Текст книги "Война гармонии"

Автор книги: Лиланд Модезитт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 32 (всего у книги 43 страниц)

113

Оглядев комнату, Джастин открыл платяной шкаф, вытащил торбу и положил ее на краешек кровати, как раз над ящиком, где хранил личные вещи.

Послышался стук.

– Заходи, Гуннар,

– Я только что услышал... Примчался, как только смог... – выдохнул Гуннар. Лоб его блестел от пота.

– Ну и зря ты бежал как угорелый, – выдавил смешок Джастин. – Дела не так уж плохи.

– Тебя выставили из Братства, а ты говоришь, что дела не так уж плохи!

– Успокойся, вовсе меня не выставили. Я взял отпуск для поправки здоровья. Рано или поздно мне все равно пришлось бы отсюда уехать, – отозвался Джастин, заворачивая изготовленную в Наклосе бритву в старую рубаху и засовывая в наружный карман торбы. – А делая это сейчас, я даже выигрываю немного времени. Да ты присядь, – он указал на стул. – В кувшине осталось немного клюквицы.

– С чего это ты решил, что тебе все равно пришлось бы уехать? И почему тебе приспичило сделать это именно сейчас?

– Советник Рилтар не перестает подозревать меня невесть в чем, стараясь при этом бросить тень на Алтару и на все Братство. Он поставил их в сложное положение, поскольку, поддерживая столь подозрительную персону как я, они могут себя скомпрометировать. В сложившихся обстоятельствах мой отъезд – самый лучший выход. Во всяком случае, так думает Алтара. Рилтаровы происки весьма ее беспокоят. Кстати, ты о нем что-нибудь разузнал?

– Ты был прав, Джастин. Он не совращен хаосом – во всяком случае, пока, но при этом нагло нарушает им же установленные законы. Скупает контрабандные драгоценные камни из Хамора. Надо думать, у него есть поддельная печать имперского торгового инспектора.

– Ты сам видел?

– Прошлой ночью Рилтар поднялся на борт «Версаллы» – сегодня этот корабль уже отплыл – и приобрел, кажется, за восемьдесят золотых партию из двадцати огнеглазок, явно стоившую гораздо больше.

– То, что Рилтар мошенник, меня не удивляет, – промолвил Джастин, наклонившись и положив на кровать рядом с торбой игральную доску. – Странно другое – как Совет это терпит?.. Переложу сюда, – рассеянно пробормотал он, – что ей лежать на донышке сундука? – выдвигая ящик письменного стола, Джастин непроизвольно скривился. Ощущение давнего насилия над деревом обожгло его пальцы. Однако он засунул доску, куда хотел, и достал кожаный футляр со своими чертежными инструментами.

– Все дело в деньгах, – пояснил Гуннар. – Совет и Братство существуют за счет пошлин, налогов и купеческих пожертвований. Увеличение пошлин или налогов вызвало бы резкое недовольство мелких торговцев и ремесленников, а государственные интересы порой требуют значительных расходов. Вклады богатых торговых семей – таких, как дом Рилтара – позволяют существенно пополнить денежные сундуки Совета, не залезая в карманы менее обеспеченных людей.

– Понятно. Поэтому Рилтар заседает в Совете, а остальные советники не хотят с ним ссориться, – досадливо проворчал Джастин, взяв в руки подаренную ему Дайалой шкатулку и ощутив легкое пощипывание пальцев.

– Ну, не так все просто.

– Может быть, – рассеянно отозвался Джастин, роясь в торбе в поисках чего-нибудь мягкого, во что можно было бы завернуть шкатулку. Впрочем, при всем своем изяществе она явно была гораздо прочнее, чем казалась с виду. Как и сама Дайала.

– Что ты собираешься делать?

– Что может делать одержимый, хоть бы и одержимый гармонией? Буду сидеть тихонько дома. Алтара надеется, что если я не стану мозолить Рилтару глаза, он про меня забудет... по крайней мере, на время.

