Текст книги "Хорошая девочка (ЛП)"

Автор книги: Лили Уайт

Соавторы: Дон Робертсон
сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 12 страниц)

Покуда я занималась самокопанием, тело функционировало на автомате. Меня постоянно преследовали навязчивые мысли, а гребаные голоса не желали замолкать. «Заткнитесь!» – кричала я про себя, пока на спину лилась горячая вода. И пусть я испытывала боль, но она была приятной. Я заслужила это. С тех пор как меня лишили возможности травиться с помощью виски, заменой этому наказанию стали болезненные ощущения от горячей воды. Я желала насильно изменить молочный цвет своей кожи, заставляя ее краснеть. Надеялась, что это действие поможет мне держать себя в руках. Я беспрекословно выполнила все просьбы своего похитителя. Помылась и привела себя в порядок, словно готовилась выйти в свет, но, конечно же, покинуть стены этой тюрьмы мне не позволили. Разумеется я не призналась, насколько приятно чувствовать себя чистой после того как лицо несколько раз окуналось в рвотные массы. Я понимала, что представляю собой ничтожный кусок дерьма и что сама создала этот бардак, называемый жизнью. И, естественно, не винила своего похитителя в том, какой он меня видит, потому что и сама себя видела такой же. Я всегда была отвратительной с точки зрения человеческих взаимоотношений. К тому же не отдавала себе отчета, что нежелание меняться в лучшую сторону оправдывала своим дерьмовым детством. Человек может многое в своей жизни отвергать, пока не начинает становиться тем, кем и решил быть. Каждая ложь, которой кормили меня родители, превратилась для меня в суровую реальность. И в результате я стала такой, какая есть.

Я взяла шампунь и швырнула его со всей силы, на которую оказался способен мой ослабленный организм. Бутылочка разбилась о плитку, разбрызгивая жидкость на мои ступни. Небольшие радужные пузырьки всплыли из прозрачной лужи. От мысли, что испытала облегчение, выместив ярость на гребаном пластиковом флакончике, я рассмеялась. Ощутив неожиданные спазмы в животе, я поняла, что с минуты на минуту может снова начаться рвота. Желудок заурчал, напоминая о необходимости наполнить его. Это стало чертовски «приятной» неожиданностью, ведь я не знала, сколько времени потребуется на борьбу с симптомами болезни, пожирающей меня заживо. В голову закрались мысли о самоубийстве. И я стала высматривать что-нибудь подходящее в спальне и в ванной, где я оказалась заточена. Однако не найти подходящего для выполнения задуманного предмета не удалось. Выйдя из душа, я быстро вытерлась полотенцем. Задвинула воспоминания о матери в самый дальний уголок памяти и постаралась думать только о том, что меня ждет за дверью тюрьмы, и когда я уже буду готова уйти отсюда.

Внутренние голоса звучали все громче. Они подстрекали меня ослушаться похитителя. Послать к черту его и его требования. Если бы все было так легко. Возможно, он всего лишь играл со мной в кошки-мышки. И если смотреть на вещи реально, я не была конченой идиоткой. Пусть совершила в свое время немало глупых и саморазрушительных поступков, но и тупица – это не про меня. В любом случае никто бы не подумал так меня называть перед этим мужчиной. С сумасшедшей улыбкой на губах я разглядывала свое увядающее тело. Настолько бледное и обезвоженное, что казалось, будто я потеряла вес. Для того чтобы судить о каких-либо радикальных переменах во внешности прошло не так много времени с тех пор, как он меня лапал. Однако сейчас я замечала даже малейшие намеки на изменения в своем облике. Я рассмеялась, уверенная, что у меня получится. Я смогу сыграть в эту игру. Дам ему отпор и выиграю. На это должно было хватить сил. И я не видела иного выхода, кроме как выжить.

