Текст книги "Хорошая девочка (ЛП)"
Автор книги: Лили Уайт
Соавторы: Дон Робертсон
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 12 страниц)
Я почти оторвался от действительности, а Элени отвечала мне трепетом тела. Ее соски затвердели, а ноги дрожали, когда она пыталась свести колени вместе. Быстрым движением кончика языка я попробовал на вкус ее сочный рот. Отчаянный вздох сорвался с пухлых губ, словно умоляя действовать. Она всхлипнула, тихо и неуверенно. Я заметил, как она перестает сопротивляться, страх сменяется пока слабыми отголосками похоти. Элени красиво отзывалась мне, ее голова кружилась от эмоций и гормонов, которые вызывали мои прикосновения. Слегка дотронувшись языком до ее губ, я упивался соленым привкусом кожи, влагой, которая просачивалась между ними. Однако то, что представлялось мне мягким, оказалось жестким и сухим, потрескавшимся. Я отстранился, вставая и отворачиваясь, чтобы не смотреть на тело, которое должно было быть идеальным, но оказалось испорчено небрежностью и отвращением.
– Твой рот. Почему у тебя такой поганый рот? – Повернувшись в ее сторону, я шагнул вперед и вцепился в ее волосы. – Какого хрена ты с собой сделала, Элени?! – Она тихо заплакала, из помутневших глаз рекой полились слезы, свидетельствуя о страхе и боли. – Отвечай мне!
– Я... я не… – прерывисто начала она, – я не знаю, черт возьми, что ты хочешь от меня услышать.
Громкий удар о стену оказался неожиданным, и я упал на колени, когда скрючившись, Элени сползла на пол. Я бросил ее как сломанную куклу. Ярость во мне вскипела до такой степени, что я перестал контролировать себя. «Она отвратительна... и в душе, и снаружи… она испоганила себя, чтобы досадить тебе… она безжизненная... прикончи ее...»
– Черт!
Моя рука, схватив деревянный стул, швырнула его в сторону девушки.
Она подняла руки в защитном жесте и, откинув стул от себя, прикрыла ими голову. Потом свернулась в клубок там, где я ее бросил. В считанные секунды и, двигаясь словно на автопилоте, я подскочил на ноги. В ее присутствии испарялись последние капли моего самообладания, а ее крики только подливали масла в огонь моей ярости. Я вцепился ей в волосы и поволок в свою спальню, не соображая, куда именно мы направляемся. Она без разговоров повиновалась, быстро ступая и пытаясь подстроиться под мои шаги. Я протолкнул ее в дверной проем, но стоило Элени заметить большую кровать в центре комнаты, она начала сопротивляться. В ответ я сильнее сжал кулак. Несмотря на ее предположения о моих намерениях, я тащил девушку не в кровать. Хотя в штанах у меня все невыносимо напряглось, и мой внутренний зверь умолял вырваться наружу, я не мог трахнуть ее. Не сейчас, когда она измучена и разбита, а ее тело и сознание заражены болезнью.
Элени продолжила брыкаться всю дорогу до моей ванной. Там я ее отпустил, позволив повалиться на пол и превратиться в кучу мусора, которой она и являлась.
– Вставай, черт возьми! Двигайся к гребаному туалетному столику и усади свой долбаный зад на стул.
Она замешкалась. Слезы текли ручьем по ее лицу.
Чтобы остановить эти неумолимые дьявольские голоса я закрыл голову руками. «Она не уважает тебя... она насмехается над тобой... она не хочет тебя...»
– Сделай это прямо сейчас! – Я влепил Элени пощечину, и от удара ее голова откинулась в сторону. – Сейчас же, твою мать!
Спотыкаясь, чтобы сохранить равновесие, она поднялась с пола. Капающая с ее губ кровь смешивалась с ручьями слез. Девушка села, и я взглянул на ее отражение в зеркале. Дрожа всем телом, она наблюдала за моим приближением. Когда я подошел, вздрогнула, а потом молча смотрела, как я достаю расческу.
– Возьми это.
– А? Что?
