Текст книги "Хорошая девочка (ЛП)"
Автор книги: Лили Уайт
Соавторы: Дон Робертсон
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 12 страниц)
Дверь медленно распахнулась, и на пороге возникла пожилая женщина, на лице ее застыло потрясение. При виде меня она поднесла руки ко рту и резко выдохнула.
– Пожалуйста, помогите! Мой парень на меня напал! ― умоляла я.
Она быстро провела меня в безопасность дома, заперев за нами дверь. Истерически крича, я рухнула на колени на деревянный пол ее прихожей, пока она набирала службу спасения и вызывала помощь почти таким же полным отчаяния голосом, как у меня.
– Он болен. С ним что-то не так, он схватил меня и сказал, что должен убить. Я не знаю, жив он или мертв, но ему нужна помощь!
Женщина передала сообщение дежурному.
– Он живет в соседнем доме. Пожалуйста, пришлите неотложку.
Я умоляла его спасти, полностью наплевав на собственную безопасность или благополучие. Я не планировала его ранить. Никогда не желала причинить ему вред, хотя только это и делала.
Вдали послышался пронзительный рев сирен. Женщина укачивала меня как ребенка, обещая, что все будет хорошо. Ее поддержка помогла мне расслабиться, совсем немного, потому что беспокойство о Габриэле оказалось слишком сильно.
– Как тебя зовут? ― тихо спросила она.
– Элени, ― прошептала я, и снова полились слезы.
Я словно наяву слышала его голос, Габриэль говорил со мной, нежно называл по имени в наши последние минуты. Он обрел покой, любовь и нежность. Хотелось бы мне, чтобы он был в объятиях своей семьи. Он и хотел там оказаться, но его демоны не могли подобного позволить. Случившееся этим вечером разбило мне сердце.
Габриэль сказал, что я светилась. Заметил изменения в моем теле, но демоны затуманили его разум, и он решил, причина в том, что я готова умереть. Я же, напротив, была полна сил и готовилась привести в этот мир новую душу, жизнь, что сотворили мы вместе, жизнь, которая могла бы спасти мою собственную. Мне оставалось только молиться, чтобы он выжил, потому что глубоко внутри я понимала, что иначе не смогу жить в мире с собой.
Стук в дверь испугал меня. Милая леди встала с дивана, чтобы открыть. Я заставила себя подняться и последовать за ней. Знала, что мне придется говорить с полицией. Прежде чем я смогу поведать свою историю, следовало удостовериться, что кто-то пойдет в соседний дом и спасет Габриэля. Спасут от ран, что я ему нанесла, и от его демонов, пока он сам не покончил со своей жизнью.
– Мадам, мне нужно задать вам несколько вопросов, ― заявил одетый в униформу полицейский, пока его взгляд скользил по моему прикрытому лохмотьями телу.
– Сначала убедитесь, что Габриэль в порядке. Он болен, и ему нужна помощь. Пожалуйста, просто удостоверьтесь, что медики его заберут. Я вас умоляю! Я не хотела его ранить, но он собирался меня убить. ― Я выпалила это так быстро, что потребовалось время, чтобы восстановить дыхание.
– Неотложка уже здесь, мисс. Вам нужна медицинская помощь?
Я почувствовала облегчение, но вопрос вернул меня в реальность. Да, мне требовалась медицинская помощь, следовало убедиться, что случившееся не навредило самому драгоценному в моей жизни.
– Да, ― выдавила я, и коп повел меня к остановившейся у обочины неотложке.
Мой взгляд упал на дом Габриэля, как раз когда медики вывозили из двери носилки. Его окровавленное безжизненное тело было стянуто ремнями. Он не двигался, и слезы из моих глаз полились еще сильнее. Носилки подвезли к задней части ожидающей машины, пряча с тихой пригородной дороги, ведь огни и сирены и так разрушили мирный вечер. Если бы только все эти люди знали, что за кошмар случился в аккуратном доме в центре улицы.
Люди семьями стояли у обочины, словно смотрели шоу. Мне хотелось прогнать всех, но народ просто проявлял любопытство к происшествию на своей улице. Родители прижимали к себе детей, заслоняя от их глаз наши пропитанные кровью одежды.
