Текст книги "Кот, который бросил бомбу"
Автор книги: Лилиан Джексон Браун
Жанр:
Прочие детективы
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 9 страниц)
Глава седьмая
В пятницу утром Квиллер готовил завтрак, а кошки толклись на стойке бара, ожидая развлечений. Они любили, когда их развлекали, и сами не прочь были выступить перед публикой. Сегодня Квиллер прочитал им один из своих лимериков:
Два пушистых зверька спрыгнули на пол, чтобы пару раз промчаться наперегонки по лестнице. Было что-то такое в ритме и рифмовке лимериков, что веселило души сиамцев, подстегивало, вовлекало в сумасшедшую гонку.
Нагуляв аппетит, кошки вернулись на кухню и дочиста вылизали тарелки, которые Квиллер наполнил ломтиками индейки из «Завтрака Луи». Он смотрел, как они едят, когда зазвонил телефон.
По тому, как дернул ухом Коко, Квиллер понял, что звонит друг, а не враг.
– Доброе утро! – произнёс он бархатным, музыкальным голосом, который всегда так радовал его близких.
– Квилл! Я только что получила… очень интересное письмо! – Это был голос Полли, и чувствовалось, что её переполняет волнение.
– И что там? – спросил он.
– Погоди – сам прочтёшь!
– А могу я, по крайней мере, спросить, кто его послал?
– Кларисса Мур!
– Гм-м… Прочти-ка мне его.
– Оно слишком длинное и слишком личное.
– Ну, тогда захвати его с собой, когда мы сегодня вечером пойдём обедать, – предложил он.
– Сегодня как раз собрание моего клуба. Почему бы тебе не заскочить в книжный магазин на несколько минут? Можешь внести свой велосипед в офис.
Он согласился, сгорая от любопытства. Что же такое могла прислать девушка Харви Ледфилда? Может быть, приглашение на свадьбу?
Только вычешу кошек и приеду. Привезти тебе что-нибудь на ланч?
– Спасибо, дорогой, я взяла из дома.
Он так и думал и представлял себе, что это могло быть!
Квиллер вычесал кошек, сказал им, что едет навестить Данди и прочитать письмо от хозяйки Джерома. Потом добавил: «Будем надеяться, Коко, что Ледфилд не станет предъявлять мне иск за то, что ты на него напал!»
Квиллер сначала хотел заскочить в редакцию газеты – оставить текст пятничной колонки, но его так жгло любопытство, что он сразу отправился в книжный магазин. Он крутил педали своего «Серебряного света», который легко мог бы застопорить всё дорожное движение: в солнечный день велосипед сверкал как алмаз.
Квиллер оставил своё сокровище в офисе у Полли, и Данди, который никогда за всю свою недолгую жизнь не видал велосипеда, с подозрением обнюхал колеса.
– Намекает, что заднюю покрышку надо заменить, – сказал Квиллер.
– Сядь, – предложила Полли. – Лучше тебе прочесть это сидя.
Она вручила ему конверт, в каких посылают деловые письма, с напечатанным на нём адресом. С бесстрастием газетчика он развернул письмо и прочитал один раз, потом второй.
Дорогая Полли!
Для нас было большой честью и огромным удовольствием провести с Вами субботний вечер. Я бы очень хотела жить с Вами в одном городе. Я во всем брала бы с Вас пример. Жаль, что не довелось познакомиться с Брутом и Каттой. Вот фотография Джерома – это он взял первый приз на кошачьем маскараде. Он в костюме Санта-Клауса. Я сама сшила костюм: красное пальтишко и красная шапка с белой меховой оторочкой и белый меховой нагрудничёк вместо бороды. Он выглядел ужасно забавно и совершенно не возражал против костюма. Джером всегда отличался присутствием духа, мирным нравом и собранностью.
А теперь новости, плохие или хорошие – это как посмотреть. Я порвала с Харви. Несмотря на это, я собираюсь общаться с его тётей Дорис и поддерживать с ней дружеские отношения. Она такая славная! Сказать по правде, мне кажется, она любит меня больше, чем Харви!