Организм продолжал протестовать, и к горлу снова подступила тошнота. Я старалась гнать прочь мысли о недомогании, надеясь, что самовнушение сработает, и мое самочувствие вновь придет в норму. Это не помогало. Нахмурившись, я расчесала влажные волосы и, казалось, раз и навсегда выскребла блевотину с зубов. Уронив полотенце на пол, я приводила себя в порядок и одновременно сгорала со стыда. Если не принимать во внимание, что большую часть моего тела скрывали татуировки, я стояла обнаженной. В последнее время для меня это состояние стало естественным. В отличие от многих я не стыдилась того, как выгляжу. Просто покрытая рисунками кожа, что тут такого. К тому же не всегда непривлекательная внешность свидетельствует о дерьмовом характере. Только вот почему-то сейчас я испытывала муки совести. С каких пор для меня стало иметь значение, что сказал или подумал мой похититель? С какой стати для меня что-то значит мнение психопата? По какой причине я так легко поддаюсь влиянию придурка, который гораздо хуже меня?

Я направилась в спальню и резко остановилась, заметив коротенькую прозрачную ночную рубашку, которую явно приготовили для меня. Он хотел, чтобы я это надела?! Рассмеялась про себя. Должно быть этот мужчина шутит. Я взглянула на клочок светло-розовой ткани и поежилась. Кто, будучи в здравом уме, наденет подобное? Отвратительная вещица, черт возьми. Это даже одеждой нельзя было назвать. Так называемая сорочка ничего не скрадывала и выглядела глупо с этими кружевами и бантиками, которые по идее должны были прикрыть мою грудь. Я бы предпочла прогуляться вокруг этого проклятого места с голым задом. Смех распирал меня все больше, а голоса только подзадоривали. И пусть я понимала, что моя затея приведет к еще большим неприятностям, но ни капли не сомневалась в ее гениальности. И только я собралась поддаться на подначки голосов, которые раз за разом толкали меня на необдуманные поступки, послышался тоненький голосок, тонущий в целом хоре других. «Не делай этого, Элени. Выполни его просьбу. Сыграй в его игру, Элени». Этот голос был новый и тихий. Но насколько мудрые советы он дает? Об этом я не имела ни малейшего понятия. Поэтому пока надевала дурацкую ночнушку, надеялась, что эта спокойная леди в моей голове и есть тот ангел хранитель, в котором я так отчаянно нуждалась большую часть своей жизни.

Глава 16

Габриэль

Босые ступни мягко ступали по полу, пока она проходила через коридор. В доме стояла такая дьявольская тишина, что, казалось, можно утонуть в забытье и исчезнуть. А потом я услышал приближающиеся шаги, и сердце в груди забилось сильнее. Наконец она присела, чтобы выслушать меня. Я заранее позаботился о легкой и нежной музыке, которая помогла бы окунуться в состояние транса. Спокойствие, мир, окутывающая тишина – это все, в чем она нуждалась сейчас. Маленький лучик света в темном мире, который я создал для нее. И если бы не вся эта обстановка, я пропустил бы ее появление. А, следовательно, не дождался бы момента, когда отношения между нами перешли на новый уровень. Я видел ее отражение в зеркале коридора. Наблюдал, как выражение ее лица менялось от удивления до сожаления, восхищения, трепета и принятия в итоге. Элени появилась из-за угла, и у меня перехватило дыхание. Я пожирал взглядом ее тело, изгибы которого подчеркивала чистая одежда. Блики света падали на нежную розовую ткань, а пирсинг сверкал и блестел на ее коже. Девушке шел розовый, и я со смехом отметил про себя, что никогда не видел ее в цветной одежде.

Сейчас мне удалось хорошо разглядеть ее лицо, ведь раньше я не заострял на нем внимание на бесчисленном количестве выложенных в интернете фотографий, которые скачал на жесткий диск компьютера для того, чтобы следить за Элени. Глаза моей пленницы изучали пол, стены, останавливаясь на сюрреалистичных картинах, изображающих кричащих или умирающих людей. Похожая борьба шла и внутри меня, и все ее оттенки передавались красками на холсте.

– Неплохое творчество, – прокомментировала она тихим голосом.

Было видно, что она растеряна и не знает, что ждет ее в будущем и что я намерен с ней делать. Сам удивляясь тому, насколько это непривычное ощущение, я искренне ей улыбнулся. Интересно, впервые ли она видела подобное. Однако я не ответил на ее реплику. Элени, явно взволнованная и чувствующая себя не в своей тарелке, уселась на свое место. Куда-то испарился весь ее боевой дух, и она застыла, сложив руки перед собой. Я довел молчание до такой степени, что, казалось, воздух между нами можно резать ножом.