Женщина все еще стояла рядом, пока бригада экстренной медицинской помощи помогала мне, задавая вопросы, на которые я бесстрастно отвечала.
– Вас изнасиловали, мисс?
– Нет, но у нас была близость, ― сообщила я, как робот.
– Принимаете какие-нибудь лекарства?
– Нет.
– Какие-нибудь заболевания?
– Возможно, я беременна.
Мои ответы слушали и записывали. «Скорая» стояла неподвижно, и офицер сообщил, что меня встретят в больнице, чтобы взять заявление. Шрамы и кровоподтеки на моем теле должны были стать достаточным доказательством правдивости истории о самозащите.
– Хочешь, я поеду с тобой, Элени? ― поинтересовалась женщина.
В ее глазах стояли слезы. Я хотела сказать «да», потому что нуждалась в ней на самом деле. Хоть в ком-то. Потому что я была чертовски одинока и ненавидела это. А еще кожа покрывалась липким ужасом, стоило представить, что может случиться. Я боялась за здоровье и будущее Габриэля.
– А вы можете?
Она кивнула и побежала запирать дом, прежде чем присоединиться ко мне в задней части неотложки. Когда мы тронулись с места, женщина держала меня за руку.
– Как вас зовут? ― полюбопытствовала я.
– Меня зовут Адель, ― тихо прошептала она, целуя мою бледную руку.
– Адель, святая покровительница семьи, ― пробормотала я.
Глаза начали закрываться, я оказалась не в силах бороться с сонливостью. Адреналин бежал по венам, но это, казалось, не имело значения, со мной творилось нечто странное. Желудок внезапно скрутило, мышцы пронзила боль, и я быстро догадалось, что натворил Габриэль.
– Думаю, он меня отравил, ― прошептала я, и мир вокруг погрузился в темноту.
Глава 40
Габриэль
Рядом со мной раздался сигнал тревоги. Навязчивый звук вывел меня из дремоты. Он настолько отвлекал, что я не смог снова погрузиться в безболезненное забвение, которое, казалось, мне удалось обрести. Я хотел продолжать плавать в темноте, утонуть в крови, которую Элени выпустила из моего тела. Смерть встретила меня с распростертыми объятиями, шепча, что наконец-то я освободился из ада, в котором пришлось мучиться всю жизнь.
Но, как обычно, все оказалось обманом. Прекрасная картинка о том, что могло бы быть, но чего никогда не будет. Потому что для меня это было недосягаемо. Я мог тянуться к ней сколько угодно и все равно не доставал.
Мечта, которая так и не осуществилась.
Все не должно было произойти так, как произошло. Планировалось, что мы ускользнем, обретем счастье вдали от кошмаров и душевной боли, преследовавших меня с того дня, когда по дороге из парка погибли мои родители.
Я плакал. Хотел мороженого, а они сообщили, что я получу его только после прогулки.
Я был ребенком. И сказал родителям, что ненавижу их.
Возможно, именно поэтому оказался обречен на то, чтобы покончить с жизнью, в которой приходилось терпеть мир, не понимающий, что меня там уже нет.
Нечто чужеродное настигло меня, сжимаясь в груди. Боль, вызванная чем-то другим, помимо ран на теле и махинаций стоящих у моей кровати людей. Я открыл глаза и увидел их над собой. Они торопливо разговаривали, водили руками по моему туловищу, а в горло запихивали трубку. Яркий свет осветил мою кожу, и я вздрогнул, заметив шрамы, которые всегда ненавидел. Они проступали из-под чернил, которыми я пытался их замаскировать.
Я всего лишь хотел быть нормальным.
Нормальным ребенком.
С нормальной семьей.
С нормальной жизнью.
Я наблюдал за движением людей вокруг меня. Будто в слаженном танце они обходили друг друга, передавая инструменты. Раздался лязг металла о металл, и в свете ламп отразилась окровавленная сталь. Я знал, что меня пытаются спасти и молил Вселенную, которая до сих пор только подводила, чтобы она, наконец, выполнила хоть одну просьбу и отпустила меня. Помогла один лишь раз, и я от всей души умолял ее об этом.