По пути домой Харви сказал мне, что я должна избавиться от Джерома! Он ненавидит кошек. А я сказала, что ему надо найти постоянную работу и/или поступить в колледж. А он сказал, что ему нет необходимости делать ни того, ни другого, потому что он унаследует миллионы или биллионы Ледфилдов.
Что ж… Тогда я сняла с пальца кольцо тёти Дорис и сказала ему, что верну его Ледфилдам. Харви, конечно, очень сексуальный и всё такое, и у него роскошные волосы, но… мы совершенно не подходим друг другу. Как Вы думаете, Полли, я правильно делаю? Мне не с кем посоветоваться, моя родственники в Индиане, я знаю, меня не поймут.
С наилучшими пожеланиями,
Кларисса
– Ну… И как тебе это? – спросила Полли. – Ты удивлён?
– Пожалуй, я скажу тебе, как мне это! – с чувством ответил Квиллер. – Если бы моя девушка одевала своего кота в костюм Санта-Клауса, с белым меховым нагрудником, я бы одно это счёл достаточным основанием, чтобы убить её! Нет! В каждом браке, конечно, случаются трудные периоды, но начинать совместную жизнь с такими серьёзными разногласиями было бы безумием. Она – айлурофил; он – айлурофоб. Коко это знал, иначе не атаковал бы Харви с воздуха! Я пытался объяснить это шалостью, но нет, Коко не так глуп… Извини, что-то я разговорился не в меру.
Даже Данди, который встречал посетителей в торговом зале, заглянул посмотреть, что последует за столь взволнованным монологом.
– Надеюсь, мою речь не передавали по громкой связи, – спохватился Квиллер. Я просто хотел сказать: единственное, что есть общего у Клариссы и Харви, – это любовь к горнолыжному спорту, так что их так называемое обручение – во всяком случае, со стороны Харви – было не более чем уловкой. Он просто собирался держать Натана и Дорис на крючке – это я о наследстве. Однако собственная хитрость вышла ему боком. Что ж, придётся парню попробовать ещё раз на будущий год. – Потом Квиллер, как бы между прочим, спросил, что сегодня на повестке дня в орнитологическом клубе, кроме пирога с курятиной на обед, конечно. – Интересно, сколько пирогов вы способны испечь из одного цыпленка?
– О, Квилл! – возмутилась Полли.
– Не присмотришь ли за моим велосипедом, пока я спущусь вниз и погляжу, нет ли чего новенького в отделе старой книги? В нижнем этаже всё те же завсегдатаи бродили между стеллажей, и всё та же Лайза Комптон сидела за кассой.
– Квилл, я только что о тебе думала! Мы получили несколько коробок с книгами из Тронто-Бич, и среди них есть та, которую я читала, когда мне было двенадцать. Я тогда так смеялась, прямо каталась по полу, мама даже подумала, что у меня конвульсии. Ты не читал «Трое в лодке»? Автор один британский юморист. Тысяча восемьсот восемьдесят девятого года издания,
– Нет, – ответил он. – И честно говоря, я никогда не катался по полу от смеха.
– Можешь почитать её вслух кошкам, – посоветовала Лайза. – Это небольшая книжка, одна из тех, что Коко любит спихивать с полок, если, конечно, верить тебе. Наши с Лайлом кошки никогда не спихивали книги с полок, и он говорит, что всё это твои гнусные измышления.
– У Лайла никогда не было сиамских кошек, вот в чём его беда… Я возьму эту книгу. Сколько? Смогу ли я получить свои деньги обратно, если не буду кататься по полу от смеха?
По дороге в редакцию Квиллера и «Серебряный свет» приветствовали гудки водителей и окрики восхищённых пешеходов. Один старый джентльмен крикнул надтреснутым голосом: «Хей-хо, Сильвер!»
С тротуара перед домом Спренклов ему помахала рукой высокая крупная немолодая женщина. Квиллер резко затормозил рядом с ней.
– Извините, мадам, но вам придётся взять такси. Я не имею права возить пассажиров.
– Квилл! Ах ты негодник! – воскликнула дама. – Бог знает что городит – и при этом напускает на себя такой невинный вид!