– Не задавай вопросов. Возьми гребаную расческу. Приведи в порядок поганое крысиное гнездо на голове и после этого мы приступим к следующему шагу. Возьми себя в руки, Элени. Выгляди чертовски красиво, чтобы я не смог устоять и трахнул тебя. Выбирай либо этот, либо другой вариант, который ты уже испробовала на себе.
Я наклонился снова, ярость кипела у меня в груди и сочилась горячим жаром из каждой клетки тела. Мой голос превратился в тихое рычание. В призыв, который она не могла понять, пока существовала в кошмарной реальности моей жизни.
– Они не умолкнут, Элени. Сделай так, чтобы они заткнулись. Стань чертовски неотразимой, ведь все, что они хотят – это долбить тебя моим членом, а не моим гребаным кулаком.
– Какого хрена...
Хотя слова были произнесены шепотом и мне не предназначались, я не сумел сдержать раздражения, от которого волосы на загривке встали дыбом.
Мой кулак оказался в копне волос, наклоняя девушку назад, а другая рука сжала ее шею. Я посмотрел в расширенные глаза и улыбнулся.
– Повинуйся, Элени. Хоть раз в жизни помоги себе вместо того, чтобы навредить, пожалуйста. Просто возьми расческу и делай, как я сказал. Это просто.
Отступив назад, я позволил ей принять решение. Через несколько секунд она выдохнула, сдаваясь. Схватив деревянную щетку со столика, начала расчесывать свои длинные каштановые волосы. То, что раньше выглядело как солома, стало шелком, который мягко переливался в искусственном освещении. Закончив, девушка положила расческу обратно на столик, а я зажмурился, прислушиваясь к стуку дерева о мраморную поверхность. Открыв глаза, я заметил, что она смотрит на меня через зеркало.
– Ты еще будешь спорить или уже поняла, в каком русле будут развиваться наши взаимоотношения?
Она без колебаний кивнула.
– Я понимаю.
– Хорошая Девочка.
Открыв свои пухлые сочные губы, она попыталась заговорить. Я ожидал требований отвалить, ведь с такой же легкостью, как и подчинилась мне, Элени могла взбунтоваться. Однако сорвавшиеся со сладких уст слова удивили меня больше, чем все сказанное или сделанное ею с момента прибытия сюда.
– Хорошо, Габриэль. Я сделаю все, как ты скажешь.
Повисла тяжелая пауза – отдельная картина, которая определит последующее наше времяпровождение. Это было начало и конец нашего путешествия... момент, когда мы перешли от вражды к принятию друг друга. Ее согласие возбудило до невозможности, едва не подтолкнув меня потерять над собой контроль, однако ее взгляд удержал меня от этого.
– Я осознаю, чего ты хочешь от меня сейчас и готова дать тебе желаемое. У меня остался всего один вопрос.– Я кивнул, позволяя Элени задать любой вопрос, который крутился в ее прекрасной маленькой головке. – Где ты хочешь меня трахнуть?
Глава 19
Элени
Мысли вихрями кружились в голове, пытаясь подстроиться под переменчивое настроение Габриэля. Он был то горяч, то холоден ко мне. Хотел меня и в то же время считал всего лишь мусором. Это напоминало игру двух психопатов, и в глубине души я согласилась играть столько, сколько он потребует. Я балансировала между жизнью и смертью. И только мои действия могли определить мое будущее, выживу я или нет в созданном специально для меня кошмаре.
И все же одна назойливая мысль не давала мне покоя. Когда его горячая кожа соприкасалась с моей, меня как магнитом тянуло к Габриэлю. Эта нехарактерная для меня реакция ничего хорошего не предвещала. При этом я кое-что замечала в спокойные моменты, когда мой пленитель находился в хорошем расположении духа. Судя по всему, я оказалась такой же ненормальной, так как вместо того, чтобы чувствовать лишь отвращение, в глубине души желала продолжения его ласк.
Прикусив кончик языка, я старалась держать колкие фразы при себе. Знала, что он словно ястреб зорко следит за мной, ожидая малейшего промаха, чтобы снова напасть. Этот невменяемый тип и подумать не мог, что боль доставляет мне удовольствие.