Каждый раз, когда сердце билось ровно, я откидывал голову назад. Облегчение медленно заглушало боль, которую Элени оставила в моей груди. Но оно было недолгим, боль возвращалась, становясь горячее, тяжелее, сокрушая меня волнами, напоминая, что девушка оставила меня. Она не желала меня. Наша любовь оказалась ложью, как и все остальное.
На этот раз демоны не смеялись. Они не могли. Жестокая шутка судьбы оказалась и без того достаточно мучительной.
С тех пор, как потерял родителей и тетю, я и не мечтал узнать, каково это – быть любимым. Элени стала для меня пленницей, но я не был уверен, что именно, клетка или собственное сердце удерживали ее в моем доме. Несмотря на все, что я творил, она продолжала нежно прикасаться ко мне, ее не отталкивали грубые шрамы на моей коже, пятна, которые заставляли меня чувствовать себя скорее рептилией, чем человеком.
На мониторе появилась еще одна прямая линия, а потом меня пронзил новый всплеск боли. Мое тело не сдавалось, не выпускало давным-давно раздавленную и убитую душу.
Я знал, что мне не видать свободы. Понимал, что стоящий надо мной доктор не перестанет работать, пока кровотечение не остановится.
А я хотел лишь уплыть.
Но фортуна никогда не была ко мне благосклонна.
***
Я ощутил тепло ее ладони на груди и улыбнулся. Почувствовал, как Элени смотрит на меня, тайно улыбаясь, показывая истинную невинность. Без яда ее глаза светились синим, и я взглянул вниз, чтобы увидеть выглядывающую из-под изумрудно-зеленого сарафана кожу. Я потянулся, чтобы прикоснуться к ней, но она игриво оттолкнула мои руки. Потом что-то сказала, но я едва ее понял. Слова звучали приглушенно, как будто она стояла на другом конце туннеля.
Элени была счастлива, не сердилась и не боялась меня. Я улыбнулся, думая, что, возможно, все получилось.
Несмотря на то, что моя пленница вела себя так, будто готова умереть со мной – следовала за мной, занималась со мной любовью и не возражала против того, что должно было произойти – я все еще подозревал, что буду обманут. В питье я подлил яд, но он только ускорил бы действие того, который добавил в пищу. Именно это вещество, в конечном итоге, должно было убить ее. А то, что оказалось в вине, всего лишь заставило бы нас заснуть. Спокойно потерять сознание, в то время как наши тела содрогались бы, а изо рта шла бы пена. Смерть не бывает красивой, но если не находиться в сознании, чтобы прочувствовать все ее прелести, в конце концов, она приносит покой.
Элени не пила вино, и я не сомневался, что ее смерть стала такой же болезненной, как и моя.
Поняв, через что девушка, должно быть, прошла, я оглянулся. Меня удивило, почему она улыбалась, ведь я не только солгал ей, но и заставил мучительно умирать. В ее глазах светились любовь и радость, а волосы, словно шелк, блестели на летнем солнце. Я попытался осмотреться, чтобы понять, где мы сидим, но пейзаж казался размытым, постоянно сменяющимся.
Она выглядела абсолютно умиротворенной, и я отмахнулся от размышлений, не обращая внимания на это чертово место, пока мы вместе.
– С тобой все в порядке, Габриэль?
Элени нахмурила брови, и кожа на лбу сморщилась от беспокойства. Я усмехнулся, увидев выражение ее лица. Мне нравилось видеть ее такой, не испытывающей страха, от которого на коже выступал пот.
Я снова потянулся к девушке, но она оттолкнула меня. Когда я попробовал еще раз, она попятилась. Я протянул руку, ощущая, как что-то мешает мне двигаться. Элени отдалилась от меня, и закричал ей. Подался вперед, но что-то сдерживало меня в районе груди.
Мои глаза открылись.
Надо мной склонилась сиделка. Я понял, что это ее пальцы касались моей кожи.
Схватив ее за руки, я попытался закричать, но в горле словно что-то застряло. Я впился ногтями в ее ладони, пытаясь раздавить тонкие косточки между ладонями.