Это была Мэгги Спренкл, едва ли не самая активная из восьмидесятилетних жительниц Пикакса, известная защитница животных. После смерти мужа она продала поместье в Пёрпл-Пойнт и переехала в городской дом Спенклов, чтобы всецело отдаться своей борьбе. Первый этаж здания занимали страховые компании и фирмы по продаже недвижимости. Два верхних этажа, отделанных в викторианском стиле, хозяйка оставила себе.
– Не поднимешься ли ко мне наверх на чашку чаю? – спросила Мэгги. – Мне нужно кое-что обсудить с тобой.
– Только завезу материал в редакцию.
– Заезжай с торца, – посоветовала она. – Там, в холле, найдётся место для твоего велосипеда.
Через полчаса он вернулся и позвонил в домофон. Оставив велосипед в холле, Квиллер поднялся на второй этаж в маленьком лифте. И всё это – в здании, построенном сто лет назад и поражающем тяжеловесной викторианской роскошью: хрустальные люстры, плюшевый ковёр с розами, красные стены, увешанные большими картинами в золочёных рамах.
Когда хозяйка предложила ему чашку хорошего чая, он мягко ответил:
– Вообще-то, Мэгги, чашка хорошего чая как-то не вяжется с велосипедными прогулками, даже на «Серебряном свете».
Она согласилась и предложила воды с клюквенным соком. Перед тем как усесться за изящный столик с мраморной столешницей, Квиллер почтительно поздоровался с пятью «дамами» из приюта для бездомных животных, которые торчали в окнах, выходящих на Мейн-стрит. Их звали Флоренс Найтингейл Сара Бернар, Луиза Мэй Олкотт и всё в таком же духе.
– Как дела в приюте? – спросил Квиллер.
– Спасибо Фонду К., мы удвоили наши мощности и наняли второго спасателя. Теперь нам остаётся только воспитывать людей, чтобы они не бросали домашних животных на произвол судьбы, без еды и воды. Беременную кошку или собаку отвозят за город и оставляют на обочине дороги! Это разбивает мне сердце! В приюте чистят клетки и моют животных добровольцы – в основном состоятельные женщины, которые могли бы вместо этого играть в бридж или раз в неделю летать в Чикаго за покупками… Впрочем, всё это тебе известно, Квилл. Ты писал об этом в своих колонках. И цитировал одного философа: «Чем проклинать тьму, зажги хотя бы одну свечу». Мы стараемся пристроить бездомных животных, всех, кого можем. Вот об этом я и хотела поговорить с тобой. Почему бы летом, когда у нас много гостей из других штатов, не устроить серию аукционов?
Квиллер судорожно сглотнул. Его предупреждали. Они хотят сделать его аукционистом!
– Идея хорошая! Я уверен, что Фокси Фред согласиться помочь вам бесплатно. Он умеет дурачить публику и сталкивать покупателей на торгах. Приезжая публика съест всё это и не подавится.
Ты прав, Квилл! Мы уже обратились к нему, и он согласился. И вот что ещё предложили волонтеры. Вместо того чтобы выставлять на аукцион безымянных животных, надо дать им всем громкие имена – как у моих «дам»!
– Прекрасная идея! – подхватил он. – Могу я быть полезен?
– Вообще-то… да! – воскликнула Мэгги. – Не возьмешь ли ты на себя труд составить список знаменитых имен? Начнём с котят.
– С удовольствием! Это будут имена из художественной литературы – никаких современных персонажей. Если взять имена политиков или звёзд, всё сведётся к шутке. И тем не менее клички должны нести некую смысловую нагрузку: Питер Пен, Чолли Никербокер, Рози О’Грейди, Милашка Два Башмачка [9]9
Два Башмачка – Чолли Никербокер – псевдоним ведущего популярной колонки сплетен. Рози О'Трейди героиня известной песни Милашка Два Башмачка персонаж детской сказки, авторство которой приписывают Оливеру Голдсмиту (1728–1774) – Ред.
[Закрыть]. Прекрасное имечко для кошечки с белыми лапками!