– Мы собираемся и дальше так просто сидеть или?.. – поинтересовалась она, широко распахнув глаза.

– Спокойно, Элени. Я просто в очередной раз любуюсь твоей красотой. Тебе идет этот цвет. Он показывает твою невинность, а ведь никто бы не поверил, что она может в тебе быть.

Ее глаза расширялись все больше и блестели все ярче, сильно выделяясь на болезненном лице с бледной кожей и впалыми щеками. Девушка опустила плечи, а руки у нее дрожали. И пусть чувствовала себя нехорошо, но она была готова на все, лишь бы я не заметил ее состояния. Досконально изучив ее в течение последних месяцев, я наперед знал, чем руководствуется Элени, предпринимая какие-либо действия.

– Тебе нужно поесть…

– Я не голодна, – моментально перебила она, пытаясь поддержать боевой настрой.

Эта девушка покорится мне. Ради того, чтобы выбраться из неправильного образа жизни и череды заблуждений, которые, в конечном итоге, могли уничтожить ее, она вынуждена будет подчиниться. Ей следовало полюбить себя, но сначала требовалось понять, что вообще такое – любить. И я намеревался научить ее этому, даже если придется применить силу.

– Позволь повторить то, что я уже говорил. Ты БУДЕШЬ есть, Элени. Я вижу, что ты истощена, твой организм прилагает огромные усилия, чтобы хоть как-то поддерживать жизнедеятельность. Ты разбита, бледна и обезвожена. Как у тебя получится дать мне отпор в таком состоянии? Не кажется ли тебе, что собраться с духом было бы предпочтительнее, чем медленно умирать, не желая знать, кто ты есть на самом деле?

Я, опустив голову, сделал несколько спокойных, медленных шагов в ее сторону. Она с подозрением наблюдала за мной, но не двинулась с места, не смея поменять положение, в котором находилась. Несмотря на внешнюю покорность, она все еще упрямилась.

– Каким человеком ты хочешь стать, Элени? Тем, кто создает свою судьбу? Или тем, кто напивается до беспамятства? Тем, кто...

– Да кто ты такой, черт возьми, чтобы так говорить?! – Элени не закончила яростную фразу из-за брызнувших из глаз слез. Она сдавалась, притворная смелость окончательно покидала ее, и в безжизненном облике постепенно проявлялся слабый и уязвимый человек. – Я имела в виду, посмотри на себя! Ты стоишь весь в черном и в цепях. Живешь в каком-то идиотском месте, похожем на проклятый собор: свечи, картины, музыка. Дерьмо, даже если в таком образе выглядишь охуенно, в этой комнате ты остаешься самым больным человеком. На всю голову. И пусть я выгляжу как дерьмо, но очевидно же, что слишком хороша для твоей больной задницы!..

Не дав закончить речь, я в считанные секунды закрыл ей рот рукой и прижал ее голову к стене. Она отчаянно заскребла по полу ногами, а ее изумительные глаза сверкали страхом и ненавистью.

– Ты высказалась достаточно, и я до чертиков устал от сцен маленькой сучки, которая отказывается прекращать свои выходки. – Сделав паузу, я дал ей возможность перестать сопротивляться. Затем опустил девушку на пол. Не убирая руки, я продолжил: – Ты попалась, Элени. Что бы ты ни сказала или ни сделала, оно не поможет тебе покинуть это место. И все же единственный монстр, которого ты сейчас видишь – это твое отражение в зеркале.

Протащив несколько метров, я поставил девушку перед большим зеркалом, висящим на стене рядом с коридором. На ее лицо падал верхний свет и, наконец, открыв глаза, Элени пришлось смотреть на отражение той, кем она стала. Здесь не было пьяных обдолбаных мужиков, чтобы вешать лапшу на уши о том, какая она красивая. Не было и всяких дружков или поклонников с отвисшей от восхищения челюстью, лгущих для того, чтобы забраться между ее ног. Здесь находились только я, она и зеркало. Только похититель, пленница и голая правда.

– Ты слабачка. У тебя нет силы воли. У ТЕБЯ. НИКОГДА. ЧЕРТ ПОДЕРИ. ЕЕ. НЕ БЫЛО.