С целью сохранить жизнь я буду продолжать играть роль Хорошей Девочки. Кроме того ко мне пришла уверенность, что монстр внутри него очень похож на моего собственного. Казалось, он читал мои мысли, потому что как только я решила подыграть Габриэлю, используя хитрость, а не свой стервозный характер...
– Я хочу тебя на кровати, Элени, – страдальческим тоном прервал мои мысли Габриэль.
Я задрожала от страха и восторга, даже не представляя, что он сделает со мной. Я жаждала, чтобы похититель, наконец, другими способами раскрыл мои чувства. Да, я превратилась в шлюху, в этом он прав, но каждый оргазм приближал меня к счастью и отдалял от мучительной реальности жизни. Ошибалась ли я, желая сбежать? Возможно. Только разве имелся у меня другой выход? Я могла каждую секунду бороться с Габриэлем и ненавидеть его или же просто расслабиться, получая удовольствие от его члена. Воображаемые подкидывало картинки того, что он сотворит со мной, и от этого я вся трепетала. Этот мужчина хотел меня и, несмотря на все гребаные выкрутасы, я тоже его хотела.
Не теряя зрительного контакта, я медленно пересекла комнату. Его красивые зеленые глаза прожигали меня насквозь. Он словно погрузился в транс. Я не сомневалась в этом, так как сама не раз впадала в подобное состояние. Как только мои колени коснулись простыни, я осторожно начала разговор.
– Что я должна сделать на кровати, Габриэль?
Пока он боролся со своими голосами, я продолжала держать его взгляд. Ах, как же мы все-таки похожи!
– Сними сорочку, красотка. Скажи, что ты моя, что подчиняешься мне.
Не следовало заводиться от его вежливого требования, но я не удержалась. Черт возьми. Где мой контроль. Его взор словно горел, и этот жар проникал в меня. Казалось, его глаза излучают свет, и от него во мне поднимается похоть.
«Он хочет любить тебя, Элени. Он знает этих демонов, Элени. Проведи его к свету, Элени». Голос вернулся, но он не особо убедил меня. Вести его к свету? Да я даже себя, черт возьми, не могу заставить поесть.
Невзирая на смущение, я послушно скинула с себя уродливую розовую сорочку. Во взгляде Габриэля появился голодный блеск, являясь чем-то новым для меня. Не жгучая ненависть или отвращение ко мне, которые он старался демонстрировать при каждом удобном случае. Теперь я не боялась последующих действий, так как в его поведении ощутила нечто иное. Он хотел меня до безумия, как никто и никогда. Мысль об этом жестоком человеке и методах, которые он использует, чтобы заставить меня подчиниться себе и кричать, одновременно взволновала и испугала. Ранее в отношениях с противоположным полом я всегда сама играла ведущую роль. И только стоящему передо мной мужчине быстро сдала позиции.
– Я все делаю ради тебя, Габриэль. Что ты хочешь, чтобы я сделала дальше? —дрожащим от волнения голосом произнесла я.
Возможно, прозвучало слишком банально, но я не хотела, чтобы что-то нарушило притяжение между нами.
– Ложись на кровать, Элени.
Я медленно взобралась на постель и расположилась в центре. Устроившись на многочисленных подушках, я продолжала наблюдать за ним с нетерпеливым ожиданием.
– Погладь свои груди, Элени.
Он облизнул кончиком языка губы и прикусил зубами пирсинг. Я вздрогнула, удивленная такой командой. Не придав этому значения, я прошлась пальцами по белоснежной коже своей пышной груди. У меня сбилось дыхание, а вагина начала оживать. Ощутив, как между ног стало влажно, я немного их раздвинула, чтобы показать Габриэлю, как на он на меня влияет.
Когда он понял, что я готова, из его горла вырвалось рычание.
– Подергай себя за соски. Я хочу, чтобы они были твердыми, – хрипло потребовал он.
Я покрутила соски между пальцами, теребя их так, чтобы они встали. Закрыв глаза, я утонула в собственных ощущениях.
– Смотри на меня, Элени. Не отводи взгляд.