– О, я просто сгораю от любопытства, Квилл! Когда ты сможешь представить нам список? У нас есть волонтеры с чувством юмора. Они разберутся, какое имя дать какому котёнку,
– Честно говоря, Мэгги, я бы хотел сам нанести визит приюту. А то всех белых кошечек назовут Золушками, всех рыженьких – Бонни Лэсси, а всех котят шкодливого вида – Томами Сойерами… Хватит с нас такого! Я бы мог провести у вас весь день… А пока позволь один-единственный вопрос: ты знакома с Ледфилдами?
Когда он спрашивал это, им руководило единственно профессиональное любопытство. Ответ Мэгги можно было легко предугадать.
– Разумеется! Натан и Дорис были нашими соседями в Пёрпл-Пойнт! Мы с Джереми часто ужинали с ними. Натан – удивительный человек. Представляешь: он играет на скрипке, а Дорис аккомпанирует ему на фортепьяно. Она милая, застенчивая и немного печальная, потому что у неё нет детей, а для Ледфилдов всегда было очень важно продолжить свой род. А у них только племянник в Калифорнии.
– Он приезжал сюда в прошлые выходные, Мэгги, сделать несколько набросков с моего амбара для своего архитектурного проекта. Осенью поступает в колледж.
– Правда? Его тетя и дядя будут довольны. Кажется, его зовут Харви. Он уже был здесь прошлой зимой. Родители Харви погибли в автокатастрофе.
Вдруг появившаяся в голосе Мэгги уклончивость и скрытность заставили Квиллера заметить:
– Ужасная трагедия!
– Не совсем так, – возразила Мэгги. – Мне не следовало бы тебе этого говорить, но всем известно, что брат Натана был паршивой овцой в семье – сущим наказанием, неудачником. Когда они с женой погибли и Харви остался единственным наследником Ледфилдов, Натан послал ему два билета на самолет, и тот прилетел сюда со своим другом, довольно представительным молодым человеком. Натану друг племянника показался интересным собеседником, а вот в самом племяннике он полностью разочаровался. Единственное, о чем Харви мог говорить, так это о первоклассной лыжной базе, которую хотел открыть, а денежки он надеялся вытянуть из своего дяди.
– И его надежды оправдались? – спросил Квиллер.
– Как бы не так! – ответила Мэгги, Натан счёл претензии племянника наглостью, и молодые люди здесь не задержались. В общем, Натан предпочёл бы заботиться о родственнике, оплачивая его обучение в колледже.
– А ты встречалась с Харви? Нет? Это даже к лучшему, Мэгги… Вот уж кто ненавидит кошек! А теперь, как ни жаль, я должен расстаться с тобой.
Мэгги сказала:
– Ты такой добрый и понимающий. Квилл! И всегда заботишься о людях… Так не забудь о списке имен.
По пути к выходу Квиллер заметил небольшое фото в рамке на одной из книжных полок. Две семейные пары в саду, полном роз.
– Вот этот красавец – мой Джереми, – пояснила Мэгги – Мы с Дорис сидим на скамейке, которую Джереми сделал по образцу той, что изображена на картине Моне «Сад в Живерни». Мой муж умел делать из дерева очень красивые вещи. И эта каллиграфия в рамке – тоже его работа, цитата из «Дезидераты»: «Несмотря на то что мир полон лжи, тяжёлого труда, несбывшихся мечтаний, он всё-таки прекрасен. Радуйтесь. Боритесь за счастье». – Мэгги добавила: – Джереми не мог ходить. Его сбросила лошадь, когда он был ещё совсем молодым человеком… У тебя есть «Дезидерата» [10]10
"Дезидерата" – поэма в прозе, впервые опубликованная в 1927 г. Максом Эрмаком (авторство которого, однако, оспаривается) – Ред.
[Закрыть], Квилл? У меня она висит на стене, и это первое, что я вижу, проснувшись. У меня найдется копия для тебя, если есть куда повесить.
Квиллер пообещал прикрепить текст к доске объявлений в своём кабинете.