Едва девушка попыталась зажмуриться, я прижал ее лоб к зеркалу с такой силой, что оно разлетелось на мелкие осколки. Из ее глаз моментально брызнули слезы. Я крепко держал Элени, заставляя взглянуть на своих внутренних демонов. Тут присутствовали и мои демоны, но те явились к ней по совершенно другим причинам.

– По правде говоря, Элени, ты тряпка. Ты представляешь опасность для себя и окружающих людей. Одно твое присутствие делает твоих друзей и любимых слабее, так как им приходится нести не только свою ношу, но и твою вдобавок.

Она расхохоталась, и этим привела меня в замешательство.

– Каких любимых людей конкретно ты имеешь в виду? Друзей, которые не замечают меня, пока не дам о себе знать, или эгоцентричных мудаков, которые скажут или сделают все для того, чтобы затащить меня в постель минут на десять? Это те люди, которые «любят» меня, прижимая мою задницу к какой-нибудь грязной кабинке туалета и трахают, хрюкая от удовольствия? И этих людей я должна любить?!

Из глаз Элени снова хлынули слезы, стекая на подбородок и шею. Я заметил, насколько тяжело ей далось, возможно, первое озвучивание истины, которую она только что произнесла. Приблизив губы к ее уху, я прошептал свой следующий вопрос:

– Ты впервые сталкиваешься лицом к лицу с правдой жизни, Элени? Почему же ты горько плачешь только сейчас? Даже смерть тебя настолько не испугала, ни разу ты не плакала от страха из-за моих действий. Нет. Слез не было, пока ты не почувствовала реальный вкус собственной жизни.

Когда я убрал руку, крепко державшую ее волосы, девушка слегка повернула голову.

– И что?

Я выдавил усмешку и глубоко вдохнул, чтобы скрыть свое удивление.

– Я нахожу забавным, что ты так легко выступаешь против меня. Ты ведешь себя так с каждым, кто говорит или делает то, что тебе не по душе. Однако ты не можешь бороться с собой, Элени, не правда ли? Когда ты, наконец, признаешь, кем стала и что сотворила со своей жизнью, эта борьба прекратится. – Пользуясь моментом, я замолчал, греясь в лучах удовлетворения из-за ее подавленности. Потом покачал головой, взирая на это жалкое зрелище. – Как я и говорил, ты ничтожество.

– Ну и что? – повторила она, зарыдав еще сильнее.

Я оттащил ее от зеркала и поволок на кухню, где усадил на стул у маленького столика рядом с плитой. Убедившись, что она не сдвинется с выбранного мной места, я по прохладному мраморному полу направился к холодильнику. Вытащил оттуда пакетик с замороженными овощами и бросил его в сторону Элени. Едва поймав пакет, она взглянула на меня с блеснувшим в глазах смущением.

– Это для тебя. Ты поранила голову об осколки зеркала.

– Не мог бы ты мне дать мокрое полотенце или что-нибудь другое? Мне нужно вытереться.

– Пакет подойдет и для этой цели.

Она нахмурилась, и мелкие ручейки крови заструились по ее коже. Зажав кольцо на губе, я отогнал фантазии, которые будила во мне алая жидкость. Один вид капающей с ее лица крови заставил член запульсировать в штанах. Пришлось спрятать свое явное возбуждение. Я не мог позволить девушке увидеть, какой властью она обладает, сама об этом не догадываясь. В голове тут же возникли образы, как она рыдает от ударов моего кулака. Возможно, я мог бы жестко ее поиметь, причиняя боль своим членом. Я желал избить ее до беспамятства, только чтобы Элени превратилась в того человека, которым должна быть. Я ненавидел сидящую напротив женщину, но восхищался той, которая до сих пор пряталась внутри нее. Той, которая выбрала жизнь и нашла силы, чтобы идти вперед, несмотря на дерьмо, в которое ввязалась. Сам я не был таким человеком. Внутри меня зияла пустота. Моя душа умерла внутри машины на двухполосной магистрали в двадцати минутах езды к югу от того места, где я находился сейчас.

– Приложи это к голове, Элени.

Поколебавшись всего секунду, она пожала плечами и выполнила мою просьбу. После этого я вернулся к холодильнику, чтобы набрать продуктов для ужина.