Она открыла рот и тоже закричала:
– Габриэль! ОТПУСТИТЕ МЕНЯ!
Глава 41
Элени
Когда я очнулась, вокруг суетилась медсестра, а в изножье кровати стоял мужчина в медицинском халате. Я сделала вывод, что это врач. Несколько раз глубоко вдохнув, я подавила тошноту.
– Элени, рад видеть, что ты проснулась. Большая удача, что ты вовремя попала в больницу. Еще чуть-чуть и яд нанес бы серьезный вред организму, – проговорил он глубоким голосом, держа в руках планшет и делая пометки. ― Ты должна полностью оправиться. Другой врач скоро придет, чтобы серьезно с тобой поговорить. Теперь, когда мы знаем, что ты в полном сознании.
Доктор улыбнулся и вышел. Врачи всегда слишком заняты, чтобы побыть с пациентами, которые действительно нуждаются во внимании. Я посмотрела налево и увидела сидящую рядом Адель. Она тепло улыбнулась и убрала волосы с моего лица.
– Ты нас немного напугала, но теперь все будет хорошо.
Ее нежные и заботливые прикосновения расслабили меня. Я закрыла глаза и вслушалась в звуки палаты реанимации, писк окружающих аппаратов. Кровати одну от другой отделяли лишь тонкие занавески, и болтовня других посетителей не располагала к уединению. Мысли крутились вокруг ребенка и того факта, что Габриэль почти добился поставленной цели, почти избавился от меня. Из глаз покатились слезы, ведь я не сомневалась: его опрометчивый поступок убил жизнь, которую я, возможно, носила под сердцем. Меня накрыло сожаление, и я постаралась отгородиться от мыслей. Не стоит ни о чем жалеть. Я должна чувствовать облегчение.
– ГАБРИЭЛЬ, ОТПУСТИ МЕНЯ! ― раздался женский крик из-за стенки.
По комнате эхом разнесся грохот, и медицинский персонал со всех сторон бросился на звук. Габриэль. Его касались. Он и так уже потерян, а медики лишь загонят его еще дальше в темноту. И там он окажется в западне. Если я сейчас не помогу, то хорошим это не кончится.
Пренебрегая подсоединенными ко мне аппаратами и системой искусственной вентиляции, я сорвала с себя все трубки и вскочила с кровати. Габриэль нуждался во мне. Он нуждался во мне прямо сейчас. Я раздвинула занавеску, и инстинкт взял свое.
Покинув свою палату, завернула за угол и остановилась, когда, наконец, добралась до его кровати. Протиснувшись между ним и медперсоналом, я закричала:
– Не трогайте его! Он не любит, когда к нему прикасаются! Прошу, остановитесь!
Медсестры пытались удержать его на шаткой больничной каталке. Я шагнула в сторону, прижала ладони к его щекам и начала шептать на ушко:
– Габриэль, я здесь, любимый. Все хорошо, они просто пытаются помочь.
Когда он услышал мой голос, его мышцы начали постепенно расслабляться. Он попытался что-то сказать, но ему мешала трубка во рту.
– Да, любимый. Я здесь. Мне жаль, но это для твоего же блага. Мы поможем тебе поправиться. Мы все здесь, чтобы помочь. Я люблю тебя, Габриэль. Все будет хорошо. Обещаю.
От моего поцелуя в щеку он немного успокоился, позволяя персоналу закрепить себя и ввести лекарства. По моему лицу катились слезы, пока я наблюдала, как обрабатывают раны, причиной которых стала я.
– Он шизофреник, ― сообщила я, ― и не принимал препараты.
Я подождала, пока Габриэль не отключится под действием транквилизаторов, а потом вернулась к своей койке и рыдала, пока не уснула. Но долго сон не продлился. Посещение меня стояло на повестке дня у длинного списка врачей.
– Мисс Ричардс? ― разбудил меня новый доктор.
Я кивнула, приветствуя и едва сдерживая раздражение, чтобы не показаться совсем уж грубой.