Я открыла глаза и через всю комнату посмотрела на него. Он сидел, с раздвинутыми ногами развалившись на стуле, и наблюдал за мной. Его рука покоилась на заметно выпирающем бугре на брюках, и я не удержалась от мыслей о его члене. Как тот выглядит? Большой ли он? Причинит ли он мне боль? Каков он на вкус?
– Открой для меня свою киску, красавица.
Я опустила руку вниз, с удовольствием выполняя его требование. Пальцами раздвинула нижние губки, все еще гладкие после недавней восковой эпиляции. Наслаждение пронеслось по всему телу. Я не помнила, когда в последний раз трогала себя. Обычно вместо меня это делал кто-нибудь другой. С моих приоткрытых губ сорвался стон, и тут же со стороны похитителя послышался резкий вдох.
– Тебе нравится то, что ты видишь, Габриэль? – поинтересовалась я, набравшись храбрости. Увидев столько удовлетворения в его глазах, мне не удалось сдержать свою дерзкую натуру. Этот мужчина хотел меня. Он хотел мою влажную киску.
– Да, Элени. Черт возьми, наконец-то ты подчиняешься моим требованиям. Я люблю, когда ты становишься моей Хорошей Девочкой. Поласкай для меня свой клитор, красотка. Я хочу слышать твои стоны.
Его рука снова и снова оглаживала бугор на брюках. Я жаждала, чтобы он расстегнул штаны и обнажил свой член. Видела, как он завелся, и едва сдерживала нарастающее блаженство. Очередной стон сорвался с моих губ.
– Ммм... Габриэль.
Стул, опрокинувшись, разлетелся, а мой пленитель направился к кровати. Наверное, стоило испугаться, но я знала, что сейчас он далек от кипящего недавно гнева. Сейчас он желал меня. Хотел глубоко проникнуть в мое тело, как на его месте хотел бы любой другой мужчина. Его желание разожгло во мне огонь страсти, которого я давно не испытывала. Сейчас передо мной стоял не один из случайных парней, желающих всего лишь присунуть мне. Нет, между нами шла борьба за власть, и я наконец одерживала победу. Моя узкая вагина могла стать ключом к свободе, если, конечно, я правильно расставила акценты. Присев на кровать, Габриэль придвинулся ко мне и прежде чем заговорить, слегка пососал мочку моего уха.
– Чтобы ты ни делала, Элени, имей в виду, что тебе не дозволено меня трогать.
Это заявление немного смутило меня. Однако когда мужчина начал языком ласкать мое тело, на мгновение останавливаясь и втягивая в рот соски, все мысли моментально испарились из моей головы. Комкая в руках простыни, я про себя бездумно повторяла его последние слова. Стоило его губам приблизиться к самой горячей точке, я начала задыхаться, словно течная сука. Сил терпеть не осталось. Моя киска жаждала его ласк.
– Пожалуйста, Габриэль, – прошептала я.
Он открыл рот и языком дотронулся до моего набухшего клитора. От этого простого прикосновения я задрожала.
– О боже, Габриэль, – кричала я, когда он снова повторял движение, останавливаясь только для того, чтобы исследовать ртом остальную часть моей киски.
Находясь на седьмом небе от блаженства, я отпустила простынь и положила руки на его волосы.
Глава 20
Габриэль
Ее громкие стоны эхом отдавались в голове, и мой и так стоящий член напрягся еще больше. Чужая боль не должна была меня возбуждать, голос умоляющей меня женщины не должен был вызывать такое удовлетворение. Но как бы там ни было, сущность внутри меня питалась хаосом, страданиями и нескончаемым криком девушки, которая нарушила единственное мое правило.
Я не спускал с нее глаз, пока она приземлялась на пол.
В тот момент, когда она дотронулась до меня, я сбросил ее с кровати. Мощной хваткой сжал запястье и, вывернув руку за спину, столкнул Элени вниз. Когда склонился над ней, и ее голый зад прижался к моей груди, я издал звук, резонирующий с насилием и жестокостью, которые возникли после ее прикосновения.