– Можно мне немного воды?

Если бы я не прислушивался намеренно, то не услышал бы ее слов. Элени так тихо произнесла их, что я сомневался, прозвучали ли они. Медленно обернувшись, я взглянул на ее измученное лицо.

– Так быстро сдаешься?

Она скромно улыбнулась, и я, не сдержавшись, улыбнулся в ответ. Элени, подняв руки вверх, вздохнула и сказала:

– Ну хорошо, да, я умираю от жажды. Ты прав. Я чертовски истощена и чувствую себя дерьмом. Я до сих пор не хочу брать твою гребаную еду и вообще ненавижу что-либо просить у тебя. Но ты прав в том, что я борюсь. Я буду бороться с тобой или с другими ублюдками, которые попытаются мне навредить.

– Но ты не будешь бороться с собой?

– Прекрати, пожалуйста.

Ее глаза наполнились слезами, и я получил возможность понаблюдать за тем, как девушка старалась контролировать свои чувства.

– Ты держишь меня взаперти в странном доме, напялив на меня тупую розовую ночнушку. Вместо того чтобы быть НОРМАЛЬНЫМ гребаным похитителем, ты хочешь бросать мне в лицо, какое я дерьмо?! Тебе так нравится сыпать соль на мои чертовы раны? Подливание масла в огонь заставляет чувствовать себя человеком? Ты похитил живого дышащего человека, ДОЛБАНОЕ ЧЕЛОВЕЧЕСКОЕ СОЗДАНИЕ. И я даже не знаю, что сказать на это. Кстати, как, черт подери, тебя зовут, а? Я даже не имею понятия, как к тебе обращаться.

– Называй меня Господин. – Ее глаза расширились, и я расхохотался. Честно говоря, мне было бы противно, согласись она называть меня подобным образом. – Меня зовут Габриэль.

Впервые за все время Элени посмотрела на меня без неприязни и без притворства. Глядя в одну точку и дотронувшись рукой до бедра, она неосознанно провела пальцем по татуировке с ангелом.

– Люблю это имя.

Я медленно подошел к столу, взял стул и, повернув его, сел.

– Кстати, об этом... – выпалил я, устраиваясь поудобнее. – Почему ты выбрала именно архангела Гавриила? Что подвигло тебя навсегда запечатлеть этот образ на своей коже?

Между нами повисла тяжелая тишина. Для меня не стало загадкой, что девушка борется с собой, не зная, послать ли меня куда подальше или все-таки сдаться и поговорить по душам.

И когда она открыла рот и заговорила, я сильно удивился.

Глава 17

Элени

В тот момент между нами словно искра пробежала. И пусть сложно забыть все, что он со мной творил, но и исключительным монстром я его не считала. Несмотря на внешнюю ожесточенность то и дело проблескивали иные аспекты его натуры. Я начинала понимать, что под черными одеждами и татуировками прячется такой же отчаявшийся человек, как и я сама. Чтобы скрыть собственную ранимость, он сохранял суровый вид, не позволяя себе реагировать на мои нападки. И сейчас, находясь рядом с ним и глотая время от времени принесенную им воду, я решилась рассказать похитителю о самой важной своей татуировке.

– Знаешь, в Библии говорится, что когда архангел Гавриил явился людям, то они сильно испугались? – Я сделала паузу, позволяя переварить свои слова. Но потом заметила, что Габриэль буквально ловит каждое мое слово. От столь пристального внимания, наверное, впервые на моей памяти, я даже немного оробела. Тем более сейчас передо мной сидел вовсе не очередной пьяный мудак или дружок-идиот, который притворяется, что понимает меня. И хоть я знала этого мужчину всего несколько дней, он понимал меня как никто другой.

– Когда Даниил встретился с Гавриилом, он от испуга шлепнулся в обморок.

Я хихикнула, представив себе людей, которые примерно так же реагировали на Габриэля. И тут же одернула себя: «Я сижу и просто хихикаю? Какого хрена?»