– На то самое время, которые ты хочешь выиграть. Для чего? – спросил Гуннар, глядя на Джастина в упор. – Тебе не мешало бы кое-что объяснить. Чем это ты таким занимался, что Алтаре вдруг вздумалось спровадить тебя в отпуск? И чем ты собираешься заниматься в Уондерноте? Только не говори мне, что станешь чинить лемехи в матушкиной кузнице или ковыряться с отцом в саду.

– Ну, насчет сада ты, возможно, и прав, но ежели я чуток разомнусь у горна, от этого вреда не будет.

Гуннар картинно приложил руки ко лбу, а потом воздел их к оштукатуренному потолку и закатил глаза:

– Спаси и помилуй нас Тьма! Истинно ли воля твоя в том, чтобы Храм гармонии сносил подобное святотатство во имя священного долга, либо же...

– Да хватит тебе! – фыркнул Джастин, едва не покатившись со смеху.

Однако же маг Воздушной Стихии не унялся, а простер правую руку к окну и нараспев возгласил:

– Свет! Да будет Свет! А из Света рассеянного, из частиц хаоса да воздвигнется тьма, и да наречется гармонией, каковая да воссияет в душах женщин и... кого бы еще... ах, да... и ангелов Наклоса, и да озарит она даже мятущиеся души пребывающих во мраке мужчин...

Джастин не выдержал и расхохотался.

– ...но не забудем же, братия, помянуть в молитве своей и благословенный, премудрый и добродетельный Совет Отшельничьего! Да пребудет с ним Тьма, да согреет его гармония и да узрит он мир таким, каким таковой является, а не каким им угодно его видеть... если, конечно, в истинном представлении о мире есть хоть какая-то выгода... И да отыщет он путь к подлинному и должному воздаянию за то, что уже сподобился узреть и уразуметь... – Гуннар закашлялся, вскочил со стула и допил оставшийся сок прямо из кувшина. – Конечно, у меня эти потешные молитвы получаются не так хорошо, как когда-то у тебя... но не в этом дело. Твои друиды явно чего-то хотят. Древние ангелы явно чего-то хотят. Белые, определенно, чего-то хотят. Наш Совет, само собой, не отстает – тоже чего-то хочет. И все в этой славной компании пребывают в твердом убеждении, что именно они обладают светильником, позволяющим увидеть сущее в истинном свете. И уж конечно, никто из них, таких премудрых и могучих, не станет слушать младшего инженера Джастина, которому что-то там взбрело в его инженерную тыкву. И это при том, что еще менее почтенный, нежели названный Джастин, колдунишка Гуннар использует свои убогие способности для того, чтобы шпионить за премногодостойнейшими членами Совета. Правда, оному малозначительному чародею еще надлежит заслужить доверие поименованного выше безмерно гармоничного и магически одаренного Джастина, каковой...

– Хватит! – прервал его Джастин. – Сядь лучше на место.

– Внимаю и повинуюсь, о незначительнейший из инженеров, памятуя о том, что сам являю собой особу заслуживающую почитания в еще меньшей мере, – отчеканил Гуннар, перед тем как снова сесть на стул.

– А теперь послушай меня, брат. Ты хотел честного, прямого ответа – будь по-твоему. Суть в том, что любое приращение гармонии – скажем, ввод в состав Могучей Десятки более крупных и гармонизированных судов – может быть уравновешено лишь соответственным приращением хаоса. Это касается всякого усиления гармонии, например формирование вполне упорядоченного войска, какое представляет собой Железная Стража. Что бы там ни твердили маги-теоретики, но чем больше в мире гармонии, тем больше и хаоса, а чем больше хаоса, тем сильнее Фэрхэвен. Иными словами, наращивание мощи Отшельничьего на морях неизбежно ведет к укреплению позиций Фэрхэвена на материке и ввергает Кандар в пучину бедствий.

Устремленные на брата глаза Джастина были подобны кристаллам черного льда.

– Дерьмо! Чувствовал же я... – не договорив, Гуннар покачал головой: – Однако это все теория, а ты, как я понимаю, намерен предпринять какие-то практические действия. Верно?

Джастин кивнул:

– Я уже начал, но тут выяснилось, что дегармонизация металла способна давать странные побочные эффекты. Это обеспокоило Алтару. Получилось так, что мне удалось дегармонизировать черное железо без нагревания, но оно при этом вытянуло весь жар из горна.