– Я доктор Вильямс из отделения гинекологии. ― При этих словах я дернулась и села в кровати. Врач полностью завладела моим вниманием. ― Мы сделали несколько анализов, и они показали, что яд не нанес вреда вашему ребенку. Вы на очень раннем сроке беременности. Пять недель или около того. Когда вы поступили, мы засекли слабое сердцебиение, но хотелось бы тщательнее обследовать вас следующие несколько дней. Если вы готовы, то мы сделаем еще одно УЗИ.
Я смогла лишь кивнуть, потому что по щекам вновь потекли слезы.
Я сохранила ребенка. Спасла нашего малыша.
Наше с Габриэлем дитя.
Эпилог
Элени
Пять маленьких пальчиков, крошечная ручка, державшая мою ладонь, пока мы шли по парковке к зданию, которое навсегда изменит его жизнь. Его шаги еще неуверенные, но он гордится ими, такими маленькими, которые через время превратятся в большие четкие движения взрослого мужчины. Он стал новым началом, ангелом, значившим для меня больше, нежели ангел на моей ноге. Он моя защита, развитие и напоминание, что из пепла может возродиться нечто прекрасное. Мой Феникс – живое доказательство, что жизнь не должна заканчиваться так же, как началась. Доказательство того, что сочетание двух ошибок временами может привести к чему-то правильному, что в глубокой темноте маленькие искры могут породить яркий луч света.
После трех дней лечения от яда, я вышла из больницы другим человеком. Три долгих дня я провела, гадая, переживет ли мой ребенок жестокость Габриэля, заблуждение, которое привело его к мысли, что нам обоим суждено умереть. Несмотря ни на что малыш продолжал жить, его сердечко билось. Каждый раз во время УЗИ мне давали послушать тихие удары. Поспешные трепыхания, которые однажды превратились в медленные, но сильные.
За эти три дня произошло нечто экстраординарное. У меня оставалось много времени для размышлений, но на этот раз мысли не касались прошлого. Пережив навязанный Габриэлем кошмар и осознав, что я покинула его не только став сильнее, но и став матерью, мои мысли переключились на будущее. На то, какой станет моя жизнь, на радость и гордость привнести в этот мир новое существо и, наконец, стать счастливой с тем, с кем жила все это время.
И пусть это покажется странным, но я научилась прощению. Лежа в одиночестве, опутанная множеством трубок и датчиков, я думала о родителях и о том, что они сделали. Думала о семье Габриэля, об их отнятых жизнях и жизни мальчика, который ехал на заднем сидении. Призналась себе, что открытие обстоятельств смерти родителей ранило сильнее, чем боль, которую они мне успели причинить за в общем-то короткий срок. Поняла, что их зависимость оставила сиротой не только меня, но и Габриэля. Как бы то ни было, я простила им их слабость. Ведь это означало, что я могу простить за нее и себя.
Габриэль оказался прав в том, что показывал. Невзирая на жестокий метод узнать правду о себе, я испытывала благодарность. Оглядываясь назад, я осознала, что позволила себе опуститься, уподобиться людям, которые уничтожили свет внутри меня. Мне нравилось считать, что они просто не знали лучшего, так же, как и я.
Я понимала, что Габриэль поступал неправильно. Но он пробудил во мне самое лучшее, буквально возродил меня. Следовало пережить боль, чтобы стать сильнее. Поэтому винить его в содеянном не получалось. Хотелось бы его ненавидеть, видеть в нем монстра, только вот в долгие часы, проведенные в одиночестве в темной комнате, я вспоминала моменты, когда видела и другую его сторону, нежную и добрую.
Он оказался не монстром, а лишь жертвой тех же кошмаров, от которых я бежала всю жизнь. Я глушила реальность алкоголем и сбегала в выдуманную реальность, созданную, чтобы спрятаться от эмоциональных ран. А Габриэль не мог спрятаться от физических шрамов, каждый день напоминавших о его потерях. В эти тихие часы я начала понимать, что с ним произошло и, сколько бы ни пыталась, не выходило использовать это против него.
И теперь, подстраиваясь под шажки сына, я ценила подарившего мне его мужчину. Мужчину, который забрал меня из привычной жизни и через боль, страдания и мучения выпустил совершенно другим человеком.