– Когда Гавриил встретил Захарию, его первые слова были: «Не бойся». В Библии сказано, люди не осознавали того, что каждый раз появляясь, Гавриил приносил благие вести: Деве Марии о грядущем материнстве, Захарии о рождении сына, Иоанна Крестителя, а Даниилу он рассказал об окончании еврейского пленения. В моей жизни происходило столько плохих событий, что я нуждалась в человеке от Бога. Нуждалась в защите Всевышнего. Пусть бы Господь позаботился обо мне, раз больше некому. – Глупые слезы навернулись на глаза, и я быстро смахнула их, не желая больше выглядеть жалкой. Впервые я плакала не от боли или постоянно преследовавших меня воспоминаний, а от собственного рассказа. – Возможно, запечатлев ангела на своей коже, я получу, наконец, хорошие для себя вести.

Я не знала, почему решила открыться Габриэлю, но кои-то веки голоса в моей голове послушно молчали. Конечно, я не победила их, но, черт возьми, мир и тишина внутри действовали как бальзам на душу.

Мне так понравились новые ощущения, что я продолжала болтать без умолку, уже не заботясь о том, слушает ли меня Габриэль. При этом я не думала, что исповедуюсь своему похитителю, это была скорее исповедь самой себе.

– Понимаешь, Габриэль, мой ангел – это моя защита. Звучит немного иронично, принимая во внимание тот факт, что это имя имеет для меня двоякое значение.

Моих губ коснулась легкая усмешка и тут же быстро исчезла. Я замолчала. Не хотелось рассказать лишнего, открываться полностью, Габриэлю достаточно и сказанного. Не следовало ему знать обо мне много, еще чуть-чуть, и у меня не осталось бы секретов.

– Так почему ты самой себе не принесешь хорошие новости?

Судя по недоброму прищуру, я посмотрела на своего похитителя как на идиота.

– Ну ладно. Последуем твоему совету. У меня есть великолепная новость, Габриэль. Через десять минут я собираюсь сбежать из этого места и вернуться домой, где больше не буду пленницей. Как тебе такая идея?

Он поставил передо мной тарелку с парой тостов с арахисовым маслом. Я же не провоцировала его на действия или слова, просто ждала ответа.

– Продолжишь болтать в том же духе, и я вынужден буду связать тебя снова. Мне казалось, в этом вопросе мы уже пришли к компромиссу. Я говорю: «Прыгай!», а ты спрашиваешь: «Как высоко?»

Я не отреагировала на гневный тон, потому что именно этого он и добивался. Просто жаждал. Желал увидеть мой страх. Только вот я до сих пор продолжала упрямиться. Вместо ответа обратила внимание на простую, но очень вкусную закуску. Ни за что бы не призналась, что могу жить на одних тостах с арахисовым маслом и молоке. Они для меня с детства были излюбленным лакомством. И пусть в общении с Габриэлем я не планировала переходить границы, но игнорировать свой урчащий желудок сил не осталось. К тому же мне захотелось молока.

– У тебя тут нет молока? – шепотом поинтересовалась я. Несмотря на это он услышал меня. Габриэль внимательно слушал каждое мое слово.

– Тебе налить немного?

Похититель посмеивался надо мной, заставляя вымаливать у себя даже такую мелочь. Ясно давал понять, кто в доме хозяин, но делал это мягко, без давления. Каким-то непостижимым образом к щекотливо-болезненной ситуации добавил нотку юмора, облегчая мою участь в том кошмаре, куда я попала. Мне это понравилось. Кивнув в ответ, покорно улыбнулась. Этот мужчина не должен вызывать у меня улыбку, не должен делать меня счастливой. Однако в данный момент легкий сарказм принес мне толику счастья. Печально, но подобные чувства возникли у меня впервые за долгое время. Даже если Габриэль и планировал ткнуть мне в лицо мое дерьмовое существование, даже если желал натравить на меня демонов, которые всю жизнь пожирали меня живьем, я оценила наше общение.

Все-таки хорошо, что здесь я высвободила некоторые свои кошмары. Это лучше, чем лежать на кушетке у психотерапевта и в итоге выложить этому ублюдку огромные бабки за услугу. Долбаный психоаналитик. Не говоря ни слова, Габриэль встал из-за стола и налил мне молока. После того как я проглотила несколько кусочков тоста и опустошила стакан, мой желудок дал понять, чтобы пора остановиться. На тарелке остался один кусочек тоста, и оставлять его почему-то не хотелось. А еще я не хотела, чтобы пропадал кусок, который можно было приберечь на остаток дня.