– Ты что же, задумал ради спасения Кандара обратить в холодный пепел и лед весь Отшельничий?

– Ну уж нет, так далеко мой альтруизм не простирается. Мой замысел должен найти чисто инженерное воплощение. Я хочу построить сухопутный корабль, который сможет добраться до самого Фэрхэвена.

– И ты думаешь, наши советники позволят тебе это сделать, а Белые беспрепятственно допустят в свою столицу?

– Конечно нет. Мне придется строить машину втайне от Совета, а после того, как она будет переправлена в Кандар, пробиваться к Фэрхэвену силой.

– Ну наконец-то мой братец, самоотверженный лжец и ревнитель всеобщего блага, говорит хоть и не полную, но правду, – усмехнулся Гуннар. – Что, если вдуматься, не так уж и глупо. Мне кажется, определенный смысл в твоей затее есть. Во всяком случае, ты можешь рассчитывать на мою помощь.

– Что? – удивленно переспросил Джастин.

– Ты можешь рассчитывать на мою помощь, – уже вполне серьезно повторил Гуннар. – Знаешь, Крителла была мне не совсем безразлична, а Ника с Кастином являлись моими давними добрыми друзьями. Ну а ты влюблен в свою друиду. Тьме ведомо, чем она тебя приворожила, но ты влюблен, однако даже не помышляешь о возвращении к ней до того, как исполнишь задуманное.

Джастин подался вперед, наклонился и заключил брата в объятия. Потом он отстранился, выпрямился и спросил:

– Не хочешь помочь мне доставить металлический лом в Уондернот?

– С удовольствием. Соберу и отвезу в любое время.

– Даже несмотря на то, что ты не способен взять в руки отточенный клинок?

Гуннар улыбнулся, и Джастин ответил ему тем же.

114

Кирлин вышла из кузницы, когда Джастин с Гуннаром еще подкладывали камни под колеса подводы. Мельчайший дождик, похожий скорее на взвесь тумана, обтекал молодых мужчин и сыпал на промасленную парусину, укрывшую груз.

– Что это там? – поинтересовалась Кирлин.

– Железо... старые детали, вышедшие из строя машины... разные инженерные штуковины, – ответил Джастин, выпрямляясь и вытирая мокрый лоб. – Это все надо куда-нибудь сложить. Как насчет сарая?

– Сарай сначала надо освободить. Твой отец набил его таким количеством разномерных деревянных обрезков, что хватит на нужды добрых трех поколений.

– Ну, это дерево мы могли бы пустить на постройку нового сарая.

– Это мудрено, учитывая, что там не сыскать и двух досок одинакового размера. Но хорошо и то, что ты заставишь его поломать голову над тем, куда девать деревяшки!

– А куда поставить лошадей? – осведомился Гуннар.

– А где Элизабет? – спросил Джастин почти одновременно с братом.

Кирлин ответила на вопросы в порядке поступления.

– В дальнем конце конюшни есть свободное стойло; обеих лошадей можно поставить туда. А ваша сестра на занятиях у магистры Миери. Ладно, занимайтесь своими делами, а мне нужно закончить работу над заказом Грусона. Потом можно будет выпить горячего сидра, эля или чего-нибудь еще.

– Мы разгрузимся позже, после того как выясним у отца, куда, собственно, все это добро сгружать.

– Вот и выясняйте, – отозвалась Кирлин, уже направляясь к кузнице.

Джастин с Гуннаром распрягли лошадей, отвели их в конюшню и под усиливающимся холодным дождем побрели к дому.

– Холодает, – заметил Гуннар. – Похоже, пойдет снег.

– Вот те на! Разве ты не знаешь, какой ждать погоды?

– Край облачного фронта ощущался правильно, а глубже я просто не заглядывал. К тому же после твоих разговоров насчет того, что привнося в природу гармонию, мы лишь способствуем усилению хаоса, пропадает всякое желание влиять на погоду.

– Ну, если чуть-чуть, то это не считается. Конечно... я понимаю, это звучит лицемерно, но... чуть-чуть лицемерия тоже не в счет.