– Я ведь предупреждал, черт возьми. Есть всего одно гребаное правило, которого следует придерживаться, а ты что делаешь?! То же, что и всегда, Элени. То же самое, что превратило тебя в ничтожество и кусок дерьма.
– Прошу... прошу тебя… дай мне уйти.
Ее голос прерывался от ужаса, вызванного моим внезапным гневом. Но на этот раз ей не помогут мольбы. Я знал, что она слаба и до сих пор больна, но чаша моего терпения переполнилась несколько часов назад.
– Заруби себе на носу, что тебе станет несладко, если не будешь знать свое место, женщина. Ты внимательно слушаешь все мои слова, мать твою, каждую гребаную букву, и подчиняешься моим правилам как покладистое домашнее животное, коим и являешься. Ты слишком долгое время жила свободно, Элени, слишком долго рушила свою поганую жизнь, не находя времени подумать о своем никчемном существовании, черт возьми. У тебя есть то, чего у меня никогда, блин, не будет. Но упорно продолжаешь рушить это, не ценишь абсолютно ничего, и я буду поступать с тобой так же.
Я слегка толкнул ее в спину коленом. Приложи я чуть больше сил, сучка, имеющая чувства только ниже пояса, могла стать для меня совсем бесполезной. Кроме того я никогда не желал причинить ей вред. Она нужна была мне в целости и сохранности. Ее душа слишком необыкновенна, чтобы быть сломленной. Ее жизнь слишком важна, чтобы ее отнял человек, который сам не сможет жить так же насыщенно, как она.
Пытался ли я спасти себя, спасая ее? Не исключено. Но с другой стороны, под многочисленными шрамами и татуировками находилось сердце умершего мужчины, чью жизнь уже не спасти, невзирая на хорошие или плохие поступки. Я неустанно повторял себе, что вся эта ситуация только к лучшему. Возможно, я выбрал не тот способ, но все равно намеревался помочь ей и затем освободить. И тогда хоть одна душа будет спасена руками человека, сломленного и разочарованного в жизни настолько, что он не может наслаждаться ни теплыми лучами солнца, ни прохладными дождевыми каплями на лице. Моя одержимость Элени началась в тот день возле тату-салона, когда простая девушка отшила меня и посмотрела свысока, считая, что я не достоин ее внимания или симпатии.
А потом она показала, кем является на самом деле.
Слабость духа сквозила в фотографиях и постах, которые она выкладывала в интернет. И с чего это я оказался ее не достоин? Это меня оскорбило. Она ведь была шлюхой, заманивала парней в грязные, полные дерьма кабинки туалетов и позволяла члену за членом трахать свое тело. За этим следовала выпивка, и так ночь за ночью.
После того, как я отпустил руку, Элени упала на пол и, держа запястье у груди, завыла от боли. Слыша ее тихие всхлипывания, я на секунду испытал чувство вины. Стоя, я рассматривал ее обнаженное татуированное тело. Она начала так громко рыдать, что мне и самому захотелось кричать рядом с ней. Меня отнюдь не прельщало засовывать член обратно в штаны, не закончив то, что начала эта маленькая сучка. Однако она не заслужила вознаграждения. Пришло осознание, что даже когда наши отношения зашли так далеко, до секса, она снова взбунтовалась. Она забыла, ГДЕ ее место, но меня это не удивило.
– Мы поспешили с этим, да, красотка? – Я склонился над ней и мягко провел пальцами по спине. Девушка не пошевелилась и не попыталась оттолкнуть меня. Я улыбнулся. Возможно, она начала меняться. – Ответь мне, Элени.
Тяжелая тишина повисла между нами и легла грузом на мои плечи. Она нуждалась в том, чтобы никто не давил на нее вопросами. Ей следовало научиться принимать решения самостоятельно. Это позволит девушке улучшить жизнь, вместо того чтобы уничтожать ее.
– Я не знаю… может быть? Я не знаю, что это все значит. Я не знаю, почему ты держишь меня здесь, не знаю, почему не отпускаешь меня. Я не понимаю, какого черта здесь происходит и что ты за тип такой, и я не знаю ничего об этой ГРЕБАНОЙ ситуации!