Бросив ещё один взгляд на фотографию двух пар в саду, Квиллер пришёл к нескольким выводам: Джереми на самом деле был красив и выращивал прекрасные розы; Мэгги всегда выглядела очень ответственным человеком; Натан был невысок, но широкоплеч, серьезён, скрипач, глава семьи; Дорис, маленькая и хрупкая, производила впечатление женщины очень преданной своему мужу – вместо того чтобы смотреть на фотографа, она не сводила глаз с Натана.
Вечером Квиллер записал в своём дневнике:
Пятница. Мы с Полли составляем списки для Мэгги: один – имена котят мужского пола, другой – кошечек. Я решительно отказываюсь называть их мальчиками и девочками.
Мы считаем, что имена должны быть громкими, хорошо известными, звучными, даже в уменьшительной форме. Волонтерам предстоит наградить ими сорок маленьких комочков. Так что только успевай придумывать.
Примеры: Редьярд Киплинг, Конан Дойл, Льюис и Кларк [11]11
Льюис и Кларк знаменитые американские путешественники проследившие в 1804–1806 гг. всё течение Миссури. – Ред.
[Закрыть](для близнецов), Микеланжело, Генри Лонгфелло, Уинслоу Хомер [12]12
УинслоуХомер(1836 НЛО) знаменитый американский художник-реалист.
[Закрыть], Бустофер Джонс. [13]13
Бустофер Джонс персонаж сборника "Популярная наука о кошках, написанная Старым Опоссумом" (1939) американского поэта Т.С. Элиота(1888–1965). – Ред.
[Закрыть]Для кошек: Бетси Росс [14]14
Бетси Росс (1752–1836), если верить преданию, изготовила по просьбе Дж. Вашингтона первый национальный флаг США. – Ред.
[Закрыть], Джейн Остин, Лорна Дун [15]15
Лорна Дун – героиня одноименного романа (1869) Ричарда Доддриджа Блакмора. – Ред.
[Закрыть], Агата Кристи, Клеопатра.Но вот вопрос: а вдруг нежная маленькая Золушка вырастет в зверюгу, напоминающую но характеру гунна Аттилу? Придётся ли нам тогда вернуть покупателю деньги?
Глава восьмая
Был второй вторник месяца, и Квиллер работал над второй статьей о «великих ушедших» для колонки «Из-под пера Квилла», когда зазвонил телефон.
Взяв трубку, Квиллер не смог удержаться от смешка: только его старый друг Арчи Райкер способен произнести «доброе утро» так, чтобы это прозвучало как обвинение.
Главный редактор прорычал:
– Кто такая Кларисса Мур?
Подыгрывая ворчливому тону, Квиллер притворно окрысился:
– А собственно, почему ты спрашиваешь?
– Она прислала нам письмо из Калифорнии! Просится па работу. Ссылается на тебя!
– А-a! Вот это кто! Кажется, я припоминаю, Арчи. Квиллер решил сыграть роль до конца. – Они с другом приезжали к Ледфилдам в Пёрпл-Пойнт. Надеюсь, ты знаешь, кто такие Ледфилды?
– Все знают, кто такие Ледфилды! А ты-то тут при чём?
– Кое-кто предложил мне пригласить эту молодую пару на обед, ну, и оказалось, что девушку привлекает журналистская карьера. Она молодая, способная, яркая. Это всё, что мне известно. Он воздержался от упоминания Джерома, костюма Сайта-Клауса и расстроенной помолвки – если, конечно, помолвка действительно расстроилась.
Она прислала вырезки из своих статеек и рассказика. Ничего себе! Она из Индианы, так что, думаю, приживётся здесь.
– У тебя есть вакансия, Арчи?
– В том-то и дело! Джилл Хэндли берёт годичный отпуск но уходу за ребенком… Кстати, ты уже отправил сегодняшний материал? – И Арчи бросил трубку, не дожидаясь ответа.
Квиллер не смог сдержать улыбки. Весь город любил Арчи и потешался над его замашками большого босса. У него отличная газета и золотое сердце. А его жена всегда говорила: «Просто Арчи не хочет, чтобы кто-нибудь знал, как он счастлив!»