– А от сарказма да самоедства не приходится ждать никакого проку.

– Тут ты прав, – согласился Джастин. – Однако все наши рассуждения на отвлеченные темы мало способствуют решению вопроса о том, куда девать это железо. Если просто сбросить его на землю, оно того и гляди окажется под снегом.

– Ладно... – Гуннар замер под холодным дождем, больше не обтекавшим его, с отсутствующим выражением на лице. Джастин ждал, когда направленные к далеким ветрам чувства брата вернутся назад.

Спустя некоторое время Гуннар пошатнулся и глубоко вздохнул.

– На Краю Земли снег все же выпадет, – сообщил он. – Но на юге и в центре острова только пройдут дожди.

– Спасибо.

К тому времени, когда братья сняли дождевики и мокрые сапоги, Горас выставил на обеденный стол четыре кружки горячего сидра и блюдо с квадратиками песочного печенья.

– Ваша мать скоро подойдет.

– Ух, как хорошо, – пробормотал Джастин, с наслаждением отпивая глоточками горячий сидр.

Гуннар сел на стул и тоже взял кружку.

– Я так понимаю, наш Гуннар «отлаживал» погоду, – заметил Горас.

– Я отогнал снег подальше на север, – признался маг. – Не слишком, только самую малость.

– Это для того, – пояснил Джастин, – чтобы мы успели куда-нибудь распихать все, что привезли с собой. Не хотелось бы потом выкапывать добро из-под снега.

– На этой подводе должно быть уйма железа, – промолвил Горас, поднося кружку к лицу и вдыхая ароматный пар. – Думаю, его можно будет сложить в сарае: с деревом, которое у меня там хранится, все равно надо что-то делать. Ваша матушка все время твердит, что я забил помещение ненужными обрезками.

– Возможно, не такими уж и ненужным, – возразил Джастин. – Не исключено, что я найду применение части твоих запасов. Древесина легче металла, а деревянные изделия равного с металлическими веса получаются прочнее.

– Берите и используйте, буду только рад.

Дверь открылась, и на кухню вошла Кирлин.

– Я ждала снега, а обошлось дождем, – промолвила она. – Сознавайся, Гуннар, твоя работа?

– Моя.

– Ну и ладно. Если только вся эта вода не замерзнет. Лучше уж снег, чем гололед.

– Не бойся, гололеда не будет. Если и прихватит ночью ледок, то тут же растает. Для настоящих зимних морозов еще рановато, – отозвался Гуннар, взяв кусочек печенья.

– Мы рады, что вы приехали домой вместе, – сказал Горас, поставив кружку на стол. – Признаться, не ждали, во всяком случае, так скоро.

Гуннар с Джастином переглянулись.

– Наверное, мне потребуется помощь, – выдавил Джастин.

– Нечасто от тебя такое услышишь, – откликнулась мать. – Какая помощь, в чем?

– Я хочу построить сухопутный корабль.

– Сухопутный корабль?

– Что-то вроде небольшого парохода, только не плавающего по морям, а разъезжающего на колесах по дорогам.

Кирлин с сомнением поджала губы:

– Боюсь, изготовить такую машину в моей маленькой кузнице будет тебе не под силу.

– Не так уж это и сложно. Материала хватит – Алтара разрешила использовать кое-какие старые детали и лишние пластины. К тому же я придумал, как переделать паровой насос.

– Как ты доставишь сюда все необходимое... Зачем, кстати, тебе вообще это надо?

– Доставлю подводами, первую партию груза мы привезли сегодня. А цель моя состоит в том, чтобы остановить Белых магов.

Горас почесал лоб:

– Я знаю, вы оба ребята способные, даже весьма способные, но мне все же трудно поверить, что в нашей маленькой кузнице можно сварганить нечто, способное остановить Белых. Особенно с учетом того, что вы уже пробовали остановить их, причем не вдвоем, а, кажется, ввосьмером, не говоря уж о поддержке тирана Сарроннина. Но не слишком преуспели.

– Это действительно звучит глупо, – с хрипловатым смешком признал Джастин, – но мне кажется, на сей раз должно получиться.