– Ты сама с собой это сделала, Элени.
– Нет, подонок! Ты со мной это сделал! Какого ХРЕНА ТЫ САМ ЭТОГО НЕ ПОНИМАЕШЬ?!
С каждым сказанным словом ее голос становился все громче, пока не достиг такой силы, что превратились в настоящие вопли. Меня удивило, что несмотря на все преграды, Элени все еще находила в себе силы сопротивляться. Ее тело измотала алкогольная ломка, а сознание было подернуто пеленой, как и взгляд.
– Скажи мне кое-что, Элени. Если бы не была пьяна той ночью, если бы не привлекла внимание тех отморозков, которые хотели лишь поизмываться над твоим телом и уйти, как и все остальные твои мужчины, ты бы находилась здесь сейчас?
Она снова зарыдала, но на этот раз причиной ее слез стали разочарование и злость, а не боль, грусть или страх. Я наблюдал за тем, как она отвернула от меня лицо, закрывая голову руками и сворачиваясь в клубок. Девушка пыталась спрятаться от меня единственным способом, какой она знала. Она уходила в себя, морально уставшая и физически истощенная, не способная контролировать ситуацию.
– Поговори со мной, Элени. Не стану напоминать, что когда я задаю вопрос, ты обязана на него ответить. Ты ничего не сможешь предпринять, чтобы избежать этого. Мы будем раскладывать твою жизнь по полочкам – кусочек за кусочком – пока ты не увидишь то же самое, что и я, пока не поймешь, что уничтожаешь внутри себя нечто, что многие люди не имеют счастья позволить себе.
– И что с того, придурок?
Ее глаза метали в меня молнии, а тело напряглось, когда она вскочила с пола. Я задел ее за живое, посягнув на истину, которую она понимала, но не решалась признать. Она столько времени скрывалась от реальности, что заставить ее переосмыслить собственное существование означало разобрать все детально и в мельчайших подробностях. В кои-то веки она начала открывать глаза на неприглядные факты. Будучи красивой девушкой, она имела потенциал жить красивой жизнью. Но все возможности Элени отметала из-за боли и злобы, которые отказывалась сейчас принять. И это являлось проблемой фальшивого эго.
Есть люди жалкие и ничтожные, ничего из себя не представляющие, которые не могут существовать без наркотиков и алкоголя. Они лелеют надежду, что полезны обществу. Уверены, что обладают теми же правами и привилегиями, что те, кто старательно пробивается в жизни, пытаясь преуспеть в чем-либо. Такие особи верят, что связаны с хорошими людьми, дыша одним воздухом с ними, что достойны того же комфорта и благ, которые честные граждане отчаянно пытаются найти.
Пришло понимание, что заставляя Элени открыть глаза на свое существование, чтобы она не только уяснила себе, но и осознала, насколько ошибочный путь выбрала, я захотел чего-то большего. Пронестись вместе с ней через всю ее жизнь. Сгущая краски, показать каждую неправильную мысль, каждый ложный шаг и каждое неверное решение, которое она когда-либо принимала.
Глава 21
Элени
Хотела бы я знать, почему простое прикосновение вызвало у него такую реакцию. Горячая интимная сцена между нами по непонятной причине оказалась прервана, и уже в следующую минуту я стояла на коленях у кровати с ноющим телом и уязвленным самолюбием.
Отчаянное – до тошноты – желание поскорее покончить с этим заставило меня забыть о правилах, и винить следовало лишь себя.
– Какое у тебя самое ранее воспоминание, Элени? – прервал мои внутренние терзания голос Габриэля.
Подобный интерес вызвал у меня недоумение и убедил в том, что этот тип реально чокнутый на всю голову. Какого хрена перескакивать с интима на побои, а затем ошарашивать дурацким вопросом о гребаном детстве? Я по-настоящему растерялась, черт возьми, не понимала, как поступить и даже не догадывалась, что он предпримет в следующую минуту.
Детство вспоминать не хотелось. Всю жизнь я предпринимала массу усилий, чтобы выбросить прошлое из головы. И признаваться, что причина нынешнего унизительного существования кроется в том дерьме, через которое я прошла будучи маленькой девочкой, у меня уж точно не возникало ни малейшего желания.
