говоря так, я лишь высказывал свои самые темные страхи. Я приходил в ужас от того, что моя любимая девушка может превратиться в одну из тех женщин, которыми я был окружен утром, днем, а иногда и вечером. Я не понимаю, как тебе удалось не заразиться от тех, с кем ты имела дело. Когда я увидел тебя тем вечером с Риком, то решил, что это случилось. Все мои пороки выплеснулись наружу – ревность, гордыня, бессмысленные желания... Ты отвергла меня, потому что утверждала, что выходишь замуж за Айвора, и тут же обеими руками ухватилась за Рика – я видел это сам! И ты еще удивляешься, что после этого я был так зол на тебя!

– А тем вечером у меня в квартире?..

– Тем вечером я хотел сделать тебе предложение.

Повисло мучительное молчание.

– Ты именно это имел в виду, когда так загадочно ответил на просьбу твоей бабушки?

– Да. Почему, ты думаешь, я провел с тобой целый день после своего возвращения? Потому что, не видя тебя пять недель, – на самом деле я должен был остаться в Штатах, чтобы привезти с собой Карин, – я не мог оторвать от тебя глаз.

– Я и была твоим «неотложным делом»?

– Вот именно.

– А я уже женила тебя на Карин!

– Я знаю, что ты так считала, как и многие другие. И она была для меня почти так же желанна, как безупречно одетый манекен в витрине магазина. Но ты не поняла, что я должен был быть с ней любезен из-за тех потенциальных заказов, которые Карин привезла с собой, из-за ее покупательских возможностей и из-за того, что она была одной из самых важных клиенток моего отца.

– Она охотилась за тобой, ты же знаешь, – поддразнила Клеон.

– Знаю. Милая, я не был слеп на ее счет – женщин я насквозь вижу и их честолюбивые желания.

– Только моих не видел!

– Да, как это ни смешно, не видел только твоих.

– Зачем ты звонил мне вчера днем, перед моим уходом?

– Ты, – руки Эллиса шутливо схватили ее за горло, – маленькая кокетка, так бежала от меня! Я хотел сделать две вещи. Во-первых, предложить подвезти тебя домой, во-вторых, вернуть тебе работу.

– Значит, я выиграла?

– Да, маленькая мучительница, ты выиграла.

– И я восстановлена в правах?

– Дорогая, я же не могу уволить собственную жену, не так ли?

– Но ты же не знал тогда, что я собираюсь стать ею, так почему такая перемена?

– Потому что я только что разрешил новый формат журнала. Я несколько недель сражался, как дьявол, за твои идеи. Перелом произошел, когда отец принял решение – которое было случайно ускорено безрассудным вмешательством пожарной команды из одной молодой женщины по имени Клеон Эстон, – о выходе на рынок готовой одежды.

– А я приставала к тебе, считая, что это именно ты плетешься в хвосте, когда ты все время был на моей стороне...

– Конечно, ты была слегка надоедлива. И не очень-то я был награжден за успех моих стараний – поток грубостей по телефону и толчок плечом от торнадо в человеческом обличье, выглядевшего так, будто только что пришло известие об остановке земного шара.

– Прости, дорогой, – прошептала Клеон.

– Еще бы, – сказал Эллис, принимая в виде извинения ее грациозный поцелуй.

– Понравлюсь ли я твоим родителям, Клеон? – спросил он с беспокойством, тронувшим девушку.

– А как же! В любом случае, – добавила она с озорным видом, – как только они увидят твою машину, считай, что ты принят в семью!

– Шутки в сторону, я думаю, нам пора повидаться с ними.

– Ладно, если ты настолько старомоден, что хочешь просить у моего отца руку его дочери...

– Это одно из правил, которое я усвоил с годами, – всегда быть вежливым с родителями девушки, на которой собираешься жениться!

– И на скольких девушках, – негодующе спросила Клеон, – ты собирался жениться?

– Если честно, – прошептал Эллис, – на одной. На тебе.

Чуть позже он поднял ее, и они направились к дому Клеон. По дороге она сказала ему:

– На мне босоножка, которую я швырнула в тебя.

Эллис посмотрел на ноги Клеон:

– Береги ее, любимая. Когда мы поженимся, то сохраним ее навечно под стеклянным колпаком, и, когда дети будут достаточно взрослыми, чтобы понимать, мы покажем им босоножку и скажем: «С этого-то все и началось!»

Когда они появились, миссис Эстон была на кухне и едва не уронила утюг, узнав, кто такой Эллис, которого представила ей Клеон.

Мистер Эстон вышел из столовой с газетой в руке узнать, что случилось. Пока он пытался осмыслить происшедшее, страницы газеты разлетелись по полу.

Он осмотрел комнату, как будто только что осознал мизерность ее размеров для такого человека, как тот, которого Клеон представила как своего жениха.

– Здесь... э... немного тесновато, – сказал мистер Эстон, – так что пойдемте в столовую. – Потом он заметил, что стол все еще накрыт клеенкой, и резко изменил курс. – Э... нет, не сюда. – Он повел всех в гостиную. – Здесь... э... удобнее.

Клеон и не догадывалась, что ее отец может так неловко себя чувствовать. Самодовольный и самоуверенный, он обычно быстро приспосабливался к любой ситуации, но на этот раз, кажется, оказался в тупике.

Клеон и Эллис уселись на диван, а мистер Эстон смотрел на них, как человек, разглядывающий бомбу с часовым механизмом и ожидающий, когда же она взорвется.

– Папа, мы собираемся пожениться, – сказала Клеон, на что тот ответил:

– Э... да, вижу, поздравляю.

Эллис встал, когда, снимая на ходу фартук и засовывая его под диванную подушку, вошла миссис Эстон. Она слышала, о чем сообщила дочь, и ошеломленно расцеловала ее в обе щеки.

Когда Эллис, улыбнувшись, наклонил голову, чтобы миссис Эстон проделала с ним то же самое, она привстала на цыпочки, как маленькая девочка, которой велели быть любезной с богатым дядюшкой.

После этого все почувствовали облегчение и разговорились за чаем. Клеон была уверена, что ее мать составляет в уме список гостей, раздумывая, в каком порядке их обзвонить и похвастаться тем, какого потрясающего – и богатого! – зятя она собирается обрести!

– Когда... э... вы собираетесь... устроить свадьбу? – поинтересовался мистер Эстон, все еще не оправившийся после потрясения.

Эллис посмотрел на Клеон:

– Через десять дней я должен отправиться в Штаты, и я хочу взять ее с собой, – сказал он; по его голосу безошибочно чувствовалось, что решение уже принято.

Теперь наступила очередь Клеон испытать шок.

– Но, дорогой... – выдохнула она.

Эллис поцеловал ее в губы.

– Я даю тебе неделю, – сказал он улыбаясь. – Потом у нас будет три дня до отъезда, чтобы привыкнуть друг к другу.

Клеон подумала, что если бы они остались в доме подольше, то она смогла бы как-то вывести родителей – да и саму себя! – из оцепенения.

Они махали отцу и матери все время, пока шли по улице, и Клеон чувствовала себя так, как будто уезжает на несколько месяцев. Когда родителей уже не было видно, Эллис сказал:

– Ну, а теперь надо отчитаться перед бабушкой. Она дала мне строгий наказ: если я найду тебя, прийти и рассказать ей, что произошло между нами.

– Ей будет все ясно без слов, – рассмеялась Клеон. – Достаточно взглянуть на нас...