Похищенная Элени уже никогда не вернется в старый мир. Я больше не выпью очередную порцию алкоголя, не свяжусь с людьми, которые не удосужились даже проведать меня и не заметили моего исчезновения. Собрав вещи, я бросила старую квартиру и переехала в лучшую часть города, оставила в прошлом нежеланную работу и образ жизни.
Уверена, вам интересно, как у меня получилось все это сделать, исчезнуть без средств к существованию, особенно с растущей внутри меня новой жизнью.
Стоит честно признаться, что за это нужно благодарить Габриэля.
Наши палаты в больнице находились рядом. Каждый из тех трех дней я слышала, как он сражается с врачами и медсестрами. Пока медперсонал верил, что мы встречаемся, я уговорила их пускать меня к нему во время приступа. Я шептала ласковые слова, чтобы персонал мог лечить его раны и вводить лекарства.
К третьему дню его состояние улучшилось, и Габриэль вернулся в реальность. Я посетила его после выписки, беспокоясь, что мое отсутствие снова повергнет мужчину в кошмар, с которым он так тяжело боролся. Когда я вошла, он улыбнулся, искренняя улыбка озарила его омраченное болью и сожалением лицо. Знаю, переживать за него после всего, что он натворил, было безумием. Однако я не могла избавиться от симпатии к Габриэлю и забыть зародившуюся во мне искру любви в те несколько приятных моментов, которые он мне подарил. Он поступил неправильно, но при этом оказался единственным человеком, которому я не была безразлична, даже попытался изменить меня. За это ненавидеть его не получалось, и я начинала ощущать связь между нами, даже несмотря на страшное начало.
Мы проговорили несколько часов, прежде чем я покинула больницу. Габриэль умолял остаться в его доме и пользоваться всем, что понадобится. Он хотел искупить причиненную мне боль. Знаю, это не правильно, черт, даже где-то безумие, но я приняла его предложение, вернулась в дом и отмыла багровую лужу, оставшуюся после побега. Закрыла на замок дверь в подвал, пряча клетку.
Спустя почти два года, окончив учебу, найдя работу и накопив денег для нас с Фениксом, я переехала и оставила позади хорошие и плохие воспоминания о проведенном в этом доме времени.
Еще когда мы были вместе, Габриэль пообещал, что обо мне больше никогда не услышат. Он оказался прав. Я стала совсем другим человеком, гораздо лучшим, и оставленная мною жизнь превратилась лишь в далекое воспоминание. Старая Элени умерла в плену жестокого, психически нездорового человека с одержимостью, уходящей корнями в прошлое.
***
― Привет, Элени, как здорово тебя сегодня увидеть. А посмотрите на маленького Феникса! Он так вырос!
Андреа, пожилая медсестра, всегда находившаяся на стойке регистрации, обошла громоздкую деревянную конструкцию, чтобы лучше разглядеть моего сына. Женщина раскрыла рот от удивления и восторженно прижала ладони к щекам, когда малыш сделал несколько шагов.
– Взрослый мальчик. Посмотрите-ка, уже ходит. ― Она подмигнула мне и улыбнулась. ― Начнет бегать, ты и моргнуть не успеешь.
– Ты его видела на прошлой неделе, Андреа, не так уж он и вырос, – напомнила я со смехом.
Ее лицо озарилось, когда она наклонилась, чтобы обнять мальчика и погладить по шелковистым черным волосам.
– Ох, глупости. Когда они такие маленькие, то меняются постоянно, каждый день все больше. Скоро он станет таким же симпатичным, как папочка. ― Женщина поднялась и разгладила юбку. ― Если не симпатичнее.
Еще раз подмигнув, она снова зашла за стойку и уселась на свой стул, старые ноги уставали даже от настолько небольшой нагрузки. Андреа уже давно достигла пенсионного возраста, но оказалась слишком доброй, чтобы бросить пациентов в больнице, в которой столько лет проработала.
– Сегодня важный день для тебя, да? Думаешь, он готов? Я имею в виду, у него хороший прогресс. Не сомневаюсь, что ты будешь хорошо за ним присматривать, но временами он меня пугает, Элени. В нем столько печали. Иногда мне кажется, что он все выдумывает, чтобы чувствовать себя еще больше виноватым.