– Ты не расстроишься, если я не стану рассказывать тебе о своем детстве?
Задав вопрос, я съежилась, ожидая со стороны своего пленителя физического насилия в ответ на столь слабое сопротивление. И пусть не планировала перечить ему, но я не сомневалась, что подобная беседа ничем хорошим не закончится. Габриэль разочарованно выдохнул, и его голос неожиданно снова смягчился.
Он был Джекилом и Хайдом 9в одном лице, я поражалась тому, как в нем одновременно могут уживаться два совершенно противоположных человека.
– У меня нет желания принуждать тебя, но хотелось бы, чтобы ты рассказала мне об этом.
Я искренне недоумевала, с чего вдруг он преобразился в приятного собеседника. Ожидала ведь, что похититель станет насильно вытряхивать из меня кошмарные истории прошлого, преследовавшие меня годами воспоминания о жестоком и пренебрежительном отношении родителей.
Я поведала ему, что даже думать об этом не в силах, проявляя не свойственную мне искренность. Габриэль для меня ничего не значил, и я до сих пор искала причину его глубокого интереса к себе. Мы были абсолютно чужими люди, однако мужчина вел себя так, будто мы тесно связаны, и он отказывается разрывать эту нить.
Мысли захватили меня целиком и, по обыкновению, я начала трястись.
Только вот на этот раз причиной стала вовсе не алкогольная ломка. Меня до костей пробирал животный страх, вызванный двумя паршивыми людьми, и не важно, что их тела давно уже в земле на глубине шести футов. Я встала, прикрывая голое тело руками, села на кровать и, стянув одеяло, удобно завернулась в него. И хоть не чувствовала себя в безопасности, но мягкая ткань помогла немного прийти в себя. Внутренне я продолжала бороться с собой. Не хотелось рассказывать о произошедшем со мной, однако любопытство пересиливало. Возможно, если излить душу кому-нибудь, мне станет легче. Разве не так поступают тысячи людей каждый день? И не это ли помогает нормальному человеку выбраться из дерьма? Меня мучили сомнения, но не имея другого выбора, я заговорила, раскрывая детали первого гребаного воспоминания, пришедшего в голову.
– Когда мне было четыре года, я на кухне уронила кувшин с молоком, пытаясь приготовить себе кашу. – Я сделала паузу и глубоко вздохнула, прежде чем продолжить. – Я была очень голодна. Родители забыли меня покормить. Два дня ничего не ела, и желудок болел так, что я плакала от боли. Но, несмотря на мои слезы, никто и не думал прийти ко мне на помощь. – Говоря это, я чувствовала наворачивающиеся на глаза слезы и подступающие к горлу рыдания. – Молоко из кувшина мне удалось налить успешно. Я гордилась собой, считая, что налить молоко без последствий означает, что я выросла и могу сама о себе позаботиться. Я радовалась, что скоро перестану быть обузой для людей, которые не удосуживались найти время, чтобы позаботиться обо мне. – Я до сих пор отчетливо помню черно-белый шахматный пол, покрытый белой массой. Сцена, напоминающая кадр из фильма «Один дома». – Когда молоко разлилось, я вскрикнула от удивления. Догадываясь, что если разбужу родителей, окажусь в полном дерьме, я быстро начала вытирать пол. Но пока я старалась замести следы, меня поймали. – Меня трясло от рыданий, но я продолжила: – Отец вошел в комнату. Подняв голову, я увидела его налитые бешенством глаза и поняла, что мне несдобровать. Вместо того чтобы смотреть на отчитывающего меня отца, я уставилась в пол, мечтая, чтобы это поскорее закончилось. Однако он и не думал прекращать, продолжая кричать на меня. Так же, как на маму, когда она делала то, что ему не нравилось.