– А почему именно здесь?

Джастин уставился себе под ноги, на полированные каменные плиты пола:

– В Найлане моей работе мог бы воспрепятствовать Совет.

– Совет в состоянии воспрепятствовать ей и здесь.

– В состоянии-то в состоянии, но вряд ли станет этим заниматься издалека. Они там решили, будто я... спятил, будто мое пребывание в Наклосе каким-то образом разладило мое сознание. Вот почему я здесь. Меня спровадили в отпуск «для поправки здоровья», с половинным содержанием.

– Спятил? – Кирлин усмехнулась. – Конечно, ты склонен к чудачествам, слишком романтичен, с пылким воображением... можно сказать, шалопут. Но всяко не сумасшедший.

– Они просто не знают, как ко мне относиться. Никто не знает, ни Братство, ни члены Совета. Обвинить меня в приверженности хаосу они не решаются, ибо сам Турмин в Палате Совета заявил, что я проникнут гармонией в большей степени, чем любой из них. Им даже пришлось придумать новый термин – «одержимый гармонией». Но, в общем-то, это мне только на руку. Я действительно замыслил создание машины совершенно нового типа и предпочел бы оказаться вне сферы внимания наших почтенных советников. Пусть считается, что я болен. Сложность еще и в том, что лгать я не способен... так что лучше бы они про меня забыли.

– Пожалуй, это я понять могу, – нахмурясь, отозвалась Кирлин. – Но не боишься ли ты, что у некоторых из них все равно возникнут подозрения?

– По правде сказать, один из них, советник Рилтар, с самого начала подозревает меня невесть в чем. Собственно, именно от него-то я в первую очередь и стремлюсь отделаться. Но он сам тот еще фрукт – нечист на руку, а может, и того хуже... Гуннар обещал за ним проследить.

– Ну что ж, ветры проникают повсюду. От них не укроешься.

– На это я и надеюсь.

– Думаю, Джастин прав, – добавил Гуннар. – Рилтар определенно связан с контрабандистами, но я вовсе не уверен, что только с ними. Это еще предстоит выяснить.

– Положим, он и вправду мошенник, – промолвил Горас. – Что это меняет?

Джастин нахмурился.

– Ваш Рилтар состоит в Совете не первый год, – пояснил свою мысль домохозяин. – Едва ли остальные Советники настолько слепы и глупы, что сомнительное происхождение его богатства не бросается им в глаза. Но коли он по сию пору числится одним из них, стало быть, они склонны закрывать эти самые глаза на подобные шалости.

– Они могут подозревать его в нечестном ведении дел, – возразил Джастин, – но нельзя же вывести человека из Совета на основании одних подозрений. Вот будь у них свидетельства...

– Я, конечно, всего-навсего домохозяин и садовник, – прервал его Горас, – но по моему скудному разумению, важнейшим свидетельством продажности служат действия, предпринятые в чьих-то интересах. Однако можете ли вы обвинить в этом Рилтара? Разве его нежелание втягивать Отшельничий в войну является основанием для того, чтобы считать Советника подкупленным?

– Понимаю, что ты имеешь в виду, – согласился Джастин. – Раз уж Рилтар такой пройдоха, что при всех своих махинациях ухитряется так долго сохранять за собой место в Совете, то пока Гуннар не выяснит точно, сколько и от кого он получает, мы все равно ничего не сможем доказать. За руку его не схватишь, а кто станет слушать «одержимого» инженера или даже мага, коль скоро этот маг приходится подозрительному «одержимому» родным братом?

– Так что же, мне прекратить наблюдение? – спросил Гуннар.

– Я бы просил продолжить, – ответил Джастин. – Вопрос не в том, чтобы сковырнуть Рилтара. Мне по-прежнему необходимо знать правду.

– Думаю, Джастин прав, – поддержала сына Кирлин. – Тебе необходимо разобраться, где правда, где ложь, даже если никого другого это не интересует.

– Значит, так тому и быть, – объявил Гуннар.

– Как насчет обеда? – осведомился Горас. – Элизабет вот-вот вернется.