Когда я вынырнула в реальность, до этого момента притихшие голоса снова атаковали меня. Пронзительные вопли застали врасплох и нарушили восстановленное до этого спокойствие. Резко зажмурилась, но снова открыла глаза, ощутив прикосновение. Надо мной стоял Габриэль и трогал ссадину на моем лбу. Голоса становились все громче и громче. От криков трещала голова. И тут среди хаоса возник тот самый тихий женский голосок, своим мягким тоном расслабивший меня. «Элени, он помогает тебе. У него нежные прикосновения. Не позволяй голосам победить себя». Я постаралась сконцентрироваться на этом голосе. Он поддерживал меня. Успокаивал.

Я позволила Габриэлю прочистить и перевязать рану, которую он же и нанес. Факт, что этот мужчина причинял мне боль, бесил. Стоило вспомнить, каким образом получила это чертово повреждение, внутри меня вскипела ярость, и я начала отстраняться. Похититель лишь крепче сжал рукой волосы, удерживая меня на месте. Поморщившись от неприятных ощущений, я сдалась и перестала сопротивляться. Прежде чем начинать борьбу, мне следовало набраться сил, потому что на данный момент я была не в состоянии воевать. Насчет одного он оказался прав – сейчас я чувствовала себя слабой и морально, и физически.

– Элени, если ты заботишься о себе, то позволь закончить с твоей раной, – жестким и требовательным тоном заявил он, взбесив меня.

– Я не хочу, чтобы ты прикасался ко мне.

В мгновение ока выйдя из себя, он ударил меня по лицу. Вот ублюдок. От силы удара закружилась голова.

– Я не буду все время повторять, Элени. Дай мне очистить рану. Я старался быть вежливым, черт побери.

Этот мужчина по поводу своих действий не испытывал ни капли сожаления, а мне оставалось лишь прикрыть щеку свободной рукой.

– Извини, – прошептала я, капитулируя.

– Не позволяй такому случиться снова. А я забуду этот эпизод.

Его тон должен был напугать меня, но этого не произошло. Прошлая Элени продолжила бы давить. Вот только новый голос в голове удерживал меня от необдуманных поступков. Поэтому когда похититель закончил, я решила сменить тему.

– Расскажи мне о своих татуировках, Габриэль.

Глава 18

Габриэль

Ее вопрос вызвал во мне раздражение.

– Тут нечего рассказывать. Обычная черная краска и значит лишь то, что изображено. Просто рисунки и узоры.

Я закончил обрабатывать ссадину и приклеил небольшой пластырь на участок кожи, куда попал осколок зеркала. Повреждения оказались не глубокими, и шрамов не должно было остаться. Скорее всего в ближайшее время они затянутся, превратившись в красные линии. Я отошел от кресла, поставил аптечку на стойку и прислонился к ней, впиваясь взглядом в Элени.

У нее дрожали ресницы, и я наблюдал за тем, как она пытается отвести глаза, но в то же время боится потерять меня из вида.

– Тебе лучше? – Девушка кивнула в ответ, сжав губы, будто не желая говорить. В ее манерах все еще сквозила непокорность: очевидный протест во взоре и то, как она держалась, стараясь прикрыть просвечивающееся из-под розовой ночной сорочки тело. – Я рад за тебя. Питье и пища творят чудеса с телом. Тебе нужно чаще применять этот способ.

Мой сарказм не остался незамеченным, и моя пленница прищурилась. Оттолкнувшись от стойки, я неспешно двинулся к столу.

– Я хочу установить несколько основных правил, Элени. Именно сейчас, пока мне снова не пришлось усмирять твой пыл. Ты хорошо умеешь слушать, что я очень ценю.