Кивнула и улыбнулась, несмотря на страх, который разделяла с Андреа. Я несколько месяцев проработала в больнице, обучая пациентов самовыражаться через любую выбранную форму творчества. Кому-то нравилось рисовать красками, а кто-то не признавал ничего кроме ручки или карандаша. С каждым рисунком им открывалась частичка их души.
– Думаю, с ним все будет хорошо. Он принимает лекарства, не думаю, что стоит опасаться рецидива.
Я усадила Феникса на стол, пока мы ждали Андреа с ключами от комнаты отдыха. Протянув мне их, женщина снова улыбнулась, ее взгляд светился участием.
– Уверена, что сейчас самое время, Элени. Он ждет тебя.
Взяв сына на руки, я повернулась и пошла по коридору. Я не торопилась, стук каблуков эхом отдавался от пустых стерильных стен. Пройдя, наверное, самый долгий путь, я, наконец, оказалась перед нужной дверью, вставила ключ в замок, повернула ручку и посмотрела на самого красивого мужчину в своей жизни.
Его голова была опущена, а пальцы ерошили темные волосы. Сначала он никак не отреагировал, а я не издала ни звука, входя внутрь. И только при звуке захлопнувшейся двери, я поймала его взор. Меня поразили его глаза, они напоминали ожившие от света лампы изумруды.
Одарив меня долгим, тяжелым взглядом, он, наконец, заметил маленького мальчика на моих руках. По его щеке скатилась слеза. Я шагнула ближе, не желая беспокоить Габриэля, пока он разглядывал нашего сына.
– Хочешь подержать его?
Он молча протянул руки, и я усадила Феникса ему на колени. Тот радостно взвизгнул и потянулся крошечными ручками к темным волосам отца.
– Привет, Феникс. Я смотрю, ты сегодня привел ко мне свою мамочку, ― шутливо щелкнув мальчика по носу, Габриэль поцеловал его в лоб, ― спасибо тебе. ― Он продолжал разговаривать с маленьким мальчиком на коленях, но смотрел на меня. ― Видишь, какая она сегодня красивая? Как ангел, посланный мне во спасение.
Я улыбнулась, вспыхнув румянцем на его комплимент.
– Я пришла забрать тебя домой, Габриэль. Пришло время оставить это место.
Он поморщился, но потом вновь вернулся к Фениксу, и я увидела в его зеленых глазах искреннюю любовь. Не глядя на меня, он тихо спросил:
– Думаешь, я смогу это сделать, Элли? Боюсь... после всего, что я натворил...
– Хватит, ― остановила я поток мыслей, прежде чем он захлестнул Габриэля, ― все в прошлом, когда-то мы так жили, но больше к этому не вернемся. Прошлое останется позади, пока мы будем смотреть вперед.
В его глазах мелькнуло сомнение, и я опустилась на колени, положив одну ладонь ему на ногу, а вторую на спину нашего сына.
– Мы побороли наших демонов, Габриэль. Они мертвы, помнишь? Больше не навредят нам.
– Знаю.
В его голосе сквозил страх, от которого даже дрожали руки. Я погладила Габриэля, успокаивая прикосновениями и словами. Сохраняя голос спокойным, напомнила ему:
– Я уже говорила тебе раньше, что считаю все произошедшее не случайным. Несчастный случай, потеря родителей, тот факт, что потом мы встретились, чтобы создать то, что нам предназначалось ― нашего сына, Габриэль. Он и есть смысл всех событий. Ты остался жить не для мучений, а для того, чтобы мы вместе смогли сотворить чудо.
На губах мужчины заиграла улыбка, а прекрасные глаза, обращенные на сына, блестели от слез, катившихся по красивому лицу. Его необыкновенная измученная душа нашла в себе силы оправиться, несмотря на шрамы, уродовавшие кожу под темными линиями татуировок.
Вложив руку в широкую ладонь, я встала. Потянула его за собой и засмеялась, когда он подбросил Феникса, заставляя маленького мальчика хихикать от восторга. Я смотрела на своих мужчин, и по щекам текли слезы.
– Ты готов, и я буду рядом на каждом шаге твоего пути.