115

– Так что же... ты не собираешься вернуться на зиму в Фэрхэвен? Останешься здесь, в Рильяре? Какая невероятная преданность долгу! – промолвил Элдирен, согревая дыханием озябшие руки. – А не боишься замерзнуть, вместе со мной и Джиханом?

– Прекрати. Ты не хуже меня знаешь, что долг тут ни при чем. Если я поеду в Фэрхэвен, это даст Гистену повод обвинить меня в пренебрежении моими обязанностями. К тому же, нравится это кому-то или нет, пример командиров, наслаждающихся теплом и роскошью, в то время как их бойцы замерзают и терпят невзгоды, не слишком способствует повышению боевого духа солдат, – отозвался Белтар, бросив взгляд на оледеневшее окно, за которым валил снег.

– А ты что, и вправду стремишься стать любимым командиром? – спросил Элдирен.

– А у меня нет особого выбора: или быть почитаемым, или вообще перестать командовать. В отличие от предыдущих командиров я намерен выступить с оттепелью. Может быть, даже раньше. А стало быть, надо уже сейчас начинать готовиться к походу.

– Работы будет невпроворот, – подал голос Джихан. – Нет смысла откладывать ее на потом. Тем паче что у нас есть отряды, пригодные для ведения боевых действий зимой.

– В отличие от противника нам нужно сделать запасы, так что прохлаждаться на зимних квартирах войскам не придется, – промолвил Белтар, кивнув Джихану, как бы в благодарность за поддержку.

– Так ты, стало быть, не дашь бойцам отдохнуть? Не слишком-то это великодушно, – иронично заметил Элдирен.

– А я никогда и не прикидывался великодушным, – отозвался Белтар. – Моя цель состоит в том, чтобы покорить Сутию как можно скорее и с наименьшими потерями. Безделье развращает армию, поэтому мы поручим бойцам, умеющим воевать зимой, обучать этому остальных. Пусть лучше упражняются, чем пьянствуют да дерутся. А те подразделения, пехотные или кавалерийские, где нарушения дисциплины станут слишком частыми, пройдут еще и дополнительное, практическое обучение.

– В чем оно будет заключаться?

– В зимних набегах на пограничные сутианские города и захвате припасов.

– А мы, надо думать, будем сопровождать эти... экспедиции? – поежившись осведомился Элдирен.

– Само собой.

– Веселее, Элдирен! – вновь вступил в разговор Джихан. – Неужто ты предпочел бы остаться в лагере и разбираться с бесконечными жалобами, да время от времени казнить того или иного бойца за издевательство над местной потаскухой?

– А что, такое еще случается? – поинтересовался Белтар.

– Нет, с тех пор как ты превратил на площади в свечку виновного в этом копейщика, – ответил Джихан. – Но как только ты отбудешь, подобные случаи возобновятся.

– Я этого не допущу! Испепелю любого, кто посмеет нарушить приказ!

– Ну, на сей счет я бы на твоем месте не зарекался, – вздохнул Джихан. – Выявить истину всегда трудно, а поскольку мы здесь отнюдь не желанные гости, от местных всегда можно ждать ложных обвинений. Ты можешь оказаться перед неприятным выбором: или поджарить ни в чем не повинных солдат, ставших жертвой оговора, или отказаться от своих грозных приказов и показать себя пустословом. И то и другое тебе не на пользу.

– И что же ты предлагаешь делать? – поинтересовался Белтар.

– Ничего, – посоветовал Джихан. – Наши если и нашкодят, то втихую, поскольку знают, что попавшись, не сносят головы. Конечно, пара бабенок пропадет, местные пошумят, но все их обвинения останутся голословными. Нет доказательств – нет и наказанных. Бывают обстоятельства, когда лучшие результаты приносит бездействие.

Белтар глубоко вздохнул.

– Власть не всесильна и просто не в состоянии уследить за всем, – добавил Элдирен.

– Не составишь ли график посылки подразделений в фуражные рейды, Элдирен? – сказал Белтар, одаряя худощавого мага кривой улыбкой.

Элдирен пожал плечами. Когда Белтар встал и повернулся к выходу, Джихан покачал головой.