Когда она открыла рот, чтобы ответить, я приложил палец к ее губам. Девушка задрожала под моим прикосновением, стараясь даже дышать едва слышно. Я встал на корточки рядом с ней и, схватив ножки стула, повернул Элени к себе. Мы оказались лицом к лицу. Я не мог отвести от нее взгляд, молча ожидая, когда она перестанет упрямиться. Буквально минуту спустя она сдалась, а я продолжил:

– Думаю, пришло время сказать, ЧТО мне от тебя нужно. Всего две вещи, Элени – твое обожание и твоя покорность. Будет это вынужденно или нет, зависит от тебя. Несмотря на то, каким путем мне достанется требуемое, имей в виду, пожалуйста, что я в любом случае ПОЛУЧУ желаемое. – Позволив себе дотронуться пальцами до ее губ, я продолжил мягко гладить щеку, подбородок и шею. Девушка отпрянула. В ответ я остановился, впившись пальцами в ее горло. Глаза Элени расширились от страха. – Я прикасался к тебе ласково, но когда ты дернулась и начала противиться, проявил жестокость, Элени. Обрати на это внимание. Как причина и следствие. Белое и черное. Если ты будешь давать мне желаемое, станешь угождать мне, то же самое получишь в ответ. Отказ будет сопровождаться только болью. – Я придвинулся к ней, вплотную приблизив лицо и губами почти касаясь ее губ. – Ты даже не представляешь, с кем имеешь дело. Тебе неизвестны мои мысли, мои цели и мои желания. И смею заверить, ты не захочешь их узнать.

Жар ее учащенного дыхания пощекотал мое лицо, и я прикрыл глаза, чтобы вобрать в себя эти ощущения. Грудь Элени вздымалась, а кожа покрылась мурашками. Я слышал, как бешено колотится в груди ее сердце. Она боролась с собой. Природная непокорность мешала ей понять, что пришла пора сдаться. Элени находилась в немыслимой для себя ситуации, и упрямая девочка внутри нее все еще отказывалась принимать факт, что она находится под жестким контролем незнакомца.

– Я не хочу делать тебе больно, по крайней мере, не этим способом. Боль может стать наслаждением или наказанием. Это решать тебе. Ты до сих пор больна, Элени. Физически… умственно… и душевно. Не осталось ни единой частицы тебя, которая не была бы отравлена ядом ненависти к самой себе. Ты отдавалась мужчинам, став шлюхой. Для чего? Чтобы забыться? Чтобы сбежать? Или для того чтобы быть любимой?

– Пошел... ты к черту...

Я сжал руку и ее слова утонули в удушье. Моя пленница судорожно открывала рот в отчаянной попытке наполнить легкие кислородом.

Сжав ее бедра, я резко впился пальцами в нервные точки чувствительной кожи. Она завизжала и забрыкалась на сиденье стула так, что его деревянные ножки царапали плитку. Когда девушка притихла, я освободил ее шею ровно настолько, чтобы она могла вдохнуть.

– Как я и обещал, красотка, сопротивление будет наказано болью. НЕ отталкивай меня. Ты думаешь, что понимаешь, на что я способен. Однако уверяю, что ты ничего не знаешь о человеке, который в настоящее время удерживает тебя здесь. Мне терять нечего. Если ты останешься в живых, то я получу желаемое. А если нет... то позор за потраченную впустую жизнь ляжет только на твои плечи. Единственный человек, который может спасти тебя – это ты сама, Элени.

Я ослабил хватку, ожидая, что девушка откинется назад, быстро отстраняясь, чтобы избежать моих прикосновений. Она удивила тем, что смотрела на меня неподвижно и держалась в том положении, в котором я и оставил ее, перестав гладить шелковистую кожу. Я положил руку на ее плечо, спустился ниже и коснулся верха груди. Член в штанах моментально подскочил, и я взвыл про себя, не имея возможности дернуть Элени со стула и наклонить над столом. Секс и насилие в моем сознании шли бок о бок. Доминирование и подчинение... удовольствие и боль. Эти понятия непостижимы для многих людей, большинство из которых не сочли бы их идеальными. Однако именно они создали образ моей жизни. Противоположные стороны спектра разбивались друг о друга и заставляли ощущать хоть слабую искорку жизни в сером обыденном существовании, настигая на прямой и узкой дорожке, по которой шагали многие из нас. Я опустил руку ниже, и под моей ладонью оказалась набухшая грудь. Я глубоко дышал, заставляя себя двигаться медленно, не отрывая глаз от своей пленницы. Ее пухлые губы находились в считанных миллиметрах от меня, вызывая отчаянное желание кусать их, сосать и целовать.