Квиллер закончил краткий биографический очерк об Агате Бёрнс, преподавательнице, которая дожила до рубежа веков. Он процитировал представителей трех поколений её студентов:
«Не знаю, как ей это удалось, но она сумела приохотить меня к учебе».
«Я даже латынь полюбил, представляете?!»
«Когда городской Совет по образованию изъял латынь из программы, кое-кто из нас, ребят, устроил демонстрацию протеста. После этого мисс Бернс стала преподавать английский и внушила нам интерес к субъектам, предикатам и даже такой штуковине, как герундий! Мне бы и в голову не пришло думать о герундии – в двадцать-то лет!»
«Моя мама ходила в школу в Милуоки и вспоминала, как ненавидела "Сайлеса Maрнера" [16]16
"Сайес Марнер" – роман (1861) английской писательницы Джорж Элиот (1819–1880). – Ред.
[Закрыть]и "Алую букву" [17]17
"Алая буква" – роман (1850) классика американской литературы Натаниела Готорна (1804–1864). – Ред.
[Закрыть]… а мисс Агате каким-то образом удалось привить нам вкус ко всему этому старью… В чём её секрет? Ведь должен быть какой-то секрет!»
(Позже, ознакомившись с очерком, Лайза Комптон сказана: «Я знаю её секрет. Она умела влезть в шкуру студента, посмотреть на всё его глазами. А это не так-то просто!»)
Квиллер отвёз статью во «Всякую всячину» и, заглянув в банк, встретил там Гила Мак-Мёрчи. Одному было очень любопытно узнать подробности следующего парада, а другому не терпелось их выложить. Они устроились в маленькой комнате для переговоров.
– Ну и как всё продвигается? – спросил Квиллер, имея в виду шествие в честь Дня независимости, Четвёртого июля.
– Сейчас расскажу! Была одна загвоздка, но мы с ней разобрались. Дело в том, что у нас обыгрывался слоган: «Вся жизнь – сплошные розы!», Мы собирались заказать тонны роз и разбрасывать их с платформ и с вертолёта! Но потом кто-то напомнил, что у роз, между прочим, имеются шипы, и, если кто-нибудь повредит себе глаз, дело дойдёт до суда.
– Пожалуй, – согласился Квиллер.
– Так что всё пришлось начинать сначала. На этот раз мы остановились на слогане: «Вся жизнь – сплошные пионы!» В Пикаксе пионы в каждом палисаднике. Клуб любителей пионов насчитывает пару сотен членов. Так что это не будет стоить нам ни цента!
– Блестящее решение, Гил! Не могу ли я чем-нибудь помочь?
– Пожалуй, можешь. Нельзя ли посвятить одну из твоих колонок истории пионов? Эти цветы выращивали с древнейших времен, считалось, что они обладают волшебными свойствами. В библиотеке есть книги об этом, да и членов клуба можно расспросить.
Квиллер, который имел весьма туманные представления даже о том, как выглядит пион, почувствовал, что ему предстоит сделаться специалистом ещё в одной области. Напоследок он спросил:
– Не знаешь ли ты чего о поместьях Пёрпл-Пойнт, Гил?
– Ещё бы мне не знать! Три поколения моей семьи ползали под полом этих старых развалюх. В девятнадцатом веке у них там и ванн не было – только ватерклозеты.
– Правда? – задумчиво переспросил Квиллер, почему-то вспомнив, что король Георг III умер в клозете.
Гил продолжал:
– Теперь-то, конечно, при каждой спальне есть ванная комната с душем и золочеными кранами. Теперь грех жаловаться!
– А дом Ледфилдов тебе знаком, Гил?
– Конечно! Очень старый дом! Они шесть спален превратили в апартаменты. Помню, там ещё в хозяйских комнатах пианино стояло. Славные люди. Всегда оплачивали счета вовремя… и посылали своему сантехнику подарок к Рождеству.