Кивнув, Габриэль взял в свободную руку маленькую сумку со стола, продолжая держать Феникса. Мы торжественно, рука об руку, прошествовали по коридорам, остановившись только для того, чтобы попрощаться с Андреа, а потом через большие стеклянные двери вышли в будущее, которое будем строить для нашего сына.
Получасовая поездка домой из-за давящей тишины казалась бесконечной. Мне хотелось поговорить с Габриэлем, напомнить обо всех его достижениях, но боялась помешать подготовке к началу новой жизни.
Добравшись до дома, я припарковалась на подъездной дорожке и помедлила, давая мужчине время привыкнуть к виду дома, в котором он удерживал меня.
– Не думаю, что смогу сделать это, Элли. Вряд ли смогу вернуться туда.
Я сжала его руку.
– Я знаю, понадобится время, чтобы привыкнуть. Но скоро ты почувствуешь, что у тебя есть силы все выдержать, жить и заново отстроить то, что разрушил. Я буду рядом. Не хочу оставлять одного, но тебе нужно увидеть дом и встретиться с воспоминаниями. Нужно помнить, что случилось, ради уверенности, что больше никогда не допустишь повторения.
– Что если я не справлюсь... что если...
Я прижала палец к его губам, заглушая сомнения.
– Я не позволю. Мы станем семьей, Габриэль. Тебе больше не нужно прятаться и бояться окружающего мира. Ты начнешь новую жизнь, которую желал, но думал, что никогда не сможешь иметь.
Наконец он тяжело вздохнул, мы выбрались из машины и направились к дому, в котором все начиналось. Перешагнув порог, я взяла мужчину за руку и развернула к себе, привстала на цыпочки и поцеловала в губы.
– Я не могу остаться с тобой, Габриэль. То есть я побуду несколько часов, но пока не стану жить с тобой.
Кивнув, он приобнял меня, и мы прошли в гостиную. Внезапно остановившись, он распахнул глаза при виде оставленного мною над камином подарка.
Это была картина, на которой мы с Габриэлем и Фениксом лежали на покрывале на залитой солнцем поляне из цветов и сочной травы. Опустив руку, мужчина медленно двинулся к ней, провел пальцами по рисунку и обернулся, вопросительно глядя на меня.
Я тихо засмеялась, радуясь удивлению и любви в его глазах.
– Это наше будущее, Габриэль. Каждый раз, когда почувствуешь, что соскальзываешь вниз, проваливаешься в воспоминания, которые ни к чему хорошему не приведут, смотри на нее и вспоминай, что тебя ждет семья. Которую ты создал, и которая будет охранять тебя. Так же, как ты ее.
Он еще раз окинул взглядом картину. А потом вернулся ко мне, взял за руку и потянул вниз на диван.
– Ради тебя... нас... я сделаю это ради нас.
Мы провели у Габриэля пару часов и вечером уехали. Я планировала видеться с ним каждый день в выходные и каждый вечер по будням. Немного переживала за его восстановление, но надеялась, что со временем соединивший нас кошмар превратится в далекое воспоминание, которое больше не будет заполнять мысли и омрачать ожидающее нас светлое будущее.
Везя нас с сыном домой, я смеялась над тем, как устроена жизнь, над иронией, когда из трагедии рождается прекрасное будущее. Путь, который мы прошли вместе, был полон боли, усыпан ямами и преградами, местами он казался не просто болезненным, а невыносимым. Однако мы выжили. Научились любить других и себя, создали прекрасную душу, которая станет лучше нас.
Кошмар обернулся мечтой, боль ― счастьем, а начало нашего пути навсегда останется в памяти.
Оно казалось ужасным. Я вела себя жестоко. Но такова была наша история.
В ее конце зародился свет, призванный рассеять тьму. Такой выпал мне путь.
Я была и всегда буду Хорошей Девочкой Габриэля.
Notes
[
←1
]
Джонни Кэш – американский певец, ключевая фигура в музыке кантри, много лет был влюблен в Джун Картер (певица кантри). Джун спасла Джонни – он смог перебороть наркотическую зависимость, и через год она согласилась стать его женой (здесь и далее – прим. пер.).