Мои воспоминания связаны с жестокостью, и даже врагу я не пожелала бы подобного дерьма. Этот кошмар я пыталась забыть с помощью приносящего временное расслабление алкоголя. Кровать скрипнула, это позади меня сел Габриэль. Я не двинулась, продолжая лежать спиной к нему. Мое местами открытое тело наверняка его дразнило. Прикрывая наготу, потянула одеяло к плечам. Я надеялась, что он не заметит скрывающегося под изображением Девы Марии глубокого шрама.
– Продолжай.
Я ощутила его горячее дыхание на своей шее. Но вовсе не испугалась, прекрасно понимая: что бы ни случилось – самое страшное я уже пережила.
– Оказалось, что я разбудила отца. Он вошел на кухню в одних отвратительных обтягивающих трусах. Казалось, он не в себе, и я не знала причины. Да, я провинилась, пролив молоко. Однако этого бы не случилось, не будь я не смертельно голодной, черт возьми. Неужели они не понимали, что ребенка нужно кормить? Он кричал на меня некоторое время и потом бросил полотенце под ноги, пытаясь вытереть пол. Когда это не сработало, поднял мокрое от молока полотенце и начал меня им избивать. Он не остановился на этом, стал бить меня рукой, затем деревянной ложкой, и закончил тем, что бросил мне на голову стеклянную тарелку с кашей. Я потеряла сознание и не помню, что было дальше.
Я снова начала дрожать, и перед глазами замелькали темные пятна. Грудь сжало словно в тисках, и мне стало чертовски тяжело дышать, кислорода не хватало. О, эти симптомы я хорошо знала, со мной это случалось очень часто. Меня мучили панические атаки, а алкоголь хоть немного облегчал состояние. Голоса в голове кричали, дразнили и оскорбляли меня, убеждали в том, что я ничтожество. Слезы ручьем побежали по щеке, и я понимала, что не успокоюсь, пока темнота в душе не отступит.
– Элени, он был неправ. Он никогда больше не сможет и пальцем тебя тронуть. Все позади, и он не причинит тебе вреда. – В попытке утешить, Габриэль сжимал и гладил мое плечо. Но мне от этого становилось только хуже. Мне удалось выжать из себя каплю ответа, пока темная пелена снова не накрыла меня.
– Он не сможет причинить вред. Но ты... сможешь.
Глава 22
Габриэль
Мне хотелось причинять боль. Я бы снова и снова делал бы ей больно. Однако мое желание не являлось бесчувственной жестокостью человека, стремящегося удовлетворить собственную врожденную порочную страсть. Напротив, я стремился избавить ее от алкогольной зависимости и исцелить глубокие раны, связанные с печальными событиями в жизни. Я жаждал вытрясти из этой девушки все ненужное и грязное, оставив в памяти лишь близких людей, которые всегда были рады ей помочь. Я мог бы жить только этим. Это стало бы положительным итогом борьбы, начавшейся в один роковой день между двумя людьми.
– А как же твоя мать? Она вообще ничего не предприняла, правда ведь? – спокойным тоном спросил я, тщетно убеждая себя в том, что не задет ее словами.
С губ Элени сорвался грустный смех, и она продолжила:
– Она едва не добила меня. Мама сделала последний глоток из бутылки и ударила меня ей, когда я очнулась. Уверена, что пока валялась в отключке, она стояла надо мной и молилась, чтобы я издохла. Избавление от лишнего рта было им только на руку. Ей не нравилось, когда я расстраивала отца. Мать боготворила его, потому что он потворствовал ее низменным желаниям. Отец мог достать ей лучшие наркотики. Он зарабатывал, играя на улицах, и этого хватало для оплаты счетов жалкой дерьмовой лачуги, где они жили. Это была вонючая коробка с тараканами, где они сделали для себя спальню и выделили мне, как милой маленькой собачонке, местечко на кровати в углу комнаты. – Она повернула голову и взглянула на меня через плечо. – Вот я ответила на твой вопрос. Да. Она поступила так, как должна поступать любая мать. Спасибо за то, что спросил.
Я схватил ее за шею сзади, пальцами глубоко и остро впиваясь в мышцы и сухожилия. Элени завизжала от боли. Я приблизил губы к ее уху и прошептал:
– Будет лучше, если ты попридержишь свой острый язычок. Я понятно объясняю?