В тот вечер Квиллер и Полли ужинали в таверне «Типси», придорожном бревенчатом домике к северу от города. Таверна была знаменита своими цыплятами и незабываемыми поздними завтраками. (Хозяин держал птичий двор, его было видно из бокового окна.) Заведение носило имя кошки первого своего владельца. Портрет Типси красовался в главной зале. Официантки, бодрые женщины за шестьдесят, называли Квиллера не иначе как «сынок». Полли и Квиллер любили бывать здесь.
Сегодня они сидели в нише на двоих, поглядывая на птичий двор.
Полли сказала:
– Вчера вечером Арчи не было дома, и мы с Милдред замечательно поужинали у них вдвоём и болтали как сороки. Потом выпили чая с печеньем на балконе, и было так мирно и покойно, что нам даже говорить расхотелось. И вдруг Милдред сказала кое-что, чего я не поняла
– И что же это было? – спросил Квиллер. – Или я покушаюсь на ваши, женские, секреты?
А сказано было (если, конечно. Полли правильно запомнила) следующее: «Многие убийства совершаются после полуночи».
Полли объяснила это так: бывает, сидишь с друзьями и все так довольны и счастливы, что даже разговаривать не хочется, но вдруг что-то само собой срывается с языка, а что – непонятно.
Она выжидательно воззрилась на Квиллера
– Гм-м, – задумчиво пробормотал он. Такая его реакция была хорошо знакома друзьям.
– Милдред говорит, – пояснила Полли, – что эту фразу им диктовали в старших классах, когда учили печатать на машинке. И теперь, когда в голове у неё пусто, эта фраза почему-то всплывает.
– Да, понимаю, – кивнул Квиллер. – У меня для такого случая есть одна цитата из Диккенса.
Это была фраза из «Повести о двух городах»: «То, что я делаю сегодня, неизмеримо лучше всего, что я когда-либо делал…»
Полли поделилась своей фразой «Из ничего и будет ничего». Она получила её в наследство от отца, который занимался Шекспиром. Квиллер знал, из какой это пьесы – «Король Лир». Как же можно забыть такое!
К ним подбежала одна из бабушек-официанток:
– Подавать десерт, ребятки?
Фирменным десертом заведения был хлебный пудинг с кленовым сиропом. Клены собственные, те, что росли около таверны.
По пути домой Полли сказала:
– Все только и говорят, что о твоей колонке про Агату Бёрнс.
– Я получил тёплое письмо от её племянницы из «Уголка на Иттибиттивасси». Она переслала мне книгу из библиотеки Агаты. С посыльным. Он чуть с мотоцикла не свалился, когда увидел Коко в окне. Как же, знаменитый Коко! Бедняге так хотелось поскорее рассказать жене, что он видел Крутого Коко собственной персоной.
– А что за книга – спросила Полли.
– Готорн «Легенды старой усадьбы».
– Кстати, Ледфилды называют свое жилище Старой усадьбой!
– Стоило мне положить книгу на кофейный столик, как Коко тут же уселся на неё. Я сказал ему, что у него хороший вкус, и он прищурился в ответ.
На следующий день Квиллер читал Готорна двум безмятежным сиамским кошкам, когда позвонил Торнтон Хаггис из Центра искусств.
– Есть пара минут? У меня интересные новости.
– Я только что сварил кофе, Торн. Не заглянешь?
Гость восхитился кошками, похвалил кофе, сказал несколько добрых слов о Готорне.
– Ну, не томи! – поторопил Квиллер.
– Знаешь вязальщицу из Кеннебека?
– Я заказал ей свитер.
– А тебе известно, что она предсказывает будущее?
– Только не говори мне, – ответил Квиллер, – что следующему параду помешает дождь! С Гилом Мак-Мерчи случится удар.
– Хуже! Она всегда предсказывала стихийные бедствия. Ещё перед тем парадом обещала. И стоит на своём! Пророчит стрельбу и отравления! Причём имеет в виду не игрушечные пистолетики и не прокисший картофельный салат, а настоящее преступление! Бедствие, виновником которого будет человек, а не природа!
– М-м-да… – протянул Квиллер. А что ещё он мог сказать?
Торн продолжал:
– У них тут в галерее готовится новая выставка. Меня хотят загнать на приставную лестницу. Так что я пойду. Спасибо за кофе.
